Перекрестки судьбы

Дано Мы ехали в горы. Иванка уже давно просил меня съездить с ним на какую-нибудь горнолыжную базу. Мой мальчик не был таким уж заядлым лыжником, но покататься любил. И почти всю зиму робко намекал на то, что хотел бы поехать в горы. Я же постоянно находил какие-то поводы, чтобы этого не делать. Но в конце концов отговорки мне надоели, и я честно признался ему, что боюсь. Элементарно боюсь встать на лыжи и съехать с горы. Память о тяжелейшем переломе ноги была еще слишком свежа, и я не хотел рисковать. Иванка расстроился было и даже начал уверять меня, что ничего страшного не будет в том, что покатается он один, а я буду просто за ним наблюдать. Однако меня такое «развлечение» как-то не прельщало. И вот несколько дней назад парень нашел через интернет турбазу, где наравне с лыжными спусками были еще и санные. Причем не для детей, а именно для взрослых. Там были даже разной степени сложности трассы для бобслея. И конечно же, мой мальчик меня уговорил. Иванка взял пару отгулов, у меня тоже выдались два свободных дня подряд, и во вторник утром мы выехали в сторону Татр. Погода была как на заказ – солнце, довольно крепкий мороз, снег, еще не начавший таять несмотря на середину марта. В общем, путешествие обещало быть весьма приятным. Когда до базы оставалось около двадцати километров, и мы уже начали подниматься по горному серпантину, я увидел на обочине машину. Рядом стоял человек и энергично размахивал руками, явно прося нас остановиться. Я притормозил. Парень лет двадцати пяти, в легкой не по погоде куртке, без шапки, наклонился к моему приоткрытому окну: - Здравствуйте! У нас проблема – движок сдох. Нам бы до ближайшей мастерской добраться. Мы туда звонили, хотели эвакуатор вызвать, но он у них сейчас занят. Не дотащите на буксире? А то мы уже почти час стоим, замерзать начали. Я удивился: - Что, неужели ни одной попутки за столько времени не было? - Да были, - махнул он рукой. – Мало, правда. Время не раннее, на работу все уже проехали. Остальные, кто попадались, на турбазы ехали. Легковушки в основном, под завязку забитые вещами и пассажирами. Нас бы точно не потянули, мы даже и проситься не стали. А кто помощнее, тем с нами не по пути было. - А вам куда? – поинтересовался я. - Вообще-то мы в «Горный воздух» едем... - Надо же! – не сдержал удивления я. – Мы тоже туда. Парень обрадовался: - Ну наконец-то повезло! Да нас до самой турбазы тащить не надо, только до Сосновиц, там мастерская. Это километров десять отсюда. Поможете? - О чем разговор, - кивнул я. – Трос есть? - Есть. Парень направился к своей машине, а я сдал немного назад. Через свое заднее и их лобовое стекло смутно увидел силуэт еще одного пассажира, больше похожего на парня, чем на девушку. Я усмехнулся. Пансионат «Горный воздух», сам по себе достаточно большой, состоящий из нескольких корпусов, славился еще и тем, что один из корпусов был предназначен для проживания так называемых «лиц нетрадиционной сексуальной ориентации». Попросту говоря, геев и лесбиянок. Мы выбрали этот пансионат еще и потому, что там можно было спокойно чувствовать себя хотя бы внутри нашего корпуса. Целоваться на людях мы, конечно, не собирались, но просто идти по коридору, держась за руки, и не бояться, что кто-то фыркнет тебе вслед (а еще хуже того, скажет какую-нибудь гадость) – это уже было большим плюсом данного пансионата. И я с большой долей вероятности предположил, что наши попутчики будут жить в том же корпусе, что и мы. Парень быстро сцепил наши машины, сел в свою, махнул мне рукой – мол, можно ехать. Я медленно тронулся с места и почти без усилий легко потянул их за собой. Большую скорость я не набирал, справедливо полагая, что несколько минут погоды не сделают, а безопасность дороже. Иванка молчал всё то время, что длился наш разговор. Да, собственно, и говорить было нечего – не стал же бы он протестовать против того, чтобы оказать помощь людям, попавшим в беду. Однако сейчас он нарушил свое молчание: - Данка, а ты знаешь, кого мы на буксире тащим?.. - Кого? – полюбопытствовал я, не отрывая взгляда от дороги. - Ты его правда, что ли, не узнал? – не поверил мне Иванка. - Да кого же? – я с недоумением повернулся к мальчишке. Он кивнул назад: - Парень, с которым ты разговаривал. Его зовут Роберт. Роберт Мы ехали в горы. Уже не первый раз мы с Реем ехали на эту замечательную турбазу с романтическим названием «Горный воздух». Мне она нравилась тем, что один из ее корпусов был особенным – там селились геи и лесбиянки. И мы с Реем тоже всегда старались попасть в этот корпус. Ну в самом деле – не так уж много существовало мест, кроме собственного дома, разумеется, где можно позволить себе расслабиться и не следить ежесекундно за собственным поведением. Всё начиналось хорошо и здорово. Стояла замечательная солнечная морозная погода. Два предстоящих выходных дня в обществе любимого сулили немало удовольствий. Мы специально выехали пораньше, чтобы побольше времени провести на природе. И на тебе – сломались, не доехав каких-нибудь двадцати километров! Мотор внезапно зачихал, машина плавно начала сбрасывать скорость. Я свернул к обочине и остановился. - Интересно, что бы это значило? – мрачно пробормотал я, выбираясь наружу. Рей вышел за мной следом. Мы открыли капот, вместе склонились над так несвоевременно решившим покапризничать двигателем. Даже беглого осмотра хватило, чтобы понять, что собственными силами тут не справиться. Поломка была несерьезной, но добраться до поврежденной детали вне специализированной мастерской было нереально. Да и небольшие мы с Реем были мастера в области ремонта машин. Я всегда считал, что каждый должен заниматься своим делом, и ремонт автомобилей – удел специально обученных людей. Забравшись обратно в тачку, я взял карту, хотя и без нее знал, что ближайшая автомастерская находится в поселке с названием Сосновицы. От того места, где предположительно застряла наша машина, Сосновицы были километрах в десяти. Рей тоже заглянул в карту. Подтверждающе кивнул: - Да, похоже, мы здесь. Я порылся в справочнике, лежащем в бардачке. Телефона сосновицкой мастерской там не было, но через общую региональную справочную узнать его не составило труда. Позвонил, объяснил, что у нас случилось, и услышал в ответ неутешительное сообщение о том, что прямо сейчас они выслать эвакуатор не могут, потому что он на выезде, и когда вернется, неизвестно. Какая-то там авария, что ли, случилась. А второго эвакуатора у такой малюсенькой мастерской, конечно же, не было. Люди на том конце провода извинились и посоветовали попросить каких-нибудь попутчиков отбуксировать нас к мастерской. Ну а там уж они, разумеется, сделают все возможное, чтобы в кратчайшие сроки починить нашу машину. Я отключил телефон, повернулся к Рею. Он, и без моих пояснений понявший ситуацию, обреченно вздохнул: - Ну что ж, будем ждать. Я тоже вздохнул, полный самых нехороших предчувствий. Предчувствия мои были вполне объяснимы. Будний день, позднее утро, почти полное отсутствие машин, как встречных, так и попутных нам. Этак можно было просидеть тут не один час. Я с досадой стукнул кулаком по рулю: - Съездили, отдохнули, называется! - Берти, перестань. Ну посидим немного, ну приедем попозже, ничего страшного. Мы разлили из термоса по стаканчику горячего кофе. Стали его неторопливо пить, не забывая, впрочем, внимательно следить за дорогой. Так как двигатель не запускался, то и печка, соответственно, тоже не работала. И по прошествии приблизительно получаса мы почувствовали, что начинаем замерзать. А проехало за это время всего пять или шесть машин. Легковушки, полные пассажиров, с баулами, лыжами и детскими санками на багажниках. Их не имело смысла даже останавливать. Одна большегрузная фура согласилась было нас подвезти, но они, к сожалению, ехали совсем в другую сторону, где мастерских не было на многие километры. Мы выпили еще по стаканчику кофе, чтобы согреться, но уже становилось ясно, что это не выход. - Может, в