***
Абе-сан уходит через пару недель. Родители Акааши неохотно говорят об этом. — Абе-сан просто взяла отпуск, — объясняют они. Однажды, Акааши подслушивает тихий разговор родителей. На самом деле, муж Абе-сан ушел к какой-то девушке с его работы, и женщине нужен перерыв, чтобы уладить все дела дома. — Какая трагедия, — шепчет мама. — Я даже не представляю, что она сейчас чувствует. Рассеяно смотря на свет, падающий из-за полуприкрытой двери, Акааши закрывает глаза. Сердце бешено бьется, когда его охватывают чувства, которые он испытал, когда ел еду Абе-сан. Он помнит все до малейших деталей — мрачные стены пустого дома, мучительный страх от красной помады на белой рубашке. Воспоминания о случае с Абе-сан кажутся давно забытыми, когда все повторяется — на этот раз в школе. В столовой появился новый повар, который постоянно бормочет себе под нос ругательства и раздражается из-за каждой мелочи. В тот день Акааши откусывает кусочек от куриного жаркого и почти задыхается от кипящего на языке мяса, пропитанного ненавистью человека к своей работе, который все равно каждый день продолжает приходить в школу — его семья и так едва сводит концы с концами. То же происходит и с булочкой карри, которую Акааши покупает в палатке у дороги. Липкий страх щекочет затылок, когда Акааши понимает, что уже не может выключить странную способность. Он мучительно долго привыкал к этому, но даже будучи ребенком, Акааши умел приспосабливаться ко всему. Когда все становилось невыносимым, он был готов выкинуть свой обед и бежать в ближайший магазин. Готовая еда теперь заменяет Акааши завтрак и обед; однотипная, пластмассовая на вкус еда — простая и безопасная. Лапша в пластиковых контейнерах на вкус как гул какой-то городской фабрики. Обыкновенные и безобидные картофельные чипсы. По большому счету, он справляется с этим — в конце концов, под рукой всегда автомат с фастфудом или круглосуточный продуктовый магазин. Ничего необычного — просто небольшие неудобства.***
И так проходит все: начальная школа, затем средняя. В старшей школе он жутко недосыпает, осознавая, что до нелепого много времени проводит играя в волейбол до и после школы. Однако, не может жаловаться — пусть он и устает, зато он связующий в стартовом составе, и с оценками у него никогда не бывает проблем. По большей части (никому не понятное пристрастие к нездоровой еде не в счет) Акааши в старшей школе никак не выделяется со своими странными способностями. Он никому об этом не говорит — в младшей и средней школах его друзья восприняли признание Акааши не так гладко, как хотелось бы. Все идет как по маслу, без сучка и задоринки, пока с ним не случается Бокуто Котаро. Если начистоту, то все странные события старшей школы можно объяснить именно так: с Акааши Кейджи случился Бокуто Котаро.***
Все начинается с того, что однажды Бокуто врывается в зал, восторженно крича о своем новом хобби. В руках у него запакованные в пластиковый пакет кексы, напоминающие магматические породы (нет, это вовсе не метафора). На другом конце зала второгодки и третьегодки быстро собираются на чрезвычайно экстренное собрание под кодовым названием «красный код, красный код, парни, мы все в дерьме». (Это уже третье за последнюю неделю. Коми считал). — Мы должны придумать что-нибудь, чтобы ни в коем случае не пробовать эти кексы. Но вот проблема: Бокуто может закатить истерику прямо перед матчем с Некомой, — испуганно шепчет Сакуруи. В конце концов, они целых две недели ждали этого матча. — Мы можем использовать их как мячи на разминке, — предлагает Коноха, воодушевленно сверкая глазами. — Если мы будем быстро их перебрасывать через сетку, то Бокуто ничего не сможет сделать. Тщетно. Бокуто приближается к ним и почти угрожающе протягивает им пластиковый пакет. Котаро широко улыбается. — Ну же, давайте, не надо так стесняться, — дружелюбно грохочет он, давая каждому по кексу. Акааши рассматривает кекс, от веса которого немного оттягивает руку, притворяясь, что искренне восхищается им. Бокуто пристально смотрит на связующего, практически вибрируя от нетерпения, и, к сожалению, нельзя очень долго