Грани

03:40 18 августа 11 000 метров где-то над Европой. Незнакомка. В просторном, полупустом салоне первого класса царил полумрак, настоянный на слабом цветочном аромате. Ночной рейс Лондон — Москва был просто подарком для стюардесс, никто не пристаёт, не требует выпивку. Две девицы в форме British Airways сидели за шторкой и вполголоса болтали. Они прозевали миг, когда из туалета в полутёмный коридор вышла стройная женщина в безупречном деловом костюме-двойке и направилась в салон. Единственное, чему смутно удивилась одна из девушек, так это мимолётной волне грозовой свежести. Но она решила, что это просто сбой в озонаторе, выдавшем больше ионов, чем положено. Гостья, у которой из багажа был только кофр из плотной синтетической ткани, незамеченной прошла между кресел и выбрала место у самого борта. Посмотрела в иллюминатор, на отражение луны в радужном круге, бегущее по облакам, повела бровями. В этом движении не только удивление, но и доля испуга. Впрочем, незнакомка быстро освоилась в новом для неё средстве преодоления расстояний. Она положила кофр рядом, вынула сумочку-барсетку из тонкой кожи. Изящные пальцы извлекли документы и несколько банковских карточек. Внимательно перелистала паспорта, британский и международный с российской визой. Если бы стюардессы видели это, они, наверное, заметили бы, что обычно люди не читают свои документы, как книги. Возможно, они могли бы что-то заподозрить, но были слишком заняты, и незнакомка, закончив знакомство с содержимым кофра, спокойно уснула. Утро, Москва, Шереметьево 2. Элен Уордер. Над столицей шёл дождь. Рассвет, такой приятный на высоте, с трёх тысяч не был виден совсем. Командир «Боинга» с истинно английской невозмутимостью принял сообщение диспетчера и приготовился к очередному повороту, как вдруг тучи по курсу просто-таки с киношной резвостью стали разбегаться в стороны, будто их разгонял неощутимый ветер. Расширяющейся синей прорехой засветилось вымытое небо. Пилот вызвал диспетчера: — Башня, перед нами чистое небо. Подтвердите. — Так точно, подтверждаю изменение погоды. И диспетчер, и командир воздушного корабля, и ещё немногие проснувшиеся пассажиры только дивились, с какой быстротой разбегаются тяжёлые дождевые облака, а гостья у правого борта лишь хитро усмехнулась. Через пятнадцать минут лайнер увесисто и упруго коснулся бетонки, четыре турбины взревели на реверсе, останавливая «Боинг». Стюардессы, провожая пассажиров, долго пытались вспомнить леди с кофром, в «двойке» из тончайшей серо-голубой шерсти, но так и не смогли. Что, в общем, было и неудивительно. Она не торопилась. В зону паспортного контроля вошла последней, огляделась. Сразу двое таможенников кинулись к гостье, на вполне правильном английском объясняя, куда идти. Один из них удивился, что дама прилетела совсем без багажа, на ленту она поставила только небольшую дорожную сумку, чуть больше косметички. — Благодарю вас, господа, я отлично знаю русский язык. На офицеров дохнуло почти что антарктическим холодом, казалось, вокруг них засверкал иней. Гостья подошла к стойке, положила документы. — Первый раз в России? — поинтересовалась девушка, принимая паспорт. — Да. — Уверена, вам понравится. — Я знаю. За этим я сюда и приехала. — Добро пожаловать, мисс Элен Уордер. Она подхватила с ленты свой кофр и пошла к выходу. Ей вослед синхронно поворачивались головы и взгляды всех служащих аэропорта, случившихся в этот время в зале контроля. — У неё глаза зелёные. Ведьма, не иначе… — прошептала паспортистка. — Да ладно, ты просто завидуешь её косе, — съязвил один из таможенников. Действительно, у мисс Уордер была толстая тёмно-русая коса до середины спины. А другой внимательно осмотрел гладкий пол в том месте, где только что стояла англичанка. — Коль, посмотри… — коснувшись указательным пальцем плит, он встал и повернулся к свету. На подушечке пальца миллионами мельчайших граней, подобных алмазным, сияла тончайшая, невесомая пыль. Или пыльца, или что-то совсем невероятное. — Богиня, — уверенно заключил напарник по имени Николай. Паспортная барышня фыркнула: — Ведьма, как есть ведьма. — А как там её зовут? — спросил Николай. — Элен Уордер. — Имя как написано? — Как говорится, так и написано. Не Helen, а Elen. Николай задумался, но так как был человеком глубокомысленным, о своей догадке так никому и не сказал. Собственно, на этом всё могло и закончиться, но приятель паспортистки служил капитаном ФСБ, а сама она проявила понятную по нынешним временам бдительность и не поленилась полоской картона собрать в пакетик побольше этой загадочной пыли. И менее чем через сутки образец попал по назначению — в лабораторию. 18:20, 19 августа. Экспертная химико-физическая лаборатория ФСБ РФ. Стажёр. — Чёрт знает что… Новый спектрограф, а вон что показывает… Сергей Петрович, посмотрите. Названный Сергеем Петровичем оторвался от стойки, где он безуспешно пытался воздействовать на образцы порошка то кислотами, то щелочами, чтобы получить хоть какое-то соединение для систематичного анализа. Подошёл к монитору, на котором программа выводила раз за разом такую мозаику, что казалось, в этих частицах вся таблица Менделеева. Линии спектра менялись местами как хотели, вместо того чтобы находиться на положенных местах. — Калейдоскоп какой-то. Здесь все известные нам элементы, — стажёр коснулся карандашом монитора в той части, где программа анализа выдавала результат. — И ещё пара неизвестных заурановых, но стабильных. — Так… — Сергей Петрович, кроме звания полковника, носил не менее заслуженное звание кандидата физико-математических наук, и увиденное тянуло сначала на сбой аппаратуры, ну, а потом… кто его знает. — Значит вот что… Пока молчи, не болтай. А на завтра подготовь доклад. Стажёр кивнул. Если шеф просит помолчать, то лучше всего так и сделать. 06:00, 20 августа. Поезд «Москва -…ск», купейный вагон. Элен Уордер. — Доброе утро, госпожа Уордер, — проводница хотела разбудить вежливую и невероятно элегантную иностранку, неведомо как оказавшуюся в поезде, несущемся по провинциальной губернии. Но англичанка уже не спала, а говорила со своим ноутбуком, который вполне понимал русский и без прикосновений к клавиатуре выполнял задания. — Здравствуйте. — Элен изящно улыбнулась, — Для вас просто Елена. Проводница смущённо кивнула. — Принесите, пожалуйста, чай. — Сейчас. Элен закончила расчёты и закрыла крышку с эмблемой в виде толстенькой зелёной стрелки. Пока всё, по крайней мере, теоретически, шло хорошо. Ноут она купила в столице, заехав в магазин по дороге на Казанский вокзал. Она впитывала информацию о стране и всём мире, слушая и глядя вокруг, мгновенно принимая решения, как подправлять намеченный порядок действий, и убеждалась, что правильно выбрала «точку воздействия». Но Москва не годилась для осуществления намеченного, ей требовались люди из провинции, а не столичные. Да и сама Элен не могла использовать теперь свои способности, по крайней мере их большую и самую действенную часть, и ей пришлось прибегнуть к средствам, доступным на месте. Благо для их приобретения хватало денег. И всё же, когда она с простодушным видом показала на симпатичный ноутбук, сразу оценив его возможности, парень из салона переспросил её два раза. Женщина, просто так указывающая на компьютер ценой в две с половиной тысячи долларов, вызвала у него замешательство… Зато теперь Элен за сутки получила необходимые данные, подключившись к Сети — так кратко и ёмко парень назвал опутавшую мир информационную систему, позволяющую добыть любые сведения. Она прикрыла глаза — работа была проделана большая. Теперь Элен Уордер знала точно, кого она привлечёт для воплощения поистине космического замысла. Правда, до поры до времени сами они того и знать не будут — так она считала. Проводница принесла чай, спросила, надо ли что-то ещё. — Если у вас есть печенье или эти… подушечки такие… Я в Москве попробовала, понравилось. — С повидлом? — Да, у них зверёк какой-то на коробке нарисован. — Есть. Сейчас принесу. — Спасибо. И… Как мне лучше будет добраться в центр города? — Просто такси возьмёте, скажете, куда везти. Элен кивнула, не произнеся ни слова, но проводница ощутила такое доброе тепло, что сероватое туманное степное утро из даже на вид зябкого стало как будто утром на берегу озера, у костра, в обнимку с мужем. Она помчалась по коридору, а Элен порадовалась, что кое-какие мелочи, приятные людям, у неё получается делать без затруднений. 08:00, 20 августа. Город…ск, площадь перед вокзалом. Таксист. С самого утра, то есть с семи часов, у меня всё пошло наперекосяк. За ночь неизвестно от чего сел аккумулятор, ладно, соседи по гаражам помогли с толкача завести. Потом на полдороги мент как чёрт из шкатулки выскочил из кустов с радаром, спорить с ним и объяснять, что не превысил и не нарушил, было бы себе дороже. Пришлось сунуть ему денег, потом какая-то шавка прямо под колёса кинулась; еле отвернул и попал левым задним колесом в яму, да так, что только лязгнули зубы вместе с подвеской. Вот так, перебирая хмурое утро по косточкам, я сидел в машине. Коллег-конкурентов что-то не было видно, хотя время уже подходило к московскому поезду. Я пошёл на перрон. Насупленная морда тепловоза показалась из-за поворота, лязгая и скрежеща на стрелках, он затащил состав на первый путь. Народу было немного, человек по десять с вагона. Наверное, много по пути вышло. Или вообще не садилось в поезд — кого понесёт в степную жару по доброй воле? И тут я увидел её. Ростом выше среднего, фигура как у греческой статуи, толстая коса. А костюм я даже боялся представить сколько стоит. Она оглядывалась, явно выискивая среди встречающих и приехавших таксиста. Ну конечно, разве такая станет на трамвае трястись? — Куда ехать, сударыня? — осведомился я, подойдя к ней. — В центр. — А точнее? Она, похоже, совсем не знает город, — подумал я. Можно гидом неплохую деньгу заработать. — Сначала мне нужно где-нибудь остановиться. Постоялый… — она запнулась. — Гостиница. — Ну, это легко — сказал я, — такой солидной девушке как вы, наверняка потребуется хороший и дорогой номер… — Возможно, но лучше немного сэкономить, и просто снять, дом или квартиру на недолгий срок… — она прямо посмотрела мне в глаза. В сердце что-то кольнуло, но не больно, а как-то странновато, приятно. Конечно, я мог сказать, что необходимо купить газету частных объявлений и уже там рассмотреть все предложения… Но какое-то чувство мне не позволило это сделать. Один мой приятель сдавал неплохую однокомнатку на окраине города, и ему срочно нужны были деньги. Это была неплохая возможность обоюдной помощи — и ей, и моему приятелю. Единственное, что меня смущало — район был не из благоприятных. Там постоянно происходили криминальные: угоняли машины, грабили людей посреди белого дня, трупы там тоже находили чаще, чем в других районах. — Не бойтесь, я справлюсь, мне ничто не будет угрожать — сказала она ровным голосом. Я просто опешил. — Ну тогда садитесь в машину, — единственное, что я мог выдавить. В голове кружились сумасшедшие мысли, машина на удивление завелась с первого раза. Она читает мои мысли? Разве такое бывает? Кто она такая? — Бывает и не такое, Николай, — ответила она, — У меня это от рождения небольшой такой талант. Давайте поедем к этому вашему знакомому, я заплачу, и оплата будет немалой. Я дал газу, и мы тронулись. Зависло напряженное молчание, я вообще старался ни о чем не думать. Страшно, когда рядом с тобой рядом сидит человек, который читает мысли. — Стараться не думать — это тоже мысль. Вы думаете сейчас о страхах, которых у вас много, у каждого есть свои пороки. Полностью отрешиться от своих мыслей можно только после смерти. И то не всегда… — Я еще не собираюсь умирать… — Правильно, вы умрете, но не сегодня, а через полгода… Я в ужасе посмотрел на нее, и чуть не врезался в автобус. Недовольное бибиканье вывело меня из оцепенения. — Ты что, козел, совсем за дорогой не следишь? — гневно раздался вопрос слева. Я посмотрел в ту сторону. В салоне злобной чёрной бэхи сидели двое молодых парней. Один из них, длинноволосый и в черных очочках, видимо, и был вопросителем. — Да пошел ты, — сказал я, отмахиваясь и отпуская сцепление. Парень недоуменно посмотрел мне вслед, его лицо исказила недовольная гримаса. Я аккуратно вел машину среди потока других автомобилей. Где-то в области груди возникло чувство, что должно произойти что-то явно нехорошее. — У вас очень обостренное чувство опасности, — сказала моя пассажирка. — Вы знаете, что произойдет? — спросил я, и сглотнул. — Догадываюсь, просто посмотрите в зеркало, ведь при помощи него вы и увидите, что происходит сзади. Я посмотрел в боковое зеркало, и увидел злополучную «БМВ». Наверное, ребятам не понравилась моя реакция на их прямое оскорбление. Движение было плотным, поэтому они пока держались сзади, на обгон пойти просто не было возможности. Значит неприятности, а я еще и мобильник не взял… день явно не задался. Один звонок решил бы все проблемы. Мой боевой товарищ работал в ОБЭПе, и он уж точно бы уладил эту проблему. Да, день дерьмо. Что же делать? Оторваться на своей разбитой «Волге» от навороченной иномарки было нереально. Что же, придется выслушать этих парней. Но это потом, когда приедем на место. — В принципе правильное решение, — сказала девушка, — никогда не стоит торопиться. — Может, вы и их мысли прочитаете? — огрызнулся я, эта странная особа начинала мне надоедать. — Могу, но не буду… — она явно обиделась, — вы шофер, вот и выкручивайтесь. — Вот и выкручусь. Без всякой этой вашей хиромантии. До места ехали молча, я был зол, и не знал сам на кого — на себя, на эту странную пассажирку, на ребят в бэхе и вообще на весь этот мир. Время от времени я глядел в зеркало — парни не отставали, они тоже решили поговорить со мной на месте высадки. Появился знакомый дом — старая двухэтажка с косыми дверями и обсыпавшейся штукатуркой. — Приехали, — сказал я. Позади чуть слышно остановилась бэха. — Пойдемте, будем надеяться, что Иван дома. — Благодарение Богу, — усмехнулась она. — Что? — переспросил я недоуменно. — Перевод имени вашего приятеля, — девушка открыла дверцу и вышла на улицу, я последовал ее примеру. Двери черной иномарки открылись, и оттуда вылезли ребята. Ну и отморозки. Один был крупный и высокий, одет по-спортивному, коротко подстрижен. Другой прямая ему противоположность — маленький с длинными волосами, одетый в строгий чёрный костюм. У обоих рожи просто невероятно наглые. Пассажирка с огромным любопытством смотрела то на них, то на меня. Ей было очень интересно. Я примерно представил себе разговор. Начнет, скорее всего, маленький, ибо более наглый. Здоровый если что, применит силу, так всегда. Мал клоп, да вонюч. Девушка хихикнула. Читает мои мысли, и смеется. Я почему-то тоже улыбнулся. — Ну что делать будем? — спросил здоровяк, глядя больше на своего напарника, чем на меня. — Вообще он не прав, поэтому ему нужно просто, легко и доступно объяснить, что он заблуждается в своих мнениях на наш счет. Учитывая всю цепь создавшихся событий, у нас несколько вариантов выхода из этой ситуации. Какой выбрать я решу позже. Я обомлел, откуда эти ребята, и кто они такие? Из института мысленного труда? Наезд типа «Ты, что совсем оборзел? Тебе по роже давно не стучали?» был бы самым оптимальным при таком раскладе. А тут? Я уже не знал, что будет дальше. Волосатый только открыл рот, чтобы, что-то сказать, но его перебила моя пассажирка. — Так, Николай, — сказала деловым тоном. — Вы меня подвезли, сколько я вам должна? — Сто сорок рублей, — ответил я автоматически. — Хорошо, — она достала небольшой изящный кошелек и извлекла оттуда сто пятьдесят баксов, — Держите… Я ошалел снова. Да, сегодняшний день был горазд на сюрпризы. Неужто она путает доллары с рублями? — Извините, что вы подумали? — переспросила она. Лицо волосатого рэкетира сморщилось, он явно что-то почувствовал. И это ему не понравилось. — Я, может быть, и идиот, но что здесь происходит? — спросил он, опуская очки на кончик носа. Его правая рука потянулась к пиджаку. Нужно было как-то выкручиваться. Не дожидаясь его слов, я сам пошел в атаку, ведь лучший способ защиты — это нападение. — Да кто вы такие, а? Вы знаете на кого я работаю? Вы знаете, кто мой начальник? Он крутой пахан, десять лет на зоне сидел, он там папой был, вы чё, стрелку хотите? Волосатик сморщился еще больше: — Кончай пальцы гнуть, папаша, я терпеть не могу такие собачьи разговоры, превратили, мать его, всю страну в одну большую зону. Я с тобой как с человеком разговор вести начал, а ты… Если хочешь, то я с тобой поговорю иначе. Его рука исчезла под пиджаком, и я услышал знакомый мне еще с армии щелчок. Предохранитель был снят. Тут я просто почувствовал дикий страх. Мне стало страшно. Этот юнец запросто мог прострелить мне голову. Я видел его глаза — черные, как смоль и самое жуткое — в них ничего не читалось. Он был абсолютно спокоен. Такие люди убивают, не раздумывая и никогда об этом не жалея. Это уже не люди. — Ну что вы такое думаете? — оживилась вдруг девушка и обезоруживающе улыбнулась мне и волосатому. Парень махнул своими патлами, чуть-чуть напрягся и расплылся в довольной улыбке. Лицо девушки вытянулось от удивления. — Не удивляйтесь, — сказал он ей, — простой мысленный барьер, а вы, я посмотрю девочка с перчиком? Я почувствовал странное головокружение. Происходило нечто интересное. Неужели он тоже умеет читать мысли? Вот только я ничего в этом не понимал. — А откуда у вас такая осведомленность? — спросила она, — Я думала, что этим сейчас никто не занимается. — Значит занимаемся, все гениальное просто. А денег столько таксисту не давайте, он их все равно пропьет. Зачем вы здесь? — Я собиралась снять квартиру в этом доме. — В этой халупе? — саркастический смех. — В этом районе? Да вы, я смотрю, самоубийца? — Нет, — сказала она холодно. — Я здесь по делам, и меня зовут Елена. — Знаете, что я вам скажу, Елена, отправляйтесь вы лучше все-таки в гостиницу. «Урал» самое оно. Нормальная цена, еда, услуги — вообще все, что нужно. Хотите мы вас подвезем? — спросил он и сунул мне пятисотку, — я думаю, ваш таксист не будет сопротивляться… — Он не мой таксист, я сама по себе… — Вот и хорошо, поедем? Заодно и поговорим о всяких мистических штучках, вам же интересно, откуда я умею ставить барьеры? — Интересно. — Так в чем проблема? — Ни в чем. — Вот и отлично. Она пошла к ним. Я остался стоять на месте. Так все и было… 20:00, 20 августа. Город…ск, гостиница «Урал» Блэк — Все легко и просто в этой жизни, Елена, нужно только правильно походить к ней. Тот, кто выбирает неверный путь, сбивается и пропадает, чаще всего навсегда. — Вы так думаете, Дмитрий? Так что же тогда этот верный путь? — Хотите честно? Я скажу. А черт его знает. Я живу так, как мне хочется и как мне живется, и если мне хорошо, значит, я иду правильным путем, если плохо, значит нет, — я развалился на красивом диванчике и пил пиво. Рассуждать о вечном и преходящем лучше всего с пивом в руке. — Вы богаты? — спросила она, подняв брови. — Нет и упаси Бог, богатства мне не нужно, мне хватает богатых приятелей. Я не хочу не спать по ночам. Ожидание больших дядек с автоматами наперевес, бомбы в машине, опасность в каждом закоулке и недоверие к партнерам. Нет, мне этого не нужно. — Тогда чего же вы хотите? Я не понимаю. — А что по-вашему человек должен хотеть только денег и материальных благ? — я поперхнулся пивом, вот она корки мочит… — Ну, а почему бы и нет? — она пожала плечами и убрала косу за спину. — Это слишком мелко, я стараюсь мыслить масштабно. — Люди никогда не мыслили масштабно, вы это знаете. — А Гитлер, а Чингиз-Хан — какова их мысль? Разве не масштабно? — Они все стремились лишь к материальному обогащению. Неужели вы считаете, что Гитлер болел за чистоту нации? Он просто хотел кусок побольше. И он его получил, но перепутал карты и встал не на ту сторону. — О чем это вы? — я не понял последней фразы. — Ни о чем, потом сами узнаете. Извините, я сболтнула лишнее. Слишком загадочная особа. Люблю таких. Либо она просто заумная бабенка, либо тут в действительности уникальный случай. Она многое знает, но делиться этим не хочет. Я недаром получил профессию психолога и понимал, как вести себя с людьми и получать от них то, что мне нужно. Но тут совсем другое. Из этого вывод — она не человек. Смешно? Угу. Даже очень. — Так зачем вы здесь? — спросил я снова, делая глоток пива и доставая сигарету. — Небольшое дело, я тоже в каком-то смысле бизнесмен. — Бизнес-леди, — поправил я, ничуть ей не поверив. — Я хочу открыть одну фирму с целью изучения морали населения. Что оно хочет, что ему нужно. Мне все это интересно. Этакий соцопрос. Я задумался, поставив мысленный барьер. С этой чудой явно что-то не в порядке. Да кто же она такая? Может у нее есть справка из психбольницы и она сама дочь нового русского? Я улыбнулся. Это многое бы объяснило. Да уж. Однако в душе я понимал, что не все так просто. Под красивой обложкой пряталось нечто мне непонятное и притягивающее, таинственность сулила мне сладость азарта. Что же, продолжим игру дальше. — И как вы собираетесь это сделать? — Открою фирму, денег у меня достаточно, дам объявления, найду подопытных кроликов. — Да? И как будет звучать ваш слоган? — я и сам достаточно заинтересовался. — У вас есть желания? Мы их исполним, — нараспев сказала она. — В смысле? Я чего-то не понял. — Исполнение желаний. — Любых? — Да, — Елена улыбнулась загадочной улыбкой. — Абсолютно любые? — я тоже изобразил не менее таинственную улыбку, но мне показалась, что она вышла немного зловещей. — Абсолютно. Любое желание любого человека. — И маньяка? — поинтересовался я. — А разве маньяк не человек? — Тут как посмотреть. Если я пожелаю Майбах, я его получу? — Конечно. Только с определенными условиями. — А тут я попрошу поподробнее. — Пока секрет, вы же не клиент. — А кто? — я довольно потянулся в кресле и стряхнул пепел в красивую вазочку. — Приятный собеседник. — И что? У меня не может быть желаний? — Могут, конечно, могут. Просто вы ко мне не обращались с такой просьбой. — А если обращусь? Вы его выполните? — Тогда вы и узнаете условия сделки. — Это сильно смахивает на сделку с Дьяволом о продаже души, не находите? — я расплылся в довольной улыбке, посмотрим, что она скажет. — Нет, не нахожу. Сделка с Темными Отцами происходит совсем иным образом. Я немного оробел. Неужели она знает как заключить такую операцию? В комнате похолодало. На улице собирались тучи. Значит будет дождь. Лето чертовски неудачное. Прямо не…ская область, а тропики. Утром жара, в обед темно, вечером дождь как по расписанию. Может все связано с ее появлением. Просто я много чего видел и поэтому верил во все. Я не разыгрывал из себя атеиста и теоретика. Сам занимался магией. Переворачивал кучи книг в поиске истины, и постепенно, как я сам считал, приближался к настоящей правде мирозданья. Я видел и НЛО, и чертей, и много другого похожего, и все это без наркотиков. Они хоть, судя по Папюсу, помогают увидеть двойной мир, но я их терпеть не мог. Я ненавидел зависеть от кого-нибудь. Тем более от белых порошочков. Деньги тоже на них тратить и немалые надо. К черту. — И каким же? — спросил я. — Вам это знать совсем необязательно. — А если я пожелаю знать это? — Тогда, конечно, узнаете. — она говорила невозмутимо и спокойно. Я поразился ее спокойствию. Хотя что тут такого? Если она просто излагает факты, что ей терять самообладание, просто про такие вещи все-таки не говорят на улице и даже в приватной беседе. Вдруг номер стоит на прослушке? Я стал окончательным параноиком. Видимо, слишком занервничал, потому что Елена позаботилась о моем самочувствии. — Вам плохо? — Нет, все нормально, — просто я не хотел, чтобы меня снова встречали дядьки в строгих двойках и спрашивали: Это вы вчера пытались войти в контакт с неземным разумом? Завязывайте с этим делом. Мы за вами наблюдаем, и если вы не прекратите, то точно окажетесь в местах, довольно-таки отдаленных от вашего города. Самое страшное, что такое уже было. — По-моему, вы устали, — покачала головой Елена, идите, проспитесь. Я задержу дождь на часа два, вы успеете? — Успею. — почти прошептал я и вышел, не попрощавшись. В голове был бардак, пиво давало о себе знать — заболела голова и очень хотелось в туалет. Поэтому я просто добежал до первых попавшихся кустов, где и облегчился. Мне предстояла дорога домой и крепкий сон. На всякий случай, чтобы лучше уснуть я взял еще бутылку пива. Первый сон по Вархаммеру. Я был в хмуром настроении и смотрел в большое, похожее на экран стереовизора, зеркало. Тяжелые доспехи привычной тяжестью укрывали мое тело. Лицо в шрамах — следы многочисленных победоносных кампаний. Никто не отрывал меня от моих раздумий. Мы направлялись на Икору-3, небольшую планету, расположенную в самом центре сплетения нитей миров. Война. Я и мои люди жили только ради нее. Ради нее и ради веры — веры в прекрасное будущее, когда воцарится мир. Дверь позади меня еле слышно приоткрылась, но я даже не обернулся, ибо знал кто это. Единственный человек, имеющий право вторгаться вот в такие вот минуты без разрешения, мой боевой товарищ, которого я считал своим сыном — мой личный знаменосец Самур. — Капитан, — обратился он, — вас вызывают в радиорубку. — Кто это? — я спросил я не поворачиваясь. — Инквизитор Бельхорн. — Что ему нужно от меня? — Он хочет провести инструктаж, насчет нашего пункта назначения. — И что он может сказать мне нового? Я и сам знаю, что на Икоре были замечены культисты одного из Темных Богов, да будут прокляты их имена. — Так что мне сказать ему? — Самур не растерялся, он никогда не терял самообладания. — Скажите, что я занят, и временно не могу подойти. — Ему это не понравится… — Это его проблемы, — я криво усмехнулся, — это будет моя победа, а не инквизиции. — Хорошо, — с этими словами Самур вышел. Инквизиция. Я просто ненавидел эту организацию за то, что она со мной сделала. Я всегда вспоминал об этом с ненавистью. Далекая планета Нарол-2, моя родина. Планета, где основным занятием была добыча полезных ископаемых. Планета на окраине Империи. Где нет войск и нет инквизиции. Да там вообще ничего не было. Я родился в семье шахтера. Отец — угрюмый, здоровенный детина, который занимался тем, что получал деньги и пропивал их со своими дружками-собутыльниками. Я был в семье не единственным ребенком, через час после моего появления на свет, родилась моя сестра, темнокожая Илайя. Для папы это было дикостью, и он хотел ее утопить, потому что считал, что двойня — это дурной знак, тем более, что у сестры была темная кожа. Отец посчитал ее чуть ли не ребенком Слаанеша, хотя я подозреваю, он просто думал о том, что мы с сестрой вообще не его дети. Маму он бил часто, очень. И как она только выживала под таким градом ударов его кулаков, я не знал. Время шло — мы росли. В себе я заметил очень странные особенности. Я был очень силен — под два метра ростом и с железными мускулами. Драться со мной боялись все местные парни, а многие приглашали меня в свои уличные банды. Я отказывался, потому что думал головой. Я очень не хотел погибнуть от обрезка трубы где-нибудь в подворотне. Тогда я и припомнил отцу все его издевательства. Искалечил и его самого, и его дружков. Был страшный скандал. Отец нас бросил, и я пошел работать вышибалой в один из местных баров. Там получали больше чем в шахтах. Илайя тоже выросла, и я удивлялся ее нечеловеческой красоте. Она была очень непонятной девушкой. У нее не было подружек, ее боялись все в округе из-за ее дара — она могла предугадывать будущее. Это казалось диким для малограмотных шахтеров. Только потом я узнал, что в Империи, к которой мы оказывается тоже принадлежали, есть похожие на нее люди. Их зовут псайкерами и они имеют неплохую работу в армии. Через несколько лет на нашу планету высадился большой корпус Имперской Гвардии с многочисленной техникой. Я тогда очень загорелся этой идеей — служить в армии и побывать на других планетах. Молодой лейтенант-вербовщик оценил мои бицепсы и сказал, что проблем быть не должно с поступлением в доблестные ряды Гвардии Императора. Только тогда я узнал, что у Империи есть еще и повелитель. Мне было очень интересно хотя бы увидеть его краем глаза, но лейтенант сказал, что это невозможно. Я долго удивлялся почему, а потом понял, что у него много врагов, и он наверняка должен от них скрываться. Глупая на тот момент мысль. Я стал служить в армии в местном гарнизоне. Основные силы Гвардии улетели, оставив нам две «Химеры» и немного оружия. Все шло своим чередом. Как говорят — солдат спит, служба идет. А потом произошло нечто ужасное, что перевернуло всю мою жизнь. Все началось с того, что вечером ко мне прибежала моя сестра и бросилась мне на грудь. — Грав, завтра что-то случится очень ужасное, — рыдала она. — Это одно из твоих видений? — Да, огонь, кровь, почти никто не выживет, все погибнут. Война. — Да какая может быть война, сестренка, — я обнял ее покрепче, — Здесь же есть мы — опора и надежда Императора, гвардейское отделение. Мы защитим тебя и всех от любого врага. — Нет, — она печально покачала головой. — Не защитите. — Кому нужна наша вшивая планета, на которой и взять-то нечего? — Ресурсы, люди, — прошептала она. — Да кому мы нужны? — я усмехнулся, — не переживай. Ничего не случится. — Будем надеяться, — сказала Илайя и ушла. Я нахмурился — сестрёнкины видения часто сбывались. Надо на всякий случай приготовиться к бою и предупредить нашего сержанта. Сержант, конечно же, не поверил, и на следующий день его просто разрубили на куски, потому что сон моей сестры сбылся. Горящие дома, крики и кровь потоками. Такое я видел впервые. По улицам со свистом носились странные конструкции, похожие на байки. Их всадники рубили людей саблями, не давая им нигде спрятаться. Я не знал к какой расе принадлежат эти беспощадные убийцы. На ходу вооружился пушкой, которую просто оторвал от стационарной турели. Мне это было по силам. Я поливал огнем пролетающие мимо байки, но не сбил ни одного. А потом появились и захватчики. Они выглядели устрашающе — шипованные доспехи облегали их гибкие тела. Вооружены кнутами и саблями, у некоторых странные пистолеты, совмещенные с острыми ножами. Самое жуткое было то, что это были представительницы женского пола. Выпуклости в доспехах на груди говорили об этом сразу. Но я должен был защищать свою веру и свою родину. Не раздумывая, я открыл огонь. Пушка выплевывала огромные порции пламени. В толпе нападающих раздались пронзительные крики. Теперь сомнений не оставалось, это были женщины, женщины чужого народа. Я увидел вспышки — они начали стрелять по мне. Где-то рядом догорала «Химера». Раздался свист, и мое оружие разорвалось на куски, я инстинктивно ударил остатком ствола и упал на землю. Прогрохотал взрыв. Рядом со мной лежала девушка с переломанной шеей и саблей в руке, ее шлем слетел и валялся в нескольких метрах от ее байка, который и взорвался неподалеку. Видимо, я случайно задел ее стволом и выбил из седла. Я посмотрел в ее лицо и замер. Я забыл абсолютно, что сзади бежит разъяренная толпа захватчиков, я забыл все… Это лицо было очень похоже на лицо моей сестры. Тот же цвет кожи, те же черты, те же остроконечные уши. Что было сил я побежал. Меня не догнали, но ранили сильно. Я долго прятался в шахтах вместе с другими беженцами — беженцами со своей родины. Единственное о чем я думал, была моя сестра. Я не знал, что с ней стало, убили ли её или, приняв за свою, забрали с собой. Это были грабители. Они грабили город и близлежащие шахты трое суток, а потом их спугнул рев десантных коконов. Это на поддержку высаживались Космические Волки. Как всегда слишком поздно. Я горел ненавистью ко всему. Даже когда я увидел первого в своей жизни космодесантника, я не удивился ему, а прошел мимо. А вот он явно удивился моим размерам. Я уступал им в росте всего на полголовы. Логан «Волк» Гримнар — мастер чаптера Космических Волков еще тогда предложил мне пройти кое-какие тесты, и я не смог отказаться. После этого началось время вечной войны. Конечно, в десантники меня не взяли, а отправили по гвардейской линии дальше, дав мне чин сержанта. Так я провоевал почти сто лет и многое повидал. Тиранидов, Эльдаров, Орков… Все эти расы считались врагами и в случае обнаружения незамедлительно ставились на прицел. А потом попал под прицел я. Мне было более сто тридцати лет, не много, в общем, но и не маловато для человека, а внешне мне было только двадцать пять, и умирать от старости я не собирался… Именно поэтому меня взяла в оборот инквизиция, приняв меня за демона… Боль, сплошная боль. Время, проведенное в застенках инквизиции, протекало мучительно медленно. Что со мной там делали, я не скажу никогда. Мое тело как будто разрезали на тысячу кусочков и сшивали заново. Я не знаю сколько времени я провел там. Меня морили голодом, не давали спать. Меня изучали. Как подопытное животное я был лишен всех прав. Я знал одно — все отчеты обо мне рассматривал сам Император. Инквизитор Маллеус Дауэр Бельхорн. Его лицо, его слова — все это запомнилось навсегда… Я помню тот день, когда меня из камеры перевели в отдельную комнату… Я стал лучше питаться. Раны затянулись. Шрамы исчезли. Я пришел в норму, и тогда появился Волк Логан. Я очень давно его не видел. Почти 130 лет. — Здравствуй, Гравер, — сказал он с ухмылкой, — ты почти не изменился с нашей первой и последней встречи. — Именно поэтому я здесь, за что, Логан? Сколько лет я здесь провел? — По моим сведениям десять. — Десять лет боли и за что? За что? Логан! Я сражался как сумасшедший, я душил термогантов руками. За что? — Император пожаловал тебе высшую милость. Он узрел в тебе своего сына… — Что? — мой язык онемел, а голова стала на мгновение пустой. — В тебе больше силы, чем в некоторых примархах. — Я не могу быть его сыном. — Да, ты не его сын, ты просто непонятное явление. Твоего рождения не должно было быть, но оно произошло. Мы не знаем до сих пор кто ты. Но Император решил довериться тебе и твоему генокоду, который не содержал в себе ни капли Хаоса. Ты получил высшую честь. Пойдем, я покажу тебе кое- что… Мы вышли в длинный коридор и проследовали в какой-то зал, где прямо на полу лежала силовая броня космического пехотинца. — Примерь ее… — сказал Логан. — Попробую. Мне эта броня не подошла. Слишком сильно жали укреплённые поножи со встроенными стабилизаторами. Ранцевый энергомодуль глупо болтался за спиной. Я поморщился, эти доспехи были мне маловаты. Логан удивленно поднял брови. — Не было на моем веку такого, — только и сказал он. Дальше все пошло совсем иначе. Я нашел силовые доспехи под свой размер. Старый образец пришелся мне по вкусу. Я получил все: оружие, снаряжение, воинов. «Фаланга» — такое имя дали моему чаптеру, за то, что мы все носили старинные доспехи тридцатого тысячелетия. 21 августа, г…ск, встреча с Халлеком. Блэк. Зазвонил будильник, через мгновение он уже летел в сторону окна. Я кое-как продрал глаза. Радостное солнце заливало почти всю мою квартиру, наверное, я опять забыл задернуть шторы вчера вечером. Голова почему-то болела, хотя пил я вчера только пиво. Ночью снился какой-то странный сон и помнил я его смутно. Здоровые дядьки, похожие на роботов, страшные придурки, смахивающие на зергов из Старкрафта и Чужих одновременно. Приснится же чушь всякая. Я пошел искать свою одежду. Носки лежали прямо в коридоре, пиджак валялся в туалете, а брюки почему-то на кухне. Однако, странновато я раздевался. Все пришлось одеть, вещи я, конечно же, не погладил — не до того было. В холодильнике стояла еще полторашка пива — на завтрак. Уныло окинув свое пристанище взглядом, я попил пива и пошел на улицу. На проспекте Ленина, прямо возле рынка я встретил Сашыча, старого приятеля. — О, сколько лет, сколько зим, — сказал он, размахивая бутылкой «Балтики», — пойдем выпьем. — Давай, а то меня с похмелья крутит как Тузик грелку, — я согласился без колебаний. Вместе мы пошли в заброшенный садик. После перестройки его сломали и теперь здесь часто собирались алкоголики и умственно отсталая молодежь. Первые появлялись в любое время суток, вторые под вечер. На удивление, этим утром здесь никого не было. — Рассказывай, как жизнь молодая, — начал Сашыч. — Да так себе, ничего особенного — работаю, ворую, по бабам бегаю. — В общем все как всегда, как я посмотрю. А жизнь поменять не пробовал? — Пробовал, а толку — все возвращается на круги своя, — я отмахнулся. — Хм, — Сашыч посуровел, — а нормальный бизнес не пробовал? — А что ты считаешь нормальным бизнесом? Торговлю? Грабеж? Я все перепробовал… Ничего не помогает, — я рассмеялся. — Так давай с другого боку — ты про «Пирамиду» слышал? — Про финансовые ловушки для лохов? Конечно! Верх пирамиды имеет все, низы ничто! Только лажа это по-моему. — Да нет, не та пирамида, я тебе про фирму «Пирамида». — Первый раз слышу, — честно признался я. — И в чем фишка? — Да в том, что они дают все, что ты захочешь…. — Это как так? — Я там не был, но мой кореш — Витек туда ходил, месяц поработал и ушел с десятью тысячами долларов в кармане, прикинь да? — Может нелегальщина там сплошная? — поинтересовался я, а сам задумался. — Да нет вроде, правда Витек ничего мне рассказал, что он там делал, он щас в тёплые края подался с какой-то мымрой, но адресок мне подкинул. Хочешь вместе сходим? — Нет, я всегда сам все делаю — давай адрес, — я глотнул пива и полез за сигаретой. Сашыч долго искал ручку, а потом и бумагу. Начеркав адрес, он протянул мне невзрачную бумажку. — Сходи, Витька говорил, что интересно. — Ладно посмотрим, что там за пирамида. Мы посидели еще часик, а потом разошлись. Я развернул бумажку и посмотрел на адрес. Улица Станиславского 3. Ешкин кот, какая окраина. Туда фиг на машине доберешься, только пешком. Однако сначала нужно доехать на маршрутке. Я проверил наличие тульского Токарева в своем кармане и убедившись, что он никуда не делся, пошел ждать маршрутку. «Обратите внимание на наше воспитание» — требовали колонки в «Газели». Водитель хмуро следил за дорогой. А что внимание обращать на наше воспитание? Обычные люди. Хотя себя я человеком не считал — мне соответствовала просто феноменальная сволочность, с которой я подходил ко всем проблемам. «Может вы и не баба, товарищ мастер по цеху, но сука хорошая». Я вспомнил эту фразу из старого анекдота и весело улыбнулся. Конечно, молодежь та еще пошла в наше время. Я раньше был неформалом — металл слушал и носил длинные хайры, именно тогда узнал, кто такие гопники. Дети рабочих, коротко стриженые уроды в спортивных костюмах. Я их ненавидел, и они меня били, иногда я их тоже бил. Все это длилось недолго, пока я не освоил новое увлечение — получать деньги. Полетели в одно место все старые знакомые со своими пьянками и неформализмом. Папа всегда говорил, что отличаться нужно умом, а не внешностью. Длинные волосы я оставил, и гопники меня не забыли. С каким удовольствием я доставал свой ТТ и отстреливал им ноги, когда под вечер раздавались тупые вопросы, типа, а чего это у тебя волосы длинные, ты рэппер что ли? Не верьте тем кто говорит, что сила не в оружии. Она именно в нем. Когда в твоем кармане тяжеленький пистолет — проблемы улетучиваются и ты чувствуешь силу. Силу нести смерть. Конечно, по первой возникает и страх. Страх запалиться перед нашей доблестной милицией. Сначала я всегда носил свежую бумажку, на которой было написано, что пистолет я только что нашел и несу его в ближайший опорный пункт. Однако потом я посмотрел на себя в зеркало и понял, что ко мне ни один полицай не подойдет. Хм. И тут меня осенило. Я вспомнил вчерашнюю встречу с удивительной девушкой. По-моему ее звали Елена или Элен. Она что-то говорила про свою фирму, которую собирается открыть. Бред какой-то. Как тогда Витёк успел бабла срубить? Какие-то непонятные заморочки. — Тормозни у остановки, — попросил я водителя, пересыпал ему горстку мелочи и, поддерживая кобуру в кармане пиджака вышел из маршрутки. Окраина города, отсюда видать уже железнодорожные пути, а за ними сады. В ларьке, на котором были видны следы поджогов, я купил жвачку и насвистывая в духе «какой хороший день, какой хороший я», пошел по улице, одновременно присматриваясь к номерам домов. Дом номер 12, дом номер 11, ППСники в УАЗике, кого они здесь только ждут? Дом номер 10, газетный ларек, бабушки с семечками на ящике и самогоном под ящиком, дом номер 9, 8, 7, 6. Гаражи по левой стороне улицы. Ну и глушь. Наконец появился дом с номером 4, затем второй номер. Я остановился и начал жевать жвачку учащенно, пытаясь сосредоточиться. Дело в том, что дома с номером 3 не имелось. Рядом не было ни души, где-то вдалеке кто-то разговаривал, но я ничего не мог понять. Мистика. Тут появилась старушка в грязной поддергайке. Вот и объект для расспросов. — Здравствуйте, а не подскажете, где здесь дом номер 3, — обратился я с легкой улыбкой. — Ты что сынок, дома номер три здесь давно уже нет, — прошамкала бабуля беззубой челюстью. — А где же он? — Так уж лет пять назад сгорел он, а потом его разобрали местные и кирпичи продали. Такая судьба ожидала многие дома, особенно на окраинах. — Бабуль, а это место не заколдованное? — спросил я с серьезной миной. — Как есть, сынок, заколдованное, а ты почем знаешь? — А я экстрасекс, все вижу, все чую, кажется мне, что дело здесь нечистое. — Как есть нечистое, дом-то говорят иногда появляется, вон Колька — алкаш из пятого дома, об него вчера стукнулся головой. — И где этот Колька? — спросил я, поглаживая подбородок, восхищаясь сам собой. — Да вон в соседнем дворе в беседке с мужиками самогонку хлещет. — Спасибо, бабуль, возьми, — я протянул ей пятьдесят рублей. — И тебе спасибо милок, — старушка резво подхватила денежную купюрку, смяла ее и спрятала куда-то в недра своей поддергайки. Я же пошел в соседний двор. Там в тени деревьев стояла деревянная беседка, в которой сидело трое сильно подпитых мужиков. Недельная небритость, круги под глазами и заплетающийся язык — все внешние признаки алкоголизма. Мужики были грязные, в усыпанных пухом трикешниках и майках, а-ля «служил на море я». На столике стояла бутылка с мутноватой жидкостью — небось самогон местного разлива. Сидит такая вот баба Клава в своей каморке, пенсия у нее маленькая, но завалялся самогонный аппарат еще с войны, который даже в Советские времена не изъяли, и гонит потихоньку из всякого мусора, похожего на сахар, самогон. Разводит с дрянью разной и продает. — Ну, мужики, сознавайтесь кто из вас Колька, — сразу начал я в лоб. Они переглянулись, удивились. — А ты сам собственно кто такой будешь? — спросил тощий, кладя руку на нож, которым они резали хлеб и огурцы. Тоже мне интеллигенты. Нехорошая у него была рожа. Все руки в татуировках и перстнях. Бывший зэк, одним словом. — Легавым отомстят родные дети, — сказал я и достал ТТ, — Федеральная Служба Безопасности. Отдел паранормальных явлений. — Каких явлений? — переспросили они хором, но пистолет в моей руке заставил их немного успокоиться. — Ненормальных, все равно вы ни черта не понимаете. — Ладно, начальник, ну туповаты мы, куда нам. Так что ты хотел-то? — Меня интересует… Дом номер 3 по этой вот улице. Он, я знаю, сгорел уже давно, но вот некий алкоголик Николай его часто видит. Что вы скажете по этому поводу? — Я… это, — зэк занервничал, — это же проклятый дом, там постоянно что-то горело. Само по себе. — Самовозгорание? — Ну да. Бывало, зайдешь к Витьку, пьешь с ним на кухне и тут бам — простыни загорелись! Потушишь, уже полотенце в ванной сгорело. Одним словом чертов дом! И полиция приезжала, и медики, и кого только не было… Про такие случаи я, конечно, слышал. Полтергейст дело редкое, но обыденное. Пиромания сплошная. — Кто такой Витек? — спросил я холодным голосом. — Друг мой, покойный уже, сгорел он ночью — пьяный был в стельку, — заревел дурным голосом Коля, налитый самогоном по самые глаза. Рожа у него была страшноватого свекольного оттенка. — В этом доме? — А в каком же еще? — И это все? Или рассказывали еще что-то про этот дом? Алкоголики побледнели. Николай налил самогон, выпил одним залпом, закусил хлебом и луком. — Был один раз страшный случай, — сказал он икнув, — жуткая история. Рассказал ее мне Штырь. — Это еще кто такой? — спросил я настороженно. — Да бомж один, раньше тут все время торчал, а после того случая уехал в другой город. — Рассказывай, на водку дам, — я присел на спинку скамейки, убрал пистолет и достал сигарету. Все очень странно получилось. Дом, который есть, но которого нет. Это надо запомнить. — Вообще это через месяц было после того, как дом погорел. Штырь там решил переночевать. Хоть в стенах, а не на улице. И зашел он в Витькину комнату, там у него койка стояла железная еще со сталинских времен, тогда вещи хорошие делали не то что щас — дерево, пластик, чихнешь или с бабой горячей ляжешь, так кровать сломать можно. А там хорошая кровать. — Хватит мне про койки, да про великое прошлое, — прервал я его мечты. — Так вот, лег он на койку, лег, тулупчиком своим прикрылся драным и спать начал. А посредь ночи услышал непонятное сопение. Открыл глаза и чуть не упал в обморок — Витек обожженный, сгоревший как шашлык, ползал по полу, тыкался в кровать и пытался выползти из комнаты. Мурашки пробежали по моей коже. Необычная история… — Так двери же сгорели, наверное? — усомнился я. — Они-то сгорели, но он в них бился, как будто там стоял барьер, стена. И глаз у него не было. Весь был покрыт обугленной корочкой. Лишь под утро покойник исчез, а Штырь поседел. После этого он нажрался и сказал, что больше не полезет в этот дом. — Дом снесли, говоришь? — Да, через год. Его сначала какая—то фирма хотела выкупить, но вроде бы не получилось. — Что за фирма? Не «Пирамида»? — мгновенно спросил я. — А черт его знает, — Колян успокоился. — Ладно, как ты его встретил? — Да выпил с друзьями немного, домой попо… пошел. Иду я значит, и вдруг бах головой. Смотрю, дом этот. Стоит как ни в чем не бывало, новенький и чистенький. Я тут же вспомнил, что мне Штырь рассказывал и мигом оттуда деру дал, аж протрезвел… Все зашло в тупик. Я это понял. Кинул мужикам пару купюр, Колян тут же побежал за самогонкой. Мне же уныло пришлось закурить еще одну сигарету и погрузиться в раздумья. Ну дом заколдованный, хорошо. Ну Витька — обугленный покойник. Душа его успокоиться не может, вот и ползал по ночам в своей квартирке. Это все было, это все в прошлом. Ну дом появился, чистенький, как будто и не горел вовсе — это уже интереснее. Я был уверен, что дом на самом деле существует, просто появляется по ночам или в определенный период времени и все тут. Вот как туда попасть и стоит ли? Если этот дом и является зданием фирмы Елены, то меня это ничуть не удивит. Слишком уж она была загадочной особой. Я вспомнил вчерашний разговор. Она многое знает. Если она обладает такими знаниями, то восстановить дом и спрятать его от чужих глаз, ей как не фиг делать. Мы исполняем желания. Для всех. Да нет. Только для тех, кто пройдет этот хитроумный тест. Я считал это вызовом своему интеллекту. Я просто был обязан разобраться с этим делом. Да без водки не разберешься. Но пить водку я не решился, а сходил за очередной бутылкой «Оболони». А вот когда возвращался к появляющемуся дому, то встретил еще одного знакомого. — Халлек, какими судьбами? — спросил я, похлопав его по плечу. Халлек, высокий, широкоплечий парень с немного свисающими усами и непрекращающейся ехидной улыбочкой. Вид у него был четко скандинавский. Оттуда и произошло это имя-прозвище. О нем я знал немногое, но тем не менее считал его своим другом. Появлялся он в городе редко, потому что мог месяцами где-то пропадать. Обычно сачковал после этого примерно столько же времени, берясь при желании за всякую околокомпьютерную шабашку. В общем встречались мы стабильно, несколько раз в пару месяцев. Вместе пили пиво, беседовали на разные темы, особенно часто говорили об оружии. Откуда он обладал знаниями, как закладывать фугасы и прочую пиротехнику, я не знал. Один раз даже в шутку предположил, что командируется он в Чечню, где занимается подрывными делами. В ответ он по обыкновению загадочно улыбнулся и ничего не сказал. Пусть это будет на его совести. — Здорово. Как какими? Вот приехал недавно, буквально позавчера. — Опять командировка? — поинтересовался я. — Ну, конечно, работа она такая штука. Там и тут, куда пошлют. Я так и хотел его подколоть на счет противотанковых мин, но сдержался. — Ну, а здесь ты какими судьбами? Неужели у тебя здесь есть дела, в такой вот глуши? — Да вот встретил объявление интересное, про «Пирамиду Желаний». Решил посмотреть что за место такое. — А дома нет, — заговорщицки прошептал я. — Вообще в объявлении было сказано, что прием с одиннадцати часов вечера. — Вот как? А у тебя это объявление есть? — Да, брал я его, — Халлек полез в карман и удивленно вскинул брови, — странно, конечно, но его нет. — Это уже не странно, это уже так повелось, — вырвалось у меня, — Это странное место, эта странная фирма, и руководитель у нее тоже странный… — Что это ты имеешь в виду? — похмурел мой друг. Я подробно рассказал ему всю историю в деталях. Это произвело на него определенное впечатление. Любой другой на нашем месте бы точно отвернулся и пошел бы домой, но мы остались. Ждать до одиннадцати часов, конечно, в этой глуши мы не собирались, и поэтому поехали в свой третий дом, как мы его называли, компьютерный клуб «ВысТех», что было аббревиатурой от словосочетания «Высокие Технологии». Время близилось к обеду. В клубе было почти пусто, большинство завсегдатаев обычно появляются под вечер. Мы перездоровались со всеми и сели за компьютеры. Во мне проснулось жуткое желание убийства и именно поэтому я выбрал игру, в которой только это и было нужно — «Почтовый чувак 2». 15:00, 21 августа, Москва. ФСБ АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА Проведённый нами первичный анализ образцов вещества, полученного 18.08 в аэропорту Шереметьево выявил на текущий момент следующие характеристики — внешний вид — мелкокристаллический порошок снежно-белого цвета. Кристаллы имеют форму правильного двенадцатигранника. Размер частиц от 0,006 до 0,08 мм. — плотность 8,1 — температура плавления — не установлена — температура возгонки — не установлена — твёрдость по алмазной шкале — 10 — механическая прочность — 2400 кг/мм2 — химический состав — не идентифицирован — химическое поведение — полностью нейтрален ко всем реагентам, включая гексафторид платины. В связи с вышеизложенным и учитывая обстоятельства обнаружения, считаю целесообразным начать оперативную разработку по гражданке Соединённого Королевства Элен Руэл Уордер, присвоив ей наименование «Принцесса». Также, на основании полученных дополнительно сведений рекомендую уведомить сотрудников о нежелательности физического визуального контакта. Начальник лаборатории Александров С. П. г…ск, ночь с 21 на 22 августа. ул. Станиславского 3. Гости. Блэк. Ночь. Мне она всегда нравилась. Тьма меняет мир всего лишь на несколько часов, а изменения происходят капитальные. Я не любитель больших городов. Но и наш маленький мне нравится не очень. Мы с Халлеком не торопясь шли по улице Станиславского, потягивая пивко и обсуждая очередной терракт в маленькой горной стране. Камикадзе на «КамАЗе», загруженном селитрой по самое не балуйся снес больницу для военных и зацепил полквартала наверное. Таких террористов становилось все больше и больше. Сил у органов, конечно, не хватало, поэтому я тоже ждал, что в нашем городишке прямо на границе с Казахстаном взлетит к небу мэрия, или случайная десятиэтажка. На улице было темно, во дворах местная шпана орала блатные песни под гитару, и я даже не вытаскивал из кармана руку, сжимая заветную рукоятку пистолета. Полиция здесь практически не появлялась, и убить тут могли ни за что ни про что. Время приближалось к одиннадцати часам. Странно, но несмотря на тёплую летнюю ночь, стало холодать. Я выбросил банку из-под пива и запахнул пиджак. Мы приближались все ближе и ближе. Дом четвертый, а вот и третий. Он в действительности был здесь. Угрюмая хоромина в два этажа, коттедж, в окнах горел свет, и я был готов поспорить, что не электрический. — Да, чертовщина та еще, — сказал Халлек, он всегда хорошо чувствовал моё настроение. — Присоединяюсь к этому мнению. Ну что, подойдем к двери, да позвоним? — А что нам терять, мы сюда просто так что ли перли? — Халлек улыбнулся и постучал по двери своим могучим кулаком. Сначала не было ничего слышно, потом раздались чьи-то шаги, и тяжелая дверь приоткрылась. На пороге стоял мужчина в костюме. Он строго посмотрел на нас и спросил. — Господин Водопьянов? — Да, это я, — ответил мой приятель. — А кто это с вами? — нахмурился привратник. — За себя я сам отвечу, можно, да? Я старый знакомый Елены, — я решил тут же открыть карты и показать, что знаю о всем происходящем. Он немного подумал, а потом расслабился. — Ладно, проходите. Госпожа наверху, в гостиной. Я вас провожу. Он повел нас по узким коридорам к лестнице. Вокруг было темно, как в танке, иногда мы погружались в абсолютную тьму, иногда в абсолютный свет. Это был странный дом. Он выглядел снаружи как обычное здание, но внутри оказался вообще неизвестно чем. Я был уверен в том, что видел такую структуру в первый раз в своей жизни. Шли мы недолго. Я пытался считать лестничные пролеты, но понял, что их просто-напросто нет, как и нет вообще этого дома. Может это все происходит в наших мозгах. Сидим на обломках дома и представляем как шастаем внутри него. Общая галлюцинация. Занимательная система. Я ущипнул себя за шею, зажмурился от боли и вновь открыл глаза. — Элен ждет вас, она хозяйка этого дома, — сказал привратник и растворился в темноте. — А оружие разве забирать не будут? — язвительно крикнул я ему вслед. — Вы все равно не сможете причинить ей вреда, — прошептал призрачный голос и смолк. — Ни хера себе перспектива, Халлек. Мы премся в этот дом, а убить никого здесь нельзя, что за ерунда? — Да что ты маньячишь? — сказал Халлек, — в «Ночи Небывалой Зимы» в режиме бога переиграл что ли? — Есть немного, — я сам не знал, что со мной происходит. Где—то в области груди сжался комок страха, и я всячески пытался от него избавиться. Страх пришел из-за того, что мое оружие не имело никакой силы в этом чертовом доме. Меня это страшило и напрягало. Успокойся, ты сам и есть оружие. Я пытался успокоиться, но это было нелегко. Вот в такие вот моменты и понимаешь, что вся твоя крутость — это крутость этого мира: деньги, оружие, власть. А попадаешь в место, где этого нет и понимаешь, что ничтожество ты последнее и нет у тебя нифига. Наверное, такое же чувство испытываешь, когда лежишь на смертном одре. Жизнь прошла, а ты ни черта не сделал и сам не стал чем-то выше. И жить не хочется, и умирать страшно. И самое главное, что ничего ты сделать не сможешь. Все, уже прошло твое время. Тяжелая лапа Халлека схватила меня за плечо и как следует встряхнула. — Да что с тобой такое? — спросил он. — Загнался я не по-детски, ну ничего, сейчас пройдет, — я сделал глубокий вздох, расслабился. На всякий случай снял пистолет с предохранителя, а Халлек уже открывал тяжелую дубовую дверь. Мы переглянулись и шагнули через порог. Внутри горело много свечей. Гостиная была выполнена немного в готическом стиле. Халлек по привычке поводил носом, пробуя по запахам помещения составить какое-то представление о том, кто его занимает. Он так всегда делал. Своему обонянию доверял на все сто. В средние века её живо бы на костёр спровадили — покосился на меня он. Я тоже принюхался. В воздухе витал непонятный запах благовоний. Я смог распознать мирру, сандал, амброзию, другие компоненты не подлежали расшифровке. Такие благовония, это я знал точно, в «Пуксах» не продаются. Может, привезли из заграницы. А скорее всего составляли сами. Я бы такой букет ароматов не сделал никогда. В самой комнате стоял стол и удобные диванчики. Картины неизвестных художников украшали стены. Никаких мистических знаков я не обнаружил. И тут появилась она, как ангел дивной красоты. Нет, без всяких громов и молний, огня и прочей пиротехники, просто вышла из другой комнаты. В воздухе тут же посвежело. Озон. Мне бы такой встроенный кондиционер. Я, конечно, слышал, что некоторые настоящие маги такое умеют делать, но сам не брался никогда, потому что кусочек львиной кожи в нашем городке не достанешь. Она была одета в длинное светло-зелёное платье. Шикарная тёмно-русая коса и яркие, почти изумрудные глаза. Конечно, это же была Елена, с которой я тогда неплохо посидел в гостинице. Значит все-таки она. Немая сцена длилась около пяти секунд. Мы просто рассматривали друг друга. Она нас, мы ее. — Добрый вечер, — сказала она. — И вам того же, — сразу ответил Халлек и задиристо улыбнулся. — С вами мы уже виделись, правда вчера, и тем не менее снова здравствуйте, — сказал я. — И вас приветствую, — она улыбнулась. — Решили зайти на огонек? — Да, — ответил Халлек. — Я пришел разобраться во всей этой чертовщине, — я подошел к ней поближе и загадочно улыбнулся. В висках у меня больно кольнуло, и я снова поставил мысленный барьер. На это раз напор был сильнее, я отшатнулся и зло выругался. — Вы слабы, Дмитрий, — она просто констатировала факт. — Вам со мной не тягаться, как и вообще любому смертному. — Сударыня, давайте не впадать в крайности, — сказал Халлек. — Насколько я понимаю, вы сами нас пригласили в этот дом. Так о чем разговаривать-то будем? — Хорошо, давайте присядем и поговорим на этот счет, — она указала нам на диванчики. Мы тут же сели, и я задумался. О чем? Да черт его знает! — Вы, наверное, уже знаете про нашу фирму? — Ну да, только много чего непонятно. — А и не должно быть. — А как же ФСБ и прочие структуры, или все схвачено? — Они нам не проблема. Я наблюдал за этой беседой, но не встревал, пусть сами разберутся. — Желания? — Конечно! — А сколько? — Практически — десять на первом этапе, потом сколько угодно. — А вероятность обнаружения? — Можно считать, что несущественная. — Условие? Испытание? — Конечно, а вы как хотели? Исполнение желания за просто так? — Значит, если я с первого раза захочу катану, то получу в лучшем случае кухонный ножик? — Примерно так. Все это меня начало раздражать. Они мило беседовали с умными лицами о чем-то далеком для меня в этот момент. И тут, словно лукавый змей, мне вползла в голову одна интересная мысль. А что если… — Первое 10 процентов, второе двадцать. Простейшая прогрессия. Значит десятое будет уже стопроцентным? — Вы все правильно поняли. — А зачем это надо? — Вы не понимаете какие силы стоят за этим! — Да уж, наверное, божественные, — ляпнул я, — а у вас, случаем, ничего выпить нет? Она смерила меня взглядом. Она опять меня изучала. Ну вот почему она таким же сверлящим взглядом на Халлека не смотрит? — А что вы именно хотите? — Пиво. — Какое? Я задумался. Очень хотелось проверить её. Она сильна и так запросто пудрит нам мозги насчет желаний. Вот пусть достанет бутылку «Асахи», у нас в городе его отроду не было. Вот и убедимся, шарлатанство это или нет. — «Асахи», пожалуйста, давно я его не пробовал. — Подождите, — она вышла из комнаты, через минуту вернулась, держа в руке бутылку японского пива. — Черт! — вскрикнул я, — хорошо, вы меня убедили, давайте поговорим о деле. Меня это сильно завело. Я рукояткой пистолета открыл бутылку. Все это походило на цирк, и лез в голову анекдот про Ивана, который лежит на берегу реки и получает то машину, то коттедж, то жену-красавицу и потом оказывается, что не золотая рыбка это, а белочка. Я внутренне рассмеялся. — Вы являетесь уникальными людьми. — Спасибо. — Таких, как вы, немного. — Ну и порадовали, — я начинал со злости уже издеваться над каждым ее словом. — Может хватит? — она сказала это решительно. Я вновь почувствовал её дикую, почти стихийную силу. — Ладно, я спокоен. Так что от нас требуется? — Не очень-то и много. Вы получите вот такие медальоны, — она протянула нам каждому по бляхе из желтоватого металла с непонятным набором рун на каждой, — это ключи. — К чему ключи? К пирамидам. — Хеопса? Халлек, мы едем в Ебипет! Ура! — я зло нахохлился и рассмеялся. — Когда вы будете возле них, вы их почувствуете. — Горец 5, пирамиды желаний, в главной роли Блэк и Халлек, — меня просто понесло. — К каждой пирамиде приводит испытание, — она говорила ровным голосом, мои стёбные шутки она просто пропускала мимо ушей. — Хорошо, я все понял, — сказал Халлек. — Блэк тоже все понял, просто он сегодня не в духе. — Я это сама вижу уже, — пожала она плечами. — Так мы пойдем? — Идите, пусть вас ждет удача на вашем пути. Мы встали и пошли на выход. Как только за нами закрылась дверь, мы увидели привратника. — Я провожу вас, — сказал он. Я ехидно улыбнулся, в моей голове созрел сумасшедший план. Если я правильно думаю, то привратником в доме-призраке может быть только… — Да ладно, Витек, мы сами дойдем, — сказал я и хлопнул его по плечу. Привратник застонал и упал на пол, как подкошенный. Его тело задымилось и начало обугливаться. — Что за дерьмо, Блэк? — воскликнул Халлек, не веря своим глазам. — Просто он умирает во второй раз, а это, говорят, еще больнее, чем в первый. — Откуда ты знал? — Догадался. Часто имя мертвеца заставляет его вновь вернуться в могилу. На полу лежал сгоревший до основания труп Виктора. Пахло от него, действительно, почему-то шашлыком. — Какой запах, Халлек, не хочешь попробовать? — усмехнувшись, я перешагнул через беднягу и пошел к лестнице. — Да иди ты, — здоровяк нахмурился и последовал за мной. 26 августа. г. …ск Проспект Ленина. Блэк. Вот такие вот дела. Все это было в меру интересно и забавно. Я убрал медальон во внутренний карман пиджака. Как он будет работать я не знал, но догадывался. Скорее всего передаст телепатически или завибрирует как мобильник, или как… Ха-ха. Мне становилось веселее жить. Однако, я помнил то унижение, которое испытал в проклятом доме. Ну что же, отомстить я всегда сумею. Характер у меня был не ахти какой. Мстить я любил, умел и делал это с особым удовольствием. Война так война. Я шел по проспекту и думал о том, что пора собирать свою старую команду. Нужна машина, нужны хорошие ребята и еще парочка пушек. Главное добраться до своего мобильника, который я оставил дома. Путь до квартиры занял полчаса. Открыв дверь, я остановился как вкопанный. Конечно, у меня дом всегда царил бардак, но чтобы такой! Сразу стало ясно, что кто-то разворошил всю квартиру. Спецслужбы, однозначно. Подобрали ключи и все подвергли жуткому обыску. У компьютера был изъят винт, забрали все диски, флэшки и даже древние видеокассеты. Информации у меня там не было особенно страшной, но теперь злость заполонила меня полностью. С ненавистью я схватил мобильник и набрал номер Александра — он работал в ОБЭПе. — Санек, это Блэк, что творится в моей хате? Кто все перерыл? — Успокойся, что ты орешь в трубу как пионер на зорьке? Я-то почем знаю, кто да что, — Санек был явно не в духе. — Палевно тебе по улицам ходить, браток. — Меня ищут? — сразу спросил я. — Угу, и еще как, одно счастье, что они не местные. — Рассказывай, что за уроды. — Отдел С, Москва, разведка. — Ого! — я присвистнул. — Вот такие вот дела, так что сваливай с крыши, они там наверное все жучками проставили. И мобила тоже на прослушке. — Ты что, дурак, она же не прослушивается. — Это ты дурак, их уже давно прослушивают. — Ну, я в этом плохо соображаю, ладно, пока, — я с горечью сплюнул прямо на пол. Началась охота. На меня. Нужно было сваливать. Один раз так меня уже искали, но из другого отдела. Отдел «Р». Ловили за хакерскую деятельность. Однако я выкрутился. Первым делом нужно перепрошить мобильник. Другой номер и все прочее, другую симку взять и нет проблем. Оружие всегда должно быть при себе. Я сходил на кухню и достал из морозильника еще две обоймы. Нож валялся под диваном. За мечом ехать к Пашке-Окурку и за плащом туда же. Звук проворачиваемого ключа заставил меня напрячься. Уже пришли. Наверное, следили за домом. Вот я идиот! Сделали себе ключи и теперь аккуратно заходят, пытаясь сыграть на неожиданности. В груди возникло чувство страха, рука сама по себе извлекла пистолет, передернула затвор. Средний палец лег на курок. Всех перестреляю. Осторожно я зашел в ванную, где в сливном бачке унитаза лежали герметично упакованные деньги и глушитель. Глушитель прикрутился без проблем. Я внимательно присмотрелся и прислушался. Дверь тихо начали открывать. Я вышел из ванной и прокрался в коридор. Наставил пистолет прямо на открывающуюся дверь. Давайте, друзья, повеселимся. Дверь открылась, и на пороге появились двое в черном. Они изумленно посмотрели на меня. — Тссс, — я приложил указательный палец левой руки к губам. — Тихо, голубчики. Заходите, гостями будете. Плохо себя не ведите, я нервный. Они покивали головами и вошли. Такого поворота они не ожидали. — Отдел С? — спросил я строго. Они снова покивали головами. — Прошу в зал, давно вас тут жду. Там и поговорим. Мы прошли в зал, я не спускал с них глаз. Мы сели. Я на стул, а их разместил на диване напротив себя. — Оружие есть? Снова кивки головами. — Вот и давайте его сюда, все. И не молчите как немые, у меня к вам разговор есть, — на пол легли четыре пистолета. Два «ПМ» и две «Гюрзы». Вот и отлично. Выглядели они интересно. Два здоровых мужика в черных костюмах, стрижены одинаково. — Да и у нас к вам разговор есть, Дмитрий Васильевич, — сказал один из них. — Ну, начинайте, я вас слушаю. — Что вам известно о Элен Уордер? — В первый раз слышу это имя, — ответил я. — «Пирамида Желаний», — намекнул второй. — А, этот отстой, — я лениво отмахнулся. — Ничего особенного. Обычная шарага по скачиванию денег. — Правда? А поподробнее можно? — Слушайте, — я зло улыбнулся, — ребята, кто у кого под прицелом? — Вы, конечно, же. Патроны что были в холодильнике мы поменяли на холостые. — А глушитель нашли? — Нет, — они озадаченно переглянулись. — Дело в том, ребята, что у меня была своя обойма, она в пистолете. Там боевые. Хотите проверить? — я выстрелил в люстру. Посыпалась штукатурка, зазвенели разбитые плафоны. Лица федералов побледнели. — Учитывая, что я хозяин положения, я здесь задаю вопросы. Вопрос первый, зачем вам сдалась эта Елена? — Ну, не сдавалась она нам, а просто интересуемся. Вы хоть знаете в каком положении сейчас находитесь? — Представляю. Но меня это не беспокоит. Я, знаете ли, фаталист. Убивать будете? Без боя не дамся. Сколько вас там еще осталось? Двое, трое в машине сидит? У меня сейчас рухнет планка и начнется вселенский террор. Я не шучу. Выйду на улицу и открою огонь на поражение по всем, насколько патронов хватит. Я, знаете ли, компьютерщик все-таки, и просто обожаю «Великий автоугон», это игра такая. Поиграйте с моё и поймете, что я могу сделать в этом мелком гадюшнике. Они переглянулись и пожали плечами. Похоже, я неплохо выдал себя за полного психа. Пусть так и считают. Сваливать надо и чем быстрее, тем лучше. От этих уродов, конечно, не убежишь, значит придется их убить. Я кровожадно улыбнулся. Конечно, страшно стало. Это тебе не гопники с улицы, это агенты Отдела С. И за их убийство мне может быть очень плохо. Вот дерьмо! — Ладно, бросьте, — вдруг сказал один из них. — Вы просто блефуете. Ни в одном из дел не сказано, что вы убивали людей. Он встал и направился ко мне, он смотрел в мои глаза. Я почувствовал его волю, он словно пытался меня загипнотизировать. Так вот на что взять хочет. Я улыбнулся и направил ствол ему прямо в лоб. Два метра. Мы смотрели друг другу в глаза. Это становилось интересно. Он не сбавил свой темп. Метр. Указательный палец точно смотрит ему между глаз. Вот будет весело. Средний палец резко нажал на крючок до самого отказа. «ТТ» тут же отозвался сухим стуком затвора, и боевик рухнул как в немом кино. Медленно завалился набок. Я восхищенно посмотрел на аккуратную кровавую дырочку посередине его настойчивых глаз. Второй с криком кинулся к оружию. Три выстрела остановили его, когда он уже поднимал «Гюрзу». Две пули попали в спину, третья в затылок. Безмолвная тишина воцарилась в квартире. Меня стало трясти. Не каждый же день, мать его так, федералов убиваешь. Я кинулся на кухню, достал бутылку водки и пачку томатного сока. Налил полный стакан, смешал. Это уже не «Кровавая Мэри», а «Алабашла» какая-то. Как зачарованный, я обчистил все карманы покойников и разжился кое-какими деньгами, еще двумя обоймами к «Гюрзам» и корочками ФСБ, а также паспортами. Один из них был женат и имел дочь. Не повезло дядьке. Пистолеты я забрал. Оставил только ПМы. Ненавидел я «макароны» и стрелять из них не умел. Из него себе в голову попасть сложно, не то что в противника, а вот «Гюрза» — это хорошая вещь. Достаточно новый пистолет, использующийся спецслужбами. А теперь нужно было валить. Валим с этой крыши, она протекает. Вот уходить я как раз решил через крышу, потому что дверь подъезда, наверняка просматривается из машины, в наличии которой я не сомневался. Интересно, Халлек попал в такую же ситуевину или нет? Лифт до девятого этажа дошел успешно. Выстрелом снял замок. Залез на чердак. Тут уже ничего сложного. Проблемы возникли позже. Я панически боялся высоты. Война есть война. Прыгать через крыши я не хотел, но пришлось. Изображать из себя Нео — это, конечно, весело, но не настолько. Когда я прыгал, то чуть не изгадился. Слава Богу это закончилось. Потом я просто вышел через подъезд другого дома, удивив при этом старушку с девятого этажа. Видок у меня был просто заглядение. Паутину пришлось соскребать даже из носа. Город встретил меня солнышком и холодным ветром. Сделав равнодушное лицо я спокойно пошел к первому попавшемуся таксофону. Карточку купил в киоске «Роспечати». Первый звонок был к Алику — моему старому приятелю по техникуму. — Ты нужен мне со своей машиной и оружием, все расскажу по дороге. Встретимся на остановке «Меридиан». Там тихо и мало кто заметит. Да, проблемы. Все потом расскажу. Приезжай, это срочно. Диалог был закончен, и я поехал к месту встречи на трамвае. В вагоне мне казалось, что все на меня смотрят. Будто все насмехаются надо мной, мы мол знаем, что ты сделал, мы сейчас все всем расскажем. Я закрыл глаза и представил как в трамвай вламывается ОМОН. Крики, может быть стрельба. Шум, гам. Я ненавижу этот город. За что ты мне в наказание? Что я для тебя сделал плохого? Дым и гарь от чертовых коробок на колесах. Злобные лица окружающих людей. Они редко радуются. Такой жизни нечего радоваться. Гадюшник. Я хочу жить свободно или не жить вообще. Отпустите меня. Сейчас же. Будь ты проклят, чертов город, кишащий людьми как крысами. Вы все как крысы сидите в этом судне, а когда оно начнет тонуть, вы с него побежите… Тупые скоты. Я вас всех ненавижу! Тварь я дрожащая или право имею? Имею и еще какое. Кто вы, окружающие меня. Кто ты, толпа? Я знаю, что я существую. Но существуете ли вы? Может вас нет? А я и есть центр мирозданья? Ну, тут ты перегнул старина. А Халлек, а Алик и другие твои друзья — они что, тоже не существуют? Черт знает, может быть, они только в моем сознании? Может я их сам придумал? Придумал и оживил. Бредятину, батенька, вы молотите. Ладно, есть я, есть они, а других нет. И как так? Да легко. Ты же видел как работают трехмерные игры — с подгрузкой полигонов. Смотришь вдаль, а там все белое и размытое, подошел ближе, уже появился лес. Может и нет всех этих людей. А трамвая тоже нет? Может и нет. Матрица, товарищ Нео? Да не верю я в управлении всем одним компьютером. А если мегакомп? Это возможно. Ну тогда я бессмертен, можно хоть всех перестрелять. Хотя нет, это все подколка и заблуждение. Матрицы нет. Есть что-то другое. Вот посмотри на этого мужика в спортивной майке. Присмотрись к нему. Что ты видишь? Ну, здоровый, в качалку ходит, наверное. Лет тридцать. А ты можешь представить, что у него тоже есть личная жизнь. Жена, дети, работа. Живет так же как и ты, а может и лучше. Нет, не представляю. Ты можешь встать на его место, хотя бы представить? Нет! А вот когда ты сможешь это все понять, тогда и поймешь, что он тоже личность, а не просто файл подкачки. Ну и пурга же у тебя в голове, товарищ Блэк. Слишком сложно представить жизнь совершенно незнакомого человека. Легче представить, что его нет. Гораздо легче. — Покупаем билетики, предъявляем проездные и удостоверения. — Прозвучал где-то в толпе женский голос. Контролёр. Рука автоматически достала корочку ФСБ. Глупо, да авось проеду. — А у вас что за проезд, молодой человек? — это уже ко мне. Я помахал корочкой. Женщина удалилась, даже не попросила раскрыть. Это же хорошо. Как много власти у этих красных книжек в нашей стране, в этом вонючем городе. Ненавижу. Если есть бумажка, проедешь бесплатно, нет — плати или иди пешком. С бумажкой я могу очень многое, без нее ничего. Это натолкнуло меня на мысль. Вставить свою фотку в эту корочку проще простого. Вот так и вырвемся. Я снова улыбнулся самому себе. Незнакомая мне девушка, стоявшая рядом улыбнулась в ответ. Странно, я не такой красавец, чтобы мне все улыбались. Она направилась ко мне. Стройная, выше меня на голову, симпатичная, с непослушными белокурыми волосами. Выразительные глаза. Хм. — А вы случайно не Дмитрий? — спросила она. Тут меня как кипятком ошпарило. Нет, не от страха, а от того что я ее узнал. Холодок прошел по моей спине. Я сглотнул и пожал плечами. Это была Светка. Я хорошо знал ее еще на первом курсе техникума. Мы с ней встречались три месяца. Любовь была сильная. Страсти предавались как сумасшедшие. Но в августе она поехала с родителями в другой город, проведать родственников и не вернулась. На обратной дороге их встретил пьяный водитель на грузовике. От Светкиной «Вольво» ничего не осталось. Отец умер сразу, мать через день. Светлану опознали вообще по фрагментам тела. Конечно, мне было жалко, но я даже на похороны не смог попасть. Хоронили всех троих. Млять. — Простите, Све… девушка, вы по моему ошиблись, — прошелестел я как ветер. Стало холодно. Вокруг все посерело. Исчезло почти все, остались только тени людей и размытые очертания спинок сидений. Была только она. Покойница. — Ты обманываешь меня, я думаю, ты всегда обманывал меня. Почему ты не пришел. — Куда? — Ты знаешь куда и знаешь зачем. Я любила тебя сильнее, чем тебе кажется. Моя любовь к тебе позволила мне вернуться. Ты даже цветов не принес на мою могилу, мерзавец, — она сильно рассердилась. Ее лицо начало меняться. Это все мираж! Ее рука коснулась моей щеки, меня обдало тяжёлым, стоялым холодом. — Ты сделаешь это? — спросила она. — Что это? — я нащупал «Гюрзу» в кармане. — Ради меня, ради всех нас, кто там, — ее голос очаровывал меня как и несколько лет назад. Снять с предохранителя, положить палец на курок. Главное, не отчаиваться. — Мы хотим жить, Димочка, — прошептала она мне на ухо. — Разве ты не хочешь, чтобы я вернулась к тебе. В моих глазах застыли слезы. Я убрал руку из кармана и обнял ее. — Света, что с тобой? Что я могу сделать? — я был уже не в себе, я говорил сам не знаю что. — Просто помоги мне и нам всем. Сделай то, что просит твое сердце, я умоляю тебя. Ты можешь все вернуть, я вернусь к тебе, я люблю тебя. Ты нужен мне. Спаси меня. Я всегда хотел помочь ей. Помню, как болело мое сердце, когда она уезжала. Я ничего не мог изменить. Вернуть ее. Я сделаю все, что в моих силах. — Вот и хорошо, — сказала она, отстраняясь, — мое время истекает, Дмитрий. Мор не дает много времени на подобные встречи. — Кто? — не понял я. — Мор? Кто он такой? — Он властелин Той, Кто Приходит. Однако я должна взять с тебя не просто обещание. Мне нужно немного твоей крови. — Это еще зачем? — в голове все спуталось, рука тут же оказалась в кармане с пистолетом. — А вдруг ты обманешь как и тогда? Мне нужны гарантии. — Кровавая клятва! — вскрикнул я. — Хрена с два вам! Реагировать пришлось моментально. Я прыгнул сквозь трамвайное стекло. Выпрыгнуть в него нереально. Но то, что со мной происходило, тоже не было реальностью. Стекло показалось мне жидким как вода. Я протек сквозь него и бросился бежать. Местность вокруг меня казалась незнакомой, но я уже видел машину Алика в трехстах метрах от идущего в никуда трамвая. «Десятка» стояла не очень-то удобно, но добежать до нее было реально. Позади слышался вой, но обернуться я не мог. — Вернись! — кричал голос моей умершей подруги. Выли собаки. Любопытство превысило чувство страха. Обернувшись на бегу, я увидел, что за мной бегут две призрачные собаки. Найда и Трон — овчарки Светланы. Они, наверное, тоже сдохли после такой трагедии, не пережив хозяйку. Она очень любила собак. Я же их ненавидел. Бежать было бессмысленно. Я развернулся и достал сразу два пистолета. — Сдохнете вы наконец, твари?! — заорал я и начал стрелять по собакам, которые уже были в десяти метрах от меня. Пули очень хорошо сказались на их продвижении. Они всё-таки оказались не призраками, это меня и спасло. Пули перебили им ноги и собаки попадали в пыль. Вот так вот вам и надо. Трамвай остановился, двери открылись, оттуда вышла Светка. — Что? Будешь и в меня стрелять? — спросила она. — А как ты думаешь? Я не виноват в твоей смерти. Я не виноват в том, что не смог прийти на похороны. Я ни в чем не виноват. Заруби себе это на носу. Если ты там, значит там тебе и быть. — Мерзавец, — прошептала она. — Ты предал меня. — Нет, это ты предала меня, это ты меня бросила, а не я тебя. Не подходи, иначе я стреляю. Думаю, результат будет такой же, как и с твоими собаками. — Просто мы не очень сильны в этом мире, но скоро будем, — сказала она. — Мы с тобой еще встретимся. Ты пожалеешь о том, что отказался помочь мне и всем нам. — Жду с нетерпением, у меня к тому времени уже будет автомат, буду косить очередями. — Он тебе не поможет. Тебе уже ничто не поможет к тому времени. — Хватит угрожать, до встречи, — я развернулся и побежал к машине. Она не догоняла меня. Она просто исчезла и мир приобрел вновь свои краски. Офигеть можно от таких поворотов. Я дернул дверь на себя и оказался в салоне машины. — Что за ерунда, Блэк? — Алик был взволнован не меньше меня. Мы пожали друг другу руки. — Давай-ка на природу сгоняем, возьмем все, что надо. Ты оружие взял? — «Сайга» под задним сиденьем, пара газовиков всегда по рукой. Какой план-то у тебя? — План кончился месяц назад, больше из Казахстана ничего не приходило, — пошутил я. — Заедем в «Стандарт», перепрошьем мою мобилу, заедем за жрачкой, заедем за моим обмундированием к Пашке, ты его не знаешь. Заскочим за Айбасом. Ему понравится этот дестрой. К Халлеку не будем заезжать, он большой и сам разберется. Мне там пока делать нечего. Вот и весь план. Хм. Ну что еще сказать другу? Алик был хорошим парнем, который никогда не зазнавался. Сам он занимался бизнесом и имел неплохие деньги. Он всегда был рад помочь мне, как и я ему, в принципе. Алик отпустил сцепление и «десятка» тронулась с места. Ближе всего было заехать за Айбасом. Этот парень, конечно, был тот еще чудило. Потомственный татарин, мой нерадивый ученик. Я уважал и ценил его всегда. У Айбаса было много отрицательных черт, как они только умещались в нём одном, я не представлял. Он был ленив, иногда жаден, просто безумен в отношении к человечеству. Если я и хотел добиться своей цели, то только в его компании. Мы подъехали к его подъезду. Я попросил у Алика мобильник и позвонил Айбасу. Со своего телефона мне звонить не хотелось. — Здорово, сволочь, — приветствовал его я. — Хм, здорово, — он наверное, опять только что проснулся и стоит теперь перед телефоном в одних трусах. На компьютере играет «Ария» и Айбас всем доволен. — Давай, бери свою задницу в охапку, мы тут на машине. Прокатиться надо. — Угу, чего захотел, меня мама не пустит, мне еще к институту готовиться надо. — Млять, какой институт, еще же август, сезон учебы не начался. — Уже скоро начнется — так что не могу, извини. — Дурак! Тут дело супер, сто баксов получишь нахаляву. — Да? — Айбас задумался. — А что нужно сделать? — Пару козлов сделать надо, давай быстрее. — Уже выхожу. 22 августа. г. …ск, Степной Проспект Квартира Халлека. Я вертел в пальцах небольшой кругляш из бериллиевой бронзы. Штуковина сорока пяти миллиметров в диаметре, толщиной в полтора, на прочном кожаном шнурке. Не гнётся. На лицевой стороне чёткая гравировка — несколько строк рунического текста. Пытался я сложить что-то осмысленное, но потерпел неудачу — ни одного знакомого ряда из них не получалось, хотя я перебрал все шестьдесят знаков по порядку и наоборот. Тем более следовало порыться в них поглубже — раз я не знаю, что это такое, значит… Или это для отвода глаз, просто набор значков, либо же… Тест? Проверка на действительное знание и так сказать, на профпригодность? Ну-ну… С монитора исчезла набегающая Вселенная. Вентиляторы зашелестели активнее, чтобы охлаждать проснувшийся процессор. Недавно я специально для расшифровки рунических надписей написал программку. Требовалось только вбить в строку последовательность, и она выдавала возможные варианты. Конечно, для настоящих, рабочих действий такая спешка не годилась по вполне понятным причинам, но хотя бы понять, что это вообще, было можно. Здесь против меня ещё была и теория вероятности — из шести десятков рун можно сложить довольно много рядов разной потенциальной эффективности, так что перебор занял минут сорок, порой комп затыкался на минуту-полторы, не реагируя ни на что. Ничего, терпения у меня было много. В конце концов программа закончила терзать комп и дала сигнал. Я вернулся с кухни, где готовил кофе, посмотрел на результат. Да и негусто как-то, чего было столько стараться… А вон оно что — в специальном поле напротив каждой из строк было приведено количество повторений перебора. Так как прога работала по схеме «нечёткой логики», то могла анализировать значения. Значит, на вот эту комбинацию она обратила внимание, так, посмотрим… «Возможные варианты» «Основной:» «Ключевой смысл — переход в новое состояние (уровень) под воздействием внешних сил, при вероятной помощи людей из близкого круга. Предполагаемые препятствия — власти» «Дополнительный:» «Трудности при достижении каких-либо новых возможностей, способностей etc. Предупреждение об опасности со стороны более сильных людей, структур, в т.