Сосновицах такси есть? – я снова полез в справочник. Рей остановил меня: - Зачем тебе такси? Мы же не можем уехать, а машину здесь посреди дороги оставить. До отдыха тебе будет, если ты будешь все время о машине беспокоиться? Да и когда еще этот эвакуатор приедет. Я бы не стал рисковать. Я не мог с ним не согласиться, но тем не менее огрызнулся: - У тебя есть какая-то другая идея? Ты что предлагаешь? - Ждать, - философски пожал плечами Рей. Улыбнулся. – Мир не без добрых людей. Мы перебрались на заднее сидение, прижались друг к другу, чтобы было не так холодно. Кофе в термосе кончился, и греться нам было уже нечем. Я обнимал Рея и думал о том, что, может быть, стоит вытащить из багажника теплые лыжные штаны, свитера, шапки, шарфы. Хоть одежда и промерзла насквозь, но все-таки она теплее, чем то, что надето на нас сейчас. Я уже собрался поделиться своей идеей с Реем, как он встрепенулся: - Джип! Я оглянулся назад. На хорошей скорости к нам подъезжал здоровенный черный внедорожник. Я пулей вылетел из машины и замахал руками. Дано - Роберт? – Мне это имя ничего не говорило. Так же, как и внешность встреченного на дороге парня. - Но это же Роберт, - Иванка с недоумением смотрел на меня. – Он у Марка на дне рождения был. Не помнишь? - День рождения помню. Роберта не помню. День рождения, который Марк отмечал пару недель назад, я помнил очень хорошо. Парень заказал Большой зал в «Башенке», рассчитанный на полсотни человек, пояснив, что придут его друзья из той студии, где он снимался раньше. Их было человек пятнадцать, а то и больше. Марк своих друзей, конечно, представил, но я не счел нужным их запоминать. К тому же пришли парни позже, большой толпой, а мы к тому времени уже порядком «наотмечались». Скорее всего, этот Роберт и был среди приглашенных гостей Марка. Иванка подтвердил мое предположение: - Да, он с «триумвиратовской» компанией пришел. Я бы его тоже не запомнил, но кто-то сказал, что он бывший любовник Марка. - Ого, - удивился я. Удивился я, конечно, не тому факту, что у Марка где-то когда-то был любовник (у кого их не было?), а скорее тому, что парень пришел на день рождения. Ведь там же был Себастьян. А если даже до Иванки дошел слух об имевших место взаимоотношениях Марка и Роберта, то уж Себ точно не мог об этом не знать. И однако же, как мне помнится, на той пьянке не произошло ничего из ряда вон выходящего. Я имею ввиду, не было никаких скандалов. Ну, выпили, ну, пошумели, ну, разбили пару тарелок, да и то, скорее всего, случайно. Похоже, Марк оказался неплохим дипломатом, раз сумел свести на одной территории своих бывшего и нынешнего бой-френдов без видимых последствий. Но тогда почему встреченный на дороге парень, которого мы сейчас тянули на буксире, не выказал никаких признаков того, что мы знакомы? Тоже не запомнил меня? Может быть. А может быть, и Иванка что-то напутал. - Ты уверен, мой хороший, что это именно он? Мальчишка пожал плечами: - Вот подъедем к мастерской, и спроси у него, как его зовут. А то чего гадать? - Логично, - согласился я. Роберт - А ты знаешь, кажется, я узнал его. - Кого? – поинтересовался Рей. - Парня, который сейчас нас на буксире тащит. - И кто же он? – удивился мой любимый. - Его зовут Дано. Он из «Bel Ami». Я его у Стива на дне рождения видел. - Странно, - снова удивился Рей. – А почему он тебя не узнал? Ты точно ничего не путаешь? Может, это не он? - Может, - пожал плечами я. – Мы тогда позже пришли, все уже тепленькими были. Вот он меня и не запомнил. И не мудрено, нас тогда человек пятнадцать набралось, попробуй всех сразу запомни. Я тоже не всех помню, просто Дано один из самых активных был. Вот я и обратил на него внимание. Жалко, что ты тогда не смог прийти, здорово повеселились. Рей действительно не был на дне рождения Стива. Ему тогда пришлось работать без перерыва шесть дней подряд. И каждый день по двенадцать часов – с девяти утра до девяти вечера. Приходил он домой полностью вымотанный и сразу ложился спать. Я старался не тревожить его в эти дни, так что какой уж там день рождения. А работал Рей в таком интенсивном режиме для того, чтобы заработать отгулы. Потому что на Пасху он намеревался ехать домой, в Ригу. Конечно, это означало, что мы с ним расстанемся на все пасхальные каникулы, но тут уж ничего поделать было нельзя. Рей сразу сказал, что на Рождество и Пасху он обязательно будет уезжать домой. Я был, разумеется, не очень доволен. Точнее, совсем не доволен. Расставаться с ним я не хотел даже на пару дней. Но отговаривать его не собирался. Рей очень любил своих родителей, так же как и они его, и эти поездки, раза три-четыре в год, были радостью и для него и для них. Ну а я уж как-нибудь переживу неделю без него. Главное, что я знал – он все равно ко мне вернется. И это знание значительно облегчало мне предстоящие несколько дней разлуки. - До мастерской сейчас доедем, - продолжил я, старательно держа дистанцию между нашими автомобилями. – Там всё и выяснится. Дано До Сосновиц мы добрались благополучно. Мастерскую тоже увидели сразу. Я подрулил к небольшому одноэтажному зданию, из которого навстречу нам тут же вышел человек в рабочем комбинезоне. Роберт (если это был действительно он) поспешил к нему, я, снедаемый любопытством, тоже выбрался из машины. Роберт открыл капот, начал объяснять мастеру характер повреждения. Я отцепил трос и подошел к ним. Возвращая трос владельцу, полувопросительно произнес: - Роберт? Парень расплылся в улыбке: - Ну слава Богу! А то я уж тоже начал сомневаться, ты это или не ты? Ты ведь Дано? Я кивнул: - Ага. Мы вроде бы у Марка на дне рождения познакомились, хотя я, честно сказать, смутно помню. - У... кого? А, ну да, у вас же он Марк. – И улыбнулся. – Я-то привык его настоящим именем называть – Стив. - Да какая разница, - махнул я рукой. – Главное, что мы выяснили, что мы все-таки знакомы. Да еще и на одну турбазу едем. Вы надолго туда? - На пару дней. - И мы тоже, - я невольно улыбнулся очередному совпадению. – А были там когда-нибудь? - Конечно, чуть не каждую неделю ездим. - А мы вот первый раз. Ну и как там? - Отлично. – Роберт сложил пальцы колечком, показывая «окей». Улыбнулся как-то особенно: - Вы в пятом корпусе поселитесь? - В пятом, - подтвердил я, прекрасно понимая скрытую подоплеку его вопроса. Пятый корпус как раз и был предназначен для особых постояльцев, геев и лесбиянок. - Значит, еще увидимся, - кивнул Роберт. - Обязательно, - кивнул я ему в ответ и обратился к механику. – Серьезная поломка? - Не очень, - ответил тот. – За час починим. Я вновь повернулся к Роберту: - Может, вас подвезти? Раз уж нам по пути. А то что вы тут целый час торчать будете? - Не стоит, - ответил парень. – Потом за машиной возвращаться придется. Часом раньше, часом позже приедем, уже значения не имеет. - Тогда до встречи на турбазе, - я протянул Роберту руку на прощание. Роберт - Я прав оказался, - сказал я Рею, садясь в машину. - В чем? - Это действительно Дано. Он вроде как тоже меня припомнил, сам спросил, не Роберт ли я. - Надо же, - покачал головой Рей. – На пустынной горной дороге, за сто километров от Праги – и такая встреча. - И я о том же, - подтвердил я, роясь в бардачке и вынимая оттуда всякие нужные мелочи. Потом вытащил ключ зажигания и обратился к Рею. – А ты чего не вышел? Я бы вас познакомил. - Холодно очень, - Рей потер руки, дыхнул на них. Я перегнулся через спинку переднего сидения, взял его руки в свои. Они и впрямь были холодные, намного холоднее моих. - Ну вот, не хватает тебе еще простудиться, - ворчливо заметил я, растирая его руки и пытаясь отогреть их своим дыханием. – Надо найти какое-нибудь место, чтобы посидеть и погреться. Машину нам обещали починить через час. - А чего искать? – Рей мотнул головой на противоположную сторону дороги. – Вон кафе, там и посидим. - Отлично, - я еще раз несколькими энергичными движениями растер его руки. После чего скомандовал. – Выходи. Сейчас машину в бокс затолкаем и пойдем греться. Дано