рассматривать кекс — это начинает выглядеть крайне нелепо. В любой другой день Акааши вежливо, но твердо отказался бы пробовать кекс, но он не хуже других знает, что будет, если Бокуто будет в плохом настроении перед важным матчем. Неспособный отсрочить неизбежное Акааши откусывает кусочек. Кекс Бокуто это странная смесь переваренной говядины и сочетание казалось бы не сочетаемых ингредиентов — Акааши чувствует тягучую сладость меда одновременно с острым имбирем и комками муки. На языке таят кристаллики соли (видимо, Бокуто совсем не любит тщательно замешивать тесто). Кекс торопливый на вкус, будто бы целиком сделанный из неудачных попыток, и Акааши бы ни разу не удивился узнав, что в какой-то момент к дому Бокуто даже подъехала пожарная машина. Рядом, Коми послушно, хоть и явно через силу, жует свой кекс. Васио с абсолютно не читаемым выражением лица медленно откусывает еще кусочек, хотя, Акааши видит, как у блокирующего слезятся глаза. Сарукуи, который выдерживает все происходящее только благодаря силе воли, выглядит так, будто бы искренне ненавидит каждое решение в жизни, приведшее его сегодня в спортивный зал. — Не так уж и плохо, а? — улыбается Бокуто. — Я даже сделал их под цвета нашей школы: смотрите, сначала я покрыл кексы черной глазурью, а потом налепил белые завитки! Может, вы хотите еще? Кажется, Сарукуи упадет в обморок только от одной мысли об этом. Коми перестает жевать и слабо качает головой. — Я возьму еще, — говорит Акааши к всеобщему удивлению. Бокуто, наверное, удивился больше всех — он широко распахнул глаза и уставился на связующего. — Ты хочешь еще? — недоверчиво переспрашивает Бокуто. — Вот, можешь забрать вс… — Только один, — поспешно добавляет Акааши. Если честно, кексы просто ужасны. И все же, если не брать во внимание ужасный вкус и дикую смесь различных ингредиентов, в них есть что-то искреннее и серьезное, будто бы человек, готовивший их, отчаянно хотел, чтобы его выпечка всем понравилась. Кекс ощущается приятной тяжестью в желудке, и Акааши практически чувствует, как по стенкам горла стекает мед, даря тепло, которым может согревать только Бокуто. — Без проблем, вот еще один, — ухмыляется Бокуто. Он пытается не выглядеть слишком самодовольно, но широкая улыбка выдает его с головой. Котаро протягивает еще один кекс Кейджи и бежит в другой конец зала, чтобы отдать остальную выпечку ничего не подозревающим первогодкам. — Глазам своим не верю, — шипит Коноха после ухода Бокуто. Сокомнадник выглядит так, будто бы его предали. — Ты что пытаешься его подбодрить?.. — Кекс хороший. Что-то в нем есть, — пожимает плечами Акааши. Коноха смотрит на связующего так, словно бы хочет его схватить и немедленно отвести в больницу на срочное и тщательное неврологическое обследование. — Если… Долго жевать. Коноха так сильно закатывает глаза, что Акааши даже на секунду подумал, что они полностью исчезнут в черепе. К счастью, Некома появляется раньше, чем сокомандники успевают обрушиться на Акааши в праведном осуждении. Они начинают, как выразился Бокуто, сражение не на жизнь, а на смерть (Бокуто не понимает, иногда его метафоры на удивление банальны и безвкусны). Как только команда выходит на площадку, легкий флирт Бокуто с выпечкой благополучно забыт.***
Если не брать во внимание, что это точно не легкий флирт. По сути это долгие и болезненные для обеих сторон отношения, в которой Фукородани становится несчастными свидетелями. Три дня спустя Бокуто приходит с пакетом полным печенья обильно политого черным и белым шоколадом, и Котаро все с тем же неоправданным энтузиазмом продолжает предлагать каждому попробовать выпечку. А потом через неделю — в этот раз его кексы на большом подносе похожи на миниатюрные последствия экспериментов над атомной бомбой. Когда остальная часть команды понимает, что Бокуто и не думает бросать свое хобби, у них не остается другого выбора, кроме как жевать полусъедобную выпечку, даже если она будто бы только что прибыла из химической лаборатории. — Теперь когда я смотрю на Бокуто с выпечкой у меня начинают болеть зубы, — однажды жалуется Коноха, потирая щеку. — Это что-то вроде того дерьма с собаками Павлова? — Да, наверное, — нехотя отвечает Акааши, прежде чем легко меняет тему. И если ему втайне нравится печенье Бокуто, никто не должен об этом знать.***