ч. государства.» Так, всё ясно. Элен Уордер, она же Елена, вовлекла нас с Блэком в какую-то интригу. Как говорится, знать бы где упасть. Не ровен час, придут наши доблестные органы. А и хрен на них, пусть приходят. Всё равно на компе у меня нет ничего, что могло бы заинтересовать чекистов. Я таки сравнительно честный пользователь и не пользуюсь левыми логинами, даже новую версию файрвола купил официально. Дилинькунул звонок. Власти? — Кто там? — Участковый. — Один или с ордером? — Валер, кончай прикалываться. С тобой хотят поговорить люди… со звёздами, большими моих. — Пусть удостоверения кажут. Перед глазком по очереди возникли две красные корочки. Майор ФСБ РФ Гречанкин и майор ФСБ РФ Николаев. Потом они показались сами. Нормальные официальные лица, в меру незаметные. — Заходите. Я потянул засов. — Разувайтесь. Тапок на всех хватит. Проходите сюда. Офицеры кивнули. Участковый маячил за их спинами. — Разрешите идти? — Идите, лейтенант, — сказал тот, кто выглядел немного постарше. — Спасибо. Участковый исчез, как ветром сдуло. Рядом с конкурентами он чувствовал себя явно неуютно. Я запер дверь. ФСБшники уже расположились в моём кабинете, ненавязчиво рассматривая обстановку. Их глаза профессионально обегали всю комнату, чаще всего задерживаясь на картинах — их писала акварелью моя подруга, известная среди своих как Фрези. — Уютно тут у вас, — это был который помладше. — Многим нравится. Я знаю. Но вы не картинами же любоваться пришли, господа офицеры? Я даже догадываюсь, что вас сюда привело. — И что же? — Деятельность «Пирамиды» и её хозяйки. — А откуда вы знаете? — Нетрудно догадаться. Никакие другие мои контакты не послужат причиной явления сразу двух офицеров ФСБ. Если бы Сергей привёл просто оперов, то тут выбор расширяется до трёх вариантов как минимум. Об этом вы наверняка осведомлены. — Разумеется. Можно ли сказать, что мы поняли друг друга? — спросил старший и предложил называть его Владимиром Дмитриевичем. — Сказать можно. Какие вопросы вы заготовили? — Вы не возражаете, если я буду вести запись нашей беседы? — младший достал из кофра диктофон. — Да пожалуйста. Ваш вопрос — мой ответ. — Тогда начнём? 22 августа, г. …ск. Центр. Блэк. Айбас много увлекался мистикой, как и я, в принципе это я его и надоумил прочитать пару книжек. Сейчас он был увлечен проблемой выбора и собственного определения в этом мире. Конечно же все это сводилось как всегда к одному — тварь я дрожащая или право имею. Да, Федор Михалыч был уникальным писателем. А вот посидишь так, подумаешь и приходишь к выходу, что в действительности именно убийство человека и есть вызов обществу. Это у нас в стране кажется диким убить человека и пожарить его в духовке, а потом продавать на базаре. У тех же самых людоедов с какого-нибудь острова Кука жареная человечина является лучшим лакомством. А ведь они тоже люди, просто у них правила другие. А почему собственно у меня должны быть правила такие же как у всех. Разве я не личность? Не индивидуальность? Почему у меня должны быть такие же принципы как и у толпы. А потому что так нужно. Я вот считаю не нужно. Это может быть государству так нужно. Ему-то явно не с руки иметь в стране кучу каннибалов. Забавная мысль. Ну что же, перевернем устои общества. Все эти устои идут еще от христианства, из Библии. Не убей, не укради, не возжелай жены ближнего своего. Куча разных правил, которые древние евреи должны были соблюдать. Но здесь ведь Россия, хотя евреев и тут много. Но разве должен русский Иван делать то, что ему говорят евреи? Вопрос еще тот, конечно. Я не расист, но терпеть ненавижу когда лезут в мою личность. Я сам лично прочитал всю Библию и прекрасно помню ее казусы. Верующие же люди обычно её не читают. А какой идиот еще сможет осилить такой объем? Наверное, такой как я. Прочитал я эту умную книжку и после этого около двух недель разговаривал как Моисей. Здравствуй, брат мой. Ибо неправду ты говоришь. И в таком вот духе. Вообще, после прочтения Библии у меня создалось впечатление, что Ветхий завет писал сам Сатана. Столько крови и насилия я не видел ни в одной другой книге. За каждое нарушение заветов — смерть. Били камнями тогда видимо всех подряд. Новый Завет был написан самими же попами. Они вообще начали сказочки рассказывать. Жил-был мол Иисус Христос. Любите друг друга. Подставь левую щеку, если дали по правой, хотя в Ветхом завете твердо сказано — зуб за зуб, око за око. Вот думай кому верить. Евреи как раз по законам Моисея живут и миллионы арабов который год об них зубы обламывают… — Салют народу, — в машину сел Айбас. — Какой план? — Нет его, кончился. Ладно поехали в «Стандарт», мобилу перешивать. Машина легко тронулась, и мы покатили к проспекту. Сзади появился черный «Мерседес». Я криво усмехнулся. Алик тоже обратил на него внимание. Хоть номера и соответствовали нашей области, но именно такую машину мы здесь отродясь не видели. — Похоже у нас появился хвост, — процедил я сквозь зубы. — По городу оторвемся, «Десятка» более шустрая, чем это богатое корыто. Вот на трассе нам с ним тягаться смысла нет, — Алик трезво оценивал ситуацию. — У меня несколько идей, — отозвался Айбас, — давайте заедем в переулок темный и перестреляем их там. — «Брата» второго насмотрелся? У нас тут не Москва, таких подворотен нет, и пулемёта тоже. Какая еще идея? — Выйдем на трассу и там перестреляем. — Угу, если они нас первыми не положат. — Меня вот другая вещь интересует, — сказал Алик. — Откуда они узнали где мы находимся? Мы замолчали. А в действительности. Как? — Маяк, — прошептал я. — Они же были в моей квартире. — Что ты с собой забрал оттуда? Я никак не мог сообразить. Вот зараза. Зашел, позвонил, потом нагрянули друзья в костюмах. Что же я с собой все-таки взял. Вот змеи! Я с ненавистью посмотрел на свой Сименс. В мобильник, гады, жучок посадили. — Газуй, Алик, я понял где жучок. Разобрать мобилу легко. Чехол упал под ноги, панельки чуть ли не затрещали. Прямо возле слота под симку стояла пуговка тоньше копеечной монеты и миллиметров пяти в диаметре. Я сковырнул ее и с удовольствием раздавил плоскогубцами, взятыми в бардачке. — Можем уходить? — спросил Алик. — Угу, газуй как можно быстрее. Оторваться от этого рыдвана будет проще простого. Где-то в районе спорткомплекса «Вымпел» мы выскочили под жёлтый и довольные рванули переулками к Пашке. Я собирал мобильник. Алик нервно курил. — Знаешь на что похоже все это? — спросил он, выпуская струю сизого дыма. — На дерьмовое кино современности, — ответил я. — Вот и я о том же, давай рассказывай как дело было. — А ты не думаешь, что они номера записали? Может сменим? — поинтересовался я. — Я что, идиот? Я сразу поменял номера, когда ехал к «Меридиану». Как только ты сказал про ФСБ, я тут же все и сделал. — Круто, — согласился я. — В общем, дело было так… ...Через минут двадцать мы были уже у Пашки. Пашка, высокий балбес, всегда меня нервировал. — Оружие, деньги, плащ, — сказал я коротко и ясно, упираясь носком ботинка в косяк двери на всякий случай, если начнет кривляться. — Ну нет у меня денег, — сказала эта наглая рожа. — Меч отдам, плащ у подруги. Я полез за сигаретами в карман. — Дашь покурить? — спросил он с ехидной физиономией. — Ну держи, — кулак с зажатой в нем массивной зажигалкой врезался точно в подбородок этого шалопая. Штакет пошатнулся и завалился назад. — Заходи, Айбас, гостем будешь. — Я пригласил его жестом руки пройти. — Незваный гость хуже татарина, — сказал Айбас с улыбкой, радостно пнул Пашку под ребра пару раз. — А незваный татарин ещё хуже. Я закрыл дверь и присел рядом с Пашей. — Паш, кто там? — раздался женский голос из ванной. — У-ууу, да ты у нас еще и ловелас, — я оскалился, — что за баба-то хоть, нормальная? — Угу, — он закивал головой. — Как ее зовут? — спросил Айбас. — Кристина. — Щас я ей представлюсь, — сказал я и подошел к ванной. — Паш, — она продолжала его звать. Я резко открыл дверь. — Привет! — передо мной предстала обнаженная девушка. Она истошно завизжала. — Заткнись, истеричка, и все будет хорошо. Мы тебя не тронем. Будешь орать, заткну вот этим, — я достал «ТТ». Она тут же смолкла. — Купайся, красавица, ты нас не видела. Кристина, хм… — я пошел в коридор, где Айбас уже методично обрабатывал парня. — Ну как процесс? — спросил я. — Продвигается, деньги уже нашли, а плащ у этой Кристины, — сказал татарин. — Тебе в полиции работать, золото бы был, а не работник. Ну что, Паш, может хватит дурика из себя строить? Давай деньги, меч, а за плащом мы заедем сами. Эй, там в ванной, давай быстрее собирайся, щас к тебе поедем. Толстую пачку российских банкнот я убрал во внутренний карман. Меч-самоделка, сделанный наподобие катаны. Я покупал его еще два года назад для тренировок. Вороненое лезвие. Воронил я его сам. Обожаю черные вещи и поступки. Главное иметь не черную одежду, а черную душу, так говорил один мой старый приятель. Это только начало, если я не свихнусь, то покажу всем на что я способен. Вы все узнаете, вы все еще заплатите за мою счастливую жизнь. Я зло улыбнулся самому себе. — Ну, что Паш? Дела нормально идут? — осведомился я, — может еще покурить хочешь? — Нет, не бейте меня, вы все равно уже покойники, — усмехнулся он. — Это почему же? — не понял Айбас. — Я позвоню Самиту, и он вас всех натянет, это его деньги. — Самит Рамзесович? — я улыбнулся. — Пусть попробует. У него, конечно, оружия много, людей много, он полгорода держит. И что? Кстати, я тут так подумал — ты нас все равно сдашь этому абхазу. А мне по дороге не нужны лишние неприятности, да и остриё меча нужно проверить. Так что можешь молиться прямо сейчас. Айбас недоверчиво посмотрел на меня. Думает, что я блефую. Два раза. Пашка, к сожалению, подумал также. — Да у тебя кишка тонка, — чуть ли не заорал он. — На, бей, давай! Не ударишь, козел! — Жаль, что ты не успел помолиться. Айбас, выруби его и тащи на кухню. Татарин размахнулся, и его кулак с хрустом щелкнул в Пашкин висок. Тело распласталось по полу. Пашка не дышал. — Что это с ним? — спросил Айбас. — Что-что… Перестарался ты — вот что. Убираем тело на кухню, да побыстрее. Щас его краля вылезет из душа, — сработали мы отменно. Не прошло и минуты, как Пашка сидел возле раковины. На его лице играла странная улыбка. Черт, еще припрется ко мне, как Светка. Главное быстро и оперативно работать. Кристину запихали в машину и поехали к ней. Я точно знал, что она тут же позвонит в полицию, и тогда уже будет поздно. По дороге мы заехали в аптеку, где я взял без рецепта, но за удвоенную цену, пачку сильного снотворного. Бутылку минералки прикупили в первом попавшемся киоске. Девушку заставили пить еще в машине. После огромной дозы Кристина превратилась просто в тряпичную куклу. — Да, Блэк, мастер ты подлянки устраивать, может быть еще пургена бы ей дал вдогонку? — прикололся Айбас. — Идея хорошая, но времени нет, — огрызнулся я. — Алик, давай быстрее, времени-то мало. — Ну ты начальник, — сказал он. — Какой дальше план? — Нужно валить из города. — А мобильник? — Черт с ним, — я размахнулся и выкинул мобилу в окно. — Ты идиот, — сказал Айбас, на что я ответил простой фразой: — Я знаю… 22 августа. Степной Проспект. Квартира Халлека. Собственно беседа длилась не больше часа. Я постарался рассказать только то, что они и так знали или могли знать с высокой степенью вероятности. Поделился своими соображениями насчёт Элен Уордер, подкинул им пару сюжетных линий на тему того, кем она может быть. Ушли они как-то скомканно — в пиджаке старшего завибрировал телефон, он молча выслушал и сказал, что им пора идти. Своими эмоциями он, во всяком случае, владел на пять с плюсом. По его лицу совершенно невозможно было догадаться о сути звонка. Я выпроводил эфэсбэшников, пошёл на кухню, чтобы заварить свежий чай. Вдруг извне пришло острое ощущение ярости. За несколько очень растянувшихся секунд я увидел, как Блэк прямо на улице отстреливается сразу из двух стволов от пары весьма немаленьких псин. К моему удивлению, он быстро перебил им лапы и сиганул в ждавшую его «десятку». И в этой картинке была одна деталь, на которую я сразу обратил внимание: на улице никто никак не отреагировал на грохот выстрелов. Не кинулся в стороны, не залёг, не встал как вкопанный. Даже полицаи, по обыкновению пасущиеся на углу проспекта у магазина «Заря», совершенно не заметили моего друга и его действий. А потом стоп-кадром замер трамвай, из которого Блэк вылетел. По коже пробежали мурашки — на красном борту трамвая чёрным был выведен год рождения Чернова. Вот тебе и сказочки про трамвай на тот свет… Неудивительно, что Блэк, более чем чуткий к таким ситуациям, вовсе не захотел отправится по маршруту. Короче, на эти секунды, вплоть до двери «десятки», он пребывал в смежной зоне. Во что же эта Елена нас втравила? Не хватало только заморочек с Конторой. Ну ладно, Блэк по жизни экстремал, в похожие обстоятельства влипает и выкручивается с достаточной регулярностью. А вот что ей надо от меня, я пока не понял. Ну ладно. Если надо будет, Блэк найдёт способ сообщить о себе. Пока же я действую в одиночку. Для начала я полез в кладовку, чтобы достать архивный винт, бережно упакованный и спрятанный. Там хранилась база данных по всякой потусторонщине, а параллельно — сведения, по которым можно было бы вычислить кто эта Элен и откуда. В Москве по случаю были куплены пять компактов, содержащих всякую недвижимостную инфу. Барыга клялся, что она слита с Европейского сервака Интерпола, я заглянул к знакомому, проверил, и правда. Барыга получил причитающиеся деньги, а я поехал домой. А это что ещё… На верхней полке, в углу, лежал картонная коробка, наподобие тех, в которых продают большие замки или смесители. Я совершенно точно помнил, что не засовывал сюда ничего уже месяца три. Фрези? Тоже вряд ли. Ну так что там? — спросил я сам себя и слез с табуретки с коробкой в руках. Ох нифига себе… Я забыл о винте. Потому что на диван выпал пергаментный свёрток и четыре двадцатизарядных магазина. В свёртке оказался «Стечкин» так называемой голубой серии. Никаким голубым он, понятно, не был, просто часть этих пистолетов обрабатывалась не стандартным воронением, а каким-то составом, придававшим металлу сизый оттенок. Была ещё красная серия, на самом деле красно-коричневая, кстати… Килограммовый ствол удобно лёг в руку. Надёжное, сверхубойное оружие. С таким на лося выходить можно. И режим автоматической очереди по три выстрела. Я выщелкнул снаряжённый магазин. Хмм… А вот патронов я таких не видел. Гильза стандартная, а пули мечены какой-то незнакомой маркировкой. Итого три магазина сине-чёрные, две сине-красные. Разумеется, номера на пистолете не было. Вообще никакого заводского клейма. Гладкая поверхность стали, ухватистая рукоятка. Мой размерчик, как говорится. Я понюхал оружие. Тонкий, приятный запах свежей смазки, так пахнет швейная машинка у хорошей хозяйки. Но привычка проверять всё взяла своё. Я снял массивную затворную раму, поймал жёстко ударившую в ладонь возвратную пружину. Внешне всё путём. На видимых деталях опаловый блеск масла. Ствол, похоже, ни разу не был в деле. В коробке ещё что-то шуршало и бултыхалось. Рукой я вынул плечевой ремень. Без кобуры, с простой петлёй и страховочной липучкой. Ну да, чтобы не терять мгновения, лихорадочно расстёгивая тугую кнопку… — Значит, время подарков, мисс Уордер? Ну-ну… Сейчас мы и глянем. Комп, погремев старым винтом, загрузился, я открыл БД и наобум ввёл запрос: Elen Warder. Запоздало сообразил, что не написал Helen, но, оказывается, так и надо было! Так вот ты каков, северный олень… 22 августа. Пост ГАИ, г…ск. Старший лейтенант Зинин. День был в самом разгаре. Я дежурил возле моста. Все было как обычно. Мимо проносились недовольные водители. Я видел, как искажались их лица при виде моей «Приоры» с синими номерами. Не любит нас брат водитель. С новыми законами нам приходится становиться еще злее. Я сидел в небольшом домике, а сержанты занимались с водителями. Пил чай, курил сигарету и думал о скорой получке, о том что опять урежут премиальные за невыполнение плана и отменят какие-нибудь льготы. За окном мелькал серый автопоток. Я подумал, как меня все это задолбало. Я здоровый мужик, 30-летний бугай, торчу вот так вот в каком-то грязном городишке на краю цивилизации, где даже Макдональдсов нет. Просто прожигаю свою жизнь. А ведь мог и перебраться в местечко получше. Из серого потока возник автомобиль. Белоснежный «Форд» просто показался мне лучиком света в это темном царстве. Столичные номера горели на нем поярче солнца. Я понял почему — номера были государственные, правительственные. Я сглотнул, тут ухо нужно держать востро. Вдруг проверка из столицы, так можно вообще получки лишиться, если не работы. Я быстренько выкинул сигарету, вылил чай, протер стол. Дверь открылась и на пороге появился сержант весь красный от испуга. — Товарищ старший лейтенант, там из Москвы. ФСБ, говорят, вас хотят видеть. — Я-то здесь причем? — Старшего спросили. — Ну пусть заходят. Пока они здесь — чтобы все делали без сучка и задоринки, а то вмиг с работы повылетаете, — пригрозил я. — Хорошо, — сержант исчез и на его месте появился ангел. Это я так подумал. Первое что мне пришло в голову. Свет бил позади этой прекрасной женщины и создавалось впечатление, что она вся просто пронизана светом. Идеальная фигура, соразмерная и крепкая. Пшенично-русые волосы. Белый строгий костюм с погонами майора и непонятными нашивками слева и на рукавах. Такую форму я видел впервые. Она вошла практически неслышно, словно по воздуху проплыла. Тонкие сильные пальцы почти все были в перстнях и странных знаках. Серьги с камнями были даже в левой ноздре и губе. Прямо только что с конкурса пирсингистов. В ее руке неизвестно откуда появилась красная книжка. Удостоверение, все ясно. Книжечка выпорхнула из её руки на стол и стала мёртвым серым пятном. Ещё одно движение — и она снова ожила алым блеском, попав в ей в ладонь. Ох нифига себе… такое не подделаешь. — Лукина Анастасия Сергеевна, майор ФСБ, отдел по делам особой важной государственной важности, — проговорила она скороговоркой, видимо ей не нравилось постоянно говорить одно и то же. — Александр Владимирович Зинин, старший лейтенант ГАИ, — в свою очередь представился я, — так что вас привело в наши края? — Дело в том, что моя миссия конфиденциальна, но я скажу в общем. В вашем городе катается красная «десятка». В её салоне сидят опасные ребята, которые должны будут проехать через этот мост. Наша с вами задача остановить их. Я ясно выражаюсь? — Яснее и быть не может. Когда вы их ожидаете? — В любую минуту… Её номер 047, мы ее узнаем, ваше дело их остановить. Я буду в машине… 26 августа. Степной Проспект. Квартира Халлека. «Так вот ты каков, северный олень» — повторил я про себя, вчитываясь в строки сводки. Она была, конечно, конспективной и служебной, но и этого хватало с головой, чтобы понять, с кем мы связались. «Элен Руэл Уордер, мисс.» Незамужем, то бишь. «26 лет, владеет поместьем площадью в 117 гектаров (300 акров) в Элвенхилл, Средний Уэльс. Является потомственным, полномочным представителем, по сути — владельцем международного негосударственного фонда Interwish, имеющего отделения в Вевельсбурге, Германия, и в Тампере, Финляндия. За последние 30 лет фонд, основанный в 1947 году, никак не проявлял себя на международной финансовой арене, за исключением операции по покупке небольшого банка в Восточном Уэльсе 11 мая 1978 года. Тем не менее, есть сведения, что на счетах фонда аккумулированы значительные денежные средства, сопоставимые с бюджетом любой из Европейских стран. Кроме того, по данным, поступившим 24 сентября сего года, обнаружена причастность банка, подконтрольного фонду, в скрытой работе с некоторыми финансовыми структурами России. Детальный доклад не представляется возможным по причине пропажи без вести всех пяти представителей МВФ, отправленных на выяснение обстоятельств сделки или сделок.» Ну да, здесь вам не Европа. Здесь канут в безвестность не только представители. Здесь миллионные армии и эшелоны с золотом бесследно исчезают — ухмыльнулся я. «Согласно полностью подтверждённым сведениям из надёжных источников, фонд Interwish имеет в собственности 2 яхты океанского класса британской постройки мореходностью до 7 баллов, 3 скоростных катера российской постройки (Таганрог), 2 дозвуковых самолёта элитной категории (LearJet), 1 сверхзвуковой самолёт. В список наземных транспортных средств входит 22 автомобиля, в том числе 3 тяжёлых джипа (Hammer) в армейской модификации, 3 полугусеничных вездехода Mercedes, 2 сверхпроходимых российских вездехода «Бобр». Подтверждено наличие электронного и стрелкового оснащения, достаточного для снаряжения подразделения в 20 человек для полномасштабной диверсионно-разведывательной деятельности в любой точке Земли» Ну да. Знатное приданое. «За последние 2 года отмечено увеличение интереса фонда к России. К сожалению, более точные данные пока недоступны — 2 агента полевой категории не вернулись с территории разработки, в настоящее время ведётся подготовка третьего для более глубокой инфильтрации» «Дата последнего обновления сводки — 26 сентября 200. года». Считай, годичный провал в данных. Скорее всего, третий засланец тоже растворился в ужасающей российской действительности… Хммм… Оказывается, мы встряли в отношения с самой настоящей организацией… Такое оснащение «простого» международного фонда по выполнению желаний говорит о многом. В том числе и о скрытой мощи. Из короткого общения с мисс Уордер я понял, что она показывает только то, что считает нужным. Соответственно, спецслужбам она позволила увидеть самый-самый краешек. Ну что же, снявши голову, по волосам не плачут. Надо бы Блэку сказать об этом всём. Но, раз он УЖЕ встрял в такое, то скорее всего, его параллельно накрыли наши доблестные особисты. И на трубу звонить ему без толку — всё равно он её первым делом перепрошьёт. Чья то была «десятка»? Уже и не вспомнишь ни номера, ни облика водителя… Да и мой телефон наверняка на прослушке. Ну ладно, сейчас будет вам загадка, господа товарищи. Я точно знал, какой сайт Блэк не оставит без внимания в любой ситуации — хоть у него на хвосте будет висеть Моссад, скооперировавшаяся с МИ-6. Я быстренько набросал сообщение, выбрал совершенно невинную картинку и с помощью специальной программы встроил пару килобайт текста прямо в код изображения. На вид картинка совсем не изменилась — разве что характерные квадратики, видимые при большом увеличении, немного поменяли оттенок. Посылка отправилась на сайт. Самое больше через час Блэк её получит. Он сообразит по названию, что тут есть второй слой данных, прочтёт и будет в курсе личности Элен. А я дождусь вечера и прогуляюсь на улицу Станиславского. Дневник Тени. История с КамАЗом или большая цена маленькой глупости. Вот так я все представлял. Кожаный плащ стал хорошим вместилищем для оружия. Под него спряталась даже самодельная катана, про пистолеты вообще молчу. Обстановка накалялась. Это я чувствовал. Нужно срочно сменить номера, но возможности уже не было. Я был уверен на все сто, что о нас знает ГАИ. Заехать к Алику в гараж не было ни времени ни возможности. Он, конечно, тоже сделал ошибку, просто сглупил, что не взял старые номера с собой. Глупости начали нас преследовать. То номера, то мой мобильник. Только сейчас я начинал жалеть о выкинутом в окно телефоне. Это все начинало напрягать. Мы решили остановиться у одного знакомого на даче, ключи от которой у меня всегда были. Сорок пять километров от города и тишина. Озерцо, лесок и никаких ментов. Там я собирался все хорошо продумать насчет дальнейших планов. Жутко тормозило то, что единственная дорога на дачу проходила через мост, всегда ревностно охраняемый ГАИ. Город, находящийся на стыке Европы и Азии. И мост между этими двумя величинами. Нам нужно было в Азию. Алик сидел нахмурившись. Выражение его глаз было нечитаемым из-за темных очков, с которыми он никогда не расставался. Да уж, глупо так глупо. Айбас тоже сам понимал всю бессмысленность нашего поступка, но стоически молчал. — Что делать-то будем? — спросил Алик. — Не знаю, нам нужно пересечь мост с липовыми номерами, о которых уже наверняка знает ГАИ и заведомо ждет нас именно там. — Прорвемся? — спросил Айбас. — Хрен там, — тут же ответил Алик, — пару пуль нам в колеса и никуда мы не уедем. Тем более так за нами проследят до самой дачи. Что угодно, но только не прорыв. — А что тогда нам остается? — возмутился татарин. — А вот об этом я и думаю, — сказал я. Нужно было проехать. Может достать другую машину? Угонять никто из нас не умел. Заехать к кому-нибудь из друзей и спросить у него. Ну кто же даст тебе целую машину на покататься. Платить за такое удовольствие не хотелось. Может купить новую машину? Тоже смешно. Значит машину нужно спрятать и провезти. Чёрт, а это уже идея. — У кого из нас есть знакомый с крытым грузовиком? — спросил я скорее сам себя. — Ход мыслей понял, — подхватил Алик и резко развернул машину, — у меня есть знакомый дальнобойщик, он только вот приехал, два дня назад. У него крытый кузов. К нему и двинем. Сегодня скорее всего будет пьянка, а завтра поедем. Дядя Сема оказался грузным седовласым мужиком с красным носом. Дед Мороз да и только. Сейчас он отдыхал от поездки в Петербург с литром спирта в обнимку. Синий друг быстро заканчивался и нужно было бежать за новым. Айбас скоро принес еще два литра и мы начали посильно помогать дяде Семе. — У меня, хлопцы, КамАЗ, да, крытый. Машину запихать. Твою «Десятку»? Войдет, еще как войдет, куда же она падла денется? Не войдет так затолкаем. Машина же она как женщина, к ней подход нужен. И потом до турбазы подвезти где и сгрузить? Нет проблем. Щас и поедем. Ну и что из этого? Я пьяный? Да я щас съем это все и на своих ногах уйду, это вы тут упадете. Меня вообще эта фигня не берет. Да я там всех знаю. Мой номер там уже каждый козел знает. Утром мы пошли заводить машину в грузовик. С помощью пары толстых досок всё прошло быстро. После этого мы покидались в КамАЗ на спальники. Дядя Сема сел за руль и грузовик кривовато выполз за ворота. Водила он хороший, конечно, но синий брат на старых дрожжах брал свое потихоньку. Грузовик рычал, как дикий волк и забирался на мост. Я с замиранием сердца следил за приближающимся постом ГАИ. Возле поста стоял белый «Форд» с московскими номерами. Даже не прячутся, гады. Мы все инстинктивно взялись за оружие. — Осторожно едь, Семен, — сказал я, — не запали нас. — Это всегда пожалуйста. Не спит шофёр дальнобойщик, вся наша жизнь шосссссеее, — нараспев затянул он. Пост оказался почти позади, как дядя Сема передавил педаль газа. КамАЗ рыкнул, прыгнул и с радостью поцеловал едущую впереди «шестёрку». Нас немножко тряхнуло. «Шестёрка» разлилась стеклянными брызгами заднего стекла. Послышался мат. — Что наша жизнь шоссе, длинной дорога в жизнь. — пропел дядя Сема напоследок и отключился. Мы ничего не успели сделать. Из разбитой машины выскочил разъярённый мужик, с поста к нам уже бежали ребята в форме. Мы переглянулись с кислыми минами. — Ну? — спросил Айбас. — Смотрим на меня, действуем по обстоятельствам. — Выходите из машины, немедленно, — приказал сержант, чудом оказавшийся у двери. Я открыл дверцу и бессознательное тело Кристины рухнуло на асфальт вместе с сержантом. Никто не ожидал такого поворота. Я выскочил моментально. Менты сзади уже открыли створки грузовика, и из «форда» появлялись люди в черном. Засада. А это что за женская фигура в белом? Яркое пятно. Мои друзья уже выскочили из грузовика. Я медленно направился в сторону этой белой девушки. На нас смотрели пистолеты. Чувство быть под прицелом — одно из самых страшных. Знать что можешь потерять жизнь в любую секунду. А что мне терять? Я и так в полном дерьме. Жизнь здесь уже не имеет смысла. Я спокойным шагом двигался в ее сторону. Мне просто показалось, что она и есть главная среди этих ребят. — Стоять, руки за голову! — крикнул какой-то молоденький парень, держась за автомат как за родную маму. Черт, они же боятся меня, они боятся нас. Я улыбнулся. — Не стрелять! — звонкий, властный женский голос. Эта девушка умела показать, кто главный в подобной ситуации. Я смотрел прямо ей в глаза. Я знал, что мне ничего не грозит. Я знал, что скажу ей. Я уже всё понял. Я считал, что всё уже свершилось. Я знал, что не ошибаюсь… и оказался прав. Дневник Тени. История большого цинизма, за который заплатили все. С Настей мы сошлись быстро, я и не представлял, что девушка может быть такой умной. О чем я с ней говорил, не узнает никто, но результат был впечатляющий. Мы спокойно погрузились в «Форд» и поехали в деревню. Полиция осталась на своём посту с открытыми ртами. Главное найти общий язык, как поговаривал потом один мой знакомый людоед. Мы мчались как сумасшедшие. Я поигрывал амулетом и ждал его сигналов. Я знал, что он заработает, как только мы окажемся возле поселка, и я не был удивлен, когда при подъезде к деревенскому кладбищу он засветился зеленоватым светом. — Поворачивай, — сказал я водителю. Агент кивнул головой и повел машину к погосту. Ехали мы недолго, ключ пульсировал как пережатая вена. Я всем своим существом чувствовал его силу. — А это ещё что такое? — глаза Анастасии слегка прищурились. Она рассмотрела прямо посередине кладбища возвышающуюся пирамиду. — А это и есть то, что вы ищете, — сказал я и рассмеялся, — только вам не будет суждено туда войти. — Это еще почему? — Потому что это не ваша пирамида, это не ваше желание, — я покачал головой, — это всё моё. — И что же вы пожелаете? — спросила она, надув губки. — Увидите, но позже. Я пожелаю этого для всех. Все это увидят. Внезапно заглох двигатель. — Что за чертовщина? — не выдержал агент. — Силовое поле этой пирамиды отключило всю вашу электронику и потребило всю энергию, — с издевкой сказал я. — Но это невозможно! — А вы не смотрели такую передачу, «Возможно всё»? Тогда посмотрите, — я уже выходил из машины. — Подождите, Чернов, — сказала Анастасия, — мы должны дождаться подкрепления, чтобы изучить эту конструкцию. — Идите вы к чёрту со своими учеными и шпионами, — я доставал пистолеты. — Вы нарушаете нашу договоренность, это обман, — прокричала она. — Я не лгал вам, я выйду из нее и изучайте сколько влезет. — Это нечестно. Сергей! Остановите его! — я оглянулся, ко мне со всех ног бежал водитель. Четыре пули остановили его навсегда. Мне было не до шуток. Девушка закричала и бросилась бежать в деревню. — Остановить? — спросил Айбас. — Нет, не надо, пусть бежит — им уже ничего не изменить, — я посмотрел на пирамиду. Она возвышалась надо мной. Я видел очертания двери с замочной скважиной. Стены были из черного металла, украшенные непонятными иероглифами. Это сооружение было не из нашего мира и выглядело оно здесь абсолютно чуждым. Я не думал долго, а открыл тяжелую дверь ключом-амулетом и вошел. Тьма накрыла меня плотным теплым саваном, дверь со скрежетом закрылась. Я был один… Показания Волкова Альберта Ивановича. Мы сразу заметили изменения. Небо потемнело. Надвигались огромные тучи. Создалось впечатление, что сейчас произойдет что-то ужасное. Пирамида начала уменьшаться в размерах. Дверь открылась и оттуда буквально кубарем вылетел Чернов. Вид у него был как у сумасшедшего. Он смеялся как идиот и плакал как ребенок одновременно. Шептал только одни и те же слова: «Я сделал это». Половина его волос поседела, плащ местами обгорел. Он выронил пистолеты и упал на колени. Я услышал шум двигателей — это приехали ваши агенты. Они окружали нас. У всех автоматы. Чернов даже не смотрел на них, а продолжал смеяться. Его глаза видели только что-то, что он видел сам. Я подбежал к нему, схватил за плечи и рывком поднял. — Что там было? — спросил я, но он не отвечал. Он не видел меня. — Я сделал это, — повторял он и расплакался. — Что это? — заорал я. — Что ты пожелал? — это уже спросил Айбас. — Теперь все узнают, что со мной нельзя так шутить, — сказал он и посмотрел на нас. — Что ты пожелал? Какое твое желание исполнилось? — кричал Айбас, потому что поднялся сильный ветер, который заглушал слова. — Да так, самую малость, — сказал он и рассмеялся. — Что ты мог пожелать на одну десятую часть? — я отпустил этого безумца и он снова рухнул на колени. Он молчал недолго. Поднял свой взгляд. Посмотрел прямо нам в лица и сказал с ехидной улыбкой. — Как вы думаете, ребята, много ли будет десять процентов Апокалипсиса? 22 августа, г…ск, северо-восточная окраина. Поздний вечер. Резиденция Элен Уордер. Халлек. Маршрутка оставила меня на пересечении Уссурийской и Станиславского. Дальше начиналась местность, где изредка можно было встретить четвёртый автобус, но в это время суток здесь и на машинах мало кого увидишь. До дома номер три, где обосновалась наша британская гостья, две с половиной версты пешком. А мне не привыкать. Я вздохнул, почему-то вспомнил Киплинга. «Несите бремя белых…». Может, оттого, что под просторным пиджаком, где можно было спрятать не то что АПС, а хоть МП-40, висел новенький пистолет 38-го калибра, может, оттого, что у меня было такое настроение. Отрешённое, что ли. Я пошагал по пыльной обочине. Под многолетними наслоениями грязи, наверное, скрывался тротуар, но его никто не видел тут на моей сознательной памяти. Полицаев на этой окраине тоже никто никогда не видел с тех пор, как по пьяни свалился в открытый колодец последний участковый. Светились окна частных домов, слева, за речкой, шумел вечерний город, изредка побрёхивали собаки. Скоро я стал насвистывать Die Braune Kompanie, а потом и на Хорста Весселя переключился. Не скинхед я и, да и не отъявленный расист, но что-то было в этих старых маршах. Что-то, что заставляет выпрямлять спину и смотреть вперёд ясным взглядом. Так я и дошёл бы до резиденции Элен Уордер, благо уже полпути протопал. Но кому-то явно думалось, что он имеет некое право на содержимое моих карманов. Из-за дома на краю квартала вышли четверо парней-акселератов. Лет по восемнадцать-девятнадцать. Таких я уже встречал — жлобы здоровые, под два метра, плечистые, но с гнилью. Как правило, от них пахло дрянным советским одеколоном, какого давно никто не выпускает и тем более не использует. Просто такой запах у людей, потомственно и безнадёжно больных на генетическом уровне, чья хворь перешла в привычку. Внешне здоров, да и лет десять-пятнадцать ещё протянет, детишек нарожает… А внутри — пособие для патологоанатома. — Слышь, у тебя курнуть есть? — Не курю. Так что сразу скажите, чего вам надо, не мутите. — Гы. А чего мутить, бабки давай и вали на все четыре. — Может, разойдёмся, пока не поздно? А? — Я сам сейчас разойдусь! — попытался рявкнуть тот, кто стоял ближе ко мне, но неустоявшийся голос сорвался, прокуренные связки не выдержали низкой частоты, и он сипло просвистел эту фразу. Я развеселился. Драться не люблю да и не умею, если честно. Просто бью. Крепкая рука и 92 кило живого веса, правильно вложенные по вектору усилия — никакие кия-хия не помогут. — Я последний раз прошу вас уйти. — сказал я, добавив в голос вибрирующие модуляции. — Ты чё? Давай бабло и проваливай, пока не запинали. Как раз предводитель подошёл на расстояние уверенного поражения. Вытянутая рука и пядь. В сумерках не было заметно, как я перенёс вес на ногу, выставленную вперёд. Ииэээх! Кулак въехал жлобу точно в солнечное сплетение. Перед самым контактом я подбавил скорости, поворачиваясь вокруг левой ноги — и рука согласно mv квадрат пополам перевела хама в лежачее положение. На пару секунд его подручные замешкались. Этого времени более чем достаточно, чтобы достать Стечкина из кобуры. Патрон в стволе, флажок предохранителя снимается в движении. — Так. Стоять смирно и останетесь живы. Возможно. — Ты чег-го… — стал заикаться один из троих. И тут в мозги, подогретые адреналином, пришла совершенно дикая мысль. Не обращая внимания на телодвижения оставшихся, я подошёл к корчившемуся главарю и от души пнул его в пах, обоими ногами по очереди. Так, что аж пальцы ног заныли в кроссовках. — Вы. У кого есть сестра? — У меня… — прошептал паренёк младше всех. — Сколько лет? — Пятнадцать. — Как она себя ведёт? — Ну… Нормально. Вроде не замечал ничего такого… — Ага. Остальные. Они замотали головами. — Верующие? Ребята переглянулись, не зная, что ответить. За всех впрягся опять младший: — Крещены, по крайней мере. Ага. Помню по себе. Была такая мода как раз лет пятнадцать-двадцать назад. Крестили всех кого не попадя, включая собственных детей. Забыв о том, что дети тоже человеки, и против их воли нельзя этого делать. И в Библии про свободу выбора несколько раз написано. Да только кто её читает, кроме немногих желающих разобраться что к чему. Разобравшись же, как-то отпадает охота креститься… — Молиться умеете? Всё. Аут. Младший понял окончательно, что здесь происходит, бухнулся на колени и забормотал «Отче наш». Почти без ошибок. Двое оставшихся тупо стояли. Мозги их заклинило от полностью не совпадающей с их представлениями обстановке. Биомасса. Как правильно заметил Чернов, самые настоящие боты. Сбой в программе, так сказать, и вот он тупо дёргается на ограниченном пространстве, и полигоны на нём проваливаются… Ветераны Великой отечественной иногда рассказывают о странных случаях, когда, например, рядом в снег падает снаряд и видно, как начинает вздуваться оболочка, по ей змеятся огненные трещины, отделяются осколки и медленно-медленно летят. А ты двигаешься с нормальной скоростью и успеваешь или сигануть в щель, или извернуться среди потока раскалённой стали и упасть ниже веера разлёта. Или в воздушном бою лётчик срезает педалью болт толщиной в палец, забытый нерадивым механиком в кабине. Медленно поплыл назад затыльник затворной рамы, на рваном веретене сгорающего порохового газа появилась пуля. Золотистая гильза, сверкая боками, выпорхнула из-под отсекателя и по изящной дуге нырнула в подставленную в конец траектории ладонь. Пуля тем временем пролетела два метра и вонзилась в лоб левому. Она вспыхнула огненным цветком, выбросив в стороны десятка три острых твёрдых нитей длиной сантиметров по тридцать. Голову просто смело. Не начисто — потому что нити вырвали клочья плоти из верхней части туловища, превратив его в гротескную пятерню. Прицел правее. И всё повторяется. Время вернулось к нормальной скорости. Паренёк стоял на коленях и трясся. Я поднял его за шкирку, как котенка. Несмотря на размеры — был он чуть меньше меня — это оказалось легко. Значит, кости лёгкие, тонкие, мышечная масса неплотная. Вырожденец… — Ты понял, почему ещё жив? — негромко спросил я. Он закивал. — Ты понял, что должен делать? Скажи, если понял. — Сестру беречь… Иногда даже громкие слова оказываются к месту не только в кино или книжках, но и по жизни. — Правильно. Ну, будь здоров. Через десять минут я стоял на пороге таинственной хаты мисс Уордер. С чёткими намерениями выяснить, во что она нас с Блэком втравила. Дом стоял передо мною тёмной массой. В окнах ни огонька. Я толкнул дверь и вошёл в тёмную прихожую. Слабый свет фонаря на уличном столбе проникал через мутное стекло над козырьком и кое-как выделял верх лестницы. Мдааа… Совершенно не похоже на то, что видели мы с Блэком. Запахи… Их просто не было. Совсем. Не было обычного для старых домов запаха старых конструкций, выделяющих специфический привкус цемента, которому лет сорок. Не было особенного запаха коттеджа из дорогого кирпича. — Ну, мисс Уордер, начнём с загадок? — громко спросил я темноту. — Я ведь всю хату обшарю сейчас, и если кто пулю схлопочет раньше, чем я спрошу «Кто там», не обижайтесь. Темнота не ответила, и атмосфера дома не изменилась. Но всё же пустым он не был. Я пошёл наверх. На втором этаже на площадку из-под перекособоченной двери выбивался желтоватый свет. Не электрический, точно. Скорее всего, несколько свечей. Дверь не заперта. Я постучал рукояткой Стечкина, стоя за косяком. — Входи, Халлек. — это был голос Элен. — Есть ещё кто? — Нет. Ага. Доверьяй, но проверьяй, как говаривал один звёздно-полосатый президент. Я распахнул дверь. Да, в коридорчик тёк тёплый свет от пяти свечек, торчащих на металлическом подсвечнике на столе в комнате прямо впереди. Действительно, кроме неё, здесь никого нет. Я закрыл дверь на массивную задвижку. Видно, что окна в комнате закрыты плотными одеялами. — Мы что, ждём воздушного налёта? К чему эта… светомаскировка? Всё равно эту хибару никто не видит, кроме тех, кому очень надо. — Вот именно, Халлек. Кому надо. Кому очень надо, это не обманет, а вот мелочь всякую, но досадную, вполне. — Что-то случилось? — Случилось. Да не стой, проходи. В просторной комнате, метров тридцати площадью, было мало мебели. Стол, к нему придвинут большой кожаный диван, какая-то этажерка в углу. На столе… — Элен, ты что, окончательно вросла в русскую действительность? — я снял со стола початую бутылку «Топаза». — Что за упаднические настроения?! Не далее как сутки тому ты была сама уверенность. Она посмотрела на меня грустными влажными глазами. Ой-ёй… Только бы приставать не начала. — Да успокойся, не стану… Дружок твой дел натворил. Не предполагала я, что к нему так скоро с той стороны… парламентёршу отправят. — С этого места поподробнее, пожалуйста. — я посмотрел на «Топаз» немного другим взглядом, потом налил себе. Ледяная водка легко скользнула в горло. Правда, закуски не наблюдалось вовсе. — Знаешь, у него была подруга. Она погибла в автокатастрофе. — Нет. Он вообще на схожие темы не любитель распространяться. — Так вот, сегодня вечером, ещё засветло, Мор отправил её к нему. В качестве полномочного представителя, так сказать. — Кто?! — Мор. И не ори на меня, юноша. Это владыка смерти. Я фыркнул. На вид помладше меня, а уже нос задирает. Мало ли что у неё там за приданое… — Ладно. Давай дальше. — Чернов, естественно, не согласился. А то как бы тебе понравился заголовок в «Хронике» — «Крушение трамвая маршрута такого-то» и так далее. Она спустила на него собак. К счастью, не Гончих, а тех, которые были с ней в машине в момент аварии. Он уже успел где-то раздобыть хорошее оружие и расстрелял их. — Это я видел. Вот что, Элен. Елена, или как там ты хочешь, чтоб тебя называли. Расскажи мне, пожалуйста, во что мы по твоей милости влипли. Она расхохоталась. Это был смех женщины, которая поняла, что в некотором роде добилась своего, да ещё и кубиков двести водки наложились. — Милости, ха… не по моей милости, и не влипли, пока что. По моей милости такие вещи творятся… Или происходят? Неважно. Но раз уж пришёл за ответами, их у меня хватает. — Элен, ты не пьянее меня, так что хватит ломать комедию и давай-ка всё с толком, с чувством и по порядку. Вид её сменился на действительно трезвый. Она посерьёзнела, зачем-то подёргала воротник дорогого домашнего халата. — Знаешь, я никогда не пила подобного, и вообще уже довольно давно не пробовала спиртного, так что меня пробрало-таки. Ну так слушай, только не говори потом, что испугался. Элен уселась на кресле, подобрав ноги и плотно укутавшись полами халата. — Так вот. Я ещё раз скажу — потом не говори, что страшно стало. Ты думаешь, объявление у тебя из кармана просто так исчезло, когда ты хотел его Чернову показать? Не-а. Оно было предназначено именно для тебя, своего рода личный пропуск в этот дом. А у Блэка было совершенно другое, и тебе оно не просто не подошло бы, и на глаза даже не попалось. Помнишь, в начале сентября прошлого года, ты недалеко от его дома был, с ним вместе? — Ну помню конечно. Мы тогда ещё… — Стоп. Вот именно это «тогда ещё». Вы увидели Биврёст. По крайней мере ты точно увидел, я знаю. — Откуда бы это? — Профессиональная тайна. — Элен невесело усмехнулась. — Раз ты такой осведомлённый, то сразу должен понять, к чему я клоню. — А фиг ли тут понимать. И так всё ясно. Только при чём тут мы? Кокретно я и Чернов. Кстати, ствол у меня в кладовке, который я туда не прятал — твоя работа? — А то чья. — Теперь хоть контрольки на дверь вешай… — А я туда и не заходила. И никто другой от меня. Я просто сделала так, чтобы нужная вещь появилась в требуемом месте. — Ну, ладно. Это всё частности. Как я предполагаю, ты хочешь, чтобы мы что-то сделали для тебя. Или твоей конторы, Interwish то есть. — Ты уже и это вычислил… Ну смотри, любопытство кота губит. — Хватит! Не строй тут из себя. Если охота, чтобы я для тебя что-то сделал, то будь добра, дай полную вводную на поставленную задачу. Я же не могу действовать по карте, где есть только линия боевого соприкосновения, да и та обслюнявленным карандашом намалёвана. Сама знаешь, к чему это приводит. — Конечно знаю. Но раз уж ты такой умный, на несколько минут успокойся и подумай, что же такое Элен Уордер от тебя хочет. Умеет она срезать, ничего не скажешь. Переть дальше подобно танку всё равно нет смысла — она просто опять сказанёт что-нибудь. Ей бы в министерстве иностранных дел работать — там требуются мастера болтологии и профессоры словоблудия. Но я призадумался. Она выделила своё имя. Зачем? И я попробовал… как бы всмотреться в эти слова. Интересно всё же, как это пишется в оригинале — Helen или Elen? От этого точно что-то зависит. Но вот что… Элен смотрела на меня из-под полуприкрытых век. Как будто она очень и очень устала и давно не была в отпуске. Elen Warder… Ward — забота, ответственное хранение. Иногда — владение, которое подразумевает чуть ли не родительскую любовь. Warder… Я попробовал мысленно попроизносить её имя на разные лады. И вдруг само собой всплыло лёгкое придыхание — как будто… Если написать, то это очень маленькая h перед Elen. Оно звучало очень и очень к месту. Стало до неприличия весело. До неприличия — потому что, по идее, мне следовало сейчас склониться перед ней в почтительном поклоне и внимать каждому её слову. Видимо, старик Профессор в своё время тоже встретил её. Уж не знаю, в каком обличье и под каким именем, это уже не важно. Он вошёл в историю как автор одной-единственной книги, ставшей основой множества выдуманных или реально существующих и описанных людьми миров. — Ну? — подняла взгляд Элен Уордер. Варда. Хранительница звёзд. — Что — ну? — Понял? — А толку? Ты так и не сказала, что от меня требуется. Знаешь, явись сюда сейчас хоть сам Тор в Мьёлльниром в руке и на колеснице с двумя козлами в упряжке, я не удивлюсь. Скажу «Здорово» и налью ему стакан. А потом займёмся обсуждением кораблей, женщин и способов закалки стали. Ну, короче, найдём, о чём поговорить и что натворить во славу Одина. Пойми, мы не средневековые люди, даже не начала прошлого века. Нас трудно удивить. Напугать проще. А вот сделать что-то такое, чтобы я не отходя от кассы сказал — «Ну нихрена себе!» — это сразу и не получится. Да, я конечно, польщён твоим вниманием. Шанс один из не знаю сколько. А дальше что? Я уже имею на руках ствол с двумя зарубками, уже побеседовал с особистами, но я не понял главного — для чего всё это. Цель! Не вижу я её, Элен. Не против, если так и останется, кстати? — С чего бы я была против. Сам знаешь, что это имя значит. Всё, ты меня убедил. Говоришь, шанс был один из не знаешь скольки… Ошибаешься. Я вас выбрала давно. Ещё когда вы все и не подозревали о существовании друг друга, да и жили в разных местах. А цель… Она такова — сохранение за человеческой расой права на владение этим миром. Ни больше не меньше. Я опешил, не зная что сказать. Или я загнался и сам ляпнул что-то не то, а она решила мне подыграть, не знаю, с какой целью — или это правда. Таки недаром я видел Радужный Мост — далеко не каждый человек удостаивается этого знака. Прикрыв глаза, я выстроил три атта — рунных ряда тёмной стороной вверх. И наугад коснулся трёх плашек сознанием. Турисаз, Иза, Перт. Ворота, Лёд, Жребий. Вдруг сам собой открылся Тейваз. Победа. Четвёртая руна открывается очень и очень редко. Три, семь, девять — таков обычный порядок. — Норны высказали своё пожелание? — неожиданно спросила Элен. — Да. Но неожиданным образом. — Толковать не потребуется? Я удивлённо приподнял брови. — Извини. — примирительно сдала назад она. — Ты сильнее, чем я думала. Если Норны открывают волю мужчине, давшему такой запрос, толкования излишни. К тому же со стороны женщины. Но девицы устали прясть ткани судеб. Ваши первые желания скоро сбудутся, и от того, какими они будут, зависит очень многое. — Так мы же ещё ничего и не искали… — А кто сказал, что вы не искали? Чернов, например, уже нашёл приключений на свою задницу выше крыши. И он скоро найдёт свою пирамиду, и ты. Уже утро, между прочим. Можно открывать шторы. 23 августа, г. …ск, раннее утро, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Халлек. — А зачем? — Я уселся верхом на стул. — Вот ты мне тут наговорила всего. Я даже готов поверить, что ты та, кем называешься. Ну и что, как говаривал старик Хайям. Вот представь, что я просто забью на всё и поеду сейчас домой, буду жить как дальше. В конце концов, у меня подруга есть. Ну, память, надеюсь, стирать не станешь. — Ну что ты, в самом деле. Сейчас я просто как… носительница титула. А в остальном обычная женщина, разве что с расширенными возможностями, как вы говорите. И то, что я тебе наговорила, нисколько не шутка. Эпохи меняют друг друга, а сейчас, если хочешь знать, завершается галактический год — в системе отсчёта, привязанной к Земле. В такие времена истончается ткань миров, и они могут соприкасаться — самым неожиданным образом и с непредсказуемыми последствиями. К счастью, впервые есть возможность дать людям попробовать… — Ты сама слышишь, что говоришь?! — я не выдержал и встал. Меня трудно довести, но уж если такое кому удастся… — Элен, ЧТО ТЫ НЕСЁШЬ? Ты можешь хоть раз за время нашего знакомства выражаться по-человечески? Ты же не говоришь, ты изрекаешь, гласишь и глаголешь! Элен вскочила, махнула на меня рукой. Я почувствовал упругий толчок. Но таки почти центнер, инерция велика. Я покачнулся, но устоял, не плюхнувшись на жёсткий стул. — Эк ты… — крякнул я. — Значит, проняло. А кстати, что будет, если я выстрелю в тебя? Элен опешила. — А ты уверен, что сделаешь это? — Как два байта переслать. Если тебя сейчас порвёт на британский флаг, то ты женщина из смертных. И всё на этом закончится. Иллюзия вокруг меня исчезнет, я пойду домой. Ну, а если я не сумею ранить тебя, то ты или богиня, или демонесса. Элен переваривала услышанное. Так я видел её реакцию. Поэтому без сомнений вскинул Стечкин — он ведь всё ещё в руке — большой палец на лету перебросил флажок на автоматический огонь. В комнате трижды гулко бахнуло, посыпалась штукатурка. Элен даже не пошатнулась, а за её спиной образовались три большие рваные ямы в стене. Эх, не повезло… придётся играть по её правилам, кажется. Он стояла и улыбалась. Не нагло, а с сочувствием. Мол, что с тебя взять… — Ну так кто я? Вместо ответа я снял с петельки, в которую ремень просовывается, серебряную подвеску в виде дракончика. — Лови! Простая проверка на реакцию, казалось бы… Элен легко схватила дракончика. Серебро не тронуло её. — Признаю, что был не прав, Элен, — всё, что я смог сказать в тот момент. Она отошла к окну, отдёрнула шторы. Блин, да уже часов десять… Когда это время пролетело, я так и понял. — Я не удивляюсь и не обижаюсь. Всё это часть узора Норн. Ты умеешь быть настойчивым, а ведь при желании я могла бы с тобой и не церемониться… Элен вздрогнула, замолчала. Вдруг её согнуло пополам, как от хорошего удара в живот. Воздух вылетел из её лёгких, она захрипела и осела к батарее под окном. В глазах плескался ужас. Я подскочил, схватил её за руку. По крайней мере, наощупь настоящая… — Что ж тебя так скрутило, неуязвимая ты наша? — Он ещё стебётся… — выдавила Элен. — Сейчас и не пересказать… Можешь домой меня отвезти? Я поймал челюсть. Но, не возражая, достал мобильник и вызвал такси. — Идти можешь? Богиня кивнула. Через десять минут к остановке, на которую я вывел повисшую на плече Элен, подъехала «Волга» с шашечками. Я упаковал свою ношу на заднее сиденье. — Степной Проспект 52. Лучше на остановке, там рядом совсем. — Знаю. С утра рулевой был мрачен чего-то и даже не посмотрел, кого я там уложил. Он молча вдавил педаль, поигрался рычагом передач и понёсся как будто спешил на собственные похороны. Минут через пять мы уже были на Проспекте Мира. Я перегнулся через кресло. — Элен, ты как? — Паршиво… Надеюсь, у тебя дома есть аптечка. — Есть. — Элен? Это вы? — косясь в зеркало, спросил рулевой. — Я… — А я вас с вокзала вёз, помните? — Помню. Вот и сейчас… вези… — прошипела сквозь сжатые зубы Элен. — Чё пристал, не видишь, плохо ей. Торопись давай, не поспешая. Лучше в семь дома, чем в полседьмого в морге. Водила буркнул что-то сквозь зубы, но смолчал. Пролетели площадь Микояна, вокруг заструились сады. Блин, скоро же полицаи, перед мостом… Нас не остановили — были заняты каким-то КамАЗом, догнавшим легковушку. Безо всяких приключений мы домчались до остановки «Калина» — так называлось новое кафе рядом с нашим домом, ну и остановку переименовали. Гораздо лучше, чем безликие «Улицы последнего пролетария» или ещё кого-нибудь. Я сунул рулевому две сотни, он попытался не взять их, но Элен так зыркнула на него, что он стушевался, что-то замямлил и взял деньги. Не знаю, дома Фрези или нет, она с подружками может и на ночь остаться, а потом прийти часов в двенадцать… Ничего, как-нибудь объяснюсь, кого это я приволок в домашнем халате, пусть и похожем на вечернее платье. Да, халатик не из простых, мраморный велюр, с ручной вышивкой… Медальон, который я нацепил в тот же день на шею, начал греть кожу. Что ещё за чертовщина? Я покосился на Элен. Совсем хреново девке. Хрипит, крючится, у меня на плече повиснув. Вход во двор находится под аркой, шагов тридцать осталось, когда из двери отделения ОВО, которое располагалось у нас в торце дома, вышел массивный лейтенант казахской внешности. Меня он в лицо видел чуть ли не каждый день, но такое зрелище пропустить безучастно не мог. — Можно ваши документы? — Лейтенант, вы же видите, даме нехорошо. Не отвлекайте меня, пожалуйста. — Я сказал, документы. И на неё тоже, желательно. Я остановился, поудобнее опёр свою драгоценную ношу, засунул руку во внутренний карман пиджака… И обомлел. Там находилась, кроме моего паспорта, ещё какая-то ксива. На ощупь кожаная! Я не стал в неё заглядывать, просто протянул полицаю. Казахский парень открыл её и замер, сличая, видимо, оригинал с фотографией. Потом, выйдя из загадочного ступора, вытянулся по струнке, вскинул руку в уставном приветствии, забыв, что вышел на крыльцо без головного убора. — Извините, господин капитан. Я же не знал… Может, помочь, машину вызвать? — Нет, не надо. Благодарю за бдительность. Занеся Элен за угол, я шёпотом спросил: — Опять твои штучки? Она скривилась, проталкивая слова: — А то чьи… Вот и мой подъезд. Ключ. Ага, закрыто изнутри. Фрези дома. — Ну что, будем говорить правду или расскажем как есть? — спросил я Элен, нажимая кнопку звонка. — Я сама… — Сама… Ты сейчас и котёнка не уговоришь. Лязгнул замок, Фрези замерла в недоумении на пороге. — Никаких вопросов. Пока что. Неси темпалгин и спазмалгол, который внутрь колют. Готовь шприц на пять кубиков, ей сейчас лошадиная доза нужна. Я пронёс Элен в свою комнату-кабинет, уложил на диван. Она тут же скрутилась клубочком, как новорожденный щенок. Подруга моя хороша ещё и тем, что умеет чувствовать момент, поэтому без возражений принесла требуемое. Я набрал в пластиковую емкость шприца препарат, задрал рукав на доступной руке. — Спирта нет, соседка самогон заносила на днях. Пойдёт? — Фрези принесла бутылку, в которой что-то плескалось. — Давай. От души плеснув на бархатистую кожу самогонки, я всадил в трицепс все пять кубиков. Потом заставил Элен проглотить две таблетки темпалгина. Ну, теперь осталось только прикрыть её одеялом часа на четыре, а там видно будет. Оставив её в покое, я увёл Фрези на кухню. — Я тебе рассказывал, с кем мы с Блэком встречались по поводу работы? — Ну, помню. Иностранка, англичанка, кажется. — Это вот она и есть. Всё что произошло за вот эту ночь, в двух словах не пересказать, но, похоже, жизнь здорово изменится. Пока не знаю, в какую сторону, правда… Фрези внимательно посмотрела на меня. — Верю. Как её зовут? — Элен. Элен Уордер. Можно просто Елена. — А что с нею? — Точно не знаю. Мы разговаривали, она стояла у окна, и тут её как скрутило. Это больше похоже на… дистантный шок, чем на что-то по болезни. Насколько я её узнал, она вообще не болеет. Так как не совсем человек. 27 августа, г. …ск, вечер. Степной Проспект. Квартира Халлека. Элен очухалась только часам к пяти дня. Я же пристально изучил свою ксиву. Плотный алый сафьян, в лучших традициях ГПУ/НКВД/МГБ/КГБ/и т.д. Внутри на бледном фоне государственного триколора моя фотка и герб. А текстовая часть впечатляла больше всего — ибо была на трёх языках, русском, английском и немецком. Выписано всё тушью, строгими каллиграфическими завитками, три графы для продления по пять лет каждая. Значился я как капитан некоей ФСС — Федеральной Службы Сопровождения. Уверен, лейтенант сумеет пробиться с просьбой о проверке меня насчёт этой корочки, и скорее всего получит совет не соваться не в своё дело… Элен выглянула из-за косяка очень бледная и пошатывающася, прошла к нам, на кухню. — Я Элен. Можно Елена. — Я знаю. — подруга мягко улыбнулась. — Ирина. Для своих Фрези. Это из «Бегущей по волнам» Грина. — Да… Фрези Грант. «Не одиноко ли вам на тёмной дороге?»… — Может, скажешь, что с тобой стряслось? — спросил я. — Твой друг исполнил своё желание. Это была отдача от действия. Как хорошо, что по правилам оно срабатывает только на одну десятую… Теперь твоя очередь. Жестом фокусника, достающего кроля из цилиндра, Элен протянула мне на ладони небольшую пирамидку. Размером примерно по семь сантиметров в гранях. На поверхности было место под какую-то круглю штуковину. Я поразмыслил, выудил медальон и сняв со шнурка, приложил его лицевой стороной. Пирамидка раскрылась на четыре лепестка, а медальон растаял. Внутри была подставочка, на ней красовался серебряный перстень с чернением. Мужская массивная печатка. Венок из дубовых листьев, там, где они сходятся, осью вращения стоял коловрат, самый настоящий — русская свастика. От него отходило двенадцать стилизованных лучей солнца. Над лучами две скрещённые секиры-лабриссы. Выше всего этого рунная надпись на немецком. «Воля и разум». — Он твой. Одевай и давай своё желание. Но помни, что оно исполнится на десять процентов. Фрези затаила дыхание. Я аккуратно снял перстень с подставочки, надел его на безымянный палец левой руки. Серебро приятно тяжелило. И было тёплым изнутри. — А что загадал Блэк? — Извини. Согласно правилам я не могу сказать, что это. Думаю, ты сам скоро всё поймёшь. — Ладно… И я задумался. А чего же я хочу, такого, чего у меня нет? Я человек скромный, и невыполненных желаний, из тех, которые я сам себе загадывал, осталось всего три, ну, четыре. Их заказывать напрямую смысла не имело — ну как я на десять процентов съезжу в Скандинавию? Или Германию? Так что всё упирается в финансы. — Да чего уж там… Мы люди приземлённые. Для устроения конкретно моих желаний требуется некоторая сумма денег. Фрези? — А у меня и так всё есть. — пожала плечами подруга, мило улыбнувшись Элен и мне. — Ну, тогда, с поправкой на правила игры — десять миллионов североамериканских долларов. Половину в рублёвом эквиваленте на день перевода в наше отделения «Альфа-банка» на моё имя, половину налом сейчас. — Я так и знала. С деньгами проще. Воля твоя — держи! На стол плюхнулся дипломат. Я щёлкнул замками. Запахло свежими деньгами. Зелёными. — Здесь пятьсот тысяч. Остальное оформлено на вот этот счёт. — Элен показала в кармашек под верхней крышкой. Там лежала папка с банковскими документами. — Ну и как оно, сбывшееся желание? Странно. Я не ощущал ничего особенного. Ни разочарования, ни удовлетворения до офигения. Просто исполнившееся желание… — Да так, нормально. А дальше что будет, Элен? — Сам увидишь. Все увидят — исполнение желания твоего друга уже началось. 1 сентября, г…ск, ул. Переездная, 22 Халлек. Элен побыла у нас ещё несколько дней, отходя от пережитого. Ирина на удивление быстро, как ни с какой другой женщиной, сдружилась с нею. В воскресенье мисс Уордер вернулась в свою резиденцию, а утром понедельника, часов около девяти, мне позвонили. И не предполагающим возражений голосом пригласили в наше городское отделение ФСБ. На беседу. Появился я там около полудня — ведь конкретного времени они не назначили, а я не счёл возможным тратить своё без толку, и сначала занялся своими делами в городе. На проходной у дежурного на моё имя лежал пропуск в какой-то шибко шифрованный отдел. Поплутав по тёмным коридорам здания послевоенной, но уже не сталинской постройки, я нашёл нужную дверь. Собственно, я уже догадывался — беседа будет на тему моей ксивы, так кстати или некстати возникшей в кармане. Ну и исходя из этого я прикинул линию поведения. — Здравствуйте, Валерий Константинович. Я даже не предполагал, что мы в некотором роде коллеги, — за столом сидел давешний гость. — Здравствуйте, — как можно более вежливее и холоднее сказал я. — Вынужден вас огорчить. Мы никоим образом не коллеги. И моё инкогнито должно было сохраняться ещё как минимум месяц. Теперь же никто не гарантирует нас от вероятной утечки информации. Как следствие, может сорваться операция такого размаха, что… — я многозначительно развёл руками. -? — майор только озадаченно пошевелился в кресле. — Участковый, я уверен, рассказал вам всё, что знал обо мне как о просто жителе дома такого-то по улице такой-то. То есть аспекты моей работы он поведать вам не мог никак. Я сейчас вам кое-что напишу, а вы, пожалуйста, в течении получаса проверьте эти данные. — Почему так срочно? — Двадцать девять минут. Майор снова хлопнул бровями. И челюстью. Моя наглость его поразила. Так, как требовалось. Я играл на козырных взятках с полной мастью в руках — Элен оказалась прекрасным осведомителем. Тем более, что делали мы с нею одно дело… На клочке бумаги я набросал две строки плотного текста и пододвинул ему. — Имейте в виду, что подтвердить или опровергнуть это может только генерал-полковник Голованов. А уж как вы до него достучитесь, не мои проблемы. Хозяин кабинета вчитался, побледнел и рысью бросился за дверь. Через пять минут управление напоминало муравейник, в котором основательно пошурудили палкой. Я сидел и получал удовольствие от достигнутого эффекта. А ещё через двадцать две минуты вернулся взмыленный майор. — Извините… Господин капитан… — Ничего, бывает. Служебное рвение, оно, конечно, вещь замечательная. Но когда его проявляют к месту и вовремя. А времена уже наступили, поверьте мне… — Да-да, конечно… — обессиленный майор растёкся в кресле. Я покинул его кабинет. На листке не было ничего государственно-тайного. Так, пара строчек, сообщающих некоторые подробности начальственной пьянки недельной давности, в которой принимал участие вышеназванный генерал. Написал я их так, чтобы сам майор и вообще не участвовавший человек не совсем понял, о чём речь. Но и знать именно эту подробность мог только тот, кто имеет прослушивающие закладки на даче, где пьянка проходила. А в силу некоторых особенностей посёлка закладок там не могло иметь даже их внутренняя служба безопасности. 6 сентября Медный Кряж, 45 км дороги…ск — Самара. Пропажа Хороший денек выдался в начале сентября. У многих людей в такой день возникает желание просто отдохнуть. Каждый, конечно, проводит его по своему — кто-то собирается с друзьями и идет гулять по городу, кто-то думает о том, что провести такой день желательно вообще не в городе, а где-нибудь на природе. Подальше от городских шумов и пыли. Шашлычок, палатки, много выпивки, костер на берегу речки, песни под гитару и, конечно же, настоящее чувство свободы.… Наедине с природой, иногда наедине с самим собой. А если еще и с ночевкой… прелесть… Так же думала и парочка, мчавшаяся по шоссе на серебристой «Ладе». Окрыленные прекрасным осенним днем, выдавшимися выходными и пивом, они и не заметили, как обогнали тяжелый военный грузовик. Они не заметили, что проскочили знак, который гласил — «Запретная зона, охраняется вооружёнными силами». — Ты хоть закуски много взяла? — вяло поинтересовался коротко стриженый водитель. — На нас двоих хватит, — рассмеялась в ответ зеленоглазая Света, сидевшая на переднем сиденье. — А то получится как в прошлый раз, поехали, а хлеба взяли, словно на природе на каждом углу продуктовый магазин… — Да, брось, Андрей, все будет нормально… Андрей — хозяин машины и главный организатор поездок всегда был настроен пессимистично к своим друзьям. Ему вечно казалось, что вокруг все совсем не так, как оно на самом деле. Но такие поездки он любил, а женское общество ему нравилось еще больше. Светлана, хоть и не была девушкой Андрея, но симпатизировала ему. Обладая от природы веселым характером, она быстро находила общий язык с людьми. Она согласилась поехать, потому что недавно поругалась с лучшей подругой, и провести выходные было не с кем. А Андрей предложил такое вот небольшое приключение. Ветер внезапно усилился, и Андрей остановил машину. — Что случилось? — спросила Света, удивленно оглядываясь в заднее стекло. — Сама посмотри, — и парень показал на холм, который возвышался прямо возле дороги. Холм был вполне обычным, только вот вся трава выгорела, а на самой вершине красовался остов бронетранспортера. Рыжий от недавнего пожара. — Может, бандитские разборки? Вот недавно по НТВ и не такое показывали, поехали, а? — Может, и разборки, — Андрей закурил сигарету, — но то Петербург, а то наша глубинка. У нас тут бэтээры не взрывают. Что-то странное, я сейчас поближе посмотрю, подожди меня в машине. — Нет, я с тобой пойду, интересно мне, не каждый же день такое увидишь… — И не говори… Они вышли из машины и стали подниматься на холм. Андрей взял девушку за руку. Он многое знал о разборках, пару раз сам участвовал, но до такого еще не доходило. Ну, джипы взрывали, беспредел устраивали, это я все видел, но чтобы БТР? Это военная машина, вон пушка из башенки торчит, неужто какой-то нувориш купил такую единицу для разборок? Вряд ли. Что-то здесь не так. — подумал он При ближайшем рассмотрении Андрей удивился еще больше — БТР был уничтожен явно не из гранатомета, никаких следов взрыва не было. Ни покореженного металла, ни кусков брони, разбросанных по сторонам. БТР просто сгорел, и местами оплавился. — Что за ерунда? — спросил он вслух скорее самого себя чем кого-то. — Ты про что? — не поняла Света. — Как бы тебе объяснить, — парень задумался. — Вообще странно его уничтожили. Я такое первый раз вижу. — Я тебя не понимаю, — она быстро-быстро замигала своими красивыми глазками. — Я сам себя тоже не понимаю. — На колени! Руки за голову! — громко прозвучало за спиной, и раздался щелчок затвора. — Что ты разорался, идиот, здесь же крайты рядом, — раздался еще один голос, который явно принадлежал какому-то начальнику. Андрей развернулся первым, и просто опешил. Прямо перед ним стоял солдат с автоматом, а за его спиной маячил невысокий лейтенант. А еще дальше целое отделение автоматчиков. Картина была явно удивительной, редко когда встретишь таких вот людей и в таком количестве. — Имя, фамилия, отчество, год рождения, род занятий, цель пребывания в данном районе, — протараторил как из пулемета офицер. Лицо у него было вытянутое, казалось, что надменная улыбка никогда не сходит с его лица. Андрей и Света растерянно посмотрели друг на друга. — Вы что, в армии не служили? Это вас касается, молодой человек. — Я? — Андрей усмехнулся, — у меня плоскостопие, меня отсеяли как не годного к строевой. — Это вам так кажется, — офицер улыбнулся, — сейчас России нужны такие как вы. Документы! — У меня только права на автомобиль… — Я вообще ничего не взяла, — смутилась девушка. — Ничего, в правах написано, кто вы такой, а вам, леди, не повезло. Ох, как не повезло, — лицо лейтенанта расплылось от улыбки еще больше. — Сколько вам лет? — Мне восемнадцать. — Двадцать три, — отозвался парень. — Это хорошо, — сказал лейтенант. Я вынужден вас арестовать для выяснения подробных обстоятельств вашего тут пребывания. — Да мы просто на природу ехали, на Медный родник, — возмутился Андрей. — Меня это не волнует, а в просторечии — не *бет. — отрезал лейтенант, — взять их! Солдаты кинулись в атаку как спущенные с поводков псы. Первому из них, здоровому краснолицему детине Андрей умело ударил по переносице, после этого кто-то дал ему в ответ — с размаху, так что зубы затрещали, потом пошли в ход приклады. Андрей упал на землю, обливаясь кровью. В ушах трещало, где-то уже за пеленой сознания кричала Света и горела «девятка». Вот тебе и природа, вот и поездочка — за что? Вот последнее, о чем подумал Андрей, прежде чем потерять сознание. 8 сентября. ФСБ РФ. Стенограмма рассказа майора танковых войск Р.С. Зашибаева, записана на Н-ском танковом полигоне Приволжского ВО. Последние две недели прошли в какой-то малообъяснимой суматохе. Я потомственный военный, и всё это было чисто инстинктивно неприятно. Три дня подряд начштаба дивизии по пятнадцать часов в сутки сидел в оперативке с загадочными типами из Москвы. Судя по их серым, ну, таким незапоминающимся лицам, это были гэбисты. Видок у него после этих заседаний был тот ещё. На четвёртый день хаос как-то утих, а ещё два полных взвода из мехчасти были посланы в танковый парк для подготовки тридцати машин, стоящих в лёгкой консервации. А пять тягачей со взводом убыли на 225-й разъезд для получения новых, каких-то неслыханных танков, только что прошедших обкатку на Нижнетагильском полигоне. Вернулись они через два дня, притащив эти танки, по самые гусеницы укутанные пятнистым брезентом. Когда заводские механики, которые прибыли с машинами, сняли в крытом ангаре «упаковку», я просто обалдел, таких танков я ещё не видел. Ну, во-первых, они были длиннее привычных 72-х и 90-х, поперёк себя шире, с ниже чем обычно, башнями и мощными орудиями. Очертания совершенно незнакомые, в общем. Они скорее напоминали самоходку, чем танк, тем более что башни были смещены к корме и имели явный свес. Что-то в контурах напоминало израильскую «Меркаву» — Знакомьтесь, товарищ майор. Это Т-95АШ. — обтирая руки ветошью, сказал подошедший механик. — Турбированный дизель в 1800 лошадей, масса 48 тонн. Пройдёт там, где пройдёт человек. [Примечание секретаря выездной следственной комиссии: удалены некоторые сугубо технические подробности] Я стоял не дыша. Механик, хоть и был из гражданских, прекрасно понимал моё состояние. Получить такую машину — это сродни первому поцелую. — Я могу залезть внутрь? — Пожалуйста. Танк полностью снаряжён, за исключением боезапаса. Место командира здесь, — он похлопал по люку справа у самой башни. — А здесь? — я показал на башню. — Там есть куда пристроиться трём-четырём человекам среднего роста, в задней части даже лечь можно, но обычно она не занята. Тесновато, а в бою безопаснее на штатном месте. Там в основном автоматика орудия и управления огнём. Я запрыгнул на корпус, привычным движением скользнул вниз, под броню. Здесь было неожиданно просторно и удобно, кресло чашеобразное да ещё с ремнями. Слева кресло стрелка, впереди по центру — водителя. Оптика обзора и наведения дублирована и выведена на небольшой, но весьма информативный пульт с монитором. Перископ, похожий на те, которые на подводных лодках, только кургузый. Я заглянул в него. Блин, да это терминатор на гусеницах, а не танк! — подумал я. В глазах возникла зеленоватая картинка внутренностей ангара, перекрестие нитей прицела с кругляшком-меткой. Пошевелив перископом, я увидел, как меняются цифры дальномера… А в начале сентября вдруг нашлись деньги на учения. Да не просто погонять на танках по полигону и пострелять, а целые манёвры на два округа, Приволжский и Уральский. Ну я уже нутром ощущал, что не к добру это, такая спешка из ниоткуда не возникает. В последнее время, знаете, как-то странно вела себя погода. То жара как в июле, то чуть ли не заморозок как в октябре. Тучи тоже часто были такие, ненастоящие, страшные, как в некоторых фильмах. Порывы ветра часто случались безо всякого явного повода, в общем,. природа была… на взводе, что ли? Ощущения не из самых приятных. В тот день как раз предполагалась отработка форсирования реки. Но за последние три дня я насмотрелся на сводную карту манёвров и всё больше убеждался, что вокруг творится что-то неладное. Войска прибывали и почти сразу растягивались, ведь полигон занимает почти весь центр области, там в степях если пяток хуторов есть, то и ладно. Создавалось такое эшелонированное полукольцо, которое двигалось своими отростками дальше, чтобы в итоге замкнуться. В первой колоне было десять танков со шнорхелями, из них три Т-95. Тут меня дёрнуло рассмотреть небо. Оно ещё несколько минут назад было нормальным, чистым и по-осеннему прозрачным. Стало нехорошо темнеть, тучи такие клубящиеся полетели. Ничего хорошего, одним словом. Я стоял под навесом метрах в тридцати от берега. Первый танк вошёл в воду, машина скрылась в потоке, только шнорхель торчал где-то на метр. Потом ударил шквал, всё закачалось. Шарахнула молния, она ударила на противоположном берегу в лес у воды. Обрушился густой дождь, настолько плотный, что я еле различал очертания третьего танка, вползающего в воду. Со ската готовился съехать четвёртый танк, «восьмидесятка». Ливень здорово молотил по тенту, тёмный такой, страшный. Я всмотрелся в эту пелену и вдруг осознал, что дождь и вправду тёмный! В любом случае это не был обычный дождь. Несколько молний подряд ударили в реку. По времени третий танк уже должен был выползти из воды, а четвёртый только войти в реку. Я схватил трансивер со столика и заорал:  — Прекратить переправу! Немедленно отойти от реки! Ливень оборвался как по приказу. Тучи ещё недовольно порокотали удаляющимися разрядами. Вцепившись в поручни настила, я смотрел на другой берег. Колонна замерла метрах в пяти от уреза воды. Но на том берегу не было не одного из трёх переправлявшихся танков. Потом я смутно помнил, как над рекой завис вертолёт с крюком на тросе, чтобы протралить, как он медленно и вдумчиво изучал глубину, пытаясь зацепиться за предположительно застрявшие или провалившиеся танки. Это было бесполезно, три машины пропали как корова языком слизнула. Они вошли в реку под чёрным дождём и не вышли из неё. 9 сентября. 11:00, Москва. ФСБ РФ. Сводка из оперативной разработки по делу «Принцесса». В 09:40 8 сентября сего года во время планового развёртывания войскового оцепления территории, условно названной «Зоной», проходящего как совместные учения Приволжского и Уральского военных округов, было зафиксировано первое Смещение с человеческими и материальными потерями. Как и в прошлые четыре раза, оно произошло под прикрытием шквалистого грозового ливня. В зону Смещения попали три танка типа Т-95АШ с экипажами и полным боекомплектом. Очевидец, майор Р. С. Зашибаев, подтвердил, что исчезновение всех трёх машин совпало по времени с пиком плотности молний на единицу площади и максимальной плотности явления, названного «Чёрный Дождь». Дополнительная информация из физико-химической лаборатории: основной составляющей «чёрного дождя» является жидкое металлоорганическое вещество, химический состав которого включает в себя углерод, водород, хлор, серебро, ароматические углеводороды, цинк и следы титана. Обладает высокой электропроводимостью и магнитной проницаемостью. 11 сентября года, г…ск, юго-восточная окраина. Офис частного охранно-следовательного агентства «Ятаган». Халлек. О существовании этой конторы я узнал сегодня утром. Блин, что за жизнь пошла — все неожиданные новости приходят ко мне, поднимая с постели в семь-восемь часов. Да и сами эти утра были ни Богу свечка ни чёрту кочерга, погода скакала как скорость связи на паршивой телефонной линии. В течении часа могло быть всё от тропического ливня, когда зонт прогибается под потоками воды, до пустынной жары. Звонивший назвался Игорем и пригласил меня на собеседование о возможном сотрудничестве. Поначалу я подумал, что это очередной стёб в стиле и по наущению ФСБ, но голос у этого Игоря был точно не комитетский. Странно, что может от меня понадобиться частному сыскарю? Я предупредил Фрези, что могу задержаться до обеда и примерно через час стоял у крепости из кирпича-кремлёвки, выстроенной в странном, неуловимо элегантном стиле. И не новорусская хоромина, и не хата вышедшего на пенсию функционера… Я затруднился дать чёткое определение, но сам для себя назвал это «Замком 21-го века». Странно, что я ранее не знал ничего о нём… Дверь открылась сама. Ничего удивительного — дистанционкой в наши дни и кошку не напугаешь. Вежливый голос из динамика, спрятанного под обивкой короткого коридора, пригласил меня к лифту и на третий этаж, кабинет №7. Последовав приглашению, я оказался у полуоткрытой двери. Два голоса — мужской и женский — вели какой-то разговор в полтона. Я постучал. — Заходите. Спиной ко мне в полуразвёрнутом кресле у стола сидела девушка в длинной серой юбке и кожаной алой безрукавке поверх снежно-белой блузы. Таких волос, как у неё, я ещё не видел — чисто пепельного цвета, как у толстовской Аэлиты, очень крупными завитками они спадали с её плеч. — Валерий, да? — Игорь, да? — в тон сидевшему за столом человеку спросил я. Он был, может, года на три старше меня, довольно большой, явно накачанный, гибкий. — Ага, — кивнул он и взглядом показал на свободное кресло. — Познакомьтесь. Сандра Ботичелли. Вероятно, ваша коллега. Девушка развернулась ко мне. Я обомлел и замер на месте. На меня смотрели огромные и грустные серо-серебристые глаза, приподнятые к вискам и обрамлённые длинными тонкими ресницами. Итальянка протянула мне руку, не вставая, я поймал на лету узкую, но сильную ладошку и наметил на тыльной стороне поцелуй. Узкие густые брови изогнулись по-соболиному. Она явно оценила этот дистанцирующий жест. — Можно просто Валера. — Просто Сандра. — Она правнучка офицера русского имперского флота Александра Ботвинцева. После Бизерты перебрался в Италию, служил по специальности. На флоте он был особистом, при дуче Муссолини дослужился до полковника, прослыл безжалостным антимафиозником. После войны основал частное сыскное агентство. Так что это у них семейное. — Это, конечно, интересно. Но каким образом вы узнали обо мне? — Вас — можно, тебя? — рекомендовала одна весьма уважаемая мною леди. Мисс Элен Уордер. Она в своё время очень мне помогла. А когда я заикнулся о благодарности, она прислала мне из Англии рекомендательное письмо. Если хочешь, можешь почитать. — Ну, к её рекомендации я бы прислушался, благо тоже с ней знаком. Но не представляю, чем могу помочь. — Своей разносторонней квалификацией. Давай Сандра введёт тебя в курс событий. Она к нам вроде как по обмену приехала, я направил в её «родовую» контору нашего человека, а она к нам… А событий что-то многовато в последнее время, однако. — Так, а что насчёт собеседования? Моя… специальность такова, что я могу быть внештатным сотрудником, не более. И то не каждый месяц. И что насчёт зарплаты? — Поговоришь с Сандрой по поводу этих… событий, а она потом свои соображения мне выскажет. Не думаю, что займу много твоего времени. Зарплата… пока не шибко высокая. При просто регулярном сотрудничестве сорок пять тысяч тебя устроят? — Идёт. — Для поездок по городу вам понадобится машина. Ты как за рулём? — Нормально. Права на «В» и «С». — Вот тебе все документы. На стоянке машина с номером 723. Договаривайтесь сами, через двадцать минут я уеду на весь день. Завтра продолжим в это же время. 