Доехали мы с Иванкой без дальнейших приключений. Вселились в номер, разложили кое-какие вещи, мальчишка поставил свой ноутбук на подзарядку. В принципе, можно было уже пойти пообедать, но мне есть не хотелось. Иванка заявил, что тоже не голоден. Номер нам достался с потрясающим видом на горы и слаломные трассы с подъемниками. Мы долго разглядывали простирающийся за окном пейзаж, прикидывая, куда пойдем вначале, куда потом. Стояли мы обнявшись, и я совершенно непроизвольно начал ласкать своего мальчика. Он развернулся ко мне, подставляя губы для поцелуя. - Я так понимаю, что обед подождет? – улыбаясь, шепнул я ему на ухо, когда смог оторваться от его губ. - И горы подождут, - парень начал стягивать с меня свитер. Я тоже принялся раздевать его, потом подхватил на руки и отнес в кровать, уже возбужденного и готового на всё. - Дано, - задыхаясь, шептал он. – Даночку... Любимый мой... хочу тебя... Я шептал в ответ: - Да, да, мой хороший, я тоже тебя хочу. Сейчас, сейчас... Смазка и презервативы у меня были, что называется, под рукой, в боковом кармашке сумки. Я вытащил пакет, кинул на кровать. Презерватив из пакета Иванка достал сам, на ощупь, не отрывая своих губ от моих. Я же в это время торопливо сдирал с себя одежду. Четыре месяца, что мы с Иванкой прожили вместе, мы занимались сексом только в двух местах – либо у меня дома, либо у него. И необычность обстановки завела парня так, что он кончил, едва лишь я приступил к делу. Мальчишка стонал и извивался подо мной, вцепившись судорожно сведенными пальцами в простыню. Кусал губы, всхлипывал, зажмурившись. А сперма из его члена всё выстреливала и выстреливала – густая, белая – разбрызгиваясь по его животу, груди, постельному белью. - Эк тебя сегодня, - я поцеловал его в губы. Парень обхватил меня, прижал к себе: - Как хорошо! - Хорошо? - Ага. – И вздохнул с сожалением. – Только быстро очень. Я усмехнулся: - Кто ж тебя заставлял торопиться? - Хотел очень, - улыбнулся он. - Вот-вот, хотел он, - я взъерошил его темные волосы. – А мне что делать прикажешь? Я ведь еще даже и не начал толком. - Нуу... так... можно и еще, - парень невинно похлопал своими длинными ресницами. - Можно? – я приподнял бровь. - Нужно, - шепнул он, вновь привлекая меня к себе. Впрочем, я не стал его долго мучить – потому что тоже очень хотел. Пара минут, и я тоже кончил. Прилег рядом: - Спасибо, мой хороший. - Глупый какой, - он прислонился щекой к моему плечу. – Это тебе спасибо. Мы полежали некоторое время, отдыхая после секса, а потом пошли в ванную. Приняли душ, переоделись и решили, что вот теперь-то как раз и пришла пора пообедать. Вышли из номера, начали спускаться по лестнице. Лестничное окно, огромное, во всю стену, выходило на противоположную сторону, на центральный вход в корпус и автостоянку перед ним. Иванка задержался у окна: - А вот и наши попутчики приехали. Я тоже притормозил и глянул наружу. Там я действительно увидел Роберта, с сумкой в руках запирающего свою тачку, а рядом с ним... Я тряхнул головой, не поверив собственным глазам. Этого не может быть! Забыв обо всем на свете, я рванул по лестнице вниз. Потому что в спутнике Роберта я узнал Анджея. Роберт Мастер починил нашу машину, как и обещал, за час. Этот час мы просидели в кафе. Согрелись, заодно перекусили. Ремонт поломки в движке оказался несложным и стоил недорого. Мы расплатились, выехали из мастерской и поехали на турбазу. - Мы вообще-то можем еще и на обед успеть, - заметил я, паркуясь на стоянке. – Хотя я есть не хочу. - Я тоже, - ответил Рей. - Тогда быстро закидываем вещи, переодеваемся, и кататься. - Конечно, - согласился со мной Рей, выбираясь из машины. Он прошел вперед, а я вытащил из багажника сумку, поставил машину на сигнализацию и двинул за ним. Что произошло в холле, я даже не сразу понял. Дикий рёв: «Ах ты, сука!» - и Рей буквально впечатался в меня. И тут же, подхваченный чьими-то руками, опрокинулся вперед. С трудом удержавшись на ногах, я рванулся в холл и увидел следующую картину. Наш попутчик и помощник, Дано, с перекошенным лицом, выкрикивая нечленораздельные угрозы, снова занес кулак, чтобы еще раз ударить моего любимого. Я, не раздумывая ни мгновения, оторвал его от Рея и швырнул в сторону. Дано, однако же, на ногах устоял и предпринял новую попытку ударить Рея, продолжая при этом орать: - Блядь, мудак, ты мне сейчас за всё ответишь! Анализировать причины его столь странного поведения я не стал. Щас! Сначала он получит у меня хорошенько, а уж потом и будем объясняться: что, за что, почему... Но приложить Дано мне не дали. Сзади к нему подлетел какой-то мальчишка, с криком: «Дано!» схватил парня за руку и ловким профессиональным приемом завел ее за спину. Дано согнулся, почти упал на колени, но все равно продолжал вырываться и орать: - Да я ему, блядь!.. Иван, отпусти!.. Я ему сейчас рыло начищу, суке! Но мальчишка, которого, по всей видимости, и звали Иваном, держал парня крепко. Еще и пытался увещевать при этом: - Дано, перестань, Дано!.. Ну перестань же, кому говорю! Я всё происходящее отмечал лишь каким-то краем мозга, потому что основным чувством, переполняющим меня, было бешенство. Оно звенело в ушах и застилало глаза пульсирующей красной пеленой. Как?! Какой-то хуй смеет бить моего парня у меня на глазах? Я уже замахнулся, чтобы как следует врезать Дано, но меня в самый последний момент удержала мысль, невесть каким чудом достучавшаяся до сознания: «Не бить лежачего». А Дано, хоть и не лежал, но был жестко блокирован мальчишкой и адекватно ответить мне не мог. Это, видимо, и спасло нас от глобальной драки на четверых. Впрочем, анализировать происходящее я по-прежнему был не в состоянии. Рванулся к Дано, не для того, чтобы ударить, а чтобы спросить: «За что?» Услышал крик мальчишки: «Роберт, не надо!» и одновременно с этим почувствовал, как Рей крепко вцепился в мою руку. Я в запале дернулся было, но безрезультатно – Рей держал меня мертвой хваткой. От боли я даже невольно поморщился. Да уж, силушкой моего любимого Господь не обидел. Дано уже не орал, а бормотал что-то сквозь зубы, безуспешно пытаясь вырваться из рук Ивана. Я наконец обрел дар речи: - Ты что, охуел? Что он тебе сделал? - Не твое собачье дело! - Чтооо?!. Кровь вновь ударила мне в голову, и я снова дернулся к нему. И снова был остановлен железной рукой Рея: - Берти, хватит! - Что «хватит»? Он будет тебе морду бить, а я буду стоять и спокойно смотреть? - Он не будет. - Интересно, почему же? – я все еще не мог успокоиться. Рей ответил неожиданно тихо: - Потому что он ошибся. Он принял меня за Анджея. Дано - Он принял меня за Анджея. Что?! Я не поверил своим ушам. Этот наглец вздумал издеваться надо мной? Ну вот сейчас он у меня точно получит по полной программе. Из жесткого захвата, в котором по-прежнему судорожно держал меня Иванка, я с трудом вывернул голову – и замер. Потому что парень действительно не был Анджеем. По каким неуловимым признакам я это понял, я не знаю, но он и в самом деле НЕ БЫЛ Анджеем. Хотя сходство было потрясающим. Я вглядывался в «не-Анджея» из того неудобного положения, в котором находился, и понимал, что я ошибся, фатально ошибся, набросившись на незнакомого человека, обманутый этим потрясающим, сверхъестественным сходством. Конечно, я знал, что Анджей умер. Но в гробу я его не видел (хотя с удовольствием посмотрел бы!), поэтому стопроцентно утверждать бы этого не стал. Чем черт не шутит, вдруг ему опять удалось всех обмануть и каким-то образом выкрутиться. - Ты не Анджей. Блин, но до чего похож! – Я повел плечом, силясь освободиться. – Иван, ну отпусти, в самом деле. Не буду я больше... Что именно я не буду, я не сказал, но Иванка по моему тону понял, что я действительно больше «не буду», и ослабил хватку. Руку, впрочем, продолжал держать, точнее, придерживать. Ну еще бы! В таком бешенстве он меня видел первый раз и наверняка испугался. И продолжает опасаться полностью дать мне свободу. - Тьфу! – сплюнул Роберт. Его воинственный