Третий год пролетает в вихре усиленных тренировок, пасов, предвкушении предстоящих матчей и, как ни странно, шоколадного печенья, которое регулярно появляется в спортивном зале. Весенний турнир подкрадывается незаметно — последний мяч с оглушительным грохотом ударяется об пол, отдавая болью прямо в сердце, и звучит финальный свисток. Они плачут, хотя кто-то делает это более сдержано (Акааши, Вашио, Коми), чем другие (Бокуто, Сакуруи, и почти все первогодки). Но не смотря ни на что, Бокуто держит себя в руках. «Просто посмотрите, как далеко мы зашли», — думает Акааши, когда они с красными щеками и блестящими глазами, опустошенно и устало выходит из зала. Впереди высоко подняв голову и гордо расправив плечи идет Бокуто. (Акааши уже тогда понимает, что Бокуто обязательно расплачется позже — сейчас, он старается приободрить команду. Смотря на высокую фигуру капитана, Акааши начинает уважать Бокуто еще больше.)***
Третьегодки ушли из клуба, но Бокуто приходит к Акааши через три дня и протягивает ему огромное печенье величиной с ладонь. — Хэй, хэй, Акааши, это только для тебя, — широко улыбается Бокуто и хлопает Акааши по спине чуть сильнее, чем следовало. И когда Бокуто приобнимает Акааши за плечи, тот вовсе не против (наверное, я просто слишком растроган после соревнования, рассеянно думает Акааши). Вечером после ужина Акааши достает из портфеля печенье и медленно откусывает кусочек. Печенье на вкус непохоже на предыдущие попытки — будто бы человек вложил в него много сил, тщательно рассчитал количество сахара, и усердно взбил яйца и масло. Печенье на вкус неуверенное, что вовсе не ассоциируется с Бокуто, и если бы Акааши не был так внимателен, он бы даже подумал, что печенье испек кто-то другой. Акааши задумчиво жует, чувствуя приятный привкус шоколада и ванили. Ему становится приятно, что Бокуто потратил столько сил, чтобы испечь для него печенье. Акааши осторожно пробирается дальше — к дотошности к каждой детали, к неожиданной вдумчивости. Еще там есть то, что кажется знакомым — усердие и привычное тепло, которое у Акааши всегда ассоциируется с Бокуто. Привкус грусти и ностальгии из-за матчей, которые они уже не смогут вернуть. И прямо в конце, едва заметный (Акааши бы не обратил на это внимание, если бы не был так сосредоточен), легкий вкус эйфории и сбившегося сердцебиения — признание в любви.***
Оставшуюся часть ночи и все следующее утро Акааши проводит раздумывая над тем, что узнал. Если рассуждать логически, он не мог ничего сделать. Это было просто печенье — ну, если забыть о том, что это не просто печенье. На этом печенье было написано размашистым почерком Бокуто «Я люблю тебя, Акааши». Однако в тоже время Акааши не мог подойти к Бокуто и сказать ему что-то вроде: — Помнишь печенье, которые ты мне вчера дал? Его вкус подсказал мне, что ты в меня влюблен. И еще один нюанс — Акааши не знает, что должен чувствовать из-за произошедшего и должен ли вообще что-то чувствовать. На следующий день у Акааши безумно болит голова, так что когда в полдень к нему подбегает Бокуто и выжидательно улыбается, связующий чувствует, как у него сжимается сердце. — Хэй, Акааши, как тебе печенье? — Очень вкусное, спасибо, Бокуто, — говорит Акааши как можно вежливее и беспристрастнее, но выходит чересчур безразлично и даже Бокуто замечает это. Улыбка медленно сползает с его лица. — Оу, — произносит Бокуто после долгой паузы. Акааши опускает взгляд и только сейчас замечает пластыри на пальцах Бокуто и ожоги на запястьях. Увиденное похоже на пощечину. — Эм, ну то есть, я рад, что тебе понравилось. Бокуто молча уходит. Живот Акааши скручивает от чувства вины и Кейджи понимает, что совершил ужасную ошибку. Однако, он ничего не делает и просто смотрит на медленно уходящего Бокуто.***