11 сентября, 12:00, кафе «Малахит» Сандра. Валера показался мне каким-то странным. У него была необычная для людей современной России улыбка — он ухитрялся слегка скалиться почти постоянно, напоминая не то Будду, не то ещё кого-то. При этом взгляд его не задерживался на чём-то одном дольше трёх-четырёх секунд, перемещался с объекта на объект будто некий сканирующий луч. К чему это приводит, я поняла довольно быстро, на выезде из-под мрачного железнодорожного моста. Слева через трамвайные рельсы на бешеной скорости выскочил под жёлтый какой-то придурок, пацан на помятой машине, очень похожей на древний «Фиат 124». Я уже закрыла глаза, чувствуя, как тонна металла вминается в левый борт нашей машины… Но Валера едва вильнул в сторону, сзади раздался грохот и треск. Развалюха пролетела в паре сантиметров сзади и врезалась в бетонное ограждение. Он вполоборота посмотрел на меня, никак не отреагировав на аварию и сказал: — Поедем в «Малахит». Хорошее место. Можно не торопясь разобраться с ситуацией. Я промолчала, задумавшись. Надвигавшаяся минуту назад машина пробудила тянущую пустоту где-то внутри… «Малахитом» оказалось небольшое кафе с оригинальным интерьером, копирующим сталинскую эпоху. Валера пробежал взглядом меню, принесённое официанткой в строгой блузе и крахмальной наколке, что-то сказал ей, потом посмотрел на меня. — Что будешь? — Давай что и себе. — Ты уверена? Я хмыкнула, взяла меню в твёрдой кожаной папке, отделанной золотыми виньетками. — Вот это, это и… это, — подчеркнула я ногтём строчки. Что-то овощное, что-то мясное и что-то из замороченных напитков. — Давай пока начнём разбираться с делами. Минут пятнадцать у нас точно есть. Как он непохож на… стереотипных русских. С ходу за дела, вместо того чтобы полчаса позудеть от том о сём… — Давай. Четыре дня назад к Игорю пришла одна женщина. Сказала, что у неё пропала дочь. Подробности есть. За день до того она говорила матери, что поедет на озёра с приятелем. И всё, как в воду канули. И она, и приятель, и машина. Произошло это на отрезке между сороковым и сорок пятым километром дороги на Медный Родник, среди бела дня. Но, насколько я уже знаю, места безлюдные, как раз для отдыха в тесной компании. Полиции там днём с огнём не сыскать. Игорь кое-что проверил по своим каналам, но многого узнать не удалось. Я свела всё, что у нас пока есть, вот, посмотри. Валера быстро просмотрел лист — там всего строк тридцать было — что-то маловнятно промычал. И сказал: — Хреновая у тамошних озёр слава. Всякие шабаши там любят проводить, всё в таком духе. Однажды нас туда занесло, прошлым летом. Чуть без одного товарища не остались. Стоял он перед водопадиком, совершенно трезвый. Высоты там метра четыре, бочаг с камнями. Как раз чтобы убиться, если неудачно шлёпнешься. Мы только заметили, что он кренится вниз, как стоял, еле успели поймать. А он в ступоре. Ну, я ему дал пару раз по щекам, а он говорит, что его как будто и толкало сзади что-то, да ещё и спереди тянуло. Как-то там на горячем не то сатанистов, не то ещё кого-то поймали, до стрельбы дело дошло. И люди пропадали… — В общем, у той женщины полиция заявление приняла, но сразу сказали, что вероятность очень мала. Игорь выяснил, что местность действительно проверяли, и ничего не нашли. Валера отвлёкся и снял с пояса телефон. Он просто выслушал, что ему говорил звонивший, кивая, завершил этот монолог коротким «понял» и посмотрел на меня. — Есть зацепка. Главное, ничему не удивляйся, всё принимай как есть и всерьёз, каким бы бредом и невероятью тебе не казалось окружающее. Тебе Игорь оставлял свой номер? — Нет… — Блин. Ладно. Поехали. Сейчас заедем ко мне домой, потом ещё кое-куда, и рванём на местность группой. Я пожала плечами. — Смотри, ты в здешних реалиях лучше меня разбираешься. — У тебя оружие есть? Фыркнув, я достала из сумочки свою лёгкую двадцатизарядную «Беретту». Проходившая мимо официантка вздрогнула, но Валера подозвал её, показал какое-то удостоверение, она кивнула и успокоилась, сказав, что сейчас принесёт наш заказ. — Эту пукалку ты называешь оружием? Она же под мелкашечный патрон, пулька крошечная, лёгкая. С пятидесяти метров в ватнике застрянет. Значит, найдём тебе нормальный дамский пистолет. Например, редкий «Лахти-35», перестволённый под маузеровский патрон. — У тебя что, оружейный магазин? — спросила я, зная, как строго в России с этим. — Гораздо круче. — он загадочно ухмыльнулся. — Как только подкрепимся, сама увидишь. Медный Кряж, 45 км дороги…ск — Самара. Историческая справка. Своё название эта местность получила из-за когда-то богатых залежей медной руды. Она почти вся была выбрана ещё до войны, а потом вроде бы посчитали невыгодным добычу из углубившихся на полкилометра штолен и всё забросили. Там, где руду доставали снаружи, образовались глубокие озёра, во многих местах пробились родники с хорошей водой, и народ разобрался, что сюда можно ездить отдыхать. В последние годы двадцатого века по понятным причинам сюда перестали ездить жители близлежащих городов, не до того было. В промежуток от 1990-го до 2000-го эти заброшенные и одичавшие места сделали своими редкие сторонники «единения с природой», попросту — любители попьянствовать и покувыркаться с девочками на открытом воздухе; но чаще всего сюда съезжались всякие неформалы, от безобидных ролевиков до сатанистов. И тем и другим здесь были все условия: глухие, отделённые крутыми хребтами урочища, заросшие лесом, дикие скальные гольцы, заброшенные, но неплохо сохранившиеся постройки, часто находящиеся в самых неожиданных и укромных местах. Вода и валежник для костров — сколько хочешь. Постепенно Медный Кряж стал обрастать не только зеленью, но и легендами, в основном мрачными. Здесь и вправду пропадали люди, в среднем по десятку за год. Большинство по собственной глупости, конечно. Лезли в штольни с обвалившимися крепями или ещё куда в поисках сокровищ, но когда обнаружили практически свежий труп на открытом месте, кто-то зашевелился. Весь массив прочесали ОМОНовцы, сверху высматривали вертолёты. Накрыли полтора десятка сатанистов, даже пострелять получилось. Затем выяснилось, что два-три человека в год пропадают вообще безо всяких видимых на то причин. Практически с ровного места. Тогда-то и выяснилась истинная причина закрытия на самом деле весьма перспективного, в общем-то, рудника. Кто-то не поленился зарыться в бумажную пыль веков, то бишь в архивы. И этот кое-кто нашёл датированный далёким 1939-м годом отчёт следственной комиссии Народного Комиссариата Тяжёлой Промышленности, в чьём ведении находились эти разработки. Суть его была в том, что volens — nolens признавалась потусторонняя природа нескольких происшествий подряд. Сюда приехали маститые специалисты-потустронщики, неделю лазили по скалам и ущельям и подтвердили. Да, мол, вот здесь и вот здесь проходят глубинные разломы и потоки подземных вод, генерирующие благодатные условия для всевозможных проявлений. Естественно, любимые места шабашей находились либо в непосредственной близости, либо прямо над разломами, имеющими весьма прихотливую топографию и практически замыкающими Медный Кряж в кольцо. Вернее, сам Кряж лежал прямо между двумя базовыми рифтами, и его площадь пересекалась мелкими сообщающимися разломчиками. Отныне здесь появлялись либо уже известные сатанисты, либо экстремалы из числа любителей позаигрывать с неизвестностью… 11 сентября, 16:00, Медный Кряж. Следствие на местности. Сандра. Валера, на мой взгляд, привлёк к этому совершенно посторонних людей. Ну ладно, его подруга Ирина, упорно именующая себя Фрези, девка, я сразу оценила, крепкая и сильная. Ещё бы, Валера вон какой медведь… Под два метра, лапы длинные, схватит — не вывернешься, да и весит под центнер наверняка. С таким хочешь не хочешь, а натренируешься… Ещё она стала развлекаться тем, что начала кидать в колоду, поставленную торчком, немаленький ножик, сантиметров двадцать пять сизой стали, которую Валера назвал «рапидной». Я сама собой, коллега. А вот остальные трое… Хрупкая, жилистая и зеленоглазая девица Марина, ростом Фрези, то есть Ирине, чуть выше плеча; её приятель Вячеслав сходной комплекции и небритый худой дядька лет тридцати пяти, Олег. Он выглядел полным нескладёхой, но оказалось, что он цитирует Сун Цзы, Мольтке-старшего и Триандафиллова, за десять минут готов начертить подручными средствами схему расположения войск под любую вводную из тех которые я ему подкинула и обладает прочими весьма специфическими талантами. Что умеет та субтильная парочка, я так до времени и не узнала. Ещё он привёз каждому комплект полевой армейской формы безо всяких знаков различия. Мы остановились в полукилометре от трассы, на удобной укромной поляне, приехав на двух машинах — вторая, «семёрка», принадлежала Олегу. Валера, коротко распорядившись насчёт костра и обеда, вместе с Мариной отошёл за деревья. Ни Фрези, ни Вячеслав на это никак не отреагировали. Странная компания. В голове и на языке вертелось какое-то определение… На что же это похоже… Да это же готовая иллюстрация к устройству автомата Калашникова! Конструкция, отлаженная до идеального взаимодействия составляющих. Впрочем, вернулись они очень быстро, минут за десять. Вячеслав обменялся с подругой взглядом, встал и вместе с ней ушёл куда-то совсем в другую сторону. — Ну, дела у нас такие, — Валера сел на бревно, притащенное к кольцу каменей, кострищу, неведомыми туристами. — Машину последний раз видели на посту ДПС на двадцатом километре, потом оттуда просматривается большой отрезок дороги вплоть вон до той горки, это тридцатый километр. Машина скрылась за ней, а дальнобойщики, у которых стоянка на сорок пятом, её уже не видели. Пятнадцать километров трассы, одиннадцать грунтовых съездов с неё на обе стороны. Менты честно прочесали территорию, но не нашли никаких следов. Единственная зацепка — примерно в семи километрах отсюда, на грунтовке, какие-то пацаны из ближайшего села, оно вон там, видели следы больших машин, которые начинаются из ниоткуда и обрываются метров через сто. Увы, наши доблестные полицаи на это внимания не обратили. — Откуда ты это знаешь? — я не могла понять, как он раздобывает такие подробности, узнав о произошедшем всего лишь сегодня утром. — Профессиональная тайна, — осклабился Валера и продолжил. — Фрези, ты с Олегом останешься здесь, а я с Сандрой проеду туда, посмотрю в реале, что это за следы. Ирина кивнула. Олег возился с костром, он ничего не сказал. Действительно, отлаженный механизм, эффективная конструкция… Мы выехали на асфальт. Валера был задумчив. Казалось, я слышу, как бегут нервные импульсы в его нейронах. Ещё казалось, что он совсем не смотрит на дорогу — так погружён в анализ ситуации. А педаль придавил чуть ли не до пола… Я почувствовала новый приступ сосущей пустоты, как утром. — Валера, не гони так, пожалуйста… Навстречу пролетел здоровенный тягач с пятиосной фурой. Поток ветра качнул наш кроссовер, я вздрогнула и зажмурилась. — Ты чего? Боишься? Хорошо, притормозим… Я приоткрыла глаза. Холод внутри истаивал, сочась сквозь кожу. — Э, да у тебя мурашки и волосы дыбом. Ты как вообще, в порядке? Проведя ладонью по левой руке, я убедилась, что волоски действительно стоят торчком. — Бывает. — Да мы уже приехали. — он перебросил короткий рычажок коробки передач, машина пошла накатом и мы завернули на просёлок. Валера загнал «Ладу» на холмик у дороги. — Вон, смотри, отсюда видно. Метрах в пятнадцати в мягком грунте начинались отчётливые следы каких-то рубчатых протекторов. Валера достал из бардачка рулетку. — Пойдём, заценим. — Похоже, дня три назад был дождь. — сказала я, заметив, как отпечатываются мои собственные следы. — Был. Как раз утром седьмого числа. А уехали они после обеда, пропали часа в четыре. Коротко звякнула стальная лента рулетки. Валера обмерял ширину колеи, расстояние между рубцами на самом следе. Хмыкнул недовольно: — Что бы им здесь надо было… — Ты о чём? — Это следы БТРов. Возможно, перед ними шёл ещё «Урал», но последние две машины — точно БТРы. Начинаются из ниоткуда и так же пропадают. Это было хорошо видно. За изгибом дороги метрах в ста вперёд и вниз явственная колея превращалась в просто грунтовку, по которой ездят раз в две недели. Валера замер, как будто прислушиваясь к чему-то. — Едем назад. Поповы что-то нашли. Усевшись в машину, я не удержалась и спросила: — А как ты это узнал? Мысленно, что ли? — А как же ещё. — на полном серьёзе ответил Валера. Я вспомнила его слова про «ничему не удивляться». И мне стало по-настоящему страшно. Ещё я постоянно прокручивала эпизод полуторачасовой давности, когда он приехал куда-то на северную окраину города, за стволами для всей компании. Он как-то неожиданно пропал из поля зрения, я даже не заметила куда он зашёл. А потом так же неявно оказался почти у самой машины. И протянул мне довольно увесистый, но очень удобный пистолет старомодного дизайна и пять обойм к нему. Тяжело брякнувшая спортивная сумка полетела на заднее сиденье… 11 сентября, 16:30, Медный Кряж. Следствие на местности. Марина. Сразу после короткого объяснения Халлека о сути заварухи мы со Славиком пошли вокруг поляны по расширяющейся спирали. Всего через двадцать минут появился след. Он начинался неподалёку от дороги. На этот раз мой ненаглядный обскакал меня. Он первым отыскал участок, где осталась память места. — Смотри. Здесь лежала девушка. Лежала недолго. Ей было больно. Ударили скорее всего раза два-три. Не насиловали, просто приложили хорошенько, вырубили. — Угу, — хмыкнула я, — Её сюда приволокли. Сейчас попробую… Осмотревшись, я выбрала самое зелёное из деревьев, стоявших поближе к этому месту. Подошла, положила ладони на шероховатую плотную кору. Осень ранняя, соки ещё бегут быстро… Оно сможет показать мне всё, что требуется… Ладони защипало. Я вздрогнула от прошедшего по ним разряда. Похоже, дерево только и ждало, только бы отдать кому-нибудь это знание. В поле зрения появились четверо вооружённых автоматами солдат. По виду явно не призывники, у всех или сержантские «сопли» на погонах, форма сидит как влитая. Сверхсрочники, по контракту оставшиеся в армии. Они тащили от дороги парня лет двадцати и девушку. Следом топали два хмыря, без явных знаков различия, но на вид офицеры. Парень выглядел крепко помятым и уже не трепыхался, девушка пыталась вырваться. Её вздёрнули на ноги, один из сержантов отвесил пару оплеух, от которых скулы девушки покраснели. — Не дёргайся! Ещё не знаешь, что произошло? Ничего, на месте поймёшь. И тебе наше присутствие покажется студенческой пирушкой, где все друг друга посылают и никто не обижается. Тут тебе не гражданка, всё, мирная жизнь закончилась, — сказал ей офицер, имеющий какие-то значки на левом рукаве. Ожил висящий на руках верзил парень. — Что это значит? — А это значит, что вы оба-два теперь находитесь в рядах особого подразделения, которое будет обучать вас и бросать в самую жопу, какая только найдётся на площади двадцать восемь тысяч квадратных километров. Зона! Вот что это за территория. И если через два месяца вы не сумеете вбить в мишень двадцать пять выстрелов из тридцати, я отправлю вас в ещё большую, нах., дыру! Понятно? Эта сюрреалистическая процессия скрылась за холмом. Там заработали двигатели, какая-то тяжёлая техника. Я постепенно ослабила контакт и осторожно стала поджимать пальцы, чтобы не так резко разорвать связь. Но всё равно меня ощутимо тряхнуло. — Ну что, дриада? — спросил Славик. — Всё. У нас есть их внешний вид. Нарисуешь. А машину они, скорее всего, заволокли в грузовик, чтобы не оставлять видимых следов. Пойдём, поделимся с другими. 11 сентября, 17:00, Медный Кряж. Следствие на местности. Халлек. Когда мы вернулись на поляну, Славик уже заканчивал наброски. Сандра достала из своей папки фотографии, принесённые Игорю матерью девушки. — Надо же… Почти портретное сходство… — Вячеслав у нас спец по графике. — сказал я. — Марина, а военных можешь показать? — Вряд ли. Они для меня на одно лицо, только погоны вижу. — Ладно. С этим всё ясно. Давайте-ка сейчас передохнём, пообедаем и поедем домой. Здесь нам делать пока нечего, без помощи не обойдёмся. Через час Олег заявил, что всё готово, и позвал нас за стол. Столом была клеёнка, прижатая камнями. Я не сильно рассматривал, что там ещё на ней, кроме зажаренных до корочки кусков курятины — отчего-то здорово захотелось есть, и метал всё, что попадалось под руку. Ещё я думал о том, в какую серьёзную во всех смыслах переделку мы попали. Остальные о чём-то говорили, смеялись, Сандра попыталась рассказать пару итальянских анекдотов, просто переведя их на русский, но получилось не очень. В окружающую реальность меня вернул свалившийся на голову сухой сук, сломанный порывом ветра. Я поднял голову. Друзья замерли и смотрели почему-то не на клеёнку, а на небо. — Что за… — пробормотал я, видя, как с невероятной скоростью оно затягивается клубящимися тучами, неправдоподобно густого серо-фиолетового оттенка. Они стремились вроде как бы из-за горизонта, но в то же время казалось, что эти извивающиеся потоки темени текут из какого-то скрытого источника где-то поближе. — Скоро грянет буря, — по обыкновению цитатно высказался Олег. — Эт точно. По машинам, — сказал я, сжёвывая кусок куриной филейки. Едва мы успели разделить то, что было на «столе» и забраться в машины, как хлынул тяжёлый плотный дождь. Вокруг загремело, потемнело так, что дальше капота ничего не было видно. Только вокруг нас гулко громыхали и трещали молнии. Похоже, что они били совсем рядом. Ощутив на коже слабое покалывание магнитного поля, я уже и не знал, что можно думать о происходящем. Это какое напряжение должно быть, чтобы человек вот так просто почувствовал? Порывы ветра били с такой силой, что машина покачивалась. Марина, севшая к нам, дрожала, вцепившись в плечо Фрези, видок у неё был бледный. Олег пытался хоть что-нибудь рассмотреть за бортом, и вдруг сказал: — Э, а дождь-то как из разбавленной нефти… — Ё-моё… Крупные капли, расплескивавшиеся об капот и лобовое стекло, разлетались тёмными брызгами. Гораздо темнее, чем капли обычного дождя. — Довели, бля, природу, — буркнул Олег. — Нам только нефтяного дождя не хватало… — Это не нефть. Это какая-то другая органическая жидкость, более плотная, — Фрези приоткрыла окно, высунула ладонь, потом понюхала попавшие капли. — Корицей пахнет… Вокруг нас стало светлеть, увесистые капли падали реже. Солнце стояло по-другому. И открывающийся нам пейзаж ничем не напоминал поляну у начала Медного Кряжа. — Приехали… — пришибленно прошептал Олег. 11 сентября, 17:00, г…ск, ул. Станиславского 3. Элен Уордер. Дом был пуст. Во всех отношениях. Погода выкидывала такие номера, что чувствовала я себя просто отвратительно. Кто бы мог подумать, что я так быстро стану человеком. Ну, почти человеком, к счастью, у меня остались многие мелкие, но полезные качества… Пару часов назад приехал Халлек, на машине. С очень красивой девушкой. Звать её с собой он не стал, по вполне понятным причинам. — Здравствуй. — вид у Халлека был не то чтобы озадаченный, но и обычной его ухмылочки с иногда выглядывающими верхними клыками я не видела. — Привет. — Нужно оружие. Из расчёта на шесть человек. Сможешь организовать «АК-12» под 7.62 и столько же Стечкиных? И индивидуальный заказ, «Лахти-35» под патрон Маузер. Патронов разумное количество. — Запросто. Для тебя хоть штурмовик с вакуумными подвесками сделаю. Но зачем тебе столько? — Нужно. — Поняла. Минут десять подожди. Он встал и подпёр собою дверной косяк. Большой и задумчивый. Я поднялась по лестнице. Колесо событий, стронутое его другом, набирало обороты… ...А потом на северо-востоке небо потемнело, затянулось характерным густым облачным покровом. Во мне заныло всё, от зубов до глубоких, женских, мышц. Я тяжело осела на диван, пытаясь снова, как у Халлека дома, свернуться, подобно котёнку. И чтобы меня кто-нибудь накрыл пледом. И сидел, держа за руку. О чём я думаю, ведь не держал меня за руку… Ну, кроме как когда волок на себе от остановки. Далёкое эхо грозы заставило меня сжаться. Я поняла, что он сейчас там, в эпицентре Смещения. Я попыталась встать и подойти к окну, но невидимый кулак саданул ниже солнечного сплетения и отшвырнул на диван. В глазах потемнело. 11 сентября. Время по солнцу 11:00. Место — где-то на Грани Халлек. Какое-то время мы сидели в машинах. И в полном ступоре. Что произошло, все, похоже, понимали. Верить — отказывались. Потом я внезапно ослабевшей рукой толкнул дверку и посмотрел за порожек машины. Обычная трава. Мы попали на пологий склон какого-то лесостепного холмистого кряжа. Если принимать, что мы в северном полушарии, тогда на востоке, у нас за спинами, лес, на западе, в трёх — трёх с половиной километрах река, текущая среди частых рощ, на севере местность вроде бы повышается, на горизонте призрачная синяя тяжесть. Горы? На юге, куда течёт река, простирается степь, видны зелёные лесные островки, на юго-западе, на другом берегу реки, у предела видимости, что-то светлеет. — Фрези, ты у нас самая глазастая. Залезь-ка на крышу и посмотри, что там белое или какое ещё. Подруга замедленно выбралась из машины, встала на капот, потом на крышу. Несколько минут напряжённо вглядывалась и наконец сказала: — Развалины. Большие. Площадь отсюда трудно прикинуть, но не меньше футбольного поля. — Так-с… Двигаем пока к реке, осмотримся на местности, у нас ещё почти весь световой день. Машины завелись как всегда. Правда, моя настойчиво троила, наверное, во время грозы что-нибудь выгорело в её чувствительной электронике. Через две минуты мы оказались у реки. И оцепенели во второй раз. Прямо из воды выходили высохшие и растрескавшиеся следы широких гусениц, измявших траву и землю. Танки? Следы вели наискось по берегу в заросли орешника на опушке леса. Гибкие прочные стебли поднялись и скрыли машины от глаз. — Останавливаемся здесь. Готовьте лагерь. Олег, ты остаёшься старшим. Фрези и Вячеслав — со мной. Стволы возьмите. Если что, бабахнем. Я выкинул из машины сумку, раздёрнул её. Новенькие «АК-12», под патрон 7.62. Такая пуля не полетит в молоко, едва зацепив веточку или стебель камыша. Пять АПС с уже знакомыми обоймами. — Вооружайтесь. Предохранитель снимается одним движением, патрон в ствол загоните сразу. Затворы лязгнули. — Пошли. Следы тянулись через рощицу орешника. Было безветренно, но мой безотказный нос учуял приторный запах. Нормально мы отдыхаем… — Вячеслав, ты думаешь то же, что и я? Он пристально посмотрел на меня, потянул воздух, потом на две секунды застыл в полной неподвижности. — Похоже на то. — Надо проверить. Шагов через тридцать нам открылось самое хреновое зрелище из предполагаемых. На большой лесной поляне стояли три новых штурмовых танка, Т-95 с притороченными на надгусеничных полках шнорхелями. На бортах темнели потёки крови. Рядом с машинами лежали немного объеденные мелким лесным зверьём тела в русской форме. А в каждом торчало по три-пять белопёрых стрел. Довольно сухой прохладный воздух не дал телам разложиться, поэтому можно было стоять, не зажимая нос. — Никто не успел отойти от танков и на пять метров. Девять человек, просто так… В руках даже оружия нет… — прошептала побледневшая Фрези. Я подошёл, выдернул стрелу. Однако… Удлиненный ромбовидный наконечник. Не срезень, не крюкач, а боевая бронебойная стрела. Пущенная из хорошего лука умелой рукой, такая со ста метров пробьёт панцирный доспех среднего качества. — Их просто убили. Издалека. Надо похоронить. В танке может быть какой-нибудь инструмент, проверим. Забравшись внутрь, я первым делом обратил внимание на то, что машина снаряжена под завязку. Полные боеукладки, НЗ, санитарный комплект, даже на подающем лотке автомата заряжания лежит законтрённый стопором снаряд. Есть и штатный шанцевый инструмент. Классная компоновка, почти половина внутреннего объёма танка — склад боеприпасов и вещей. Оружие экипажа, «Бизоны», лежит в захватах, нетронутое. На…ском полигоне учения начались, это я знал, но танки почему-то были подготовлены как для настоящих боевых действий в автономке. Втроём мы вырыли в мягкой земле прямоугольную яму. Собрали документы, укрыли тела найденным в одном из танков брезентовым пологом. Постояли. — Стрелять не будем. Пойдём, скажем нашим. И… придётся научиться управлять танками. Это на самом деле не сложнее, скажем, КамАЗа. Фрези и Славик не ответили. Они были подавлены тем, что увидели сразу за порогом. Только к концу дня народ более-менее пришёл в себя. Сандра дольше всех была в состоянии полного офигения, сидела у костра и тупо смотрела в огонь. Олег и я по природной циничности и толстокожести восприняли происходящее как данность, Фрези отошла часа через четыре. Чувствительная Марина лежала на заднем сиденье нашей машины, обхватив руками раскалывающуюся от боли голову, а Вячеслав то и дело бегал к реке за водой, чтобы смочить полотенце. Положение осложнялось тем, что в военном деле по-настоящему разбирались только я и Олег, он служил в погранвойсках на китайской границе, а я вырос в южной приграничной области, где в советское время еще со школы велась полноценная горнострелковая подготовка, замаскированная под «казаков-разбойников» и масштабные, по две-три недели летом, выезды на манёвры типа «синие-зелёные». Плюс крепкая теоретическая подкованность у обоих. Остальные же в лучшем случае имели представление, как стрелять из автомата. Ну, может, Сандра ещё, но полицейская подготовка и армейская это две большие разницы. Так что объявляется походное военное положение… Разобравшись с действительно несложным управлением танков, по крайней мере, в простом движении, Олег вывел их на нашу поляну, позвал меня. — Как думаешь, сколько эти монстры сожгли солярки, если до этого они всё утро утюжили полигон, а потом ещё на переправе и здесь? — Вот этого не знаю. Ну, процентов пятнадцать-двадцать от общего. — Да хрен ты угадал. Топливомеры стоят на отметке 1. Баки под пробку. — Ты знаешь, как это объяснить? — Я — нет. Это у тебя голова на объяснения заточена. — Не сегодня. Олег достал сигарету, мрачно заглянул в полупустую пачку, забрался на левую надгусеничную полку отмытого танка. — Придётся бросать с куревом. Или на солому переходить. — Мы для тебя будем коноплю-самосейку искать в степях, — похлопал я его по плечу. Олег фыркнул несколько раз. Это означало ехидный и невесёлый смех. — Ладно. Не расстраивайся. Утро вечера мудренее. Завтра надо будет разобраться с техникой, снять что можно, и дальше двигать на танках. Нас шестеро. Один разгрузим по полной, вещи и боеприпасы поровну разделим на две машины. Тренаж на ходу. И так далее… Первый день после перехода. Утро. Марина. Я проснулась на заднем кресле, укутанная каким-то не то покрывалом, не то пледом. От вчерашней жуткой головной боли остались только ноющие лоскуты в закоулках мозга. Я осторожно приподнялась, чтобы проверить, не приснилось ли мне всё вчера виденное в кошмарном сне. Увы, нет. Рассвет только занимался, в пойме реки плыл туман, от костра тянуло слабым запахом тепла. Рядом с огневищем, завернувшись в сливающуюся с травой плащ-палатку, спали Халлек и Фрези. К ним под бок подобралась итальянка. Покачиваясь от нездоровой слабости, я выбралась из машины. Из открытого люка ближайшего танка доносились характерные для работы мужчин звуки — полязгивание инструментов и ненавязчивый матерок, это Олег ни свет ни заря поднял Славика. Утренняя прохлада знобила открытую кожу рук и плеч. Надо найти какую-то одежду посерьёзнее… Ночью я почти не спала, так меня скрутило после перехода. Моя повышенная чувствительность вышла боком — поля чужого мира были почти резонансными моим, и я ещё легко отделалась. Сжав плечи ладонями, я подошла к костру, расшевелила подёрнувшиеся серым пепельным слоем угли. Под ним скрывался ровный слой густого тёмно-вишнёвого жара. Несколько тонких сухих веточек занялись сразу, я потянулась за заготовленным вчера сушняком… Сознание пронзило острой режущей болью. Едва не свалившись с бревна, служащего скамейкой, я дотянулась до Халлека. — Вставайте. Рядом чужие. Оказывается, он тоже не спал. — Это не чужие. Это другие. Они здесь такие же чужие как и мы. Фрези, Сандра, подъём. Я сидела, скривившись от ощущения чужести находившихся где-то рядом существ. Они походили на людей, но в то же время были бесконечно разные с нами. И они приближались. Я чувствовала их бесстрастное отношение к убийству других и столь же бережное — к собственной шкуре. Это как-то проистекало из их иности, но я не совсем понимала, почему. Но это самосохранение сделало их отличными партизанами. Они крались к поляне бесшумно и скоро, не подозревая, что их уже ждут. Быстро соорудив из плащ-палатки подобие спящего у костра человека, Халлек и Фрези забрались в танк, в котором ковырялись Олег и Славик. Олег резво выполз наружу, огляделся, схватил не совсем проснувшуюся Сандру за руку, махнул мне. Через две минуты мы сидели под бронёй. Вскоре в оптике появились примерно два десятка фигур, мягко шагающих среди деревьев. Я предполагала, что при желании их можно накрыть всех разом, но коротко зашипела связь, Халлек сказал: — Пусть поближе подойдут. Хоть рассмотрим, кто это. Его пальцы плавно повернули какой-то регулятор, картинка, подёрнутая зеленцой, приблизилась. С виду люди. Но их ненашесть я ощущала даже под толщей стали. Одеты, как это называется, по-походному. Короткие подпоясанные куртки, почти облегающие штаны, высокие сапоги с ременными застёжками. И вооружение — у кого прямой узкий меч, у кого сабля сбоку, почти у каждого луки с причудливо выгнутыми плечиками, или как это правильно. Длинноволосые, как металлисты. Среди них было семь или восемь женщин, насчёт одной… особи я не была уверена. Но все поголовно выглядели какими-то… утончёнными, что ли? Эти «лесные братья» шли быстро, но сторожко — постоянно осматривались и оглядывались. Расстояние уменьшилось метров до сорока. — Хватит, — негромко сказал Халлек. — Пугнём. Он тронул какой-то пульт, картинка сменилась. Теперь точка обзора была выше. Глухо заработал невидимый привод, короткая очередь эхом отдалась в корпусе. Прямо перед группой этих партизан-металлюг вспыхнули разрывы крупнокалиберных пуль, взлетели фонтаны земли. Они замерли в нелепых позах, не хуже, чем в «Ревизоре» в финальной сцене. Картинка была ещё та. Вдруг кто-то из шедших упал на одно колено, схватившись за живот. К нему кинулась светловолосая женщина. — Что это с ним? — я пыталась что-нибудь рассмотреть на маленьком мониторе. — Может, осколок. Калибр-то как у противотанкового ружья. Ничего, это не смертельно для человека. Вот если бы прямое попадание, тогда кранты. — Для человека… — эхом повторила я. Через открытый люк был слышен быстрый мелодичный говор. Спор? — А это кто, по твоему? Я сидела в чаше кресла, лихорадочно прокручивая одну невероятную мысль за другой. А использовала совсем уже безумную… Первый день после перехода. Утро. Халлек. Марина встала в кресле и из-за поднятой крышки люка крикнула: — Daro! Я не знал, на каком языке она обратилась. Но некоторые из незваных гостей посмотрели на нас. А кто-то даже ответил. — Почти не понятно. Вроде требуют разговора со старшим. Nerat heko, mino harve lelia! Ar nis. — Что ты им сказала? — Чтобы подошли только этот подстреленный и женщина. — Правильно. Двое отделились от прочих, похоже, что этот раненый слабел на глазах — за пять метров до танка он просто висел на плече подруги или сестры. — Ava pilinle! — рявкнул я по подсказке Марины. Нихт шиссен, то есть. Взял аптечку, автомат и вылез наружу. Утро считай что началось — вот-вот из-за горизонта должно было появиться солнце. — Фрези, пойдём. Тут твои умения потребуются. А подстреленный тем временем оказался совсем плох, хотя крови потерял мало — тёмно-красное пятно, расплывшееся на рубахе из какого-то растительного волокна, было около полутора пядей в диаметре. — Марина! Скажи, чтобы уложила его на плащ-палатку. Она сказала. Коротко, но женщина поняла. Осторожно, поддерживая за плечи, опустила раненого на пятнистую ткань. Я вспорол стропорезом пропитанный кровью лён, открыв мускулистый подтянутый живот. По нашим меркам рана была вообще пустяковая — небольшой кусок оболочки пули пробил плотную кожу куртки и на пару сантиметров погрузился в плоть. Но этот товарищ уже еле дышал. — Ишь нежный какой… — буркнул я. В аптечке был бутылёк со спиртом, в бардачке Олеговой машины нашёлся радиотехнический пинцет. Фрези протёрла кожу вокруг раны и приготовилась разжать сошедшиеся края разорванных мышц. Марина что-то сказала, женщина положила руки на плечи оказавшегося хилым «партизана», чтобы придержать его, если начнёт брыкаться. — Давай. Фрези резко запустила вымытые спиртом пальцы в рваный разрез, потянула за края, я прицелился и с первого раза поймал запутавшийся в перебитый мышечных волокнах осколок. — Поймал. Держите его! Пациент чуть ли не зашёлся в припадке, когда я стал доставать пинцетом кусочек никелевой оболочки. Наконец он показался над краем, я дёрнул и вынул его. Парень захрипел. — Заделывай его. Тут вон и клей специальный есть. В комплекте танковой аптечки оказался и новый медицинский клей, скрепляющий ткани и потом рассасывающийся. Фрези быстрым движением стёрла набежавшую кровь, засунула кончик тубы в рану. Клей слегка вспенился, подобно строительной заделке для щелей, и надёжно запечатал пробоину. — Kuileve. — сказала Марина. По интонации я сообразил — это значило что-то вроде «жить будет» или «выживет». Женщина какое-то время молчала, смотря на всё это, а потом сказала, обращаясь к Фрези: — Hannad. — Да ладно… — машинально ответила подруга. Женщина, на вид ей было около тридцати, поправила сбившиеся на лицо длинные золотистые волосы, обычным движением откидывая их назад. У неё были изящные, заострённые кверху уши. Первый день после перехода. Вечер. Фрези. Братания, однако, не случилось. Слишком мы были разные — люди и эти существа, к которым как нельзя более подходило земное легендарное название «эльфы». Да и сами себя они называли «альвары». Но хоть не чурались друг друга. Правда, один кадр довольно бесцеремонно пялился на Сандру, даже трогал её волосы, а уж в глаза смотрел как модница на своё отражение в зеркале. А потом что-то спросил. Марина, подумав, перевела: — Он предполагает, что твоя бабушка была близка с кем-то из его народа. Сандра на миг застыла, и вдруг выдала такой поток изысканной итальянской ругани, что даже мой, мастер загнуть при надобности по-морскому, удивлённо покачал головой. Сандра густо приправила свою экспрессию католической терминологией и биологической изощрённостью; и хотя я чётко разобрала только что-то вроде «конья-де ла вирхен путана Мария», было понятно, что она перебрала всех родственников этого кадра по обоим линиям, послала их всех и его самого и так и этак и по всякому. Эльф долго стоял с открытым ртом. Захлопнув челюсть, он с уважением поклонился Сандре, выдал не менее длинную тираду и пошёл к своим. Костра они не жгли, просто сидели тесной кучкой. — Что он сказал-то? — спросила Сандра. — Ну… Я толком слов десять разобрала. Можно сказать, что он очень удивлён неожиданной для людей… как это… моральной устойчивостью или чем-то в этом роде. Сложная специфическая терминология их этики. Язык здорово отличается… Хотя я и не очень-то надеялась, что вообще смогу с ними договориться, так, по интуиции ляпнула что первое в голову взбрело. За разными лагерными хлопотами день как-то очень незаметно, но быстро прошёл. Лесные гости вели себя тихо, перешёптывались, глядя на нас. Халлек с чем-то возился, то и дело накаляя нож в углях. Пахло жжёным деревом. Я сначала помогала Марине с ужином, потом Сандра позвала меня купаться. Реку мы разведали ещё днём, дно было чистое и ровное до самого стрежня. Итальянка вела себя очень свободно. Не оглядываясь, разделась, вбежала в воду, довольно заверещала. Оказавшись рядом, я поплавала немного, а потом у нас завязался какой-то странный разговор. — Давно вы вместе? — спросила Сандра, плавая вокруг меня. Ее гибкая фигурка притягивала взгляд, а ласковая улыбка завораживала. И эльфы, и наша команда наблюдали за нами. Думаю со стороны мы напоминали двух русалок, перепутавших день с ночью, и потому купающихся при свете солнца, а не луны. — Не помню… Кажется? мы вместе всю жизнь. Не могу представить себя без него. — сама не знаю почему, я стала рассказывать ей про наши отношения с Халлеком. Однако, скоро мы разговорились, и лед в наших отношениях растаял окончательно. — А ты как? Замужем? — настал мой черед расспрашивать. — Можно сказать была почти замужем, — Сандра весело рассмеялась. — Это как? — не поняла я. — Да вот так! Был один amigo, хотел на мне жениться. Я ведь девушка не богатая, но и не бедная — по вашим меркам, — она хитро подмигнула, — а этот несчастный — эмигрант из России! Рассчитывал за мой счет получить гражданство и ПМЖ. — Почему ты так решила? Может у него к тебе были настоящие чувства — любовь и все такое, — я не могла поверить, что у такой симпатичной и веселой девушки проблемы с парнями. — Пара справок, подтверждающих наличие «подарков Венеры», пара нечаянно подслушанных телефонных разговоров с нимфетками — нищими студентками колледжа, находящегося неподалеку от дома. Плюс к этому несколько приватных бесед с этими самыми студентками, при совместном употреблении прелестных коктейльчиков в близлежащих кафе. И вот результат — я в России, отдыхаю душой от неприятной связи с еще более неприятной финальной сценой: он на коленях с огромным букетом роз и слезами на глазах просит у меня прощения!.. Ненавижу мужские слезы! Терпеть не могу, когда огромный самец, способный, по большому счету, вынести на своих плечах половину итальянского квартала, начинает плакать и унижаться, как побитая шлюха! — патетически закончила она. — Да уж, круто ты с ним. Хотя, так ему и надо! Мы еще немного поплескались, и пошли к нашим. Когда опустились сумерки, эльфы стали потихоньку перебираться к нам. Видимо, у них дела шли совсем хреново. Я не видела ни достаточно больших рюкзаков, ни походных сумок-торб. Только у двух женщин были какие-то сумочки, вроде обычных наших. Сначала я подумала они попали под воздействие переноса вообще неожиданно и неудачно, но оказалось всё гораздо сложнее. Да и хуже. Заметив, что Халлек с видимым удовлетворением от хорошо проделанной работы потянулся, сидя на бревне и куда-то засобирался, двое ушастых, мужчина и женщина, переглянулись и тоже приготовились пойти. Я уже примерно поняла, что он выжигал. Мешать ему в задуманном не следовало. Я расчесала высохшие у костра волосы, заплела плотную косу. В последние года полтора она стала длиннее и более светлой. Теперь я была тёмно-лисьего цвета. Халлек, собрав то, что он сделал, в мешочек, пошёл напрямик через лес в сторону открытого высокого холма, выделяющегося на фоне закатного неба. Эльфья парочка потихоньку скользнула за ним, а следом и я вошла в тёмный вечерний буковник. Следить за ними было очень легко. Вопреки книжно-сказочному мнению, они довольно громко топали и хрустели попадавшимися под ноги сухими ветками. При этом о чём-то озабоченно шептались. Женщина, похоже, убеждала своего спутника, а он медленно, но верно сдавал позиции. Так мы прошли по лесу почти километр, и сумерки совсем сгустились. За опушкой почти сразу начинался холм. Я видела, что Халлек уже сидит на верхушке, поджав ноги, руки лежали на коленях. Он сейчас выложил перед собой двадцать четыре и одну деревянные плашки с выжженными на них рунами. Сзади зашелестело. Воспользовавшись уроками мужа, я скользнула вбок и назад с разворотом, вытекая из возможной зоны досягаемости. — Фрези, ну нельзя же так пугать, — Марина еле сдерживала оборвавшееся дыхание. — Ты чего здесь делаешь? — шёпотом спросила я. — Если они захотят поговорить с ним… Я помогу. — Пошли, — я кивнула. На холм мы вышли весьма вовремя. Эльфы уже подходили к вершине, на траве они действительно были бесшумны. Но Халлек находился в состоянии, когда всё вокруг чувствуешь удесятерённо чётче. Он взвился с быстротой вихря, так, что контуры фигуры смазались, через какие-то доли секунды ушастый парень хрипел на травке, скрученный, с заломленными за сипну руками. Его подруга от неожиданности села где стояла, опровергнув очередной стереотип. Ушастик залопотал со скоростью китайца, которого поймала на рынке госторгинспекция. Марина оборвала его излияния и попросила успокоиться, объяснив, как могла, что Халлека не стоило отвлекать в такой момент. Впрочем, эльф и сам быстро понял, что они сделали не то, пришёл в обычное своё состояние и присел рядом. Его спутница, оправив сбившиеся полы куртки, устроилась чуть в сторонке. Посмотрев на Марину, он выдал какую-то длинную фразу, похоже, ритуально-официальную. Она кивнула. Я поняла, что сейчас начнутся переговоры. Ночь с первого на второй день после перехода. Где-то на Грани. Начало пути. Гелахир и Халлек — Мне трудно… говорить об этом, но я должен. Совсем недавно и речи не могло быть о том, чтобы мы просили что-то у людей. Мы старая раса. — Давай без предисловий, Гелахир. Ты довольно неуместно явился сюда. Это вы убили девятерых моих соплеменников? — Увы, мы. Ты позволишь мне не объяснять причины? Мы сожалеем о случившемся. Я готов предоставить любое посильное возмещение. — Об этом потом, если вообще будем говорить на эту тему. Ты сказал о помощи. — Да… — Ладно, не мнись. Рассказывай, как есть. — Тогда, если позволишь, я начну издалека. Очень издалека. — У нас всё время в распоряжении. Чего фыркаешь? Тебе необычно слышать это от человека, да? Но смотри, вот моя жена Фрези. У нас впереди десятки лет. Мы уйдём, но останутся наши дети. У них — свои. Итак, у нас всё время в распоряжении, раз я могу это представить. — Ты говоришь верно. Тогда я начну свой рассказ. Наша раса когда-то появилась в далёком мире, которым правил… назовём его Король. Просто Король, но вот так, с большой буквы. Нам этого было достаточно. Мы росли без войн и болезней, учились, получали знания в дар от Короля и накапливали свои собственные. Из наших хроник я знаю, что это время было долгим. Мы развивались, Король открывал для нас всё новые миры. Где-то нам уже приходилось бороться со зверями, где-то… Ну, обычный путь растущего народа. Между собой мы не воевали. Однажды Король исчез. Наши посланцы сумели пройти в его родной мир, который был первым миром нашей расы, но обнаружили только развалины. Ты можешь представить себе весь мир, лежащий в руинах? Ещё как могу. Могу такое представить, что и руин не останется… — Единственной, кого они нашли, была раненая супруга Короля. Она была простого происхождения и не совсем похожа на нас. Скорее всего, она принадлежала к одной из рас нашего и вашего типа. Она сидела на том, что осталось от главной лестницы дворца, зажимая шарфом рану на боку. Рассказав всё им, она умерла. Её тело хотели сохранить, но едва гонцы пришли обратно с этой ношей, она просто медленно истаяла у них на глазах. Не осталось ничего, даже одежды. Тогда по памяти был построен храм, где стояло её изваяние. Несса Фэливрин служила при нём, у неё есть небольшая картина с изображением Королевы. Женщина кивнула Тогда в нашей среде возник… Можно сказать, что Орден. Его представители посвятили себя поискам Короля, а заодно и мести. Мы научились делать оружие и убивать. Огнём и мечом мы прошли до десяткам, если не сотням миров, отыскивая армию, уничтожившую мир Короля или потомков её воинов. Где-то нам казалось, что вот-вот мы их настигнем, порой теряли всякие следы и надежду. Примерно сорок веков назад, так записано, отряд разведчиков, вернувшись, сообщил, что они обнаружили следующий уничтоженный мир, и руины ещё дымились. Наши женщины, способные видеть следы на тропах безвременья, повели несколько больших армий разными путями. Трём из пяти удалось почти одновременно настигнуть некий народ, схожий обликом, но чуждый разумом. Было решено, что это именно они. Война, которая началась тогда, длилась почти два века, и мы переломили им хребет, заперев в одном из миров. Тогда началась резня… Ещё, знаешь, внутри самого этого ордена скоро произошёл раскол. Обычно через какое-то время его участник возвращался домой, устав от постоянного насилия, ведь оно противоречит нашей природе. Но незначительная часть нашего народа, в основном женщины, целиком и полностью ушли в войну и месть. Более они для себя ничего не мыслили, и совсем скоро стали чужды нам. Чужды более, чем мы сами людям. Они, наверное, не сильно стали отличаться от тех, кого искали. Они сами стали Тёмными, и об их дальнейшей судьбе нам мало что известно. Но встретиться с ними я бы не захотел, а вам и подавно не советую… Когда же мы вернулись и попробовали осознать, что же произошло, то оказалось, что мы растратили почти весь свой запас сил. Мы долгоживущие, но наши женщины способны рожать не чаще чем раз в пятнадцать лет. И наш народ просто устал… Вот уже восемь веков мы просто медленно угасаем. Единственный шанс, который уже проверен, это смешать свою кровь с людской. Всё чаще наши женщины уходят к мужчинам-людям. И рожают через год-два. Но люди почти везде относятся к нам как к высокомерным и нелюдимым, так уж получилось. А память вашей расы очень крепка… Должно пройти много времени, чтобы большинство людей привыкли к нам и приняли к себе как равных. Да, Халлек, я так и сказал — чтобы люди приняли нас как равных. А не мы вас. Наши знания вам не помогут, а ваши нам — да. Ваша раса обладает огромной энергией. Вы одинаково умеете созидать и разрушать, даже орудия войны у вас совершенны и смертельно красивы. И я прошу разрешения идти с вами. — Куда же ты собрался идти, Гелахир? Мы вляпались сюда, попав под чёрный дождь. По стечению обстоятельств у нас есть оружие. Но кто знает, что произойдёт завтра? С кем мы столкнёмся? Мне умереть в бою не страшно, — я кивнул на ряды рун, всё ещё лежащих закрытой стороной вверх, — у меня ещё будет возможность надавать по голове всем, кому не успею сейчас. А вы? Гелахир молчал. Потом осторожно спросил, показывая на деревянные плашки: — Ты хочешь вопросить через них своих Богов? Но ведь это другой мир… — Куда прихожу я, туда приходят и они. — Расскажи мне о них. — Они сами расскажут. Подумай, что хочешь узнать. И переверни любые три плашки. Я назову тебе их значение. Эльф погрузился в раздумья. Только минуты через три он с видимым и немалым благоговением опустился на колени, посидел так ещё немного и осторожно протянул руку к рунным плашкам. Райдо. Дорога. Науд. Нужда. Беркана? — Тебе предстоит тяжёлая дорога. Ты достигнешь того, к чему стремишься, а поможет тебе женщина. — Неясна речь твоих Богов, Халлек. Мы и так в дороге. Не могу сказать, что нам легко. Но почему ты задумался о третьем знаке? — Он не должен был выпасть только мужчине. Значит, ты думал о будущем не один. Гелахир на мгновение перевёл взгляд на Нессу Фэливрин. — Ты прав. Мы думали вместе. — Но это не означает, что именно она поможет тебе. Сочетание знаков говорит о другой женщине, не воительнице и не жрице. Это женщина домашнего очага, ждущая женщина. Тебя ли она ждёт, или не тебя, не знаю. Да это и не важно. Теперь все, кроме Фрези, уйдите. Ночь с первого на второй день после перехода. Где-то на Грани. Начало пути. Договор. Сандра. Вообще-то я ещё не до конца верила, что всё это происходит по-настоящему. Я попала в какое-то сюрреалистичное современное средневековье, где на лобовой броне новейшего русского танка, подстелив покрывало, сидит молоденькая эльфиня. Наш «предводитель», переведя три десятка неровных кусков дерева, выжег странные знаки на них и на полном серьёзе отправился в сторону от лагеря. То, что за ним пошла Фрези, а потом Марина, я ещё могла объяснить, но вот длинноухая парочка… Не прошло и часа, как они все вернулись. На торжественно-ритуальном лице эльфа образовалась совсем уж официальная мина, его спутница выглядела воплощением холодной неизбежности, а Халлек и Фрези, держась за руки, как школьники, шли рядом, то через Марину, то уже сами с ними говоря. Эльфка что-то сказала своим. Длинноухие зашевелились, оживились, перестали заниматься созерцанием звёздного неба и пошли к костру. Вот собрались все, и люди, и эти философы с луками. Халлек сел так, чтобы его все видели, и завёл такую странную речь, что я поначалу подумала, что у него не всё в порядке с головой. А на второй минуте мне стало страшно. Потому что от общих хроно- и пространственно-физических терминов, звучащих, как поток заклинаний, он перешёл к жёсткому описанию положения, в которое мы попали. Полная автономка, как на атомной субмарине, ушедшей на год в океан, помощи, скорее всего, ждать неоткуда и не от кого, а вот помех будет просто дохрена. Как Марина перевела это эльфам, я не представляю… Короче, сначала стреляй, потом спрашивай фамилию и размер обуви. Ещё он сказал, что договорено о совместном продолжении похода. Я представила эльфа, оседлавшего танк, прущий по полям и лесам, и чуть не захохотала. Халлек снова меня обломал, заглянув, наверное, специально, мне в глаза и немного показав заметно загнутые внутрь клыки. Не то акула, не то вампир… Внутри засосал неприятный холодок, заставивший меня взять себя в руки. — Завтра двинем на юг, вдоль реки. Сразу говорю, первая цель у нас это научиться работать вместе, — говорил он это эльфам. Его команда да и я тоже были достаточно тренированы для того, чтобы тянуть одну упряжку и не рваться поодиночке вперёд. — Вторая цель — отыскать более-менее значительное поселение. Сделать его базой. Укреплённой базой. Сейчас тепло, но мы не знаем, долго ли это продлиться. Может, четыре месяца, может, полтора. По дороге наверняка придётся повоевать. Поэтому не выделываться и не лезть поперёд батьки в пекло. Сейчас отбой, в ночное охранение — парами. До утра три смены по три часа. Ты, ты и ты, и ты, ты и ты, — его взгляд из-под мощных надбровных дуг напоминал поблёскивание танкового перископа и указывал не хуже английского офицерского стека. Халлек непонятным образом сочетал в себе качества, казалось мне, взаимоисключающие. Явный интеллектуал, он обладал необычными для такого человека силой и реакцией; внешность скорее подходила какому-нибудь северному воину века этак девятого, только гриву отрастить. Он всерьёз обращался к давно ушедшим, на мой взгляд, силам, и получал нужные ответы. Впрочем, понятны они были всё равно только ему, и может быть Фрези. Да и прочие его способности были в количествах и сочетаниях, просто невозможных для цивилизованного европейца, досконально знающего одно-два дела. Да они здесь все были такими. Тот же Вячеслав одинаково легко делал наброски карандашиком и после консультации Олега с первого раза повёл шестидесятитонный танк. Его тонкая жилистая кисть виртуозно вертела нож Халлека, а потом этот страшненький стропорез летел метров на двадцать и втыкался так, что мне пришлось упереться в дерево коленом, чтобы вытащить. Вся эта… диверсионная команда, похоже, могла провернуть при необходимости неслабую акцию. Вобщем, стратегическая задача была ясна и понятна — куда бы мы ни попали, в первую очередь нужно найти место базирования. А дальше видно будет. Глядишь, взбредёт ему в голову захватить какое-нибудь небольшое государство. А почему вдруг небольшое? Кое-какие ухватки всех его друзей напоминали мне историю одного белого наёмника, который со своим отрядом численностью самое большее в роту разгонял некоторые регулярные армии. Пока же следовало выспаться и попробовать переварить всё, что свалилось на мою голову. 13 сентября, г…ск, ул. Станиславского 3. Элен Уордер. Сегодня я наконец почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы появиться на улице. Дом, превращённый моими стараниями в резиденцию, достойную посла какой-нибудь небольшой, но богатой страны, не был виден для тех, чьим глазам он не предназначался. Чтоб не попасться случайно на глаза впечатлительным местным жителям, выйдя из ниоткуда, я сначала осмотрелась. После пережитого хотелось просто прогуляться. Я почти сутки провалялась на диване в полусознании. Всё тело тогда болело, будто меня от души отколотили на ринге. Начало дня было прохладным, люди, одевшиеся не совсем по погоде, торопились. Не особо смотря по сторонам, я шла в сторону остановки, чтобы на шустром маленьком автобусике, оправдывающем название «Газель», добраться до центра города. И не обходить лужу за лужей и не прикидывать, куда наступить, чтобы не извозиться в грязи по щиколотки. На посеревшей от времени, лет десять не видевшей свежей краски самодельной скамейке возле какого-то частного дома сидела бабулька. Не то чтобы совсем старая, просто есть такие — именно бабульки. Она подняла глаза, услышав, как я неудачно перепрыгнула лужу. — Здравствуй, доченька. Я замерла чуть ли не посреди той самой лужи. Не сразу сообразила, что здесь пожилые люди часто обращаются к более молодым как к родственникам. — Здравствуйте… Она внимательно смотрела на меня совсем не стариковскими глазами. Конечно, было видно, что она человек, в отличие от меня, но что-то в ней было… Родственное? — А ты не заглядывайся так. Ты случаем не докторша? А то дед мой что-то слёг. Стоя в луже и в замешательстве, я пыталась сообразить, что ответить. Вроде бы не похожа… — Ладно. Я и так вижу, что ты не докторша. Иди, куда собиралась, доченька. Только не для тебя он, не сохни по нему. Он высоко взлетит, но не с тобой… Ощутив, что где-то в сапожки сочится вода, я наконец вышла из лужи и побрела обратно. Какая, к воронам, прогулка… Лучше напиться горячего чая с мёдом и залезть под одеяло, и так пролежать весь день. О чём я опять думаю?! — одёрнула я себя, продолжая медленно идти к дому. Нужно делать, что следует, а не раскисать. Ну зачем тебе вживаться в людской мир, всё равно ему так или иначе крышка, довольно скоро причём. Ты ведь не знаешь, каким будет следующее желание что Блэка, что Халлека. Ты просто выполнишь их, как золотая рыбка, только разбитое корыто вот некому подсунуть. И не по правилам. Фигуры расставлены, первые ходы сделаны. И до конца партии не будет ясно, какая из фигур — жертвенная ладья, а какая — проходная пешка, коей суждено добраться до восьмой линии. И много чего ещё не будет ясно, пока всё не закончится. Пока Халлек не скажет своё последнее, десятое желание. Если он дойдёт туда… Что он сейчас делает, знать бы. Что могла сделать ты в тот миг, когда их уже уносило, ты сделала, сразу поплатившись за это. Но ведь могла же и не делать? — Не могла, — прошептала я вслух, приваливаясь к обитой светло-розовой тканью стене в прихожей. — Не могла… Второй день после перехода. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Халлек. В месте нашей стоянки река была не очень глубокой. На середине метра два с половиной. Если разогнать танк, то он с размаху раскидает воду и перескочит на другой берег. Дно хорошее, галечниковое. Но под броню все не влезут, а снаружи ещё смоет… В полукилометре отыскалось место, где река вскипала на мелком перекате и самое большее доходила до колена. После почти часового сбора мы наконец тронулись в путь. Эльфье общество не без споров разделилось на три неравные группы, а ехать вместе хотелось всем. Оказалось, что они здесь почти все в той или иной степени родственники, но в конце концов разобрались и полезли на танки. Гелахир сел совершенно по-нашему, рядом с люком водителя, оперевшись правой рукой на кожух орудия. При тщательном шмоне в одной из машин нашёлся хороший бинокль, я забил себе место рядом с башенным пулемётом и напоследок оглядел лагерь. — Вроде ничего не забыли. Олег, поехали. Танк слегка вздрогнул от толчка стартера, раскручивающего двигатель, глухо зарычало в выхлопных патрубках. Машины, в которых нас сюда занесло, были запрятаны в лесу, среди кстати найденного монументального буреломного завала, и дорога длиной в неизвестность началась. Равнина представляла собой классическую, просто хрестоматийную лесостепь. Гряды пологих холмов перемежались рощами и лесами, текли мелкие прозрачные ручьи, было много купок каких-то кустарников. Несколько раз показывались стада небольших рогатых существ, резво убегающих в стороны. Солнце грело, не особенно жаря, я поглядывал в «Штурман-компакт» и изредка подсказывал Олегу, чтобы точнее направлял машину вдоль каких-никаких, а высоток. С них было видно гораздо дальше. Уже дважды или трижды, могло и показаться, я замечал будто бы взблёскивание металла и вроде бы неких крупных существ, поменьше слона, конечно, но и побольше лошади. Не было точных привязок к угломерной сетке, и определить истинные габариты тварей, определённо верховых, я пока не мог. Однако третий раз я их засёк поближе. Заметно поближе. — Олег, у нас какой запас скорости? — я свесился в люк. — Много. Для этих танков здесь как асфальтом залито. Можем километров двадцать добавить, даже трясти сильнее не станет. — Придави так на десятку. — Сейчас. Что-то коротко прошипело, Т-95 побежал резвее. Из второго танка выглянул Вячеслав, тоже притопил. Третий вела Сандра — так ей вдруг захотелось. Но за ней присматривала Марина. Блин… Эльфов, что ли, научить… Если серьёзная заваруха, так у нас только один экипаж боеспособный. Тем временем стало ясно, что это не один и тот же отряд, а нас просто передают по эстафете. Непонятно, какие там у них средства связи, но скорее всего часа через полтора наш курс пересечёт встречная группа всадников. — Внимание всем. — я прижал к горлу фишку переговорника. — Через час или чуть больше мы встретимся с вооружённым отрядом. Оружие предположительно холодное, не исключены самострелы или луки. Проверьте, чтобы патрон был в стволе у каждого. Всё так и случилось. В конце концов нам наперерез из-за холмов выметнулась толпа невиданных подсёдельных тварей. Если бы крыса была размером с носорога, то это было б самое оно. А ещё они имели пару длинных, почти в метр, бивней, слегка изогнутых как лезвие косы. Видок неслабый. Седоки же у них выглядели… Не выглядели, это и были самые настоящие псоглавцы. Мускулистые шерстистые двуногие-двулапые прямоходящие. С головами, больше всего похожими на доберманьи. Только у двух, держащихся особнячком — кудлатые бошки алабаев. Пришлось остановиться, не начинать же первую встречу с резни. У них не было дальнобойного оружия, если не считать метровых дротиков. Зато у каждого на седле имелся прицепленный тесак таких устрашающих размеров, что средний человек его скорее всего и от земли бы не оторвал. Ездовые крысищи потолкались, выпуская вперёд покрытую шрамами тварь. Она несла полуседого добермана, украшенного кожаными ремнями с серебряными бляшками, крест-накрест через грудь. На шерстистых предплечьях было по стальному створчатому браслету. Он глухо рявкнул: — Аррррхльт! Хальт? Я, полуобернувшись позвал жестом Марину. — Скажи ему что-нибудь по-немецки, успокаивающее, дружественное. — Я же в немецком с пятого на десятое… — Ты у нас кто? Специалист по межрасовым культурным отношениям. Вот тебе и практикум подвалил. Целых пятнадцать подопытных… Она едва не вздрогнула от пристального взгляда вождя псоглавцев. Седой ждал терпеливо, ничем не выказывая желания поторопить нас. — Wir… Wir ist keine… Gegnern… Wir ist Freunden! — наконец выдала Марина. Псоглавий вождь или кто он там был по чину-должности, гулко и хрипло захохотал. Вместе с ним зашлась лающим смехом и остальные. Я коротко ухмыльнулся. Потому что атаман слез со своей крысы, махнул остальным и пошёл к нам немного косолапящими шагами, прихватив с собой какой-то тючок. Похоже, драка отменяется. Второй день после перехода. Вечер. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Халлек. Кумыс из крысиного молока оказался замечательной штукой. Правда, у него был зеленоватый оттенок, но зато вкусом он превосходил самое лучшее пиво. Приятно пощипывал язык, не тяжелил желудок и только слегка, фоном, действовал на голову. Крыс своих псоглавцы звали «буукхе», с небольшим подвывом. Ну бука так бука. Тем более что выглядели они самыми настоящими буками, такая животинка не в каждом кошмаре приснится. Твари были весьма функциональны и всеядны, бивни им служили для боя — на них надевали шипованные наконечники, а также для раскапывания снега и прочих хозяйственных работ. Крысищи освоились с танками, особо любопытные даже обнюхали их сзади, но горький запах выхлопных патрубков отбил у них охоту к дальнейшему знакомству. Зато твёрдость стальной шкуры испытали все, потыкав в броню бивнями. Понятно, безуспешно. Но — зауважали. Псоглавцы делились на два больших основных рода, чтобы не ломать голову над их сиплыми и рыкающими названиями, было решено называть их по головам — доберманы и алабайцы. Остальные были представлены четырьмя или пятью мелкими группами по тысяче-полторы особей и не имели никакого веса в здешнем раскладе сил. Эти же расплодились почти по десяти миллионов. Жили они семейными кочевьями, разводили своих мясомолочных грызунов, обитали на огромной территории. Как я понял из полуперевода Марины, ареал доберманов лежал в основном восточнее и занимал земли на семьдесят дней пути с востока на запад и более сорока с юга на север. Алабайцы населяли предгорья и горы, виденные нами в стороне истоков реки. Торговали, но друг к другу держались настороженно. Когда-то у них случилась нехилая война, вроде нашей Первой Мировой. То есть так никто за два века и не понял, почему же она началась и кто в итоге получил больше результатов в материальном выражении. Каким образом случилось, что они говорят на жутко исковерканном староверхненемецком, я не сумел выяснить. То же самое, что у меня спросить, почему я говорю по-русски… Вечер в стане псоглавцев походил на встречу давно не видевшихся друзей. Скорее всего, они не раз встречались с людьми и, по счастью, впечатления у них хорошие. В конце концов хозяева затянули какую-то песню, очень завывающую и воинственную. Подпевать им не хватило бы глотки, так они ревели. Но кумыс таки взял своё, и когда, оторавшись, псоглавцы посмотрели на нас, я переглянулся с Олегом. Немецкий я знал не очень хорошо, зато текст выучил на слух. И мы с ним дуэтом исполнили Panzer Voran. Негромкая, но от души песня заставила замолчать даже самых накачавшихся кумысом лохматых кочевников. Что-то они наверняка поняли. Вождь подошёл, сел к нашему костру и начал расспрашивать, что да о чём. Марина старалась как могла, переводя мои слова. — Это старая боевая песня наших бывших врагов. — Разве враг бывает бывшим? Вы победили их? — Конечно бывает. Победили. — Наверное, они хорошо сражались, раз песня побеждённого врага звучит в ваших устах. — Они были хорошими воинами. Это песня об их боевых машинах. Таких как наши, только проще и меньше. Это было давно. В самом деле. Я не помнил, как звали германского танкового генерала, застрелившегося после поражения его далеко не худшей дивизии под Курском. Но он был бароном и офицером, выполнившим свой долг солдата. Плохой лётчик, неважно, кресты у него на крыльях или звёзды, не назовёт свою машину «Белая Леди»…  — Это хорошо, что вы чтите своих врагов. Значит, вы хорошие воины. Я пожал плечами. Седой доберман одобрительно хлопнул меня своей лапищей: — Ты прав, Халлек. Воина украшает скромность. Ещё полночи мы сидели у огня. На эльфов псоглавцы поглядывали со слабо скрываемым не то сожалением, не то неприязнью. Прочитать их эмоции было довольно трудно, всё-таки мимика отличалась от нашей. Но так как длинноухие шли с нами, то напрямую им никто ничего не говорил. Глава этого рода и его вождь здорово просветил нас — оказывается, им тоже был знаком чёрный дождь, но его приближение они как-то чувствовали и уходили подальше. Ещё он рассказал, что дальше к югу можно встретить людей. С его слов я понял, что они стоят примерно на уровне нашего раннего средневековья, а с подобными нам последний раз встречался его отец сорок зим назад. Широкая полоса лесостепи на севере и северо-востоке упиралась почти во владения алабайцев, на юге за полупустыней жили люди, расселившиеся вдоль морского побережья материка. Исходившие его вдоль и поперёк псоглавцы считались здесь хозяевами вне всякой конкуренции, их палаши-архмары весили под десять килограммов, а чтобы завалить тренированную боевую крысу, требовалось не менее десятка арбалетных стрел. Они были силой, обеспечивающей мир на континенте размером с Северную Америку. Правда, в последнее время происходят плохие вещи — тут вождь рявкнул, пришёл их спец по общению с духами и без лишних бряканий в бубен и камлания вполне профессионально объяснил, что происходит. Всё то же самое, что у нас, с небольшой поправкой на здешнее мировоззрение. Дескать, Боги посылают испытания тем, кто готов укрепиться в вере, а кто не укрепится, тем кранты. Пятый день после перехода. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Продолжение. Псоглавцы мне понравились. Они были типичными кочевниками, гостеприимными, в меру подозрительными к незнакомцам, но отходчивыми, почитающими честность и воинскую отвагу. За вечер и половину ночи мы узнали столько всего нового, что Славику хватило бы на целый альбом эскизов и набросков. Бумаги здесь не ведали, записи вели символическими значками на пергаменте из кожи крыс. Зато пара строчек такой «книги» содержала память об основных событиях нескольких лет. Задержались мы у псоглавцев ещё на два дня, проведя время в узнавании обычаев наших рас. Заодно услышали легенду о какой-то не то ведьме, не то колдунье, не то магичке из людского рода. Эти три термина у псоглавцев были совершенно разными по смыслу, просто мнения рассказчиков разнились в зависимости от личного отношения к сверхвозможностям. Сидя в башенном люке танка и покачиваясь вместе с ним на пологих травянистых волнах холмов, я раз за разом перебирал эту легенду по косточкам, стараясь вычленить рациональное зерно. Ни одна легенда на пустом месте не возникает, а значит, можно попробовать докопаться до истоков и глядишь, чего-нибудь найти. А гласила легенда о том, что некоторое время назад странствовала по этим землям женщина-человек, обладавшая немалой волшебной силой. Она помогала псоглавцам с лечением, легко говорила на их языке, у неё всегда при себе были на продажу какие-то снадобья и всё в таком духе. Откуда она явилась, внятно никому и никогда не объясняла, один лишь раз обмолвилась, что в этих краях дом её родителей. Поместье. Первый раз она пришла откуда-то с юго-запада. На вид была молода и красива, как «твои женщины» — по выражению вождя — я лишь пожал плечами, когда он это сказал. Происходило всё это во времена, когда ему самому было несколько лет, а прожил он уже под сотню. Самолично Барахай её не видел, только слышал разговоры о ней. Рассказ его изобиловал, впрочем, географическими подробностями и детальными описаниями сопутствующих событий, ибо после это всё пересказывали старшие члены рода. Но в отличие от исконных псоглавьих легенд, всегда заканчивающихся счастливо, героически и красиво, эта история имела кровавый и трагический финал. Где-то на пятый год разразилась среди лета страшная сухая гроза, поджёгшая степь. Эта женщина сумела согнать тучи и погасить пожары. Но оказалось, что и гроза не была сама по себе. Тогда из-за западного моря вторгся на материк многочисленный народ, очищающий земли под свои поселения. Псоглавцы с боями отходили к горам, откуда к ним поступало оружие и продовольствие от алабаев. У предгорий началась многодневная битва. Ведунья постоянно была среди раненых, но к исходу шестого дня псоглавцы подались под всё прибывающими силами чужинцев. Обликом люди, они не имели ничего общего с ними и настоящими разумными существами считали только себя. Когда стало ясно, что битва, вобщем, проиграна, она вышла на вершину последней удерживаемой псоглавцами горы и что-то там такое нашептала. Какие силы она призвала, никто из наших лохматых друзей не знал — ни тогда, ни сейчас. Небо разверзлось десятками больших голенастых чёрных птиц, которые с рёвом и леденящим душу завыванием обрушились на войско пришельцев. Там, где они бросали свои железные перья, с огнём и клочьями тел вздымалась сама земля, а их клёкот рвал врагов на части. Потом с небес пали зелёные птицы, которые не пугали воем — они, проносясь над самыми головами, выплёвывали огненные языки и уничтожали всё раскалёнными стрелами, рвущимися из-под крыльев, и железными перьями. Последними сошли с потемневшего от гари неба стаи острокрылых драконов с пламенными жерлами. Драконы летели столь быстро, что их рёв не поспевали за ними, они низвергли на землю озёра жидкого огня и раскалённого металла. Всё на тысячи и тысячи шагов вокруг почернело и выгорело, земля оплавилась там, где на неё упал огонь драконов. Но по пеплу и обгоревшим костям соплеменников всё шли и шли заокеанские воины. Ведунья уже лежала без сил на каменистой вершине, где её спина к спине прикрывали самое большее две сотни псоглавцев, прочие пали в битве. Тогда она попросила поднять её на руки, чтобы видеть происходящее. Её подняли. Она с тоской огляделась и спросила, готовы ли они погибнуть так, чтобы унести с собой всех оставшихся врагов. Её только спросили, будет ли это смерть, достойная воинов — в бою и быстро. Горько усмехнувшись, ведунья кивнула: «Это будет очень быстро. Обещаю вам». И, сорвав с шеи талисман предков, разбила его об камень. Смерть появилась в виде одинокой серебристой птицы, с низким гулом парящей в высоте. Она уронила большое перо. Над самой землёй оно вспыхнуло ослепительным искристым огнём, расходившимся подобно кругам на воде. Кипящее бело-золотое пламя поглотило всё, что было вокруг горы, а потом захлестнуло и вершину. Выжил только один псоглавец, пролежавший три дня под упавшими на него остатками шатров и повозок. Всё остальное превратилось в лёгкий серый пепел, и до сих пор земля там не родит. Только на вершине горы псоглавцы через несколько лет поставили памятный знак. Мне пока было понятно одно — что сия магесса каким-то образом последовательно накрыла вражин волной Ju.87, потом Илами, за ними прилетели реактивные штурмовики и в конце концов кто-то скинул объёмно-детонирующую бомбу нехилого размера. «Разбила талисман предков»… Критический сигнал, вызов огня на себя сквозь время и пространство. Когда остаётся только уйти, громко хлопнув дверью и прихватив с собой побольше народу. Псоглавцы зализывали раны лет тридцать, и это при их-то рождаемости! Дом её родителей… Юго-запад… Поместье… — вот были слова-якоря. Наверняка об этой истории вековой давности знает каждый псоглавец. Я задумался так, что очнулся лишь когда Фрези потянула меня за рукав. — А? — Дым. Впереди из-за холмов. Только что появился. Пахнет плохо. Я потянул носом. Ну да, так тянет от горящего дома или домов. — Олег, Вячеслав, Сандра, полный газ по прежнему курсу. Орудия зарядить осколочными, свои стволы проверить. Марина, скажи своим эльфам, чтобы были готовы к драке. Получив подтверждающие ответы, я развернул обечайку люка, так, чтобы при необходимости прикрыться крышкой и вручную садить из пулемёта. Едва мы вылетели на гребень довольно высокой гряды, поросшей мелким кустарником, как увидели большое горящее село. Крайние, ближние к нам дома уже обваливались. По улицам носились всадники в смутно знакомой форме, некоторые в лёгких доспехах-кирасах, им пытались противостоять немногие сельчане, но без видимого успеха. Спокойная неподалёку от псоглавцаев никак не способствовала их боевым умениям. — Стоп. Моторы не глушить. Прицельный пулемётный огонь, — и сам поймал отбивающегося от пяти крестьян всадника в прицел. Очередь разорвала и его и лошадь, разбросав неровные куски плоти прямо на сельских. Загрохотали ещё два пулемёта. Калибр 14.5 навылет пробивает БТР, а тут… От неожиданности атакующие замешкались, зато крестьяне, почуяв подмогу, порскнули кто куда. Я скользнул вниз, к орудию. И засадил со ста пятидесяти метров осколочный пятидюймовый снаряд прямиком в сбившуюся группу голов в восемь. Как эти головы летели в разные стороны, надо было видеть… Из села не ушёл никто. Вкатившись на улицы, я и Олег нашинковали остатки отряда из автоматов. В наступившей тишине особенно отчётливо было слышно, как шипят и потрескивают отваливающиеся от горящих брёвен угольки. Сандра вылезла из своего люка и убежала за танк, потом судорожно заметалась — там зрелище было не лучше, Олег по природной отморожености раскатал не успевшего увернуться на тесной улочке всадника. Вывернуло её прямо на гусеницы, заляпаные тёмно-красным. Эльфы, вылезшие из танков, озирались без шока, но с великим удивлением от увиденного разгрома. Гелахира больше всего впечатлила чья-то голова, закинутая взрывом в густые ветви яблони. Фрези выглянула, слегка побледнела, но осталась, в общем, невозмутимой. Марина, которой по жизни было всё пофигу, уже сидела на краю корпуса и пробовала договориться с сельчанами. Славик пару раз судорожно сглотнул и устоял перед соблазном повторить действие Сандры. Первое столкновение со здешней действительностью прошло без потерь. По крайней мере, численных. Потому что всего через три часа, вечером… Пятый день после перехода. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Продолжение. Вечер. Фрези. Потому что вечером уцелевшие жители деревни, кое-как прибравшись на улицах, устроили скромный приём. В нашу честь. Одна Сандра была чем-то недовольна. Даже к эльфам, толком-то и не участвовавшим в скоротечном бою, люди отнеслись вовсе не неприязненно. Наша же итальянка откровенно дулась, как мышь на крупу, только непонятно из-за чего и на кого. Я совершенно не ревновала её к Халлеку, хотя она порой выказывала своё явное неравнодушие к нему. Прояснилось всё очень неприятным образом. Когда Халлек в сопровождении перебинтованного старосты вышел на крыльцо большого общего дома, вроде сельского клуба, к нам подбежал какой-то пацан из местных. Он сбивчиво и перепугано рассказал, что на дальнем краю села, у реки, в подвале сидят несколько бывших всадников. Их, наверное, слегка контузило или посекло при разрыве снаряда, лёгшего в гущу конных, а эти были с краю. Халлек прыгнул в танк, позвал Олега и они, похватав автоматы, умчались вслед за пацаном. И Сандра зачем-то побежала за ними. А через четверть часа она вернулась с большими глазами и её снова вывернуло, на этот раз скрутив так, что мне пришлось придержать слабонервную итальянку от падения. Олег и мой вернулись, переговариваясь и смеясь. Сандра смотрела на него взбешённо, я чувствовала, что она вот-вот взорвётся, но не успела схватить её. Итальянка напрыгнула на Халлека как дикая кошка и заорала истеричным, уже сорванным голосом: — Ты, варвар, убийца, медведь-шатун, как ты мог расстрелять пятерых раненых?! Я могла вытащить самое меньшее троих, а ты их просто убил, зашёл в подвал и как в тире изрешетил на пару с этим отморозком!!! Ты что, не слышал никогда об обычаях войны?! Или про отношение к раненым?! Ты просто зверь, убийца, чурбан бесчувственный!!! А вот об этом не тебе судить, дура сероглазая — подумала я, ухмыляясь. Сейчас что-то произойдёт… — Ты… Вопль Сандры оборвался и превратился в хрип. Потому что мой легко отодрал Сандру от себя и крепко ухватил её за подбородок. Тихо, глаза в глаза, яростным быстрым шёпотом заговорил: — Ты что, совсем из реальности выпала? Помешалась на правах человека, да? Ты знаешь, что у вас там наркам бесплатный героин выдают, вместо того чтобы на цепь сажать или хотя бы лечить? Ты хоть догадываешься, что в твоей стремительно голубеющей Европе через двадцать пять лет некому будет рассусоливать о правах и прочей мути? Одним семитам за три тысячи лет не удалось вас подмять, так другие сделают это за тридцать! Арабы и негры задавят вас как цыплят, задавят одной только рождаемостью, проглотят и не почешутся. А вы будете кивать и подмахивать, потому что уже не сможете им противостоять… Имбецилы инфантильные, мать вашу. Такие рассуждатели как вы, уже прохлопали Европу, и едва не прохлопали мою страну. Так скажи, почему я, имея возможность предотвратить подобное здесь или где угодно в другом месте, не могу сделать это? Посмотри на этих крестьян, которые сейчас кормят тебя и не понимают, почему ты на меня орёшь. Все они могли сейчас валяться тут порубанными. Учти, что это только начало, и ты ещё навидаешься и просто кровищи, и такого, про что в твоём просвещённом болоте давно забыли. А то и не умели никогда. Всё, остынь. Халлек убрал свою лапу, которой за полторы минуты сделал Сандре неплохие синяки на нижней челюсти. Итальянка на мгновение оцепенела. Она стояла ко мне спиной, но я ощущала сейчас, как на её лице отражаются все чувства, которыми наделён человек. Сандра наконец вышла из ступора. Сделала короткий шажок назад, едва заметно, наметив движение, поклонилась. — Прости меня. — Уже простил. Очень тебя прошу, никогда не читай мне нотаций. Это её должность, — он кивнул на меня. — Понятно? Да уж… Попробовала бы я ему нотации почитать… — Да. — Ну тогда всё. Не будем народ пугать. Халлек взял Сандру под руку, меня под вторую и мы пошли в дом. Шестой день после перехода. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Продолжение. Сандра. Танк шёл по степи плавно, но меня всё равно укачивало. Состояние было препаршивое. Ещё за месяц до приезда в Россию моему приятелю каким-то образом стало известно обо мне то, что значилось только в медицинской карточке да знали, пожалуй, двое-трое из самых близких родственников. Он просто и без скандала заявил, что не намерен поддерживать со мною какие-либо отношения, по некоторым ставшим известными ему причинам. Я неделю проходила вообще не воспринимая что творится вокруг, ну и ни с кем не познакомилась более. Во вчерашний вечер я ещё как-то сдержалась, а ночью проревелась как школьница. Хорошо хоть никто не слышал… Халлек усадил за рычаги третьей машины Олега, в головной сам сел в водительское кресло, а на башню назначил молоденькую глазастую эльфиню. Она откровенно таращилась на Халлека. В деревне остались четверо её сородичей — староста о чём-то с ними переговорил через Марину, та отмалчивалась как воды в рот набрала. Ну, скорее всего, им приглянулись какие-нибудь сельские молодки. Хоть и говорят, что так не бывает, но причины проще я не видела. Да и сама, будь эльфом-мужчиной, сбежала бы от ушастенькой красотки. Они все были как живая иллюстрация чопорности и сплошной уставности, за исключением, может, нескольких самых младших… Отмахали мы всего около шестисот километров в юго-восточном направлении, если считать от начала. Было понятно, что торопиться некуда, я не могла сообразить только, почему мы всё ещё едем, а не бросили танки с сухими баками. Сидя на башне, я слышала ровный рык, не похожий на захлёбывание голодного двигателя. Наблюдательница, косо посмотрев на меня, изящно свесилась в люк и что-то сказала. Танк Халлека, в котором ехали Фрези, Марина и трое ушастых, не считая вперёдсмотрящую, Ирэт Исиль, круто забрал влево и набирая скорость попёр куда-то в сторону, на ближайшую горку. Здесь уже степь местами прерывалась заметными травянистыми сопками. Но Олег и Славик притормозили. Через пару минут оттуда, с вершины, Ирэт замахала нам, мол, подгребайте. Меня встряхнуло, чуть не выбив желудок, танк пополз к головному. Тот уже пошевеливал орудием, вынюхивая что-то в пределах дальности поражения. Я видела, как Халлек выбрался на башню. Ирэт показывала на что-то у самого горизонта. Халлек с не очень радостной миной рассматривал это, а как только подъехали остальные, сказал: — Там укреплённый полевой лагерь. Вроде фортов в Северной Америке времён завоевания. Это ещё полбеды. Я видел русский флаг, а это значит, наши уже успели сюда как-то добраться раньше нас. Судя по состоянию лагеря, стоит он тут довольно давно. Причины выяснять не будем. Двинем прямиком туда, внаглую. Сандра, ты давай сюда, на башню. Пусть видят, какие у нас тут красавицы есть. А вы, это он ушастым — все вниз. Что-то мне подсказывает, вас они не все будут рады видеть. Вздохнув про себя, я перепрыгнула на стоявший в полутора метрах танк Халлека. Машины выстроились в колонну и попёрли прямиком к лагерю, оглашая окрестности рёвом двигателей. Шестой день после перехода. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Продолжение. Халлек. Высоты расположения водительских триплексов хватало, чтобы разглядеть довольно чёткую границу примерно на полпути от холмистой гряды, на которой мы только что стояли, до лагеря. Менялось всё — земля, трава, даже небо. Казалось, что здесь находится некий порог пространства и времени. Пересекли мы его безо всяких видимых примет — ни толчка, ни ощущения покалывания на коже, ничего. Просто всё вокруг стало немного другим. Более домашним. К воротам форта нас подпустили метров на пятьдесят, только после этого дежурный, с виду совсем сопляк, бездельничавший на надвратной галерее, соизволил удостоить нас своим вниманием. И так ясно — захоти мы раздолбать это всё и пушек, сделали бы это давно. Дальность прицельного выстрела более восьми километров, осколочно-фугасный снаряд вдребезги разносит хороший кирпичный сельский дом. При орудии с баллистическим вычислителем это как выстрел в глаз из гранатомёта… Дежурный вяло махнул руками. Я вылез наружу. Молча уставился на него с выражением начальственной скуки на лице. — Кто такие? — так же вяло спросил дежурный. Я сощурился и негромко, с дозированным раздражением, сказал: — Ты как, мать твою, хорёк, на посту стоишь? Устав давно не учил по ночам? — и рявкнул: — А ну доложить по форме старшему по званию!!! Дежурный вздрогнул от такой шумовой атаки, но не поддался. Хотя и смутился. — А вы не орите на меня, товарищ офицер. Я новенький, всех порядков ещё не знаю. — Это тебя не извиняет. Я капитан ФСС Водопьянов, командир Первого отдельного сводного танкового взвода. А, ты похоже, без году неделя как с гражданки, форма на тебе как сапоги на петухе сидит. Раз не умеешь сам докладывать как следует, бегом за своим командиром. И ему хоть доложи как положено… — я махнул рукой. Через пять минут на галерее появился матёрый старшина. В армии лет десять, не менее. Выше головы не прыгает, приказы выполняет от сих до сих… — Старшина Козлов. Начальник дневной смены караула полевого лагеря Солнечный. Представившись, я кивнул на ворота: — Открывай. Подкрепление прибыло. Старшина куда-то обернулся, спросил кого-то, потом скомандовал: — Открыть ворота! — и добавил, глядя на нас, — Повезло вам, товарищ капитан, очень повезло… Что он имел в виду, я понял всего через полчаса. Шестой день после перехода. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Продолжение. Фрези. По моему разумению, настоящий военный полевой лагерь так не должен выглядеть. Потому что обстановка была какая-то… неуставная. Настолько неуставная, что списать это на общую расхлябанность и раздолбайство вдали от столицы было просто невозможно. На многих была потрёпанная гражданская одежда из самой ноской — джинсы, кожанки да кроссовки, хотя стволами увешаны они оказались как в кино. И почти у всех имелся или меч, или шашка. Людей в форме менее трети. Точно, форт времён освоения Америки. Нам указали место, куда поставить танки, пришёл комендант и начальник лагеря, угрюмый полковник артиллерии со свежезажившим рваным шрамом на правой руке ниже локтя — рукава его выгоревшего пятнистого кителя были закатаны как у эсэсовца. На нашу новую одежду и удостоверение Халлека он посмотрел с тщательно скрываемым зубным зудом. Особенно на корочку. Кажется, ему было знакомо это название — ФСС. Помнится, мой рассказывал как-то, что в сталинские времена НКВДшники одного звания носили значки армейского на два ранга выше. Комендант назвался Анатолием Петровичем, кратко описал, что где здесь находится, и сдал нас помощнику, заму по хозчасти. Нам отвели отдельное крыло недостроенной казармы. Остальные удобства здесь были условны, точно форт времён освоения Америки. Всё указывало на то, что лагерь изначально не был достроен и укреплён. Крыша над головой и более-менее защищенная территория от ощущения опасности нас не избавили. С тех пор как мы попали в Зону и осознали, что с нами произошло и насколько это серьезно, мы стали острее чувствовать друг друга и окружающий мир. Мы превратились в сжатые пружины, которые могут «выстрелить» в любой момент, но говорить об этом никто не хотел. Все прекрасно понимали, что в сложившейся ситуации любую возможность нужно использовать по максимуму. Поэтому Олег с Халлеком, не теряя времени, стали приводить в порядок технику и оружие. Мы не заметили, как за считанные дни оружие стало частью нас. Собственно, чему удивляться — от его наличия и исправности теперь напрямую зависела наша жизнь. Марина и Вячеслав пошли обустраивать наш нехитрый быт. Все были очень измотаны и хотели отдохнуть по-человечески. Я осталась на улице. У меня было странное чувство: казалось, что я смотрю на происходящее из другого измерения, словно наблюдаю за рыбками в аквариуме, и мне ничего не грозит. Но внутренний часовой был начеку, и он советовал незаметно осматриваться. Что я и делала. Ещё надо было что-то решать с эльфами. Не могут же они до ночи сидеть под бронёй. На счастье, стоянка была рядом с казармой. Заглянув внутрь танка, где засела предводительница ушастых, Несса, я как сумела, объяснила, что можно выбираться. В меру своих скромных способностей отвела глаза немногим, кто в этот момент был неподалёку, и быстро провела внутрь всех по очереди. И всё равно было стойкое ощущение, что за тобой наблюдают десятки глаз — вдоль позвоночника гулял неприятный холодок, и на затылке шевелились волосы. Халлек многому меня научил, и я была ему за это благодарна. Я чувствовала, что на мне негласно лежит часть его ответственности. И я должна соответствовать обстановке. Иногда он бросал такой взгляд, будто беспристрастно оценивал, проверял, все ли правильно мы делаем. Взгляд, когда все чувства за семью замками, работает только холодный рассудок. Еще такой взгляд бывает у людей, которые чувствуют, что в скором времени потеряют что-то важное или погибнут сами, но знают, что не могут этого изменить. Поэтому пытаются запечатлеть в памяти все до мельчайших деталей. Когда Халлек таким вот быстрым цепким взглядом оглядывал всё вокруг, мне становилось не по себе. Но я старалась об этом не думать, сейчас не время для эмоций. Требовалось просто делать то что должен, не загадывая, что будет. Шестой день после перехода. Где-то на Грани. Великий поход на юг. Продолжение. Неожиданная встреча. Олег Я с Халлеком заканчивал приводить в порядок после дневного перехода танк. Держи технику в холе, и она тебя не подведёт. О себе можно временами забыть, а железо этого не любит… В лагере наметилось какое-то оживление. Навес, под которым стояли наши танки, служил одновременно и основанием наблюдательной вышки на западной стороне форта. Я обтёр руки, поднялся по лестнице на навес и увидел, что к лагерю приближается целая колонна — несколько буро-пятнистых Хаммеров, три гусеничные БМП, полуоткрытые бронетранспортёры, на манер вермахтовских. Ворота распахнули сразу, как только головная машина оказалась метрах в сорока от них. БТРы, кажется действительно были германскими — на бортах смутно виднелись замалёванные русским камуфляжным окрасом кресты. У пулемёта, закреплённого за кабиной, стоял невысокий парень в чёрной одежде. Откуда у них трофейные машины, спрашивается… Колонна чётко, по наверняка не раз отрепетированному распорядку втянулась за периметр, машины стали разъезжаться на установленные места. Парень, стоявший на переднем БТРе, легко перемахнул через высокий борт, к нему уже шёл комендант. Разговора мы не слышали, но он точно поведал ему и о нас тоже. В ответ на какой-то вопрос комендант показал под навес, прямиком на нас. Быстрым шагом мелкий волосатый парень в тёмных солнцезащитных очках направился к нам. Шагов за пятьдесят по характерной походке я узнал Блэка. — Он-то тут как очутился раньше нас… — недоуменно протянул Халлек. — Вот сейчас мы это и узнаем. Он тоже разглядел нас в деталях и последние метры почти пробежал. Замер в своей обычной манере шагах в трёх. — Вам чертовски повезло, друзья мои, — выдал он. Это точно Блэк! — А ну-ка подробнее, пропажа недорослая. — я сграбастал его и передал Халлеку. После кратких, но крепких дружеских объятий слегка помятый Чернов забрался на танк, и сел на носу, свесив ноги. — Вам чертовски повезло, блин… Сколько дней вы шли сюда? — Считай, что шесть. — Невероять. И за это время ни с кем не поцапались? Я, предупреждённый насчёт неупоминания эльфов, молчал. — Да как сказать… По мелочи было. Второй раз вообще без стрельбы обошлось. А так… Ну, с какими-то будённовцами столкнулись. Да куда им против пулемётов было… — Через какой сектор вы шли? Мы переглянулись. — А хрен его знает. Последним днём дома было одиннадцатое сентября. Попали под чёрный дождик на Медном Кряже. — Так вы не знаете, что вообще случилось? Халлек удивлённо пожал плечами. — Откуда? Блэк, последний раз я тебя видел, когда мы к Элен ходили. После этого ко мне и гости из ГБ приходили, и ещё много чего было. — Олег, у тебя сигареты есть? Тот помотал головой. — Блин, уже курить нечего… А завоз прорвётся или нет, не угадаешь… Ладно, вот что. Нам надо себя в порядок привести, добычу коменданту сдать, а часа через три… Вы, кстати, где устроились? — Вон, в той халупе. Блэк недовольно посмотрел на казарму. — С этим я разберусь. Кор-роче, через три часа встретимся за ужином. И поделимся впечатлениями. Он похлопал нас по плечам — выглядело это забавно — и ушёл к своей группе. Было слышно, как он кого-то строит, потом из одного БТРа, который заехал в загородку, мостовой кран вынул какой-то раскачивающийся и хрюкающий ящик. Это, видимо, и была добыча. Шестой день после перехода. Где-то на Грани. Форт Солнечный. Вечер. Халлек. Блэк вместе со всем своим отрядом обитал в отдельном доме на восточной стороне лагеря. Сам же форт оказался, больше, чем было видно сначала, он занимал почти три квадратных километра, просто часть его была в состоянии достаточного запустения и разора. Жилище разведчиков походило на качественную средневековую казарму — двухэтажное мощное здание, сложенное уже явно из местного, серого с зеленоватыми прожилками камня, с жилыми комнатами по периметру и общим залом и кухней посередине. Всеми бытовыми делами в форте занималась обслуга из бывших гражданских. Чернов провёл меня в свои апартаменты — две тридцатиметровые комнаты — потом куда-то исчез, сказав, что через четверть часа вернётся. Его жильё было убрано по стенам коврами и отрезами тёмно-зелёной, плотной, слегка узорчатой ткани, поверх висели разные трофеи. Большинство я затруднился вообще как-то определить. За это время явилась крупная, стройная молодая женщина. Она восприняла моё присутствие как должное. Назвалась Настей. Видок у неё был весьма эффектный. Чёрные волосы до плеч, обилие серебряных перстней, три пары серебряных же серёжек с цепочками и маленький «гвоздик» в виде какого-то цветочка в левом крыле носа. Прямо с конкурса пирсинга пришла будто… Блэк заявился даже раньше. — Сейчас пожрать принесут. Он так и не снял свои тёмные очки, хотя освещение было не ахти. — Уже познакомились? Ну, я Настёну ещё раз представлю, если она не против. Анастасия Лукина, в недавнем прошлом майор ГБ. А ныне мой первый помощник, моя правая рука и прочая и прочая. Настя засмеялась. — Ладно тебе… — А это Валера Водопьянов, более известный как Халлек. Мой друг. Как говориться, сколько лет, сколько зим… — с серьёзной интонацией сказал Чернов. — Ты чё, Блэк? Мы же дней десять назад виделись. Когда у Элен были… Они с Настей переглянулись. — Какой сейчас год, Халлек? Я назвал. В подтверждение снял с руки шведские часы, которые кроме прочего показывали текущий год. — А ты уверен? — Блэк протянул мне свой потёртый мобильник. По его часам прошло уже почти три года. — Ну и где ты всё это время шатался? — всё, что смог спросить я. — Это ещё вопрос, кто и где шатался. Вот например, ты уверен, что ты — это ты? — Конечно уверен. Даже если допустить, что вся эта… Зона фонит как Чернобыльская, за шесть дней ничего не случится. — А вот если человек был три года назад один, то сейчас он какой? — Блэк, ты опять загоняешься. За три года и я изменюсь. По любому. Может, ты объяснишь, что здесь происходит. Дверь открылась. Две девчонки, обеим лет по пятнадцать, внесли подносы. Пельмени, какой-то салат, маслины в банке, бутылёк коричневатой жидкости. На Блэка девчонки поглядывали со смесью страха и благоговения. — Ну, давай, со встречей… — Чернов вздохнул и разлил по выточенным из нержавейки рюмкам самогон. — Это не самогон, это коньяк. Здесь делают. Не шустовский, конечно, и не армянский, но для сельской местности неплохо, — сказала Настя. Коньяк действительно был неплох. Блэк ещё раз шумно вздохнул. — Ну так вот. Всё что нас окружает — это, как ты сам и сказал, Зона. В общем приближении. Ну, а если копнуть поглубже… Это такая дрянь, что и представить трудно. Мне пофигу, как случилось что ты провёл всего шесть дней в ней, а я, считай, три года. Влип я сюда по милости Насти, можно сказать. Короче, когда я нашёл первую пирамиду, она тоже была там рядом, в прошлой своей ипостаси. И меня замело ГБ. Отправили сюда, кинули, как кутёнка в ведро. А я выплыл. И Настя тоже. Ты в курсе, как вообще Зона возникла? — Откуда бы? — Ну вот считай, что это мы с тобой её и создали. С подачи Элен Уордер. — Очень интересно… Я заказал кучу бабла, но оно мне так и не пригодилось. А вот ты что заказал? Блэк зло фыркнул. — Что я заказал? А я решил проверить, насколько она это серьёзно. Не врёт ли. Да и заодно за всё решил отыграться. И попросил конец света. Армагеддон. Так что всё, что ты видишь вокруг — это десять процентов от Армагеддона. — Можно было догадаться… Элен говорила что-то про право на владение этим миром. По дороге сюда мы встретили кроме людей ещё две расы. Эльфов, если их так можно назвать, и псоглавцев. С ними ты встречался наверняка. — С кем мы только не встречались. С псоглавцами у нас, правда, только через прицел получалось. А эльфы… Была у меня одна, лучница. Мы как-то наткнулись на чью-то заброшенную военную базу. Оружия там немерено было. Так вот, она из снайперки тамошней за два с половиной километра без прицела сшибала консервную банку. На спор. Днём и ночью. Да они без огнестрела те ещё звери, эти девки. Луки двухблочные, чуть ли не в мой рост. Когда всё это только заварилось, они армейскую колонну «Уралов» расстреляли. — Из луков? — Из луков. Одна стрела в водителя, сквозь форточку, вторая, зажигательная, в бак. — Что-то я таких не встречал. Они с обычными луками ходили. Ну, типа монгольского, сильно гнутого, только длиннее. Эти три танка мы нашли сразу после перехода, на берегу реки. В ореховой роще. И наши танкисты прямо перед машинами… Расстрелянные. Из луков. Ну, мы их похоронили. Потом и с длинноухими встретились. Оказалось, что это они их соспеху положили… Короче, разобрались без стрельбы, что к чему. Они с нами пошли. — А ну-ка, поподробнее. — В смысле? — Опиши их. — Ну как мы. Только постройнее и уши сам знаешь какие. Девки у них загляденье, но сплошная церемониальность, блин. Не зря в одной деревне по ходу дела несколько ихних мужиков остались. — Не. Те, с которыми мы встречались, только женщины. Все брюнетки, как Настя. И на наших ребят падки были как кошки. — Слушай, а мне дружок их предводительницы, Гелахир, рассказал оч-чень интересную историю. Я вкратце пересказал Блэку то, о чем мне поведал Гелахир. — Очень может быть. О своём прошлом они очень неохотно упоминали. Кто говорил что не помнит, кто ещё что. Но надо будет разобраться. — А ты Пирамиды находил за это время ещё? — Да. Если считать ту, первую, то я уже четыре их вскрыл. И должен сказать, что независимо от желания, выполнение его на сорок процентов куда приятнее чем на десять или даже на двадцать. С этими словами Блэк как-то двусмысленно ухмыльнулся. — Тут интересно, — разговор продолжила Настя. — Опасно, конечно, но мы за три года так натренировались, что из крайних пяти рейдов вообще без потерь вернулись. — Вам чертовски повезло… — задумчиво протянул Блэк. Понимаешь, то, что вы прошли за шесть дней такое расстояние и можно сказать, ни в кого лбом не врезались, это просто чудо. Здесь полно мест, где не работает никакая техника, огнестрельное оружие в том числе. Пока мы просекли, в чём дело, потеряли почти сорок человек. Пришлось научиться шашками махать. Я сделал несколько специальных выездов, чтобы снять примерную карту местностей, где эта дрянь проявляется. Выяснили, что все территории подобного рода плавают. Их координаты постоянно смещаются. Потом стало ясно, что они мигрируют раз в две недели — в основном. По часовой стрелке. Есть ещё несколько блуждающих зон с похожими свойствами. Там человек не протянет больше пяти часов. Сожрут. Я дам тебе копию карты со всеми известными участками. Главное помни — сама Зона постоянно пульсирует. Она в основном расширяется, и её границы в нашем мире мне неизвестны. А здесь… Случается, что зона в каком-то месте как будто пропускает удар исходной мерности и вминается. Образовывается этакая Курская Дуга. И если тебя угораздило попасть на участок пульсации, то куда тебя выкинет из Зоны — никому не известно. Ещё никто не вернулся, чтобы рассказать, что за её пределами. Вход без выхода… Блэк замолчал. Было видно, что у него что-то с глазами — он массировал их пальцами, не снимая чёрных очков — через уголки. Я задумался. А что если… — Блэк, а тебе никогда не приходила в голову мысль, что Зона — это своего рода перекрёсток миров? — Думаешь, ты один такой умный? — ехидно усмехнулся Чернов. — Конечно приходило. Только вот ведь фигня какая. Ни дорожных знаков, ни светофора, ни даже регулировщика на этом перекрёстке нет. Выбор случайным порядком происходит… Ладно, расслабься. Ты как, представлял, чем дальше займёшься? Дел тут у нас край непочатый, даром что три года прошло. — А ты так, кстати, и не сказал, чем сам занимаешься. — Да? Действительно… Мы, как бы это правильнее сказать… Сталкеры. Исследователи, поисковики. База эта, форт гэбэшный, к ней мы отношение имеем чисто формально. Ну, вроде как по документам мы особый отряд, типа, спецпоиск и так далее. Мы сюда только свозим то, чего сами понять не можем, ну и за запасами иногда. Бывает, что оттуда прорывается транспорт, тогда нас вызывают. Связь тут, как ни странно, работает. Даже мобилы, не везде, правда. И иногда крайты, падлы, вышки валят — тогда едем, чиним. — Что это за твари? Не та, что вы в ящике приволокли? — Та самая. Это вроде сухопутного свинокраба размером с мотоцикл с коляской. Большая панцирная тварь, насекомой я бы её не назвал. У них коллективный строй, как у муравьёв. Те ещё гады. Обычно они не нападают на людей, стоят, смотрят с расстояния, но бывает, что какая-то шлея им под хвост попадает. Тогда держись… «Звёздный десант» помнишь? Ну вот такая же мясорубка. Калашниковская пуля от их панциря отлетает, только крупный калибр берёт или граната. Поймали этого чистым случаем — они если по какой-то причине от своих отбиваются, то почти голыми руками можно брать. Тыкаются, аки слепые котята, без коллектива ничего не стоят, как коммунисты. Ещё им громкий звук не нравится. До какого-то порога он их раздражает, они бесятся, готовы тебе на клочки порвать. А потом в полный ступор впадают. Я как-то музычку одному таком экземпляру завёл посильнее, он и окочурился, впечатлительный. Тут тётка была одна, в прошлом паталогоанатом, она это дело расследовала. Сказала, что из-за бесскелетной структуры тела их внутренние органы очень чувствительны к низкочастотным вибрациям. Так что наш с тобой репертуар против них как серебро против нечисти. Может, пригодится. Вообще здесь много тварей разных попадается, но все животного характера. Из разумных ты всех уже знаешь. Будёновцы эти твои меня беспокоят. Я о подобном первый раз слышу. Может, снаружи сюда можно попасть ещё каким-то путём… Слушай, если не в лом, сгоняй к той деревне завтра-послезавтра. Порасспрошай народ, что они знают об окружающем. Я тебе из своих людей дам группу и два БТРа, они шустрые. — Не в лом. А откуда у тебя фрицевские транспортёры? Трофейные, что ли? — Да нет. Мы их нашли. И, если по их виду в тот момент судить и по скелетам с остатками формы вокруг, попали они сюда как бы не в начале той войны. Каким образом, хрен его знает. Но ты ж сам в курсе, как немцы технику делают. Мы их сюда притащили, перебрали ходовую, движки поставили новые, всё перекрасили — бегают как с завода. Да, а ты дорогу хорошо запомнил? — Дай карту. Вот здесь и здесь два хороших ориентира — заметные издалека гольцы на гребнях холмов, а здесь большая осиновая роща. Потом с горки за ней у самого горизонта видно речку. Она узкая, танк с разгону перепрыгнет. За этой речкой приподнятая местность, такое холмистое плато, вот за его северо-восточным краем село, — я карандашом проставил метки маршрута. Блэк посерьёзнел и крепко задумался. — Знаешь, я вообще-то туда никому не советовал без крайней нужды соваться. Там чаще всего Зона пульсирует. Может, и будёновцы эти так сюда попали… — Вполне. Сельчане как-то не распространялись о своём житье, а я и не догадался спросить. Не до того было… Снаружи послышалось урчание двигателя, потом низко прогудел сигнал. Настя выглянула в узкое окошко, больше похожее на бойницу. — Это к тебе. — Пошли, Халлек. Разведка приехала. Шестой день после перехода. Где-то на Грани. Форт Солнечный. Вечер. Сандра. Я какое-то время бродила по лагерю, просто осматриваясь и изучая здешний народ. Люди были очень разные. Некоторые, так же как и я, ещё таращились по сторонам, пытаясь понять, что это — дурной сон или реальность. Как здесь одевались, вообще с трудом поддавалось какой-то логике. Я как-то видела старый советский фильм, там были то ли анархисты, то ли ещё кто, короче, на одном человеке могли быть брюки от одного мундира, китель от другого, портупея вообще непонятно какому роду войск принадлежит, все увешаны маузерами, шашками, кинжалами, винтовками и так далее. И тут было очень близкое состояние. Всё-таки Россия страна непонятная и в какой-то степени до сих пор варварская. Больше всех меня поразил… экземпляр, одетый в потёртые армейские штаны с выгоревшими пятнами, обрезанные, тоже армейские сапоги, переделанные под шнуровку, и длинную самодельную джинсовую безрукавку, обшитую кожей. Поверх кожаных пластин была кольчужная сетка из мелких шайбочек с разрезами. Безрукавка запахивалась без застёжки и была перетянута широким ремнём, на котором висели кобура с пистолетом и несколько непонятных мне приспособлений, за спиною стволом вверх пристроилась американская тяжёлая винтовка М4, и там же были заплечные ножны с мечом. Всё это было хорошо подтянуто и отрегулировано, не трепыхалось и не мешало двигаться. Парень вскользь глянул на меня и, не удостоив вниманием, пошёл по своим делам. На восточной стороне лагеря были приземистые здания, возле которых происходила какая-то суета. Вообще я заметила, что все населявшие форт зримо делились на две большие группы. Старожилы или считающие себя таковыми и новички. Большинство из последних были гражданскими, похоже, пригнанными сюда насильно. По дороге мне попались несколько совсем молоденьких, не старше шестнадцати лет, девушек. Они тесно жались друг к другу, хотя, если судить по их одежде и движениям, происходили из очень разных семей — от рабочей до весьма небедной бизнесменской. Проводив меня странным взглядом, они почти побежали дальше. Я прошла ещё шагов сто с небольшим, когда поняла, что там идёт выяснение отношений. Попросту мордобой. Большая толпа мужчин и женщин, многие выглядели уголовно, окружила образовавшуюся неровную площадку. На ней дрались две девушки и два парня, все моложе меня на год-два. Дрались, кажется, насмерть — удары наносились такие, что у меня внутри всё сжалось. Кровь текла с разодранных кулаков и лиц. Кажется, я что-то сказала… Чисто инстинктивно попыталась остановить это смертоубийство. Драка прекратилась, в самом деле. Но не оттого, что и как я сказала. Все повернулись ко мне. Совсем рядом стола ширококостная баба лет под сорок, матёрая, с худым лицом и большими руками. От неё разило каким-то пойлом и луком. Она осклабилась и положила руку мне на плечо. — Ты гляди, какая девуля к нам пришла… Пахнуло как из медвежьей отхожей ямы. Я отшатнулась и споткнулась о чью-то заранее подставленную ногу. Меня схватили за воротник, вздёрнули — вокруг были не лица, а иллюстрации к учебнику Ломброзо. Короткий удар куда-то в бок изогнул болью всё тело. Меня держали несколько цепких рук. — Мякенькая! — пробасил мужик с перебитым носом и плотной короткой бородой пегой масти. Он сразу получил щелчок в лоб от той бабищи. — Куды торопишься? Я её первая поймала… Голоса и ехидные замечания поплыли, отдалились и закружились вокруг меня. Последним внятным воспоминанием было стремительно летящее сине-белой спиралью небо. Потом я почувствовала, что меня куда-то несут. И не просто несут, а волокут, не особо церемонясь. Пошевелив головой, я увидела, как надо мной проплывает конструкция крыши — балки, стропила всякие и прочее, что держит кровлю. Вокруг стоял характерный барачный дух. Раздавались разные голоса. Они что здесь, все вместе живут, без деления на м/ж половины?! — А ну-ка, ставьте её! — рявкнула худолицая баба. — Зараз мы её заценим… Мякенькая, говоришь? — она покосилась на того бородача. Он с готовностью заржал. Меня вновь вздёрнули, поставили посреди этого барака. С верхних ярусов нар на меня таращились люди. Все вперемешку. Слышались наигранно недовольные взвизгивания от приставаний. Я обнаружила, что новая армейская куртка, в которой я до сих пор была, уже куда-то ушла, и я осталась в тугой майке, как на рекламе «Polo». — Да, на вид точно мякенькая… — протянула баба и сильно стиснула мне грудь обеими руками. Голова закружилась от отвращения, я попыталась освободиться, но получила сильный удар сзади, который бросил меня прямиком в объятия этой курвы. — Присмирите её, — коротко бросила она, Кто-то сбоку взмахнул рукой, я ощутила хлёсткий толчок в голову и вновь провалилась в полубред. Мельтешили размытые силуэты, причудливо искажённые голоса, как только я начинала приходить в сознание, мне опять охаживали чем-то тяжёлым и упругим, вроде большой мягкой болванки. Чьи-то руки со смутным треском разорвали майку, потом сразу несколько человек стали стаскивать штаны. Кажется, меня вырвало. Послышались недовольные и яростные выкрики, меня подхватили, с размаху бросили на что-то широкое и жёсткое. Внутри взорвалась острая боль, тёмной вспышкой поглотившая остатки восприятия. Шестой день после перехода. Где-то за Гранью. Форт Солнечный. Вечер. Фрези. Словно в насмешку это место было названо «Форт Солнечный». Обстановка здесь не располагала ни к солнечным ваннам, ни к каким-то похожим действиям. Люди находились настороже. Я высмотрела прикрытое со всех сторон место рядом с нашей стоянкой, мой разрешил выпустить эльфов — только так, чтобы здешние их не заметили. Ирэт вылезла первой, радостно вздохнула и настороженно прислушалась к чему-то. Даже будто ушки навострила. — Что? Молоденькая эльфиня — кажется, по годам она была даже младше меня — что-то мелодично и тихо сказала. В мягкой певучей речи сквозила тревога. — Погоди. Я Марину позову. Ирэт кивнула, слезла на укатанную до бетонной твёрдости землю, позвала своих. Танки стояли в рядок носами в сторону глухой стены. Я побежала в дом, где устраивались наши, чтобы найти Марину. К крыльцу, звонко клацая гусеницами, подкатил угловатый, уже знакомых форм БТР, из его кабины выбралась пропылённая, загорелая худая девица, внешне — с примесью или арабской, или татарской крови, за ней такой же пропахший дорогой и немного кровью парень с выгоревшими соломенными волосами. Они коротко кивнули мне. В это время из дома вышли Халлек с Блэком. Чернов расплылся в широченной улыбке, увидев эту парочку. — Лея с Марком вернулись. — Лея? — спросил Халлек. — Ну ей вообще-то Лейлой зовут, она наполовину сирийка, наполовину русская. Вид у неё принцессистый. Ну вот и назвали так. Ей нравится. Они в дальнюю разведку ездили, уже второй контрольный срок прошёл. — Марина там? — спросила я, щурясь на солнце, висевшее в паре ладоней от горизонта. — Там. Позвать? — мой обернулся к двери. — Да… — я обернулась, услышав топоток. Из-за БТРа выбежала девчонка, одна из прислуги в доме Блэка и кинулась к Халлеку. Я замерла. — Там… Там зэки одну из ваших поймали! Ой… — она всплеснула руками. — Что они с ней делают… — Не понял… — мой остро посмотрел на Блэка. — Что ещё за зэки? — Твою мать… — Блэк прошипел как рассерженный кот. — Бери ствол и погнали. Давай в кузов. Лея! Марш за руль! Халлек поймал брошенный Настей из окна автомат. Чернов забрался вслед за ним в коробчатый кузов БТРа и встал за пулёмёт. Я успела поймать протянутую руку Халлека, он втащил меня, транспортёр, громко взревев на второй передаче, сорвался с места. Лея вела машину куда-то за казармы, если от ворот, то наискось направо. Там была кое-как отделённая часть территории с двумя приземистыми вытянутыми зданиями. У входа в одно из них было какое-то нехорошее движение, напоминающее советские очереди из раннего детства. Лея бросила БТР напрямик через хлипкий забор, Блэк дал длинную очередь в толпу. Полетели алые брызги. Люди кинулись в разные стороны, «принцесса» вильнула несколько раз вправо-влево, раскидывая недостаточно прытких. Я зажмурилась, когда вставший в ступоре мужик исчез под скошенным носом транспортёра. Машина влетела в центральный проход, Блэк куда-то показал стволом MG, полоснул, теперь поверх голов. Пули, искря и брызгая кусками оболочки, рвали дерево двухэтажных топчанов, рикошетили от стен. Сорвав пулёмёт с турели, он вместе с Халлеком через кабину спрыгнул вниз. Лея наполовину высунулась, засвистела, скобкой вставив пальцы в рот. Похоже, её здесь знали… Барак обезлюдел. Кто-то выглядывал из-под топчанов, прятался у стен за шкафами и какими-то стойками. В нескольких рядах впереди, я не видела, что там происходит, да и желания как-то не было, послышались глухие сильные удары, жалобный вскрик и потом несколько коротких трескучих очередей. Голос Блэка что-то бормотал, он был явно не в себе. Мой показался из-за угла секции, неся на руках Сандру, завёрнутую в простое шерстяное одеяло. Она безвольно, как кукла, свисала, растрёпанные волнистые волосы почти волочились по полу. Лицо Халлека было окаменевшим. Блэк шёл следом, он тащил за воротник какого-то бородатого мужика. Я ни разу не видела, чтобы Дмитрий что-то вот так волок, вообще не предполагала у него такой силы… Я подбежала, помогла уложить обмякшее тело в кузов. Стоявшая рядом Лейла зло сплюнула: — Мало я этих сук передавила… Что они с ней сделали? — Ничего хорошего. Давай в госпиталь. — Никаких госпиталей. К Насте повезём. Она лучше этих коновалов справится, — мёртвым голосом хрипло сказал Блэк. — А этим уродам я сейчас устрою вечер стрелецкой казни. На глазах у всех, начиная с коменданта. Его бы, падлу, пристрелить первым, у меня давно его урки глаза намозолили. — Что здесь происходит?! — нервно выдохнул только что помянутый комендант, стоявший у скособочившихся ворот вместе с десятком автоматчиков из военных. — А я тебе сейчас объясню, сука ты гэбэшная… — Халлек убрал руки от головы медленно приходящей в себя Сандры. Пахло горячей кровью. — Я тебе сейчас объясню… — Погоди, друже, — Блэк остановил его движение к автомату. — Я сам. Он вплотную подошёл к коменданту. Солдаты не посмели даже шевельнуться. И плавным движением сняв тёмные очки, молча посмотрел тому в глаза. Комендант задёргался, попытался развернуться и уйти, но что-то его не отпускало. Так продолжалось с минуту. Чернов вернул очки на место, почти ласково сказал: — Ну? Понял? — и рявкнул: — Выполнять!!! Вздрогнувший комендант что-то тихо сказал автоматчикам, они кинулись вытаскивать из-под топчанов и прочих укрытий попрятавшихся там уголовников. Пинками и ударами прикладов их сгоняли наружу. Лейла повезла Сандру к жилищу Блэка, а сам он на пару с моим мужем держал на прицеле ковыляющих из барака урок. Пальцы Халлека дёргались возле спуска, но он поставил автомат на предохранитель. Проходящие косились на длинную золотистую ленту, пропущенную в патронник MG и перекинутую через плечо Чернова. Халлек являл сейчас образец сдерживаемой до поры ярости берсерка. В глазах тёмными сполохами что-то переливалось, готовое вырваться наружу. Правая ладонь то и дело теребила ремень возле кобуры со стечкиным. Я боялась даже мысленно, одной себе, высказать посетившую меня страшную мысль… Через несколько минут прибыло ещё отделение, вместе с теми кто был с комендантом они быстро выгнали из второго барака его обитателей и построили между строениями в ряд. Мужчины, женщины, все средних лет, отдельно Блэк установил еще не очухавшегося мужика с густой короткой бородкой. Вернулась Лейла, привезя остальных наших. Я заметила, что рядом с Олегом стоит Ирэт, для маскировки укрывшая свои роскошные пшенично-золотистые волосы — и острые ушки — хвостатым шёлковым платком. С БТРа никто из них не спускался. Комендант подошёл к Блэку и Халлеку, доложил. Мой медленно достал пистолет. Они с Блэком переглянулись, вытолкали на середину бородатого. Чернов заговорил первым, обращаясь к коменданту: — Сегодня урки из твоего загона поймали женщину, прибывшую в отряде моего друга. Они не могли не видеть, что она явно отличается от постоянных жителей и солдат лагеря. Они не могли не видеть, что она снаружи и не принадлежит никому, кроме того, кого сама пожелает. Странная фраза… Похоже на ритуал… Только какой? — подумала я. — То, что они с ней сделали и пытались ещё сделать, ты догадываешься. Ты до попадания сюда служил на женской зоне и прекрасно знаешь повадки зэчек-лесбиянок. Мне следовало бы первым расстрелять тебя, за то что распустил это сучье племя. Но я никуда не тороплюсь… — зловеще завершил Чернов и подошёл к Халлеку. — Ты у нас знаток истории. Что бы ты назначил, скажем, в римском легионе за подобный проступок? — За изнасилование свободной женщины из второго сословия? Децимацию. Поголовно. Не глядя на чины и заслуги. — холодно сказал мой. Марина прошептала Ирэт, что это значит. Эльфиня чуть не заговорила по-своему, но сдержалась, хотя на её изящном лице отразилось одобрение и плохо скрываемый восторг. — С личным приведением приговора в исполнение! Халлек шагнул вперёд, поднял пистолет. Все чувства исчезли из его взгляда. Я замерла, не зная, как воспринимать происходящее. Я и не подозревала, что человек, с которым я прожила пять лет, станет способным на такую… ледяную, совершенно неэмоциональную, осознанную жестокость. Разумом я понимала, что это правильно — сердце отказывалось верить в увиденное. С каждым рывком затвора я закрывала глаза, и внутри тоже что-то обрывалось. »…восемь, девять,» — выстрел, »…восемь, девять,» — выстрел… Щелчок вылетевшей обоймы, короткий лязг затвора, загоняющего заряд из свежей в ствол. »…восемь, девять,» — выстрел… — Не можешь поверить? — тихо спросила Лейла. — А он совершенно прав. Я бы на его месте поступила точно так же. Иначе здесь не выжить. Я знаю таких, сейчас он расстреляет каждого десятого, а через полчаса легко сядет почитать тебе на ночь сказку. И кошмары ему сниться не будут. Знаешь, я тебе завидую… где б мне такого мужика найти. Э, да ты ревёшь, Фрези… — Что, правда? — всхлипнула я. — И ничего кроме правды. Она достала платок, уголком вытерла мои глаза. — Ничего… бывает. Я когда первый раз БТРом на дрофу случайно наехала, полдня рыдала. Но та дрофа накормила восемь человек, не видевших пищи пять дней. — А что у Чернова с глазами? Он раньше никогда на зрение не жаловался. — Ты его знала раньше? А ну да, разумеется… Нет, со зрением у него всё путём, даже больше чем у нас. Просто он просил никому об этом не рассказывать — а его просьба это приказ… Я подняла глаза на Ирэт. Она смотрела на Халлека почти влюблённо. Лейла перехватила мой взгляд, усмехнулась. — Вот и я о том же. Тихо, тихо, какая из меня тебе конкурентка… — она отошла на пару шагов, оглядывая меня почти мужским, оценочным способом. — Ну вот и всё, — сказал Халлек, подходя к нам. — Теперь порядок. Стены бараков через ровные промежутки были забрызганы тёмными потёками. — Какой порядок… тут уборки на два дня… — сказала я, обнимая пахнущего порохом мужа. Слёз больше не было. Седьмой день после перехода. Где-то на Грани. Форт Солнечный. Вечер. Блэк. Мы сидели на балконе, пристроенном над входом на втором этаже. Халлек сумрачно вертел в руках стальную рюмку. На донышке там ещё был коньяк. — Слушай, что здесь за херня происходит? Почему ты мне сразу не сказал о зэках? — А потому, что просто не успел. Да и кто мог подумать, что она попрётся искать приключений на свою… гм… Да. Попрётся искать приключений. Ведь ни Марине, ни Фрези это в голову не взбрело — шататься в одиночку по незнакомому месту. — Наивная европейская душа… — вздохнул мой друг. — Что Настя говорит? Как она? — Ну как сказать… — вздохнул теперь я. — Говорит, жить будет. Через дней десять всё заживёт, она ей шок снимет, сделает, чтоб заскок на этом не случился, чтоб от мужиков не шарахалась. Уроды… Понимаешь, когда всё это случилось, когда Зона образовалась, в Москве решили, что сюда надо нагнать штрафбатовцев и урок самых разных, чтоб из них, так сказать, контингент составить. Ну первые те быстро вкурили, что здесь им не там — и образумились. Стали за год настоящим спецназом. Те, кто выжил, в первый год здесь жарко было. А с зэками не вытанцовывается никак. За три года из них может, особей сорок людьми стало. Остальные просто обитают тут, практически — варятся в своём соку. Отдельно от нас. Заводилой у них была та баба, которой я прикладом в лоб засветил. Время от времени спецгруппы в окрестностях Зоны выуживают слишком много узнавших гражданских, заодно нагнетая обстановку — мол, люди тут пропадают и всё такое. Эти ни рыба ни мясо сначала, а потом большинство вживается и даже толк из них выходит. Жить можно… У меня в группе сначала почти пятьдесят человек было. С миру по нитке. Осталось двадцать восемь постоянных, считая нас с Настей, ну и время от времени комендант подкидывает до десятка, чтоб натаскал на открытом воздухе. Халлек встал, походил по балкону. Я видел, настроение у него было никакое. Он посмотрел на равнину, начинавшуюся за юго-восточным краем лагеря. — А что там, Блэк? — Тоже Зона. — я пожал плечами. — Как далеко ты заходил? — Как ни странно, в ту сторону мы не забирались дальше чем на триста километров. По счётчику, конечно. Ничего особенно достойного внимания или пристального изучения. Признаков разумной жизни нет. Поселений, понятно, тоже никаких. Даже крайты там встречаются очень редко. Есть дрейфующие аномалии, в которых техника дохнет, но они там какие-то вялые. Можно просто сидеть и ждать, пока такая клякса уплывёт дальше, никто тобой не пообедает. — С какой целью гэбисты организовали лагерь-то? — Халлек допил коньяк, плеснул ещё и принялся вертеть рюмку в пальцах. — В самом начале была надежда поставить Зону под контроль, обложить её, так сказать, кордонами, не знаю как ещё. А через два месяца произошло нападение крайтов — с тех пор часть лагеря так и не отстроили. Накрошили мы их туеву хучу, куда им против пулемётов и БТРов. Но разгром тут был капитальный. Потом оказалось, что Зона один хрен расползается — ты-то этого, понятно, не видел — и государство плюнуло на это занятие. Оцепили всё, пассивно наблюдают, время от времени отодвигая кордоны, иногда засылают людей и припасы. Есть только одно место, которое реально поддаётся управлению, вот там и соорудили что-то типа калитки. Тут всё так перемешано, Халлек… Я замолчал. Потому что Зона действительно была загадочным, многослойным смешением реальностей. И она уже была чем-то вроде части меня… — Блэк, что у тебя с глазами? Почему комендант чуть не обгадился, когда ты снял свои окуляры и посмотрел на него? — Халлек подошёл ко мне вплотную, на расстояние вытянутой руки. — А ты выдержишь? — Давай проверим. — Ну смотри… И я снял очки. Халлек на мгновение подался назад. Но справился с ударом пустоты, взглянувшей из моих абсолютно чёрных глаз. Глаз сплошь чёрных, без зрачков. Он сплюнул. — Я боялся, что ты ослеп или ещё что… Напугал, блин. Откуда это, Дим? Я только читал о подобном. — Ты что, не испугался? Мне-то ты можешь признаться. — Блэк, после вчерашнего я уже не знаю, чего могу испугаться… — протянул он, опрокидывая стопку. — Вчера во мне что-то перегорело, наверное. — Бывает, проходили… Ты под чёрный дождик чуть не попал, а меня угораздило влететь на полной скорости в озеро такой дряни. Лея затормозила перед берегом, понимаешь, его не было там в прошлый раз, она не ожидала, и меня скинуло прямиком сверху. Чёрная вода — это что-то сродни плодной жидкости оказалось. Я когда выгреб, сначала не понял, что со мной произошло. Всё тело зудело, как при солнечном ожоге, казалось, что-то въедается сквозь кожу по всей поверхности. А через полчаса почувствовал себя заново родившимся. Помнишь, у меня шрам был на руке? Нет его. Рассосался в тот же день. Глаза почернели через пару недель. Одна Настя выдерживает мой взгляд безо всяких последствий. Зато я теперь вижу в темноте как кот, частично могу смотреть в тепловом спектре — вроде Хищника. Та же врачиха, мир праху её, которая первых крайтов препарировала, взяла у меня кровь на анализ. И знаешь что она там рассмотрела? — Не представляю. — Тысячи крошечных нанороботов. Размером меньше, чем транзистор в процессоре. И они постоянно чинят моё тело. Только ем теперь за двоих. Несколько месяцев назад, когда я подбирался уже к шестой пирамиде, крайты устроили засаду. Пятеро погибли, а то, что осталось от меня и Леи, трудно было назвать человеком — но я очухался вполне способным ползать. Лея умирала у меня на руках, тогда я прокусил вену и приложил к её губам. Сам чуть не сдох заново — столько крови она у меня высосала. Литра полтора, наверное. Теперь она моя кровная сестра. Глаза у неё остались обычными, так, немного обоняние улучшилось и слух. Зато здоровая как лошадь стала. — Нанороботы, говоришь… — задумался Халлек. — Это уже интереснее… А где это озеро? — А хрен его знает, честно говоря. Мне не до топографии было, сам понимаешь. Где-то на севере. Я не уверен, что оно ещё существует… Я спешно нацепил очки — по лестнице поднимались Марина и Ирэт — двадцатилетняя эльфиня, приехавшая с Халлеком. Вот талант, блин… И с ушастыми договорился. Ирэт выглядела как несколько недокормленная кубанская казачка — они тоже так завязывали платки. Вроде волосы прикрыты, и в то же время всё видно. — Халлек, она говорит, что идёт какая-то большая беда. Я не могу точно перевести. У нас нет таких определений в языке. И Фрези нехорошо, знобит всю. — Насколько ты её доверяешь? — я переглянулся с Халлеком. — Я доверяю её чутью. А Фрези трогала чёрный дождик ладонью. Может, и у неё что-то проявляется. Моё мнение — объявить повышенную готовность и усилить наблюдение. — Хорошо. Значит, так и сделаем. Но ты подумай всё же — завтра сможешь выехать? — Смогу. Если ничего не произойдёт. Пойду двумя машинами плюс два твоих БТРа. Скольких людей дашь? — Восьмерых. Даже Лею отправлю с тобой — она отлично знает округу и в случае чего выведет вас из гиблого места. Ходу туда и обратно шесть дней, если не торопиться и смотреть по сторонам внимательно. Первый срок — неделя, второй десять дней, третий — двенадцать. Помни это и не задерживайся. Халлек кивнул, увесисто хлопнул меня по плечу и пошёл вниз. Восьмой день после перехода. Где-то на Грани. Форт Солнечный. Халлек. За ночь ничего не случилось. В форте мы добрались до нормального мытья, здесь была хорошая баня. Мужская часть нашего отряда быстро освободила её, а девчонки затащили с собой Ирэт и её двоюродную сестру Инвё, чтобы познакомить эльфье общество с русской баней. Визгов и воплей оттуда неслось как на рок-концерте, но остроухим девицам понравилось, судя по их довольным физиономиям. И наконец-то мы с Фрези уединились как следует. Толстые каменные стены, увешанные плотными коврами, этому отлично способствовали. Так что с утра я появился на улице в прекрасном настроении в обнимку с подругой, и мы отправились проведать Сандру, для которой Настя вытребовала отдельный домик. Несмотря на все усилия Анастасии, выглядела итальянка очень и очень неважно. Роскошная пепельная грива потускнела и лежала на белой подушке безжизненными витками. Сандра замкнулась и нас приветствовала только слабым движением век. — Что дальше? Настя вздохнула и так, чтобы не слышала Сандра, сказала: — Я сделала что могла. Кто сможет, пусть сделает лучше. Теперь всё зависит от неё. Если найдёт в себе желание жить, то к вашему возвращению будет на ногах. А если нет… Через три дня она тихо умрёт. — Так сделай чтоб она захотела! — зашипел я. — Успокойся… — Фрези взяла меня за руку. — Она права и с этим ничего не поделаешь. Пойдём. Нам надо собираться. Я чуть не зарычал, но кивнул и согласно пошёл к выходу. Настя вновь села рядом с Сандрой, взяла её ладонь и принялась что-то шептать, поглаживая истончившиеся бледные пальцы. На улице Лейла уже гоняла взад-вперёд выведенный из ремонтного ангара бронетранспортёр. Она наполовину высунулась из кабины, помахала нам и снова скрылась в угловатой морде. Жизнь лагеря протекала обычным порядком, то есть на нас никто не обращал внимания. Я шёл молча. Фрези пару раз заглянула мне в глаза и сочла за лучшее не пытаться меня разговорить. Я успокаивающе улыбнулся ей, чтоб не думала лишнего. Наши не торопясь собирались. Да и чего там собираться было… Вещей раз, два и обчёлся, разве что продуктов загрузить. Несса Фэливрин решила остаться в лагере, чтобы помогать Насте, так что места ещё освободилось. Чернов пару раз заглянул на нашу площадку, отдал мне карты расположения клякс и два каких-то приспособления к радиостанциям. Их полагалось просто цеплять между разъёмом питания и самой рацией. В итоге к полудню и мы, и техника были готовы к выходу. Блэк что-то сказал Лейле, возившейся со своим транспортёром, потом подошёл к нам. — Аккуратнее там… На всякий случай чтобы знали… Если вдруг что, направляйтесь строго на 220 градусов. Где-то там единственный проход, который контролируется нашими. Лея в курсе, но мало ли. Всё, валите! Он махнул руками, я чувствовал, что Блэк очень волнуется. — За Сандрой присмотри! — крикнул я, сидя на башне уже ползущего к воротам танка. Дежурные распахнули толстые створки, наша короткая колонна выехала на утоптанную колёсами и гусеницами грунтовку. Первый боевой выезд начался. Ирэт и Фрези уселись рядом, держась за всякие предметы обвески, танк шёл ровно, вскоре форт скрылся за грядой холмов. Моя подруга и эльфиня пробовали учить друг друга языкам. Получалось забавно. Ирэт через раз запиналась на слишком жёстких для неё звуках русского, а моя с трудом выговаривала удлинённые певучие гласные. Я смотрел по сторонам. В кузове БТРа Лейлы ехали Гелахир со своей роднёй, второй транспортёр вёл необщительный дядька в возрасте, отзывавшийся на Михалыча, на вид ему было лет сорок пять — пятьдесят. Под бородой с проседью у него скрывался старый рваный шрам, и вообще видно было, что он где-то воевал по-настоящему. Или в Афгане, или в одной из многочисленных «дружественных» стран, когда ещё Советский Союз был… После того, как мы отмахали восемьдесят километров на северо-восток, я заметил в бинокль те самые гольцы, светлые каменные зубы и глыбы на вершинах гряды, тянувшейся поперёк курса. Мы почти точно выдержали направление. — Стоп моторы! Привал. — сказал я в дужку микрофона своим и помахал Лейле и Михалычу. Здесь было относительно ровное место, удобное для стоянки на пару часов. Косогоры сходились каким-то странным углом, образуя полку площадью в два школьных спортзала. Западнее вниз по склону уходил лесной лоскут. Надо бы проведать, скорее всего там есть родник… И тут ожил перстень, подарок Элен Уордер. Он стал тёплым, как тот медальон, открывший первую пирамиду. Потом несильно, но ощутимо запульсировал, толкаясь в палец. Я медленно повёл рукой, перстень ослабил пульсацию. Ага, значит, как пеленгатор работает. — Фрези, пошли-ка со мной… Кажется, здесь есть что-то интересное… Я помог ей спуститься с танка, обошёл стоянку, убедился, что тут и без меня все знают что делать, позвал ещё одну эльфиню, тоже родственницу Ирэт и Инвё. Её имя я никак не мог правильно запомнить, то ли Эвис, то ли что-то около. Она более-менее уже понимала русский, а в её устах эльфийская речь звучала доступно для меня. Эвис не расставалась со своим луком, а владела она им лучше всех из ушастого коллектива. Мы постояли на краю поляны — каждый что-то ощущал — и одновременно шагнули под зелёный навес грабового леса. Здесь не было обычных для леса запахов влажной зелени, перегноя и грибов. Пахло чем-то странным, смутно знакомым и в тоже время не очень-то желательным. Я силился вспомнить этот запах, вдруг Эвис коснулась моей руки и сжала запястье. Одними глазами я спросил у неё: Что? — и сразу замер. Эвис, настороженно прислушавшись, указала куда-то вперёд. Потом показала два пальца, изобразила ладонью и пальцами какую-то закорючку вроде крышки или купола, и помотала головой. Мы переглянулись. Я снял автомат с предохранителя, показал Эвис на дерево. Она кивнула, я подставил колено, и эльфка с нечеловеческой ловкостью ухватилась за весьма хрупкую нижнюю ветвь. Белкой взвилась до середины ствола и оттуда, помотав головой, показала, что ничего страшного, можно идти. Шагов через пятьдесят мы увидели лесной овраг, заросший редким орешником, и в его склоне — убранный каменными блоками вход в подземелье. То ли схорон, то ли капище, то ли ещё что. Похоже, когда-то его закрывал густой кустарник, но теперь вокруг топорщились куцые, объеденные травоядными обитателями леса, стебельки. — Ну что, посмотрим? — я посмотрел на Фрези и Эвис. Перстень настойчиво стучал в фалангу, а едва я отклонял руку от направления на вход, замолкал. — А посветить у нас есть чем? — скептически хмыкнула подруга. — Найдём… — я запустил руку в карман куртки. Потом в другой. Нашёл зажигалку, купленную для поджигания фейерверков. — Это пойдет, далеко, думаю, ползти не придётся… Далеко ползти в самом деле не пришлось. Всего шагов через десять в полусогнутом состоянии ход, идущий с понижением, расширился и стал выше, даже я почти выпрямился. Смутно знакомый запах обрёл наконец образ в моей памяти. Так пахло в резиденции Элен Уордер, в кабинете, куда когда-то явились мы с Черновым. А почему когда-то? — спросил сам себя я. Непонятное ощущение продлённости времени не исчезало. Ход вывел нас в округлое помещение, освещённое какими-то плафонами цвета слоновой кости. Они безо всякой логики располагались на стенах, выложенных квадратными плитками серо-розового оттенка. Интересное решение, однако… В центре стоял алтарчик из такого же серо-розового плитняка, похожие столбики я видел в горах под вышками триангуляции, в них ещё был вмурован ориентир для центровки приборов. Только на этом каменном пеньке сверху была маленькая столешница. А на ней стояла деревянная пирамидка. Изящная, ажурная прорезная конструкция, со следами умелого выжигания, вся в узорах… Примерно сантиметров сорок по ребру. Под узорами, внутри пирамиды, что-то слабо светилось опаловыми огоньками. — Ну вот… — выдохнул я. — Не ждали не гадали… — Это твоя вторая, да? — шёпотом спросила Фрези. — Она самая. Эвис смотрела на пирамиду не дыша и не мигая. От этого её большие ярко-зелёные глаза выглядели самыми настоящими изумрудами. Я приложил перстень печаткой к углублению на ближней стороне. Раскрывшись на острие, грани поползли в стороны, открывая сердцевину пирамиды. На наклонной бархатной подушечке вишнёвого цвета матово мерцали две подвески из селенита, оправленные одна в золото, другая в светлый льдистый металл. Платина? За спиной я услышал два одновременных вздоха. — Ну Элен, ну выдала номер… Не может без презентов обойтись… — Элен? — переспросила эльфиня. — Знакомая одна. Зовут её так… С этим всё ясно, сейчас оформим. Желание подождёт. Сняв с подушечки золотую подвеску — сплав отливал алым — я одел её на шею Фрези. Цепочка и оправа камня весьма подходила к цвету её волос. Ну мисс Уордер, мало того что и желание исполнит, так ещё и подарочки подложила. Как знала, что я не один приду. Эвис всё ещё не «оттаяла», только зрачки сдвинулись вслед за приближающейся к ней подвеске в моих руках. — Как там и было. -… странно… — слегка проглотив твёрдую «р», на русском проговорила Эвис, поглаживая тонкими пальцами цепочку. — Она… kuina… живая… — Не удивляюсь. — сказала Фрези. — Знаю я эту Элен, чуть не померла у нас на руках. — Как её… esse… имя? — Элен. Элен Уордер. Эльфиня побледнела. С её тонкой светлой кожей это было особенно впечатляюще. Но в обморок не хлопнулась, только как-то странно посмотрела на нас — в её взгляде был и страх, и удивление, и что-то от почтения, и я уже не знаю что. Названия таким чувствам я не ведал. — Ну ладно. Подарки розданы, теперь приступим к делу… — я повернулся к открытой пирамидке. Что за желание загадать… Я стоял, гоняя взад-вперёд мысли. А потом пришло простое решение. Раз результат первого моего запроса так и не пригодился, может, не стоит для себя-то загадывать? Перебрав то, что я мог бы пожелать другим, я не нашёл ничего, что при исполнении на двадцать процентов могло бы что-то сделать… Сандра! Конечно! Сейчас для неё одна пятая — настолько весомая доля, что может перетянуть весы на нужную сторону. Я без слов произнёс своё желание. Створки пирамиды потянулись вверх, закрылись, резное дерево растаяло без звука и без дымки. Просто плавно растворилось в воздухе. — Уже? — спросила Фрези. — Да. А как оно сработает, узнаем когда вернёмся в лагерь. — А на ушко? — Потом скажу. Пойдём… Мы пошли к выходу. Только Эвис замешкалась, что-то шепча, и оглянулась на опустевший алтарчик. На стоянке эльфиня сразу кинулась к своим, что-то щёбеча. В остроухом сообществе возникло некое замешательство, впрочем, скоро оно стихло. Но замечая прощупывающие взгляды, я понимал, что их отношение к нам неуловимо изменилось. 17 сентября, 19:00, г…ск, ул. Станиславского 3. Элен Уордер. К концу недели зарядили нескончаемые, нудные моросящие дожди. Они укутали город серой вуалью, способной посоревноваться даже с погодой Британии. Я изредка выходила на улицу, стараясь выглядеть как можно незаметнее, но всё равно время от времени чувствовала ненавязчивое внимание людей из самой сильной здешней конторы — ФСБ. Они совсем не появлялись в поле прямой видимости, и я не могла не признать их мастерство вести объект. Самочувствие выправлялось, и я вновь ощущала себя собой, а не слабой человеческой женщиной. Сегодня, под вечер воскресенья, ко мне вернулось какое-то странное чувство, чьей-то близости. А как только стемнело, я попробовала определить, чьей. Слабым мерцающим маревом засветилось в воздухе комнаты окно в неизвестность. На нём проступили, как будто выполненные точечным способом, контуры фигур и обстановки. Массивная тень, слегка склонившаяся над чем-то, стоящим на столбике со столиком. По характерной линии силуэта узнаётся Халлек. Он что-то достаёт из раскрытой пирамиды и по очереди одевает на шей двух женщин. Более крупная и крепкая фигура — Фрези, по правую руку от неё… Голова второй женщины немного поворачивается к соседке, обозначаются контуры изящно заострённых ушек… Ну вот… Будь моя воля, я бы одним махом прекратила всё творящееся вокруг — хотя бы ради вот этого мига, когда девушка из народа альваров мирно стоит рядом с людьми. Но память, моя ушедшая в ничто память, где ты?.. почему я не помню кто я на самом деле? Как и когда я стала Элен Уордер, в которой два друга увидели… А что они увидели? Один, жестокий и скрытно-тёмный Дмитрий Чернов, с насмешкой и издёвкой, но в полном соответствии с правилами заказал то, что на одну десятую исполнилось, а выдержанный и оттого способный на куда большую, продуманную, эффективную жестокость Валера запустил первым желанием пробный шар. Ещё он назвал меня той, кем я не являюсь. И мне пришлось сыграть по его правилам, хотя и на своём поле. Как бы мне хотелось узнать своё истинное прошлое, а не то, которое я помню… Халлек вычислил логику исполнения желаний, которая работает независимо от степени исполнения, и пошёл по верному пути. Блэк идёт просто по собственному пути, не задумываясь о его правильности или неправильности, и это тоже верно. Для него. Скоро их дороги совсем разойдутся, и тогда точно уж никто не скажет, чем всё закончится. Я видела множество вариантов, не имея права предпочесть ни один из них. Я поняла, что в действительности не способна изменить ход событий, и пряжа Норн вьётся собственным разумением. А я не имею ни спиц, ни крючка, чтобы подправить рисунок… Лишь некоторое время продержится то, что я сделаю, а потом сольётся с общим узором. Халлек беззвучно шепчет своё второе желание, эхом оно отдаётся в моём сознании: «Пусть Сандра живёт, пусть она хочет жить!». Да, он выяснил верное для его пути направление. Эхом слов Фрези я слышу своё имя. Вижу, как вздрагивает эльфийка, услышав её речь, услышав что-то знакомое, но никак не вспоминающееся. Так кто же я?! Память, моя внезапно ушедшая в ничто память… До сегодняшнего дня что-то удерживало чуждые мыслеобразы, наполнявшие моё иллюзорное прошлое. Размываются картинки детства на строгих лужайках поместья, размываются картинки школы и колледжа… Я гулким отражением слышу речь эльфийки — «Она… Живая…», слышу хоровод слов Халлека «Элен. Элен Уордер», голоса причудливо сплетаются, и… В себя я пришла у достопамятного дивана напротив окна. Руки тянулись к нему, но я, видимо, отключилась и рухнула раньше, чем получилось доковылять сюда. Да что же это такое творится… Попытавшись встать, я с трудом сумела подтянуть ушибленные колени и кое-как подняться, опершись на треклятую мебель, неспособную подойти поближе, когда это надо. Вновь меня всю скрутило, как старого радикулитчика. Неужели после каждого желания Халлека ко мне будет такой откат прилетать? От трёх исполнений Блэка вместе такого я не испытывала. Хоть бы Валера подольше искал третью пирамиду… Увы, это от меня не зависело уже никак — можно за неделю четыре отыскать, а можно за год одну. Если Халлек так быстро дошёл до следующей, значит, он сделал нечто значительное, подкинувшее на его путь второе исполнение. Но что он сделал-то? Этого знать мне было не дано. Я уселась на диван, подтянув ноги и укутавшись пледом. Ни о чём не хотелось думать. Я страшно устала… Десятый день. Где-то на Грани. Первая кровь. Фрези. После того, как мой нашёл вторую пирамиду, а я и Эвис получили по шикарной подвеске из селенита, на стоянке мы провели ещё часа два. Остроухая девица постоянно крутилась рядом, видно было, что она хочет что-то то ли сказать, то ли спросить, но не решается. В конце концов я просто поймала её за руку и в лоб задала вопрос: — Ну? Долго ты будешь вокруг да около ходить? Давай рассказывай, что хотела. Или спрашивай. Эвис замялась. — Может, Марину позвать? Выдохнув, эльфиня помотала головой: — Не надо. Я постараюсь… сама. Я всегда слушаю вашу речь, ровняю… ээ… сравниваю, пробую про себя говорить. У меня получается, правда? Я с улыбкой кивнула. — Лучше многих. — Да? Понимаешь, Халлек назвал имя… Элен Уордер… На нашем языке Элен — «звезда». Я не знаю, рассказывал ли он тебе о разговоре с Гелахиром. Гелахир поведал ему нашу историю. Спроси его о Королеве. Таково было Её прозвище среди народа… У Нессы Фэливрин есть мелкий… маленький рисунок. Пусть Халлек посмотрит, как только мы вернёмся в… крепость. Скажи ему, для меня, а? Эльфиня, по их меркам совсем юница, была на год или два младше меня, но смотрела на меня как на некое недосягаемое по положению существо… — Конечно я скажу ему, Эвис. И не надо так глазеть на меня, будто я Богиня. Хорошо? — Х… орошо, Фрези. — Эвис с придыханием выговорила слово на свой манер и умчалась. Из всех их только трое самых молодых девиц бегали — прочие же величаво выступали. Где-то после полудня мы тронулись дальше и безо всяких приключений, не торопясь, перевалили гряду останцев, торчавших из сглаженных временем холмов. Халлек, поглядывая на карту с отметками графика смещения клякс, что-то бормотал себе под нос, иногда смотрел в бинокль. На третьем часу движения он позвал на башню Ирэт, дремавшую у задней кассеты боеукладки на армейском бушлате. — Посмотри-ка вокруг, как только мы на повыше въедем. Что-то мне не по себе… Олег, притормозишь на гребне. Танк слегка покачнулся, вкатываясь малым ходом на возвышенность. Ирэт встала в полный рост. Вслед за ней Халлек и я. Ландшафт, который расстилался перед нами, ничем не напоминал ту спокойную степь, что была под гусеницами наших машин всего четыре дня назад. Как будто некто отполосовал кусок пирога, приставив к срезу ломоть совершенно другого. — Об этом Блэк не говорил… Халлек махнул Лейле и Михалычу. Те подошли. Сирийская принцесса присвистнула, а ветеран смачно сплюнул и пробурчал что-то нецензурное. — Встречались с чем-нибудь подобным? — Ни разу. — хором ответили Лейла и бородатый дядька. — Понятно… На самом деле ничего понятно не было. Сразу за подножием гряды начиналась совершенно инородная земля — пейзажик, достойный кисти какого-нибудь кошмариста-монстрописца. Вздыбленные глыбы оплавленного гранита, будто побывавшие в атомном пламени, растрескавшаяся, безжизненная земля, какие-то подозрительно кислотного цвета промоины… Постапокалиптическая картинка, вобщем. Ни кустика, ни деревца, даже высохших или обугленных древесных скелетов не видно. И так до самого горизонта. — Блин… Вячеслав! Давай зарисуй эту площадь поражения. Всё равно фотоаппарата нет, а как-то зафиксировать надо. Сюда мы не полезем. Придётся возвращаться в лагерь. Халлек сделал на карте какие-то мелкие пометки, поднял бинокль. — Не понял… Фрези, глянь. Вон там, около корявой каменюки, примерно в километре от нас. Мне привиделось или как? Я взяла «штурман-компакт», нашла уродливо искривлённый камень, вросший наискось в кирпичеподобный пласт спёкшейся земли. Правее него что-то ползло. Какое-то существо упорно ковыляло в нашу сторону, почти не отрываясь от мрачной равнины. Приподнимаясь на локтях, падая и снова пытаясь встать, к нам полз человек. Во всяком случае, две ноги, две руки и одна голова у существа присутствовала, а тело прикрывали какие-то лохмотья. — Лейла, быстро своё корыто сюда! Оно легче танка, если что, меньше шансов ухнуть куда-нибудь. Олег, как только мы рванём, приготовишь сцепку тросов. На всякий случай. Фрези, ты остаёшься здесь, с ними — Халлек кивнул на эльфинь. Я попыталась возразить, но он посмотрел на меня не предполагающим возражений взглядом. Через минуту он уже стоял в кузове БТРа, лихо скачущего по склону холма, Олег деловито скреплял буксирные тросы транспортёров и танков в одну связку. Поднимая облачка тёмно-рыжей пыли, машина Лейлы погнала по равнине прямиком к ползущему. С развротом затормозила, Халлек и Михалыч погрузили найдёныша, транспортёр помчался обратно и благополучно влетел с разгону на холмы. Мы кинулись к машине. На куртке Михалыча лежал человек, мужчина. Израненный, в корках запёкшейся крови, он был обезвожен и с трудом проталкивал через потемневшие губы какие-то связные, но слабо разборчивые слова. Хотя нас воспринимал — разглядев пятнистую военную одежду, он с видимым облегчением хрипло вздохнул. Лейла опытным глазом бегло осмотрела его и сказала: — Следов известных мне болезней нет. Он выжил или в бою, или в какой-то катастрофе. Надо срочно возвращаться. С моей помощью он протянет ещё сутки, а дальше нужен врач, вроде Анастасии или Нессы. Есть закрытые переломы и внутренние кровотечения. Ирэт сдёрнула свой платок, плеснула на него из фляги, протянутой Лейлой, уголком осторожно обтёрла лицо раненого, потом намочила побольше, по каплям выжала на сухие губы. Рассмотрев Ирэт Исиль, человек неожиданно что-то прохрипел и попытался оттолкнуть её. Сил у него на это не достало, и он рухнул обратно, потеряв сознание. Меньше чем через десять минут мы мчались обратно, выжимая из машин всё что можно. Доставалось в основном БТРам — им приходилось работать на пределе, но надёжная германская техника не подвела. В начинающихся сумерках мы подъезжали к дальним окрестностям лагеря, когда Ирэт Исиль, уже утвердившаяся среди нас как лучший наблюдатель, едва не закричала, вскинув руку вперёд. Из-за ещё далёкой цепочки холмов, за которой был форт, поднимались размазанные ветром дымы. Исиль с горестным вздохом осела на броню и держась за пулемёт, опустила голову: — Я же говорила… Беда идёт. Когда она так научилась русскому и интонациям, навсегда осталось для меня загадкой. Перестроившись на ходу в цепь мы задраили люки, экипажи БТРов уселись за бортами, приоткрыв лючки для стрельбы. Закрытый танк стал как-то теснее. Халлек поёрзал, поудобнее устраиваясь в узковатом для него кресле, я и Ирэт устроились сзади, чтобы не мешать ему и Гелахиру. Этот товарищ на удивление быстро разобрался с нашим оружием и теперь был стрелком-оператором. На небольшом мониторе мы видели то, что появляется в поле зрения прицела орудия. Подпрыгнули и исчезли облака — танк перемахнул холмы. — Ах ты мать твою… — ругнулся Халлек. Монитор показал предполье форта, с которого в два пролома стены втягивались какие-то лёгкие трёх- и четырёхколёсные машины, вроде больших мотоциклов. Привстав к башенным триплексам, я посмотрела в стороны — БТРы и танк Поповых шли вровень с нами. — Осколочным — огонь! — Есть огонь. — Гелахир утопил клавишу, выстрел гулко отдался в броне, массивный, как труба теплотрассы, казённик скакнул назад, тормозясь на откатниках, из открывшегося затвора выпорхнуло облачко сизого дыма и резво всосалось в канал ствола. Заряжающий автомат лязгнул, засунул следом здоровенную чушку пятидюймового снаряда и плотный, похожий на кургузую сардельку, мешок заряда, затвор замкнул ствол. Направляемый один раз установленным целеуказателем, с башни короткими очередями глухо стучал пулемёт. Халлек что-то бормотал в переговорник, в гуще техники, только что атаковавшей форт, вспыхивали тёмным пламенем фонтаны разрывов. По броне постукивали осколки, казённик орудия метался взад-вперёд, заглатывая очередной снаряд. БТРы по команде остановились метрах в трёхстах, поливая пространство острыми пулями из своих MG. Возникшее замешательство создало затор прямо в проломах — одни рвались вперёд, хотя бы под защиту стен, другие пытались оттуда убраться — в форте тоже ещё было кому отстреливаться. — Славик, не стреляй. Делай как я. Олег — полный газ! Башня вздрогнула, быстро развернулась орудием назад. На мониторе мелькнули какие-то смазанные движением лица, лёгкие машинки разлетелись под ударом сорокасемитонного танка как игрушечные. Даже не очень трясло. Через триплексы я бегло посмотрела наружу — второй танк уже подмял рвавшихся и туда и обратно, и теперь увлечённо раскатывал по обширному двору, гоняясь за случайно уцелевшими. А те, кто успел выскочить наружу, попадали под кинжальный огонь подъехавших ближе БТРов — на каждом пулемёт и четыре автоматчика. Всё было закончено очень быстро. Халлек приоткрыл башенный люк, выглянул в забранные бронестеклом прорези. — Чисто. Вон уже и здешние ходят. Он выкарабкался наружу с автоматом в руке. — Не высовывайтесь пока. Я осмотрюсь. Слышались разговоры и удивлённые восклицания. Потом бахнуло несколько выстрелов — в разных концах двора, густой армейский мат стелился над землёй как дым. Халлек заглянул в люк. — Я думаю, на это будет интересно посмотреть. Среди тех, кто тут нахулиганил, есть очень необычные особи. Сейчас там Блэк разбирается. Мы выбрались из танка. Вокруг был полный разгром — какие-то ошмётки, куски покорёженных и раздавленных машин, с десяток воронок и множество тел. Ирэт к увиденному отнеслась совершенно ровно. — Хорошо что Сандра этого не видит, — криво усмехнулась эльфиня. — Надо её проведать. И оглянулась в ту сторону, куда показывал мой. Изменилась в лице и побежала. Следом за ней я. Халлек и Блэк стояли над телом существа, обликом похожего на наших эльфов, только с тёмной, сизо-чёрной кожей. Не как у негров, а именно сизо-чёрной. — Вот с такими я и встречался, друже. Можешь отыскать здесь всех похожих — девять из десяти будут женщинами. Как они спелись с людьми, ума не приложу. Ирэт, не веря своим глазам, приблизилась к окровавленному телу альварки. Шедший сзади Гелахир крикнул ей, чтоб остановилась, она, похоже, просто не расслышала его, потрясённая таким зрелищем. Она шептала что-то, глядя на дальнюю родню — судя по рассказам. Присела рядом, коснулась тяжёлых, блестящих волос цвета воронова крыла. — Daro!!! — снова закричал Гелахир. Альварка открыла глаза и вскинула руку — Ирэт тяжело вздохнула, боком повалилась на землю. Мы на мгновение остолбенели. Я кинулась к Исиль. Из-под её замшевой курточки расплывалось алое пятно. Из руки умирающей альварки выпал нож с широким зазубренным лезвием, покрытым каким-то тёмными клочками. В руке Блэка коротко дёрнулся автомат, прекратив агонию темнокожей. Ирэт перевернулась на спину, я обхватила её за плечи. — Холодно… так холодно… и страшно… — еле слышно шептала она, переходя со своего языка на наш. — Холодно. Укрой меня, сестра… Я сняла куртку, накрыла ею Ирэт. На пальцах осталась кровь эльфини, в последний миг жизни назвавшей меня родной сестрой. Одиннадцатый день. Где-то на Грани. Форт Солнечный, день. Халлек. Всю ночь при свете прожекторов и фар техники мы приводили в порядок лагерь. Блэк по ходу дела молчал и старался вообще ничего не делать — он собрал весь свой отряд и отошел с ними к своей технике. Я решил прислушаться к их разговорам, бросил ящик с патронами и подошел поближе. — Лагерю крышка, это стопудово, — говорил Блэк, — Лейла, хватит. Михалыч, а ты о чем думаешь мать твою?! Если здесь появились темные эльфы пополам с железячниками, значит дело дрянь. — Но это же война, Блэк, — потупил взгляд Михалыч. — Война? А вы солдаты, да? — Блэк посмотрел на своих исподлобья. — Ну тогда марш на передовую, идите, давите крайтов или гоняйтесь за серебристыми. Что, не хочется? Вот именно — потому что у сталкеров шанс выжить больше, чем у солдат. Я говорю, форт нужно разграбить и взорвать. Нам нужно оружие, припасы и мы едем отсюда. На сотке заедем к Кубышке и выторгуем солярку. Там газанем и до Магнитоозерска. — Блэк, лучше не взрывать форт, давай просто возьмем оружие и припасы, — сказал здоровенный детина, которого я раньше не замечал. — Голосуем, — сказал Блэк, — мы дети демократии, да здравствует дедушка Горбачев. Выбора два — взрывать форт или нет, брать припасы или нет. Кто голосует за то, чтобы взорвать форт и взять припасы? Итак я плюс еще Грыжа и Киллер, голосование дальше бесполезно, все ясно. Хорошо, биг бада бума не будет. Оружие в зубы и пошли к коменданту. Я смотрел как они достают из Хаммеров автоматы, обвешиваются гранатами, выпивают по стакану какой-то черной жидкости, раскуривают самокрутки и, посмеиваясь, направляются к резиденции коменданта. Уверенный шаг, усмешка на губах. Сизый дым от заменителей сигарет. Щелкают затворы. Блэк достает пистолет просто невероятных размеров, деловито отжимает курок. Все происходит как в замедленном кино. Я чувствую, что сам становлюсь частью всего происходящего. Это война. Хмурые лица солдат—охранников упираются в дуло гигантского пистолета и тут же теряют свои очертания. Слова, я уже не слышу никаких слов. Один из охранников получает рукояткой пистолета в подборок и брызгая кровью падает на землю. Другой не успевает даже нажать на крючок своего автомата — его одним толчком плеча отбрасывает в сторону здоровенный детина. Пистолет глухо ухает и сносит дверной замок к черту. Удар ногой, и дверь беспомощно повисает на одной петле. Внутри кто-то возится. Слышатся первые выстрелы. Команда сталкеров даже не думает о смерти — выбрасывают почти докуренные самокрутки и устремляются внутрь. Автоматные очереди перемешиваются с криками. Я стою как вкопанный. Слышится мощный хлопок и мертвая тишина. Из дверного проема медленно клубится сизый туман. Затем появляется Блэк со связкой окровавленных ключей и вся компания. Они долго не думают — направляются к складу, на ходу перезаряжаясь. Падают пустые обоймы, вставляются новые. Блэк идет ко мне. Кидает ключи здоровяку и начинает деловито опустошать отстреляный чудовищный барабан своего револьвера. Я аккуратно кладу руку на Стечкин. Кто знает, что творится у этого нечеловека в голове. Он улыбается и убирает пистолет. Я вздыхаю с облегчением, и моя рука возвращается к груди. — Мы уходим, Халлек. Мне эта война уже по горло. По самую крышечку. Я решил оставить часть припасов и вам, просто ради солидарности. Кто знает, может, вы выживете в этом аду. Может вы станете такими же, как мы. Сталкерами. Чудовищами нового мира. Пойми, Халлек, эта чертова аномалия меняет нас от начала до конца. Я стал слышать голоса. Я становлюсь чудовищем большим, чем кто-либо другой в моем отряде. Я устал стричь волосы, не поверишь — за ночь они отрастают снова. Меня начинает все доставать. Эти чертовы когти на моих пальцах — их не берет даже шлифовочное колесо. Это ад. Поэтому поверь мне и послушай меня. Сматывайся отсюда. Быстрее, как можно быстрее. Не ищи здесь сокровищ. Не слушай скупщиков хабара. Да, здесь есть и такие. Вампиры, бестолковые сволочи. Нам приходится с ними сотрудничать, иначе мы бы до сих пор ходили бы с винтовками Мосина и ПМами. Грань. Вот что это. Это не зона. Это грань, которая доводит тебя самого до грани — вот такой вот чертов каламбур. Млять! Как меня все это достало. Со мной кто-то разговаривает… — Успокойся, — просто сказал я, — что ты слышишь? — Странные голоса, которые просят меня отправиться в какие-то места. Я смотрел на карты. Это девяностый сектор. Самый эпицентр. Кто-то играет с нами в страшную игру. Я не пойду туда, хоть и считаю себя виноватым. Халлек! — он сорвался на крик, — пойми ты, увалень толстокожий, это я во всем виноват. Это я довел все до грани! Я сделал это. Я должен понести наказание. Представь, если эта аномалия разрастется на весь мир. Ты можешь представить, что будет тогда? Человечество проиграет эту битву. Я это знаю! Что ты молчишь? Хочешь знать, что я сделаю? Молчишь? А я скажу. Сначала я грохну эту чертову суку Элен, за то, что она выполнила мое желание. Она виновата не меньше меня, поэтому она должна умереть. Потом я перережу всех, кто имеет черную кровь. Всех до единого. А потом я и сам покину этот мир. Я даже придумал как. Ты думаешь на хрен мне эта бандура калибра 14.5?! Этот кольт по спецзаказу сделан так, чтобы одним выстрелом разорвать на куски. Банально, но факт. Я просто суну себе эту чертовщину в рот и спущу курок. Пускай одной тварью станет меньше. Но это потом, я слишком хорошо мечтаю. Это будет потом. Позже. Прости, Халлек, мне пора. Ребята уже подгоняют технику к погрузке. Знаешь, я все-таки добрый, поэтому дам тебе одну игрушку, я думаю она тебе понравится. Он полез в карман и извлек странную конструкцию наподобие песочных часов. Вот только песок никуда не сыпался и был синего цвета. — Это индикатор опасности. В Гранях много таких штучек, но они неплохо охраняются. Все, что тебе требуется, так это почаще на них смотреть. Если песок начнет краснеть, значит опасность рядом. Ни в коем случае не разбей его, иначе хана. Песочек очень взрывоопасен. Эти часики эквивалентны десяти килограммам тротила. Стекло, или что это за материал, достаточно прочное, но если ты будешь по нему стрелять из автомата, я думаю, оно разобьется. Ладно, удачи тебе и твоим ребятам. Мы поедем. Да, кстати — забери Лейлу и Михалыча, они портят мне настроение все чаще и чаще, но помни, что я их все равно рано или поздно начну искать. Они тебе пригодятся. Да и ящик с патронами подбери, а то забудешь, — он улыбнулся, крепко пожал мою руку, отвернулся и пошел к «Хаммеру». На полпути он вдруг остановился и повернулся ко мне. Он смотрел на меня тоскливым взглядом, что-то прошептал, но я не услышал. Потом он резко развернулся и отдал приказ заводить двигатели. Я смотрел вслед устремляющейся вдаль колонне. Облако пыли уже скрывало их. Блэк ушел. Исчез человек, с которым я начинал всю эту большую игру. Самое страшное, что я догадывался — заканчивать ее мне придется тоже с ним. Одиннадцатый день. Где-то на Грани. Форт Солнечный, день. Халлек. Продолжение. Блэк верно всё разложил. Если так прикинуть, то как раз и надо затариться сколько влезет и чесать отсюда. Только вот что-то не срастается в этом уравнении… Я не стал забивать голову размышлизмами и вернулся к своим. Рядом с танками в закутке уже стояли «Ханомаги» Михалыча и Лейлы, а сама принцесса вместе с Фрези и Олегом грузили вещи в просторный кузов транспортёра. — Я с вами уйду, — Лейла встряхнула волнистой вороной стрижкой. — Блэк перегибает. Нельзя так делать. — Это его решение. Ну, а это… твоё. Добро пожаловать, как говорится. Но на склады мы наведаемся. На БТР надо поставить что-нибудь помощнее МГ. И боекомплектом заправиться. — Это… — Олег выглянул из-за транспортёра. — А укладки в танках полные… — Да ладно. Я сегодня пятнадцать снарядов расстрелял. — Сам посмотри. Я забрался на танк, свесился в башню. В кассетах около автомата заряжания и в дальнем лотке не было свободных ячеек. — Не понял… Горючка? — По датчику под завязку. — Во сказки начались… А что со жратвой? Не появилась из ниоткуда? — Нет. — Тогда вот что… Лейла, заводи свой агрегат. На склады сгоняйте, пусть Михалыч и Олег подберут нормальные крупнокалиберные пулемёты. Эти тарахтелки снимите. Найдите четыре бочки для горючего. И потом на вещевой загляните, возьмите что сочтёте нужным для дальней дороги. Ну и чтоб не голодать по пути. И вообще, как там Сандра? — Очнулась. — Фрези оставила какой-то мешок и подошла ближе. — Анастасия и Несса от неё не отходили всё это время. Вчера ей внезапно стало лучше, очнулась и захотела вина. Несса ей чего-то налила из своей фляжки, только водой разбавила. Она уже двигается понемногу. Но Настя говорит, что ей ещё дня три-четыре лучше полежать. — Лежать некогда. Если мы ей в БТРе лежбище устроим, хуже не станет. Поехали на склад, там женская рука понадобится. Остальные — собирайтесь. Найдёныша тоже заберём. Фрези ухватилась за руку, забралась в машину. Лейла что-то ещё недовольно побурчала, но потом сдала назад и поехала к складам. Не было видно только эльфов. Они уже унесли тело Ирэт далеко за лагерь. Их фигурки виднелись на холме километрах в трёх на запад. Потом там взвилось пламя, а через полчаса восемь теней вернулись в лагерь. Смерть каждого из них, особенно молодой женщины, была приближением смерти всей расы. Они скучковались под навесом, сидели тесным кругом, что-то по очереди напевая. Через час с чем-то нашей стоянке подошли двое — коротко стриженый русый парень среднего роста, одетый в поношенный джинсовый костюм, и девушка с выгоревшими до гнедой красноты каштановыми волосами, в кожаных брюках и светлой плотной безрукавке. Оба вооружены — у него «калашников», у неё в массивной набедренной кобуре пистолет-пулемёт, похожий на «ингрэм». Кармашки кожаные на ремнях, разгрузки. Оба-на… Это, кажется, та самая парочка, которую нам, по идее, и надо было бы найти. Они, похоже, только что подошли. — Здрасьте. Света и Андрей, я полагаю? — Да… А откуда вы знаете? — первой ответила девушка. — Да собственно, вас родители ищут, — я пожал плечами. По крайней мере, искали — когда вышли на «Ятаган» и на нас. Но я думаю, это было довольно давно. — Верно, давно, — пожал плечами Андрей. — С тех пор нам уже удалось дать знать о себе, так что считайте что вы нашли нас. Вы знакомы с Блэком? — Более чем. Можно сказать, мы вместе с самого начала, но сегодня наши дороги надолго разошлись. А вас какими судьбами к нам привело? — Мы состояли в списках форта. А когда сегодня утром к коменданту припёрся этот очкарик и по прицелом вытребовал у него открыть склады, мы решили свалить подальше. Ежу понятно, что тут скоро будет тесно. Блэк не нравится мне лично, поэтому… — он сделал паузу, подбирая слова — Из двух зол выбрали меньшее? Ну, в этом я не уверен. Блэк сволочь по умолчанию, а я иногда. Но куда большая сволочь. И мы снимаемся через… Я посмотрел на Нессу, устраивающую в кузове «Ханомага» ложе для Сандры и приёмыша, до сих пор находящегося в полубреду. Лейла была права — у него оказались дроблёные переломы правой голени и левого плеча, и здоровенная гематома в бедре. Несса подлатала его, сказала, что скоро вычухается. — Полчаса, Халлек, и можем трогаться. — Через полчаса, как только наш медик закончит свои дела. — У вас в отряде врач — эльфийка?.. — недоумённым и настороженным шёпотом спросила Света. — Да. Вас это удивляет? Считая её, у нас их девять человек. Было десять, но одну мы потеряли сегодня на рассвете, в бою. Парень с видимым недовольством поджал губы. — Так, либо ты готов примириться с этим, либо можешь отчаливать. Свары внутри отряда я не потерплю. И все мои люди это знают. Наверное, у него были какие-то свои причины так относиться к эльфам, но меня это совершенно не колыхало. — Ну? — Ладно. Я согласен. Только… — Без только. Да или нет. И если тебя назначу в дозор вместе с ушастиком, ты пойдёшь без вопросов. — Да. — Вещей у вас много? Что есть, кидайте в тот танк, в башенный люк. Там разберутся. Всё, вы зачислены, вперёд! — повыразительнее посмотрев на них, выговорил я. Через двадцать минут наша колонна покидала лагерь, беря в холмах курс на юго-запад. Почти вслед за нами из ворот вытянулся караван Блэка — пять Хаммеров, шесть «Ханомагов», две БМП и два длинных гусеничных транспортёра неизвестной мне марки. Народу с ним ушло, пожалуй, с полсотни — это не считая постоянного состава. Чётко держа интервалы, машины двинулись куда-то на север. — Блин. Вертушку бы нам для воздушной разведки, вообще хорошо было б… А, всё равно её вести некому… — буркнул я, поудобнее устраиваясь рядом с Фрези на башне. Она пригладила выбившиеся волосы, улыбнулась. — Ты же знаешь, что я боюсь летать. — А мы невысоко. Одиннадцатый день. Где-то на Грани. Дорога. Блэк. «Хаммеры» неслись как угорелые. Весь гусеничный транспорт мы бросили, он был слишком медлителен. Я не думал о том странном светящемся пятне, которое пыталось нас догнать в пятнадцатом секторе и к чертям сожгло один из БТРов. Это уже было не важно. То, как мы эвакуировали команду из этих телег на гусеницах на джипы, казалось мне просто нарезкой из какого-то боевика. В принципе никто не пострадал кроме ребят в сгоревшем рыдване. Тех мы почти не видели. Почему почти, да потому что их призрачные лица попеременно появлялись на этом пятне. Они даже что-то кричали нам, но мы не слышали. Разделить их участь никому не хотелось. Пулеметные очереди на пятно не действовали, равносильно как и моя магия. Оставалось только одно — бежать, что мы естественно и сделали. Я сидел в машине, рядом с водителем и баловался со своим пистолетом. Калибр как у противотанкового ружья, семь патронов и моя собственная глупость в придачу. Я слишком многое сказал Халлеку вчера. Слишком многое, как бы он не встал на моем пути. Убить его вчера я не мог. Совесть не позволяла, а ведь убийство могло все изменить. Просто пуля, все равно куда. Этому пистолету наплевать. Он просто разрывает на куски. Вон коменданту попало в грудь. Бедного служаку буквально разорвало пополам. Конечно, никакой он не бедный, а просто заупрямившийся осел, но ведь как-то нужно такими управлять. Управление — интересная штука. Управлять человеком при помощи кнута — это практикуется еще издревле. Римская империя неплохо продемонстрировала плюсы и минусы рабовладельческого строя. Да, пока у тебя в руках меч, тебя боятся и слушают, твои приказы выполняются. Но достаточно потерять меч и тебя порвут в клочья. Почему так? Потому что страх порождает ненависть. Начальник-тиран на работе ничем не отличается от надсмотрщика с плеткой. Только в одном случае тебя матюгают и лишают зарплаты или работы, а в другом случае тебя хлещут плеткой и могут убить. Кто сказал, что сейчас человек свободен — в наше-то современное тысячелетие? Сейчас человек раб еще больше, чем когда-либо. Рабство не только физическое, черт с ним все выт¬ерпим. Рабство моральное. Это страшно. Раньше было проще, раньше не было этих чертовых СМИ. Газет было чертовски мало — бумага стоила как героин. Про телевидение и радио вообще никто не думал. Интернет не существовал. Все тогда было примитивно и рассчитывалось на показуху. Раньше как было — казнить Петьку такого-то, согнали огромную толпу и посадили парня на кол. Вот и сопереживали все, страху набирались. А сейчас — прилюдно никого не стреляют, а просто ставят перед фактом. Был Петька — был он маньяк, сто жертв — расстрел. Все. Точка. Потом, конечно, выпустят программу под названием «Частный детектив. Петька маньяк». Покажут жертвы, покажут кровь и все расскажут. Страшно? Да ни черта подобного. Страшно когда смотришь эту передачу, а вот когда его стреляют нисколько. Народ приучают к жестокости и твердосердию. Зачем это надо? Вопрос простой. Чтобы люди не сопереживали друг другу, иначе может произойти очередная революция. В фильмах ужасов главные плохие парни прыгают с бензопилой, кровь потоками, а нам весело. Кричим: еще давай! Мало нам мяса. Отрежь ему голову и руки. А почему ноги не отстрелили? Все пальчики ему переломай, чтобы больнее было. Влияет ли все это на психику? В принципе не очень. Малозаметно по крайней мере, но когда такое дерьмо льется по телевизору ежедневно, начинаешь замечать за собой жестокость. Нет, не физически, а морально. Женщины собрались возле мэрии. Кричат: «Отдайте наши деньги, мы учителя. Нам не платят уже по полгода». А ты идешь мимо и думаешь, «Вот стервы чертовы, зарплату требуют, я вон на заводе уже год денег не вижу и молчу же, а они разорались, дуры!» Что можно сказать про такое? Правильно — жесткосердие и серая тупость. Не они дуры, а сам ты дурак, что торчишь за станком год без зарплаты. Дурак, что не идешь в бой. Дурак, потому что раб по собственной воле. Потому что большинство твоих желаний не заходят дальше бутылки водки, жиденького супчика без мяса, толстой жены Машки и низменных желаний. Вот поэтому ты и лезешь в телевизор и смотришь все эти дерьмовые боевики, где люди дохнут как мухи от рук главного героя, с которым ты себя неосознанно отождествляешь. Так их сволочей, из пулемета, гранату им в рот. И порнуху ты смотришь, потому что от Машки тебе плохо и не удовлетворяет она тебя нисколечко, просто пришлось тебе дураку жениться на ней из-за пьянки на той вечеринке и того, что под рукой не оказалось презерватива. Вот и пей водку, смотри кровавые боевики, читай плейбои и самоудовлетворяйся правой рукой. Такую жизнь ты выбрал сам. Вот ведь как все выходит. Сам во всем виноват… — Блэк, это пятый столб, где будем поворачивать? — спросил Комар из-за спины. Я отмахнулся рукой от своих мыслей, словно отгонял надоедливую мошку. — Вон, видишь стоит фура раскуроченная, — я взглянул на индикатор. Песок в часиках стал синеватым, — там есть тропинка. Как повернешь, сразу остановись. Я осмотрю дорогу. — Я с тобой, — Комар стал проверять свои «Беретты». «Хаммер» остановился. Я хлопнул дверцей и оказавшись на свежем воздухе сделал вдох. Пахло гарью. Здесь всегда так пахло. Сама фура сгорела лет пять назад, но запах стоял до сих пор. Сначала, похоже, убили водителя. Грузовик разобрали и потом подожгли. Индикатор аномалии подскакивал до красного песка при любом приближении к останкам фуры. Значит, там была какая-то сильная часть аномалии, поэтому подходить я туда не решался и других не пускал. За пять лет фура даже не проржавела. Странным это уже не являлось, такие законсервированные области я встречал уже не раз. Вот и сейчас песок в индикаторе окрасился в красный. — Та самая? — спросил Комар, указывая на фуру. — Ну, — подтвердил я, — дорога кстати уже утоптанная. Хочешь — посмотри сам. — Комар подошел и сел у самого края тропинки, превратившейся в дорогу. Он что-то водил пальцем по земле. Встал, прошел метров пять туда сюда и подошел ко мне. — Грузовики, скорее всего «Уралы», пара БМП, один БТР. Танк, — он задумался, — да точно, один танк. Марку не скажу, потому что не разбираюсь в этих повозках. Все-таки Комар был неплохим парнем. Двадцать пять лет. В армии служил механиком БМП и водителем. В армейской технике очень хорошо шарит. Стреляет, конечно, не очень, но следопыт из него получился отменный. Сам он родом из Уссурийского края. Все детство на охоте провел. В армии еще этим развлекался — изучал следы транспорта и людей. — Сколько штук? — спросил я. — Черт знает, но не мало. Следы часто пересекаются. Видимо большой отряд перебазировался. — Как давно? — По свежести следов, уже около недели. Интересно, а что делать военным в семнадцатом секторе? — Сейчас посмотрим, — я достал карту. Значками были помечены аномалии, города и прочие достопримечательности. А вот и этот злополучный сектор. На карте ничего не было. Странно, я помнил, что в этой области было озеро. Поселяне, которые здесь жили, называли его Глубинкой. Мол, озеро глубокое. Источник имеет, потому и не мелеет. Самих поселян-то здесь уже не было, их эвакуировали еще год назад. Глубинка не была отмечена на моей карте, хотя я как сейчас помню, как рисовал контур озера и подписывал корявым почерком название. Или мне это приснилось. Я в то время немало пил. Вот тебе и русская традиция. — Там должно быть озеро, — сказал я, — но его нет на моей карте. Как это ни странно. Скорее всего я был с бодуна и не занес это озеро на бумагу. — Поедем? — Комар убрал пистолеты по кобурам. — Поедем, но медленно. Встречи с армией нам совсем нежелательны. Может закончиться перестрелкой. Передай водителям приказ не топить педальку в пол, — я полез обратно в кабину. Машины медленно тронулись, урча двигателями. Одиннадцатый день. Где-то на Грани. Семьдесят километров на юго-запад от Форта. День. Сандра. События последних двух-трёх суток я помнила весьма смутно. Немного болела голова и живот. Давно я так паршиво себя не чувствовала. Похоже, наверное, на последствия чудовищной попойки, но в таких я не участвовала. Разлепив глаза, я прислушалась к собственным ощущениям и поняла, что лежу на чём-то не совсем мягком, и к тому же подёргивающемся без всякой системы. Неровный гул и взрыкивание двигателя дали основания предполагать, что меня куда-то везут. Я приподнялась на локтях. Голова отозвалась резкими ершистыми уколами в затылок. Да я его просто отлежала! Находилась я в кузове бронетранспортёра, назад резво убегали перелески и слабо наезженная степная колея.  — Ну вот, очнулась. — рядом была какая-то женщина с очень мягким, певучим голосом. Повернув голову, я навела фокус на Нессу, сидящую совсем близко на откидном скамеечке БТРа. — Похоже что так… — сказала я. — А что со мной было-то? — Тебя угораздило ввязаться в драку. Вот тебе и перепало. Немало, должен сказать. — сзади сверху появилась как всегда небритая физиономия Олега. — Знала бы ты, что Халлек с Блэком учинили, чтобы навести порядок… Разборка была та ещё. Анастасия и Несса тебя выходили. — Учинили? Ради меня? — Ну да. Ты же знаешь, мы на войне своих не бросаем. — А куда мы едем теперь? — Честно тебе сказать? А фиг его знает. Общее направление юго-восток. Халлек так сказал. Здесь это уже не особенно важно. Мы можем отъехать на тридцать километров и попасть чёрт знает куда, а можем и через двести находится в той же мерности, что и форт. Единственное, что всегда сохраняется — это стороны света. Я молча слушала, что он рассказывает, а потом посмотрела влево. На соседней лежанке был незнакомый мне человек, со следами наскоро заживлённых ран и ссадин. Через полголовы в коротких тёмных волосах тянулась выбритая и залитая биоклеем узкая полоса. — А это кто? Несса пожала плечами. — Он ещё ни разу толком не приходил в сознание. Его подобрали на выезде, пока я возилась с тобой. Думаю, через пару дней будет в состоянии сказать несколько слов. Тяжёлый был. Я осторожно вытянула руки и улеглась — во всём теле всё ещё оставалась вязкая слабость. Солнце светило нежарко. БТР немного задрал нос, мы въезжали на холм, наверное. Потом я почувствовала, как машина вильнула в сторону и через метров сорок остановилась. — Что там? — Тебе пейзаж описать? — спросил Олег. — Давай. — Через километр небольшая речка в предгорной долине. Течёт… течёт слева, стало быть, с северо-востока. За ней начинается горный хребет, лесистый, насколько я вижу, высотой до километра с небольшим. Характер гор — сопочный, как на Среднем Урале или в Карпатах. Прямо перед нами вершины расступаются, большая треугольная поляна. Примерно полтора километра по фронту, метров восемьсот — девятьсот боковые стороны. Дальше, километра через четыре, и правее от курса, есть две высокие скалы, сросшиеся боками. Как двойной зуб. Ну как? — Красиво… И что, куда едем? — Сейчас, Халлек высматривает брод. По любому будем переправляться, в таких горах относительно легко двигаться на технике, если голова есть. — А в стороны эти горы намного тянутся? — Отсюда точно не скажу. Это похоже на боковой отросток горной системы. Ага, что-то нашёл… Олег прижал фишку микрофона. — Ну как там? Ага. Понял, — и развернулся к нам с Нессой. — Переправимся и встанем, может, на несколько дней, чтобы провести разведку и выяснить, в какую сторону двигаться дальше. По лесу хоть полазим, а то эти степи мне уже глаза намозолили. БТР заурчал мотором и пополз вниз. Скоро по сторонам захлюпало, за кормой показалась вода, двигатель натужно взревел на пониженной передаче и вытянул «Ханомаг» на берег. По словам Олега, мы отошли ближе к лесу на правой стороне поляны. — Несса, а я могу встать? — Если хочешь, можешь сесть. Стоять я пока тебе не советовала бы. Садись рядом со мной, так тебе будет всё видно. Я осторожно перевернулась направо, поджала ноги и устроилась так, полусидя, потом зацепилась за сиденье и с помощью Олега перебралась на него, опершись локтем на борт. Мы стояли в сотне шагов от леса. Танки встали так, чтобы прикрывать более уязвимые машины, наши БТРы. Лейла выбралась из кабины, залезла на левое крыло и посмотрела на нас. — Ну что, живая? Я слабо кивнула. Хотелось быть вместе со всеми — где сейчас устраивают лагерь — готовить стоянку, носить воду, заниматься обедом, вобщем, участвовать. Будто уловив мои мысли, Несса покачала головой: — Не спеши. Тебе пару дней лучше не вставать и ничего не есть, а потом ничего не поднимать тяжелее тарелки с ложкой, ещё дней пять-семь. — Так я что, всё это время ничего не ела? Ты представляешь, как я буду выглядеть? — Лучше выглядеть так как есть, потом нагуляешь своё обратно. — строго сказала Несса. — Ну ладно. Я лучше прилягу, а то колет в животе. Одиннадцатый день. Где-то на Грани. Семьдесят километров на юго-запад от Форта. Серебристые. Халлек. Пока устраивали лагерь, я с Михалычем обследовал ближние окрестности. Узкий «Ханомаг» без особого труда проходил между редко стоявшими деревьями, похожими на дубы, только с почти гладкой корой. Лес выглядел совершенно обычным, домашним. В отдалении мелькало какое-то некрупное зверьё. Не найдя ничего, что могло бы быть опасным, мы вернулись. Но всё равно в лес были назначены трое эльфов и новенькие, в качестве охранения. Ещё я хотел провести один эксперимент. Куркулистый Михалыч в своём БТРе возил кучу всякого полезного барахла, которое находил по дороге. Отыскалась как раз подходящая небольшая помпа-педалька. — Олег! — крикнул я. — А?! — Бочку, которая поменьше, к танку поставь. Хочу кой-чего проверить. Мы отыскали бронированный лючок с горловиной бака и запустили в него шланг, свободный конец кинув в бочку. Меняясь, накачали из танка литров сорок топлива, Олег свесился на водительское место. — Пока ничего. Стрелка не двигается. Слили ещё одну пятидесятилитровую бочку — то же самое. — Это что получается… — поскрёб челюсть Олег. — Мы просто так набрали две бочки солярки? — Угу. Только чую я, что халява эта недолго продлится. Давай все четыре наберём. Мы взялись наполнять третью бочку. Если бы я не знал, что сейчас мы находимся чёрт знает где, то вполне мог бы подумать, что выехали на природу где-нибудь в районе Златоуста. Нежаркое солнце, редкие облачка. И мы заканчиваем заливать последние литры четвёртой бочки из неисчерпаемого танкового бака. Изредка среди деревьев показывались наши дозорные. Тогда что у меня свербит в ухе? Я внимательно осмотрел небо, повертел головой. — Ты чего? — Олег, звякая крышкой, завинчивал горловину. — А ты ничего не слышишь? Он поднял глаза, прислушался, пожал плечами. — Пока вроде ничего. А нет, погоди… Оттуда? — он показал куда-то за мою спину, в сторону равнины за речкой. — Да. Я залез в танк, выбрался на башню с биноклем. По воздуху приближалась какая-то светлая конструкция, похожая на американский «Osprey». Она летела с зудящим свистом. Кроме неё, в пределах видимости ничего не было. Я достал пистолет, выстрелил вверх. — Атас! У нас гости! Боевое расписание уже было определено. Кому следовало, встали за пулемёты на БТРах, я включил блок зенитного наведения и назначил осколочный снаряд с трубкой задержки в ствол. Зашевелилось орудие танка Олега. Кто не участвовал, спрятались за броню. Судя по показаниям дальномера, аппарат стал замедляться. Я уже мог прикинуть его размеры — КамАЗ с крыльями. Подвесок не видно, но это ещё ничего не значит… Два на вид реактивных двигателя в поворотных гондолах на корпусе за корнем крыла, небольшое хвостовое оперение. Явно атмосферная конструкция, скорее всего вертикалка. Над речкой это НЛО развернуло мотогондолы и взревело, снижаясь по отвесной дуге и выпуская три ножки с плоскими посадочными пятами. После двух кругов над поляной, у самой земли двигатели совсем зашлись воем, гася скорость, аппарат просел немного на амортизаторах и замер. Я оглядел его через прицел и пошевелил башню. Со стороны это выглядело угрожающе — пятидюймовый ствол обнюхивает потенциальную цель. В передней части была кабина — несколько больших, непрозрачных снаружи плит тёмно-синего цвета, в металлическом переплёте. Дверки по бокам. Левая дверка открылась. На поляну сошёл некто в свободном матово-серебристом комбезе и лётном шлеме вполне обычной формы. Ничего неземного. Кроме самого этого корявого самолёта-вагона. Ну да, Блэк что-то упоминал про «серебристых». Интересно кто это вообще такие? Вслед за первым появился второй. Или вторая? Ростом чуть пониже, фигура другая. Кажется, даже грудь видна под комбезом. Они развернулись к нам, сделали какой-то жест руками. — Всем быть настороже. Если что — огонь на поражение, — сказал я в рацию и выбрался наверх. Нас разделяло шагов двадцать. Тот, которого я условно счёл мужчиной, заговорил, не снимая своей каски. Голос был с металлическими нотками и шёл откуда-то из-под нижнего обреза шлема. Ну, начитаны, речевой преобразователь… И, конечно, ничего нового я не услышал: — Мы учёные, исследуем это образование, которое у вас называют Зоной. Оно затронуло и нас, но мы лучше оснащены и можем произвольно перемещаться отсюда и сюда. Почти всегда. Мы можем торговать, у нас с собой всегда есть приборы и техника, которые могут пригодиться вам. Я выдержал паузу секунд в десять, потом спросил: — Это о вас говорят как о «серебристых»? — О нас. Мы знаем, что это за металл, но не используем его сами. Но можем предложить его в обмен. — Давайте-ка для начала выясним, что есть у нас такого, чего нет у вас. — сказал я, выражая явное недоверие. Собеседник замялся, посмотрел на свою спутницу. Слов не было слышно. — Мы в основном… медики. В самом широком смысле слова. Мы видели, что у вас есть пленники другой расы, отличающейся очень большим сроком жизни. Их кровь очень ценна в наших опытах. Я на какие-то секунды онемел. Ну, блин, последыши герра Менгеле… Так, раз они сочли ушастиков пленниками, значит, ими кто-то уже торговал?! — А на что вы готовы провести обмен? У нас принято товар лицом показывать. И кстати о лицах. Вы не могли бы снять шлемы? Они опять переглянулись — Это не очень желательно для нас. Излучение вашего солнца сильно вредит нашему зрению. Специально для защиты от него мы ставим другое остекление в наши машины, использующиеся здесь, не сидеть же всегда в шлеме. Вы можете посмотреть в грузовом отсеке всё, что у нас есть. Ну сейчас посмотрим… Я позвал Андрея — дозор немедленно вернулся, как только я бабахнул в воздух. — Пошли-ка глянем на их загашники. Скользкие сволочи… Женщина указала нам на большой створ в задней части корпуса. Ну чисто морской контейнер. Открыла его сама, показала внутрь. У стенок стеллажи в три яруса, в основном всё в закрытых упаковках самого разного размера. Вслед за нами зашёл пилот. — Мы уже два года общаемся с людьми. Вы весьма воинственная раса, поэтому и вам я в первую очередь предлагаю оружие. Он открыл аккуратный пластиковый ящик, в нём лежали шесть массивных пистолетов необычно гладкого вида. Минимум стыков, винтов и заклёпок не видно совсем. — У вас его назвали «Энергит». Не требует особых боеприпасов, так как делает их сам из любого достаточно прочного металла. Вот, — он нажал гладкую кнопку, на рукояти открылась створочка. — Сюда можно накидать нарубленное железо, медь, даже алюминий. Болты, шайбы, ржавые гайки — всё проглотит. Источник энергии здесь, это небольшая одноразовая батарея. Её хватает на пятьсот выстрелов и переработку сырья для них. Серебристый придавил защёлку, из-под узкой заглушки выпал угольно-чёрный кругляш размером с пятак. — К каждому идёт пять таких батарей. Есть более мощные вещи, вроде ваших гранат, есть виброножи, есть наборы медицинских препаратов и инструментов, такие у вас очень популярны. Они хорошо восстанавливают человеческий организм, как и наш, собственно. Андрей вертел в руках «Энергит». — Ну и сколько такой стоит? — Человеческие деньги нас не интересуют. Мы ведём обмен. Мы не воюем и не участвуем во всех событиях, что здесь происходят. Мы только учёные. Андрей поморщился. — Ну и на что вы хотите его обменять? Серебристый покачал головой: — Этот вопрос пока не решён. Если мы договоримся с ним — они кивнул на меня — тогда речь пойдёт о цене. Я достаточно пообщался с людьми и вполне усвоил ваши методы торговли и обмена. Только от военных мы держимся в стороне. Всё по той же причине. Я прошёл по отсеку, потрогал разные вещицы. — Скажите, а что вы сами с этого имеете? Или знания, сведения есть достаточная самоцель? — Мне придётся рассказать всё историю нашей расы, чтобы вы хотя бы приблизительно поняли, что нами движет. Поверьте, это очень долгий рассказ. — Тогда оставим этот вопрос. У нас не получится торговли. И я точно также не стану растолковывать причину. — Это ваше право. Тогда, как у вас говорят, разрешите откланяться? Надеюсь, через полминуты после взлёта вслед нам не полетит снаряд? А то были случаи. — Нет. Пока не за что. — И на том спасибо, — совсем по-человечески съехидничал серебристый. Одиннадцатый день. Где-то на Грани. Вечер. Блэк. Колонна продвигалась не спеша, еще километров пять. Мы внимательно смотрели за дорогой. На крыши машин забрались снайперы. Отряд был небольшой у нас, но по боевым характеристикам не уступал и целому полку. Три джипа вдруг остановились. Водитель показал на маленькую деревеньку. Возле нее стояли десять грузовиков, два гусеничных БМП, одинокий БТР задрал скорострелку в небо, а вот танк наоборот опустил свой ствол к земле. Это был армейский лагерь. Они просто остановились в самой заброшенной деревне. — А это еще что за тачанка? — спросил Комар, указывая на белоснежный «КамАЗ»-рефрижератор. Я пригляделся, и мне все стало сразу ясно. Научные работники. С такими уже сталкивались. Охотники за артефактами и аномалиями. Просто обычные идиоты, состоящие наполовину из фанатиков, другая половина — абсолютные неудачники, попавшие в такие комиссии по призыву. Вот и сажают их в такие научные лаборатории на колесах и отправляют за грань. Многие из них гибнут, не проехав и пяти секторов, но этим повезло. Интересно, по какой причине? — Выходим из машин, оружие не убираем, разговаривать буду я. Старайтесь не кипятиться. Солдаты обычно тупоголовы и чуть что хватаются за оружие. Будьте начеку. Мы стали выходить из машин. В лагере нас заметили, и тут же начался муравейник. Быстро завели БТР и зачем-то танк. От него-то тут как раз никакой пользы. Я убрал катану за спину. За моей спиной встали Комар, Настя и Мишка. Вот такой вот четверкой мы и тронулись навстречу солдатам. На джипах засели снайперы и гранатометчики. Не нравилось мне это. Встречи с армией в такой вот обстановке всегда были непредсказуемыми. Они могут напасть сразу, а могут подождать и залп дать в спину. Здесь даже мое звание ничего не значит. Здесь все зависит только от них самих — хотят они отправиться на тот свет побыстрее или нет. К нам бежали со всех ног, наверное, человек десять. Зоопарк да и только… — Значит тебя Семен зовут? — спросил я. — Да уже как двадцать восемь лет, — парень усмехнулся. Он был в этом лагере главным научным работником. В его подчинении было около десятка мужиков в белых халатах, половина из них носила очки. Ботаники, одним словом. Узнав, кто мы такие, ученые сразу всполошились. Про отряд черных сталкеров они слышали не раз. Это вы притащили крайта к первому блоку? Это вы штурмовали Чернолесье? Это ваш танк был подбит возле Радуги? Приходилось только разводить руками и глупо улыбаться. Солдаты их радости особенно не разделяли. Здесь они себя чувствовали героями. Поперлись за грани и считают это своим долгом. Если бы.… Даю руку на отсечение, пошли ради наживы. И все они контрактники. Духов я не видел уже давно в таких вот отрядах. Жизнь духа дорога в наше время. Армейцы не смогут отмахаться от кучи комитетов просто так. Война-то еще не объявлена — А что на гражданке-то говорят? — лениво спросил я, пожевывая сорванную ковылинку. — Хм, Президент сказал народу, что данный район захвачен террористами и наемниками из Средней Азии. — Глупо. А что на дорогах? — Война на дорогах — омоновцев режут, не то что простых ментов. Через область все дороги из Азии ведут. Наркота, дешевые шмотки. Братва из Москвы аж приехала. Все с автоматами, с гранатометами — как солдаты. Не отличишь, ОМОН это или бандиты. Убивают много. — Ясно, а что же вы сюда пришли? За славой, небось? — я достал сигарету. — Какая слава? Работа — вот что толкает нас, а солдат — приказ из ставки. Ты же небось знаешь, что мы ищем артефакты, аномалии. — Что-нибудь уже встречали? — Отряд псоглавцев перестреляли. Он маленький был. Вот остановились сегодня в поселке. Здесь если что проще круговую оборону занять. — Верно думаете, а какой приказ? Или не скажете — военная тайна? — я усмехнулся и сделал затяжку. — А что не сказать-то? Вы все равно никому не расскажете, вам это ни к чему. Дело в том, что мы активно ведем переговоры с жителями аномалий. — Оставшимися людьми? — я нахмурился. Ребята что-то замышляют, причем, похоже, давно. — Нет, не людьми, — тихо ответил Семен и покраснел. Я насторожился. Хм, интересно с кем это тут в контакты вступают. Сколько знаю народностей, а военных они чураются и разговаривают только при помощи оружия. — И с кем именно? Могу узнать? — спросил я. Семен что-то хотел сказать, но нас перебил местный повар. — Угощайтесь, дай бог, не в последний раз поедим, — говорил он, расставляя на столе посуду и гремя половником. На несколько минут я отключился, просто наблюдая как на столе возникают тарелки с супом харчо, зелень, салат с тушенкой, неизменная бутылка с прозрачной жидкостью — спирт, верный друг солдата. Ложки, вилки, ножи — усе как у ресторане, я улыбнулся и растворился в запахах еды. Ели мы очень мало. Раз в неделю, но зато как, пили очень много. Каким-то образом мы заметили, что чем больше мы пьем алкогольных напитков, то тем быстрее происходит наш метаболизм. Перед боем мы все старались, как можно сильнее нажраться. На мозги это нам практически не давило, а вот регенерация становилась просто потрясающей. Одному из нас отстрелили два пальца очередью из автомата и что? Минут через десять парень уже сжимал отросшими пальцами нож. А все из-за того, что выпил не меньше литра водки перед боем. Спивались мы раньше — вместо топлива брали один спирт и пили, где и когда ни попадя. Потом содержание спирта в нашей черной крови, видимо, выросло до нормальных параметров, и пить мы перестали. Конечно, иногда приходилось потреблять спиртное, как вот в таких случаях. — Блэк, — Настя посмотрела на меня, — пойдем, поговорим. Началось, что-то ей снова не понравилось. Ладно, пока не сели кушать, давай побеседуем. Мы отошли за домик. Настя лукаво усмехнулась. Я знал такую ухмылку, ни к чему хорошему она обычно не приводила. — У меня предложение, — она достала сигарету, я поднес ей зажигалку. Это была очередная игра, — посмотри на этих людей. У них есть все, что нам нужно: топливо, оружие, запасы еды, медицинское оборудование и, что самое главное — техника. Сами они очень слабы. Если мы ударим внезапно, они не успеют даже вскрикнуть. Убьем всех и продадим танк. — Да не по-человечески это, — сказал я. — Не тупи, Блэк, кто из нас человек? Может быть, новички, и то они уже не думают ни о чем человеческом. Это же хороший шанс. — Просто сама посмотри — они нас хлебом-солью, а мы по ним из стволов что ли? — Так они и разбежались тебя хлебом потчевать, солью посыплют твою могилу. Не помнишь капитана Добрищева? А я помню — хлеб, соль, водочка, а потом где аномалии, сука?! Где секретное оружие пришельцев? Ни тебе ли он грудь продырявил? Тогда ты тоже кричал, что это бесчеловечно, а потом рвал всех в клочья. Я надеюсь, мой ход мыслей тебе понятен. Я схожу к ребятам, скажу, чтобы заняли позиции поудобнее, а во время обеда смотри сам, если они начнут что-то выяснять, я не сдержусь и дам сигнал. Договорились? Я нахмурился, но ничего не мог сказать против. Настя была права. Пришлось вяло кивнуть головой, и мы пошли к столу. Разговор какой-то получался странный. Между первым и вторым блюдом мы заговорили об аномалиях, и Семён, естественно, стал выпрашивать, не видели ли мы серебристых, эльфов, какие у нас отношения с псоглавцами, есть ли у нас оружие всяких инопланетных и иномировых туристов. Настя сидела как на иголках, кидая косые взгляды то на меня, то на оружие солдат. Когда дело дошло только до употребления оставшегося спирта, в разговор влезла Настя. Я сразу понял, чего она хочет. Провокатор, блин, местный. На предложение Семена о том, что неплохо было бы обменять оружие пришельцев, на что-нибудь имеющееся у ученых, она прямым текстом послала его подальше. Ситуация моментально накалилась. Я сопел в трубочку и держал руки возле меча. Так будет проще. Расстояние маленькое, выхватить оружие они не успеют, срежу головы троим сразу. На душе становилось гадко. Настя уже материлась как заведенная. Семен как-то лениво отбрехивался. Двое солдат рядом тоже начинали заводиться. Кто выхватил пистолет первым, я так и не понял. Это уже было и не важно. Семен что-то хотел выкрикнуть, но было поздно — я уже был в прыжке. Лезвие вошло одному из солдат в кадык и вышло с другой стороны. Солдат забулькал, и кровь потекла из образовавшегося отверстия. В это мгновение я услышал свист пули — она свистела по-особому пронзительно, звука от самого выстрела не было, значит стреляла Настя. У другого солдата прямо над переносицей появилось идеально круглое отверстие, которое спустя секунду стало заполняться кровью. Семен уже лежал на земле, пуля пробила ему сердце. Выстрел был один — просто Настя правильно рассчитала траекторию пули и убила двух зайцев одним выстрелом. Это меня даже рассмешило. Так на войне всегда бывает: пуля дура, штык молодец. На улице затрещали автоматы. Кто-то громко матерился. Я прислушался. — Сталкеры, чертово отродье… Да брось ты танк к черту… Беги, Ваня… А-аа-аа… Послышалось шипение, и прогремел взрыв, донесся шум падающих досок, видимо кто-то из моих дал из гранатомета по заброшенному дому, в котором прятались солдаты. — Что-то то ты не рад, как я посмотрю, — насупилась Анастасия. — С этими маньячествами нужно будет прекратить, — сказал я, обшаривая солдат, — не барское это дело — солдат стрелять. Мы же не головорезы какие—нибудь. — Надо же, от кого я это слышу? — ее лицо исказила презрительная усмешка, — не ты ли говорил, что армию нужно отсюда драной метлой? Ни тебя ли они по казематам таскали? — Это научные работники, исследователи, черт побери, а не солдаты. Зла они нам не хотели! — Зато мы хотели, — резко сказала она. — Этого хотела ты и знаешь, что я тебе скажу? — Скажи! — мы уже стояли друг против друга. Я сжимал свой револьвер, в её руках медленно поднимался «Энергит». Боялся я этих пистолетов, оружие не наше, люди такого не умеют. «Энергиты» делали серебристые. Я плохо себе представлял, как он устроен, потому что разобрать его было невозможно. Снаружи не выглядывало ни одного болтика, ни одного зажима. Заряжалось тоже странновато — пули они образовывали сами. Мы отколупывали от разных железяк куски и засыпали в специальную полочку, которая выезжала из пистолета, когда у него кончались заряды. Один раз я зарядил целую горсть нарубленных гвоздей и ничего, стрелялось прекрасно. Бронебойность хорошая. — Я не собираюсь мириться с тем, что ты тащишь это одеяло на себя, — спокойно сказал я. На улице уже стихали крики — сталкеры добивали раненых. — Я и не тяну, просто ты начал тупить, я решила тебе напомнить, как надо выходить из таких ситуаций. — Семён был неплохим парнем, — сказал я. — И что, он же был, — она хмыкнула, сплюнула на землю и пошла на улицу. На меня навалилась тоска. Я был на грани. На двойной грани — в чертовой дыре и в плохом настроении. Я чувствовал, что допустил ошибку, собрав этот отряд. Кто они такие, в конце концов? Сталкеры — герои? Хрен там! Мародеры и убийцы. Я их такими сделал, да потому что иначе и нельзя было. Съели бы нас тогда военные, слопали бы железноголовые и еще куча всяких недоносков-пришельцев, если бы мы бежали к ним с хлебом и солью. Кто стреляет первым, тот и пишет историю. Не мы такие, жизнь такая, а кто ее такой сделал? Правильно, я! Значит, мне и нести ответственность за всех этих сталкеров. Убить мне их хотелось, вот что. Слишком многое они знали, многое прошли. Потеряли человечность — черная кровь дает о себе знать. Я сам уже не человек в каком-то смысле, и с кем бы я ни говорил на эту тему, никто меня не понимает. Старый я стал, а ведь всего двадцать пять лет живу. Из них три года в этом аду, который я устроил сам. Это тюрьма для меня, и покинуть я ее не смогу. Только суицид, возможно, что-то изменит, хотя я в этом сомневаюсь. Что я сейчас застрелюсь, что не сейчас, ничего не поменяется. Грани есть, они и останутся. А вот сколько душ я успею загубить, продолжая жить — это другой вопрос. Мне нужно действовать. Пистолет у меня есть, немного хабара тоже. В голове крутилась только одна идея — бросить всех и уйти. Уйти одному, чтобы спокойнее было. Никого убивать не буду — это сейчас не нужно, да и не справлюсь я один против такой толпы. Пути я помню. До Ганса Кубышки дойду, а там будет видно. Никто в моем отряде про быстрые тропы не знает. Один я эти карты рисовал, никому не показывал, кроме Халлека. Таинственные дороги, ведущие в никуда, позволяющие проходить десять километров за один, а то и больше. Кто их создал, я не знал, да и не важно это было. Сделав хмурую рожу, я вышел на улицу. Сталкеры уже разбирали ценности, грузили оружие, заводили танк, таскали ящики с едой. Настя деловито распоряжалась. Вот и смена тебе, товарищ Блэк. Жадность и тяга к крови когда-нибудь сыграют с ней злую шутку. Ни с кем ни разговаривая, я прошел к своему «Хаммеру». В нем сидел Комар и играл грустную мелодию на губной гармошке. — Хоронишь? — спросил я и сел за руль. — Да уж, — Комар тяжело вздохнул, — зря мы их убили, ребята неплохие были. Ни за что ведь жизни забрали. Руки по локоть в крови. Почему, Блэк? — Это не мой приказ был, Комар — я тут уже не нужен. Сентиментальным я стал что ли? — Да нет, Блэк, человечность к тебе возвращается. — Буду на это надеяться, — я улыбнулся, Комар мог быть прав. — Уехать хочешь? — спросил вдруг этот парнишка, и убрал гармошку в нагрудный карман. — Да, — я помолчал, — хочу. — С собой возьмешь? — весело спросил он. Я призадумался. Парень-то он неплохой, но пройдет ли? Хотя вдвоем веселее, это однозначно. — Что у нас в машине то есть? — спросил я. — Полный бак горючки, еще около бочки запасу, вода, еды мало. Оружие… — Поехали, — я завел машину и включил магнитолу. Живая, энергичная музыка согрела меня, и мы тронулись. Сталкеры смотрели нам вслед. — На разведку! — крикнул в окно Комар кому—то. Умный парень. Мы так часто делали. Только сейчас я ехал в последнюю разведку. Я знал свой путь: сначала Кубышка, потом Магнитоозерск. А дальше была дорога. Пока мы колесили по степной грунтовке, я думал о том, что на самом деле дорога одна. Каждая тропинка, каждый кусочек пройденной тобой земли — это все части одной большой дороги. Просто нужно ее видеть. Она длинна, эта дорога, и ехать по ней можно всю свою жизнь. А может это и есть дорога жизни? Ведь все гениальное просто. Я хотел бы доехать до конца, но получится ли? И если я умру, то что станет с дорогой? Может у каждого человека своя дорога? Хотя, что тут думать, по дороге нужно ехать. Впереди ждал толстый как кубышка Ганс. Одиннадцатый день. Где-то на Грани. Поздний вечер. Халлек. Наследство Блэка. После того, как улетели серебристые, прошло часа два. Чтобы не вдаваться в подробности, я просто сказал, что мы не сошлись в цене, мол, это были здешние перелётные негоцианты. Лагерь был обустроен, все занимались своими делами. Ежедневная проверка и чистка оружия, осмотр техники, прочие дела, которые в походе делаешь автоматически. Я начал разбираться с картой, которую вместе с прочими вещами оставил мне Блэк в небольшой сумке. Карту он выполнил на очень качественной пластифицированной бумаге. Такая не перетрётся на сгибах и не пойдёт дырками от долгого использования. Блэк нанёс на неё все, что было ему к тому времени известно. Из складок карты выскользнула толстая самодельная книжечка, переделанная из обычных тетрадей. Оч-чень интересно… Никогда не замечал за ним склонностей к ведению дневников. На первых листочках были какие-то заметки рваным почерком человека, который привык к клавиатуре компьютера. Сам так пишу. Похоже, это относится к самому началу странствий Блэка. Местами страницы несли следы тщательно вытертой грязи, кое-где в бумагу въелась кровь. Строки были написаны то карандашом, то ручкой, то чуть ли не кусочком свинца, и больше половины я просто не мог расшифровать, тут аппаратура нужна и химия. За первой четвертью книжечки пошли более внятные и осмысленные записи хорошо отточенным средним карандашом — похоже, быт у него более-менее наладился к тому моменту. »…Я не знаю, какое сегодня число по старому счёту, но здесь я провёл уже месяца четыре. Чуть не прибили военные, бросили как кутёнка в ведро…» Так, ну это он мне всё рассказывал. И это тоже, и об этом упоминал, про крайтов тоже рассказал, — мысленно ставил я отметки, листая книжку. Похоже, потом Блэк как-то определился с датировкой и стал отмечать хотя бы месяцы. «Сегодня два года без трёх месяцев с самого начала. По дороге встретили каких-то странных личностей. Как будто паломники. Куда, спрашиваем, путь держите. В Закрытый Город. Что ещё такое, не знаю. Допрашивать не стали, не до этого». «Вчера дозор встретил серебристых, вечером они сами к нам явились. Побарыжили немного с ними, заодно выспросил про этот город. Оказывается, посреди всего этого бардака нашлись люди и нелюди, которые решили ничего не делить и не выяснять, кто главнее. Отгородились от остальных периметром и стали строить свой город. Типа, каждой твари по паре». И с перерывом почти в два месяца, среди повседневных заметок в две-три строчки Блэк снова упомянул таинственный Закрытый Город. «На днях нашли человека. Был почти мёртвый. Всё бормотал про Закрытый Город, называл пятьдесят второй и шестидесятый сектор. На нём была форма НАТОвского военного, а в ихних значках я не шарю. Не, говорят, на жетоне выбито «captain Joseph McDonnel». Шотландец, блин, горец… А через час всё-таки помер, как ни старались. Внешних повреждений на теле не было, похоже, он просто очень долго шёл». Мне и самому стало интересно, что же это за город такой. Потому что Блэк не поленился наведаться в эти отдалённые сектора и дальше написать об этом. Только города там он никакого не нашёл, из чего сделал вывод, что американец не имел точных данных и направился в путь наудачу. А может, Андрей с Светой знают? Они-то здесь подольше… Парочку я нашёл у края лагеря, где они поставили свою палатку-раскладушку. — Андрей. — Чего? — Тебе название «Закрытый Город» что-нибудь говорит? Он задумался. Первой вспомнила Света. — Мне говорит. Я пару раз слышала это от людей Блэка в форте. А комендант даже собирался экспедицию туда направить. По-моему, это где-то в западной стороне, то ли сорок восьмой, то ли пятидесятый сектор. Точнее не скажу. Её товарищ наконец сказал своё слово: — Было дело. Был разговор коменданта и кого-то из приезжих гэбэшных офицеров о возможной экспедиции. Года полтора тому, не меньше. На запад. Но что это за место и чем оно так привлекательно, я даже не знаю. — Ясно, что ничего не ясно… — я встал с бревна и пошёл к БТРам, где в основном и были все наши. Сандра откровенно кокетничала с Олегом, хотя вид имела бледный. Поповы, Фрези и Эвис с Инвё совершенствовали язык, как-никак и Марина и Славик профессиональные филологи. Несса возилась с найдёнышем, прочие из эльфьего общества, включая Гелахира, были заняты чем-то своим, национальным. Я не знал названия этому занятию, они сидели и по кругу передавали какие-то слова и фразы. Что-то отдалённо похожее я видел у казахов. Подцепив в разъём на внутреннем щитке танка переноску, я пристроил лампочку на выступе брони и наконец развернул карту. Город городом, но меня в первую очередь интересовало поместье. Если оно осталось без хозяина, то можно прибрать его к рукам. Или договориться, чтобы мы там устроили свою базу. Блэк хорошо потрудился, составляя карту. Оба-на… А что это за пометка с номерком? На обороте карты Блэк так вывел легенду с ещё не проверенными им самим местами. Над аккуратным домиком в трёхстах километрах на юго-запад стояла пометка «28». С другой стороны — подпись. «Неизв. арх. объект, предп. приг. пост. жил.». Оно? Я ещё поразглядывал карту, но за день произошло столько всего, что я сам не заметил, как отключился. Где-то на Грани. Ночь. Халлек. Американцы. Я очнулся от того, что вокруг началось какое-то оживление. Пока никто не бегал, но с чего бы намотавшимся за день людям среди ночи так себя вести? — Что за шум? — недовольно буркнул я. Поспать не дали… На неизвестно откуда взявшемся штативе в кузове «Ханомага» Лейлы светилась лампа. Основное движение было там. — Найдёныш в себя пришёл, — Фрези неслышно появилась рядом. — Несса не смыкая глаз сидела, всё ждала, сказала, что сегодня к вечеру должен очнуться. — Это хорошо… — я с могучим зевком выдохнул слова. — Пойдём глянем. У мягких носилок, устроенных в БТРе, сидели Несса, Олег — хоть спички в глаза вставляй, рядом с кабиной сонно ворочалась Лейла. Подошли две ушастых девицы: та, что была из молодёжи, Мэренвен, или просто Мэри, и ещё одна дальняя родственница Нессы, Гилраэнь. Найдёныш благодаря стараниям леди Фэливрин был в неплохом состоянии. Он с ясным взглядом сидел, опершись на запасную покрышку для переднего моста БТРа, и явно пытался сообразить, как сюда попал. Быстро, однако, Несса его починила. Она теперь тоже носила платок, вряд ли незнакомый человек признал бы в ней нелюдь. Он поднял взгляд, посмотрел на звёзды, что-то пробормотал, всмотрелся в каждого, кто был рядом, ощупал себя. Я, за неимением под рукой ничего лучшего, протянул ему блокнотик Блэка и найденный в недрах карманов карандаш, показал, что этим можно что-то изобразить. — Кто-нибудь, Марину разбудите. — Я уже здесь, — тоном школьной учительницы сказала она, выдвигаясь к БТРу. — Мы не спали. Олег фыркнул, мол, знаем, почему. Марина в ответ саркастически показала язык. — Ну, рассказывай, кто ты и откуда, — в лоб спросила она найдёныша. Или напиши, — кивнула она на блокнот. Сообразив, он устроил карандаш в пальцах как-то по особенному, не как мы держим, но с той же бессознательной ловкостью грамотного человека набросал несколько коротких строк из несложных значков. Верхний ряд подчеркнул, показал на себя и чётко проговорил: — Махтан. У Марины в руках уже оказался её «филфаковский» мини-талмуд, распухшая от постоянного использования толстая общая тетрадь. Жестом попросив блокнот, быстро переписала слова и произношение имени, сделала понятные ей одной пометки, вернула книжицу. Найдёныш, назвавшийся Махтаном, потянулся карандашом к следующему слову и только открыл рот, а Олег, находившийся выше всех, в полуобороте, провожая глазами вспыхнувшую над поляной «люстру», заорал «Полундра!» и кинулся прямиком к танку. — Атас! По машинам! Свет туда! Мертвенно-яркий свет «люстры» подсвечивал тающую дымную траекторию. На прогазовке взревели двигатели БТРов, галогенные прожекторные фары — спасибо Блэку — полоснули до самой реки. Слепящий, бело-фиолетовый сполох долго будет в глазах стоять от такого света. — На. Справишься, не дурак чай, — я сунул в руки найдёнышу автомат из тех, что стояли в зажимах у борта «Ханомага», и побежал к своей машине. Гелахир уже нырнул в танк, стартер нервно подвывал, турбина захлёбывалась холодной соляркой. — Не торопись. Раскрути и тогда газуй. Ожили дисплеи. Радар, «Штора», «Арена», ИК-прожектора, лазеры. Тихо загудели стабилизаторы пушки. Над открытым башенным люком чиркнул алый трассер. — Связь, раз-раз. Олег? — Слышу. — Славик? — Порядок. — Лейла, Михалыч? — Слышу. — Слышу. — Что по обстановке? У меня цели за речкой. — На десять часов, удаление полтора километра, — сказал Олег. — Похоже на мотопехоту. Почти как те, которых мы перед фортом раздолбали. Но есть машины и лёгкие танки, вместе где-то десять. Слушай… — голос Олега вдруг притих даже в радиоканале. — Что? — У тебя КВ-диапазон включен? — Нет, — я нажал клавишу. — Теперь включен. Ой ё-моё! По броне веером простучали какие-то мелкие снаряды. Настолько мелкие, что «Арена» сочла их недостойными противоудара. На коротких волнах шёл резкий, командный радиообмен на American English. — Ну это, они первыми начали, — сказал Олег. — Угу. Пусть подойдут ближе. Тяжёлой техники не вижу. Лейла, Михалыч, откатитесь назад. А то вдруг ещё ПТУРом засадят. Американцы действовали как-то странно. Разведку вперёд не выпустили, никак не подготовились. Пёрли просто дуром, как будто привыкли здесь к полной безнаказанности. Скорее всего так оно и было. Всё же Зона, если специально не нарываться, по большей части достаточно спокойное место. И всё равно это было неправильно. Так не воюют. Это или самодеятельный отряд, или какая-то часть ловушки. Но ни сзади, ни справа радар не показывал ничего опасного. Гелахир уже нетерпеливо ёрзал на своём месте, как мальчишка. Вот же дали игрушку взрослому дядьке… Дай только на кнопки понажимать. Нечасто постреливая, америкосы приблизились к Олегу уже метров на триста, а с моей стороны перешли речку. Яркий свет фар и прожекторов не давал им толком разглядеть, что здесь такое, может, вообще стационарное поселение? Тем более что мы в ответ ещё ни разу не выстрелили. — Ну что, может хватит им тут ползать? — спросила Лейла. — Не торопись. Так, развернитесь носом назад, на всякий случай. Чтобы видеть по-человечески, что там с тыла. Ну и ползать тоже хватит… Огонь! Орудие рявкнуло, среди резво ползущих «Хаммеров» и приземистых транспортёров сверкнуло, полетели, оставляя яркие огнистые следы, куски метала, плеснулось пламя. Неровный строй взорвался вспышками выстрелов и трассерами. Я непроизвольно зажмурился, когда что-то искристо брызнуло прямо в прицеле. — Так они нам всю обвеску снесут, уроды… Снаружи что-то грохнуло, в ушах слегка зазвенело. Наверняка удар «Арены» перехватил ПТУР. Я повёл прицелом. — Огонь! Американский БТР, на котором стрелок спешно заталкивал на направляющую следующий управляемый снаряд, разлетелся, лопнув изнутри по швам, накрыв горящим нутром соседние джипы. На какие-то мгновения стрельба прекратилась, я посмотрел через перископ в сторону Олега. Он уже развернул башню и танком топтал правый фланг, при этом пулемёт на башне то и дело плевался короткими прицельными очередями в разные стороны. — Халлек, здесь кто-то есть… — в наушниках шёпотом раздался голос Лейлы. — Я без оптики не увижу… И найдёныш наш как будто чует кого-то. — Олег, Славик, добейте их сами, я к принцессе. — Сделаем. Я развернул танк, чтобы видеть лесистые склоны и узкую лощину между ними. В тепловом диапазоне на МФД ярко выделялись машины Лейлы и Михалыча, лес и увалы темнели зеленоватыми пятнами на фоне неба. Никого. Обычный радар показал рельеф и две контрастные засветки. Я уже готов был заняться шапочным разбором с непонятными и неправильными американцами, но на радаре тускло и призрачно засветилась третья отметка, четвёртая… их стало восемь, пока я сообразил что-то сказать нашим. — Внимание всем! Новая опасность! Всем плюнуть на юсовцев и внимательно следить за лесом. Михалыч, что ты можешь сказать? — Х.ёвое ощущение, командир. Настолько, что засады духов на ум приходят. — Понял. Славик, да брось ты их, Олег сам справится. Встань ко мне кормой, быстро!!! — рявкнул я, увидев, как более двадцати нечётких засечек приближается к нам, беря в кольцо. Со стороны речки было чисто. — Лейла, нужен свет на девять часов от тебя. — Сейчас. Из-за броневого борта кто-то поднял стояк с лампой. Оптическим усилителям танка этого хватило. Среди редких деревьев на опушке появились размытые тёмные силуэты. Они двигались ритмичными рывками. Почему от них такой сигнал на радаре, как будто в них металла килограммов сто, если не больше? Тусклыми отблесками свет отразился от появляющихся из леса фигурах. Чёрт, да это же роботы! Или что это? — Это железноголовые. — выдохнула Лейла. — Люди вроде, короче, это внешний силовой каркас, экзосклет. Типа энергоброни. — Понятно… Бить их случалось? — С переменным успехом. В наушниках коротко прошипело, от одной из фигур в сторону БТРов пролетела плотная синеватая молния. Михалыч заматерился на весь эфир, от души полоснул очередью из MG/FF, который мы нашли на складе. В загашниках форта было на удивление много германского снаряжения времён войны, и 20-миллиметровки пришлись как нельзя кстати. Тёмно-оранжевые злые трассы «Эрликона» вспыхивали брызгающими разрывами. На таком расстоянии осколки снаряда зацепят и наших, поэтому мы били из верхних пулемётов. На дисплее обзорного прицела возникали фигуры в металлических конструкциях, тяжёлые пули летели без промаха, но и эти железноголовые огрызались неслабо. Их оружие, вмонтированное в правый бустер, стреляло электрическими разрядами. Мощную защиту танков таким не пробить, а БТРы темнели обожжёнными боками. Человеку попадание наверняка было бы смертельно. Разряды летели всё реже — ни залегать под кинжальным огнём, ни перегруппировываться и отходить железноголовые не стали. Последние двое попытались всё же скрыться, но масса сыграла злую шутку. Отдалившись от леса, где их не достанут ночью снаряды, они не успели вернуться туда. Михалыч, прицелившись, послал вслед короткую очередь. Огнистые вспышки осветили землю и погасли, после них никто уже не стрелял и не шевелился. Я какое-то время неподвижно сидел в кресле. Было состояние странного отупения. Оно быстро прошло, я вылез в ночь. Опять ночь. Второй бой за сутки, и снова ночью. Это что, неведомые причуды Зоны? В стороне речки догорали искорёженные и вмятые в толстый дёрн остатки американской техники. От леса тянуло слабым приторным запахом, тоже горелым. Осматриваясь без особых мыслей в голове, я стоял на башне. На броне не хватало одной противоракетной кассеты, вокруг было неровное пятно копоти и царапины от осколков. Олег и Славик с фонариками ходили среди груд горящего и дымящего металлолома, выискивая то ли живых, то ли трофеи. Лейла возилась в кузове своего БТРа, помогая кого-то вытаскивать. Я сказал об этом «экипажу» — Фрези, Гелахиру и заменившей сестру Эвис. Возле «Ханомага» стояли Несса, Инвё, Мэри и тощий даже для стройных и тонкокостных эльфов Анер. Михалыч сумрачно матерился под нос, Света обрабатывала какой-то пахучей зеленоватой жидкостью небольшой ожог на левой руке Андрея. На брезенте у борта транспортёра лежал парень из ушастой породы, кажется, его звали Халрадир. Разряд оружия железноголовых попал ему прямо в грудь. — Говорил я ему, не высовывайся… — Михалыч вздохнул. Эльфы молча собрались и ушли в сторону от лагеря. Мы обследовали поле боя, чтобы выяснить, что, собственно, случилось. В совпадения я не верил, не могли амеры так нахально полезть на русские танки. Может, они как-то сговорились с железноголовыми? А те малость опоздали. Наши потери могли быть куда больше, если бы они явились вовремя, когда мы только ввязались в драку, и ударили в тыл. Загадки росли как китайский бамбук. Во первых, в Зоне определённо действуют силы не менее пяти стран, считая нас, кроме того, здесь столкнулись интересы разных рас. Значит ли это, что подобные «Пирамиде» фирмы были и в Штатах, или в Европе? Возможно. А возможно ли, что это случалось и раньше? Ведь Блэк нашёл «Ханомаги», а на складе форта было столько техники и снаряжения Вермахта, что впору говорить о реализации Бьоркского Пакта. Кроме того, Блэк пару раз упоминал, что в своих походах они натыкались на заброшенные склады. Я не раз видел военные базы, и знал, чтобы назвать их заброшенными, требуется по меньшей мере лет тридцать. Опять же, эти серебристые, торговцы и медики безо всякой морали… Они — кто? Бесстрастные наблюдатели, регистраторы, прилежно записывающие в свои журналы всё, что здесь происходит, или некая «n-ая сила», ждущая момента, чтобы вцепиться в последнего, ослабевшего и обескровленного участника схватки? Хотя и свой гешефт они тут имеют, немалый… Среди разгромленной заморской техники мы разыскали более-менее уцелевшие тела в форме НАТО. У большинства были нашивки европейских стран. Как всегда, США умело загребали жар чужими руками. Никаких артефактов, никаких необычных предметов или оружия, стандартные винтовки М-4 и М-19, «Браунинги» на турелях покорёженных «Хаммеров». Нет никого в чине выше лейтенанта. Вернее, лейтенант был всего один, немец Хайнц Шварцкопф, то, что от него осталось, можно было сложить в пакет. К утру мы навели относительный порядок на приречном пологом склоне, если не считать того, что растаскивать железо не стали. Около леса остался стоять обтёсанный Михалычем крест, на котором тускло поблёскивала связка из двадцати восьми армейских жетонов. Из того, что осталось от железноголовых после огня тяжёлых пулемётов и двадцатимиллиметровок, хоронить было почти нечего… г. …ск., ул. Станиславского 3, резиденции Элен Уордер Туман. Посреди ночи я проснулась, как будто меня кто-то толкнул в бок. Я сползла с кровати, несколько секунд вообще ничего не соображая. Через меня проходил поток размытой информации, размазанной по множеству сознаний. Попытавшись привести свои и чужие мысли в порядок, я с удивлением обнаружила, что это коллективное сознание… всего города! За окнами общего зала, куда я вышла, прихватив по дороге яблоко из холодильника, стояла непроглядная тьма. Ночь словно черным саваном укрыла улицы. В редких окнах горел свет. Где—то гудела милицейская сирена. Город не спал, он делал вид, что спит, словно непослушный ребенок с фонариком под одеялом. Напряжение чувствовалось даже в воздухе. Город нервничал. Эта серая бетонная масса многоэтажных домов, вереница асфальтированных дорог, железные каркасы базаров, сети проводов — все это было в напряжении. На улицах появился туман и город вздрогнул — этого он не ожидал. Никакие погодные условия не должны были сопутствовать сизым клубам тумана. Город понял, что чужак живет своей жизнью. Туман медленно обволакивал дома своей пеленой, стелился по дорогам, поглощал провода — вены современного города. Город не понимал, зачем пришел чужак, но догадывался, что явно с недобрыми намерениями. Пелена простиралась все дальше. Город хотел закричать, но не мог — пришелец сдавил его бетонно-стеклопластиковое горло и продолжил свое дело. Тьма сгустилась. Она не могла помочь жертве, да и не хотела скорее всего, наоборот она только усугубляла происходящее своим присутствием. Игра затягивалась, но она закончится, и город знал, что не в его пользу, и тогда он закричал голосами тысяч людей, смотревших в окна, вышедших на балкон, засидевшихся на скамейках. Крик прозвучал как сигнал к бою. Все замерло в мгновение невидимого ока. Все остановилось. Туман дрогнул и съежившись начал отступать. Его пары покидали улицы, освобождали асфальтированные улицы. Не прошло и минуты, как он исчез. Испуганный город начал успокаиваться, но заснуть он больше уже не мог. Туман просто проверял его нервы, он сделал первую попытку, сделает и вторую, но уже не отступит так легко, а потом, когда он узнает слабые места бетонного гиганта, то и нанесет решающий удар. Городу ничего не оставалось, как соединиться по своим венам с братьями и попросить о помощи. Теперь он только ждал. Каждая минута казалась ему веком. Он думал о себе и о тех кто его создал. Он был детищем своих более крупных братьев, он был творением сотен тысяч микроорганизмов, которые звали себя людьми. Они создали его из обломков природы и творений химии. Они одушевили его и даже стали называться в его честь. Кто дал ему имя? Город помнил это и приходил в бешенство. Дикая ревность душила его. У него было великое имя, позже его отобрали и отдали его брату, который занимал более лучшую позицию по местности. За это он не любил людей. Да он их никогда не любил, раньше он умудрялся жить с природой в единении, он был и ее детищем, но люди отобрали у него и это, заменив дерево на бетон, сплавы и химические соединения. Сначала он даже радовался этому, но потом, когда природа отвернулась от него полностью, он осознал свою никчемность. Жить в единении с природой — то чего так хотели люди, о чем они так пламенно говорили, оказалось обычным обманом. И тогда город рассердился очень сильно и начал проседать. Он делал так и раньше, когда капризничал, но в это раз он просел более сильно и пустил реку, проходящую совсем рядом, на свои улицы. Вода радостно затапливала дороги и дома. Город чувствовал себя очищенным от человеческой грязи. Он снова как бы вернулся к природе, ведь река была ее олицетворением, но люди не сдались, они построили плотину, теперь они управляли рекой и проседай, не проседай, а второго такого удовольствия город уже не мог себе позволить. Разрушить плотину он боялся, потому что река накапливала на плотине силы и запросто могла потом смыть вообще весь город со всеми его жителями. Так и пришлось успокоиться. Он смирился со своим существованием. Теперь же он был на стороне горожан, хоть и частично. Помогать он не помогал, но и в их дела не лез. Просто болтал со своими братьями и был вроде как всем доволен. Серьезно задуматься ему и его друзьям пришлось когда на очередной «сеанс связи» конференцию не вышел маленький городок поселкового типа под глупым названием «Орешково». Городок он был небольшой и глупый, но очень сильно хотел вырасти, хоть и не до размеров батюшки Питера, но хотя бы до красавицы Самары. Это желание всех забавляло. Поиздеваться над маленьким всегда приятно. А тут он словно исчез. День от него голоса нет, второй, третий. Наверное, люди ему вены порезали, подумал город, скоро восстановят. Так часто бывало в связи с техническими проблемами или простым воровством кабелей. Однако через неделю раздался хриплый голос Питера и он сказал, что Орешково попал в засаду, туда высланы войска специального назначения и всем городам желательно бы предостеречься от подобного. Что Питер подразумевал под подобным, не понял никто. Город испугался. Он боялся войны. Он сам не знал что это такое. Люди создавали страшное оружие. Одной бомбой можно было запросто убить целый город. Он не хотел войны. Он только хотел расти. Страшило еще то, что Орешково был недальним соседом, и война могла докатиться и до него самого. Если город был частью мира, то война была частью хаоса. И мир и хаос поочередно управляли людьми. Люди часто разрушали сами то, что строили годами. В этом был какой-то мазохизм. А как можно еще назвать человека, который всю свою жизнь создает произведение искусства, а когда завершает сей творческий процесс, то минуту восхищается своим творением, а потом достает кувалдочку и разбивает все к черту. Вот и жизнь прожита, а ничего и нет то. Люди были разными, как и города. Питер вообще вон разговаривал странновато, немного нараспев и нагло, если бы у него были пальцы, то он бы их растопырил. Мать Москва разговаривала то со странноватым нерусским акцентом, то прямо как бабушка на похоронах — старая и измученная. Они вот знают что такое война, куда нам маленьким до них. Питер мог долго говорить о том, как его обкладывали злобные люди в стальных касках и постоянно бомбили самолеты с крестами. «Как просвистит что-то, и нет дома, и прикинь, аж больно становится — это же тебя меньше становится, это же тебя трепят по кусочкам, вот такой вот каламбур». Испытать такое город не хотел. За такими мыслями и наступило утро. …Я медленно отходила от полученного шока. Оказывается, уже светало. Ночью я как будто подсоединилась к тому смутному, размытому образу-облаку, которое было сознанием города. Я понимала, что полученные мною сведения относятся к уже свершившемуся, но не совсем ориентировалась во времени. Когда это произошло, я не помнила. И тут накатила очередная волна дурноты, поглотившая утренний свет… Свежее солнце вылезло из-за горизонта и снова все стало как прежде, только вот к вечеру в городе запахло дизельным топливом, по улице загремели тяжелые гусеницы. Длинноносые машины заполняли собой город. Они медленно и с неохотой катились по улицам, натужно ревели и выстраивались в цепи. Движение обычных людей было перекрыто. По тротуарам ходили солдаты. В город вошли танки, в город пришли солдаты, в город могла просочиться война. Комендантский час, проверка документов, усиленные наряды милиции. Жителей охватила паника. Вечера превратились в кошмары. После девяти часов вечера на улицах было запрещено появляться, под страхом загреметь в участок. Телевидение часто выключалось, либо голосило, как и радио, уведомлениями о крайней осторожности и не просьбами не покидать дома с наступлением комендантского часа. Люди, привыкшие проводить вечера в барах, боулингах, массовых гуляниях, сидели озлобленные по домам и просто пили, вспоминая, как раньше жилось хорошо. Деньги были у всех, но вот тратить их уже было не на что. Некоторые магазины закрывались по необъясненным причинам. Люди знали зачем здесь армия, об этом знали все. Военные ждали туман, но его не было уже две недели, а потом началась истерика. Кто-то пытался уехать, но их не выпускали. Город был окружен, об эвакуции и не говорилось. За выезд из города запросто могли расстрелять или отправить в научный исследовательский центр. Солдаты всегда ходили в противогазах и костюмах химзащиты. Картина складывалась страшная. Многие начали сравнивать себя с чумными во время первой мировой, которых сначала никуда не выпускали, а потом и зачищали. Из магазинов исчезали экзотические продукты, как пресловутые бананы и ананасы. Исчезло свежее мясо с рынков, затем исчезли рынки, на их местах образовывались военные постройки. Затем отключили воду во всем городе. Седые старики говорили, что такого не было во времена блокадного Ленинграда. На все вопросы, военное правительство (а именно он и сменило мэра с его командой), давало один и тот же ответ — в связи чрезвычайной опасностью заражения. Про причину заражения естественно ничего не говорилось. Туман не приходил уже третий месяц. Люди стали думать, что туман, приходивший в их город был просто массовой галлюцинацией. На прилавках магазинов лежали хлеб с тушенкой да очищенная вода от неизвестного производителя. Стоит ли говорить, что очереди были просто огромными, но под следящими стволами автоматов, особенно не взбунтуешь. Затем появились странные люди с лицами агентов из «Секретных материалов, которые просто следили за обстановкой в городе. А она накалялась. Военные закрыли все заводы на неопределенное время, оставив только мясокомбинат и хлебозавод. Чем дальше, тем жить становилось невыносимее. Что говорить, дерьмо в туалете приходилось сливать покупной водой, которая стоила совсем недешево. Многие просто складывали свои естественные отходы в пакеты и выкидывали на улицы. Велико же было их удивление, когда все эти пакеты сжигали отделения огнеметчиков. Разговаривать с военными категорически запрещалось. Прошел еще один месяц. Туман не появлялся, но почему-то пропала электроэнергия. Она отключилась сама по себе. Этого не ожидали даже солдаты. Ужас мгновенно овладел всеми. Через месяц недовольные люди вышли на улицы — они уже не боялись ни танков, ни солдат. С каменными лицами они собирались в толпы и брели по направлению к мэрии. На половине пути их останавливали солдаты и просили дальше не ходить. Они заверяли, что сейчас к ним выйдет генерал Мамелюк и все объяснит, а через день дадут свет и воду. Людям ничего не оставалось, как надеяться на перемены к лучшему. Они останавливались и ждали. Толпа росла. Часа через два появился огромный черный танк, на его башне стоял генерал. Он был очень молод для своего поста. Он взял в руки мегафон и принялся скандировать лозунги о родине и о своих чувствах к народу. Он обещал многое, и люди старались верить ему. Солнце начало темнеть и когда все увидели это, то площадь разорвалась криками. Солнце потемнело и стало кроваво-красным. Воздух вдалеке покрылся странной рябью и задрожал. Крики о конце света не смогли заглушить ужасный звук, похожий на скрежет внезапно сломавшегося механизма. В воздухе словно треснула какая-то шестеренка, и все замолчали. Скрип исходил одновременно из всех сторон. Он был натужным и хрипящим, как умирающий, харкающий кровью старик. Затем раздался звон лопнувшей пружины. И далекая рябь начала приближаться с дикой скоростью. Толпа стояла в шоке, а потом люди бросились врассыпную. Они бежали и падали. Слышались выстрелы танков — они стреляли по ряби, но никто не видел результата. Страх пронизывал людей, и они даже не могли обернуться. Вибрирующий воздух, покрытый непонятной пленкой, прошел сквозь город. Он прошел через все, что стояло на его пути и исчез. Над городом наступила гробовая тишина, а потом ее разрезали тысячи всхлипываний, перетекающие в рыдания… …Я не понимала где нахожусь. Казалось, что всё свалившееся на меня происходило не здесь. Но на самом деле я почти не выходила на улицу, а если выходила, то не удалялась более чем на квартал-два. Меня заколотило в тяжёлом ознобе, и я сползла под стену, закрыв глаза. Зона, сопка Ганса Кубышки. Блэк. Одиночество уже начало давить мне на грудь. Слишком много ошибок было совершено. Потеря Комара — лишь одна из них. Я плелся усталый по вонючей жиже, которая когда-то была рекой. Грани изменили ее до неузнаваемости. Быстрые Тропы оказались смертельно опасными. Мы потеряли счет времени, когда шли по одной из них. Джип не смог проехать по ней. Он не видел её, или она отказывалась воспринимать его. Как только мы вышли из машины, то сразу очутились на узкой дорожке, которая вела в лес, полный туманов и странных звуков. Этого леса на карте не было. Джип исчез. Мы остались одни. Часы остановились. Солнца не было видно, сами деревья источали зеленоватый свет, как бы извиняясь за отсутствие нормального освещения. Мы решили бежать, пока не выдохнемся, но это было ошибкой. Пробиваясь своими телами через туман, мы слышали страшные стоны и леденящие сердце крики. Отступать было нельзя. Я не помнил, сколько мы бежали. Внутренние часы отказывались работать. Может, мы бежали минуту, может год — это не имело значения. Мы перепрыгивали через корни деревьев и продирались через заросли. Останавливаться было равносильно смерти. Кто-то пытался схватить меня за лодыжку, но я умудрился вывернуться. Из тумана росли скользкие щупальца, которые стелились по земле. Мы пытались стрелять, но оружие клинило. Этот лес не признавал автоматов. Наши мечи тоже имели мало эффекта. Сколь бы выносливыми мы ни были, а даже у нас закончились силы. Одышка заставила нас остановиться. Это тоже было ошибкой. Лес понял нашу уязвимость и пошел в наступление. Щупальца вились, словно кольца змей, и мы стали защищаться. Мечи с легким свистом разрубали некоторые отростки, другие от них уворачивались. Комар пинал их яростно ногами и кричал что-то на непонятном наречии. Лес понял, что нас двоих ему не одолеть, и тогда он выбрал жертву. Атаки на меня прекратились, а вот на Комара наоборот усилились. Я помогал своему напарнику, как мог, но у меня ничего не вышло. Несколько щупалец обвили его ноги и потащили в самую глубь тумана. Он что-то кричал, но я уже не слышал. Туман отступил. Он исчез. Я остался один и только потом вспомнил, что этот лес никого не пропустит без жертвы. Он должен брать плату за проход. Это условие, это цена за сокращение пути. Я забыл об этом совсем. Я был занят собственными переживаниями, и вот расплата. Я один. Виноват. Я заплатил за то, что стал сентиментальным, за то, что поддался человечности. Бедный Комар, прости. Я ничего не могу изменить. Лесу я уже был не нужен. Закинув на плечо автомат, и проверив снаряжение, я побрел по тропинке навстречу своей судьбе. Я был ранен. Черная кровь текла из ран, нанесенных мне живым туманом — воплощением кровожадного леса. Регенерация происходила на удивление медленно. Пришлось достать из рюкзака бутылку спирта и пить прямо на ходу из горла. Это помогло. Раны начали затягиваться быстрее. В порванной одежде, вываленный в грязи, потому что часто падал, я вышел на это длинное, смердящее болото. «Гриндеры» не пропускали влагу, но из-за своей тяжести тянули меня в мутную воду… Я устал. Не помню, где я упал и нахлебался. Факт был фактом — дальше я шел еще и мокрым, а где-то внутри склизко бултыхалась болотная муть. В висках колотили маленькие молоточки, эхом отдаваясь по всему телу. Я допил бутылку и забросил ее как можно дальше. Бутылка упала в шагах десяти и утонула. Я не тонул. Дерьмо в дерьме не тонет. Идти становилось тяжелее и тяжелее. Я знал, что за этим болотом будет горка, а за ней в свою очередь и торговая точка Кубышки. Не обманули тропы, сволочи проклятые. Вывели, но страшной ценой. Я всегда один. Один — выхожу. Уже возле берега я провалился в омут и потерял где-то там автомат. Ну и черт бы с ним, у Ганса новый куплю. Выбраться смог с трудом. Покрытый ряской я вылез на берег и уснул. Были ли сны, не помню. Знаю, что снилось детство — октябрята, звездочки Ленина, веселые одноклассники и первый учитель, а потом это все исчезло. Я проснулся и огляделся. Болота не было. Аккуратные стены в дешевых, но опрятных обоях. Кровать, стол, один стул, потертый шкаф с поломанной дверцей. На потолке болталась люстра — обычный абажур, подвешенный за веревочку к потолку. В окно светило солнце. Мои вещи лежали на стуле. Болело все тело. И где же я теперь? На столе стояла бутылка водки. Наша, «Кристалловская», хорошая. Выпил из горла около половины емкости и стал одеваться. Мою одежду уже кто-то подшил. Плащ был заштопан. Болотом он не пах, а пах он очистительным средством, по-моему, с примесью лимона. Я надел очки, взял пистолет и меч и вышел из комнаты. Эта комната была явно гостиной, здесь стоял большой дубовый стол, стулья. На стенах висели картины, кто-то засушивал цветы целыми букетами в напольных отдельных вазах. Не раздумывая особо, я вышел на улицу через короткий коридор и сразу понял, где оказался. Это была стоянка Ганса. Оказывается, я валялся в его доме. Рядом стоял непосредственно его магазин. Вход охраняли два здоровенных арийца с пулеметами наперевес. Белокурые бестии, мечта Гиммлера. Они увидели меня и лучезарно улыбнулись в тридцать два зуба каждый. — Гутен таг, хер Блэк, — приветствовали они меня. — И вам того же, в смысле гутен таг, херы, — сказал я с улыбкой. Снова можно было жить. Лес, Комар, все было где-то далеко позади. Я снова захотел жить. Здесь меня очень хорошо знали и любили. Сколько было выпито водки и пива, сколько съедено закуски и сколько было страшных споров о том, почему проиграл Гитлер — весело гуляли. — Во ист Ганс? — спросил я. — Арбайтен, — отозвался один из охранников. — Ну, спасибо, — я открыл дверь и вошел вовнутрь. — О, какие люди! — прокричал Ганс, — проснувшись, сразу за работу, люблю таких. Ганс — чистокровный немец. Родился в Гамбурге, где и имел бизнес. Продавал всякую мелочь, а потом начал приторговывать оружием. Кто-то из русских брякнул ему про Зону, и он сорвался. Набрал группу ребят, настоящих арийцев, взял свою семью и сюда примчался. Залез он достаточно неглубоко, конечно, но войска до него не доходили, а вот сталкеры и самолеты из Германии транзитом через Иран постоянно. Целый поселок, огороженный колючей проволокой. Замаскированный аэродром неподалёку среди лесов, бензоколонка. Ганс устроился хорошо. Что он делал? Торговал, конечно. Немецкий бензин, оружие, пища. Скупал там еду для собак в консервах, а сталкерам толкал как тушенку. Он нам еду, бензин, боеприпасы, транспорт, мы ему хабар гранёный. И все рады. Скучал он, конечно, частенько по своим чистым улицам, которые драил с порошочком, по своему садику, где картошку только ради цветов выращивали и по настоящему немецкому разливному пиву. Вон какой бочонок отъел, недаром Кубышкой прозвали. — Кто меня притащил-то? — спрашиваю я, и сажусь за столик. Тут же прибежала девушка в одном неглиже и спросила, чего я хочу. Заказ, как всегда стандартен для этого заведения — бутылку черной водки и кружку немецкого эля. — Кошка со своим выводком, — ответил Ганс, подсаживаясь ко мне за столик. — Кто это? — я не понял. — Да появилась тут одна девка горячая — с ней еще человек пять, все сталкеры, пришли говорят из города, названия не помню, у вас русских такие названия непонятные. Знаю, что Гудериан там учился. — Да ладно, не заливай. Обчистили они меня небось? — усмехнулся я. — Ну взяли баксов сто — я сам следил, сказал, не дай бог Блэк проснётся и увидит пропажу, хана вам, желторотые. — Загнул-то как, а? — я рассмеялся и налил стакан водки, которую уже успели незаметно принести. — Да не загибал я её, у меня же жена, дети, — Ганс хохотнул, и его веснушки затряслись вместе с одутловатыми щеками. — Хабар брать будешь? — спросил я. — Конечно, а что ты принес? Я что-то ничего не видел. — Забываешь ты, Ганс, что мне необязательно тащить тебе пулемет серебристых — это дело для новичков. — Тогда же что ты принес? — глаза у толстяка превратились в щелочки. Интересно ему стало. — Сейчас увидишь, — я снял поясной ремень и плащ. Аккуратно снял крайние заклепки по краю ремня, и начал доставать пакетики с товаром. Потом также отстегнул подкладку у плаща. Все свое ношу с собой. Стали распечатывать пакетики да изучать содержимое. Десять зарядников для «Энергита» — размером с пятирублевую железяку, а энергии черт знает сколько. Пять клипсоидов — очень помогают охотникам и шпионам — одел такую на ухо и слышишь как собака, чутко и отчетливо. Четыре активные контактные линзы, для смены и восстановления сетчатки глаз, редкий товар, но иногда можно встретить. Пять шипучек — сам не знаю, что это такое, но говорят, что под давлением эта закорючка нарушает все законы физики. Три гидролитовых колечка в тороидах из прозрачного пластика — жидкий металл, у серебристых его валом. Один чип памяти — его вставляют в глайдеры для управления этим аппаратом. И красная жемчужина, необъяснимая штука, но очень красивая, и положительно влияет на человека. — Товар, конечно, не редкий, но вполне хороший. Зарядников у меня сейчас у самого нет. Я думаю, тебе много чего надо. Линзы это хорошая штука, как раз и заказчик на них есть. Порадовал ты меня, Блэк, порадовал, — Ганс закряхтел от удовольствия, а я продолжал пить. Затем немец сгребает весь хабар в кучу, убирает себе за пазуху и выписывает цифру на бумажке. Я лениво смотрю и удивляюсь количеству нулей — это очень хорошо. — Машину, оружие толковое, новую одежду, ты помнишь, что я обычно брал. — Когда собираешься отправляться? — Ганс делает грустную физиономию. Неохота ему со мной расставаться. — Дня через два. — А куда хоть? — спросил он. — В Закрытый Город, слыхал, небось? — Конечно. Первый город объединённых народов. Город, защищенный всеми видами ограждений. Я много про него слышал, — Ганс надулся и принялся за пиво. — Да что там есть, чего нет у меня? — Не знаю, я там не был, городу всего полтора года. Когда он строился, я был на свалках, искал термояд в банках из-под кока-колы. — Эх, такой сталкер, а пропадаешь ведь, Блэк, — толстяк грустно опустил глаза, — уже смотрю один ходить начал. Падаешь потихоньку, тебя вчера как принесли, я в шоке был. — Настолько страшная картина? — поинтересовался я. — Грязный оборванец, воняло как из очка, не обижайся. В болота попал? Туда у нас никто не ходит, там водяные живут, быстро концы откинешь. — Не видел я никаких водяных, обычная дерьмомесилка, а не болото… — Кое-как мэдхен тебя отмыли, все постирали, да заштопали, — Ганс сделал внушительный глоток. — А сколько я тут валяюсь? Дня два, да? — Три. Вот я сидел и думал: падает Блэк, падает как Пизанская Башня. Ты же один из первых сталкеров, ты же мне первым принес первый «Энергит». С тобой-то и начинали работать. А сейчас, во что ты превращаешься? — Не знаю, — я допил водку и взялся за пиво, — наверное, становлюсь человеком… — И что из этого? — Ганс хрюкнул, — в общем ты мне вот что скажи: ты работать дальше будешь или нет? Мне сталкеры нужны позарез. Нет вас, нет и меня. Дверь открылась и в магазин вошла группа людей. Я окинул их взглядом и сразу понял кто это, хоть и видел первый раз. Их было пятеро — две девушки и трое парней. Одеты по-военному, вооружены неплохо — часть комплекта от серебристых. Сталкеры. Одна из девушек выделялась сразу — немного курносая, скулы точёные, след татаро-монгольских предков, огненно-рыжие волосы и яркие, как изумруд, зелёные глаза, блудливая кошка да и только.  — Ганс, ты торгуешь? — спросила она.  — Нет, милочка, я занят, ко мне друг пришел.  — Видали мы вашего друга, напился в стельку, да к водяным полез, — сказал один из парней. Не знаю почему, но меня это задело. Я медленно встал и направился в его сторону.  — Блэк, успокойся, — сказал Ганс. — Он же тупой, он же ничего ещё не знает. Я уже стоял рядом с этим парнем. Объемная у него гора мышц, выше меня на полторы головы, как минимум. Лицо веселое такое, издевательское — типа и что ты мне сделаешь, малявка. Ничего, и не таких ломали. Я незаметно убрал руку в карман и нащупал массивную бензиновую зажигалку, самое оно… — И че ты встал? — парень усмехнулся, его спутники немного подвинулись, освободив для нас пространство. — Да ничего, козел! — я пригнулся и нанес удар кулаком с сжатой в нем зажигалкой прямо по области гениталий противника. Парень взвыл и рухнул на пол. Тут я просто дал ему по скуле «гриндером» и довольный прошел к своему столику. — Дина, давай его закопаем, — крикнул еще один парень сзади. — Закрой форточку, урод, — я развернулся и достал свою «Анаконду». — Или тебе мозги по стенке размазать? Сталкер тоже мне нашелся, гопник недобитый. — Успокойся, Блэк, — это Ганс. — Ну убьешь ты их всех, а дальше то что? Не порти людей, которые будут со мной работать, прошу тебя, повернись и пей пиво. Пришлось умерить свою ярость. Драться мне с ними не хотелось. Дикие они какие-то. Рыжая смерила нас с Гансом заинтересованным взглядом и без разрешения подсела к нам. Я на нее даже не посмотрел. — Так что нужно то? — Ганс, покряхтывая, сделал еще один глоток пенистого напитка. — Машину, желательно джип, автомат немецкий, набор химической заточки, еды на три дня, новую одежду, документы новые, — сказал я. — Значит так, — Ганс вытянулся на стуле. — Джипов нет — раскупили. Оружие есть и много. На армию хватит. Заточка тоже есть — два баллончика, одежду дам, документов нет. — Да ты же меня на корню режешь, Ганс, — я достал сигарету. — Мне нужны новые бумаги. Как от военных отмазываться, если встречу? — Оружия побольше дам — отобьёшься. — Спасибо. — Я знаю, где достать документы, — сказала Рыжая. — Только это будет кое-чего стоить. Я посмотрел на нее, вот куда метит — продать липу хочет, наверное. — Сколько это будет стоить? — спросил я. — Ничего, нужно только на пост напасть и отобрать у солдат документы, переделать их пропуска и вперед с песней. — И как ты, девочка, собираешься, это сделать? — поинтересовался Ганс. — Там же человек сорок одной охраны как минимум, может еще и псайкер оказаться в чине майора. Скажет «стоять!» и встанешь, как вкопанная. Можешь не верить, а я своими глазами видел. — Псайкеры сильны, конечно, но без солдат они полная лажа. Один выстрел и ему конец, — сказал я. — Нет, твой план глуп, я один там не пройду. — Ну, можем помочь за соответствующую плату, — произнесла Дина. — Ха-ха, — хохотнул толстяк. — Даю пять, что в таком походе тебе, Блэк, их еще придется из задницы вытаскивать. Станешь отцом-героем, а потом и одиночкой, в прямом смысле этого слова. — Эй, толстяк, не груби, — сказал еще один детина из кошачьей своры. — Мы знаешь сколько прошли? Километров двести — это минимум. И выжили. — Что ты сказал? — Кубышку аж подкинуло. — Это кто здесь толстяк? Хей, Фридрих, Вильгельм, ком цу мир. Последние слова прозвучали достаточно громко, и тут же на пороге нарисовались два сероглазых охранника. Машиненгеверы в их руках выглядел очень угрожающе. — Мальчик, кошкин сын, черт тебя за ногу подери, не переходи за рамки дозволенного. Здесь я хозяин, скажу — вас к стенке поставят. Зелёнка чертова. Парень сник и присоединился к своему отряду. — Для немца вы неплохо говорите на русском, — сказала девушка. — Это все переводчик, вшитый в горло. — сказал я. — Серебристые так с нами и разговаривают. На самом-то деле он говорит по-немецки, просто преобразователь хорошо работает, иначе говорил бы он по-русски частично, путая слова. Ганс согласно кивнул. Зона. Сто километров на юго-запад от форта. Следующий день. Фрези. В то утро я первый раз увидела кусочек настоящей войны, которая здесь развернулась. Войны на уничтожение, когда есть всего два варианта — или ты или тебя. Даже Олег выглядел подавленным. Халлек долго оттирался в речке от грязи и крови, глаза у него были ошалевшие. Недавний скоротечный бой возле форта в счёт как-то не пошёл, то ли как раз из-за его быстроты, то ли ещё из-за чего. Эльфы, потерявшие ещё одного из своих, стали малоразговорчивыми, замкнутыми, Эвис через силу сказала несколько коротких фраз и погрузилась в себя, как и все. От речки мы отошли недалеко, километров на тридцать с небольшим вниз по течению, и встали у скалистого крутого склона горной гряды. Она тянулась слева почти всё время, кое-где разрываясь мелкими ручьями-притоками. Андрей и Олег ушли в дозор. Несса уединилась на обрывистом берегу и сидела, поджав ноги, смотрела в быструю воду, завивающуюся бурунчиками на перекате. Я походила по лагерю. Почти все отсыпались под большим пологом, натянутым между БТРами, Халлек и Михалыч латали обожжённый «Ханомаг», зудел сварочный трансформатор, подключенный куда-то в пыхтящий на малых оборотах танк. Заняться мне было решительно нечем, и я пошла к Нессе. Она не услышала, как я приблизилась, только когда я уселась рядом, посмотрела на меня большими мокрыми глазами. Долго молчала, теребя витой шнурок на куртке. — Нас было больше тридцати, когда это случилось. Когда Грани раскололи наш мир, мы были далеко от жилья. Мы были на празднике, хотя какой-то праздник. Как говорят у вас, пир на похоронах… — Пир во время чумы, — машинально поправила я. — Долго рассказывать, что и как было. Пять или шесть, я уже не помню, погибли почти сразу, попав под чёрный дождь. Он смертелен для нас. Потом в лесах на нас вышла стая каких-то зверей. Обычно мы всегда ладили с дикой природой…, но нас стало ещё на троих меньше. Мы тогда ещё не поняли, куда попали, и что вообще происходит. Прошло какое-то время, наверное, полгода по вашему счёту, мы научились убивать. Действительно убивать, так как вчера… Сталкивались и с людьми, и с такой нелюдью, какой здесь ещё не видели. Несса замолчала, нервно дёргая шнурок. Похоже, ей раскрываться было куда тяжелее, чем её другу. Она совсем по-человечески спихнула в воду несколько камешков. — Здесь мы скитаемся почти год. В вашей Зоне. За это время мы четырежды встречались с теми, кто называет себя сталкерами, и с человеком с чёрными стёклами на глазах тоже. Он, впервые увидев нас, стоял и смотрел, как на некую диковину, стоял, не говоря ни слова. — Скорее он смотрел как на сбывшуюся сказку. — Разве? — Я так думаю. Просто мы раньше его знали. Несса пожала плечами, долгим хвостом косынки вытерла глаза. — Я надеюсь, что рядом с вами мы хотя бы протянем дольше. Ирэт ни разу не видела Тёмных, она всегда была любопытной. Я намного старше её, мне было чуть меньше чем ей, когда я впервые увидела её тёзку, ту, которая создала культ Луны. Как тогда это казалось прекрасным и возвышенным… Леди Фэливрин всхлипнула. — Эвис сказала, что у тебя есть миниатюра, портрет Королевы. — Миниатюра? А, небольшая картинка… Да, есть… Она мне с глазу на глаз рассказала, что было в пещере. То есть, только мне и Гелахиру она рассказала полностью. Я сейчас покажу. Несса раскрыла один из кармашков на поясе, достала плоский свёрточек. — Вот она. Сейчас мы не умеем делать такие картины. Я развернула плотную синюю ткань. На ладони обратной стороной вверх лежал прямоугольник размером с половину почтовой открытки. Сделан из чего-то, похожего на кость или тяжёлый пластик. Перевернув его… Перевернув его, я увидела Элен Уордер. От неожиданности я чуть не выронила миниатюру. Только присмотревшись, я поняла, что они просто очень похожи, но не более того. Неизвестный мастер сделал почти стереоизображение, так что можно было «заглянуть» сбоку. Королева сидела в низком кресле, наполовину вытянув ноги, укрытые подолом длинного светло-сиреневого платья с серебряным шитьём. На плечах, которые лёгкий верх платья открывал почти полностью, лежал тончайший газовый шарф изумрудного цвета. Густые чёрные волосы уложены в строгую причёску и подобраны сзади, сверкает ажурная диадема из белого металла, глаза как у Нессы — красивые, большие, выразительные, немного приподняты к вискам. — Она похожа на Элен. Очень, я бы могла сказать что они близкие родственники. Как Ирэт и Эвис. Несса кивнула. Не было понятно, что это означает, ведь она Элен ни разу не видела. — Можно я покажу Халлеку? — Да, и… Не сочти меня невежливой, Фрези… Ты могла бы оставить меня на пару часов? Мне нужно побыть одной. Я коснулась её запястья. — Я понимаю. Конечно. Халлек вытер руки, тёмные от металлического нагара, взял миниатюру. — Надо же… Почти один в один. А они случаем не родственники? — Я о том же подумала… Ну ладно, будем держать это на заметке. Что дальше-то? — Сегодня постоим здесь. Людям нужно отдохнуть, мы же считай двое суток на ногах. Завтра двинемся дальше. Если верить карте Блэка, то поместье, которое в легенде псоглавцев упомянуто, действительно существует. Или что-то, что можно назвать поместьем. — Ты надеешься, что там можно будет устроить базу? — Да. Надеюсь, без стрельбы. Здесь всего три часа хорошего хода, если без приключений. — Ну, а дальше что? — Куда дальше, Фрези? Неизвестно, что будет завтра, тем более что будет через неделю. А как далеко хочешь ты заглянуть? Я сложила руки, сцепив пальцы. Халлек удивлённо приподнял брови. Умом я понимала, что в Зоне даже на час загадывать — гиблое дело, сама не ставлю автомат на предохранитель. Но женское сердце болело от этой неустроенности. — Фрези, если хочешь, станешь хозяйкой поместья. Баронессой, или как там решишь назваться. Устроим своё хозяйство, подгребём земли… — Ага, я буду сидеть и хозяйствовать, а ты, аки викинг, будешь шастать по Зоне и стаскивать добычу? Не дождёшься. Лучше вместе. А на хозяйство посадим Поповых. Он фыркнул. — Так они и согласятся. Я кивнула: — Никто не согласится из наших. Они уже попробовали, что это такое — воля. Но рано или поздно нам, чтобы обеспечивать свою жизнь, придётся или торговать, или грабить, или пойти в наёмники, или я уже не знаю что. Рано или поздно везуха с топливом закончится, и нам придётся его где-то добывать. В худшем случае — бросить танки, сняв с них всё что можно и нужно. — Ты ещё забыла про такую вещь как моторесурс. — Это что? — Это часы. Когда наш танк выходит с завода, у него обычно четыреста — четыреста пятьдесят часов работы до капремонта двигателя и ходовой части. То есть до полной переборки. Которую здесь мы не обеспечим, если у нас не будет под боком ремонтной базы. Или базы вообще, хотя бы большого сарая с кузницей и мостовым краном. Халлек принял от Михалыча ведро с соляркой, стал отмывать руки. — На счётчике нашего танка шестьдесят четыре часа, где-то его неплохо погоняли, на тех двух меньше, по сорок с копейками. — Ну не так это и мало. Он кивнул. — Не мало. Но помнить об этом надо. Ты думаешь, что мне не хочется спокойной жизни? Только вот какая штука… Здесь, в Зоне, как только мы решим, что всё, хватит, пора перестать шляться и рубить головы, придёт кто-то, кто сочтёт, что у него есть право на наши головы. Блэк называл какого-то торговца Ганса Кубышку, немца, у него в этих краях логово. Но он приехал сюда сознательно, с людьми и целым самолётом оружия. И он всем нужен, этот Ганс, потому что он — единственный. Кроме него, в Зоне пока торгуют только серебристые, но так, как они торгуют, лучше бы их не было. А мы просто везунчики, что Блэк со своими сталкерами-киллерами, что мы… Так что вот программа-минимум — найти жильё, устроить базу и какое-то время заниматься только разведкой. До холодов постараться найти авиацию, хотя бы вертолёты. И людей. Я вздохнула. — Я всё понимаю. Здесь у нас есть шанс. Если выйти из игры, его точно не будет. Андрей и Света рассказывали, какие новости привозили оттуда, из-за пределов Зоны. Там более чем анархия. — Знаю. Халлек выдавил на ладони чистящую пасту, покатал её, размазывая, потом вытер руки плотной салфеткой. — Знаю, — повторил он. — Мы или пройдём до конца, или просто исчезнем. Зона. Дорога к поместью. Сандра. Несса вчера, после того как отсиделась, весь день поила меня какими-то настоями. В её сумке трав оставалось немного, но она, смешивая их со здешними, которые чуть ли не вынюхивала вместе с младшими родственницами, заваривала невообразимые смеси. Меня бросало то в жар, то в холод, под конец Несса влила в меня что-то, после чего я взмокла как мышь под дождём. Она отвела меня к речке, заставила раздеться и облила из ведёрка ледяной водой. — Может, ты скажешь, что сделала со мной? — я прошептала еле слышно. — Долго рассказывать. Но к утру ты будешь как новенькая. С утра, сразу с рассветом, мы двинулись дальше вдоль реки. Я ехала на танке Олега. Горы слева постепенно отдвинулись, река замедлила течение, и к полудню вокруг до самого горизонта вновь раскинулась холмистая равнина. В небе, в отдалении, несколько раз пролетали машины серебристых, Халлек следил за ними в бинокль. Все они направлялись почти поперёк нашего курса, на северо-восток. Ещё Валера постоянно сверялся с картой, указывая, куда повернуть, по одному ему понятным ориентирам. Никаких секретов из роскошной карты Блэка он не делал, просто почти все значки и закорючки на ней имели нестандартные значения. Где-то в час дня в стороне показался шлейф, точно такой же, какой тянулся за нашей колонной. Халлек нырнул вниз, наверное, чтобы посмотреть на радар, потом стал проверять пулемёт на башне. Шлейф вскоре превратился в колонну из нескольких машин армейского облика. Кроме колёсных и двух бронемашин на гусеницах, были два вездехода на массивных колёсах, этакие мамонтята. Впереди шёл открытый бронетранспортёр, в нём, держась за металлический козырёк, стояла ярко-рыжая девка. Она посматривала в нашу сторону, потом замахала руками, предлагая остановиться. Халлек, придерживая микрофон гарнитуры, переговорил с нашими и махнул в ответ. Но стволы орудий легли в плоскость прицеливания — на всякий случай, конечно. Я уже была почти согласна в Халлеком в его решениях. Вот почему мне никто не говорит, что было в лагере? И что он там устроил из-за меня?.. Рыжая атаманша явно оценила этот жест. Она всё равно понимала, что против трёх бронированных монстров её колонны будет мало — перемесят и не почешутся, а потому быстро нацепила выражение самой вежливости и миролюбия. А Халлек, умеющий быть хамоватым, с башни не слез и смотрел слегка прищурившись. Подтянулись «Ханомаги», которые ехали не всегда рядом, а петляли по степи «ножницами». Рыжая сделала вид, что так и надо, подошла, картинно сделала книксен. — Привет всем. Я Дина Кошка. А это мой отряд. Точно Кошка. Глазищи зелёные, влажные, так и стреляют по сторонам. Халлек не торопясь слез на землю, с заметной задержкой, рассмотрев Кошку, протянул ей руку. Как равной. — Халлек. Это люди, которые пошли со мной. — Я смотрю, у тебя там не только люди, — она взглядом указала на выглядывающего из водительского люка Гелахира. — Угу, — Халлек только кивнул, мол, ничего удивительного. Кошка тоже кивнула, поковыряла густую траву ботинком. — Давно здесь? Я смотрю, техника у вас что надо… — Нашли по случаю, — Халлек пожал плечами, пропустив мимо ушей вопрос «давно». — А у тебя есть что-нибудь интересное? — А у тебя? — Вряд ли. Всё обычное, нашего производства. С серебристыми в цене не сошлись, а до Ганса ещё не доехали. — Что-то я о вас раньше не слышала… А про Ганса Кубышку ты уже знаешь. Не вяжется, — Кошка посмотрела исподлобья. — Не задавай много вопросов, и мне не придётся врать, — немного наклонил голову Халлек. — Про Ганса легче найти кто не знает. Рыжая бандитка согласно кивнула, но разговор из-за взаимного недоверия явно не клеился. Она задумчиво оглянулась. Народу у неё примерно столько же, сколько нас, но со снаряжением не подфартило. Хотя кто знает, что будет у нас или у них через неделю или полгода? Сегодняшнее утро тёплым можно было назвать с натяжкой… — Ладно, дядька… — подвела черту Кошка. — Мы встретились не друзьями, расходимся тоже не врагами… Если встретишь человека по имени Блэк, привет ему передай. Халлек ни единым жестом или эмоцией не выдал, что давно знаком с Блэком, сказал, что при оказии передаст. Кошка слегка улыбнулась, на прощание развела руками и пошла к своим. Халлек стоял, привалившись к бортикам гусениц, задумчиво почёсывая обрастающий подбородок, потом залез на танк. Фрези посмотрела вслед тронувшемуся конвою, ничего вслух не сказала. Я тоже задумалась. Можно предположить, что отрядов сталкеров в Зоне немало. Можно предположить, что в основном они сформировались в первый год — Халлек рассказал про необъяснимый временной сдвиг, из-за которого мы впёрлись, можно сказать, на поделенную территорию, хотя такое сравнение в изменчивой Зоне не совсем верно… Танк качнулся, тронулся с места. Халлек о чём-то перешёптывался с подругой, они тихо хихикали. Вместе с нами ехали двое ушастых. Мои попытки разговорить их ничего не дали, все, кроме Нессы, Эвис и Гелахира, до сих пор находились в странном и незнакомом людям состоянии подвижного ступора. Двигались, говорили между собой, но как будто вне мира. Олег был занят, и я снова не знала куда себя деть. Оставалось только смотреть на проплывающую вокруг степь и ждать, куда приведёт нас курс, проложенный по карте Блэка. Зона. Продолжение дороги к поместью. Дед Петрович. Халлек. Встреча с атаманшей натолкнула меня на вопрос, а сколько вообще в Зоне подобных отрядов ходит? Означает ли это, что рано или поздно они могут начать войну между собой?.. Голос Эвис вернул меня в действительность. — Смотри. Там мост движется? Фрези поправила её: — Это называется паром. И если он движется, то это кому-то надо… — Угу. Харону например… — мрачно сказал я. Впереди, километрах в трёх, речка, вдоль которой мы ехали, впадала в другую. Слева от устья через большую реку полз тросовый паром. В бинокль были хорошо видны две осёдланные буки псоглавцев и их хозяева. Они неспешно сошли на берег и потрусили куда-то вверх по течению, даже не удостоив нас вниманием. Я сказал сбавить ход, и пока мы подползали к переправе, изучил противоположный берег. На вид ничего опасного или необычного. У переправы стоял добротный пятистенный сруб с пристройками и галереей на выпусках, окружённый двухметровым тёсовым забором. Рядом с калиткой на скамье сидел дед без определённого возраста и набивал трубку. Он посмотрел на нас и встал, отряхивая с диагоналевых штанов табак. На скамье лежала твёрдая коробочка Герцеговины Флор. — Здравствуйте, гости дорогие, — церемонно сказал дед, приподнимая сибирскую кепку-восьмиклинку. — И тебе того же, — спустившись с танка, я подошёл к деду. Он смотрел на меня светлыми серо-голубыми глазами, с хитринкой. — Про вас уже слухи ходят. — Да ну?  — Ну да. Вот псоглавцы кой-чего рассказали, пока я их перевозил, а тут и вы следом объявились. — Ну ладно. Давай что ли представимся, дед? — А давай. Петровичем меня зовут. Просто Петрович. — Я Халлек. Иногда Валерием называют. — Тэээкс… Вам, наверное, на ту сторону надо? Я кивнул. — Здесь глубина какая? А то паром твой вряд ли танк выдержит, лучше по дну перейти. БТРы пожалуй сможет… Петрович привстал на носки блестящих хромовых сапог. — Ух ты! Вот уж не ожидал… — в его глазах зажёгся огонёк. — Что не ожидал? — Что снова увижу машины, на каких Ганс с Иваном ходили в походы свои. А паром мой и не такое выдерживает. — Кто ходил? — А, ты не знаешь… Ну тогда расскажу. Или торопитесь? А то скоро свечереет, на той стороне по темноте опасно шататься. — Погодь, Петрович. Я с народом поговорю. Я прошёл к БТРам, где собрались наши люди. Несса с помощью Сандры меняла Махтану повязки на руках — некоторые раны открылись после ночного боя у реки. Олег, Михалыч и Андрей проверяли гусеницы техники, Марина и Славик пересматривали свои записи, Фрези о чём-то шепталась с Эвис и Инвё, прочие занимались собственными хозяйственными делами. — Есть мысль сегодня остановиться здесь. Перевозчик говорит, ночью на той стороне небезопасно. Его, кстати, Петровичем звать. Какие мнения? Понятно. Значит, разворачиваемся здесь, за домом, как раз поляна удобная. Лейла, есть разговор, у Петровича какие-то странные ассоциации с «Ханомагами». Пойдём-ка его расспросим. За стенами урчали двигатели — танки и БТРы мы каждый раз ставили кольцом, чтобы прикрыть стоянку. Петрович кочегарил самовар, сверкающий надраенными медными боками. — Петрович, так что там за Ганс и Иван? — спросил я, когда он вернулся к столу с деревянным резным подносом. — И вот что — негоже нам тут чаи гонять в три рыла. — Не вопрос, — кивнул дед. — Сейчас организуем. Он ушёл куда-то за занавеску, потом позвал нас. Мы вытаскали на улицу, на задний двор, двухведёрный самовар, большую берестяную коробку с травяным чаем, потёртую клеёнку и кучу прочих мелочей к столу. Решили, что Петрович расскажет эту историю всем. В конце концов, как раз когда самовар, раздуваемый ножным насосом-лягушкой, вскипел, стоянка как раз была налажена. К этому времени небо стало заполняться тёмно-синим оттенком сумерек, высыпали яркие созвездия. Здесь, в Зоне, независимо от места, небо оставалось неизменным, знакомым. Очередная загадка без ответа. Петрович присел бочком рядом с нами, поджав ноги. — Я сам не из этих мест, хотя на перевозе давно служу. Происхождение моё из окрестностей города Магнитоозёрска, может вы на него ещё выйдете, а может и нет. Не могу сказать, ибо как сам там давно не бывал. А в тех краях мы давно жили. Лет пять мне было, я помню, бабка моя то же самое кому-то сказала. Значит, и вправду давно. В то время жили мы верстах в двадцати на юг от города, на хуторе. Там холмы хорошие, плодит земля сам, хоть черенок от лопаты воткни — расти будет. А вот у мест неподалёку слава недобрая была. Если заметили, то местами родники бурые сочатся. Ну, бабка мне так говорила, что, мол, давно, ещё когда она была молодая, хозяйничали здесь Красные Комиссары. И кровь проливали немерено, и свою, и чужую. Я-то по малолетству не понял. И, говорит, хозяйничали они здесь лет двадцать, пока не пришёл герой Иван с верным заморским другом Гансом. Они им так навставляли, что тех Красных Комиссаров и по сей день ни слуху ни духу. А друзья дальше пошли порядок наводить. Потом бабка померла. Мне шестой год уже шёл. Ну, рассказывала и рассказывала, детская память она сами знаете какая… И тут аккурат в бабкину годовщину с небес огонь сошёл. Как пролетело такое, бело-алое, как грохнуло, что в тридцати верстах стёклышка целого не было. Это я попозже узнал, что метеорит, а тогда подумал — всё, хана. Красные Комиссары за кровью вернулись, своей да чужой. Меня два дня доискаться не могли, так я заховался с перепугу. Ну, а когда я понял, что к чему, поехали мы с отцом туда посмотреть. Через недели две, примерно, когда пыль везде осела и видно стало нормально. А там ямища — саженей семьсот поперёк и пятьсот вглубь, не меньше. И в эту ямищу из срезанных водоносных жил бурая вода сочится. Короче, понаехали большие специалисты, один так вообще на аэроплане прилетел; пофотографировали, взяли пробы и свалили. Я с научной работой знаком, сам знаю, пару косточек-камушков найдёшь, полгода можно бумагу марать. Дед налил себе вторую чашку. — Ямища та заполнилась лет через пять, но не вся, а только до уровня верховодки. Так что метров шесть от края оставалось. Вода так бурая и была, видать, её ключи донные постоянно перемешивали. Ну, а ещё лет через десять прилетел один молодой, вроде вас, на бескрылом аэроплане с двумя вертушками сверху. Воды той набрал и года два мы его не видели. Вернулся же он с целой толпой народу, а с ними целое стадо этих вертолётов, и каждый или в брюхе, или в лапах какую-нибудь машину хитрую принёс. Этот деятель-то нам свою задумку и растолковал. Оказывается, тут пласт залегает рудный, богатый, железа в нём мало только не половина. А метеорит этот пласт надломил, и вода стала его потихоньку подмывать. Слово да дело, через год он сюда железную дорогу дотянул и как раз пробную плавку дал. Он ведь как придумал — со дна этот ил рудный насосами качать да и отфильтровывать. Вот тебе, говорит, готовая обогащённая руда, там эта, как её, суспензия железистая. Со временем рабочий люд сюда понаехал, умник этот жилья настроил, все условия создал. И работают люди, куда ни ткни — династия! Ну, сталевары, кузнецы, понятно, это дело святое, а вот потомственный изолировщик, или, тьфу, ассенизатор… Но никак эту ямищу ни на метр не вычерпают. Оно, наверное, тот парень так рассчитал, недаром он два года где-то пропадал. Думательная деятельность, она большого таланта требует. А воду, которая из того железного ила испаряется, он в трубы загнал. Зимой тепло, горячая вода круглый год, теплицы при фабрике. Сейчас там его сын средний дела ведёт, говорят, женился на какой-то заморской дивчине, чуть ли не из рода того самого Ганса. Это я всё для подвода рассказывал, для создания картины, так сказать. Заинтересовался я, что это за друзья такие, Иван да Ганс. Ну, бабка-то померла, зато писем после неё осталось много. Деда своего я не видел, он вместе с этими друзьями как ушёл воевать против Красных Комиссаров, так и сгинул где-то в чужом краю. Но покуда жив был, письма часто писал. Я по ним и восстановил, что и как было. Там и фотографий много он присылал, на них я похожие машины как раз видел. Значит, когда бабке моей было восемнадцать, в аккурат она замуж вышла. И в тот же год случилось у них нашествие. Пришли и на машинах, и конные, и пешие, под красными знамёнами, всё забирали. Это у них «продразвёрстка» называлось. Видать оттого, что всё как в яму развёрстую пропадало. Это потом до нас новости дошли, что они власть захватили, ну, а так как край наш был далеко от столицы, то народ месяца два не понимал, что же случилось. Эти красные везде свой нос совали, и прихвостни у них среди местных нашлись. В семье не без урода, что поделаешь… Ну, власть установили, везде свои управы понатыкали. Утряслось, уже они не зверствовали, как поначалу. Но, бывало, проснёшься, к соседу поедешь на хутор, а там уже пусто. Забрали среди ночи и увезли незнамо куда. Так мало помалу двадцать лет прошло. Это я из того, что мне бабка рассказывала помню. И вот однажды клич эти красные кинули, что мол, война на пороге и так далее. Ну, кто с ними подался, тех больше уже никто и не видел. Никогда и ни в каком виде. Раненых стали мимо нас провозить по железной дороге, много везли. Туда технику и закрытые эшелоны, а оттуда раненых. Через полгода как-то ночью выходит она, а ночь ясная-ясная, слышу, высоко в небе тёмная точка ползёт и моторы чуть слышно. На следующую ночь пять прошло, потом целая стая. И красные эти сообщают, мол, враги бомбили что-то в тылу. Нас не бомбили, говорит, потому что нечего было. Дед усмехнулся, закинул в рот небольшой пирожок, долго смаковал его с чаем. — Ну вот. А ещё через полгода, весной, красные стали куда-то спешно собираться. Управу свою свернули резво, стали всё вывозить. Из наших почти никто с ними не ушёл, научены были уже. Ну, они кое-кого постреляли для самоуспокоения, и видать, всерьёз намеревались вернуться. И через неделю въезжают в наше «имение» несколько машин, вот совсем как у вас, одни с крестами чёрно-белыми, другие с нашими старыми флагами! Я сначала глазам своим не поверила, бабка говорит. С головной сходят двое, в серой форме и в зелёной, и ко мне, к бабке то есть. Это и были те Иван с Гансом, они Красных Комиссаров как погнали, так и всё. Дед с ними вместе пошёл, натерпелся он от красных. Писем много слал, как они их катили до самого моря и там раздолбали, фотографии слал. До лейтенантского чина дослужился, это за три года-то, а на обратной дороге лесные диверсанты пути взорвали под поездом, так, сказали, дед в том эшелоне был. Так и было. Я покачал головой. Ну и дела… Значит, дед наш не то что не отсюда, а совсем не отсюда. В его родной мерности что-то произошло по другому, и вермахт — или рейхсвер? — с самого начала получил поддержку местного населения. То ли коммунисты их там совсем прижали, то ли ещё что. И всё повернуло на другие рельсы. Посмотрев на своих, я увидел как будто себя в зеркале — такая история нам была неизвестна. Эльфы половину поняли, половину нет, потому что дед часто сбивался на диалект, похожий на приазовский, с проглоченными окончаниями и слитными согласными. Вот значит, что за Иван с Гансом… Будем иметь в виду. На переправе Петровича. Продолжение. Халлек. После обстоятельного рассказа Петровича все как-то незаметно занялись своими делами. Всякой возни по хозяйству хватает всегда. Андрей с Светой принялись помогать деду с уборкой и посудой, в общем народ разбрёлся кто куда. Вот значит как… Загадочная личность этот дед. Знает много, ещё большее, похоже, замалчивает. Не по чину смотрителю переправы. Или он тут так, только прикидывается Хароном местного значения? Скорее всего, в Зоне просто так ничего не происходит. Если, как объясняла Элен, пирамида как бы сама находит человека после каких-то действий или событий. То почему бы не предположить, что есть силы, ненавязчиво подталкивающие к этим действиям? Тогда «вечер стрелецкой казни» не что иной, как просто очередной шаг в проверке? Ну и размах… Неожиданная и, наверное, запоздалая догадка вдруг оформилась в голове. Всё что происходило и происходит, легко укладывается в рамки несложной по своей логике игрушки. Пошёл туда, замочил кучу монстров, отгрёб опыта и артефактов, пошёл сюда, спас кого-то, возьми с полки пирожок. То есть пирамиду с бонусом в виде исполнения желаний. Тогда что же получается? Для организаторов этой масштабной, но примитивной по организации игры настоящим неизвестным будет только одно — желание. Что загадает очередной претендент у очередной пирамиды? Хотя, может быть, человеческие желания достаточно предсказуемы, за исключением совсем уж оригинальных личностей. Я догадался уже, что в разное время и в разных местах появлялись люди с заданиями, подобными миссии Элен Уордер, что может объяснить и «будённовцев», и этих героев, Ивана с Гансом. Человеческие желания и безо всяких пирамидок способны деформировать действительность. Так почему же они не могут ветвить её? Вполне могло пойти разделение где-то в конце позапрошлого века, и вот тебе два героя. Да и раньше что-то подобное могло случаться. Правда, закончилось всё это Зоной. У нас. Но ведь никому, кроме Блэка, и в голову не пришло просить конец света, да? Делаем предположение, что всё это — Игра. Именно так, с большой буквы. Игра с не до конца отлаженным кодом и неизвестным итогом, потому что не определена одна существенная переменная. Слабое место, без которого, однако, не обойтись. Вот и хорошо. Но такой случай придумаем свою маленькую подпрограмму и посмотрим, что получится. Как поведёт себя Игра, поле которой — Зона? Сообразит ли вовремя, что часть фигурок на трёхмерной карте сумела оторваться и хотя бы часть карты увидеть со стороны? Мои умопостроения прервало поскрипывание дерева. Упираясь в настил парома, дед Петрович мощно тянул трос, переправляясь к трём смутным фигурам, стоявшим под прибрежными деревьями на той стороне. На середине реки, на обратной дороге, они обозначились как двое мужчин в дорожных плащах с капюшонами и женщина в домашней одежде. У дома Петровича на столбе висела белая дроссельная лампа, она как раз освещала реку до стрежня, будто лишний раз проводя границу между «там» и «здесь». Петрович, подведя паром к берегу, закрепил его цепью и повёл запоздалых путников к нам. Я слез с носа «Ханомага». Ещё на неожиданных визитёров обратили внимание Олег и Фрези, остальные их не увидели за машинами и натянутыми тентами. — Тут дело такое… — негромко сказал дед. — Поговорили бы вы с ними, а то вроде и обратиться больше не к кому. Они тут рядом, у притока есть небольшой городок. День пути. Ну вот, не успел я подумать, как нас вежливо втравливают в очередную разборку. Петрович провёл гостей в дом, мы вошли следом. На плащах мужчин были следы и запахи влаги, хотя с нашего берега небо на той стороне виделось чистым. А хозяйственная одежда женщины, напротив, сохранила дыхание большой кухни. Выглядели все трое совершенно по-человечески. Дед Петрович как будто несколько замялся, или мне так показалось. Он присел в углу стола. — Они, вот, с той стороны. Да что я, они сами всё расскажут, — с этими словами дед удалился, оставив нас с глазу на глаз с пришельцами. Молчание продлилось недолго. Первым назвался старший гость, отрекомендовавшийся татарским именем Кафар. Его спутник с польским акцентом сказал: — Серчик. Женщина, не поднимая взгляда, сказала что-то похожее на «Разя» или «Резя». С собой у них были достаточно объёмистые заплечные сумки. — Ну рассказывайте, с чем пришли, — выдохнула Фрези после того, как и мы представились. — Мы, как паромщик сказал, с той стороны. Город Адамки. У нас случилось так, что… внезапно сошли с мест разные части мира, волей неизвестных сил наш уезд оказался здесь, в дне пути, — сказал Кафар. Говорил он правильно, но с заметным напряжением, как человек, в уме переводящий на неродной язык. — Мы люди не учёные, многое не сможем объяснить. Когда недавно стали пропадать домашние животные, сначала подумали, что это клешненогие их таскают, такое случалось сначала. Потом возле пещеры на берегу реки, которая за городом, нашли ногу оленя, оторванную. Люди, которые пошли в пещеру, не вернулись. За месяц с чем-то кто-то перетаскал двадцать коров и десять или пятнадцать свиней. А с земли, без скота, нам тяжело будет прожить. Кто ушёл сам, сразу, вместе с нами два села сюда попало, кто потом, по нужде. Нас послал староста, я его племянник со стороны жены. Радзина — моя сестра и невеста Серчика. Перевозчик сказал, что у него остановились люди, которые, возможно, помогут. Кафар замолчал, потрогал короткую бородку. И у него и у сестры вид действительно был поволжский, с рыжиной. Пока что я воспринимал всё как очередную причуду Зоны. И попросил Олега принести карту. Да, выше по течению был приток, обозначенный Блэком и значок населённого пункта. Во всяком случае, никаких нехороших ощущений у меня не было, а завтра нам и так и так на ту сторону двигать. На переправе Петровича. Продолжение. Сандра. Рассвет был прохладным и туманным. Я встала раньше всех, если не считать Инвё, час назад сменившую в охранении Олега. Эльфка призраком возникла из не по-осеннему высокой травы, кивнула и молча исчезла в сторону ближайшей рощицы. Я пошла к реке. Вода «дымила», отдавая последнее тепло воздуху. Халлек прав, скоро будет по-настоящему холодно. Нам и так повезло с тёплой погодой, но на кустах и деревьях с каждым днём становилось всё больше жёлтых и золотистых листьев. Рядом с паромом, надёжно пришвартованным к берегу, были низенькие мостки. Хозяйственный этот дед, ничего не скажешь. Даже электричество у него откуда-то взялось. Поплескав руками в холодной воде, я умылась. Пока о большем, увы, приходилось только мечтать. Самое большее, что пока получалось, это ведро, нагретое на костре — вот бани почему-то у Петровича не нашлось. Расчёсываясь, глядя в спокойную воду, я услышала, как в паром с той стороны, где трос, что-то глухо стукнуло. Я наскоро скрепила хвост заколкой и поднялась на настил парома. Только кое-какая закалка, полученная мной за это время, удержала меня, помогла справиться с подкатившей тошнотой. Течение реки пошевеливало прибитое к парому тело альварки. Она была из тёмной породы, и её кожа в серой утренней воде почти сливалась цветом. Одежда — обгоревшие от выстрелов в упор обрывки, несколько огнестрельных ран. Меня ужаснули чёткие следы укуса на шее. Я бросилась к лагерю, наверх. На середине склона налетела на Халлека. Он схватил меня за плечи, встряхнул и потребовал не тарахтеть, как итальянская свекровь. Похоже, я и вправду говорила слишком быстро… Халлек не стал поднимать всех. К парому собрались он, Петрович, Несса и Лейла. Дед только потрясённо охнул спросонья, пробормотал: «вот напасть», но соображения не потерял. Принёс какую-то снасть и вытащил альварку на пологое место. Несса в форте хорошо пополнила свою сумочку и сейчас извлекла однразовые перчатки, как те, которые вкладывают в коробочки с краской для волос. Дала такие же Лейле. Халлек о чём-то вполголоса говорил с Петровичем. Несса и Лейла после осмотра посовещались и вынесли диагноз. — Высосана дочиста. Стреляли, кажется, после того, как кровь была выпита. Все раны сквозные, в упор. Убита между суток и полусуток назад, в воду попала где-то в то же время. Петрович, а с какой скоростью вода течёт? — спросила Лейла. — Да версты четыре в час, может пять. Не более. Халлек хмыкнул. У него точно появились какие-то версии. На переправе Петровича. Продолжение. Третья пирамида. Халлек. Я присел возле распростёртого на выбитой прибрежной траве тела. Эти ушастые, даже тёмной породы, нечеловечески красивы, и смерть не смогла отнять у альварки её красоту. Обескровленная кожа приняла тускло светящийся оттенок сирени. На щеках и около глаз остро выступила ритуальная татуировка, похожая на два драконьих крыла… — Красивая, тварь, — сплюнул дед Петрович. — Угу. — я выпрямился, — У тебя тут осина поблизости растёт? Петрович аж крякнул. — Эк ты хватил. Я и не искал специально, наверное есть где-то. — Несса, скажи девочкам, пусть поищут в округе. А если найдут, то чтобы толстую ветку принесли, не тоньше трёх пальцев. Моих. Старшая эльфка с грациозностью пантеры быстрым шагом поднялась к лагерю, Сандра побежала за ней. Петрович вздохнул, поправил кепку и сел на скамью, вытянув ноги. Достал свою трубку и начал её заколачивать «Герцеговиной». — Петрович, а ты давно на перевозе? — Да. Не помню точно. — И что, всякие подобные встречались? — Нечасто, но бывали. Я ведь про Зону давно знаю, это к вам она явилась всего ничего. — Не понял… — Ну так расскажу, — дед пыхнул, с видимым удовольствием затянулся. — Ты думаешь, я и про пирамиды не знаю? Знаю. Напасть это не новая, но каждый раз под новой личиной является. Хотя кто как её сумеет повернуть, те же Иван с Гансом. И силу немалую обрели, и жизнь долгую, и славу. Может и сейчас где порядок наводят. А Зона… Она и от пустякового желания может случиться. Не знаю, кто и что у вас загадал, однако, опять же, всяко может случиться. Повидал я немало, да и поскитаться пришлось, а вот осел здесь. Я ведь тоже пирамидки собирал. Правда, всего три собрал, мне хватило. Я не жадный. Место спокойное, я всем нужен, и мне никто не мешает. Вроде как нейтральная территория. Петрович снова со смаком задымил. — А как осесть удалось, договорился я с одной особой, вернее, не с ней одной. Она мужняя жена была. Оба промышляли волшбой. Ну она выдала что-то вроде охранной грамоты. Сам я не понимаю, что там написано, не по нашенски, но действует на всех. Особенно на псоглавцев. Ещё одна зацепочка. Это сколько же Петрович тут на пароме рассекает? — И вот долго ли, коротко, а всё устоялось в округе как-то. Кому надо было, поделили земли, освоились, кто просто как проходной двор стал нашу Зону использовать. Я почему говорю нашу, потому что это ещё да вас было. Бывали стычки, но так по мелочи. А года три назад всё как с места сорвалось. И кажется мне, не без твоего участия. — Было дело. Ты про Блэка слыхал, Петрович? На его карте твоя переправа обозначена. — Мелкий такой, чернявый. И девка с ним, ой, кровь с молоком. Встречались, как же. Не очень вежественный, но с понятиями парень. Не куролесил. Раз десять он точно туда-сюда ходил. Ну и государственные ваши у меня бывали, только хрен чего они от меня добились. Мне серебристые, которые на ящиках с моторами летают, подарили посох, он отмахиваться сам помогает. Петрович ехидно хихикнул, наверняка вспомнил что-то весёлое. И точно. — Приехали раз эти, как их, ну, с пальцами, с цепями, бритые… — Братки. — Ну. И давай выпытывать у меня всякое, денег требовать. Ага, сейчас. Я их как послал, да посохом на них замахал, ну они и пошли. — Куда пошли? — Знамо куда. На… и пошли. Наверное, по сей день идут. Я представил братков, которых дед направил по известному адресу и заржал. — Вот и я о том же! — подхватил Петрович. — Пойдём, пайцзу покажу. В доме было две небольшие задние комнаты. В них дед хранил всяческие мелочи. Он потянулся к ручке двери, и на пальце у меня вздрогнул перстень. Петрович, кажется, тоже что-то почувствовал, замер с протянутой на полдороги рукой. Обернулся. — Это для тебя, кажется. Заходи сам. Я открыл покрытую олифой деревянную дверь. В полутёмной кладовке, прямо на полке на уровне груди стояла моя третья пирамида. Матово-чёрные грани, проходы в Бездну. На стороне, обращённой ко мне, медленно начала прорисовываться выемка размером с печатку. Дождавшись, я собрался было открыть пирамиду, но остановился. А что я хочу от неё? Что мне заказать сейчас? Что мне сейчас нужнее всего? В голове вертелись самые разные мысли, от вполне бредовых до кажущихся рациональными. С трудом остановив этот водоворот разума, я подумал — что мне потребуется, чтобы закончить всю эту канитель с Зоной? Чтобы пройти её? И что даже на треть выполненное поможет мне в этом? Вот сейчас мы и перекосим вероятность в нашу пользу — ехидно оскалившись, я приложил перстень к «замку». Треугольные створки раскрылись, отойдя в стороны и повиснув в воздухе. Внутри на тёмно-зеркальной поверхности нижней грани, на низкой подставочке, стоял маслянисто блестящий патрон. Пистолетный патрон тридцать второго калибра. На вид он был самым обычным. Ну надо же… Вот это подарочек. Со смыслом, точно, только с каким? Ладно, пока припрячу, потом посмотрим по обстановке. Я взял патрон, закрыл глаза. Мысленно представил всю нашу группу. И заказал, чтобы нам везло. г…ск, 22 января, улица Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер По стеклу стекали, извиваясь, струйки воды. Я стояла у холодного окна. Город с приходом Граней быстро изменился. На улицах военной техники было больше, чем маршруток. Патрули ходили везде, с двадцати ноль-ноль комендантский час. Люди двигались как в прифронтовом городе под угрозой бомбардировки, перебежками. А ещё эта вялая, почти бесснежная зима… На днях неподалёку от дома остановилась чёрная «Волга». Человек в длинном кожаном плаще, сидевший за рулём, вышел и долго смотрел в мою сторону, сидя на крыле. Он курил в кулак и смотрел. Простояв так почти полчаса, он уехал. Потом появилась военная машина, двое солдат подошли к дому почти на десять шагов и положили на кусок бетона какой-то свёрток. Они сразу уехали, не оставив наблюдателей в пределах видимости наблюдателей. Я вышла, чтобы забрать пакет. На улице было мерзко, моросил мелкий нудный дождь. Сырость пропитывала всё вокруг, на стенах домов неподалёку темнели влажные потёки и пятна. Обычный чёрный пакет из любого ларька. Внутри был бумажный свёрток, твёрдый. Вернувшись, я стала разворачивать его ещё на лестнице. Раздёргав скотч, я достала толстый конверт. На кухне требовательно засвистел чайник. Вытряхнув на стол содержимое, я пошла за чайником, сделала кофе с лимоном. Несколько листов бумаги. Так, что нам пишут особисты? Уважаемая мисс Уордер! Мы, являясь государственной структурой, имеем достаточно полное представление о Вашей деятельности. Предлагаем Вам сотрудничество с целью устранения сложившейся ситуации… Я скомкала письмо, не дочитав. И так понятно, что вербуют. Ничего нового. Время шло, Халлек пока не объявлялся, то есть я не чувствовала откат. Кофе более-менее привёл в порядок мозги. Я стала чувствовать не только приятный вкус, но и действие кофеина, странно… Значит ли это, что я становлюсь человеком, теряя свою сущность? Или наоборот, всё больше входя в неё, настоящую? Ветер несёт слабый запах моря. Виден край леса, прямо перед взором склон холма, покрытый густой тёмно-зелёной травой. В воздухе пряно смешан аромат трав и дыхания солёной воды, на плечах — прохлада тонкой ткани… Вздрогнув, я вновь увидела перед собой серую пелену за окнами. Кофе стыл на столике. Я взяла чашку ладонями. Отчего-то знобило, хотя в доме было заведомо тепло. Мне уже и не верилось, что совсем недавно я ехала в этот город с поистине вселенскими планами. С уходом Блэка и Халлека изменилось всё. Я поняла, что нисколько не влияю на обстановку, я лишь запустила некий грандиозный механизм, стронувший основы мироздания. Выдержат ли они то, что свалилось на их плечи, когда поймут, с чем им придётся иметь дело? За какие-то месяцы всё изменилось… Сначала люди были в оторопи. Сообщения новостных каналов воспринимались как трансляции фантастических пьес, но мир притих. Глобально притих. На Ближнем Востоке за считанные часы прекратилась стрельба, в Израиле палестинцы и евреи вдруг резко заключили перемирие на неопределённый срок. Вернулись на аэродромы дежурные бомбардировщики, даже извечные невидимки, подводные ядерные крейсера, поднялись из океанов. Я видела съёмку с вертолёта; как в полумиле одна от другой на пологих волнах покачивались русская и американская субмарины размером со стадион — люди стояли на чёрной броне и слушали новости через громкую связь… Зона, возникшая на территории трёх сопредельных областей, была взята в оцепление. Многослойные кордоны войск МВД, собственно военные, техника всех видов и размеров, авиация. Припёрлись международные, читай, американские войска, пришлось допустить, но получив по зубам несколько раз, они официально убрались восвояси. Официально, потому что временами пролетали грузовые самолёты, отвечающие на запросы ПВО американским или германским кодом. По молчаливому договору никто никому не препятствовал проникать в Зону, всё равно оттуда выходили единицы. Считанные единицы на полумёртвых машинах. Показывали, как однажды утром два ковыляющих вертолёта ВВС США, потерявших всю свою грозную осанку, с трудом приземлились в нескольких километрах от границы Зоны, прямо на территорию полевого лагеря. Лётчиков увезли, а к исходу дня вертолёты просто расселись грудами металла и пластика. Государство сразу заняло позицию невмешательства по отношению к тому, что, по скудным сведениям, происходило внутри кордонов, потому что возникновение Зоны всколыхнуло общество, как всегда, выдав наверх грязную пену. На дорогах шла самая настоящая война. Бандиты в спецназовской броне верхом на БТРах, ОМОН верхом на танках, просто лихой люд — все сцепились в грызне. Сплошь и рядом транспорт, благополучный приход которого был особенно важен, прикрывали тяжёлые ударные вертолёты, и почти всегда они садились с полупустыми, а то и пустыми ракетными кассетами и пушечными магазинами. В городах, относившихся к областям, чьи земли откусила Зона, было введено военное положение. Через…ск и его окрестности традиционно из Азии протаскивали наркотики, и в новой обстановке зверствовали и торговцы и милиция. На границе с Казахстаном почти каждый день вспыхивали перестрелки. Доходило до ранее невероятного. Российские бандиты рядом с ОМОНом дрались с людьми азиатских наркодилеров, милиция сдавала бандитам сведения о возможных поставках; на пограничных постах особо гуляли казаки. Эти вообще развлекались от души, благо им выделили БМП и лёгкие самолёты. Что может быть страшнее, чем переделанный под лёгкий штурмовик и увешанный ракетами и стволами Ан-3? Правильно, только казак с метровой шашкой на несущейся со скоростью автомобиля БМП… Они ходили в рейды на сопредельную территорию, объясняя это превентивными мерами, ну, а то, что попутно доставалось и правым и виноватым, так это их никогда особо не волновало. Разрисованные устрашающими картинками самолёты порой вдвоём-втроём гонялись над степью за единичными всадниками или машинами, если были данные об их причастности. Ну, а что творилось в Зоне, я узнавала своими методами. Известия оттуда приходили разные, но все — пугающие. Многогранная земля Зоны стала смешением миров и полем битвы рас. Блэк опередил Халлека на две пирамиды, и почему, мне это было неясно. Я предполагала, что и время там будет отличаться от внешнего, причём по неизвестным законам. Но такого просто не ожидала. Одна-единственная новость меня одновременно и обрадовала и испугала. В Зоне образовался некий Закрытый Город. Как говорится, по имеющимся разведданным, его основали представители нескольких народов, сиречь рас, чтобы доказать возможность мирного сосуществования. Я с трудом представляла такое, тем более что сосуществовать мирно можно, а вот жить вместе постоянно — занятие тяжкое и маловероятное. Сам факт появления такого города мог стать детонатором, слишком многие им заинтересуются. Кофе остыл окончательно. Я стояла у окна, смотрела в мрачную пелену, укрывшую сторожкий город. Отсюда до Зоны всего тридцать километров на северо-запад. Приграничный город. Тянущее чувство, давно не приходившее ко мне, снова зародилось где-то внутри. Я добралась до дивана раньше, чем острый, колючий взрыв погасил сознание. Зона. Двести километров на северо-запад от сопки Ганса Кубышки. Блэк. Кошка — мошка. Какая мне разница? На фиг она мне сдалась со своими идиотами. Я впервые видел настолько тупых сталкеров и сильно сожалел, что не перестрелял их у Кубышки. Немец был, конечно, против, а я не мог его оскорблять. Мой путь шел в самую глубь Зоны. «Хонда» мягко молола колесами щебенку, а я думал о том, что бензина мне все равно не хватит, придется потом переть пешком. Я поймал себя на мысли, что абсолютно не знаю куда направляюсь. Ни плана, ни цели, просто желание уехать в самую глубь и там погибнуть. Ну вот и цель появилась — умереть с боем. Хотя я чувствовал, что мои умения не позволят мне нарваться на смертельные опасности. Стрелка на спидометре нервно дергалась, приближаясь к отметке в сто двадцать километров. Очень неплохо для такой япошки. Недаром эту машину называют «Феррари для секретарш». «Хонда Цивик» способна творить чудеса — на них я и рассчитывал. Пейзаж, окружавший меня, абсолютно не радовал. Степь и свалки. Куски арматурин, глыбы бетона, кто-то выбросил детскую коляску. Повсюду стекла. Скукота вообще. Раньше я бывал в этом месте и доезжал только до последней бензоколонки. Это здание продолжало работать, так как в нем еще жили люди. У них можно было за огромную цену выторговать бензин, что имело для меня весомое значение. Дорога сменилась на асфальт и я сразу подбавил газку. Я мчал как сумасшедший и вел одной рукой. В автомагнитоле играла какая-то немецкая музыка — однозначно, альтернатива. Немцы вообще в последнее время только и известны своей непонятной музыкой. Время? Три с половиной года прошло, кто знает, что там сейчас играют арийцы в своей бюргерландии. На горизонте появился дымок. Это и есть бензоколонка. Они там вечно что-то жгут. Приближаясь, я заметил перевернутый грузовик, вроде бы ЗиЛ. Пришлось остановиться и исследовать. В итоге разжился ведром бензина и прикольной авторучкой с голой девкой. Это можно выменять у тупых псоглавцев на что-нибудь серьезное. Топливо использовал сразу по назначению и поехал дальше. Бензоколонка была по моему совету обнесена грузовиками. КамАЗы и МАЗы стояли друг к дружке вплотную, а щели между ними забиты всяким мусором. Это не раз спасало жителям жизни. Я подъехал к воротам в виде большого автобуса «МАН», побибикал для приличия и вышел из машины. Реакция была мгновенной. Эти бензиновые люди старались выжить как крысы и реагировали моментально. Хочешь жить — не зевай. Это я им еще в головы вдалбливал. На крыше автобуса появился чумазый карапуз. Он внимательно осмотрел меня и признав за своего, пронзительно закричал: — Дядя Блэк вернулся!!! Автобус тут же заревел, и его откатили в сторону. Я снова сел в машину и завел ее во двор. Меня окружили местные жители. Все как один грязные и радостные. — Привет всем, — сказал я с улыбкой. — А где Максимка? Максим — местный главарь, вождь племени и все такое. Он был хозяином колонки в мирное время и оставался им до сих пор. Толпа, а их было человек двадцать, смолкла. Я побагровел, чувствуя, что произошло что-то плохое. Не помню, как схватил одного их этих бензинщиков и придавил его к капоту «Хонды». Я орал и матерился. Мне ничего не надо было говорить, ответ и так известен. Максим, человек железной выдержки, мой хороший приятель, стал жертвой Зоны.  — Кто это сделал? — спросил я и сел на землю, опершись спиной о борт автомобиля.  — Никто, Блэк, — сказал Владимир — его брат. — Он попал в магнитную сыпь и погиб.  — И ты мне это так спокойно говоришь? — я горько усмехнулся. — Когда это случилось?  — Год назад. Уже нет места слезам, сам понимаешь. Я понимал. Я очень хорошо понимал все происшедшее. Зона забрала у меня еще одного хорошего товарища. Я ничего не мог поделать.  — Хоронить было нечего? — спросил я, заранее зная ответ.  — Нет, нечего. Но он оставил тебе письмо, которое хотел передать тебе за неделю до гибели, — Владимир побежал к своему дому. Я встал и осмотрел всех собравшихся. Шестеро мужчин среднего возраста, десять женщин и пятеро детей. Все в грязном тряпье и вооружены черти знает чем. У кого «Маузер», у кого винтовка Мосина. Посмешище, одним словом. Да они всегда такими и были. Их спасает только то, что они живут глубоко в Зоне, и никто не может к ним пробраться, не зная дороги.  — Может, меня покормят? — ласково спросил я. — Вон в багажнике консервы припрятаны и водка есть. Если бы кто-нибудь кроме меня видел их радость, он бы не поверил. Они прыгали и смеялись, тянули ко мне руки. Этот день был для них праздником. Вернулся Владимир. Он протянул мне письмо в засаленном самодельном конверте и сразу же перешел к руководству по разгрузке моих припасов. Занялись этим почему-то мужики и дети, а женщины куда-то убежали. Я развернул пожелтевшую бумагу и попытался разобрать почерк Максима. Вот, что я примерно понял из его письма. Максим чуял свою смерть и составил это завещание. В нем он говорил о том, что остается моим другом и после смерти и очень просит присмотреть за его людьми. Он также сообщил, что нашел заброшенные склады где-то на севере, но там очень опасно и он не сунулся туда в одиночку, без меня. Я посмотрел на часы — одиннадцать утра, еще не один час до обеда. Успею. Я знал, что это за место. Его нашел мой отряд, когда мы проходили мимо два года назад. Продовольственные ангары, забитые едой по самое не балуйся. Тогда мы взяли лишь малую часть, а остальное перепрятали понадежнее. Осталось лишь взять грузовик побольше и сгонять по быстрому. Такой транспорт нашелся — мощный «Урал» с прицепом. Я не стал с собой брать людей, даже в роли грузчиков. Спокойно добрался до места и взял все, что нужно. Оружие, боеприпасы, провизия. Полный набор. Пришлось побегать, таская ящики, но, как ни странно, я не чувствовал усталости. Лишь когда грузовик и прицеп были полны, я отправился обратно. По пути меня никто не встретил. Ни псоглавцы, ни железноголовые, вообще никого не было. Снова заурчал автобус, открывая дорогу в заброшенный поселок. Я приказал людям разгружать груз и снова убедился в том, что женщины не принимали участия в разгрузке. Их вообще не было видно. Я не стал интересоваться по этому поводу и пошел к брату Максима. Он был в доме и чистил свой автомат.  — Я привез оружие, жратву, ну ты тут дальше сам распоряжайся, — сказал я. Тот молча кивнул головой.  — Что случилось, черт побери? — спросил я и стукнул по столу. Тот скрипнул и развалился. Непонятные бумаги посыпались на пол.  — Блэк, — обратился ко мне Владимир. — Ты для нас как отец-наставник. Ты показал нам все ловушки Зоны, рассказал, то, о чем мы даже не догадывались. Ты святой дух этого поселения. Ты чуть ли не Бог.  — Брось молоть чепуху, я просто помогаю вам и все.  — Сегодня будет праздник в твою честь, и ты выберешь себе жену.  — Что? — я застыл как каменный гость.  — Это решили сами женщины, поэтому мы уже не в силах что-либо противопоставить. Они побежали прихорашиваться, чтобы выглядеть лучше при выборе невесты. Дорога к поместью. Адамки. Халлек. Городок с еврейско-польским названием Адамки состоял из пятнадцати улиц, из которых одна была главной, и площади. Всё на виду, распланировано и чисто. Как будто въезжаешь на «Ханомаге» в какой-нибудь западноукраинский городок на Уманщине, а река за дальним концом — Южный Буг. И рельеф очень похожий, и зелень такая же — вязы, дубки, осины, берёзы, дикие и окультуренные абрикосы, шелковицы… — Не хватает девок в расшитых платьях и каравая на рушнике, — вслух подумал я, разглядывая приближающийся посёлок. Ну не тянут эти Адамки даже на городок. Гелахир вопросительно посмотрел на меня. — Это обычай такой? — Да… Встречали уже так одних в похожем месте. Может и к лучшему, что не встречают так нас… Возле околицы мы остановились. Михалыч, Олег и их экипажи отвели машины на ближайший пологий склон метрах в трёхстах. Поездкой на железной колеснице ходоки не были ни напуганы, ни сильно удивлены. Помогая сестре спуститься, Кафар сказал: — Хорошее устройство. Я издали такие видел. Только шумит и пахнет. — Зато не весь день пыль пинать, — в тон ему ответила Лейла. Дальше пошли пешком. До площади было меньше километра. Дома попадались и одно, и двухэтажные, одинаковых не было, все разрисованные. Много зелени, заборчики низкие, свинья с разбегу перескочит. — Ну точно на Западенщину попали, — с улыбкой сказала Фрези, сама родом с Украины. Несса и Гелахир смотрели по сторонам заинтересованно, разглядывали мелкие золотистые яблоки и мохнатые вытянутые шары айвы. На другой стороне круглой площади в окружении здоровенных вязов и молодых берёзок стоял двухэтажный дом. Скромная отделка, пологое деревянное крыльцо с галереей. Сельсовет да и только. Радзина и Серчик о чём-то негромкого перемолвились с Кафаром и ушли. В прихожей был запах обычного присутственного места. По плотно сбитой деревянной лестнице, даже не скрипнувшей, мы поднялись на второй этаж. Непонятные украшения на стенах, узоры… Здесь было четыре двери, Кафар без стука открыл ту, за которой в окне мы увидели площадь. Немолодой человек, седой, густоволосый, приподнялся с кресла за столом. Он удивлёно посмотрел на племянника, потом на нас. С сильным акцентом, который я не определил, сказал: — Не ожидал так рано… Опираясь на резную трость, староста вышел из-за стола. Он заметно хромал. — Приветствую, — коротким ястребиным кивком поздоровался он. — Меня зовут Михай. Я отправлял Кафара в надежде, что он вернётся живым, а он не только вернулся, но и привёл людей. Мне знакома ваша одежда и оружие, мы уже встречались с вашими земляками. Он чем-то напоминал Суворова в отставке. Невысокий, живой, подтянутый и ехидно-весёлый. — Кафар, распорядись там, — сказал он нашему провожатому. Племянник удалился, а голова одёрнул свою шерстяную безрукавку и продолжил. — Я человек не суеверный, но когда случилось разделение, то я подумал, а не конец ли это? За неделю тогда перевидал разных тварей больше, чем за всё жизнь, вот клешненогому на память нога осталась, — Михай взглядом указал на самодельный протез. — Ну ничего, мы выжили и даже несколько новых домов вывели, леса вокруг хорошие. Года два ничего особенного не происходило, случались по мелочи неприятности, конечно… Людей разных видели и нелюдей, всякое было… Я открыл было рот, но Несса, стоявшая рядом, дёрнула меня за рукав. И долго он будет мыслию по древу растекаться? Мой безмолвный вопрос остался без ответа. Дедок, в такт словам двигая тростью, наговорил ещё много всякого и только минут через десять, когда в коридоре и на лестнице затопали, сказал: — Сейчас пообедаем, тогда и к делу можно. Вошли четверо — Кафар и три помощника. Они занесли сборный стол и две скамьи. Без слов удалились, тут же вошла невероятна тощая девица с огромным подносом, выставила на скоблёные доски нехитрое сельское угощение. Большой кусок варёной говядины на блюде, сыр, лук, охапка зелени, ломти хлеба и плетёная корзинка с яблоками. Фрези и Несса, как сговорившись, схватили по одному и вышли в коридор. Со слов Гелахира я знал, что он предпочитает конину, но привередничать он не стал. За обедом градоначальник наконец рассказал нам, что заставило его отправить Кафара на поиски помощи. Месяц и две недели назад кто-то из жителей не досчитался коровы. Корову все знали, как говорится, в лицо, украсть тут отродясь не крали, короче, животина с чёрной тушкой и белой в пятнышко головой пропала бесследно. Не нашли ни рожек, ни ножек. Затем исчезли две молочные козы и свинья. И понеслось. Все пропажи происходили глубокой ночью, дозоры ничего не замечали и не слышали. В двух дальних сёлах подобного не случалось. Потом кто-то, как водится, случайно вспомнил, что за несколько дней до первой пропажи слышал обвал на скалистом склоне у реки, и вроде бы видел пещерку, открывшуюся после этого. Через пару дней туда отправились двое парней посмелее, с факелами, верёвками и топорами, но тоже сгинули. Горожане знали, что кроме них, тут ещё достаточно много народу, и староста отправил своего племянника за подмогой. Сестра и будущий зять увязались за ним самовольно. Мы порасспрашивали Михая об округе, о людях и животных, ничего особо нового или неожиданного не узнали. Похоже, за время существования Зоны её внутренние сектора устоялись и более не деформировались. Об этом говорил и Блэк. В основном все пакости творились на периферии, в местах расширения Зоны, и в центральных секторах. День, собственно, только начался, и мы, решив не откладывать дело в долгий ящик, попросили проводника. — А как с оплатой? — спросил Михай. В дверном проёме появилась Фрези. Она в сложившейся иерархии отвечала за тыл, то есть была моим замом по хозчасти. — У вас яблоки чем меряют? — Корзинами… Корзины вот такие, — староста изобразил руками ведро объёмом около пятнадцати литров. — Значит, десять корзин яблок, пять айвы, два бочонка говяжьей солонины из вырезки и мешок зелени. Несса знала какие-то заговоры, помогающие сохранить еду в свежести, и за это я не беспокоился. Михай понимающе кивнул, хотя при упоминании бочонков мяса едва не скривился. Пацанёнок лет двенадцати, преисполненный собственной важности от того, что ему доверили проводить взрослых к пещере, показал на тёмный провал на несложном скалистом склоне. Косые пласты гранита здесь были разрезаны водой, внизу шумел километровый порожистый брод. Мы подогнали транспортёр на самый верх холма. Автономных раций с гарнитурой у нас было три на всех, одна осталась Лейле, одну взял я и одну отдал Олегу, на всякий случай. Пошли впятером. Из эльфов выразил желание лезть под землю только один Нидэль, из молодых. Склад форта мы перед уходом обнесли обстоятельно, и хотя перед выездом я половину награбленного добра выкинул, для нескольких аккумуляторных фонарей место нашлось. За входом в пещеру было прохладно и сухо, сквозняком не тянуло. Я выпросил у Михая толстую свечку, и теперь она ехала, подмигивая огоньком из продырявленной консервной банки на нижнем конце небольшого шеста. Простая, но проверенная предосторожность. Наладив связь с Лейлой, мы включили фонари и пошли по пологому, почти ровному спуску, отмечая угольной палочкой дорогу. Фрези, шедшая рядом, шаге на сороковом остановилась. Шёпотом спросила: — Вы что-нибудь слышите? — и прислонилась к стене. Только Нидэль, задумчиво постояв не шевелясь, сказал: — Что-то есть. Похоже на далёкий водяной поток. Отдаётся, еле слышно. Ход не ветвился ещё сотню шагов, а потом раздвоился. Нидэль, присвечивая фонарём, опустился на корточки и чуть ли не обнюхал оба прохода. На мой взгляд, разница между ними была только в том, что один правый, а другой левый. Но наш следопыт уверенно сказал, показывая налево: — Сюда. Здесь протащили животное. — Лейла, мы у развилки. Сто пятьдесят шагов от входа. Идём в левый проход. — Приняла. На шестидесятом шаге среди несимпатичных и тёмных сталактитов показалась выровненная площадка. Дальше ход сужался и терялся в завалах. А с площадки в стену вела надёжная дверь. Мощные, потемневшие от времени доски и кованые железные скрепы, покрытые патиной. Ни ручки, ни засова, ни вьюшки. — Приехали. Здесь дверь, — сообщил я наверх. — Что делать бу… Дверь открылась внутрь, и облокотившаяся на неё Фрези еле отскочила в сторону, чтобы не упасть. Её прыжку могла бы позавидовать даже эльфка. В открытую дверь уставились пять автоматов и лук, с которым Нидэль, кажется, не расставался никогда. На пороге, обмерев с перепугу и побледнев, стоял невысокий бес. Желтоватокожий имп с жидкой бородёнкой, похожий на китайского пенсионера. Заикаясь и шлёпая тонкими губами, он выдавил: — Ва… ва-ва… вы кто? — А ты кого ожидал здесь увидеть? — озадачила его Фрези, схватив за шкирку и вытаскивая к нам. Бес с тонким взвизгом попытался уцепиться за дверь, но у самого косяка он её отпустил — пальцы дороже. Дверь заперлась, что-то в стене лязгнуло. Бес побледнел ещё больше. Запах металла и смерти ему был наверняка знаком. — Имя, фамилия, должность, номер части… тьфу ты, — Олег приподнял подбородок беса стволом. Заикаясь и идя цветными пятнами, пленник поднял лапки. — Это ты коров крадёшь? — таким же вкрадчивым голосом спросил Олег. — Я… я… я… не я, я так, на посылках. Таскают другие, большие и тупые. А я глаза отвожу и прикрываю отход. С перепугу диверсант раскололся до пупа. Что-то у них не сработало, и на возню у двери пошёл посмотреть он, а не парочка громил. Да хоть бы и громил, в таком коридорчике из пяти стволов бегемота в фарш измолотишь. — А для чего ты коров таскаешь? Из кишлака двоих зачем убили? — я встряхнул мелкого беса. — Не убивали мы никого. Тут сидят, под замком. Чтобы скрытность соблюсти. — Ну у тебя теперь выбор. Или ты нас миром проводишь к своему начальству, или мы сверху как засадим, да как расковыряем ваше гнёздышко… — К какому начальству? — бес захлопал глазками. — К самому главному, — сказал Олег. — К которому ты коров таскаешь. И пока будешь бегать, дверь пусть открытой держат. А мы её под прицелом держать будем. Бес обречённо кивнул, понимая, что оказался между двух огней. Постучал. Послышались неспешные шаги, дверь открылась. Слегка пригнув голову в двухметровой высоты коридоре, проход перегораживал массивный дядька в кожаных штанах и холстяной рубахе. Тоже из этой породы. Бес вывалил на него поток распоряжений и умчался. Верзила посмотрел на нас, поводил взглядом. Что-то недовольно пробурчал и уселся, вытянув ноги поперёк дороги. Топоток мелкого беса мы услышали совсем скоро. Он выглядел удивлённым и даже растерянным. Похоже, получил необычные указания. — Заходите. Я проведу. Верзила убрался широкими шагами, мелкий бес, горестно вздыхая, повёл нас внутрь. Лейла слышала все разговоры, я ощущал в наушнике её дыхание. За коридором был вырубленный в породе зал размером с дачный участок. Его освещали яркие, почти не коптящие факелы. Здесь чувствовалось движение воздуха, к нему слабыми волнами примешивался запах, похожий на тленный и в то же время несло азотом. — Как с мясокомбината дует, — сказала Света. — Точно… Бес нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Здесь сновали его сородичи, многие с кирками или молоточками, похожими на геологические. Из зала выходило шесть коридоров. Бес двинулся к самому широкому. Оттуда и сквозило. В конце концов он вывел нас к большой вырубке, потолок виднелся метрах в пяти, а дна и вовсе было не разглядеть — впереди дорожка обрывалась, а в темноте смутно угадывалось какое-то движение. Со дна вырубки тянуло тем самым запахом лежалого мяса. — Вот. Привёл, — с трепетом доложил темноте бес и посчитал за лучшее свалить. — Интересно, к кому это он нас привёл… — Фрези попробовала посветить вниз, но луч фонаря вяз в плотной колышущейся тьме, больше похожей на туман. Оттуда глухо прозвучал бестелесный, бесполый голос: — Ко мне. Я ощутил шевеление на затылке, Фрези подалась назад. — А ты кто? Хоть покажись. — сказал Олег. Темнота пошла волнами и немного отступила, открыв обзору дно большой выемки метров на пять от края. Из тумана выпросталось слабо светящееся щупальце толщиной с меня, потом второе… Итого на видимом месте шевелилось восемь мощных хваталок с присосками. — Это ты или только… руки? — как можно спокойнее спросил я. В ответ мы услышали то, что можно было бы назвать сдержанным смехом. — Считайте что руки. Мой слуга сказал, что вы пришли из-за скота, который они приносят мне. Мне необходима пища, ничего не поделаешь. Некоторое время назад пришёл срок пробудиться и принять настоящую форму. Считайте, что это куколка. Нифига себе куколка… Я посмотрел на своих. Не перепугались, держатся… — А что, кроме как таскать коров из ближайшего села, ничего не придумалось? Смешок. — Я не людоед, а эта форма требует живой плоти. От этого напрямую зависит рост. Приходится ограничивать себя двумя-тремя в неделю, чтобы не объесть людей. Мы переглянулись. Олег поскрёб за ухом и спросил: — А может, если это… подкормить… Вырастешь быстрее? — Ну, точно. Твой рост, рост этой куколки, зависит от времени или от количества еды? — От еды. Я смогу перейти в свою форму через три дня, если мяса будет вволю. — Какая твоя следующая форма? Такая же впечатляющая и грандиозная? — Неожиданная, так будет правильнее. Я повернулся. — А что если устроить ему усиленное питание? — Где ты столько коров возьмёшь? — усомнился Андрей — Обязательно коров, что ли… Вокруг много лесов. Пусть горожане устроят загонную охоту. Мы поможем. Лосей навалим, кабанов, и пусть трескает. — Ты уверен, что эта туша не превратится во что-нибудь этакое? — Фрези пошевелила в воздухе пальцами, изобразив какую-то крокозябру. — Куколка страшная, но из них вылетают бабочки. — Представляю, какого размера эта бабочка… — Вовсе необязательно. — пожал плечами Олег, — Идея хорошая. Я за. Я кивнул. Обратился к темени, из которой выглядывали задумчиво пошевеливающиеся щупальца. — Мы тебе мясо — ты быстро трансформируешься и ищешь себе другое логово. Идёт? — Идёт, — бесцветно ответили темнота. — И даже более. Я вам дам уже не нужные мне, но полезные для вас вещи. Я внутренне усмехнулся. Пока всё развивалось по законам жанра. Вчера я рассказал Фрези по пирамиду, неожиданно появившуюся в доме Петровича. Она повертела в пальцах патрон, хмыкнула: — Интересный подарочек. Не то намёк на последний патрон для себя, не то как в том фильме. Помнишь «Золотую пулю»? — Пуля для президента? — Я имею в виду, что это тебе для какой-то определённой цели. Именной выстрел. Я пожал плечами. Может быть и так. Дорога к поместью. Адамки. Халлек. Михай, выслушав наше предложение, вздохнул. Шла уборка последних делянок, и отрывать полторы сотни здоровых мужиков было не к месту. Мы не стали в подробностях раскрывать, что там было внизу, объяснили, что нужна большая куча мяса. — Ну ладно. Завтра утром начнём. Возить есть чем. К вашим железным повозкам можно будет возы прицепить? — И не один. Михай походил по кабинету, постукал своей тростью по ноге. — Хорошо. Кафар, на завтра сообщи тем, кого сочтёшь нужным, что им нужно будет делать. Пусть подготовятся. И… сколько людей поместится в вашу повозку? — Если потесниться, то тридцать влезет. — Всё. Договорились. Завтра с утра. Вернувшись в лагерь, мы рассказали об увиденном в пещере. Нидэль расписывал сородичам в таких красках, что больше подошло бы для героической поэмы. В конце концов Инвё ему что-то сказала, все засмеялись, один он сконфузился и смущённо замолк. Халлек что-то выискивал на карте, делал пометки в книжечке, потом подошёл к общему шатру, тенту, натянутому между танками. — Альварку утреннюю помните? Я примерно просчитал, где её могли отправить в плавание. Это километрах в трёх, вон там, за холмами. Если была стрельба, в селе её не могли не слышать. Ночью далеко слышно. Сейчас те, кто вниз ходил, оставайтесь здесь, и дежурные, а я и остальные сгоняем в село и потом туда. Поедем с Михалычем. Славик, Марина, Несса и Гелахир — с нами. Староста ничего вразумительного нам не сказал. Да, что-то где-то шумело в той стороне, может, камни откололись, может ещё что. Несса спросила, видел ли он таких, как она, только с тёмной кожей. Видел, давно и издалека, почти сразу после попадания сюда. Через полчаса мы, объехав береговые сопки, пробрались по лощине почти до самой воды. Здесь река давала излучину километра в два и потом впадала в ту, на которой сидел дед Петрович. Берег был пологий, с редкими рощицами желтеющих диких абрикосов и непроходимыми зарослями боярышника в мой рост высотой. — Неплохое место для засады, — Михалыч обвёл взглядом излучину. — Вон там перекат, почти посуху перейти можно, и всё как на ладони. — Точно. Выходишь на бережок, а тебя уже ждут. Давай от самого устья начнём. И до пещеры. Сделаем так. Ты езжай наверх, на всякий случай, оттуда виднее. Если что, подскажешь нам или предупредишь. Михалыч согласно хмыкнул и пошёл к своему «Ханомагу», а мы направились вдоль холмов, закрывавших правый берег, вниз по течению. Здесь почти не задувал ветер, и солнце пригревало. Но в тени деревьев явственно стояла прохлада. Я на ходу смотрел по сторонам, чтобы не пропустить что-нибудь важное, но куда человеку до глазастых эльфов. Гелахир и Несса одновременно замерли на месте и показали в сторону реки. С запозданием всего секунд в пять в ухе появился голос Михалыча: — Слева тридцать метров, у воды, за кустами. Вижу четыре «двухсотых», возможно пять. Движения никакого. — Принял, сейчас проверим. Продравшись сквозь плотные заросли «вонючки американской», как у нас в детстве называли эти деревья с густым подростом, мы оказались на шестиметровом песчаном пляжике, начинавшемся сразу за нижним краем переката. Немного правее нас всё было истоптано и изрыто, на наскоро накиданным из песка бруствером и поваленным деревцем в песок уткнулся головой светловолосый человек в ношеном полевом х/б, чуть дальше что-то кожано-металлическое и ещё два тела. Отсюда были видны только подошвы. Убитый ударом ножа в шею, не выпустив из рук СВТ с оптикой, он лежал за своим ненадёжным укрытием. Рядом кое-какие вещи, выпавшие из вспоротого ранца, несколько стреляных гильз от винтовки. Длинный мосинский патрон, мощный и надёжный. Дальше песок раскидан, здесь намертво сцепились в объятиях человек и альварка. Это её плечо выглядывало, обтянутое синевато-чёрной кожей с заклёпками. Старый кинжал с рунами, номерной эсэсовский клинок, прошёл насквозь тонкое тело беловолосой воительницы. У самых кустов вытянулись навзничь двое одинаково одетых в чёрную кожу людей. Или не людей? Гелахир подошёл, пальцами приподнял веко одному. Застывшая радужка была серой с красноватым оттенком. Потом он раздвинул тонкие губы, показал на выделяющиеся верхние клыки. — Это джайры, — Несса с несвойственной ей откровенностью чувств пнула сапог клыкастого. — У вас так называют вампиров? — Не знаю, кто такие вампиры. Но джайры мне известны. Они питаются кровью альваров и людей, хотя и редкие гости среди наших народов. Но и как мы, тоже рожают детей. Двоякое размножение у них. — Хм… На солнышке лежит и ничего. Значит точно не наши. — заключил Славик. Марина. отойдя в сторону, стояла, прижавшись к дереву. Я взял ближайшего джайра за широкий лацкан куртки и перевернул. Н-да… Со спины он выглядел как викинг после «кровавого орла». Осмотревшись, я увидел вдавленный в песок меч средней длины. — Устроили тут… — ни к кому не обращаясь, сказал Славик. — Я винтовку и патроны возьму? — Бери, хороший ствол карман не тянет, — я позвал Михалыча: — Ты когда-нибудь вампиров видел? — Ни разу, — честно признался ветеран. — Тут их сразу два лежит. Похоже по обстановке, что они были заодно с людьми, против тёмных. Марина, пошатнувшись, с помощью Славика отошла от дерева. — Так и было. В засаде у переката сидели два человека, и вот эти. Они тылы прикрывали. Посмотри, здесь где-то должен быть пистолет, из которого застрелили вторую альварку, пока джайр висел у неё на шее. — Вот, значит, как. Ну и бабы… — я пожал плечами и стал искать пистолет. — Они хорошие воины, это верно, — сказала Несса, обхлопывая карманы джайров. — Странно. Обычно у них с собой есть всякая, как вы говорите, химия. Я вытащил из-под смятого куста облепленный песком ТТ. — Ага. В магазине не хватало шести зарядов. — Засада, значит, была… Кого ждали, узнала? — Нет. На них напали сзади, в сумерках. Снайпер успел несколько раз выстрелить куда-то в сторону того берега, засёк кого-то. Скорее всего, небольшой отряд готовился перейти сюда и выслал дозор. — Понятно. Тогда надо и тот берег проверить. Михалыч? -А? — На той стороне что-нить видно? — Да. Кусты, камни и много абрикосов. Больше отсюда ничего не разглядеть. Берег вроде твёрдый. — Съехать сюда сможешь, чтобы мы ноги не мочили? — Сейчас. Михалыч, ломая БТРом растительность, появился минут через десять. За это время мы собрали оружие, патроны, разняли человека и альварку. В две лопаты, как только подъехал Михалыч, сделали братскую могилу. Закончив, погрузились. Несса встала за кабиной и смотрела на перекат, подсказывая, где лучше проехать. Переваливаясь на камнях, транспортёр пересёк реку. Далеко ехать не пришлось, не впустую стрелял белобрысый. В зарослях обнаружились две альварки, у одной тяжёлая винтовочная пуля прошла прямо через сердце, другая лежала на подушке из надёрганной травы, с простреленной ногой. Мякоть бедра пробита навылет. Она была ещё жива. — Несса, как у них с обычаями? Раненых оставляют, добивают или забирают с собой? — Не знаю. Первый раз вижу раненую тёмную. Михалыч согласился с ней. Альварка, наверное, сама себе перетянула ногу чуть выше раны, на ладони. И отползла от воды сюда, где устроили себе подстилку. Она захрипела, открыла глаза, что-то сказала. — Воды просит, — удивлённо перевела Несса. — А ты что, ждала, что она попросит добить? — Марина отцепила от пояса фляжку и протянула её тёмной. Альварка если что и задумывала, не могла не видеть направленных на неё автоматов. Взяла, едва не уронив, фляжку, приподнялась и села, кривясь от боли в ноге. Вода потекла по гладкой шее, по тиснёной коже куртки. Я поймал себя на том, что засмотрелся на неё. Какая бы там она ни была тёмная., а с фигурой у них всё в порядке… Вернув флягу Марине, тёмная с заметным облегчением в голосе заговорила с Нессой. Эльфка сначала отделывалась общими односложными словами, потом улыбнулась, показала на меня. — Что? — не понял я. — Она сама всё и рассказала. Их было шестеро, ушла одна, получается. Направлялись куда, я не поняла, это, кажется. далеко и я не знаю такого места. Она принадлежит к клану Сестёр Ночи. Я слышала о них. Это один из старейших кланов среди тех, кто служит Тёмной Луне. Заданием была разведка по дороге и доставка неких внутриклановых, ээ… — Документов? — Да. Она несла пакет, и после перестрелки отдала его ушедшей. Так она говорит. — Спроси, будут ли её искать и в каком направлении они шли. — Если задание выполнено, то достаточно одного вернувшегося или дошедшего. Так у них заведено. Шли они на крайний юго-восток Зоны. Туда, где на карте Блэка белое пятно. Почти восьмая часть зоны по площади. — Ещё спроси, кто такие железячники и участвовали ли воины её клана в нападении на форт людей. Вопрос Нессы, кажется, задел тёмную. Она невольно дёрнулась и едва не крикнула в ответ, но напряжение и кровопотеря ослабили её и она обмякла, опустилась на локоть, говоря тихим, но твёрдым голосом. — У них недавно произошёл раскол. Несколько молодых кланов, образовавшихся лет сто назад, после прихода Граней решили попробовать свои силы самостоятельно, подвернулись неожиданные союзники. Я так поняла, — сделала Несса оговорку. — На форт напали эти самые железячники и часть воинов клана Сумеречных Кошек. Как она слышала, почте все они там и остались, потому что сзади неожиданно ударили несколько неуязвимых машин, которые быстро раскатали отряд. Я ухмыльнулся. — А чем занимался её клан в это время? Несса спросила. — Я не совсем поняла… Что-то межкланово-общественное… У меня нет подходящих слов. — У нас это называется «политика». Когда главы кланов обговаривают разные дела, заключают и расторгают договоры и занимаются прочим непотребством. Старшая эльфка понимающе покачала головой, задумчиво подёргала серёжку в левом ухе. — Ну значит, этим они и занимались. — И что нам теперь с ней делать? — Можно я у неё сама спрошу? — Да пожалуйста. Несса и спросила. Альварка дёрнулась, зло плюнула в Нессу, но промахнулась, что-то прошипела. — Всё ясно. Если хочешь, чтобы у нас был лучший разведчик, какого только можно пожелать… — Нет, Несса. Мы оставим её в селе. Оставим немного лекарств. Эльфка попробовала возразить, но я с нажимом сказал: — Нет. И так, блин, бабский батальон. Хватит. Сейчас погрузим её и отвезём. Перевяжи её по-человечески… — я махнул рукой. — Короче, сделай что следует и уезжаем. Мы пока этих упрячем. Несса вздохнула, одним слитным движением запрыгнула в «Ханомаг», чтобы взять свою врачебную сумочку. Дорога к поместью. Адамки. Фрези. Наши вернулись к закату. Пока они ездили туда-обратно, я всё время провела в обществе эльфиек-ровесниц. Эвис, Инвё, Гилраэнь и Кедвин рассказывали мне свои девичьи байки, очень похожие на наши, людские, и мы вместе хохотали. Михалыч подкатил прямо к нам. Я чихнула и встала с травянистого склона, оправляя куртку. Халлек выскочил из кузова, придерживая автомат, принял выдвинувшиеся ручки. Так… Опять кого-то подобрали… — Кто на этот раз? — спросила я, подходя. — Тёмная. С дыркой в ноге. Сдадим её Михаю, глядишь, в хозяйстве пригодится. — Да ладно, — с театральным взмахом ладонью изогнулась я, толкая его бёдрами. — Серьёзно. Вас и так вон сколько, хорошо, Несса девчонок на коротком поводке держит. Хоть бы повоевать с кем-нибудь… Халлек помог Гелахиру поставить носилки на землю. Тёмная со свежей повязкой на правой ноге села, посмотрела на меня, что-то сказала. Несса прошептала мне на ухо, что значат её слова и тихонько засмеялась. Я сначала чуть не фыркнула, но потом тоже хихикнула в ответ. В самом деле, не расценивать же замечание альварки насчёт гарема всерьёз? Халлек обхватил меня, дыхание замерло. От его объятий становится жарко в груди и в низу живота, сердце начинает биться прерывисто. Я смотрела в его глаза. Какие там шуточки, от такого взгляда… Я оборвала собственную шальную мысль, коснулась пальцами его небритой щеки. — У тебя ещё много дел, уверена. Он заурчал, оскалился, взял меня легонько за волосы на затылке. Я зажмурилась как кошка. — Ты совершенно права, — елейным голосом сказал он. Вот зараза… Я остро прищурилась, дёрнула его за ремень портупеи: — Ну я тебе сегодня устрою… — и мягко, но настойчиво отстранила его от себя. Он всё правильно понял и пошёл в свою «штабную» палатку — навес, под которым на раскладном столике лежала карта и маршрутные заметки. Он продолжил книжечку Блэка, не стал делать свою. Подошла Сандра, на ходу кутаясь в вязаный свитер. — Как тебе не холодно. Я чуть не окоченела, хоть и солнце. Ну что я ей могла ответить, чтобы не задеть? Из наших свободен был один Олег, но он на Сандру даже и не смотрел. Махтан в счёт не идёт, он от итальянки в обалдении и потому сама Сандра на него не смотрит, ей такие не нужны. Хорошо что осень, а не весна, не то тут такие подковёрные интриги кипели бы… — Я же из России. Что у вас холод, у нас обычная хорошая погода. Привыкнешь. — Знобит что-то. — Не ходи так много. Пойдём, сядешь, я тебе чай горячий сделаю. Ты бы слушалась Нессу. — Что вы все из меня неженку делаете, — Сандра попыталась высвободить руку, я почувствовала, что она вот-вот поплывёт и вовремя подхватила. Андрей, кстати оказавшийся рядом, помог довести её к навесу и уложить на одеяло. Я уже догадывалась, что с ней. Халлек, увидев это, свистнул в два пальца. Несса, что-то выискивающая в поздних травах на склоне вместе с племянницами, всё бросила и побежала к нам. Не успела она взяться за свитер Сандры, как над нами возник Халлек и рявкнул: — Лейла, заводи! В БТР её, живо, — и схватил за край одеяла. Несса отскочила, но в её глазах я прочла, что Халлек всё делает правильно. — Фрези, ты в лагере главная. Я сейчас вернусь, — сказал он, не глядя протягивая руку Нессе, «Ханомаг» уже трогался. Эвис осторожно тронула меня за руку. — Фрези? — Да? — С ней всё в порядке будет? — Конечно. Я тебе рассказывала, что у человеческих женщин такое бывает. Сандра ещё слабая, вот и не выдержала. Эльфка кивнула и отошла. Я сама не до конца верила в собственные слова, как раз потому, что тоже женщина. И Халлек достаточно образован и много повидал, поэтому чуть не отшвырнул Нессу, чтобы скорее отправить итальянку. — Точно, бабский батальон… Одни хлопоты, — сама себе сказала я и пошла к костру, где возились Андрей и Света. Скоро ужин. А я ведь ещё и зам по тылу, нужно всё проверить. Дорога к поместью. Адамки. Халлек. Михая мы застали в его резиденции. Он, похоже, и живёт тут, без отрыва от работы. Подняли двух тёток, которые в Адамках занимались по женской части. Они приняли на своё попечение и Сандру, и назвавшуюся Сейдой альварку. Поохали тётки, конечно, при виде темнокожей красотки с платиновой гривой невероятной густоты, в которой переливались исчерна-фиолетовые пряди, но слово старосты было непререкаемым. Я договорился с Михаем, что если мы до холодов не отыщем крышу над головой, то перезимуем в селе. Несколько домов на южной окраине пустовали после того, как их жители перебрались на отдалённый хутор, снявшись всем родом. По описанию это был двадцать шестой сектор, там среди сплошных лесов, протянувшихся через половину зоны, был узкий горный хребет, удобный для жилья подальше от всех. Через минут двадцать к нам вышла Несса. — С ней всё в порядке, женщины определили, что так и должно быть, раз она меня не слушала. Сейде ногу заделали в доски и какие-то мокрые прутья. Я эту породу знаю, через десять дней бегать будет. Я попросила присмотреть за Сандрой и не давать ей много ходить. Ну, они лучше меня в этом разбираются. — Михай, тёмную, которою мы привезли, как очухается и если захочет уйти, не держи. Дай ей что попросит, всё равно много не унесёт. Мы самое большее через пять дней уедем, если всё будет в порядке. Городской голова кивнул, сослался на позднее время и бодро заковылял домой. Мы пошли к транспортёру. Лейла дремала в кузове, кабина сзади открытая, удобно лазить туда-сюда. Она услышала, как я забрался на её место. — Лежи. Нужно и мне этим крокодилом поуправлять. Завтра большая охота будет. Что-то скреблось сквозь сон. Я открыл глаза. На смутном фоне ткани кто-то маячил и осторожно шуршал коготками. Аккуратно вывернувшись из-под руки Фрези, я высунулся в задергушку клапана. Это была Эвис. — Село уже почти собралось. — Сейчас идём. Для охоты собралось человек двести. Михай выдели десять телег из своего «резерва». Лошади у них не водились, вместо них в упряжке ходили поджарые рогатые твари на тонких мускулистых ногах, чем-то похожие на коров зебу. Скорости от них не добиться, понятно, но тянут как трактор, вон копыта у них какие, с суповую тарелку. Охотников староста разделил на четыре группы, по количеству больших лесных островов поблизости. Лейла с Андреем, Светой и Махтаном поехали с первой, я с Фрези, Олегом и Славиком на БТРе Михалыча со второй. Остальные пошли загоном. Вся ушастая часть отряда осталась в лагере, я отсоветовал им присутствовать на такой охоте. Несса всё поняла и сказала, что найдёт чем занять девчонок и своего приятеля. Матриархат у них махровый, однако… Марина тоже осталась с ними. Солнце отошло от горизонта на ладонь, когда наши охотники разделились на загонщиков и ловцов. Зона Зоной, но в лесах здесь водилось много зверья. Здешняя часть зоны легла на восточные склоны Уральского хребта. Какие-то перетасовки, бывшие внутри периметра в первый год, как записано в книжечке Блэка, изменили ландшафт, теперь в Зоне и новые реки, и гор и лесов побольше. Так что в результате охоты я не сомневался. Всего через час из глубины утреннего леса послышался треск и крики, линия стрелков подровнялась и приготовила арбалеты. Мы стояли в двухстах метрах от леса, на подстраховке. Если будут подранки, то наше дело их добить. Зверья с ночных лёжек подняли немало. Стрелку времени на пару выстрелов, больше не сделаешь, когда на тебя несётся взбесившийся лось или кабан. Почти половина подбитых рогатых-копытных пронеслась сквозь строй с торчащими хвостами оперения и заметалась на открытом месте. Из MG.42 и автоматов мы быстро завалили подранков. На подтянувшиеся возы и БТР закинул шестьдесят восемь тушек. Их отвезли в холмы и вывалили рядом с пещерой, в овражек. К полудню всё было закончено, сельчане вернулись к своим уборочным делам, а мы поехали отмывать транспортёры. Потом Фрези и я поднялись к пещере. У дверей нас встретил мелкий бес. Он удивился нашему появлению, а когда узнал, что мы привезли целую гору мяса для его хозяина, помчался вперёд собственных ног докладывать. Мы пошли вслед за ним к залу с логовом. Навстречу промчалась целая стая бесов — наверное, таскать туши. В яме, как всегда, тяжело колыхался густой туман. — Здравствуй. Может, скажешь, как к тебе обращаться? Ответ пришёл не сразу. — Не стоит сейчас именовать то, что не имеет даже пола. Вы выполнили свою часть договора, я выполню свою. Через три дня приходите, вечером. Могу я пожелать видеть того, кого назову? — Конечно. — Молодая женщина, которой вчера стало плохо. У неё красивые светлые волосы. Я открыл рот. — Если она будет в состоянии… — Будет к тому времени. — Ещё кто-то? — Да. Тоже женщина, не вашего рода, но она идёт вместе с вами. Её слушаются все её соплеменники. — Хорошая осведомлённость. Это не может не настораживать, — сказала Фрези. — Это, как говорят люди, моя работа — сведения и знания. Теперь, если вас не затруднит, оставьте мои владения до условленного срока. — Очень вежливый монстр, — заметила Фрези, когда мы выбрались на поверхность. Бесы утаскивали последние тушки лосей, оленей и кабанов. — Не пожалеем, что подкормили его? — Не пожалеем. Кажется, я кое-что разгадал в происходящем. — Что же? Я рассказал ей о том, что пришло мне в голову вечером у переправы. Подруга посмотрела на меня как-то странно, потом потрогала лоб. — Ты не перегрелся? Вроде прохладно на улице… — Я серьёзно. Просто размах другой. И ставки. Думаю, так будет, пока мы не изменим положение настолько, что обратно его уже не перегнёшь. — Хочешь добиться этого с помощью пирамид? — И с ними тоже. Фрези, всё это — какой-то глобальный замысел. Элен говорила тебе об этом. — Ну не знаю… Я как-то не восприняла это. — Мы ещё точно не знаем, что творится снаружи, в нашей мерности. Может там война, или ещё что-то, ну или просто капитальный бардак. У государства вряд ли будут силы остановить всех, кто в этой мути захочет наловить рыбку. От нас зависит, кто победит, от нас и от таких как мы. Называй как угодно, хоть сталкерами. Зона это поле боя, как ни крути. Если то, что я предположил, верно, то мы скоро получим хорошо обустроенную базу, и у нас будет время чтобы до настоящих холодов обустроить её под себя. Заодно и проверим правильность моих выводов. — Стратег… — усмехнулась Фрези. Дорога к поместью. Адамки. Через три дня. Фрези. Тётки сначала не хотели отпускать Сандру, но итальянка обложила их по-своему, собралась и сбежала. На обратной дороге мы прихватили Нессу и впятером поехали к хозяйству осьминога-переростка. В самой пещере пару раз попадались мелкие бесы, они были чрезвычайно заняты и мимо нас промчались, почти не обратив внимания. В самой вырубке с ямой тоже было пусто. Тёмный туман не колыхался, застыл матовой, будто бархатной поверхностью. — А что это? — спросила Сандра. — Сейчас посмотрим… Бархат пошёл волнами, покрылся неровной рябью и заклубился. Оттуда сказало: — Справа от вас есть ступеньки. Спускайтесь. Халлек посмотрел на меня. А голосок-то изменился. Женские модуляции слышала? Слышала. Бесы рубили эти ступеньки в спешке. Спустившись по неровным каменюкам, мы увидели, как плотный тёмный туман отступает и скукоживается. Никаких щупалец, никаких останков животных или людей. Гранитный пол со следами инструментов. — Стойте. Пока дальше не идите, — донеслось из сгустившегося туманного кокона, сжавшегося до неровного купола метров пяти в диаметре. Теперь голос точно был женским, но каким-то неустановившимся. — Теперь идите. Только не сильно удивляйтесь. С каждым шагом полусфера таяла, и внутри неё сначала угадывались, а потом всё явственнее проступали очертания женской фигуры. За десять шагов ставшая кисеёй пелена растаяла совсем. Мы замерли. Ахнула, не сдержавшись, Несса. Она увидела обладательницу более совершенной фигуры, чем у неё. На нас, слегка улыбаясь одними уголками нечеловечески точных, резных губ, смотрела высокая черноволосая женщина. Обнажённая. Да ей любая одежда только всё испортит. От её розовато-жемчужной кожи исходило слабое сияние, как от опалов на цепочках моей и Эвис. Сандра таращилась во все глаза, а мы едва слышным шёпотом обсуждали подробности. Несса стояла едва ли не с обиженным видом. — Ну что, так и будем молчать? — с ехидцей в голосе спросила красавица. Халлек, постарался сказать как можно невозмутимее: — Вот кого не ожидали увидеть… — Согласна. Я должна многое объяснить, а потом… Я отдам вам то, что обещала