пыл схлынул сразу, как будто бы парня выключили. Я даже оторопел. Вот только что он готов был в клочки меня разорвать за то, что я ударил его любовника, а сейчас в его голосе слышалась лишь досада, и ничего больше. И причиной этой во всех отношениях странной метаморфозы было прозвучавшее имя – Анджей. Роберт - Тьфу! – сплюнул я с досадой. Но и с облегчением тоже. Дано, по-видимому, был когда-то знаком с Анджеем, и теперь принял за него Рея. Почему он набросился на псевдо-Анджея с кулаками, не суть важно. Главное, что конкретно к Рею он претензий не имеет и бить его больше не будет. Так что можно слегка расслабиться и попытаться прояснить ситуацию. Выпрямившись, Дано пристально разглядывал Рея: - Черт, в самом деле, как похож-то... Но ты не он. - Не он, - усмехнулся Рей. Мою руку он уже отпустил и смотрел на Дано с каким-то странным выражением лица. Не со злостью, не с досадой. Скорее, с сожалением. Или с затаённой печалью. А пожалуй, что и с тем и с другим. Я не понимал, в чём тут дело, но испытал вдруг непреодолимое желание докопаться до истины. Рей продолжил спокойным, слишком спокойным тоном: - Я его двоюродный брат. Этим и объясняется наше сходство. – Спросил всё с той же затаённой печалью. – Ты разве не знал, что Анджей умер? - Да знал, - с досадой махнул рукой Дано. – Но тебя увидел, и как будто затмение на меня какое-то нашло. Извини. Сильно я тебя? Рей потрогал пальцем разбитую губу, сочащуюся кровью: - Сильно, но... Ничего, зубы целы. - Извини, - еще раз повторил Дано. По нему и в самом деле было видно, что он испытывает угрызения совести за свою вспышку. Но Дано с его переживаниями интересовал меня сейчас меньше всего. Я повернулся к Рею: - Не трогай руками. Надо промыть и мазью помазать. Сейчас из машины аптечку принесу. - Не надо, - неожиданно остановил меня Иван. – У меня специальная спортивная мазь есть от механических травм. – Обратился к Рею. – Пойдем к нам в номер, я тебя намажу. Сориентировался я мгновенно. Если Иван сейчас уведёт Рея, у меня будет возможность задать Дано несколько интересующих меня вопросов. И лучше всего будет задать их именно сейчас, по горячим следам. Я кивнул любимому: - В самом деле, иди. А я пока на рецепшене нас отмечу и ключ возьму. Рей, не глядя на меня, молча кивнул в ответ. Иван, наоборот, внимательно посмотрел на нас с Дано, остающихся в холле, но тоже ничего не сказал. Снова повернулся к Рею: - Идём. Они вместе направились в сторону лестницы. Дано двинулся было следом, но я слегка придержал его за рукав: - Подожди. Он усмехнулся: - Что, еще хочешь мне что-то сказать? Всем своим видом он нарывался на продолжение драки, но я оставил его попытки без внимания. У меня сейчас была совсем другая цель. Я ничего не знал об Анджее кроме того, что в свое время рассказал мне Рей. А именно – что Анджей был его двоюродным братом и погиб при невыясненных обстоятельствах. Однако сегодняшняя выходка Дано навела меня на мысль, что здесь всё не так просто. И я намеревался теперь, в отсутствие Рея, кое о чем порасспросить своего нового знакомого. Подав портье наши паспорта – он, кстати, даже не попытался вмешаться в наши «выяснения отношений» (а, может, просто не успел, мы ведь управились за считанные секунды) – я снова повернулся к Дано: - Что ты знаешь об Анджее? Дано странно замолчал. Он не сделал попытки огрызнуться или, допустим, послать меня куда подальше. Он просто замолчал. И по его молчанию я понял, что дело здесь очень серьезное. - Я хочу знать. - Что именно? - Что такого сделал тебе Анджей, что ты готов был его убить? Хотя знал, что он уже умер. Дано зло усмехнулся: - Много чего сделал. Не мне, правда, а моему другу. – И в свою очередь поинтересовался. – А ты не знаешь? - Нет. - Ничего? - Будем считать, что ничего. Дано помолчал. - Твой парень тебе ничего не сказал? - Нет. - А почему ты считаешь, что скажу я? - У тебя нет выхода. - Вот как? – Дано даже рассмеялся. – У меня всегда есть выход – послать тебя нахуй. - Но ты этого не сделаешь. - Почему? - Потому что ситуация зашла слишком далеко, чтобы молчать. Мы перекидывались репликами, словно меряясь силами – кто кого. Дано был сильным противником, но я был намерен, несмотря ни на что, идти до конца. Выяснить всё, раз и навсегда. Дано это понял. И сдался. Дано Я тяжело вздохнул: - Ладно, я тебе расскажу. Но только в том случае, если твой парень... Как его, кстати, зовут? - Рей. - Если Рей согласится. Я пристально посмотрел на Роберта. В чем - в чем, а в силе характера ему было отказать нельзя. Мне редко попадались люди, готовые идти напролом к намеченной цели, невзирая ни на какие препятствия. И я невольно проникся к нему уважением. Познакомься мы при других обстоятельствах, могли бы стать друзьями. - Хорошо, - кивнул Роберт. Взял у портье ключ и тоже двинулся по направлению к лестнице. На сей раз я остановил его: - А ты не думаешь, что у Рея были основания не рассказывать тебе о своем брате? - Не думаю. Знаю. – Роберт был всецело увлечен изучением бирки на ключе. – Он никогда не говорит об Анджее. – Резко повернул голову, взглянул на меня в упор. – Именно поэтому я и хочу знать. На будущее. Чтобы понимать, кто и за что готов бить ему морду. Определенный резон в словах парня был. Я снова вздохнул: - Ладно, идем. Мы поднялись на второй этаж, зашли в наш номер. Иванка уже закончил оказывать Рею медицинскую помощь, и они просто сидели в креслах напротив друг друга. Мне очень не хотелось вспоминать эту тяжелую историю, снова пропускать через себя муть и грязь восьмилетней давности. Какой смысл, прошлого ведь всё равно не изменить. Но и Роберта тоже можно понять. Понять его желание знать. Поэтому я не стал тянуть резину и сразу начал с главного: - Роберт хочет знать всё о твоем брате. А главным образом причину – почему я на тебя набросился. Я обещал ему рассказать, если ты согласишься. Я втайне надеялся, что Рей избавит меня от неприятного перетряхивания грязного белья, что он, так же как и я, не захочет ворошить прошлое. Однако Рей, метнув на Роберта испуганный, как мне показалось, взгляд, сник и пожал плечами. Ответил севшим голосом: - Говори. Я вздохнул. Облом. Роберт присел на подлокотник кресла Рея. А у меня в связи с предстоящим разговором возникла еще одна проблема. Я не хотел, чтобы мой мальчик знал эту историю. Он ведь был хорошо знаком с Себастьяном, и я представлял, какими глазами он станет смотреть на моего друга после того как узнает о его прошлом. Поэтому, тяжело вздохнув, я повернулся к мальчишке: - Иваночку... Пожалуйста... Мы сейчас будем говорить о людях, которых ты знаешь. И я хотел бы, чтобы ты... Ну, в общем, не надо тебе этого знать. Это не моя тайна, но... Так уж получилось, что мне придется ее сейчас открыть. Поэтому я хочу тебя попросить. Выйди куда-нибудь. - Что?.. Вначале Иванка даже не понял моей просьбы. А потом... Вздрогнул, сверкнул на меня глазами, прикусил губу, ставшую неожиданно яркой на побледневшем лице. У меня сжалось сердце. Господи, что я делаю? Я выгоняю за дверь своего мальчика, чтобы без него, с чужими людьми, с которыми познакомился только сегодня, обсуждать тайны, которые не считаю достойными доверить своему самому дорогому и любимому человеку! Иваночку, родной мой! Простишь ли ты меня когда-нибудь за этот поступок?.. - Прости, мой хороший. Я не могу иначе. Я расскажу тебе... потом. Без имен. Поверь мне, ты сам поймешь, что не нужно тебе этого знать. Иванка молча поднялся. И также молча, не глядя ни на кого из нас, направился к двери. Роберт остановил его: - Иван! - и протянул парню ключ. – Ты можешь пока побыть в нашем номере. Иванка поколебался секунду, но ключ все-таки взял. И по-прежнему не произнеся ни слова вышел за дверь. Роберт Мы остались втроем. Я посмотрел сначала на Рея, потом на Дано, ожидая их рассказа. Дано сел в освободившееся кресло, обратился к Рею: - Ты начнешь? По нему было здорово заметно, как не хочется ему говорить об Анджее. Но мало ли кому что не хочется! Мне вот тоже не хочется, чтобы