— Мне нужно поговорить с ним, — бросает в пустоту Акааши во время разминки до начала тренировки. Остальные третьегодки (отсутствие Бокуто очень заметно) решили присоединиться к ним, утверждая, что кохаи не справятся без их советов, но Акааши знает, почему они здесь на самом деле. Впереди него Коми, выполняющий растяжку, смотрит в сторону Акааши, держа голову параллельно полу. — Ты о Бокуто? — как всегда раздраженно спрашивает он. — Если да, то тебе определенно стоит с ним поговорить. Я видел его сегодня и выглядел он крайне дерьмово. — Говоря об этом, — встревает Коноха. — Когда вы уже черт возьми перестанете бегать вокруг друг друга, голубки? — Я не понимаю, — хмурится Акааши, но Коноха перебивает его. — Да ты смеешься! Все те печенья, кексы и прочее дерьмо, которым только ты наслаждался и которое он делал только для тебя, — восклицает Коноха; в его голосе слышатся явные истерические нотки. — Ты заставил нас пройти через этот ад просто так? Возле Акааши, Сакуруи роется в карманах и протягивает пятьсот йен самодовольно улыбающемуся Коми. — Я же говорил, что он ничего не знает, — довольно тянет он, прежде чем снова становится безэмоциональным либеро. — Не могу поверить, что вы, ребята, поспорили об этом, — говорит Акааши. Его сердце бьется чуть-чуть быстрее из-за новой мысли: «Бокуто? Как долго? Все это время?». Коноха вяло смотрит на Акааши. Акааши закрывает глаза, делает резкий выдох и открывает глаза. Он окидывает взглядом волейбольную площадку, внезапно такую большую и пустую без Бокуто, бегающего вокруг и просящего Акааши покидать ему мяч. Мысль о чувствах Бокуто оседает на сердце Акааши тяжелым слоем пыли. «После всего сказанного,» — думает Акааши. — «Остается сделать только одно».***
В субботу утром Акааши приходит к Бокуто домой и звонит в дверь. На третьем звонке дверь распахивает взъерошенный Бокуто. — Акааши, — удивленно здоровается Бокуто. Из кухни тянет дымом и Бокуто бросается обратно. — Вот черт… Акааши без приглашения входит в дом и мягко закрывает за собой дверь — кажется, в доме нет никого кроме Бокуто. Котаро носится по кухне, где из духовки клубами валит дым. Вокруг раскиданы пакеты с мукой и сахаром, упаковки масла разбросаны по столу, и подносы, множество подносов с выпечкой стоят на холодильнике. Бокуто следит за Акааши, осматривающим кухню, и смущенно смеется: — Понимаешь, у меня осталась целая куча ингредиентов с… короче, последнего раза, когда я пек. И так как они все быстро портятся, я решил, что лучше будет их использовать как можно быстрее. Бокуто внимательно смотрит на Акааши, стоя на безопасном расстоянии. Их разделяет стол и Акааши правда ненавидит то, насколько неловко Бокуто чувствует себя рядом с ним. Кейджи подходит ближе к холодильнику и берет кусочек все еще теплого бисквита. Бисквит более приторный, чем обычно, будто бы Бокуто хотел, чтобы тягучая сладость скрыла что-то спрятанное в массе, что-то ужасное, опустошающее и неправильное. И среди этого есть что-то еще, ясное, но неуверенное — тоска и желание. — Бокуто-сан, — непроизвольно говорит Акааши. — Я знаю, что вы чувствуете. Бокуто будто бы теряет контроль над своим телом, поскальзывается и, взмахнув руками, с грохотом падает на пол. Акааши тут же оказывается рядом, протягивая руку Бокуто, но, подумав, опускается на колени и смотрит Котаро в глаза. — Бокуто-сан, — медленно произносит Акааши. — Я знаю, что вы чувствуете ко мне. Бокуто испуганно открывает рот, издает полузадушенный звук и закрывает рот. — И вот, — шепчет Акааши после долгой паузы: — Мой ответ. Акааши сжимает руку Бокуто в своей собственной. Пальцы брюнета немного подрагивают, будто бы он втайне не мечтал это сделать с тех пор как они вышли из спортивного зала на весеннем турнире, с тех пор, как он посмотрел на широкие плечи Бокуто и его спину. Их носы практически соприкасаются, и Акааши думает, что стоит ему только придвинуться совсем немного, совсем чуть-чуть… Он не делает этого — в конце концов, у них еще много времени. — Понятно, — выдыхает Бокуто, неотрывно смотря в глаза Акааши. — Но как ты узнал? Акааши смеется. — Вы ни за что не поверите, — улыбается он. (Совсем скоро Акааши узнает, что поцелуи с Бокуто совсем как теплый шоколад с корицей, и на вкус очень похожи на вечность).