отправлюсь домой. Подождите. Она коротко двинула руками, я почувствовала какое-то движение сзади. Обернулась и увидела длинный мягкий тканевый диван. — Присаживайтесь. Я предпочту ходить — нужно освоиться, хотя это мой настоящий облик. Ещё одно помавание ладонями, и незнакомка окуталась чем-то, похожим на сари из полупрозрачного голубоватого шёлка в несколько слоёв. — Думаю, так вам будет удобнее. Я нездешняя. Мой родной мир находится очень далеко, он был одним из первых, в который пришла беда, где-то называемая Расколом, где-то Смещением, где-то, как у вас, Гранями. В нём это отразилось страшной катастрофой. К сожалению, у нас не нашлось никого, кто смог бы остановить её. Но часть из нас обладала достаточными знаниями, чтобы жить и в тех условиях. Это можно назвать высшей магией, хотя это просто умение управлять материей, живой и неживой. Нас осталось немного, и с теми знаниями мы смогли не только выжить, но и самостоятельно перемещаться между мирами. Та форма, в которой вы меня застали, это действительно куколка, способ выживания в неблагоприятных условиях многих мест, где остались следы Граней. Мои родители владели большим поместьем. Когда-то я переместилась сюда, чтобы довести процесс превращения до конца. Но сейчас условия изменились. Пропал отец, давно погибла моя мать, об этом у здешних псоглавцев сложены легенды… — Так это была она? — спросил Халлек, вскинувшись. — Да, это была она… — вздохнула женщина. — Это было давно. Она умела гораздо больше чем я. Я должна вступить в свои права дома, и всё, что принадлежит мне здесь, больше не понадобится. Когда слуга прибежал и сказал, что люди обнаружили мою лёжку, я сначала испугалась, должна признаться. Но потом решила, что ничего не произойдёт страшного от такой встречи. Я в вас не ошиблась. Что же… Вы — она показала на меня и Халлека — это вам. Подойдите, — сказала она, раскрывая протянутую ладонь. На ладони лежал витиеватый ключ из жёлтого металла, длиной сантиметров десять. Из ушка свисала мелкозвенчатая крученая цепочка. — Это ключ от поместья. Оно недалеко. — Мы знаем. Друг оставил мне карту, на которой оно отмечено. Мы туда и едем, — пожал плечами Халлек. Женщина фыркнула. — Попробовали бы вы попасть туда без ключа. Сами увидите, что случается с непрошеными гостями. Теперь ты, — она посмотрела на Сандру. Итальянка подошла. — Вот. Возьми. Ей достался крупный алый камень, размером с пятирублёвую монетку, тоже подвешенный на цепочке. — Что это? — выдохнула ошалевшая Сандра. — Это камень желания. Однажды ты захочешь, чтобы всё было по-другому. Или захочешь сама стать другой. Выскажи желание, или подумай, и разбей его. Итальянка осторожно взяла с ладони незнакомки подвеску и одела. — И ты, высокородная, подойди. И для тебя у меня есть кое-что. Несса встала, настороженно приблизилась. — Почему ты так меня назвала? — Потому что я знаю. Это для тебя. Она протянула эльфке что-то небольшое, резное, отливающее металлическим блеском. Штучка была похожа на застывшую звёздочку с небольшими лучами. Несса охнула. — Да, да… Это именно то. Бери. — Благодарю тебя, — Несса плавно поклонилась незнакомке. — Ты действительно знаешь. — А сейчас вам пора уходить. Я отправлюсь к себе, здесь всё обрушится. — Эти… существа, твои слуги. Кто они? — спросил Халлек. — С ними ничего не случится. Они уже отправлены туда, откуда я их вызывала. Мы давно используем их помощь. Всё, уходите быстрее. Сверху с сухим треском упал кусочек камня. — Валим, — коротко скомандовал мой. — Спасибо тебе, — он сжал ключ в кулаке. — Ты хоть назовись. — Право же, не стоит. Мы больше никогда не увидимся. Он хмыкнул и махнул рукой в сторону выхода. Мы побежали, сзади уже ощутимо трещало. Но времени хватило чтобы выбраться и добежать до вершины холма, за которым стоял наш лагерь. Только тогда позади тяжко грохнуло, земля вздрогнула и раздался треск рушащегося свода. На том месте, где в глубине была пещера, всё осело, взлетели столбы пыли и мелких камешков. — Вот и всё… — сказала Несса. — Что всё? Что это за звёздочка, которую она тебе отдала? — Это привет с родины, — грустно улыбнулась эльфийка. Новый дом. Халлек. К вечеру мы перевалили последнюю цепь холмов, которые постоянно повышались, и выехали на высокий берег. На той стороне пятидесятиметровой речки начинались пологие предгорья, протянувшиеся километров на двадцать, а потом они резко вздымались и превращались в настоящие горы, на три четверти заросшие лесами. Выше был снег. Несколько нешироких долин прорезали хребет, разделяя его на пять или шесть отрезков — столько было видно нам. Сам массив был нешироким, и на дальнем конце долины, хорошо различимом в прохладном чистом воздухе, проглядывал выход на открытое место. — Мы уже рядом. Поехали. Вон мель, с разгону перескочим. Танк, выплеснув в стороны фонтаны воды и мелких камней, одним махом перескочил речку. Нас здорово встряхнуло. За мной перебрались остальные, и мы углубились в долину. Здесь, в тени, росло мало деревьев, зато склоны были покрыты густым ковром ярко-зелёных растений с белыми мелкими цветочками. По сторонам возвышались склоны с языками осыпей, воздух, текущий в открытый люк, приятно холодил. Долину мы прошли за час, как раз к началу сумерек. За горами был совсем другой пейзаж. Травянистые откосы гор обрывались короткими робкими язычками. Они цеплялись за каменные завалы, редко-редко прорываясь небольшими купками зелени. Стоящие в нескольких километрах один от другого, в этой прерии возвышались каменные плоские останцы. По правую руку вид был поживее — там в эту засушливую степь вдавались отроги плоскогорья, кое-где на них виднелась зелень. — Тэээккс… — я остановил танк и вылез. Народ вопросительно смотрел. Лейла и Олег высунулись из своих машин. — Куда дальше едем? — В обход этой стенки, километров тридцать. Короче, объезжаем этот угол и мы на месте. — Понятно. По дороге смотреть было решительно не на что. Слева — прерия, справа обрывистый склон. Редкая подвявшая зелень, какие-то мелкие зверьки, разбегающиеся от рёва двигателей. Наконец столовая гора закончилась и резко завернула в сторону. — Направо давайте, — сказал я в рацию. Через десять минут мы выехали в широченную, пологую долину со следами ручейков на дне. Впереди и немного выше по течению у самого склона, в несколько ярусов, стояли светло-серые строения. Каждое одновременно напоминало германский форт в Нормандии, осетинские башни и архитектуру Татуина из «Звёздных войн». Эти домики были соединены один с другим или собственными боками, или удобными галерейными переходами, в нескольких местах виднелись аппарели для техники. На самой верхотуре, у края плоскогорья, куда вела местами открытая ступенчатая галерея, стояла круглая башенка с площадкой и каким-то торчком на вершине. В ширину весь этот комплекс занимал не менее трёхсот пятидесяти метров, а по высоте кое-где верхушки зданий немного не доходили до края плато. Я насчитал шесть или семь уровней. — Нифига себе поместье, — протянул Олег, остановивший свой танк рядом. — Это что, всё теперь наше? — Наше. Возни нам подкинули — выше крыши. Если оно на консервации, то мы света белого месяц не увидим… — Эт точно… Смотри, вон там и там ещё какие-то хаты стоят. Я поднял бинокль. По сторонам от поместья, и немного ближе к нам, как форпосты, стояли небольшие группки домов, похожих на выстроенные по склону. — Посты дальнего обнаружения, — со смешком хрюкнул Олег. — А зря смеёшься, — вылез на пыльную землю Михалыч. — Всё правильно сделано. На краю нагорья наблюдательная башня, там вон вроде как доты первого рубежа. Хорошо выстроено, с умом и размахом. Почти линия Маннергейма. Смотри, Валера — отсюда до самых первых домов перепад высоты плюс шестьдесят метров, если не больше. Значит, что вся долина оказывается под огнём, в пределах дальности, конечно. И вбок тоже. Ещё посмотреть надо, что там наверху есть. — Всё осмотрим, Михалыч. Найдётся где полазить, куда пальцем потыкать… В первую очередь разыщем системы жизнеобеспечения, если они есть. А то дров тут днём с огнём не сыщешь. Трогаемся, ночь на носу. Скоро мы стояли у кованых ажурных ворот в сплошной стене высотой метра два с половиной. Ворота были приоткрыты, вдоль стены тянулись почти зачахшие кустики неизвестных вьющихся растений. Я заглянул внутрь. Обширный двор, от стены до домов метров сорок. Во дворе тоже видны облетевшие деревья. К низкому каменному крыльцу вела засыпанная толчёным кирпичом дорожка. Тёмная дверь. — Ну что… Пошли, посмотрим, — я выдохнул, снял с шеи ключ. Оставив технику за воротами, мы все подошли к крыльцу. — Давайте-ка немного в стороны. И держите дверь на прицеле. Я встал сбоку. Ключ тяжёлый, со сложной, трёхсторонней лопастной бородкой. Он вошёл в скважину легко. Я ощутил сопротивление механизма, слегка придавил дверь. Щёлкнуло раз, второй, третий. Дверь ослабла. Потянув створку, я отошёл. Сначала ничего не произошло. Потом в глубине дома что-то зашуршало, и в синие прозрачные сумерки вылетел объёмистый клуб плотного чёрного дымка. Он вытянулся в колбасу, потом принял форму немного растянутой груши. «Голова» подвигалась в стороны, повернулась ко мне и как будто обнюхала. Послышался тонкий, на грани слуха, радостный писк, и сгусток размашистыми зигзагами умчался, растаяв в предночном небе. — Что это было? Все пожали плечами, одна Несса стояла ни жива ни мертва, силясь что-то выговорить. Наконец, справившись с собой, она сказала: — Это «Чёрный ветер». Самый страшный и беспощадный страж из всех, кого только выдумали разумные существа. Я представляю, что было с теми, кто пытался, например, в окно влезть… — А чего там представлять, — Фрези с фонариком ходила вдоль стены дома. — Полюбуйтесь. Мы подошли к месту, где она стояла. Широкое окно было высажено, осталась одна рама с угловатыми кусками толстого стекла. На дереве, на стекле и на низком подоконнике застыла старыми пятнами кровь и какие-то сухие волокна, подозрительно похожие на мышечную ткань. — Весело, ничего не скажешь… Олег, Лейла, Михалыч, загоняйте машины, я, Фрези, Несса и вы — я кивнул Поповым — пойдём внутрь на разведку. Остальные занимаются устройством лагеря. Прихожая встретила нас запахами давно покинутого жилья. Старая домовая пыль, поднятая шагами, клубилась в лучах фонарей. — Здесь хорошо, — сказала Марина. — Приятное место. Тёплое. — Ну ещё бы… — Фрези положила ладонь не нештукатуреную стенку. — Вроде бетон, а не холодит совсем. — Это тоже, но я о другом. Нам… рады, что ли… — повела наша дриада плечиками. — Как будто мы вернулись в дом, где очень давно не были. Я подошёл к стене, приблизил фонарь к слегка шершавой поверхности. — Это не бетон. Это каменное мокрое литьё. — Что это? — Основа не цемент. Иначе это называют геополимером. Делается из мелко перетёртого камня с разными добавками. Прочнее, теплее, здоровее и вообще лучше. Никакой мебели здесь не имелось. В толстых стенах сорокаметровой по площади прихожей было несколько неглубоких ниш. Сюда поместилась бы сложенная одежда или обувь, но надо сделать по-нашенски… Дальше вёл проход без двери. Темень непроглядная. Свет фонарей упёрся в стену. Направо и налево — коридоры, немного в стороне от середины лестница наверх. — Однако, бункер, — сказал Славик. — Свет нужен. — А в чём дело? — Фрези хмыкнула, немного подумала и, хлопнув ладонями, громко сказала: — Свет! Нас обволокло мягкое молочное сияние, в коридоре не было ни единого плафона, казалось, светится сам воздух или стены. Мы ошеломлённо обернулись на Фрези. Она сама стояла с открытым ртом и наполовину сведёнными руками. — Ты как догадалась, подруга? — я подошёл и помахал пальцами у неё перед глазами. — А? Да это… Я подумала, что должна быть какая-то система управления. В таком здании потребуются десятки километров кабеля. Нерационально для прошлых хозяев. Даже у нас теперь предпочли бы поставить беспроводные сенсоры. — Верно… А свет откуда? — Itʼs magic. — развел руками Славик. Мы засмеялись. Действительно, пока лучшего объяснения не было. С улицы послышались ахи, вбежал Михалыч. — Что, уже генератор запустили? — Бери выше. У нас Фрези теперь инженер-энергетик. Без руля и без ветрил, эээ… короче, сам посмотри. Михалыч повёл взглядом. — Чудеса, — протянул он. — Но вы снаружи посмотрите, как это выглядит. Фантастика просто. Мы вышли во двор. В тёмно-синих сумерках светились сотни окон. Весь склон сиял, как новогодняя ёлка на главной площади. — Ничего себе. Это за сколько нас видно в ту сторону? Влево мешают горы, а прямо и направо… — Олег выглядел озадаченно. Я прикинул, посчитав самые верхние уровни за триста метров да те шестьдесят, про которые сказал Михалыч. — В ясную ночь за сто с лишком километров увидишь зарево, если все гореть будет, особенно на верхних этажах. Скорее всего, по команде можно гасить и включать везде отдельно. Ладно, продолжим осмотр. Пока надо отыскать воду, если она сюда подведена. С въездом торопиться не будем, сегодня во дворе переночуем, а на свежую голову будем вселяться. Устраивайтесь как обычно, а мы пойдём дальше. Мы были примерно в середине второго уровня, недалеко от входа, когда я ощутил тепло и слабую вибрацию перстня. Значит, где-то рядом четвёртая пирамида. — Стойте, — я поводил рукой. — Пошли туда, — я показал вдоль восточной части коридора. — Что там? У тебя компас на пальце, что ли? — Марина посмотрела на перстень. — Нет. Там то, на что это колечко реагирует, как на приводной маяк. Предмет для исполнения желаний. — Это как? — Увидите. Следуя этому пеленгатору, мы прошли метров пятьдесят, и палец резко дёрнулся вправо. Рядом был бездверный вход в большую комнату с четырьмя окнами. Посередине прямо на полу стояла полуметровая пирамидка. Она переливалась радужными волнами по всем граням. Марина и Славик переглянулись. — Это и есть твой… исполнитель желаний? — Да. Я должен кое-что объяснить вам, чего вы не знаете. г…ск, 27 января, вечер. Улица Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Я не видела солнце уже две недели. Небо над городом было затянуто клубящимися серыми облаками. Они изредка прорывались то мелким холодным дождём, то мокрым, быстро тающим снегом. В доме было тепло, но пусто. Я заметила, что это одиночество давит на меня, чего раньше никогда не было. Два этажа, десяток комнат вместе с обширной кухней — и одна среди всего этого хозяйства. Укутавшись в плед, я сидела в кресле, забравшись в него с ногами, и дремала. За окнами быстро темнело, серый сумрак настойчиво и бесшумно царапался в стёкла. Лёгкий ветерок несёт запах моря, а поблизости шелестит листва леса. На плечах — прохлада невесомой ткани. Заходящее солнце отсвечивает в серебристых нитях светло-голубого платья, играет на друзах горного хрусталя, проглядывающих на сколах каменных выступов в склоне холма. Высокая трава на мгновения темнеет, как будто покрываясь рябью, наклоняясь волнами под ветром, и снова светлеет… Яркие образы неизвестной жизни посещали меня всё чаще. Я не знала, чья это жизнь. Руки женщины, которые я видела как будто своими глазами, не были моими. Ухоженные пальцы с длинными розово-жемчужными ногтями, небольшие, но очень изящные кольца из светлого льдистого металла… Мои просто светло-розовые и сами пальцы другие, тоньше. Но окружение, природа — где и когда я всё это видела? Почему я не помню этого? На траву и на искристые отблески кристаллов упала ползучая тень… Что-то вырвало меня из приятного состояния полудрёмы. Я резко огляделась — было такое чувство, что кто-то на меня смотрит сзади, смотрит пристально и требовательно. Но за спинкой кресла, кроме обстановки комнаты, не было ничего и никого. Вслух я сказала сама себе: — Ну дожилась, подруга… И тотчас же тяжёлая боль свернула меня как улитку в раковине. Вокруг всё погасло, а когда сквозь вязкую тьму я увидела что-то слабо светящееся, то на одних инстинктах попыталась дотянуться. Вместо того, чтобы приблизиться, светлое пятно распахнулось панорамой тёмного пространства с танцующими тёмно-фиолетовыми сполохами. Они перетекали один в другой, как тонкие быстрые облака. Заполняя пространство, из бесконечности в бесконечность, поблёскивая, уходили мириады золотистых нитей. Они с неуловимой глазу быстротой сплетались узелками, разъединялись, свивались и расходились, раз за разом меняя невероятно красивый узор. Я заметила, как по нескольким нитям скользят крохотные алые огоньки. То разбегаясь по разным скоплениям нитей и узелков, то сближаясь, они слетелись в одной точке и вспыхнули так ярко, что я зажмурила глаза от брызнувшего во все стороны света. Я знала — откуда? — что должна видеть, что произойдёт. Приоткрыв между пальцами щёлку и сдерживая слёзы, я посмотрела туда. Столкновение этих ярких огоньков вызвало путаницу и хаос в тысячах ближайших нитей и их скоплениях, а какое-то количество, нельзя было сосчитать, сколько, разорвались и медленно раскидываясь в стороны, подобно лепесткам невиданного нитевидного цветка опадали плавными бессильными дугами. Наверное, более пяти сотен золотистых волокон потускнели и медленно растаяли в своём полёте в бездну. Я едва дышала — каждая исчезающая нить отдавалась во мне острым, рвущим нервы уколом… …Я проснулась в полной темноте. Состояние было ужасное, я едва сообразила, как зажечь свет и доплелась до ванны. Разделась, скомкав промокший от липкой испарины халат. Изумрудный мраморный велюр влажной кучкой полетел на пол. Как хорошо, что у меня всегда есть горячая вода… Из зеркала смотрела на меня молодая, очень красивая, но нечеловечески уставшая женщина. Я дёрнула заколку, русые волосы рассыпались по плечам и спине. Пряди укрыли грудь, нахально щекотнув тёмные соски. Горсть хвойного экстракта — под струю. Вода шумела, наполняя изогнутую ванну, я собралась уже ступить одной ногой, как вновь ощутила, что не одна. Чувство было таким настойчивым, что, набравшись смелости, я выглянула в комнату и прислушалась. Нет, дом надёжно меня охраняет. Тогда кто это и где? Развернувшись к ванне, я вздрогнула и вскинула руки, пытаясь прикрыться. Задёргалась. Зеркало, покрывшееся тонким слоем влаги, отразило размытый силуэт высокого черноволосого мужчины. Кажется, он был в пятнистой военной форме, на плече с кажущейся небрежностью он держал автомат. За его спиной всё мутно-белое. Естественно, что напротив зеркала ничего, кроме стены и подставки со стиральной машинкой, не было… Новый дом. День первый. Фрези. Вчера Халлек нашёл свою четвёртую пирамиду. Состоялся непростой разговор с Поповыми. Узнать, что в появлении Зоны есть вина и человека, с которым они пошли, было не очень-то приятно. Марина, слушая Халлека, менялась лицом. Она хоть и была девушкой стойкой, но вываленный на неё ворох неожиданностей был слишком тяжёлым. Конечно, в этом была неправота Валеры, наверное, нужно было сказать всем сразу, что произошло. Он держался хорошо, рассказывая о встречах с Элен вместе с Блэком, о том, как Элен провалялась у нас несколько дней. Славик стоял, сложив руки и молча слушал. Когда Халлек сказал: «Вот, собственно, и всё», он хмыкнул, подвигал губами и ответил: — Ну… Малоприятные известия, но деваться некуда. Ты не мог знать, что нас накроет дождиком и ещё многое тоже не мог знать. Ты сориентировался в новой обстановке и до сих пор всегда вытаскивал нас. Так что я с тобой. Марина промолчала. Она во всех решения поддерживала своего друга. — Спасибо, — сказал Халлек. — Я, конечно, должен был некоторые вещи с самого начала раскрыть, но… Ладно. Сейчас посмотрим, что здесь за сюрприз подложили. — А что ты загадаешь? — спросила Марина. — Это личное. Не скажу. Он подошёл, приложил перстень к плавно играющей цветами пирамиде. Оторвавшись от пола, она поднялась на уровень пояса и раскрылась, как лепестки диковинного угловатого цветка. На грани, которая была донцем, лежало небольшое колечко из серебристого металла. Точно не мужской размер. Раскрытая пирамида медленно вращалась, ожидая его решения. Мы стояли, замерев, едва дыша. Халлек протянул руку и через несколько секунд взял кольцо. Выплеснув цветистые сполохи, радужные крылья исчезли без единого звука. — Всё. Ну, дамы, кому колечко? — выдохнул он, разворачиваясь. Мы переглянулись. Наверное, теперь… — Мне отдашь? — шагнула вперёд Несса. — Забирай, — он вложил в её узкую ладонь блеснувшее мелкими деталями резной отделки кольцо. Эльфийка осторожно взяла его двумя пальцами. — Такое тяжёлое… Будь что будет, — и надела его на правую руку, на безымянный. — Как будто ничего. Даже странно… — шептала Несса, разглядывая обновку и так и эдак. — Поглазели и хватит, — нахмурился Халлек. — Ночь на дворе, остальное завтра осмотрим. И только в нашей комнате, когда мы уже укладывались, он сказал мне, что за желание «было» в четвёртой пирамиде — везение. Так же, как и с прежней, он выбрал это расплывчатое определение, но был прав. Чтобы наклонить ситуацию в свою сторону, часто требуется как раз немного этой абстракции. Никто из тех, кто был с нами вечером, не сказал остальным, что случилось в комнате на втором этаже. С самого утра мы занимались обследованием поместья, только менялись двое дозорных. Огромное количество жилых и хозяйственных комнат, складов, весь подвал заполнен агрегатами непривычного вида. Везде — пыль и следы состава, похожего на консервационную смазку. Единственное, что работало сразу, это освещение и вода. В задних, самых ближних к скальной стене, комнатах первого этажа нашлись выходы водяных скважин. Халлек долго хмыкал и урчал, изучая трубы из некрашеного светлого металла. Никакой ржавчины. Они с Олегом и Андреем вывозились в пыли и паутине как заправские сантехники, но часам к трём дня выяснили, что куда ведёт. Оказалось, что по настоящему жилыми можно было называть часть помещений в середине всего поместья, на каждом этаже таких нашлось по восемь-десять. В них были душевые и прочие удобства. Все эти комнаты были большими, по пятьдесят-шестьдесят метров, без разделения. В некоторых даже камины имелись, только чем их топить? С обстановкой в них всё было в порядке, мебель укутана плотной тканью, потемневшей от времени и пыли. Окна с рамами из какого-то непонятного материала, похожего на дерево и на пластик одновременно, стёкла толстые, упругие. Я выбрала для нас комнату по самой середине, на третьем уровне. А ещё мы обнаружили, что к поместью заведён природный газ. В тех же задворках, где нашли водяные выходы, отыскалась уходящая вверх и вниз труба. Прикинув, куда она может идти, Халлек поднялся на самую верхотуру, к башенке на краю плоскогорья. И точно, там был газовый факел. Зачем так сделали, а не как-то по другому, я сначала не поняла, а когда осмотрелась с башенки, догадалась, что его можно использовать как маяк. Ночью развевающееся пламя будет очень далеко видно. Новый дом. День второй. Гости. Халлек. Никогда не думал, что новоселье может так выматывать. Утром Фрези меня еле растолкала. После ледяного душа я пришёл в себя. Вовремя, потому что у входа послышались лёгкие шаги. Вошла Эвис и сказала, что к нам приехали какие-то люди, ждут, пока им разрешат заехать во двор. Я подошёл к окну. За воротами стояли два потрёпанных армейских УАЗика, возле них стояли семеро и ещё двое ковырялись под капотом ближней машины. — Наш вчерашний салют заметили, — Фрези встала рядом. — Похоже на то. Ничего, нам пополнение не помешает. Места тут хватит. Пойдём? Почти все наши были заняты. Нессе понравились апартаменты на втором этаже, там стены были светло-кремовыми, Сандра выбрала соседнюю с Олегом комнату, в общем, каждый селился там где понравилось. Всё равно все рядом, спуститься или подняться. Во дворе Лейла и Михалыч возились под транспортёром. Фрези повела ладонью, ворота открылись внутрь. Я посмотрел на неё, подруга ответила: — Ну я попробовала, так же как вчера со светом. А оно и получилось… На приезжих это, впрочем, впечатления не произвело. Мало ли какая тут система управления стоит… — Здравствуйте, — нейтральным голосом сказал я. — Кто будете? Обтирая руки от масла, один из возившихся в двигателе повернулся к нам. Это был загорелый, белобрысый парень лет тридцати. Выцветшее полевое армейское хэбэ, облезшие капитанские звёздочки на погонах. На поясе кобура с ПМом и штык-нож. — Здравствуйте… Мы из пехоты. Была колонна, с земли, шли на базу «Ондатра». Мы были в охранении на БМП. В сорок третьем секторе столкнулись с… Не знаю, как это называется. Как будто роботы, только там люди управляли. Они нас разделали под орех, оружие — похоже на электрические разрядники, очень мощные. Мы трёх или чётырёх завалили, но грузовики они пожгли почти все и из наших много положили, кто на броне был. Мы кое-как отползли на своей бэхе к речке, прикинулись, значит, что всё. Ну, машина дымила. Мы её носом в воду сунули и притихли. Час просидели, потом вышли посмотреть. Колонна догорает, только за поворотом вот эти два козлика стояли, в хвосте, не успели их зацепить. Мы посливали горючку из того, что осталось, хорошо, не все были дизельные, и дёрнули оттуда куда глаза глядят. Повезло, что сказать. Вчера вечером увидели свет в этой стороне, ну и напрямик через прерии поехали, ночью. А тут вон оно как… — капитан повёл взглядом. — Целая хоромина. И место дельное. Я Сергей, он, — капитан показал под капот, где не обращая ни на кого внимания, пыхтел упитанный товарищ, — Коля. Водителем был у меня на бэхе… Я рассматривал остальных и слушал Сергея, запоминая имена и лица. Молодой, стриженый под Розенбаума старшина с усиками шнурком — Алексей, отзывается на прозвище Эл; хмурый полуседой дядька, выпрыгнувший из вспыхнувшего «Урала», гражданский водила, вольнонаёмный, Владимир Андреевич, или дядя Вова. Ладная черноволосая девица с татарскими скулами, в хорошо подогнанной форме, без погон, везла в форт целый грузовик новых радиостанций. Зовут Катя. На вид ничего, немного подкормить и погонять в полевых условия — самое то получится. Радистка Кэт, ёлки… Рядом с ней матёрая тётка, крепкая, среднего роста, стриженая. Лет тридцати пяти-тридцати семи. Лейтенант. Отвечала в колонне за разведку. Елена Петровна, можно по прозвищу — Яска. И просто солдатик-срочник Вася, тощий, но глаза уверенные. Правда, держится за автомат как будто его хотят отобрать. Вот и познакомились… Я представил подругу, назвался сам. — Значит здесь так… Я старший. Она второй после меня человек, принимающий решения. Всё это — наше новоселье. Поместье. Загоняйте машины, техникой у нас заведуют вон те двое, которые из-под «Ханомага» торчат. Лейла и Павел Михайлович. Потом найдёте Олега, тощий такой, небритый. Он покажет где выбрать жильё. Здесь места много, селитесь. Как у вас с харчами? — Есть немного, — замялся капитан. — Так я и поверил. Как определитесь с хатами, спуститесь на первый этаж, там будут Сандра и Света. Накормят. И ещё вопрос — эльфов видели? — Ни разу. — широко раскрыл глаза Сергей. — А что, они есть на самом деле? — Ты первый раз в Зоне? — Ну да. Как часть на периметр подогнали, так сразу нас сюда, с колонной. — Их с нами девятеро. Девчонки просто загляденье, но таращиться не советую. Их старшая в лоб даст и не почешется. Да и сами они тоже… Люди как люди, только ушки торчат. Катя хихикнула. — Ну всё, давайте располагайтесь. Сергей, после обеда зайди ко мне. Расскажешь новости, я тебе обрисую что здесь к чему. Едва они закатили машины во двор, как Фрези чувствительно ткнула меня в бок: — Что это значит — «девчонки просто загляденье», а? — То и значит, — я обвил её за талию и прижал к себе. — Чтобы не заглядывались. — Смотри мне. — Фрези подмигнула, — Пойдём, я хотела посмотреть кладовые на четвёртом ярусе. Там много всего, надо хотя бы примерно разобраться… Сергей задумчиво смотрел на карту. Он не верил, что такое вообще возможно — карта Зоны. Ему перед выездом рассказали всяких былей и небылиц. Оказалось, что снаружи мало кто знает, что вообще происходит здесь. Только слухи и обрывки рассказов полушёпотом. Ну, а вовне периметра, в обычной жизни, творилось чёрт знает что. Зона накрыла полностью три области и частично — семь прилегающих, создав хаос почти в центре страны. В …ске Сергей не был, его колонна шла с западной стороны, примерно от Самары. Второй проход, контролируемый войсками, был у южной границы Башкирии, там располагался наиболее сильный кордон. По словам капитана, Зона почти не пульсировала и не подминала под себя окрестные земли, она, как он сказал, переваривала уже проглоченное. Власти только после Нового Года — оказывается, там он уже наступил — сумели более-менее навести порядок вокруг Зоны, прижать бандитов и пользовавшихся бардаком наркодилеров. Угрохав огромные средства, создали несколько эшелонов оцепления. Естественно, примазались разные международные организации, как НАТО и «Врачи без границ», которых знающие люди называли «ЦРУ без границ», и прочие зелёные. Несколько раз отгребя по-взрослому, американцы официальным порядком перестали соваться в зону, но иногда всё же забрасывали разведгруппы и лёгкие отряды, как тот, который мы разбили около речки. Группа Сергея была самостоятельной боевой единицей, поэтому мы сообща решили, что пусть они здесь обвыкнутся, поездят вместе с нами какое-то время, а потом сами определятся, что будут делать. Новый дом. День пятый. Нежданный визит. Халлек. Понятно, что забот хватало. Появление новичков добавило рабочих рук, но и трудностей тоже, особенно с выполнением разных распоряжений. Больше всех невольным саботажем занимались радистка Кэт и Эл. Это их капитан понимал, что порядок и относительная безопасность для всех может быть только при единоначалии… Но к концу недели всё почти устаканилось, все устроились, подобрав себе комнаты по вкусу, хватило мест для техники. Эти дни мы точно носу наружу не казали, выясняя устройство поместья и изучая оборудование. Дом-крепость был самодостаточен. Вода, газ, свет, необходимые человеку удобства, а остальное сами сделаем. Мы наконец зацепились за землю, у нас появилась собственная база, в конце концов, место, куда можно вернуться из долгого похода. Монолитные стены, господствующая высота, всё видно вокруг. На складах, которые были здесь устроены на четвёртом этаже, добра было чуть ли не столько же, как в форте. Одежда на все времена года, полезные в хозяйстве мелочи, несколько комнат, набитых холодным оружием всех видов, от кинжалов до арбалетов. Огнестрельного не было, зато нашлось немало загадочных штучек, которые принято называть артефактами. Несса и Фрези два дня изучали их, я только дивился, видя, как мешаются на листах описи бегучие завитки и плотные буквы двух языков. В свою очередь, я с Михалычем, Олегом и дядей Вовой, за которым везде таскался солдатик Вася, не выползали из цокольного уровня, где находились разнообразные механизмы и устройства, которые должны обеспечивать огромный комплекс теплом и светом. По сравнению с привычными конструкциями эти генераторы были просто совершенством. Агрегат размером с пятиведёрный бочонок, к нему подведены газовая и водяная труба, из него ничего лишнего не торчит, даже выхлопа, и на выходе к трубе прикоснуться нельзя, вода градусов девяносто бежит. Десять таких установок обслуживали каждая свой сектор поместья. И ещё пятнадцать, к которым также был подключен газ, а из них выходили толстые чёрные жгуты прямо в стены, давали свет. Управлялось всё это или голосом, как сделала Фрези, или с небольших пультов, расставленных по разным концам дома. Наконец, когда мы более-менее разобрались и даже отдохнули, хотя всякой новообретённой текучки было достаточно, я собрался подняться кружной дорогой на плоскогорье и посмотреть, что там есть. На улице с позавчера похолодало. Кое-где на земле искрилась изморозь. Лейла, вычистившая свой «Ханомаг» будто парадный выезд, стала готовиться к прогулке, как с дозорной башни по радио доложил Андрей, что приближаются пятеро псоглавцев верхом на своих крысищах с бивнями. Я накинул тёплый бушлат и пошёл к выходу, по дороге позвав Марину. Заодно пригласил Сергея, чтобы он посмотрел, кто кроме нас живёт в Зоне и некоторых связанных с ней местах. Пока мы шли к воротам, псоглавцы уже подъехали. Я с удивлением узнал седого Барахая, важно восседавшего на матёрой буке с окованными бивнями. Он слез, фыркнул, выдохнув целое облако пара, подошёл и протянул лохматую пятерню. Проурчал приветствие и посмотрел на замершего Сергея. Он не знал, стоять или уматывать, пока не поздно. Вождь псоглавцев почтительно поклонился Марине. — Не боись. Он из своих, — успокоил я Сергея. — Давайте, заходите, — я махнул рукой во двор. — Вовремя ты, Барахай, явился. Псоглавцы, естественно, не могли приехать с пустыми руками. Они приволокли литров семьдесят кумыса и лепёшки. Барахай задумчиво разглядывал махину поместья. — Откуда у тебя это всё? — Не поверишь. Помнишь, ты мне рассказывал про женщину, которая участвовала в вашей войне? Мы нашли её дочь. Это подарок, за помощь. Это то самое поместье. Лохматый вождь протяжно засопел, это выражало у них удивлённый и восхищённый присвист. Потянул крысу за поводья, сказал своим, чтобы располагались. Потом отозвал меня и Марину в сторону. — Мы можем провести совместную разведку, Халлек? Я имею подозрения, что будет большая драка. Я хочу или убедиться в этом, или развеять свои сомнения. Если у тебя есть рисунок земель, я мог бы показать, что меня беспокоит больше всего. — Разумеется. Есть у нас хорошая карта. Конечно, каменные стены не шатёр, но я приглашаю вас к нам. Барахай пожал могучими плечами: — Я сочту за честь войти в дом наследницы той, кто так помогла нам. И теперь это твой дом. Его воины завели крыс во двор, те невозмутимо изучили его, шокировав новичков своей наглостью. Для них здесь везде были знакомые запахи — нас и нашей техники, а значит, здесь можно было чувствовать себя как дома. Барахай шагнул в дверь, немного пригнув голову, принюхался. Даже я составлял многие впечатления по запахам, ну, а он и подавно. — Здесь хорошо, — помотал он головой. — Очень хорошо. И дальше молчал всё дорогу до наших апартаментов. Следом топал один из воинов, он нёс здоровенные бурдюки с кумысом, а лепёшки тащил сам вождь. Фрези, увидевшая гостей из окна, уже успела сбегать на кухню и принести свежего жареного мяса с зеленью. Барахай с порога расшаркался с моей подругой, едва не въехав головой в притолоку, когда распрямлялся. Я придвинул второй стол и расстелил на нём карту. Марина, схватившая горячий ломтик говядины, взахлёб перевела: — Хорошая карта. Сам делал? — Нет. Друг отдал. Он уходил и отдал. Вождь понимающе кивнул, хотя я намеренно не стал делать никаких уточнений. Он, не откладывая дело в долгий ящик, посмотрел на угощение, вздохнул и отодвинул блюдо. — Это подождёт. Извини, Фрези. Барахай внимательно рассматривал карту минут десять, спросил, где север, потом ещё столько же водил по ней тёмным, тускло блестящим когтём. Сам отыскал наш новый дом и то место, где на территории Зоны был проход на земли псоглавцев. И почти сразу уверенно ткнул в сорок девятый и пятьдесят первый сектора, западнее нас километрах в ста тридцати — ста пятидесяти. — В этих местах, как говорят мои разведчики, появилась опасная новая сила. Я знаю, что она не новая, это они таких ни разу не видели. Люди в железных ходулях с молниями. Я кивнул. — Знаю. Мы их называем железноголовыми. Уже пришлось столкнуться с ними. И что они там, собирают силы или что? — Хочу это выяснить. Они никогда не ходили большими стаями, а сейчас видели несколько почти в сто голов, может даже больше. И не только они на своих ходулях, есть устройства, похожие на ваши, некоторые больше и длиннее. Я задумался. Похоже, баланс сил меняется. Или же кто-то хочет изменить его в свою пользу. У реки поведение железноголовых показалось мне каким-то неправильным… Я не профессиональный военный, но некое чувство подсказывало мне, что тот бой был… ну просто неправильным, несмотря даже на откровенную глупость американцев, это отдельный разговор. И вообще, такие силы, скапливающиеся под боком, не могут не беспокоить. Как мало у нас людей… Любая серьёзная осада, и нам капут. Мало техники и тяжёлого оружия. Нет авиации для серьёзной разведки. У нас вообще, кроме нас самих и кучки самоходного железа, почти ничего нет! C урчанием вздохнув, я сказал: — Да. Если для тебя два дня ничего не решат, то послезавтра отправимся. — Мы подождём. Сорок девятый сектор. Разведка. Халлек. На широкой мягкой спине буки сидеть оказалось очень удобно. Я решил, что ради двоих, меня и Олега, гонять технику не стоит. Да и громко. Пройдя сто двадцать километров за полтора дня, мы остановились у отмеченной на карте тонким чётким пунктиром границе сектора. Пейзаж осенний, тёмные деревья и вялая серая трава, стылая вода в речке, огибающей холмы, у подножия которых мы устроились на ночёвку. Скоро снег ляжет, от силы через две недели… Зима и так на удивление задержалась. Крысы улеглись кружком, от них, как от небольших печек, тянуло живым теплом. Псоглавцы запалили небольшой костерок, для ужина, а мы с Олегом, вымотавшиеся с непривычки, завернулись в толстые одеяла и устроились возле мерно колышущегося дыханием бока. Под тихий разговор наших лохматых друзей я незаметно заснул. Второй сон по Вархаммеру. Перед моими глазами медленно вращалась объёмная карта сектора. Волк Логан, виртуозно работая в воздухе пальцами, вывернул пространство в мою сторону. Для контрастности в рабочем поле проектора висела тёмная дымка… ...Гримнар за время, что мы не виделись, дослужился до легион-генерала и после дарованного Императором освобождения забрал меня вместе с чаптером к себе. Я помнил аудиенцию так, словно она была вчера. Я был приглашён именным вызовом, чего удостаивались очень немногие. Императора я видел впервые. Его вестовой открыл дверь в личные рабочие покои и исчез, оставив меня наедине с высоким седым человеком, одетым в алое, золотое и белое. Цвета Империи. Плечи и рукава кафтана украшало скромное золотое шитьё. Волосы удерживал кожаный обруч с бляшками из светлого металла. Император возвышался за небольшим круглым столом с какими-то документами, его правая рука покоилась на пожелтевшем эльдарском черепе, лежащем на столе. — Приветствую тебя, чаптер-лидер Гравер Вольсунг, — по этикету он обратился ко мне первым. — Приветствую тебя, мой Император. Я сдержанно поклонился. Голос хозяина покоев был негромким, но мощным и исполненным внутренней силы. — Логан передал тебе слова из моего приказа Бельхорну, — он не спрашивал, он знал. — Следовательно, ты знаешь, почему ты здесь. — Знаю, мой Император. — Твоя кровь неподвластна влиянию Хаоса… как и моя. Возможно, ты действительно мой сын, ведь я в разы старше тебя, и побывал во множестве миров. Через многие поколения чистая кровь могла пробудиться в тебе. И потому я возлагаю на тебя миссию, которую взялся бы выполнить сам, не будь я Императором. На его лепном лице мелькнула тень улыбки. — Ты остаёшься в составе легиона «Валгалла» под командованием Волка. Для всех ты выполняешь мою волю опосредованно, как любой другой легионер Империи. Когда ты вернёшься к своим людям, у Логана уже будет индивидуальное задание для тебя и твоего чаптера. Подробности он расскажет тебе сам. А сейчас, если ты не против, расскажи мне о своей сестре Илайе. Когда вы с ней виделись? — Последний раз я её видел перед нападением эльдаров на нашу планету. После того её следы затерялись. Я служил в Десанте. Провёл десять лет в гостях у Инквизиции. По правде говоря, я не очень стремился её отыскать, а сейчас не уверен, что это вообще возможно. Император медленно кивнул. — Понимаю. Просто так он бы не спрашивал. Но поскольку пояснений не было, я закончил начавшуюся было паузу вопросом: — Могу я идти, мой Император? — Иди, Грав. На словах передай Гримнару: двадцать шесть, одиннадцать, девять. Раз на словах, значит вникать в это мне не следует. Логан знает Императора чёртову прорву лет, и у них могут быть совершенно личные дела… ...Карта сектора открыла мне глубину шестого рукава какой-то безымянной номерной туманности, на его окраине наш носитель висел целую неделю, выпуская и принимая зонды. — Видишь эту звезду, Грав? — Логан ткнул пальцем, желтоватая искорка послушно приблизилась. Стали видны планеты, числом одиннадцать. — С четвёртой по седьмую система обитаема. Но наша задача не в этом… Смотри. Под движениями его руки шестая планета выросла, вся в завитках облаков и бирюзово-голубых пятнах. Суши мало. От силы четверть поверхности. — Остров, девятый в этом архипелаге, на самом экваторе, — Логан глянул на меня. — Теперь понял? — Да. Это то, что Император не доверил ни одному каналу связи. Без любого из нас троих эта последовательность бессмысленна. Значит, сейчас должно быть что-то двадцать шестое. Кивнув, Логан подтянул к нам центральную часть острова. В джунглях виднелись развалины городов и отдельных построек. Моё внимание привлекла цепочка шестигранных контуров, она тянулась с юго-запада на северо-восток, наискось через весь остров. — Зонды докладывают, что разумной жизни здесь нет. Но что нас ждёт внизу, под этими руинами… В подземелья их сенсоры не смогли проникнуть. — Чьё это всё? — Ты удивишься. Отсюда пошла цивилизация Эльдаров. Мы здесь чтобы отыскать дьявольски древний артефакт, о котором они сами забыли, надеюсь. — Ради этого Император распорядился послать сюда целый легион с полным оснащением?.. — Понимаю твое удивление. Легион — прикрытие. У этого артефакта необычная стража. Ты когда-нибудь слышал, чтобы Эльдары сотрудничали с Хаосом? Я тоже нет. Так вот охраняют нашу цель слуги Хаоса… против которых способны устоять немногие. Поэтому Император доверил задание тебе и твоему чаптеру. В течение семидесяти лет здесь висели наши зонды-невидимки. За это время ни один корабль Эльдаров не появился в поле их зрения. Зато псайкеры из лейбштандарта Императора уловили эманации Хаоса, истекающие от этого места. Они отравляют пространство всей системы. Жизнь на соседних планетах, и тем более на этой, так и не вышла из состояния пещер и каменных топоров, хотя здешним обитателям почти столько же лет, сколько человечеству. Но мы победили Хаос в себе и побеждаем его во вселенной. Логан потёр мощный подбородок. — Ты пойдёшь туда только со своими людьми. Вы тренированы и лучше всех других способны противостоять Хаосу, особенно ты. Десантный корабль уже под погрузкой. Мы приблизимся к окраине системы через восемь часов. Сообщи своим. Очнувшись от встряски, я с трудом разлепил глаза. Олег заслонял собой холодное осеннее солнце. — Подъём. Барахай что-то бормочет с озабоченным видом, я нифига не понимаю. Я фыркнул, встал, пошёл к речке и сунул голову в воду. Полегчало. Такой бред снился… Лохматый вождь что-то обсуждал со своими, а увидев меня, показал в сторону северо-запада. — Там. Железноголовые. — Ну поехали, посмотрим. Километрах в четырёх начинался перелесок. Забравшись в него, мы оставили крыс и пошли к просветам среди почти облетевших деревьев. За серой и скучной опушкой в пологой обширной котловине, кое-где поросшей кустиками и корявыми деревцами, был полевой лагерь с укреплениями, ангарами и казармами. Примерно гектаров шестьдесят. Несколько дозорных вышек ближе к краю котловины. Народу мало, скорее всего из-за того, что утро. Утоптанный плац. Ага, вот и первый… Барахай недовольно заурчал, увидев железноголового. Массивная металлическая фигура со слабым гудением сервоприводов вышла из ближайшего ангара, подвигала суставчатыми лапами и резво потопала на плац, где минут десять бегала и по-всякому изгибалась. Ну, бегать — это сильно сказано, железноголовый просто быстро шагал, топая и лязгая. Потом вернулся в ангар. Наверное, это он испытывал свой бронекостюм после ремонта. Около девяти над лагерем переливчато загудел сигнал. Подъём, значит. Через четверть часа плац уже был заполнен людьми. Я рассматривал их, пытаясь найти хоть какие-то отличия, но так и не нашёл. Люди как люди. Хорошо организованы и вооружены. На виду было примерно семь сотен человек. Пусть часть из них не строевая, даже если пополам, триста таких монстров могут натворить дел. Нам одним с ними никак не справится, нужно где-то искать людей… Построение быстро закончилось, около ста солдат направилось в ангар, откуда скоро стали выходить и строиться уже в броне. Колонна в три ряда, мерно шагая, двинулась к воротам. Достав карту, я попросил Барахая показать, где и сколько его разведчики встречали таких вояк. В этом секторе и в соседнем с ним пятьдесят первом в нескольких местах, почти по столько же, какой отряд сейчас вышел на марш. Значит, не менее тысячи… Такой толпой они многим дадут прикурить. Чёрт, как не вовремя всё это… Нужно возвращаться и как-то собирать армию. С разведкой напряжёнка, если только Барахай согласится на оперативную работу. Тогда можно будет попартизанить. Хоть и зима, но нас не догонят… Новый дом. День десятый. Авантюры. Халлек. После долгого совещания в кругу всего отряда и вместе с псоглавцами было задумано — лохматые приводят ещё десятка два своих и занимаются разведкой. Мы по горячим следам, с поправкой на небольшую скорость движения железноголовых на пересечёнке, наскоками атакуем и быстро сваливаем. Уже когда все разошлись, и остались только Барахай и его приближённый, вроде адъютанта, я спросил у вождя, видел ли он в своих вылазках оставленные склады или заброшенные военные базы людей, наподобие форта Солнечный, и без следов грабежа. Он, собиравшийся уже вставать из-за стола, сел и задумался, потом попросил карту и уверенно указал в сорок третий сектор. Рядом, через один. Если не считать того, что тот, через который лежит дорога, помечен аккуратно вырисованным черепком и почти весь — белое пятно, за исключением двадцати-тридцати километров вдоль границ. В обход вчетверо дольше по времени, из-за гористого рельефа в сорок пятом и тридцать девятом. Значит, можно рискнуть прорваться по краешку. Пойти малым составом, чтобы в случае чего не ослабить отряд… И тоже вопрос с кем? Спустившись в общий зал, который устроили в правом крыле первого этаже, я рассказал о замысле. Ответом мне были настороженные и неодобрительные взгляды и озадаченное хмыканье. — Ну, а что вы хотите, — безо всякого нажима сказал я. — У нас не бесконечные патроны, оружие изнашивается, а если нам повезёт и мы сумеем привлечь к себе людей, так его просто не хватит. Здесь полно всяких сабель, шашек и мечей, но с ними не пойдёшь на железноголовых. Так что… — я развёл руками. — Если есть иные предложения, давайте. — Да какие тут предложения… — протянул Олег. — Хочешь не хочешь, а ехать надо, если воевать собрались. Такими силами как у нас, от серьёзной осады не отобьёшься. С кем пойдёшь? — Ты и я, на танках, со мной Гелахир, Фрези и Эвис, с тобой — сам смотри. — Тогда… — он обернулся. — Лейла и… Андрей со Светой. — Нормально. Значит, завтра двигаем. Я вздохнул. Первая серьёзная вылазка в разведку территории. Если что найдём полезное, загрузимся под завязку и проложим маршрут, а потом наведаемся для вывоза. Вот тогда и посмотрим, у кого яйца медные, а у кого так себе… С приходом холодного серого утра на землю лёг снег, а потом — густой, молочно-белый туман. Солнце, только показавшееся из-за горизонта, полого просвечивало эту пелену. Земля была схвачена заморозком. Олег вывел танки из бокса, устроенного прежними владельцами в цокольном этаже. Кажется, тот, кто строил этот дом-крепость, предусмотрел почти все ситуации. Вот только летающего ничего здесь не было. Хоть мотодельтаплан строй. Проверив последний раз всё снаряжение, я сказал в дужку рации: — Поехали. Раздвигая туман, наши танки выдвинулись со двора. Началось опасное путешествие — мы направлялись в неисследованный сектор. Контрольным сроком я назначил две недели. Если за это время мы не вернёмся, то оставшимся придётся только прорываться наружу кратчайшей дорогой, на запад, в ту сторону, где в нормальном мире находится кусочек Башкирии и Самара… День десятый. Авантюры. Продолжение. Халлек. К обеду чистое холодное небо затянулось тучами. Потеплело, но задул занудный сырой ветер. Гелахир вёл танк, а я, укутавшись в бушлат, вместе с Эвис ехал на башне. Она нахохлилась внутри тёплой военной одежды, как воробей, но по сторонам смотрела. Она же и заметила первой отдалённое движение. Попросила бинокль — даже для неё было слишком далеко, чтобы определить, что там. — Несколько десятков железноголовых и восемь машин на колёсах, большие машины. По три колеса с каждого бока. Наверху у них что-то есть, какие-то полосатые штуки. На них продолговатое что-то. — Это ракетные направляющие. С них слетают очень неприятные штуковины. Нам они не очень опасны, а без защиты всё разносят в пыль. — Они нас, кажется, заметили. — Они нас не догонят. По крайней мере, эти в своей броне точно нет. А машины могут попробовать. Фрези, посмотри, какое расстояние? Я по этой белизне не могу сориентироваться. — Семь триста шестьдесят. С рельефом километров девять с половиной будет, десять. — Понял… Стоп моторы. Танк дёрнулся, я схватился за рукоятку, приваренную к башне, Эвис припечатало ко мне. — Блин, кто так газ бросает… Учил-учил… — буркнул я и полез на место стрелка. — Эвис, давай вниз, а то оглохнешь. Развернув башню, я назначил в ствол осколочно-фугасный снаряд и навёл прицел на ползущие по обращённому к нам склону далёкого холма машины. Баллистический вычислитель мигнул, принимая данные от дальномера, низко зажужжал привод, поднимая ствол орудия. Казённик поехал к полику. Бабах! Броня зазвенела. Всхлипнула продувка ствола, затвор отпал, заглотил следующий снаряд. Я не отрывался от мягкой обивки прицела. Чёрно-алый цветок вспыхнул метрах в двадцати правее ближайшей машины и опал. Ничего, при таком калибре осколки изрешетят легкобронированную цель навылет. Ну верно, колёсная самоходка как-то неестественно перекосилась и завернула в сторону. Остальные четыре прибавили ход и скрылись в лощине, двинув в нашу сторону. Я навёл прицел чуть пониже гребня и едва машины появились на нём, уложил снаряд в намеченную точку. Пока он летел, одно колёсное чудовище как раз подъехало и получило прямое попадание. Кажется, инстинкта самосохранения у железноголовых не было совсем. Эвис сказала, что колонна ходячих броненосцев свернула вслед за машинами. — Олег, как появятся, накрывай осколочными. Возвышение тебе вычислитель даст по дальномеру. — Уже разобрался. Через две минуты убийственно точного огня среди холмов вряд ли остался кто-то живой. Мы тронулись дальше. Фрези сидела молча, поглядывая на меня как-то отрешённо. Ну да, конечно, они первыми на нас не нападали. Да и не догнали бы. Мы просто расстреляли их как на учениях. Если так посмотреть. А если учесть, что эти железноголовые скапливают силы для удара всем кулаком? И в кого они шарахнут? Ну-ка прикинем. Крайты не в счёт — это хоть и коллективные, но всё-таки животные. Псоглавцы пока далеко, но то пока. Серебристые — этим всё пофигу, сели и улетели куда им надо. Остаются люди и им подобные. Железноголовые тоже люди, биологически. Но на их стороне организованность и какое-то внешнее управление, это точно. Появляются они в Зоне и давай устраиваться. Как по заранее согласованному плану. По заранее согласованному?.. Тоже вариант. Глядишь, получится дать по зубам и их начальству… Последующие четыре дня прошли для меня сплошной чередой событий. Едва мы вторглись, по другому и не скажешь, в сорок третий сектор, как началась беспросветная мясорубка. На шестом или седьмом километре от границы, на пустоши, поросшей редкими плотными подушками чёрного шиповника и багульника, на нас навалились странные двуногие создания, отдалённо похожие на людей. Только росту в них было под два с половиной метра. В руках — здоровенные дрыны, заточенные на концах, и булыжники. Ничего они нам сделать не могли, но с тупым упорством были готовы хоть лечь под гусеницы, только бы не пустить дальше. Я попытался было выглянуть наружу и хоть как-то договориться, но после первого же пятикилограммового на вид каменюки, пролетевшего в аккурат над головой, это желание пропало. Сцепив зубы, я приказал двигаться. Гелахир оторопело смотрел в свой перископ и не шевелился. Даже выстрел почти под ноги себе, из опущенного до предела орудия, не напугал этих страшилищ, одетых в шкуры и кожу. Собственная кровь их мало волновала. Фрези замедленно повернулась ко мне: — Ты что,. поедешь прямо по ним? — А ты что предлагаешь? — тихо спросил я. — Мы ведь развернуться не сможем назад, чтобы не раздавить хотя бы двух. Значит, даже наше возвращение или попытка пройти в другом месте будет тем же самым, чего ты так боишься. Подруга молчала. Я всегда ценил и уважал её ум и нравственные установки, но сейчас они заводили её в тупик. — Молчишь… — я вздохнул и выпроводил Гелахира на своё место. — Олег. Вперёд, — глухо выговорил я и нажал на газ. Внутри не было слышно ни хруста, ни сдавленных звуков раздираемой гусеницами плоти, но они ощущались вовсе не слухом. Фрези побледнела и сидела ни жива ни мертва. Эвис пыталась ей что-то говорить, но по лицу было видно, что она её не то что не слушает — не слышит. Только через полкилометра вокруг исчезло это давящее чувство бессмысленной чужой смерти. Я прибавил газу, чтобы поскорее окунуть танк в речку, которая значилась на карте совсем рядом, и сказал о том же Олегу, но вместо водяного потока нам с холма открылась изуродованная селем долина, на дне которой жалко струился ручеёк в пару метров шириной. От танков исходил устойчивый тяжёлый запах крови. Фрези не выдержала и отбежала в сторону, к кустам. Олег, в этот момент бывший на башне, крикнул что-то. Я выскочил и едва успел догнать автоматной очередью гибкую тварь размером с гепарда. Пятнистая кошка подлетела над серой травой и ещё немного подёргалась, а со всех сторон к нам мчались на коротких быстрых ножках небольшие собакообразные хищники. Наверняка их привлёк запах. Фрези замешкалась; оттолкнув меня, эльфка вьюном метнулась к ней и почти как кутёнка втащила на танк, пока я отстреливался от этих гиен. Эвис бесцеремонно запихала Фрези в башню. Скосив обнаглевшую хищницу, которая почти заскочила к нам, я нырнул вниз и захлопнул крышку. — Вот твари… Ну всё, други мои, прогулки закончились. Фрези, я тебе отдельно говорю, — стараясь не повышать голос, сказал я. — Вокруг нас враждебная среда. Если рядом красоты и кустики, это ещё не значит, что туда нужно ломиться без оглядки. Прём вперёд ещё три часа, потом быстрая разведка и ночёвка. Наружу ночью носа не суём. Олег, слышал? — Слышал… — отозвался он в наушниках. За эти три часа мы еле-еле прошли сорок километров. Нападение пяти железноголовых здорово задержало нас всего через час, потом вокруг неестественно потемнело и без того низкое небо затянулось густыми клубящимися тучами, в которых проскакивали мрачные фиолетовые молнии. Видимость упала метров до двадцати, и даже тепловизор пасовал уже на ста метрах. Мы вели танки со скоростью быстрого шага. Радар показывал всё, что угодно, кроме обстановки вокруг. Среди пляшущих помех вроде бы мелькнуло что-то осмысленное, похожее на летающий вагон серебристых или большой вертолёт, но он прошёл на пределе досягаемости приборов. Местность менялась на глазах, целые холмы смывались потоками, и несколько раз нам на последних метрах удавалось проскочить промоины. К исходу часа так же внезапно тучи унеслись, оставив холодную промозглую равнину, залитую озерцами и лужами слабо парящей воды. Зато и танки были вычищены как новенькие. Не останавливаясь, мы прибавили ходу, чтобы к вечеру достичь темнеющего на горизонте леса, покрывающего предгорья хребта на северо-западе. Когда-то это были окрестности Магнитогорска. Город исчез, целиком поглощённый Зоной, больше никто никого оттуда не видел. На месте города, заводов и рудников легла обычная всхолмлённая земля, какой она была до прихода человека. Ночь прошла относительно спокойно. Оставленные в дежурном режиме приборы слежения несколько раз что-то засекали, но потом сами же давали отбой. Утром обнаружилось, что вокруг нас образовалось болотце, в котором танки увязли по середину борта, и пришлось от ближайшей опушки таскать деревца, чтобы гусеницам было на что опереться. В конце концов, перемазавшись в холодной грязной воде по уши, мы выкарабкались на берег. Раскрыв бронированные створки двигателей, обсушили промокшую одежду, благо сменить её было на что, и после сумрачного завтрака двинулись дальше. Я и Фрези держались уже только на одном кофе, которого на предыдущей стоянке в термосы было налито литров восемь. В конце концов я понял, что дальше не смогу вести тяжёлую машину, и поменялся с Гелахиром. Олегу помогал Андрей, за три года в Зоне он научился водить всё что движется, и немного — всё что не движется. Но через пару часов и они чуть ли не вместе сказали, что руки отваливаются. Мы осмотрелись. Остановка в чистом поле, слева в паре километров леса, нам вдоль них надо было ещё шестьдесят километров пройти, чтобы добраться до границы сорок третьего сектора. Эти шестьдесят километров мы с трудом преодолели за двое суток. Сначала совершенно безумная схватка с крайтами, которые взялись невесть откуда. Казалось, мы навсегда провоняем кислым запахом кордита и жареной крабятины — столько клешненогих, разорванных в клочья и обгоревших, валялось вокруг. Фрези смотрела на красновато-бурое поле, почти сплошь укрытое кусками панцирей, обугленных внутренностей и совсем непонятно чего. Эвис, которая в Зоне была побольше нашего, воспринимала всё как должное. А Лейла так вообще этих ракообразных навидалась по самое некуда… Потом был неплохой марш-бросок от каких-то летательных аппаратов, похожих на бесхвостые германские «Готы», они ловко уворачивались от пулемётных очередей, зато осколочные снаряды, поставленные на самоподрыв по дистанционной трубке, ссадили две машины на раз. Остальные пятеро отвязались от такой кусачей добычи и отвалили куда-то на восток. Мы поковырялись в обломках самолётов — они не загорелись от осколков и удара о землю, просто развалились на куски конструкции и обшивки, хотя вокруг расплескалось немало горючего. Двухместные продольные кабины, несложные приборы. Пилоты были одеты в тёмно-серые комбинезоны и зеленоватые металлические шлемы. Чего-то, похожего на радиостанции, я так и не нашёл. Или связи у них не было, или они общались как-то по другому. На вид люди, разве что чуть более тонкокостные и небольшие. Как если бы Олег был размером с Марину Попову. А может, спецом в лётчики таких набирают. Движки от удара вылезли из кожухов и развалились на запчасти, но то что они реактивные, можно было понять. Оружие — четыре пушки калибром 37 миллиметров, ещё я нашёл направляющие для ракет, но похоже, что они их где-то раньше выпустили. Я попросил Фрези нарисовать самолёт, как он выглядел в целом виде, потом составил описание конструкции. На всякий случай, вдруг потом пригодится. В защите танков я насчитал тридцать две дырки, но наполнитель не среагировал на них, он был рассчитан на тяжёлые болванки и кумулятивные снаряды. Странно, что эти летуны так упорно на нас кидались, не могли же они не видеть, что их хлопушки вредят меньше, чем слону дробинка. Может, с кем-то спутали? После трёхчасового привала мы прошли спокойно километров десять и возле основательно раскопанной горы — не та ли самая Магнитная? — напоролись на отряд таких же сталкеров, как и мы сами. Четыре БМП, ПТ-76, два джипа, кажется, Лексусы со срезанными крышами, и Хаммер с закрашенными американскими звездами на дверках. Они стояли лагерем, но переговоры не получились. Или они сочли нас за армейцев, или просто перепсиховали, я не стал разбираться. Первый выстрел всё равно был не наш. Кто-то засадил из здоровенного шведского гранатомёта «Карл Густав», снаружи звонко хлопнула кассета «Шторы», окутывая сектор поражения непроницаемым для головки наведения облаком аэрозоля, я дёрнул танк вбок, одновременно отдав команду стрелять. В казённике сидел осколочный, он взорвался между плавающим танком и Лексусом, разворотив их оба. Вспыхнуло пламя, накрывая полотном горящего бензина ближайшую палатку. — Отставить огонь! — крикнул я, газуя. Как бы там ни было, а свои, не какие-нибудь железноголовые. Т-95, взревев турбиной, выметнулся на поляну, подпрыгнув, тяжело просел, я чуть не въехал лбом в обрез люка. То, что я проорал, потом никто не решился даже повторить. Таких загибов я и сам не помнил. Покрыв по всякому всех родственников и самого гранатомётчика, я выскользнул наружу и закатился под танк. Кто-то всё же не потерял соображения и уже бегал с огнетушителем, кто-то спешно забрасывал бензиновый огонь землёй. А один, прикрывая глаза ладонью, пытался рассмотреть меня. На него развернулись два орудия, пара пулемётов и три АК. — Стой где стоишь! Бл… никакой дисциплины, разъе…аи! Стой я сказал! Я сам подойду. Человек среднего роста, в поношенной форме, остановился, отвёл руку с автоматом в сторону. — Всё, стою. Я встал, приблизился. Так… Похож на бывшего не то прапорщика, не то лейтенанта. Лет тридцати с небольшим. — Какого хрена? Кто стрелял? Или непонятно, что вас из танков за пять километров можно прямой наводкой расстрелять? — Кто стрелял, того уже нет. Накрыло возле Лексуса. — Кроме него? — Пронесло. Сгорела палатка, где никого не было. Вещей немного потеряли и вот… две машины. — Кто такие, откуда, давно в зоне? Прапор набычился: — А ты кто такой, чтобы спрашивать? — Слушай, дорогой… — я понизил голос. — Это твой раздолбай выстрелил, а не я. Танку пофигу, но мне неприятно. Что встретился с баранами. Короче, пожар потушен, урон невелик, так что мы квиты. — Какие квиты, то что, охренел, сопляк? Я был раза в полтора больше его и наверное он понял, что ляпнул что-то не то, увидев моё меняющееся лицо. Фрези говорила, что я иногда быстро зверею видом, но сам-то себя не вижу в такие моменты… Прапор поднял ладони. — Всё, проехали. Беру свои слова назад. Мы здесь с середины лета. После того, как колонну разгромили, прибился к одним. Мыльница, кстати, ихняя была, как и джип. Я на вон той бэхе присоединился. Зовут Костей. Я протянул руку. — Валера. Тоже новенькие, но повезло. И друг здесь мой давно обретается. Блэком кличут. Прапор аж перекосился, как от лимона. — Встречались… — нехотя протянул он. — Ну и друзья у тебя… головорезы. Я развёл руками. — Уж какие есть. Ира! — позвал я. Она знала, что когда я называю её по паспортному имени, обстановка вокруг пока что недружественная, даже если явной угрозы уже нет. — Рисунок самолёта принеси. Подруга подошла, разровняла на планшете зарисовку. — С такими встречались? Костя сказал: — Подожди, — и пошёл к лагерю, где заканчивали наводить порядок. Вернулся с миловидной стройной барышней лет двадцати двух, южанкой. Молодая кубанская казачка. — Знакомься. Наш спец по гостям. Тамара. В Зоне два года, жила в Магнитогорске, родом из Краснодара. — Я Валера, это моя жена Ирина. Вот, посмотри, — я протянул ей рисунок. — Что можешь сказать? — Я таких видела в восемнадцатом секторе, на северо-востоке, и в двадцать пятом, на северо-западе. Так далеко они ещё не залетали. Я слышала, что их встречали ещё в нескольких секторах на самом юге, но сама там не была. Появляются они чаще всего в восемнадцатом. Такие же люди как и мы, просто откуда-то с… сопредельной территории. Самолёты на уровне начала пятидесятых, но против незащищённых целей очень опасны. Поговорить с ними никому ещё не удавалось. День четырнадцатый. Авантюры. Продолжение. Халлек. Мы рассказали Косте про поместье и предложили присоединиться. Заодно обрисовали обстановку с железноголовыми. Тамара при их упоминании подскочила: — Они точно что-то готовят. Мы несколько раз видели, как их небольшие отряды обследуют какую-то территорию, а потом там появляется их лагерь. Людей здесь не так уж и много, а военные почти всегда по норам сидят. Тормозить их некому. — Ну вот мы этим и займёмся. Вы в сорок третьем бывали? — Проскоком, не до изучений было. А что? — Есть информация, что там имеется склад или заброшенная военная база. Костя хмыкнул. — Ну да, мы пару раз натыкались на такие. Но они уже были или разграблены, или их никто не смог вскрыть. — Не смог вскрыть? Это как? — Ну были следы, отметины на воротах складов, а то и вообще на воротах периметра. Мы такие видели, что чисто крепость. Наши так не строят. И вообще, — Костя понизил голос. — пару раз у меня было такое ощущение, что их так намеренно кто-то поставил. — У меня тоже… Ну, что, пойдёте к нам? — А народ какой у тебя, все такие оторванные как ты? — осведомился он. — Нет, — я улыбнулся. — Есть и более оторванные, кое-кто вообще с самого начала Зоны. А так все нормальные. Есть эльфы. В союзниках у нас псоглавцы. Так что не пугайтесь. Костя ушёл к своим. Всего у него было или осталось после разных передряг человек пятнадцать. Через несколько минут он вернулся. — Мы согласны. Вместе оно легче будет. Где ваша база? Я показал на карте. — Выходите из этого сектора в соседний, вот сюда. А то тут дорога какую врагу не пожелаешь, с вашей техникой бесполезняк полный. На том мы и распрощались. Позже, когда мы вернулись, измотанные и уставшие, привезя с собой сколько можно было запихать в танки оружия и боеприпасов, то узнали, что из всего Костиного отряда до нас добрались только трое. Два угрюмых брата-близнеца, сержанты из разбитой когда-то колонны, и Тамара. Остальные сгинули где-то в соседнем сорок пятом секторе. К концу четвёртого дня пути мы выбрались к границе сорок третьего сектора, по пути ещё раз ввязавшись в бой и едва не провалившись в какое-то болото. Стычка с железноголовыми была короткой и бешеной, мы почти выскочили лоб в лоб. Одного Олег просто подмял под себя, перемолов тушей танка, второго я вдребезги разнёс выстрелом с пятидесяти метров. Остальные очухались и принялись поливать нас из своих электрозажигалок. Я потерял одну инфракрасную фару и что-то из мелких деталей обвески, потом кто-то засадил так, что взорвался защитный контейнер. Уложив в упор такого меткого, я газанул и, зажав правую гусеницу, боком свалил ещё одного. Олег разнёс пятого и последнего, а потом как из ниоткуда свалились восемь летунов. Точь-в-точь таких, как недавно сбитые. Они, ловко пройдя в вираже, чтобы уменьшить видимые поверхности, зарулили сбоку. Первые четыре выпустили по две ракеты. — Олег, газу!!! — и сам вдавил педаль в пол. Где-то сзади слева тяжко грохнуло, Фрези и Эвис вскрикнули от испуга. Олег матюгнулся, сказал, что ему пришлось прямиком над головой. — Всё в порядке, — доложил Гелахир, загудел привод башни. Выстрел. Разрыв снаряда ссадил сразу два самолёта и повредил третий. Он, планируя и неустойчиво дёргаясь, полого пропахал плоским брюхом каменистый холм и замер. Наверное, увидев, что попадание ракет не повредило танки, летуны стали отходить в сторону, сторожко кружась. Вслед ним Олег послал ещё один выстрел и так угадал, что два самолёта вспыхнули яркими клубящимися пузырями, а ещё два задымили и ушли за горизонт. Оставшийся в одиночестве сообразил, что ловить здесь нечего и свалил. Через час мы въехали в один из самых спокойных, по словам Блэка, секторов. Остановились. Откинув люк, я вдыхал свежий холодный воздух, расстегнув воротник. Помотал головой, отгоняя ощущение нереальности. Прорвались… Я фыркнул, вылез на броню и пошёл к корме. Нда… Ракета, попавшая в задний свес башни, была куммулятивной. Взрыв сразу двух контейнеров здорово ослабил удар, и струя раскалённого металла расплескалась вскользь. Конечно, многослойную броню она бы и так не прожгла, да ещё толстый подбой изнутри задержит окалину, но всё равно… Фрези и эльфиня выбрались наружу, тоже посмотрели, куда нас так прихорошили. Экипаж Олега возился в двигательном отсеке, сам он, сумрачно матерясь, осматривал наружные приборы и то что от них осталось. Ему прилетели две ракеты, одна в двигатель, вторая в передний скос башни. Что-то повредилось в проводке, а подрыв блоков защиты на башне оторвал оба инфрапрожектора, левый излучатель оптического блока «Шторы» и покорёжил радар. Теперь танк Олега почти оглох и ослеп, вдобавок потеряв возможность ставить подавление по левому борту. Рядом был лес, после ремонта на живую нитку загнали машины туда. На улице спать было холодно, снова пришлось расположиться под бронёй. Я слышал, как у задней ниши шепчутся устроившиеся там Фрези и Эвис, и под их убаюкивающие голоски заснул… Визит к Гансу Кубышке. Халлек. Среди множества полезностей, доставшихся нам в наследство, совсем не было огнестрельного оружия. Рыскать по Зоне в поисках складов и военных баз — непозволительная роскошь, и так уже счёт на недели идёт, если не на дни. Значит надо наведаться к знаменитому на всю округу Гансу Кубышке. Этот барыга в обмен на артефакты способен достать что угодно. А нам угодно много чего. С помощью Лейлы мы отобрали две коробки всяких диковин малопонятного назначения. Она их сортировала подобно опытной кладовщице, которая безо всяких описей знает, что и где у неё находится, хотя на складском уровне поместья была второй раз. Вышли ввосьмером на четырёх машинах и добрались до места без затруднений. Сопка Ганса Кубышки действительно оказалась сопкой. Средней высоты округлая горка с крутыми склонами, присыпанная ранним снежком. На самой верхотуре мерно размахивала антеннами военная РЛС, вокруг подножия был периметр. Возле облетевшей рощицы молодых липок стояло несколько аккуратных домиков, сборные склады из гофрированного металла, другие постройки. Образцово-показательный немецкий хутор, на котором твёрдой рукой ведёт хозяйство гроссбауэр Ганс. И в горку он не поленился зарыться — вон устье тоннеля, бетонированная дорожка… С размахом, однако. — Поехали. Нас уже издалека засекли, наверняка ждут. Танк рыкнул, следом поползли три «Ханомага». Нас и вправду ждали. Возле широкого проезда, забранного воротами из труб и колючки, стояли два небольших редута из бетонных блоков. У одного, слегка прищурившись и сложив руки над объёмистым животиком, смотрел на нас лысоватый крепыш лет пятидесяти, с ровно подстриженными пшеничными усами. Этакий бочонок из морёного дуба. Борман на пенсии. Рядом с ним возвышался двухметровый амбал с безмятежным серо-голубым взором и огромным пулемётом через плечо. — Гутен таг, герр Халлек, — кивнул толстяк. Не будем удивляться, откуда он знает… Было бы странно, не следи он за всем происходящим в округе. — И тебе поздорову, Ганс. Дело есть. И разговор тоже есть. — Так и хорошо. Заезжайте, машины вон туда можно поставить. Юрген, проводи гостей. Верзила радушно улыбнулся и широко махнул свободной рукой, отпихивая створку ворот. Потом он по очереди помог устроить танк и транспортёры на выложенной плитами площадке, где были расчерчены места для стоянки, и проводил нас в гостевой дом. Олег и Лейла прихватили картонные коробки с поштучно упакованными и сведёнными в список предметами для торговли, Инвё с Поповыми и Михалычем осталась возле машин. Внутри царил всё тот же образцовый порядок. Скромная мебель, на просторной кухне неброская бытовая техника, редкие пылинки ходят строем. Юрген, убедившись, что своё задание выполнил, выглянул в крытый коридор, соединяющий постройки, крикнул что-то и ещё раз улыбнувшись, ушёл. Вместо него через пару минут появился Ганс собственной персоной и две девицы. Шустро собрав на стол, они упорхнули. Кубышка уселся напротив нас и, разведя пухлыми ладошками, сказал: — Приступим. Но первым делом он нацедил в рюмку шнапса из литровой бутылки и сноровисто отправил себе в глотку. Мы переглянулись. Фрези извлекла из ближней коробки список и протянула его Гансу. Рука немца застыла с бутылкой на полпути к рюмке. Потом сосуд медленно вернулся на стол. Он взял лист двумя руками и ещё раз внимательно его перечитал. — Ну, знаете ли… — пробормотал он. — Так, «Бешеная слизь», восемь ампул… «Мазь Морганы», одиннадцать единиц… Вы где всё это нарыли? Ваши федералы и не за такое целые отряды в расход пускали. Клипсоиды, тридцать штук. Последний раз мне их Блэк приносил, а его давненько уже не было. Он пробежал список до конца, по дороге дважды икнул и трижды выпил, и в итоге развёл рукам. — Знаете что… Я веду дела честно, потому до сих пор жив. Ваше добро стоит столько, что весь мой хутор со мной вместе можно в заклад отдавать. У меня просто нет столько товара. Предлагаю заказать что вам нужно, и за неделю я это привезу. — Идёт. Вот перечень нашего заказа. — я передал Гансу второй листок. — Хм… — протянул он. — Серьёзно. И ещё от себя я добавлю кой-чего, по своему разумению, чтобы должным не остаться. Через неделю можете приезжать за оружием. Одно дело вроде сделали, так? Я кивнул: — Так. И ещё разговор есть. Насчёт Блэка. Что он делал, куда пошёл и так далее. Ганс пожал плечами. — По-моему, он ушёл от отряда. Наверное, не сошлись во мнениях. Его ко мне из болота выволокли, тут неподалёку топи есть. Шёл, значит, Быстрыми Тропами, раз там оказался. Барахло кое-какое сдал, купил машину, оружие, патронов и сдёрнул. Сказал что хочет к Закрытому Городу попасть. Вот вроде и всё. — А в каком состоянии он был? — В каком — в каком… Пропадает Блэк. Сомнений у него много стало, а в Зоне сомневаться нельзя, пропадёшь. Закружит тебя и погубит… Ганс вздохнул и ещё раз налил себе. — Ладно. Через неделю приезжайте, всё будет готово… — Хорошо. А про Закрытый Город ты можешь рассказать что-нибудь? — Это уже третий вопрос, — хитро подмигнул Ганс. — Ну разумеется могу, хотя в общем-то ничего сверхъестественного в этом городе нет. Но для вас имеется эксклюзив. Это я рассказывал только Блэку. Закрытый Город был организован одним поляком, Йозефом Марецким. Вы его не знаете, он был одним из первых иностранных сталкеров в Зоне. Это он мне сообщил о ней. Некоторое время назад Йозеф вышел на контакт с другими, скажем так, людьми, точно не знаю кто они, и при их поддержке занялся строительством. Его эмиссары стали раскатывать по Зоне и искать тех, кто в своём обществе был чем-то недоволен. Вот из них и состоит население Закрытого Города. Он оснащён отличными защитными системами, связью, насколько она вообще возможна в Зоне. Думаю, прямой штурм не имеет смысла, даже превосходящими силами. И знаете… я не понимаю, в чём там дело. Это меня настораживает. Я отправлял туда двух разведчиков, классных ребят, оба унтеры из бундесвера. Они не вернулись. То ли их перехватили, то ли как-то промыли мозги… Ганс пожал плечами, на его лице было недоуменное выражение. — Странные там у них дела творятся. Всё рука тянется за упокой тех двух выпить, но сердцем чую что живы. Всё вроде порешали? Гостевые комнаты готовы. На тускло белеющей стене мерно тикали ходики с двумя большими шишками на цепях. Здоровые такие часы из тёмно-вишнёвого дерева, живое воплощение немецкой любви к порядку и размеренности. «Война войной, а обед по расписанию», мелькнула подходящая мысль. Не спалось, но на хуторе Ганса Кубышки ощущалось спокойствие и надёжность. Вот уже человек на своём месте, всем нужен. А запахнет жареным — аэродром рядом, самолёты в капонирах. Надо же, даже сейчас всякая деловая муть лезет в голову, когда на плече тихонько сопит любимая женщина. Фрези открыла глаза и поудобнее устроилась на моём плече. Почувствовала настроение. — О чём думаешь? — спросила она, видя, что я смотрю куда-то в одну точку. — Не думаю… Я просчитываю этот Закрытый Город и не получается у меня никак его просчитать. Ну не укладывается он ни во что. Непонятен — подозрителен — потенциально опасен. Или ты не согласна? — Согласна. Вот чего, а беспочвенной мнительности за тобой не замечала. Я усмехнулся. — То-то и оно. Я сейчас как Ганс, чую что там нечисто что-то, а сделать оргвыводы не могу. — Так может не будешь пока брать в голову? Пожав плечами, я коснулся волос Фрези. Даже в полумраке они отливали золотистой рыжиной — в комнату попадал свет фонаря, стоящего на углу периметра. Во дворе неторопливо вышагивали охранники, играя на ходу с собаками — было слышно довольное урчание двух огромных чёрно-палевых псов. — Я стараюсь… Много думать вредно — не останется времени на действия. — Хм… И ты никогда не задумывался, например, над тем, за каким чёртом мы вообще ввязались в то расследование? — Неа. Ни разу. Уж скучнее нам от этого точно не стало. — Ничего себе! — Фрези вскинулась, села на кровати, поджав ноги. — Тебе скучно что ли было? — Нет конечно. Человек стремится к максимуму ощущений, и мы с тобой не исключение. Ну вот сидела бы ты сейчас, картины писала…, а вместо этого у нас столько всего… — я повертел в воздухе пальцами. — Даже и сказать как, не знаю. — Ладно, не напрягайся. — Фрези улыбнулась. — Я и так всё прекрасно понимаю. — Вот и отлично. А с Закрытым Городом придётся как-то связаться. Утром узнаю у Ганса где он точно находится, и определимся когда съездим туда. — Дался тебе этот Закрытый Город… — Фрези пожала плечами, по светлой коже скользнул блик света. — Что в нём такого? — Да не знаю я. Странное образование. Неправильное. Коммуна какая-то химерическая. Как бы он нам ещё не аукнулся в будущем… — Выбрось из головы. Тебе заняться больше нечем? Я потянул её за руку. — Как это нечем? Фрези хихикнула и склонилась надо мной. Тёмная медь волос закрыла слабый свет, струящийся в окно. — А между прочим, скоро Новый Год. — шепнула она на ухо. — Хочу подарок. — Будет тебе подарок. Хочешь ожерелье из алого жемчуга? г…ск, последние дни декабря. ул. Станиславского 3, резиденция Элен Уордер. На удивление долгая осень закончилась две недели назад, и город окутался пушистым снежным покровом. Снег облепил ветви деревьев, кусты, дома… Снег шёл каждое утро, и люди и машины тоже были одинаково белые. Здесь, на окраине города чистить дороги никому не приходило в голову, и только хозяева своих домов разгребали тропинки во дворах и возле ворот. Военной технике, которая часто ходила по улице, было всё равно, и к двадцатым числам декабря улица превратилась в длинную канавистую протоку между домами. Каждый из этих снежных дней, как только светало, делала себе огромную чашку кофе с молоком и имбирём и забиралась на широкий подоконник. Это был своего рода приятный ритуал безмолвного общения с утренним городом. Я сидела, завернувшись в тёплое домашнее платье, медленно пила кофе и смотрела на людей, на дома, на тёмную извилистую полосу речки в конце района — лёд на ней ещё не вставал — и чувствовала себя прекрасно. Я чувствовала, что у Халлека всё в порядке, и недавнее кошмарное видение постепенно отступало. Большое зеркало в ванной тоже больше не пугало меня странными силуэтами, подозрительно похожими на… я оборвала мысль, не давая ей развиться. Непонятно почему здесь отмечали Новый Год едва ли не в середине зимы, хотя логичнее было бы отмечать его в переход на первый весенний день. Я особо не рвалась узнавать почему так сложилось, но среди документов, которые я ежедневно изучала с помощью ноутбука и мировой информационной сети, попалась статья-обращение в адрес властей, с призывом вернуть исконно русский порядок. Всё стало понятно, но мой интерес был другого рода. Я заметила, что с приходом Граней и Зоны как их проявления из небытия архивов и хранилищ вышло множество ранее засекреченных документов. Все они так или иначе подтверждали правильность моего изначального выбора страны и людей. Конечно, в каких-нибудь монастырских хрониках XVIII века, запрещённых официальной церковью за вольномыслие, не могли конкретно упоминаться ни Халлек, ни Чернов, ни люди их круга, но само направление мысли впечатляло… Пусть таких было немного, но они были. Ко времени моего появления такие люди остались только здесь, в стране под названием Россия. Она без особого труда переваривала все «прогрессивные» течения и оставалась сама собой… Чашка показала светло-синее донце. Я слезла с подоконника умиротворённая и довольная жизнью. А потому не сразу обратила внимание на подкатившую дурноту. Когда до меня дошло, что происходит, было поздно. Выложенный мягкой виниловой плиткой пол кухни стремительно рванулся навстречу, тяжёлая фаянсовая чашка вылетела из руки, ударилась, подпрыгнула почти на метр и разлетелась на крупные осколки, подобно гранате. Темнота поглотила остатки сознания. Внизу стелилась заснеженная равнина с редкими едва накатанными колеями. Наверное они остались здесь ещё от прошлой жизни. По одной такой спаренной полоске шли два бронетранспортёра с крытыми брезентом десантными отсеками. Зима на дворе, и в стальной коробке вряд ли будет тепло, но по крайней мере от ветра такой навес укроет. Рывок, я как будто попала внутрь ведущей машины. Над головой трепыхался открытый клапан возле пулемёта, в вырезе по плечи стоял Халлек. — Хорошо идём, до темноты доберёмся. — сказал он, сверившись с картой. Куда они едут? Мне было страшно осознать, что на сотню километров вокруг безлюдное пространство. Машины нырнули в пологую речную долину, проехали вдоль заледеневшей реки и в каком-то месте перебрались на другой берег. Как ориентируется здесь сидящая за рулём девушка в меховом бушлате, было непредставимо. Я оглянулась по сторонам. Рядом с водительницей сидела Фрези. Она изменилась за эти полгода, что прошли со времени нашей неожиданной встречи. Уютная домохозяйка превратилась в подтянутую волчицу… если только бывают волчицы такой масти — тёмно-рыжие. Пронзительность её взгляда почти не уступала Халлеку. — Лейла, давай три вправо, — сунулся в кабину Халлек. Бронетранспортёр немного довернул, оказывается, в кабине кроме основных приборов была небольшая электронная панель с курсографом и ещё какими-то индикаторами. — Есть три вправо… норма? — Да, так держи. Потом на какие-то мгновения всё смазалось, дёрнулось, и я поняла, что прошло некоторое время, наверное, часа два. За бортом смеркалось, и вскоре вдали показалась ровная линия ярких огней, они перемежались красивыми вертикальными цепочками. Пару дней назад, вечером, я была на центральной площади города, там уже собрали высоченную ёлку, она точно так же сверкала огнями. — А вот и их знаменитые охранные башни… — буркнул Халлек. Наверху кабины что-то залязгало, защёлкало, потом один из огоньков замерцал в странном рваном ритме. Наверное, это был какой-то обмен кодами, потому что сразу после этого появились два ряда огней, загорающихся и гаснущих линией. Машины почти вплотную подъехали к высокой стене, наверное, метров восьми. Через равные промежутки на ней стояли непонятные кольчатые конструкции, они и были украшены лампами, как