неизвестно за что избивали моего парня. Рей пожал плечами: - Наверно, лучше ты. – Спросил намного неуверенно. – Ты о Тони собираешься говорить? - Да, - подтвердил Дано. И в свою очередь поинтересовался. – Ты его знаешь? - Слышал, - уклонился от ответа мой любимый. - Тони? – переспросил я, поворачиваясь к нему. – Это... - Да, - кивнул он. – Тони Корда, любовник Стива. - Хуясе! – не сдержал я удивления. Рей положил руку мне на колено. Вздохнул: - Вот так вот. – Обернулся к Дано: - Продолжишь? Ты, наверное, больше знаешь, чем я. А я дополню, если что. Рей говорил с заметным акцентом, что было для меня явным признаком его сильного волнения. Дано дернул плечом: - Ладно. – Помолчал. Вздохнул. – Мой друг, Тони Корда, когда-то, много лет назад, был любовником Анджея... - Любовником?.. – Я был не просто удивлен. Я был потрясен. Ничего себе игра судьбы! Тони и Анджей... Неужели?.. Я повернулся к Рею: - Так значит, тогда, когда мы все встретились... - Да, - кивнул Рей. – Он меня узнал. - Так, стоп! – рявкнул Дано. – «Тогда» - это когда? - Летом, - пояснил Рей. – Мы встретились, почти случайно, все вчетвером – мы с Берти и Тони со Стивом. Ну и конечно, он узнал меня, а я его. Дано снова перебил: - Подожди, я что-то не понял. Он тебя узнал, это понятно, он не мог тебя забыть. То есть, не тебя, Анджея. Но ты-то его как узнал? - Потом расскажу, ладно? – тихо попросил Рей. Я невольно почувствовал свою вину. Как я уже начал понимать, не стоило мне лезть в эту историю. Но теперь уже поздно. Да и не мог я оставить без внимания тот факт, что кто-то бьет морду моему парню, принимая его за Анджея. Рей словно прочитал мои мысли: - Большое знание – большая скорбь... Мы помолчали. Дано в очередной раз тяжело вздохнул и снова заговорил: - Тони был влюблен до безумия. С ума сходил по своему любовнику. Ничего и никого не слушал. Мы, конечно, ничего ему не говорили – что толку увещевать влюбленного? Хотя все прекрасно понимали, насколько его состояние ненормально. А я понимал это лучше других. - Почему? – эмоции у меня уже словно закончились. Извинения, выяснения отношений с Реем – это всё потом. Сейчас я, как ищейка, шел по следу и не намерен был отступать. - Я был знаком с Анджеем задолго до его встречи с Тони. Подробности вам не нужны, но я знал, что он негодяй и сволочь. Я молча взглянул на своего любимого. Парень пожал плечами. Не глядя на меня, обронил: - Да. Я думал, что эмоции у меня уже кончились. Однако нифига. Я был потрясен тем, что Рей тоже знал, что на самом деле из себя представлял его брат. Я ведь очень хорошо помнил, что Анджей был первым любовником Рея. И что Рей его любил. Представляю, каково ему сейчас – признавать, что твой брат, которого ты так любил, оказался мерзавцем. Признавать это передо мной, от кого он так тщательно скрывал этот нелицеприятный факт! По-хорошему, следовало бы сейчас прекратить этот разговор и нам с Реем уйти. Но я прекрасно понимал, что недоговоренность и недосказанность всё равно не дадут мне покоя, и рано или поздно я обязательно вернусь к этой теме. Так что лучше уж сейчас расставить все точки над «и», раз начали. Вряд ли Рей еще раз согласится говорить о своем покойном брате. - Сволочь и негодяй Анджей, - Дано, как я понял, специально подчеркнул эти слова, - настолько заморочил мальчишке голову, что Тони был готов для него на всё. Повторяю – на ВСЁ. И это «всё» в конце концов случилось. Мало того, что Анджей был гадом, каких поискать, он был еще и азартным игроком. Когда садился за игру, забывал обо всём на свете. Однажды, в один из таких моментов, проигравшись в пух и прах, он поставил на кон Тони. И проиграл его. - Что?! – я даже подался вперед от неожиданности. Играть на живого человека! На любимого человека!!! Это никак не укладывалось у меня в голове. Дано издевательски усмехнулся: - Классный сюрпризец, да? – И неожиданно вздохнул. – Завидую я тебе. Ты в таком благополучном неведении живешь. А в жизни порой такая хуйня бывает... – он не договорил, махнув рукой. Я справился с собой: - Я так понимаю, что это еще не конец? - Правильно понимаешь, - кивнул Дано. – Это как раз самое начало. Анджей проиграл Тони таким людям, которые ради исполнения своих прихотей не останавливаются ни перед чем. Подробностей я, правда, не знаю, но условием погашения долга было предоставление Тони их в полное и безраздельное владение. Одним словом, отдавая им Тони, Анджей подписал своему любовнику смертный приговор. - То есть как? Я, в принципе, понимал те слова, которые произносил Дано, каждое по отдельности, но вот их общий смысл доходил до меня с трудом. Дано пожал плечами: - Очень просто. У этих людей был подпольный бордель, клиенты которого в своих развлечениях не привыкли ограничивать себя никакими рамками. Мальчишек, попавших туда, ждал ад на земле. Изнасилования, избиения, пытки... Оттуда далеко не все выходили живыми. Дано рассказывал отстраненно, почти без эмоций, но я представлял, каково ему сейчас это всё вспоминать. И дернула же меня нелегкая взболтать всю эту муть и грязь и вытащить ее на поверхность! Рей, видимо, знал если и не всё, то многое. Потому что слушал Дано молча, с непроницаемым выражением лица. И только нервно подрагивающая в пальцах сигарета (когда он, кстати, успел закурить?..) выдавала его волнение. Ему ведь сейчас наверняка было намного больней, чем Дано. Тот говорил лишь о своем друге, пусть и близком, а Рей вспоминал любимого брата. - То, каким образом Тони удалось спастись, отдельная история, не имеющая отношения к делу. Но после нескольких часов, проведенных там, парню пришлось месяц проваляться в больнице. Он ждал хоть каких-то известий от своего любовника, однако Анджей как в воду канул. - Подожди, - перебил я. – В каком смысле ждал известий? Ведь если Анджей его продал... - А! – Дано тоже перебил меня. – Я же не сказал. Для Тони Анджей придумал совсем другую легенду. Наплел, что проигрался, и что ему, Анджею, самому надо отработать ночь в борделе. И умолял своего любовника заменить его. – Презрительно фыркнул. Процитировал с издевкой. – «Ради нашей любви»!.. - И Тони пошел?!. Я, честно говоря, из рассказа Дано понял, что за Тони, как за проданным товаром, приехали какие-то люди и забрали его. А теперь что же, получается, что он пошел сам? Добровольно?! Аналогия с Реем возникла у меня в мозгу моментально. Ведь он тоже «пошел». И тоже добровольно. Неважно, что причины у них были разные. Хотя... Не такие уж и разные. Тони пошел ради любимого человека. И Рей согласился сняться в садо-мазо тоже ради любимого человека, ради матери. - Пошел, - кивнул Дано. – Я же сказал – он любил его. Я невольно опустил глаза. Анджей, какой же ты оказался дрянью! У меня не было оснований не верить Дано. Хотя бы потому, что Рей не возражал ни единому его слову. Мой любимый нервно затушил сигарету, вытянул из пачки следующую и только тут спохватился: - Ничего, что я курю? Дано махнул рукой: - Ничего, потом проветрю. Я с трудом удержался от того, чтобы не закурить самому. Вместо этого попытался перейти в наступление: - А что же ты не предупредил своего друга, что его любовник такая сволочь? - Кого?! – наигранно изумился Дано. – Влюбленного мальчишку? Для которого его любимый – свет в окошке? Ты забыл, что ли, что влюбленные никого и ничего не видят и не слышат вокруг, кроме объекта своей любви? – И он кивнул на Рея. – Если я тебе сейчас про него гадости говорить начну, ты поверишь? Возразить мне было нечего, и я промолчал. Дано вздохнул. Продолжил почти спокойно: - Но на этом «подвиги» Анджея не кончились. Тони имел глупость подписать ему генеральную доверенность на всё своё движимое и недвижимое имущество. И когда несколько дней спустя выяснилось, что Анджей исчез, выяснилось заодно и то, что он продал квартиру Тони, машину, и обнулил счет в банке. Если называть вещи своими именами, ограбил своего бывшего любовника. Впрочем, он-то был уверен, что Тони не вернется. Я снова, не имея слов, посмотрел на Рея. И он снова молчаливым кивком подтвердил истинность этой невероятной по своему цинизму и лицемерии истории. Дано внезапно обозлился: - Ты-то откуда знаешь? Или с самого начала знал? И братишке своему помогал? Рей медленно положил тлеющий окурок в пепельницу. Покачал головой: - Нет. Я обо всем узнал уже после его смерти. Тетя рассказала. Она сама уже при смерти была – слегла, когда узнала, что его убили. Мы с матерью приехали, она в больнице, под капельницей. Почти бредила. Меня несколько раз Анджеем назвала. Просила постоянно: «Найди Тони, верни альбом». - Какой альбом? – удивился Дано. Я тоже был удивлен, потому что об альбоме услышал первый раз. Теперь роль рассказчика перешла к Рею: - Анджей продал квартиру очень быстро, за сутки или двое. Какие-то вещи тоже продал, но многое там оставил. Новые жильцы начали перебирать это всё, выкидывать. И нашли альбом с фотографиями. Альбом семьи Корда. По этим фотографиям я его и узнал, когда встретил. - Блядь! – Дано даже вскочил. – Ну какая же мразь! – Заметался по комнате, потом остановился перед нами. – Тони – сирота. Альбом – это единственное, что у него осталось от родителей. Единственная память. А этот... этот... лишил его даже этого. – И внезапно прервал сам себя. – Погоди! А к твоей тете он как попал? Рей пояснил: - В договоре купли-продажи тетин адрес указан был. Новые жильцы по нему и принесли. Тогда-то она и поняла, что Тони скорее всего уже нет в живых. А потом, месяца через три, когда Анджей вернулся, он тете только одну фразу сказал: «У меня не было выхода. Или он, или я». - И что тетя? – В голосе Дано были одновременно и вызов и издевка. Но Рей не поддался на провокацию: - Ничего. Конечно, она не одобряла его образ жизни. Но он был ее единственным сыном. И она его любила. - Святая материнская любовь, - всё с той же издевкой презрительно протянул Дано, снова усаживаясь в кресло. Я взорвался: - А что, твоя мать не стала бы выгораживать тебя в подобных условиях? И не пизди мне сейчас, что ты никогда так не поступил бы. Обстоятельства бывают разные. - Это ты не пизди, - тоже возвысил голос Дано. – На обстоятельства можно свалить всё что угодно. Но я никогда, ни при КАКИХ обстоятельствах, не предал бы доверившегося мне человека. А что касается моей матери, - он картинно развел руками, - то тут ничего сказать не могу – у меня ее нет. И отца нет. И никогда не было. Я подкидыш, в приюте вырос. Я остыл так же внезапно, как и вспыхнул: - Извини. - Ничего страшного, - усмехнулся он. – Мы сейчас не обо мне говорим. Впрочем, - он повернулся к Рею, - похоже, что мы уже всё выяснили? - Почти, - подтвердил Рей. – Альбом я Тони вернул. – Обращаясь ко мне, пояснил. – На следующий день после той встречи. Ты работал тогда, а я подъехал к его дому, дождался и отдал альбом. Рассказал, как он ко мне попал. - И что? – поинтересовался Дано. - Ничего, - пожал плечами Рей. – Поговорили, выяснили всё. И разошлись. - Представляю, каково ему было. - Я тоже представляю, - согласился Рей. – Но не отдать альбом я не мог. И не объяснить, откуда он у меня, тоже. - Это верно, - согласился Дано. – В таком случае мне остается добавить только, что после выхода из больницы Тони полгода прожил у меня. И всё, что с ним происходило, происходило у меня на глазах. Я смотрел на него и понимал, что ничем не могу ему помочь. От бессилия мне иногда просто выть хотелось. Так что, - он взглянул на нас – сначала на меня, потом на Рея, - надеюсь, вы поняли, что у меня достаточно причин ненавидеть Анджея. Позиция Дано стала мне ясна окончательно. И я не мог не признать его правоту. Если бы у меня на глазах происходило такое, я тоже возненавидел бы виновника этой ситуации. Я простил Дано и драку, и вспышку эмоций. Но все-таки не удержался: - И желать ему смерти? Почему у меня возникло подозрение, что Анджея убил именно Дано? Я ведь не знал о своем новом знакомом практически ничего. Но почему-то не сомневался в том, что он способен на убийство. Не хладнокровное и расчетливое, а вот так, в порыве страсти. - Намекаешь на то, что убил его я? – Дано правильно истолковал мой вопрос. Удивительно, как много у нас с ним было общего! Какое редкостное взаимопонимание. И как жаль, что наше знакомство произошло при таких неприятных обстоятельствах. Потому что я с радостью имел бы Дано в числе своих друзей. - Нет, - покачал он головой, не дожидаясь моего ответа. – Я его не убивал. И даже не знаю, кто это сделал. Хотя... будь у меня такая возможность... Он не договорил, но я и так понял. Да и Рей, похоже, тоже. Так, пора нам этот разговор прекращать, а то неизвестно до чего договоримся. Уж больно скользкую тему затронули. Я встал, Рей поднялся следом за мной. - Мы пойдем? – Я не то что бы спрашивал, скорее ставил в известность. Дано тоже встал. И неожиданно протянул мне руку: - Извини, Роберт. Я не хотел, чтобы ты знал, но... - Ты тоже извини. Я пожал протянутую руку, прекрасно понимая, что это наше первое и последнее рукопожатие. Кивнул на Рея: - А у него попросить прощения не хочешь? - Так я уже вроде попросил, - удивился Дано. - За мордобой – да. А за рассказ? - А за рассказ это ты у него прощения проси, - усмехнулся мой собеседник. – Ты был инициатором, так что теперь сам и расхлебывай. Я взглянул на Рея и понял, что мой любимый смертельно устал. Что он больше всего на свете хочет остаться один, сбросить наконец эту маску напускного спокойствия и выдержки. Я поднял с пола сумку, пошел к двери. Обернулся. Посмотрел Дано в глаза: - Прощай. И не дожидаясь ответного прощания, шагнул за порог. Дано Когда за незваными гостями закрылась дверь, я подошел к окну и распахнул его настежь, чтобы выбросить окурки и проветрить комнату от табачного дыма, который терпеть не мог. А заодно отдышаться и постараться прийти в норму. Воспоминания, давно уже улёгшиеся, успокоившиеся, попрятавшиеся по самым дальним уголкам сознания, вновь всплыли на поверхность и наполнили меня горечью, болью и обидой. Обидой на судьбу, да и на самого себя из-за того, что тогда, восемь лет назад, всё случилось именно так. И что теперь уже ничего нельзя вернуть и исправить. Я тяжело вздохнул. Съездили отдохнули, называется! А ведь сейчас придет Иванка, и мне снова придется вернуться к этой теме. Да еще и постоянно контролировать себя, чтобы не назвать ничьих имён. Я снова тяжело вздохнул. Открылась дверь, и вошел мой мальчик. Распахнутому окну, может, и удивился, но не сказал ничего. Сел, не глядя на меня, в кресло. Его поза выражала одновременно обиду, напряжение и ожидание. Парень был оскорблен тем, что я выставил его за дверь, и теперь ждал от меня объяснений. Я закрыл окно и сел на подлокотник его кресла – точно так же, как только что здесь сидели Роберт и Рей. Обнял за плечи, прижал к себе, слегка поморщившись от боли – руку мне парень вывернул от души. Закрыл глаза: - Ну, слушай, мой хороший. Вторично за сегодняшний день я «пережевал» эту историю, хотя и не так подробно, как рассказывал парням. На подробности у меня просто не было сил. Да и не нужны они мальчишке, хватит тех ужасов, о которых я упомянул мимоходом. Иванка слушал меня замерев и даже затаив дыхание. А по окончании рассказа судорожно вздохнул: - Кошмар какой! Разве так бывает? - Бывает, - тоже вздохнул я. Иванка помолчал: - Извини, Дан. - За что? – я чмокнул его в висок. - За то, что я на тебя обиделся. Ну, когда ты попросил меня выйти. Ты прав оказался. - Вот-вот, - я снова чмокнул его в висок. – Старших надо слушаться. И ты тоже меня извини, мой хороший. - Ага, - он потерся щекой о мое плечо. Поинтересовался неуверенно. – А Рей... он знал? - Знал, - подтвердил я. Тоже помолчал. Добавил медленно. – Он всё знал. И сейчас, во время нашего разговора, ему было очень плохо. Он любил брата. Негодяя, да. Но всё равно любил. - Зачем же он согласился говорить? – удивился Иванка. - Для Роберта, - пояснил я. – Роберт всё равно ведь не отстал бы. Он еще в холле ко мне прицепился – спрашивал, что я имею против Анджея. Парень снова вздохнул: - Все не хотели – и все говорили. Я развёл руками: - По-другому не получилось. Мы еще помолчали. Я попытался сменить тему: - Есть не хочешь? А то пойдем пообедаем. Вроде бы пора уже. Иванка неопределенно пожал плечами: - Не хочется что-то. Вообще настроения нет куда-то идти. - И на лыжах кататься? – удивился я. Он снова пожал плечами: - Не знаю. Попозже, может быть. Давай сейчас пока так посидим. Отдохнем. - От чего отдохнем? – усмехнулся я. - От того, что было, - тихо ответил он. - Хорошо, - согласился я и покрепче прижал своего мальчика к себе. Роберт Мы вышли молча. Так же молча дошли до своего номера. Иван поднялся нам навстречу. - Мы закончили, - сказал я ему. – Можешь возвращаться. Спасибо. Мальчишка вышел, ничего мне не ответив. Рей снял куртку, повесил на вешалку. Стянул ботинки, достал из сумки тапочки, пакет с чистым бельем... Я не выдержал первым: - Рей, извини меня. Он вздохнул: - Перестань, Берти. Ты был прав, что затеял этот разговор. На самом деле мне давно надо было тебе рассказать. Но я не думал, что история моей семьи может каким-то образом коснуться наших с тобой отношений. – Пожал плечами. – Хотел как лучше, а получилось как всегда. – Усмехнулся с горечью. – Наше фамильное сходство, которым я когда-то так гордился, после его смерти стало моим проклятием... - В каком смысле? – не понял я. Рей пояснил с той же горечью: - Дано не первый, кто принимает меня за Анджея. И все... ну, не морду бьют, конечно, но говорят... такое... В общем, Анджей многим успел насолить. - Так ты из-за этого не пошел на день рождения Стива? – догадался я. Вопрос был вроде бы не по теме, но всё равно о том же. Потому что только сейчас до меня дошло, что крылось за тогдашним небывалым трудовым энтузиазмом Рея. Парень кивнул: - Да. Стив позвонил и попросил меня не приходить. Там слишком многие знали Анджея в лицо. Вот и Дано... Я поэтому и не удивился сегодня, когда он на меня набросился. Сразу понял, из-за чего... - И что? – возмутился я. – Выходит, что из-за вашего сходства каждый мудак имеет право бить тебе морду? Рей попытался перевести разговор в шутку: - Он же сказал, что больше не будет. – Снова вздохнул. – Просто сегодня всё так внезапно произошло... Да и не было так ни разу, обычно знакомцы Анджея словами отделывались. - Всё когда-нибудь бывает в первый раз, - я уже, конечно, остыл, но не высказаться не мог. – А если бы меня рядом не было? Он махнул рукой: - Берти, перестань. Я умею постоять за себя. Я знал, что Рей действительно может постоять за себя, а при случае (я мысленно усмехнулся), и за меня тоже. Сегодняшняя ситуация была результатом всего лишь эффекта неожиданности. Парень неуверенно взглянул на меня: - Ты ведь не будешь... после того, что узнал... думать обо мне хуже?.. - Совсем дурак, что ли? – искренне удивился я. – Ты-то здесь при чем? Он – это он, а ты – это ты. Не вижу связи. - Ну, мало ли... - Прекрати херню нести, - обнял я его. Он обнял меня в ответ, но почти сразу же отстранился: - Ты в душ не собираешься? - Нет. - Тогда я схожу, ладно? - Иди, конечно. Рей снял свитер, майку, джинсы. Его обнаженное тело, как всегда, вызвало во мне желания вполне определенного рода, но я прекрасно понимал, что ему сейчас совсем не до меня. Поэтому молча занялся распаковкой сумки и развешиванием-раскладыванием вещей в шкафу. * * * Шум льющейся воды насторожил меня не сразу. Я даже не понял вначале, что именно мне показалось необычным. А потом сообразил – вода, текущая в душевой кабинке, журчит совсем иначе. Сейчас же, судя по звуку, вода текла из крана в раковине. Я осторожно приоткрыл дверь ванной комнаты. Рей вовсе не принимал душ. Он стоял, прислонившись лбом к зеркальной стене, закрыв глаза и прикусив губу. А по его щекам текли слезы. Меня он не увидел и не услышал за шумом воды. Я медленно прикрыл дверь и схватился за голову. В самом прямом смысле этого слова – опустился на тумбочку в прихожей и обхватил голову руками. Блядь, что же я наделал! Если Рей, спокойный и уравновешенный, не смог сдержать слез, то представляю, хоть и очень приблизительно, до чего ему сейчас хуёво. Память тут же провела параллель с Дано – когда тот смотрел на Тони, видел его страдания и ничем не мог ему помочь. Я встряхнулся. Ну уж нет, со мной такой номер не пройдет. Рея надо выводить из депрессии срочно и немедленно. Помня по прошлым своим приездам, что здесь в каждом номере есть мини-бар, я вошел в комнату, взял из шкафа-холодильника маленькую стограммовую бутылочку джина и банку тоника. Джин вылил в один стакан, тоник плеснул в другой и решительно распахнул дверь ванной, держа в руке оба стакана. Рей отпрянул от стены и попытался от меня отвернуться. Я же церемониться не собирался и действовал напролом. Протянул ему стакан с джином: - Пей. - Что это? - Джин. Пей залпом. Здесь, - я кивнул на другой стакан, - тоник. Потом запьешь. Я думал, что мне придется его долго уговаривать, но он молча взял у меня из рук стакан. Махнул джин одним глотком. Я протянул ему следующий стакан: - Запивай. Тоник он тоже выпил весь, не отрываясь. - А теперь пойдем, - я попытался вывести его из ванной. Но парень уткнулся носом мне в плечо, забормотал невнятно: - Он умер, понимаешь? Умер... И я уже никогда ни о чем не смогу его спросить. И он... он тоже никогда не сможет мне ответить, объяснить... исправить... Его сотрясала дрожь, в голосе звенели слезы, а я стоял дурак дураком, обнимал его и не знал, что мне делать. Рей любил брата, и боль от того, что тот оказался подлецом, с годами нисколько не утихла. А я, идиот, своими расспросами снова разбередил его рану. Если бы можно было повернуть время вспять! Нет, не оживить Анджея, а всего лишь не затевать мне этот дурацкий разговор. Не травить душу. Но... сделанного не воротишь. Так что расхлебывай, Берти, кашку-какашку, которую ты так старательно заварил! Я понял, что еще секунда, и я разревусь вместе с Реем. С силой оторвал его от себя, начал подталкивать к выходу из ванной: - Ложись, я тебе сейчас массаж сделаю. Мой любимый постоянно твердил мне, что у меня «целебные» руки. Что от прикосновения моих рук ему становится легче и физически и душевно. Я и сам неоднократно имел возможность убедиться в том, что массаж или даже просто легкое поглаживание оказывают на него благотворное влияние. И сейчас прибегнул к этому испытанному средству. Уложил парня на кровать, начал гладить плечи и спину, по-прежнему ощущая, как его всего трясет от нервного перенапряжения. * * * Спина Рея была абсолютно чистой, без малейших следов от ударов плети. Даже самые глубокие шрамы исчезли бесследно где-то через три месяца после его съемки в садо-мазо сцене. И только одно маленькое пятнышко никак не хотело заживать, хотя вроде бы и затянулось. Кружок, величиной с горошину, под правой лопаткой. Однажды я не удержался: - Надо же! Всё прошло, а эта зараза никак! - Где? – заинтересовался Рей. - Здесь, под лопаткой, - и я ткнул пальцем. - А, это... – неопределенно ответил Рей. Нехотя пояснил. – Это ожог. Он, скорее всего, вообще не пройдет. - Ожог? От чего? – удивился я. - От сигареты. – Продолжил через силу. – Он меня тогда сигаретой прижег. - Как?! – взвился я. - Так уж получилось, - Рею неприятны были эти воспоминания, но раз уж начал... - А эти что? – я был возмущен до глубины души. – Эти... авторы-режиссеры-операторы?.. Молча на всё смотрели? - Нет, что ты, - поспешил успокоить меня Рей. – Сразу же ворвались, съемку остановили: «Как вы смеете? Этого нет в контракте! Вы нарушаете условия договора, мы вас оштрафуем!». Ко мне с извинениями: «Извините, мы не уследили, это наша вина. Компенсация в тысячу евро вас устроит?». Я сказал, устроит. А что мне оставалось делать? Всё равно ведь уже прижег... Они у него тут же отобрали сигареты, зажигалку. Пригрозили: «Еще одно нарушение – и наша студия будет вынуждена отказать вам в наших услугах». Мужик, видимо, испугался. Больше не нарушал ничего. – Рей поежился. Добавил тихо-тихо. – Только бить стал сильнее... - Рей, прости, опять я напомнил тебе... - Да ладно, ерунда, дело прошлое. Но ерундой, как выяснилось, эта отметинка для него не была. После того как он несколько раз поинтересовался: «Всё еще заметно?», я спросил в лоб: - Комплексуешь? Парень пожал плечами: - Нет. Просто... Мама, когда увидит, спросит, откуда. Это сейчас зима, я одетым хожу. А летом мало ли?.. И что я скажу? Решение у меня родилось мгновенно: - Сделай на этом месте татушку. Вот и замаскируешь. - Не хотелось бы, - слегка поморщился Рей. – У меня мать тату не одобряет. - Ну, знаешь, - резонно возразил я. – Пусть уж лучше она один раз отругает тебя за это, чем будет долго допытываться, откуда у тебя ожог на спине. - А ведь ты прав, - сообразил Рей. Этот разговор состоялся в Мюнхене, накануне отъезда, после завершения нашей блистательной, но краткосрочной сценической карьеры. На Рождество Рей уехал домой, в Ригу, а когда вернулся, мы пошли в салон и сделали себе по небольшой татушке – он под правой лопаткой, я под левой. И очень полюбили целовать друг друга в эти отметины. Спустя несколько дней Рей пошутил: «Кто-то кольцами свои отношения скрепляет, а мы татуировками». «Обручальные тату», - пошутил я в ответ и снова поцеловал его в темно-синюю вычурную, с завитушками, букву R, кружок которой очень удачно замаскировал горошину ожога. Себе, впрочем, не желая повторяться, я выбрал совершенно нейтральную абстрактную загогулину. Честно сказать, мне было все равно, что у меня там будет за рисунок. Я его сделал только для того, чтобы Рей не чувствовал себя ущербным, сделав татуировку по необходимости. А так, за компанию, да еще и обозвав их «обручальными»... В общем, насколько я понял, комплекса по этому поводу у парня не прибавилось. А мне и в самом деле нравилась эта изящная буква, первая буква его имени. Наших с ним имен. Поэтому я иногда заявлял, что его татушка на самом деле наша общая, и Рей является всего лишь ее хранителем. Я никогда не обделял ласками и поцелуями этот участочек его кожи. * * * Вот и сейчас, водя руками по телу любимого, целуя его в татушку, я чувствовал, как постепенно стихает дрожь, и дыхание парня выравнивается. Еще пара минут, и он придет в норму. Сигарету ему, что ли, прикурить для полного расслабона? Пожалуй, стоит, решил я, однако сделать этого не успел – в прихожей затрезвонил мобильник. Рей поднял голову: - Мама. Я и сам узнал мелодию, которую Рей поставил на звонок своей матери. И искренне обрадовался этому звонку. Именно звонок матери – это было как раз то, что ему сейчас нужно. Общение с родителями, даже недолгое, действовало на него не менее, а может быть, и более благотворно, чем мои руки. Я даже удивился тому, как вовремя она позвонила. Рей сделал попытку подняться, но я слегка прижал его плечи к кровати: - Лежи, я принесу. Быстрым шагом вышел в коридор, взял телефон и передал Рею. Парень заговорил по-латышски. Я не понимал почти ничего, но по интонациям чувствовал, что Рей уже вполне овладел собой и разговаривает с матерью в своей обычной спокойной манере. Я украдкой вздохнул. Всегда, когда мне доводилось присутствовать при его разговорах с родителями – телефонных, конечно – я испытывал легкое чувство зависти. Родители Рея очень любили друг друга. А еще больше они любили своего сына, плод их любви. Рей рос в атмосфере счастья и радости, и это не могло не повлиять на его характер. Даже просто находиться рядом с ним было легко и приятно, не говоря о чем-то большем. А уж что касается «большего»... Моя жизнь с появлением в ней Рея изменилась капитально, и я был несказанно благодарен судьбе за этот подарок. Неиссякаемый родник тепла и света – вот чем был для меня мой любимый. И я готов был горло перегрызть каждому, кто посмел бы его обидеть. Парень закончил разговор, отложил телефон, но подниматься с кровати не стал, как бы приглашая меня продолжать массаж. Я снова начал гладить его спину и плечи. Поинтересовался: - Как дома? - У них всё хорошо. Мама спрашивала, где я. Я сказал, что в горах, на лыжах катаемся. - Сказал, с кем? Вопрос был далеко не праздным. Рей, при всей своей любви к родителям, никак не мог решиться рассказать им, что он гей. И эта, даже не ложь, а просто скрытность, напрягала и тяготила его. Я же не считал себя вправе давать ему хоть какие-то советы: «Решай сам, говорить или нет». И, как аргумент, приводил в пример свою ситуацию – что мои родственники подобного факта моей биографии не знают. На что Рей возражал мне, что моя семья и его семья – это разные вещи. Парень долго ничего не говорил родителям, но потом выработал компромисс со своей совестью – сказал, что переехал жить к своему другу, а квартиру сдает, чтобы расплатиться с долгами за операцию матери. Ну а подробности, как именно он «живет» с «другом», опустил. Впрочем, меня это обстоятельство нисколько не смущало. Мне, по большому счету, было безразлично, что думают обо мне окружающие. Главное, чтобы нам с Реем было хорошо. А нам было хорошо. Парень привычно вздохнул: - Сказал, что нас здесь много. - Ну сказал и сказал, - пожал плечами я. Рей в ответ виновато улыбнулся и тут же слегка сморщился боли. Ранка на его губе не кровоточила, но была слегка припухшей. - Сильно болит? – сочувственно кивнул я на болячку. - Нет. Чуть-чуть, только когда улыбаться пытаюсь. - Хорошо, обязуюсь тебя не смешить. Рей опять улыбнулся, но уже осторожнее: - Зато я тебя сейчас посмешу. Когда я у Ивана в номере кровь останавливал и мазью мазался... - Да, кстати, - перебил я его. – Он тебя ни о чём не спрашивал? Ну, про Анджея... Парень помрачнел: - Спросил. Еще когда по лестнице поднимались. Но я сказал, что это давняя история, и я не хочу ее вспоминать. – Он помолчал. – А всё равно пришлось. - Ты про мазь что-то говорил, - попытался я вернуть разговор в прежнее русло. - Ну да, - мой любимый с готовностью переменил тему. – Я расстроился, что за два дня не заживет, а мне послезавтра на работу. И тогда Иван посоветовал говорить всем, что я поранился, катаясь на лыжах. - Правдоподобная версия, - согласился я. - А я вот что-то засомневался, - возразил мне Рей. – С разбитой мордой меня начальство до клиентов не допустит, конечно, но ведь и коллеги прохода не дадут: «С кем в горах дрался?». Шутки шутками, а могут достать так, что мало не покажется. - Может, тебе больничный на пару дней взять? – встревожился я. – Или отгулы? У тебя ведь их много. - Не стоит, - снова улыбнулся он. – Мне Иван знаешь что сказал? Что в драке обычно у всех губы слева разбиты бывают, а у меня справа. Я примерился рукой к собственной щеке и удивился: - В самом деле. Странно, а я как-то внимания не обратил. Рей усмехнулся: - Что уж о тебе говорить, когда я даже сам этого не заметил. Иван пояснил, что Дано левша, вот и припечатал меня справа. Как считаешь, - он посмотрел на меня через плечо, - прокатит такая отмазка для моих коллег? Я наклонился к нему, слегка коснулся губами его ранки: - Надеюсь, что прокатит. - Тогда не будем больше об этом думать. Рей перевернулся на спину и потянул меня на себя. Эпилог Скатившись с горы, Роберт чуть не сбил с ног Дано, направляющегося к подъемнику. Столкнувшись нос к носу, обоим показалось неприличным разойтись в разные стороны и сделать вид, что они незнакомы. Поэтому парни после секундной заминки слегка кивнули друг другу. Роберт собрался продолжить свой путь и даже уже сделал пару шагов, как услышал сзади голос Дано: - Роберт, вы во сколько сегодня уезжаете? Роберт обернулся. Окинул собеседника недоверчивым взглядом, но все-таки ответил: - После ужина, часов в восемь. А что? Тот пожал плечами: - Я подумал, что... Может, нам стоит поехать вместе? Для подстраховки. Горы – коварная штука. Если сломаетесь по дороге, можете и до утра застрять. - С чего это мы сломаемся? – привычно завелся Роберт. Дано снова пожал плечами: - Я так, на всякий случай. Мало ли... Но если не хочешь, настаивать не буду. Роберт помолчал секунду. Ответил совсем другим тоном: - Спасибо, Дано. Я подумаю. - Подумай, - согласился Дано.