ёлка. Раздвинулись массивные ворота, за ними начинался узкий проход, ограниченные такими же стенами, и только метров через двадцать мы оказались на небольшой площади. Снова сработала «перемотка», как будто неведомо каким образом мне показывали уже произошедшие события. Теперь действие переместилось в просторный кабинет, обставленный простой мебелью, с широкими окнами. На столе выстроился рядок телефонных аппаратов, там же был небольшой узел связи с россыпью кнопок и не известных мне приборов. Возле стола, сложив руки спереди, стоял лысоватый человек среднего роста, средних лет… вобщем, всё в нём было средним и невзрачным, и он наперёд стал мне противен. — Рад видеть вас, Валерий. — приторным чиновничьим голосом сказал он. — Я Йозеф Марецкий. Мы договаривались о встрече, и вот вы здесь. Я вас слушаю. Халлек, Фрези и Олег уселись вдоль стола. С хозяйским видом выложив на стол папку, Халлек подтолкнул её Йозефу. — У нас есть предложение. Оно сформулировано и расписано подробно, как план Шлиффена. Мы предлагаем военный союз. Ты, Йозеф, по нашим сведениям, первый заграничный сталкер, попавший в Зону. А значит, знаешь, какие силы тут замешаны и что тут может вызреть. Назвавшийся Марецким взял папку, раскрыл, полистал толстенькую пачку рукописных листов, некоторые вроде бы даже внимательно прочитал. — Толково написано, господа. Но нам нужно время на обсуждение. Я не могу единолично принять решение, хотя и Председатель. — Сколько времени вам требуется? — Пока не могу сказать, — развёл руками Йозеф. — Но на изучение всех обстоятельств у нас уйдёт не менее недели. Халлек встал, кресло едва не отлетело к стене. — Сомневаюсь, что у нас есть такой срок. У вас он тоже вряд ли есть. Вы знаете где нас найти, будем ждать гонцов. — Не торопитесь, что вы. Не поедете же вы наночь глядя. У нас есть отличные апартаменты для гостей, а если хотите посмотреть город, то для вас открыто всё. Ну почти всё, конечно, у нас тоже есть свои секреты, я надеюсь, вы понимаете. — Конечно понимаю, — Халлек кивнул с плохо скрываемым раздражением. — Мы останемся наночь. Может, что и посмотрим. Снова всё вокруг в один миг перескочило на какое-то время вперёд. Теперь перед моим взглядом были чётко распланированные улицы, влажные от подтаявшего снега и ярко освещённые множеством фонарей. Я не понимала, как можно за такой короткий срок отгрохать такой город… он же потребляет море энергии. А загадочные охранные башни просто-таки зудели от проходящего через них напряжения. Откуда всё это берётся? Не удивляюсь, что Халлек с таким подозрением относится к Йозефу… О моя многострадальная голова… Я открыла глаза. Почему-то всё было повёрнуто набок. А что это за крупные синие осколки рядом? Это моя чашка. Бывшая. Значит, я отдыхаю на полу кухни. Хорошо что на осколок не напоролась. Пусть мне бы это не повредило, но вытаскивать ломкие куски фаянса из щеки или шеи перед зеркалом — удовольствие ниже среднего. Вот значит каков этот Закрытый Город. Скользкий тип Председатель, выросший как гнездо поганок после дождя город неслабых размеров. Даже я понимаю, какое обеспечение требуется ему — там не менее двадцати тысяч постоянного населения. И постоянно кто-то приезжает, уезжает, идёт странное шевеление. Кое-как поднявшись, я дошла до ванной. Н-да. Просто прелесть. Через два месяца. Поместье. Халлек. На обваловке дул пронзительный ледяной ветер. Он нёс мелкую, колючую крупу, которая только что не царапала лицо. Метель началась несколько минут назад. Придерживая одной рукой меховой воротник, я в «Штурман-компакт» рассматривал то, что когда-то и где-то называлось линией фронта. Здесь, в Зоне, это была размазанная линия боевого соприкосновения. Четыре дня назад явились посыльные из Закрытого Города. Они сообщили, что Совет решил не направлять людей на помощь нам. Мало того что проволынили чёрти сколько, так ещё, дескать, наши дела — это наши, а ваши — это ваши, и они нигде не пересекаются. Похоже, то, что расстояние отсюда до города — три хороших дневных марша, их не волновало. И что мы в случае массированной атаки железноголовых продержимся от силы сутки, их тоже никак не колыхнуло. — Они надеются на свои системы заграждений… — уловив мои размышления, сказал подошедший Олег. — Да только не помогут им они, если большой толпой попрут. И у нас вся надежда только на Барахая с его головорезами. — Угу… — буркнул я, спускаясь в траншею. Олег покачал головой. В другой обстановке то, что мы с помощью псоглавцев устроили на склонах предгорий, можно было бы назвать неплохими полевыми укреплениями. Пожалуй, во времена Великой Отечественной на предполье после атаки остались бы чадить сотня-полторы «Тигров» и прочих зверей Вермахта, но против железноголовых с их количеством… Если б они, к нашему несчастью, обладали стратегическим мышлением, то совсем худо пришлось бы. Но железноголовые всегда пёрли в лоб, даже не предполагая возможности обходного манёвра. Это лишний раз наталкивало на подозрительные мысли. Например, что они сами являются чьим-то инструментом для достижения некоей цели, полностью подчинённой расой. Среди убитых в прошлых мелких стычках мы с удивлением обнаруживали и женщин, а значит, весь народ или племя или кто там они есть, участвуют в этой бойне. До каких-то пор нас спасала огневая мощь тяжёлых танков и их непробиваемая броня, но что толку от танка с сухими баками? После четвёртой вылазки против мобильных отрядов железноголовых у нас почти не осталось снарядов, а лафа с неисчерпаемыми боеукладками уже закончилась. Слив в канистры остатки топлива и собрав боекомплект к пулемётам, мы всей толпой перебрались на «Ханомаги». Перед этим я и Олег заложили в двигательные отсеки танков и около приборов последние снаряды, соединив их с радиодетонаторами. У меня не хватило сил взорвать их сразу, только когда Т-95 были не видны за безлистыми деревьями и пригорками, я нажал кнопку. Вслед донёсся рокочущий вздох взрывов, больше я не оборачивался. Сколько раз они принимали удары снарядов, ракет и электрических молний, сколько раз выносили с самого края гибели — и вот мы вынуждены бросить их. Бросить, изувечив двигатели и электронику, чтобы никому не достались… Может, кто-то когда-то и подберёт, восстановит, но это уже будет без нас. К поместью мы тогда дотянули на последних каплях, пройдя почти двести пятьдесят километров по заснеженным степям. По дороге несколько раз попадались в других местах почти не встречающиеся крайты, их отстреливали на мясо все кому не лень, так что впору было записывать как исчезающий вид… Пройдя, возможно что и в последний раз, по укреплениям и траншеям, мы вышли к стану псоглавцев. Здесь всегда было весело, эти степные викинги жили от и до. Завтра помрём? Ну и ладно, то ж завтра будет, а сегодня надо отрываться. Барахай, слегка подкумысившийся, радостно загарчал, увидев нас, позвал за общий стол. — Что такие унылые? — деловым тоном спросил он, усаживаясь рядом. — Смотри, — я достал карту, расстелил. — Вот наши укрепления. Мы их выстроили на самых опасных направлениях, зная, что железноголовые прямы как дубовый дрын и такие же тупые в манёвре. Но разведка ещё не вернулась, и мы достоверно не знаем, явятся ли они одни или с кем-то за компанию. Есть вероятность прорыва… А, чёрт, да прорыв всё равно случится, нас слишком мало! Но и они не бесконечные. Выходит, завтра будет так туго, как ещё не бывало. А выстоять надо. Ещё моралисты эти, огородники. — Какие огородники? — не понял меня вождь псоглавцев. — Огородившиеся. Из Закрытого Города. Они прислали гонцов и передали, что подмоги не будет от них. Мол, это не наши трудности. Барахай зло брякнул мохнатым кулаком по столу. — Шакалы! Мне стыдно, что среди тех, кто ушёл в этот… Город, есть и мои соплеменники. Трусы бесхвостые! Если бы я мог им сам свернуть шеи! — Надеюсь, такая возможность у тебя ещё будет. Только для этого нам нужно будет выжить завтра. Нас всего около тысячи, считая твоих. Оружия и боеприпасов валом, но если не будет кому стрелять, то нахрена оно нужно? — Успокойся, Халлек. Завтрашний день покажет. У меня к тебе просьба есть. Если что, доберись в Закрытый Город, в нём скажи каждому псоглавцу, что Барахаю было стыдно за них. — Скажу, — я кивнул. — Если завтра не останусь где-нибудь на бруствере. — А ты постарайся, — подмигнул он, пододвигая кувшин с кумысом. К себе мы вернулись с началом сумерек. Андрей, Света, Махтан и Гелахир с Нессой ещё не пришли, они проверяли готовность к завтрашнему бою среди личного состава. Главная цитадель находилась на крутом склоне протяжённого скалистого бугра высотой метров сто тридцать, где вдоль подножия в несколько ярусов стояли постройки нашего поместья. По архитектуре эти башни и полубашни недавно прибывшим напоминали не то элеватор, не то что-то химзаводское, и между собой были соединены многочисленными лестницами, переходами и крытыми галереями. Возведённые из качественного геополимерного бетона и бутового камня, эти лабиринты были отличным последним рубежом. Последним, потому что путей отступления отсюда не было практически никаких. Только обходная дорога через плоскогорье. В некотором отдалении, у соседних холмов, тоже стояли такие же тесные группки домов, но поменьше. Между ними и на склонах, обращённых к предполью, темнели земляные насыпи и валы. Тяжёлой техники у железноголовых не было, но лёгкой, способной на большой скорости прорваться поближе — достаточно. Против таких шустряков были приготовлены спотыкачки и растяжки из тонкой прочной стальной проволоки, натянутые на высоте пояса между редкими крупными камнями. Было бы неплохо заминировать все подступы с той стороны, но тяжёлые противотанковые блины, всего около трёх сотен, мы настроили на дистанционный подрыв, на всякий случай. В ярко освещённом зале были почти все наши, те, с которыми мы начинали. Фрези недавно обрезала волосы, получилось густое, тёмно-медное длинное каре. В нашем поместье нашлось много обновок, теперь она носила тёмно-красную безрукавную куртку с запахом и широким поясом, и кожаные коричневые брюки с декоративной шнуровкой на боках. А на улицу накидывала тёмно-красный плащ с меховым подбоем. Сандра стала этакой милитаристкой, не вылазила из камуфляжа, который обклеила разными шевронами, подобрав их в основном по страшности. Свою пепельно-платиновую гриву она собирала в тугой узел на затылке, нося в основном чёрный берет с синим кантом. Парочка гусь да гагарочка, сиречь Владислав и Марина, оделись в джинсу, даже эльфье общество сменило свои лесные одежды кто на армейский камуфляж, кто на удобную в походах кожу и джинсы. Гелахир где-то нашёл светлый комбез из странного материала, к которому почти не приставала грязь. Мы с Олегом прошли к камину неуловимо азиатских форм, сняли куртки, покрытые наледью от бешено летевшей снежной крупы. В воздухе запахло влажностью и холодом. Ещё вокруг витало ощущение обречённости и неизвестности. Пробьётся ли вертолёт в такую погоду домой — неизвестно. Без сведений разведки завтра мы будем видеть не дальше собственного носа… Сандра принесла горячий чайник, подогретые хлебцы, которыми нас снабжали псоглавцы. У неё с Олегом установились почти что родственные отношения, как со старшим братом. Обоих это, похоже, устраивало — взаимное внимание и никаких особых обязанностей. — Как там? — спросила Фрези, отходя от оружейной стойки, где проверяла автоматы. — Метёт. К утру занесёт поле. Были известия от Эвис и Ахмеда? — Нет. По времени у них осталось полчаса. Нужно зажечь газовый факел на башне. Я упёрся кулаком в стену. — Через полчаса стемнеет. А маяк зажигать всё равно что сказать на всю округу — вот мы, здесь, приходите. — Ты же знаешь, что наш вертолёт не может летать в темноте, — в упор посмотрела на меня Фрези. — Будем вызывать по радио. — Не тянет радио. Сплошь помехи… — сказал Славик. — Кажется, искусственные. — Что? — Искусственные, говорю, помехи. Послушай. Я сел к радиостанции. В наушниках ритмично пульсировала широкая волна «белого шума», настолько мощная, что засвербило в ушах. На всех доступных частотах стояли помехи. — Твою мать… — я скинул гарнитуру с головы. — Пошли к факелу, Фрези. Будем ждать ещё десять минут, если не услышим, зажжём. Славик, всё-таки слушай эфир. Вызывай, дёргай несущую на максимальной нагрузке. Если словят, за приводной сигнал сработает. По внутренней лестнице мы поднялись на четвёртый уровень, он был немного ниже кромки горы. Здесь в световые проёмы задували порывы ветра, снаружи тёмно-синими сгустками блуждал поздний вечер. Рядом, на верхушке башни, находился выход оголовка газовой скважины и металлическая розетка факела. Кто, когда и зачем так сделал — разве сейчас узнаешь? К розетке вела лесенка, чтобы можно было положить запальник. Фрези вздрагивала от холода, она пошла, не одев плащ. Я обнял подругу, встал к стене, где меньше всего дуло. Мы стояли молча, давно понимая друг друга без слов. Окружающих всегда удивляло, что мы можем за день не перекинуться и десятком фраз. Я чувствовал, что Фрези терзается вопросом — действительно ли я был готов не зажечь маяк? Время прошло быстро. Достав зажигалку, я полез наверх, приготовив тряпку, смоченную в керосине. Над устьем торчал крюк. Повесив тряпку, я нажал на клавишу зажигалки, синий тугой язычок коснулся ткани. Фрези немного отвернула задвижку. Отстранившись от розетки, я услышал шипение. Газ загорелся с тихим хлопком, пошёл быстрее. Через несколько минут, когда мы вывернули штурвал целиком, над башней с гулким рычанием горел длинный, метров в двадцать пять, сполох. Огонь завивался дымными косицами, снег таял, не долетая. С воздуха такое трудно не заметить. Да и с земли вспыхнувшее среди снежных потоков жёлто-алое пятно увидят все… — Теперь мимо нас никто не пройдёт. — Я готова к этому, — Фрези прижалась ко мне, всё ещё вздрагивая. — Хотя прекрасно понимаю, что это может значить. Я коснулся ладонью её волос, втянул их запах. Фрези подняла глаза. — Что бы ни случилось завтра… Я тебя люблю. — Знаю. Я тоже… Мы стояли на верхней площадке башни под пылающим факелом и целовались, как дорвавшиеся до вольной жизни страшеклассники, пока в воздухе не завибрировал свистящий звук вертолётных винтов. Продолжение Ахмед прибился к нам недавно, где-то с месяц назад, когда мы в одном из рейдов наткнулись на оставленную военную базу. Привязать её к какому-то определённому времени и государству не получалось — на стеллажах складов могли соседствовать ящики с германскими винтовками К.98 и запаянные в полиэтилен «Мухи», а в кузовке «Хаммера» легко мог обнаружится мешок бутылочных гранат времён 1917 года. На этой базе кто-то с кем-то что-то не поделил, мы явились часа через четыре после того, как всё стихло. Среди догорающей лёгкой техники и тел нашёлся один живой человек, молодой дагестанец Ахмед Аслаханов. Худощавый джигит с длинными смоляными волосами за несколько дней, проведённых в поместье, оклемался, благо серьёзных ранений не получил. При этом Эвис, помогавшая Нессе, влюбилась в него по уши. Скорее всего, это было взаимно, потому что вскоре представить их порознь было так же трудно, как и Марину без Славиком. На той же базе мы отыскали вертолёт. Вернее, это был не совсем вертолёт, хотя и летал на двух несущих роторах, подобно камовским машинам. Как работал его двигатель и на чём — вот что было загадкой. Ни заливных горловин, ни моторных кожухов, ни выхлопных патрубков не было видно. Аккуратный, зализанный корпус, удобное и понятное управление, восемь мест, считая два пилотских. Приборы были почему-то подписаны по-английски. Кое-как я довёл его до поместья, а у Ахмеда оказался талант пилота. Вот так они и летали с тех пор — эльфка Эвис и кавказский горец Ахмед. Я как-то заикнулся о том, что однажды горючее или что там внутри, закончится, тогда он поднял вертолёт, набрал скорость и, отключив двигатель, посадил машину на авторотации почти так же гладко, как на тяге. Сегодня они вернулись измотанные и мокрые. Каким бы совершенным ни был вертолёт, вести его в такой ветер да к тому же в сумерках, очень тяжело. Ахмед прямо у площадки снял шлем и сунул косматую голову в снег. Потом, размазывая по лицу тающие снежинки, сказал: — Тридцать километров на юг, командир. Во, здесь, — он ткнул в карту. — Большой полевой лагерь. Видели много железноголовых и техники. Более двадцати тяжёлых ходунов. Точно не сосчитать, много замаскированных машин. Есть другие машины, не как обычно у них. Скорее всего, кто-то с ними ещё будет. Всего, думаю, около десяти тысяч человек при ста пятидесяти единицах техники, да. В моторизованной броне более пяти тысяч. Эвис кивнула, достала планшет и протянула мне. — Посмотри. Такие машины у них видели мы. Лёгкими движениями карандаша были нарисованы три ранее незнакомых гусеничных и один колёсный аппарат. Первые походили на армейские тягачи, которые таскали тяжёлые орудия или вытягивали подбитые машины, а колёсное чудовище о четырёх мостах больше всего напоминало мобильную ракетную установку. — Эв, вот у этого… сверху было что-нибудь? — Н-нет, по-моему… — озадаченно сказала эльфиня. — Сверху точно ничего не было. — Слушайте, а как вы их с боков рассмотрели, а? — прищурился я. — И почему вы оба как из проруби вынутые? А ну колитесь, оба. Они переглянулись. Ну, блин, заговорщики… Потупив глаза, Ахмед признался: — Мы сели в сторонке после первого пролёта над лагерем. Ну, вроде как пролетели дальше и без интереса. Километрах в полутора сели в лесу, там она поляну высмотрела почти без снега. А как смеркаться стало, подобрались ближе. Там, представляешь, никакого охранения не было… — Ясно всё с вами, — я ухмыльнулся. — Влепить бы вам по строгачу, да некогда. Марш отдыхать, и чтобы до утра вас видно не было. С подвесками мы сами разберёмся. — Ест, камандыр! — осклабился Ахмед, хотя по-русски говорил совершенно чисто. — Всё, кто ничем не занят, идите спать. Олег, останься. Проверим, что там в мастерской сделали для вертолёта. Из мастерских, они были на первом уровне, я вернулся уже за полночь, уставший как ездовая собака. Даже душ не смог полностью освободить меня от утомления, накапливавшегося все эти дни. Фрези не спала — она сидела у окна в кресле, не зажигая свет, и смотрела в вертящуюся снежными трассерами ночь. Я с порога почувствовал, что она не в духе и определённо настроена на какой-то серьёзный разговор. Когда-то давно мы условились — между нами не должно быть никаких недоговорок. Это решение всегда помогало нам находить решения в спорных случаях. Сейчас, похоже, как раз такой… Фрези встала, посмотрела на меня. Тусклый свет, проникавший из вентиляционного отверстия в стене, отразился в её глазах. Тоска и безысходность… Подруга взяла со столика возле кровати чашку, подкинула её в воздух, подставила раскрытую ладонь. Чашка осталась висеть как приклеенная. — Видишь? — Вижу. Что случилось-то? — Вот это и случилось. Давай присядем, Валера. Я хочу поговорить с тобой о нас. Что дальше будет, если мы завтра останемся живы? Я меняюсь, и мне это не по нраву. Ты сам только что видел. Ещё месяц назад я была обычной женщиной… — Ты никогда не было обычной. Она слабо улыбнулась. — Я знаю. Я о другом сейчас. Вот, полюбуйся. Фрези повела ладонью, сжала пальцы, потом протянула мне маленький, тускло светящийся голубоватый шарик. Он с тихим шипением схлопнулся, когда я коснулся его пальцем. — Холодная плазма. Я только сегодня обнаружила это у себя — способность управлять материей. Сегодня чашка и игрушечный фаерболл, а что завтра? Если я завтра смогу свернуть в такой шарик силу крылатой ракеты? Я не понимаю откуда это, от кого. Я боюсь этой силы. И не только это… Я был в некотором, но искреннем недоумении. — А что ещё? Фрези вздохнула: — Всё-таки ты непробиваем… Ты вообще не понимаешь, о чём я? — Конечно нет. — Молодые эльфки слушают меня порой чаще, чем Нессу. Не просто слушают, когда я говорю что-то как твой зам по тылу, а вообще. По имени меня называют почти только те, кто с нами с самого начала, а новенькие вместо «Фрези» обращаются ко мне «госпожа». Понимаешь? Я помотал головой: — Ну мало ли? Всё же ты в авторитете. — Значит, не понимаешь… Ладно, попробую объяснить доступными тебе словами. Твои слова среди нас и среди всех, кто к нам присоединился, решающие. Тебя слушают люди и не-люди. Завтра ты будешь среди них, в бою, и они выполнят всё что ты прикажешь и сверх того. Они закроют тебя от выстрела, от смерти, ты их лидер. Давно ты смотрел на себя в зеркало? — Утром… Всегда спокойная Фрези взвилась. — Ну и что ты там видел?! Ты видишь себя? А я вижу Жукова с картины Васильева, где он в шинели стоит, только что с бородкой и без орденов. Бесстрастно ухмыляющийся Бог войны, Тор с пулемётом. Мне страшно, ты это осознаёшь или нет?! — Фрези ударила меня обоими руками в грудь и прижалась. — Мне страшно. Я понимаю — те капли чёрного дождя постепенно изменяли меня всё это время, но я не хочу быть такой… Ведь это власть, — понизила голос подруга. — Это маленькое начало огромной власти. И я её не желаю. — Мы меняемся, хотим мы того или нет. Однажды может случиться так, что ты или используешь свою силу, или умрёшь. Я знаю, какой выбор сделаю. А знаешь ли ты? Глаза Фрези намокли. — Нет. Я — не знаю… Завтра была война. Фрези. Среди ночи метель стихла. Ледяное звёздное небо стало прозрачным и хрупким. Где-то на востоке светилась морозная заря. Поёживаясь и кутаясь в плащ, я шла среди укреплений. Здесь каждый знал, что он должен делать, не было суеты. Среди обваловок множество глубоких гнёзд, позади, прикрытые каменными глыбами, укрытия миномётчиков и артиллеристов. Халлек тоже где-то здесь, он ушёл ещё затемно. Кто знает, может, это была наша последняя ночь, и мы постарались провести её поярче… На меня оглядывались, замолкали, глядя вслед. Встретилась эльфка из недавно появившихся в поместье, почтительно опустила взгляд. Мне было не по себе — я оказалась не готова к такому статусу. Вчера я наговорила Халлеку всякого, он, как всегда, не стал забивать себе голову большей частью услышанного, и это было хорошо. В чём в чём, а в таких делах он проявлял поразительную выдержку. Наверное, он был прав, когда сказал, что всегда знает свой выбор — многое он для себя решил давно и никакие обстоятельства не могли изменить это. По правде говоря, ещё ни одного обстоятельства не было, чтобы он не смог повернуть его как надо. Как в прошлой жизни, так и здесь, в Зоне. Зона проявила в каждом из нас что-то скрытое. Он всегда в душе был варваром в лучшем смысле этого слова. Прямым, без заморочек, без морализаторства. Его коробили рассуждения о слезинке ребёнка, свойственные нашей «образованщине», как он именовал высоколобых интеллигентов; всё верно, дети сплошь и рядом канючат, особенно невоспитанные. Что теперь, ловить каждую их слезинку? Заунывные вопли о «правах человека», особенно озвученные европейцами, вообще вызывали у него желание дать в рыло такому рассуждателю… Во мне же, оказывается, таилось что-то ограждающее от радикальных действий. Душа требовала другой обстановки, спокойной, размеренной. Дом, дети… Женское преобладало над простыми и жестокими законами выживания. Всё это было бы совсем скоро — не приди в наш мир Грани. Сколько миров они ещё раскололи, создав связывающую их все Зону? Никто этого не узнает, наверное. И одновременно я получила? Вырастила внутри, сама того не осознавая? — мощь, способную, наверное, потягаться с природой. Рано утром, когда Халлек уже ушёл к войскам, я решилась на небольшой эксперимент — и за доли секунды подняла в комнате температуру градусов на пятнадцать одним движением руки. Повинуясь, энергия то пульсировала плотным, видимым шариком, следующим за ладонью, то растекалась по комнате. Я поспешила вернуть её на место — куда, интересно? — и пошла в душ. — Что-то случилось, госпожа? На меня смотрела женщина средних лет, в зимнем камуфляже. Раньше я её не видела, странно. Хотя вроде бы знала всех если не по именам, то в лицо точно. Оказалось, я уже несколько минут стою на одном месте, глядя куда-то вдаль застывшими глазами. — Нет, всё в порядке. Я волнуюсь, вот и задумалась… Она понимающе кивнула и пошла дальше. Солнце скоро взойдёт… — я посмотрела на восток. Верхушка скалы уже отсвечивала тускло-розовым. На башне, той, где вчера полыхал газовый факел, стояли наблюдатели. В окопах, на огневых позициях, среди укрытий из камня — везде были люди. Я даже не подозревала, что у нас такая армия. Мы уже не отряд сталкеров, мы ставка главного командования… А где мой-то? Его я увидела, когда подошла ближе к стану псоглавцев. Они заканчивали подготовку своих боевых крысищ, а вождь, полуседой Барахай, что-то обсуждал с Халлеком. Главный волкодав повёл головой, немного наклоняя её, так у них выражалось уважение. Валера улыбнулся, молча привлёк меня к себе и поцеловал. Барахай еле слышно заурчал, всё не мог привыкнуть, что люди так откровенно выражают свои чувства. — Скоро начнётся, — Халлек оглянулся на башню. Там около мощного бинокля на треноге склонился Гелахир. — Фрези. Ты бы ушла отсюда… Если железноголовые пришли не одни, то их могут надоумить на артподготовку. Видели же вчера Эвис и Ахмед технику, которой раньше у них не было. — Не дождёшься… Он вздохнул, поправил портупею. — Тогда хотя бы не отходи далеко. Чтобы я тебя видел. — Как скажешь, — я игриво стрельнула глазами. — Должна же я тебя слушаться. — И вот так уже сколько лет, представь? — сказал он Барахаю. Тот пожал плечами, мол, всё равно вас, людей, не понять… Позади коротко хлопнуло и зашипело. Мы разом повернулись к башне. В небе чертила прозрачную дугу красная ракета. Гелахир увидел движение наступающих. — Ну вот и всё, — странно спокойным голосом сказал Халлек. — Пошли. Внезапно вокруг наступила тишина. Просто разом все замолчали. Среди перелесков вдали показались неровные ряды железноголовых. Моторизованная броня легко переносила своих седоков через поваленные ветрами деревья, сюда доносился мерный металлический топот. Я поняла, почему так спокоен стал Халлек — действительно теперь всё предельно ясно. Сегодня решится — кто будет обладать почти всей юго-западной частью Зоны, а значит, и большинство мерностей, связанных с этими секторами. Хотя мы не старались лезть куда-то со своим уставом, но крепко держали восемь секторов и ещё в трёх с нами всерьёз считались. Там закрепилась прославившаяся своим безбашенным рейдом против тёмных альваров Кошка, она же со свойственной женщинам хозяйственностью договорилась с неизвестными пока что нам личностями, отхватившими несколько кусков Зоны по ту сторону территории Кошки… Через двадцать минут железноголовые подошли на расстояние уверенного выстрела. Халлек стоял около огневого гнезда, в П-образную загородку из булыжников загнали добытую по случаю у Ганса старую двуствольную самоходную зенитку, которая лупила двухдюймовыми снарядами. Техники у нас было мало, несколько «Ханомагов» с крупнокалиберными пулемётами, десятка два станковых «печенегов» и лёгкие миномёты. Если хотя бы четверть железноголовых прорвётся к укреплениям — нам не продержаться и часа… — Гелахир, следи за дальними подступами, на сюда не отвлекайся, пока я не скажу, — произнёс в фишку рации Халлек. — Всем — огонь! Стрелок зенитки поводил прицелом и надавил педаль спуска. Стволы задёргались по очереди, выплёскивая двухметровые языки пламени. Тёмно-алые редкие трассеры вонзились в редкий строй железноголовых. Вся изломанная двухкилометровая линия окопов и укреплений взорвалась огнём и грохотом. Рядом сухо хлопал миномёт. Хвостатые капли зависали в верхней точке дуги, становясь видимыми, и с пронзительным визгом валились на кипящий от разрывов снег. В плотном переплетении металла ходячей брони самих людей почти не было видно, и казалось, что стреляешь по вышедшим из фильмов роботам, но я видела их и вблизи… Люди как люди, только глаза — безжизненные, погасшие. — Ахмед, Эвис, вы готовы? Я сейчас подойду, — Халлек посмотрел на меня. — Фрези, уходи отсюда. Чую, скоро здесь начнётся резня. — Я не с пустыми руками пришла, — распахнув плащ, я показала автомат, АПС и узкий меч. Он молча схватил меня за руку и не обращая внимания на попытки освободиться, потащил к укрытию, где расположили лазарет. Здесь властвовала Несса. Сдав меня ей и приказав никуда не отпускать, Халлек сказал, что вернётся через двадцать минут. Старшая эльфка в неизменном шёлковом намёте, какой они стали носить после присоединения к нам, только покачала головой, когда я дёрнулась было к двери. — Не ходи. Или ты не понимаешь, что этого он себе никогда не простит? Ты нужна ему. Я посмотрела в слегка раскосые зелёные глаза Нессы. Решила, что ей можно рассказать всё. — Несса, пока здесь ещё тихо… Ты можешь выслушать меня? — Ты же знаешь, что да, — одними уголками точёных губ улыбнулась эльфийка. Я взяла её за руки и снова подняла взгляд. Одним ёмким образом отдала ей всё, что накопилось, все свои страхи и сомнения. Несса широко раскрыла глаза, она точно не ожидала от человеческой женщины такого. — Если позволишь, Фрези, я отвечу тебе так же. Ты знаешь, что подобный выбор всегда нелегко делать. Ты готова к такому? — Да. Если… если… я сегодня сразу скажу ему, когда всё закончится, — выпалила я и протянула открытые ладони. Вид сверху. Халлек. Ахмед поднял вертолёт над нашими укреплениями одним движением рукоятки. Подвески совсем не чувствовались — мощный двигатель, похоже, их и не заметил. Эвис села на второй ряд, где возле порожка мы прикрепили снятый с найденного брошенного Хаммера крупнокалиберный «Кольт-Браунинг». — Давай боком, вон через те холмы. Нужно проверить их тылы. Ахмед кивнул. — Сделаем. Вертолёт резво полез в небо. С высоты примерно трёхсот метров было видно, что железноголовые пока не собираются отступать, а от лесов к ним всё подходят резервы. В бой в самом начале вступили от силы шестьсот единиц, а всего их вчера неразлучная парочка насчитала под десять тысяч… Оружие железноголовых с расстоянием заметно теряло поражающую силу, и на пятистах метрах, куда мы забрались, сбить нас было невозможно. Зато если у их невидимого до сих пор союзника есть ракеты, придётся потанцевать… Мы летели над лесом. — Это вон там, — показала Эвис. — Было вчера… Обширная поляна, возле которой они партизанили вечером, была пуста, но вытоптана людьми и техникой основательно. И с неё не вело ни просеки, ни дороги… — Ахмед, сделай заход с курса 200. — Есть. Пока он разворачивал вертолёт, я включил тепловизоры. — Нихрена себе маскировочка… — только и сумел выдавить я. Там, где мы видели безлистый лес, медленно ползла колонна техники. Мощные датчики чётко вычерчивали контуры машин на фоне холодного снега. Почти тридцать ракетных и артиллерийских самоходок настойчиво шли к поместью. — Ахмед, видишь? Он присвистнул. — Давай отлетим в сторонку и пониже, вон там будет настоящий лес, обойти его они не смогут. Там головную машину накроем, надеюсь, НУРСы её возьмут. Потом замыкающую. Пока сообразят, ещё две-три успеем сжечь. Эвис, на тебе кто разбегаться будет. Поехали. Ахмед провалил вертолёт метров до семидесяти и боком заскользил в сторону. Следя за колонной, я подправлял курс. — Давай. Ухнув почти до самых верхушек деревьев, Ахмед резко повернул в лоб колонне и с «горки», как только я поймал в прицел первую самоходку, выпустил четыре ракеты. Три из них влетели точно в кабину, четвёртая пронеслась над самой кормой самоходки и взорвалась под передним мостом следующей машины. Колонна застопорилась. Ахмед завалил вертолёт набок и понёсся вдоль колонны, чтобы запереть её со стороны настоящего леса. Похоже, здесь и не предполагали о возможности зенитного охранения — вслед нам не стреляли. Или оружия, способного попасть в низколетящую скоростную цель, у них не было… Эвис тоже ни разу не нажала на спуск пулёмёта, из машин никто не выскакивал. Подорвав двумя ракетами замыкающий транспортёр, мы полетели домой. Поле боя. Халлек. Вблизи поместья с потемневшей от воронок и вывороченной земли поднимались дымы. Горели машины железноголовых. Пока к укреплениям никто не подошёл ближе чем на полкилометра. Неуклюжие остовы моторизованной брони валялись по всему предполью. Наша линия обороны огрызалась редкими точными выстрелами с расстояния, на котором без поддержки тяжёлой техники железноголовые были бессильны. Ахмед снизился до двухсот метров — ниже вертолёт могли зацепить разрядники — мы оценили обстановку как обнадёживающую и пошли на посадку. На укреплениях было относительно спокойно, прорыва пока нигде не предвиделось, люди слаженно работали, а не просто стреляли по целям. Фрези вместе с Нессой возилась с немногими ранеными в строении, отведённом под госпиталь. Я не стал её отвлекать, показался что жив и здоров, и направился к расположению псоглавцев. Барахай встретил меня с озабоченным видом. Только что вернулись несколько дальних разведывательных разъездов. По их сведениям, на помощь застрявшему возле нас отряду техники срочно выдвинулись две группы по три десятка машин и сотне пехотинцев, и из лагерей в спешном порядке собирают сводный отряд, который скорее всего подойдёт с правого фланга. Численностью до восьми сотен, как предполагают разведчики. То есть подойдут с самого опасного направления, которое прикрыть тяжелее всего. — Вот тогда начнётся… — сам себе сказал я. А Барахаю — чтобы он держал пару групп дальнего обнаружения на подступах. Ещё полчаса у нас есть, чтобы перемолоть прицельным огнём наседавших с фронта и часть людей перебросить на фланг. Пройдя по окопам и огневым точкам, я сообщил изменения и новости. Люди восприняли это как должное — война она и есть война, раз враг замечен с другой стороны, будем бить его и там. Связавшись с Гелахиром, я узнал результаты его наблюдений. С тыла пока вроде никто не собирался подходить, а перевших с фронта железноголовых осталось менее четверти при наши потерях в восемнадцать убитыми и сорок пять ранеными. Я стал по одному-два пересылать на правый фланг, где они вместе с воинами Барахая, обученными огнестрельному оружию, готовились к встрече и возможной рукопашной. Эти полчаса пролетели быстро, но мы успели создать с фланга заслон почти в триста человек при десятке тяжёлых пулемётов КПВТ и пяти спаренных 23-миллиметровок на подвижных колёсных станках. Ещё сюда мы притащили новенькую стомиллиметровую скорострелку шведского производства, Ганс божился, что купил её прямо на заводе «Бофорс». Правда или нет, но лупила она отменно. И грохотала как пять танков… Барахай появился в проёме двери блиндажа со странно спокойным выражением на волосатой морде. — Идут. Восемь ходунов, три десятка машин с орудиями, пять сотен пехотинцев. Ходунами мы называли большие шагающие установки с платформой, на которой были установлены два спаренных разрядника большой мощности. Били они на полкилометра уверенно, и на семистах метрах ещё могли нанести урон незащищённым бронёй людям. А вот ствольные самоходки это серьёзнее. Я остановил парня лет восемнадцати, из новичков. — Иди на укрепления. Здесь нужны ещё сто человек. Скажи, чтобы перенесли сюда пятнадцать ПТР и пять безоткаток. И десять снайперов с маузерами сюда. На том же складе, где мы подобрали Ахмеда и нашли вертолёт, отыскались отличные дальнобойные винтовки с оптикой, Mauser K.98, под стандартный длинный патрон 7.92, которых у нас было навалом. Со временем выделились и те, кто с ними обращался лучше всех. С километра Мэри снимала ворону в полёте, да и стрелки из числа людей ей мало в чём уступали. Их задачей будет не подпустить на расстояние точного огня ходунов. Вдалеке сверкнуло, метрах в двухстах от укреплений взлетел фонтан мёрзлой земли и дыма. Пристреливаются, гады… Судя по взрыву, калибр между тремя и четырьмя дюймами, точнее не скажешь. Стволы не шибко длинные, кажется, как у второй серии «тридцатьчетвёрок», значит, прицельно смогут стрелять метров с восьмисот, не дальше. Есть ещё время отправить кого-нибудь найти Ахмеда и подвесить зажигательные кассеты, чтобы он занялся самоходками… Через десять минут рядом появилась Фрези. — Я говорила с Нессой, она сказала, что пока ей не нужна моя помощь, а тебе я здесь пригожусь больше. Я вздохнул, задумчиво посмотрел на подругу. — Кто знает, может, скоро нам вообще помощь не понадобится… Поле боя. Фрези. После разговора со старшей эльфийкой мне полегчало. И оттого, что я поделилась своими сомнениями и страхами с намного более опытной женщиной, и оттого, что я теперь знала, что делать. Придя на укрепления к Халлеку, я просто заняла своё законное место рядом с ним. И хотя я действительно приняла решение, в этом бою я буду с ним до конца, независимо от исхода. Ходуны приблизились на расстояние выстрела из винтовки. Одну снайперку Халлек взял себе, устроил цевьё на какую-то подпорку. Я в бинокль наблюдала за ходуном, который он избрал своей целью. Он и Андрей намеревались снять водителя крайнего левого, самого ближнего ходуна, перешёптывались о чём-то. Почти одновременно хлопнул залп из восьми стволов, я видела, как вдребезги разлетелось остекление кабины, тяжёлые винтовочные пули разнесли голову и грудь водителя, остальные полетели в стрелков или механизмы. Ходун замер на месте. Теперь пока до него доберётся запасной экипаж — и ещё не факт что доберётся… Расплёскивая морозную пыль, коротко прогрохотал «Бофорс». Два снаряда из пяти накрыли самоходку, вырвавшуюся вперёд, звякнула вылетевшая кассета. Начался настоящий бой, а не просто пальба по мишеням. Вокруг легло несколько снарядов. Стылая земля брустверов хорошо задерживала осколки. Обходя притормозившие самоходки, под прикрытием беспорядочного огня ходунов вперёд двинулась пехота. Разряды не долетали до нас, но мешали целиться, слепили, особенно в оптике. — Мэри! Без прицела снимешь стрелков с пятой машины? Эльфиня уверенно кивнула, отстегнула прицел. Устроилась на бруствере, не обращая внимания на близкие разрывы, замерла, не дыша. Сухой треск, ещё, и через пару секунд один ходун заткнулся. Артиллеристы накрыли его, разметав на запчасти. Мэренвен осела на дно окопа, зажимая грудь. Между пальцев струилась кровь. Я кинулась к ней, на ходу оборачиваясь на Халлека. Он стоял с застывшим каменным лицом, глядя сквозь меня. Эльфиня посмотрела прямо в глаза, спокойно прошептала что-то на своём языке, слабо улыбнулась и умерла. Осколок снаряда вошёл ей прямо в сердце. Халлек поднял её винтовку, дозарядил обойму, закрепил прицел на место и встал на самом видном месте. Крикнул что-то артиллеристам, я не разобрала. Выстрел, второй, короткий оглушающий грохот, огненные всплески разрывов на том месте, где только что был ходун, снова. Вокруг визжали летевшие рикошетом от скал и бетона осколки, уже и молнии пролетали, слабые, но обжечь могли. Он бесстрастно сменил обойму, не уходя с бруствера, хладнокровно расстрелял водителя и операторов ещё одного ходуна, потом следующего; машины тут же уничтожили из скорострелки. Тем временем пехотинцы в своей моторизованной броне приближались. Их били из пулемётов и противотанковых ружей, но они всё равно шли. У обслуги зениток заканчивались снарядные кассеты, уже и самоходки подползли настолько, что в конце концов смогли накрыть три из пяти самых опасных для них гнёзд безоткатных орудий, стрелявших кумулятивными. Халлек добил экипаж последнего ходуна и вернулся в окоп. Я отошла от ПТРа и сухо спросила его: — Смерти ищёшь? Девчонка из-за тебя, считай, погибла. — Мэри погибла потому, что все мы смертны. Кто — сейчас, кто позже. Ты назвала меня Богом войны. Так дай же оправдать оказанную честь. Я едва не задохнулась, услышав такие слова от человека, с которым прожила пять лет и которого, как считала, знала достаточно хорошо. Он стоял передо мной, стоял, не задирая нос, не строя грозных мин. Смотрел немного ехидно, но в его глазах читались какие-то ранее не виденные мной искры, похожие на проблески молний в далёких облаках, когда гроза проходит где-то за горизонтом. Немного правее центра железноголовые подошли почти на сто метров и сейчас тупо давили массой. Потеряв на подступах большую часть техники, они сумели подойти достаточно близко для стрельбы из бустерных разрядников. Автоматы были мало годны против толстых металлических конструкций, а пулемёты и скорострелки не могли справиться на всех участках. И тогда Халлек принял жестокое, но единственно верное решение. Уже у многих были мечи, кто сделал или подобрал здесь, кто-то из пришедших к нам старожилов Зоны давно обзавёлся им. Собрав несколько групп, Халлек назначил каждой кусок фронта. Они скопились в окопах, а когда железноголовые приблизились на расстояние пистолетного выстрела, по его сигналу смолкло всё оружие. В обвалившейся, оглушающей тишине железноголовые замерли. Нет встречного огня? Это неправильно, так быть не должно. Это замешательство Халлек и предугадал, когда объяснял задачу. С рёвом взметнувшись на бруствер, он взмахнул мечом и вслед за ним рванулись сто тридцать таких же безбашенных вояк. Одним броском они прорвались в порядки железноголовых и устроили жуткую резню. Броня способна защитить от пули или лёгкого снаряда на расстоянии, но человеческая рука, направляющая клинок из закалённой стали в переплетение металла в упор, поражает куда надёжнее. С башни взвилась ракета. Это был сигнал псоглавцам, притаившимся в холмах. С разгону крысы легко опрокидывали железноголовых, а чудовищные палаши лохматых воинов легко рубили плоть вместе с металлом. Удар с тыла окончательно расстроил наступление. Железноголовые не успевали разворачиваться вслед людям, всаживающим в них мечи как в соломенные чучела, и не могли увернуться от стремительных наскоков крыс. Редкие выстрелы из разрядников уже не могли решить ничего. Мне на миг показалось, что мы выиграли сражение, но в гарнитуре послышался обеспокоенный голос Гелахира. — Халлек, с запада приближаются более трёх тысяч железноголовых. С ними пятьдесят ходунов, сотня самоходок и около пятидесяти ракетных установок. Здесь будут через сорок минут. Я обмерла. У нас оставалось после последней атаки менее шестисот воинов, и то считая псоглавцев. Больше половины из них ранены. Боеприпасов для тяжёлого оружия мало, с такой толпой можно справиться только встретив её огнём морских орудий, которые расшвыривают танки по десять за раз, как спичечные коробки, или ударом нескольких батарей «Смерчей». Но у нас нет ни того, ни другого. У нас есть только мы сами… Я вспомнила, как когда-то Халлек говорил мне, когда мы спорили о праве на убийство. «Наверное, я способен убить. Без жалости и зазрения, но только тогда, когда это действительно необходимо». Сможет ли он убить меня, если больше ничего нам не останется? Он вернулся. И вместе с ним почти все, кого он повёл в эту безумную атаку. Забрызганный чужой кровью и гидравлической жидкостью. Он знал, что я уже слышала доклад Гелахира. Было время для краткой передышки и наведения порядка. К нам подошли Олег, Сандра и Эвис. Сандра тоже держала в руке меч, вытирая его какой-то тряпкой. И она резала железноголовых вместе с Халлеком? — Ну что делать будем? — устало спросил Олег. — Отходить нам некуда — зима на дворе. Халлек молча посмотрел в небо, затянувшееся серой пеленой облаков. — Жить будем, и гулять будем, а смерть придёт — помирать будем… — проговорил он присказку и сел на бруствер, обтирая клинок и свои доспехи из гнутых титановых пластин, обклеенных вощёной кожей и камуфлированным кевларом. — Что делать, что делать. Отступать некуда, это точно. Сейчас перетащим сюда всё тяжёлое оружие, зароемся получше и будем ждать. Если у них не хватит ума на артподготовку, то хорошо. А если хватит, то те, кто уцелеет, и если без меня, пусть отходят к переправе, к Петровичу. Туда вы точно доберётесь, а он подскажет, что делать дальше. Ну, а так… Встретим их в упор, и пойдём на прорыв. Вблизи пехота как свиньи, режь направо и налево, только под удар бустером по голове не попадай. С техникой поступим вот как… Ахмед сверху постарается отыскать командирские машины, они у них точно есть. Это или ходун с башенкой вместо второй спарки, либо что-то похожее, как я предполагаю. Ну и спалит их. Потом, что останется — на ракетницы. Дальше по обстановке. Я знаю, какой выбор сделаю. А ты? Я вздрогнула. Скоро и я узнаю… Халлек несуетливо появлялся в разных местах, отдавал распоряжения. Люди по большей части были обречённо-спокойными. Похоже, что и они сделали свой выбор… Поле боя. Халлек. На расстоянии винтовочного выстрела строй наступавших стал изменяться, пропуская вперёд ракетные самоходки и танки, размерами и вооружением похожие на «Пантеры». Я с ощущением, напоминающим застарелую зубную боль, огляделся. Считая всех раненых, кто ещё мог держать оружие, нас оставалось около трёх сотен. Сейчас обработают издалека, а потом задавят массой, не считаясь с потерями. Вертолёт вернулся подбитым — левый борт ниже двигателя был разворочен. Как Ахмед его дотащил его до базы, оставалось только догадываться. Он сумел отыскать только две машины-ходуна, как-то выделявшихся среди остальных, и сжёг их. И то хорошо. Подошла Несса и почти сразу за ней — Гелахир. Кроме уверенно надвигающейся армии, с башни больше нечего было разглядывать. Старшая эльфиня выглядела бледно, возня в лазарете отняла у неё много сил. Все, кого она могла поставить на ноги, уже были на укреплениях, остальным, значит, не повезло. Или повезло… Как посмотреть. Позади выдвинувшихся вперёд ракетных машин заклубилась снежная пыль, перемешанная с дымом и грунтом. Над окопами пронеслось: «Ложись!!!». Плотная, смерзшаяся земля была неплохим укрытием, но кого-то точно зацепит… Ракеты в основном прошли выше и разорвались между линиями укреплений и поместьем. Зато следующая серия легла точнее, и через полминуты ракеты рвались совсем рядом. Послышались приглушенные крики, ругань на нескольких языках. Внезапно после седьмого или восьмого залпа обстрел прекратился. С предполья в наступившей тишине донёсся звук множества двигателей. — Танки пошли, — соскользнул с бруствера выглянувший на мгновение боец. — Наверное, штук сто. Как на параде. — Пусть поближе подберутся. Передай Кэт, пусть повнимательнее момент выбирает. — Есть. Боец, пригибаясь, рванул в сторону блиндажа, где сидели радистка Кэт и ещё двое из её группы. Похоже, что в своём мире неизвестные танкисты так и не выучили, что атаковать вверх по склону смертельно опасно, так же как и коннице. С пятисот метров подползающие гусеничные чудища дали дружный залп. В бруствер попало от силы пятнадцать снарядов, да и то впустую. Исправить прицел уже не позволял склон. Ожила гарнитура: — Возле ракетниц какая-то непонятная суета. Похоже на зарядные машины, — сказал незнакомый сорванный голос. — Принял. Снайперов в ячейки. Огонь по готовности. Я откинул кусок брезента с дальнобойной В-94. Хорошая штука, только патронов к ней всего одиннадцать. — Помирать так с музыкой, — я ухмыльнулся и полез к прорехе в бруствере. Несса обрабатывала Фрези руку, небольшой осколок ракеты попал на излёте в плечо. Подруга шипела, но держалась. Мощная оптика бросила к самым глазам спешную возню. Обслуга переносила ракеты из лотков в зарядные ящики, направляющие проворачивались, принимая ракеты. Огляделся. Справа и слева несколько тонких длинных стволов. Справятся, этих учить не надо… Выбрав машину, я плавно нажал спуск и почти физически ощутил, как тяжёлая бронебойная пуля вдавливается в нарезы, бешено набирая скорость. В оптике брызнули искры, в следующее мгновение машина взорвалась, открытые ракеты на направляющих сдетонировали, в клочья разнеся самоходку и покалечив два ближайших ходуна. И следом за несколькими взрывами содрогнулась земля. Натужный рёв двигателей почти исчез. Я оторвался от прицела. В морозном воздухе пыль быстро оседала, освобождая место копоти и дыму. Более половины танков чадно горело, из них даже никто и не пытался выбраться. Часть замерла с разорванными гусеницами и выжидала, а примерно тридцать, из тех что ползли в задних рядах, осторожно пятились. — Молодец, Катюха, — прошептал я в микрофон, услышав в ответ ехидное фырканье. Значит, жива… — Олег, потери? — Двадцать три двухсотых, при обстреле, сорок трёхсотых, из них восемнадцать повторно. — Понял. Пока продолжаем как решили. И на нас двинулись ходуны. Порывы ветра относили дым горящих танков, не мешая обзору водителей. Обернувшись, я не увидел Фрези. Несса пожала плечами: — Сказала, сейчас вернётся. Я ощутил слабое покалывание в затылке, как от электрического поля. Старшая эльфиня встрепенулась, Эвис, отлёживающаяся здесь же после небольшой контузии, резко пришла в себя и села. — Не понял… — протянул я, оглядываясь. По окопам прошло шевеление. Несмотря на то, что ходуны уже начали пристрелку, люди стали оборачиваться. Барахай, державший со своими левый фланг, вообще застыл с раскрытой пастью. От большого розового языка поднимался пар. То, что я увидел, приподнявшись из окопа, было невероятным. Прекрасным, жутким и восхитительно пугающим. Фрези стояла, раскинув руки и немного наклонив голову. Она зажмурилась так сильно, что веки дрожали от напряжения, по щекам текли слёзы. Вокруг вились и опадали смерчики из прозрачного ало-золотистого пламени. Она медленно повела ладонями, одновременно делая руками зачёрпывающее, охватывающее движение. Я потом не мог вспомнить, кто первым крикнул: «Все вниз!», но было это вовремя. Дохнуло тяжёлым, давящим жаром, как в пустыне в полдень. Над нами пронёсся низкий вибрирующий гул. Вскочив, я увидел, как раздирая воздух вниз по склону катится кипящая огненная волна, целое цунами напалма. Фрези уже обессиленно оседала, я и Несса еле успели её подхватить. Низина превратилась в выжженное, остекленевшее поле. Снег на соседних холмах растаял, земля пустила мутные ручейки. Остовы ходунов тускло светились раскалённым металлом и оплывали на глазах под собственным весом. Огневой вал выжег равнину на четыре километра, в секунды испепелив и тела, оставшиеся от предыдущего штурма, и мелкую технику. В гудящей тишине потрескивали остывающие бесформенные глыбы — всё что осталось от танков и ходунов. Барахай покачал головой. Он как никто другой знал, что такие победы даром не достаются. Несса что-то шептала, совсем бледная и дрожащая, держа Фрези за руки, а я стоял в ступоре, понимая только, что она ещё жива. Начало весны. Сандра. Это видели все. Как задрожал раскалённый воздух вокруг Фрези, как он вспыхнул широкой волной и помчался вперёд. Все видели, как застывший на секунду Халлек кинулся к подруге и вместе с Нессой понёс её к поместью… Наверное, прошло больше недели — никто точно не считал — пока мы приводили в порядок окрестности. На этаже, где была комната Фрези и Халлека, все ходили на цыпочках. Несса настрого запретила кому бы то ни было входить, даже его самого выставила и вместе с Эвис дневала и ночевала там. Халлек изводил себя работой, пока Олег не дал ему в челюсть и не отнёс в тёплое место. Я покачала головой — чтобы вырубить такого громилу в нормальном состоянии, Олегу пришлось бы скакать вокруг него минут десять… Все мы понимали, что Фрези ценой какого-то невероятного, запредельного напряжения спасла нас, оставшихся после той мясорубки. Ни препараты, найденные в поместье или в рейдах, ни знания эльфов не помогли вытащить многих тех, кто держались на укреплениях до последнего. Так раненый лётчик дотягивает смертельно повреждённый самолёт до аэродрома и сам умирает, едва посадив его. Из сотни псоглавцев, приведённых Барахаем, осталось меньше половины. На третий день, наскоро переговорив с мрачным и издёргавшимся Халлеком, он покинул нас. Пересчитав наших, мы узнали, что потеряли три четверти с лишним. И скорее всего, ещё человек десять должны были умереть в ближайшие дни. Давило низкое небо, солнце изредка показывалось смутным пятном и снова исчезало, оставляя белёсый рассеянный свет. По моим личным подсчётам, вроде бы, сегодня должно было быть десятое марта. Как по заказу, стало развидневаться. Несса, в последние два дня почти не показывавшаяся, сидела, зажмурившись как кошка, лицом к солнцу, на широкой открытой террасе третьего этажа. Я осторожно спросила: — Как она? — Можно не бояться, — ослабевшим голосом сказала эльфиня. — Сколько мы с Эвис в неё сил влили… — вздохнула она. Девчонка теперь три дня отлёживаться будет. Фрези скоро встанет, может, даже сегодня к вечеру. Ты пока не говори никому об этом. Не нужно. В голосе Нессы была какая-то горечь, словно не она только что мне сказала, что с Фрези всё в порядке. — Хорошо, — я утвердительно кивнула и пошла по своим делам. Халлек уже вторые сутки сопел возле тепловых машин, куда его приволок Олег, но никому ничего объяснять не требовалось. В Зону, похоже, попадали в основном те, кто и так знает, что делать, или те, кто мог этому быстро научиться. А вечером, как Несса и обещала, Фрези показалась на людях. Если бы мы не знали, что она отдала, то и не подумали бы, что эльфки четыре дня вообще не отходили от неё, удерживая на самой грани. Только немного заметная слабость в движениях выдавали пережитое ею. И какой-то готический отблеск в сине-серых глазах, как блики стали в лунном свете, но заметили его, похоже, единицы. Поговорив с людьми минут десять, Фрези ушла к себе, где её уже ждал Халлек. Ближе к полуночи, когда я шла к себе, я услышала, как в их комнате происходит странный разговор. Кляня себя за любопытство, я замерла у входа. Если моё женское чутьё не обманывало, разговор начала Фрези. — Я пыталась объяснить тебе тогда, перед осадой, — её голос звучал тихо, но слабости в нём не было. — Капли чёрного дождя, попавшие мне на руку, всё это время меняли меня, медленно, но меняли. Как Блэка. Счастье ещё, что я не стала таким монстром как он… — она вздохнула. — Что во мне они пробудили, как изменили меня, я не знаю. Но я вижу результат. Не могу себе позволить такого. Прости меня, но… — Я знаю. Халлек говорил спокойно. Он действительно знал — я однажды заметила, как он уединился со своим рунным мешочком, через день или два после того, как закончился бой. На что он раскидывал, о чём вопрошал своих суровых Богов, я могла только догадываться, и наверное, сейчас сделала верный вывод. — Я знаю, — повторил он глухо. — Это твой выбор. Принять его мне тяжело, но я его понимаю. Я люблю тебя и поэтому… освобождаю тебя от своей любви. Ты вольна идти куда захочешь. Послышался всхлип Фрези и стремительные шаги. Я вжалась в стену, отчаянно шепча про себя «меня нет, меня нет», но Фрези и не взглянула в мою сторону. Она быстро побежала к лестнице, ведущей на дозорную башню. Сообразив, что надо хотя бы проследить за ней, мало ли, я рванулась следом, но услышала за спиной каменный голос Халлека: — Стой. Она знает что делает. Мне было не по себе оборачиваться, но неведомая сила заставила сделать это. На него было страшно смотреть, но он держался. Я, наверное, умерла бы на месте от разрыва сердца, его железная воля поражала и пугала меня. Заикаясь, я стряхнула с себя оцепенение и побежала наверх. Силуэт Фрези мелькнул в одном пролёте от меня уже у самой площадки. Сбивая дыхание в морозном воздухе, я рывком забросила себя туда… …Фрези обернулась. На её лице была спокойная, уверенная улыбка. Ветер шевелил плащ. — Не бойся. Я думаю, мы ещё увидимся. — Но что… — Я действительно знаю, что делаю. Не прощаюсь, — шепнула она, приложив палец к губам, будто кто-то нас мог здесь подслушать. Единым движением она вскинулась на ограждение и шагнула вперёд. Я задохнулась собственным вскриком, прыгнула, пытаясь поймать её, но пальцы схватили воздух. На секунду тёмно-красный плащ раскинулся подобно крыльям и Фрези просто исчезла, растаяла в воздухе во мгновение. По лестнице топал Халлек. Я держала себя за наверняка застуженное горло, ведь заскочила сюда в банном халате, и силилась что-то сказать. Халлек подошёл, я услышала за спиной взрыкивающее дыхание: — Я обязательно докопаюсь до всего. А первым делом найду эту чёртову сучку Элен и выпотрошу из неё всё. Пойдём. Замёрзнешь здесь. Тяжёлые ладони взяли меня за плечи и развернули в сторону лестницы. С трудом переставляя закоченевшие ноги, я спустилась на полпролёта и обернулась. Халлек стоял у ограждения. Пальцы правой руки смяли уголок как фольгу. Ещё прибьёт… — мелькнуло в голове у меня и я сочла за лучшее уйти, но сзади потёк холодный белёсый свет. Коротко прошуршали по камню подошвы, это развернулся Халлек. Я набралась смелости вернуться. Стало тепло. Прямо над площадкой в воздухе, опираясь на плотный полупрозрачный столб искрящегося света, висела небольшая пирамидка. Она медленно вращалась, тускло поблёскивая в этом мертвенном свете металлическими резными гранями. — Вот так, значит… Я дёрнулась было назад. — Стой, раз уж осталась, — сказал он, не оборачиваясь. Он подошёл к пирамидке. Тёмный металл, очень тонкое литьё сложных узоров. Простая и завершённая вещь притягивала взгляд. — Вот значит как… — Халлек положил ладони на грани пирамиды, остановив вращение. Я встала немного в стороне. Закрыв глаза, он что-то прошептал, убрал руки. Узоры засветились изнутри, грани медленно растаяли, оставив основание, на котором лежала низенькая подушечка из темно-алого бархата. Бывают такие розы, мрачного кровавого цвета… На подушечке переливалась радужными отблесками подвеска. Прозрачно-белый металл, такого я никогда не видела. Казалось, что это арктический лёд стал сплавом — настолько он на вид был холодным. И три некрупных камня цвета всё тех же роз, в сетчатых оправах. Возможно, мне послышалось. Халлек усмехнулся? Я определённо заметила жестокую ухмылку на его сжатых губах. Он осторожно взял подвеску с подушечки, ткань выровнялась. Такая тяжёлая? — Подойди, Сандра. Я, с трудом сдерживая необъяснимую дрожь, приблизилась. Взгляд Халлека скользнул по вырезу халата, не задерживаясь. На шею легла ощутимая тяжесть. Какая же она ледяная… — Иди. А то сейчас снова холодно станет. С утра всё вокруг притихло. Люди, в общем, и так были заняты, не до разговоров, а вот природа замерла. Халлек появился будто как ни в чём не бывало, но едва завидев Нессу, подошёл к ней. Они прогулялись в сторону укреплений и обратно, наверняка он расспрашивал её о Фрези. Вернувшись, он лично облазил всё, проверил, собрал командиров отделений на площадке перед поместьем. Я встала за спиной Олега. Хотя за ним мне спрятаться было трудновато, Халлек сделал вид что не заметил меня. — Есть новые обстоятельства. Я должен отыскать выход из зоны и на некоторое время вернуться в свой город. Незаконченные дела и разведка боем, возможно. Пока меня не будет, старшие здесь трое: Несса, Сергей Второй и Яска, если совсем туго придётся. С собой никого не тяну силком, кто хочет, приму. Но не больше семи человек. Растолкав народ, появилась Лейла. — Я тебе дам, добровольцев набирать. Сама поеду. Михалыч ещё. Олег кивнул. — Да, лучше будет так, — и вполоборота посмотрел на меня. — Ага, — всё что нашла сказать я. — Эвис с собой возьмёте и Инвё. Для них там тоже дело есть, — Несса говорила так, будто знала, чем намерен заняться Халлек. — А ты знаешь, зачем я туда хочу попасть? — он понизил голос. — Догадываюсь. И советую тебе этого не делать. Ответы для тебя можно получить и не так… радикально. Халлек вздохнул. Посмотрел на нас. — Через четыре дня. Готовьте машины. Пойдём на «Ханомагах». Собственная дорога. Фрези. Шагнувшая навстречу пустота обняла меня упругими лапами. Исчезло поместье, исчезло всё окружающее, исчез сам воздух. Через мгновения я уже парила в неизвестном пространстве и вне всякого времени. Невиданная лёгкость наполнила меня. Я смотрела сквозь мерцающее Ничто и наконец ощутила значение слова «свобода». Вдруг вокруг что-то неуловимо изменилось. Пропало чувство свободного падения, среда сопротивлялась, как воздух в затяжном прыжке. Вместо прозрачных искорок появились тёмно-фиолетовые прожилки, какие-то мельтешащие светлые мушки, похожие на снежинки. Они на лету касались моего лица и уносились дальше, оставляя мимолётный укол холода. Пространство распахнулось вширь, открывая тёмное небо, всё в клубящихся низких облаках, лиловых, тёмно-серых, багровых. Снизу стремительно надвигалась серовато-зелёная поверхность с белыми неправильными извивами. Они постоянно менялись. Вода! Пришёл страх. С такой высоты об воду всё равно что об бетон. Но тепловатая, немного маслянистая жидкость встретила меня легко. Я задержала дыхание, открыла глаза. Снаружи было темно, вода вроде бы сама тускло светилась. Дна не было видно, но я отчетливо видела собственные руки. На поверхности меня встретили мелкие волны. Странно… Не было берега, не было, но едва я выплыла, увидела совсем рядом небольшой каменистый пляж, весь в обломках скал. Тело ломило, как после сильного солнечного ожога. Меня затрясло сразу, едва я выбралась на сушу. Не было холодно, но озноб не проходил. Я схватила себя за плечи, догадалась скинуть плащ и расстелить его, чтобы выжать одежду, не топчась по острым песчинкам. Хлестнул ветер, принеся вереницы снежинок. Они кололи меня, не приставая к телу, но жалили мелкими ледяными укусами. Я поскорее влезла в полусырые вещи и побежала под сумеречным небом прочь от берега. Воздух с трудом проталкивался в горло, хотя я раньше никогда не жаловалась на дыхание. Что-то постоянно мелькало у самого края взгляда, но стоило попытаться разглядеть, это что-то исчезало. После лёгкости в начале моего прыжка в никуда пришло глухое раздражение, неясная, бесцельная злоба. В любом случае жалеть о чём-то уже поздно, я приняла решение и теперь сама за себя в ответе. Время, прожитое с Халлеком, было прекрасным. Наверное, всё так бы и продолжалось… если бы не Грани. Эти… события, по другому и не скажешь, настолько изменили нас, что ещё немного, и я бы сорвалась. Но какие испытания ожидают меня теперь, я не бралась даже предполагать. Зона каждому давала шанс как-то проявить себя, изменить в ту или иную сторону, значит, теперь это выпало и на мою долю… Я выкарабкалась с пляжа по не очень крутому, но долгому склону к скалам, которые маячили ещё с воды. Тяжёлый стон сам вырвался из груди, и я осела на камни. Впереди среди тёмных, чёрно-коричневых камней, присыпанных этим нетающим снегом, было самое настоящее кладбище. То ли заброшенный погост, то ли какое-то иное; стояли покосившиеся, высокие кресты, как ставят латиноамериканские католики. Их было около двадцати. От крестов исходила застарелая, дремучая тоска и заброшенность. Я ощутила то, что называют «голосами» — казалось, вокруг меня кто-то шептался, молил, просил, с безнадёжностью проклинал… Пытаясь избавиться от наваждения, я рухнула лицом в снег. Пограничные звуки не исчезли, только тоскливее застенали на разные лады. Не в силах выдерживать всё это, я вскочила и побежала между крестов, почти не глядя. Что-то хватало за ноги, невидимое и цепкое, но я вырывалась и бежала, бежала. Снова выпав из времени, потеряв чувство пространства, я неслась вперёд, пока в глаза не брызнул слепящий свет. Земля ушла из-под ног, вспышка и темнота. Я пришла в себя от освежающей прохлады, приятно холодившей кожу рук и шеи. Слабая пульсирующая боль ещё стучала в виски, но исчезала, тая. Ещё я чувствовала, что сижу в низком удобном кресле, а вокруг определённо свежий воздух. Открыла глаза, осторожно осмотрелась. Низкое широкое крыльцо какого-то массивного, но изящного строения, кресло как раз и стоит на этом крыльце из светлого камня. Время, наверное, или утро, или ранний вечер, мне трудно было определить, настолько чистый воздух окружал меня. Запоздало поняла, что я не в своей одежде, вместо привычной на мне было что-то античного фасона. Поздний Рим, похоже. Мягкая светлая ткань, пояс из металлических звёнышек, широкие сборки по подолу. Под низом занятная длинная рубашка, вместо белья, надо думать. На ногах мягкие босоножки с длинными завязками. Ничего из своего снаряжения я тоже не видела. Чувствуя в себе достаточно сил чтобы встать, я оперлась на плетёные ручки кресла. Слегка кружилась голова, но состояние было сносное. Вокруг здания был лес. Высокие, незнакомые деревья, не похожие ни на какие виденные. Я осторожно спустилась на траву, лужайка казалось выстриженной как английский газон, обошла здание. Вроде похоже на жилое, но какое-то оно официальное… И никого рядом, кто мог бы объяснить, как я сюда попала и что это означает. Едва я это подумала, послышался разговор, как раз с крыльца. Я вернулась… и увидела двух молоденьких эльфиек. Они замолчали и церемонно поклонились. — Как ты себя чувствуешь, госпожа? Оказалось, соображала я ещё не очень. Единственное, что пришло в голову, это был вопрос: — Как я тут оказалась? Переглянувшись, девицы зашептались. — Тебя нашли… Всё закружилось, эльфини куда-то пропали, я, не успев ничего понять, оказалась там же, у крестов забытого погоста. Сил закричать уже не было, я сжалась на колючем снегу, завернулась в плащ и молча заплакала. Через неделю. Выход из Зоны. Халлек. С самого утра погода не задалась. Две наши машины не торопясь хлюпали гусеницами по раскисшей под нудным мелким дождиком грунтовке — всё рано спешить было некуда. Переход планировался небольшой, на полдня. Я сидел в кабине вместе с Лейлой, оперевшись локтем на открытое окно дверки. Оседающая влага стекала неровными струйками по непромокаемой ткани кителя. На душе было точно так же дождливо, как за бортом бронетранспортёра. Никакие сбывшиеся желания не могли перевесить недавний уход Фрези. — Что, грустишь, командир? — Лейла так и не избавилась от едва заметного ближневосточного акцента и построения фраз, от этого её речь чем-то напоминала говор Шехерезады. — Не то чтобы грущу… Просто погано как-то. Никогда за ней гуманизьму особого не замечал, а тут на тебе… — А знаешь… давай я попробую подсказать тебе, почему она ушла? — Ну попробуй, — с усмешкой фыркнул я. — Смотри. Мы с тобой мотаемся по Зоне уже полгода. И до этого ты с ней сколько? — Пять лет. — Она, конечно, женщина умная и терпеливая, но она…. Другой породы, скажем, не как я. Я гончая, боевая подруга, не знаю, смогла ли бы я усидеть дома на хозяйстве. Фрези имеет что-то похожее, но не настолько, чтобы ей нравилась такая жизнь, как у нас здесь. Ей хочется осесть где-нибудь, в конце концов, и зажить спокойно, семьёй, нарожать пяток детей и так далее. Сейчас ты этого ей дать не сможешь — и ещё чёрт знает сколько времени пройдёт, пока всё прекратится. Если вообще прекратится. — И что, поэтому она решила, что лучше быть одной, чем вот так? — Чужая душа потёмки, сам знаешь… Возможно, её просто надо отдохнуть от тебя — всё же ты напрягаешь, должна сказать. — Да ладно! — я чуть не рассмеялся. — Ну не совсем верно я сказала… У тебя есть серьёзная цель — и женщина, живущая с тобой постоянно, одним хозяйством, должна будет это учитывать. Что далеко не всегда ты сможешь уделять ей должное внимание, что твоя голова сначала будет обдумывать действия, а потом эмоции. И по отношению к ней тоже. Не каждая способна так жить. Просто Фрези не из таких. К тому же она видит, как к тебе относятся другие женщины, в основном эльфки из молодых. Она уверена в тебе, как я думаю, но есть у неё мнительность на свой счёт. Она могла быть не уверена в себе. — В каком смысле? Как в женщине, что ли? Не смеши. — Есть-есть у неё такой пунктик. Мне как другой женщине это виднее, — Лейла повернулась ко мне, коротко кивая. — На дорогу смотри! — фыркнул я. Кроме Сандры и Нессы никто не знал истинных причин и обстоятельств ухода Фрези. Она пожала плечами и отвернулась. Лесная опушка, сквозь которую мы проезжали, осталась позади. Сквозь серую пелену дождя и ползущих по самой земле облаков было видно метров на семьдесят — мокрая, прибитая трава, кусты, небольшие деревца. Эта грунтовка была проложена в самом начале освоения Зоны, если так можно сказать. Где-то в этом направлении находился проход, поддающийся управлению. Как так они это делали, я так и не уразумел, но всё же за время своего пребывания здесь несколько раз встречал конвои, так или иначе прошедшие внутрь и направляющиеся в ближайший форт. Совсем скоро мы научились не попадаться на глаза тем, кому не следовало нас видеть. Слишком известны мы были в ближних окрестностях лагеря, да и в дальних наши «Ханомаги» со скошенными носами мало кто бы не признал. Возможно, в чём-то Фрези права… — Ого… — протянула Лейла. — А это что ещё такое? И убрала ногу с газа. БТР прокатился ещё немного и остановился в двух десятках шагов от неизвестно откуда взявшейся здесь асфальтированной дороги. — Нормально мы отдыхаем… Я вылез наружу. Машина Олега влезла на кособокую обочину и слегка накренившись, тоже встала. В нашем бронетранспортёре ехали ещё Эвис, Инвё и отошедший от водительских дел после последней стычки с крайтами Михалыч, у Олега в кабине сидела Сандра, а позади неразлучная парочка Поповых. Олег наполовину высунулся в дверку. — Чё за фигня? — Асфальт. Давай проедем по паре километров в обе стороны. Может на какой указатель или знак наткнёмся. — Разумно. По твёрдой дороге «Ханомаги» побежали гораздо резвее. Они и так вместо родных стосильных «Maybach-42» ходили на куда более мощных и тяговитых ЯМЗ. Их ещё Блэк ставил — снимал с подбитых армейских «Уралов». В восточную сторону мы проехали чуть больше намеченных двух километров, в понижении дороги облака открывали обзор почти на триста метров, и там мы увидели поваленный рекламный щит. Он пролежал так под солнцем, дождями и снегом года четыре, если судить по виду. Фанера основы посерела и от несильного пинка расползалась как картон. Зато полимерная картина, хоть выгорела и покоробилась, но всё ещё несла различимые остатки изображения. Олег обошёл его несколько раз, ещё не веря увиденному. Хотя он не относился к тем, которые говорят «Этого не может быть, потому что не может быть никогда», всё равно с недоверием пощупал бетон бывших опор и заскорузлую поверхность пластика. — Так это выходит… Мы дома? — Угу, — буркнул я. — Только неясно пока, что это за дом… И мне оч-чень хочется кое-кого повидать. — Тогда нам туда, — Олег показал в противоположную сторону. — Тогда поехали, — в тон ему и неожиданно для самого себя повеселев, ответил я. — Ну и где мы? — спросила Лейла, разворачивая БТР. — В пятнадцати километрах от нашего города. Если его ещё можно назвать таким. Если он ещё на границе Зоны. А не стал Анклавом… Лейла поёжилась. Кто-кто, а она лучше других знала, что такое Анклав. Потому что в своё время Блэк её и вытащил из одного такого тихо загибающегося городка Орешкова. По неизвестным причинам этот пгт размером чуть больше нашего городского района, находящийся километрах в пятидесяти на северо-запад, если мерять по старой карте, не был полностью поглощён Зоной. Он стал Анклавом, окружённым со всех сторон не откровенно враждебной, но и не собиравшейся помогать, изменчивой средой Зоны. Какое-то время там ещё работала вся система жизнеобеспечения, но первую же зиму не пережило центральное отопление. Дольше всех продержалась мобильная связь. Блэк набрал одну цифру ошибочно — и попал на телефон Лейлы. На следующий день он уже был в Орешкове. Это было ровно через год после начала всех событий, по внутреннему счёту Зоны. Здесь, кстати, весна шла вовсю. Мокрая, холодная и дождливая, но никак не меньше середины апреля, а там ещё март… У нас на одной из окраин стояла заброшенная воинская часть — с разграбленными казармами, выбитыми окнами и прочими признаками покинутого жилья, так что я понимал Блэка, когда он рассказывал об Орешкове. Летом тамошние люди как могли, перебрались в частные дома, куда ещё поступал газ. Жили втрое, вчетверо теснее, просто выживали. Появление колонны «Ханомагов», «Хаммеров» и БМП было воспринято как сон. Даже немногие ещё живые ветераны той войны, в чьей памяти косоносые полугусеничные машины навсегда остались фашистскими, восприняли всё это нормально, без нервных срывов. Забрали немногих. Зато привезли лекарства и кое-какие ценные и долго хранящиеся продукты. Потом Блэк туда ещё раз заезжал, а через пару месяцев, в разгар зимы, Зона заняла город своей территорией. Там просто ничего не стало, город исчез как будто его и не было. Что с ним и жителями стало, есть ли он сейчас где-то, осталось неизвестным. Небо постепенно расчищалось. Где-то впереди вверху вообще заголубело, но дали всё ещё были сумеречно-серыми. Через четверть часа мы выехали на северо-восточную окраину города. На часах было половина пятого вечера, но в бинокль я не разглядел никаких движений. Корпуса завода, который тут стоял и ранее вполне здравствовал, выглядели безжизненными, а ближайшие к нему многоэтажки и частные дома местами темнели выбитыми окнами. — Хреново ваш город выглядит… — А где сейчас хорошо? Это самый край, километров через шесть будет получше выглядеть, надеюсь. Полезу-ка я в кузов. Я перебрался из кабины в броневой короб. Эвис что-то рассказывала Михалычу, тот в основном только согласно кивал. Похоже, он не особо и слушал, просто из врождённой деликатности делал вид. Вполне убедительный, кстати. — Так, народ… Мы въезжаем в город. Раньше здесь жил я и прочие, которые со мной в лагерь заявились. Ну, за исключением её и Сандры. Так что стволы держим наготове, а ушки — на макушке. Эвис хихикнула. Ну да, предупреждать эльфа о бдительности смешно. Они и так всегда настороже. Я пристроился с автоматом у борта. Вместо МГ.42 мы поставили крупнокалиберный спаренный МГ.151, и Михалыч отлично с ним управлялся, будто всю жизнь ездил верхом на «Ханомаге». На улицах было пустынно. Но город не выглядел мёртвым. В переулках кое-где быстро-быстро пробегали люди. Казалось, что всё замерло в ожидании воздушного налёта. Я поглядывал по сторонам. Странно, что войск нет. И милиции тоже. По перекрёстку, метрах в пятидесяти впереди, промчалась бежевая «шестёрка». — Странный какой-то город… — протянула Лейла. — Я бы поняла, если нас на первом же перекрёстке менты б тормознули, а мы прём, как оккупанты, и ничего. — Да я вот тоже удивляюсь. Даже полиции не видать. — Куда ехать-то? Или мы по магазинам собрались, командир? — А тебе что-то нужно? Лейла фыркнула и покосилась на меня ехидным взглядом. — Давай вон там направо и вперёд по улице, пока не скажу. Она завернула на Станиславского. Мимо проплывали затихшие дома. Ни выбитых стёкол, ни каких-то других признаков заброшенности не было. Местами чьи-то руки торопливо задёргивали шторки, кое-где мелькали удивлённые и напуганные лица. Они все были одинаковы — мужские, женские, детские, все несли отпечаток страха и желание просто не показываться лишний раз на глаза. — Мыши… — вздохнула Лейла. — Какие мыши? — я не понял, но потом сообразил. — Да, похоже… — А мы куда едем-то? К тебе домой? — Нет. Хочу одну знакомую проведать. Давно её не видел. — А… Я выглянул назад. Олег ехал, держа дистанцию метров двадцать. — Здесь куда? — Через речку и налево. Мимо складов и налево до крайних домов, на пустырь. — Так там же пусто. — Кому пусто, а кому нет, — я подмигнул Лейле. — У неё хата непростая, не каждому покажется. «Ханомаг» обогнул вросшие в землю деревянные дома и выкатился на пустырь с остатками фундамента. Я выпрыгнул из машины, размялся после долгого сидения. Подошла Сандра. — Мы же здесь как-то были вроде? Когда ты за стволами ездил. — Были. Хочу приватный визит нанести. Возможно задержусь, так что становитесь из расчёта на ночь. Сандра покачала головой. С какой-то поры она стала относится ко мне по-другому. Со времени того происшествия в лагере прошло более полугода, она давно выздоровела, избавилась от ненужной памяти благодаря Анастасии, и теперь… Не то чтобы она смотрела на меня с женским интересом, но явно пыталась проявлять заботу. Это иногда задевало Фрези, а с её уходом как будто Сандра осмелела. — Спокойно. Старшей остаётся Лейла, если что, дайте ракету. Я здесь рядом буду. 14 апреля, г. …ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Халлек. Я стоял перед парадным входом, уже невидимый для других. Дверь не изменилась — такая же представительная, как и в мой последний визит сюда. Ручка из тёмного металла плавно подалась и дверь открылась, пустив меня в полумрак прихожей. Войдя, я понял, что никогда не смог бы надавить на Элен, как это с лёгкостью сделал бы Блэк. Похоже, Элен ничего с тех пор здесь не переделывала. Поднявшись по лестнице, я оказался на галерее. Нет, таки есть перестройка. Изнутри дом стал похож на образцовое британское поместье, где прямо из прихожей наверх ведёт широкая лестница с галереей наверху. А вот где сама хозяйка? — Элен, ты дома? Никто не отозвался. — Элен! Где-то послышались лёгкие шаги, из боковой двери на галерею вышла молодая, очень красивая женщина в платье начала прошлого века — длинный тёмный низ с высокой талией, белая строгая блуза почти под горло, облегающий жакет со скромной отделкой. Чёрный галстучек-лента, неброская брошь на жакете слева. — Здравствуйте… — озадаченно сказал я, сдержанно и коротко наклонив голову. Особа, в чьём статусе не уверен. Она стояла и смотрела на меня расширившимися глазами. Лицо несколько строгое, классическое, скульптурное, тщательно уложенные назад волосы цвета тёмной бронзы с чёрной лентой, на вид лет двадцать-двадцать пять. Рядом с ней я смотрелся страшненько. В поношенной полевой форме, да ещё в своих полукустарных доспехах, чем-то повторяющих дизайн квейковского «армора». На ремне два ножа, один на голенище, автомат на плече и стечкин сбоку. И короткая моджахедская бородка. У меня щетина росла на арабский манер, а с бритьём в походных условиях туговато. — Позовите, пожалуйста, мисс Уордер. — Это я. А вы, простите… — она замерла в недоумении. — Халлек, это ты? — Элен? — в свою очередь вопросительно покосился я. — Не узнать… — Я сама себя уже не узнаю… Проходи, будь как дома. -…но не забывай, что в гостях, — съехидничал я. Элен укоризненно вздохнула и провела меня в большую светлую комнату на втором этаже. Обстановка здесь была необычной. Среди стеклометаллической техно-мебели с аппаратурой нашлось место для большого кожаного дивана с парой кресел и письменного стола в староанглийском стиле. — Есть будешь? — как-то очень по-домашнему спросила она и прошелестела юбкой куда-то за невысокую перегородку. — Не откажусь. Но тогда уж и с собой заверни. У меня отделение вон стоит… — я кивнул на окна. — Видела. Пригласил бы. Есть где всех усадить. — А как они сюда войдут-то? — Войдут. Давай, зови. Можешь прямо из окна. Уже не удивляясь, я раскрыл широкую створку. — Давайте все сюда! Кормёжка! Элен за моей спиной хихикнула. Я представляю, как они посмотрели на возникший из ниоткуда особняк. Но тёртый Зоной народ так просто не напугаешь, и через пять минут по лестнице поднимался целый отряд во главе с Сандрой. Элен с интересом смотрела на них из-за плеча. — Ну и головорезы. Особенно тот, худой. — Это Олег. Он с самого начала всей этой катавасии с нами. И еще, не поверишь, кого мы встретили, их сейчас две… — Кого? Едва все зашли в зал, как Эвис и Инвё, рассмотрев Элен, разом вышли вперёд и по-рыцарски встали перед ней, на правое колено, что-то медленно заговорили по-своему. На точёном лице Элен отразились все чувства, какие я только знал. Она кинулась к ним, пытаясь поднять и обнять обеих сразу, в конце концов ей это удалось. Стоя тесно, рядом, они все смотрели друг на друга с нескрываемым восхищением и радостью, как бывает после очень долгой разлуки. Но Элен что-то сказала им, всё на том же церемониальном наречии, так мной и не выученном, и эльфини сразу погрустнели. Вскинув голову, Эвис простой речью выдала: — Ты всё равно будешь для нас той, кто ты есть, госпожа. Сейчас же, если позволишь, мы вернёмся к нашим друзьям и спутникам. Элен рассеянно кивнула и жестом пригласила нас в сторону перегородки, скрывавшей камбуз — по-другому я бы это и не назвал. Ну, или как говорят дизайнеры жилья, это была обеденная зона, совмещённая с кухней. Осталось неизвестным, как она успела накрыть такую поляну, но мы, давно не евшие в нормальной домашней, семейной обстановке, не стали ломать головы в догадках. Через полтора часа неторопливого, вдумчивого обеда мы разделились. Лейла, Олег и Сандра вернулись к машинам, чтобы привести их в порядок после долгого перехода, Славик и Марина где-то уединились с молчаливого согласия хозяйки дома, и в гостиной остались четверо. Я, Элен и сёстры. Элен достала из холодильника тёмную бутылку без этикетки, поставила на стол четыре высоких бокала. — Я хранила это как раз для такого случая, Халлек. Должна признаться, с какого-то времени я потеряла связь с тобой и уже не надеялась, что ты появишься здесь. Пока вас не было, в городе многое изменилось… Она выдернула вычурную пробку, в бокалы полилась густая тёмно-синяя жидкость. — Такого ты точно никогда не пробовал. Эта настойка сделана по рецепту моей родины. Эвис и Инвё вопросительно посмотрели на Элен, но она промолчала. Я взял бокал, вдохнул колыхнувшийся воздух. Какие-то травы, пряности, алкоголь тоже присутствует. Но букет… Ни одно из известных мне виноградных вин так не пахло. Это было что-то похожее на солоноватый морской ветер, пролетевший десятки километров над прогретыми солнцем горными лугами. Попробовав, я ощутил на языке лёгкое покалывание, хотя игристым напиток точно не был. Элен весело смотрела за моей реакцией. Вкус я затруднялся определить, в нём имелось что-то от выдержанного муската и что-то от мёда, с примесью терпкого оттенка айвы. — Занятно. Действительно, такого я ещё не пробовал. Как называется? — Если можно, я не стану отвечать. Это очень личное. — Как пожелаешь. Сёстры, попробовав и допив содержимое тонких хрустальных бокалов, переглянулись и хихикнули. Они что-то знали, но вытянуть из эльфа то, что он сам не хочет рассказывать, не смогли бы даже сотрудники гестапо, отстажировавшиеся на Лубянке. — Элен, что здесь творилось, пока нас не было? — Многое. И хорошее, и плохое. Поздней осенью здесь прошла неизвестная мне аномалия, выглядела она как волна плотного тёмного воздуха. Двигалась со стороны Зоны и прошла через весь город. Силовики как раз перед этим стянули сюда войска и оцепили всю округу. Собственно, никаких особых изменений не произошло, просто у некоторых людей стали проявляться ранее латентные способности. В основном те, которые принято называть магическими. Это было бы интересно, если бы не было так опасно. В итоге особисты нагнали сюда спецов по этим вопросам, и сейчас в городе почти все люди, которые что-то умеют, сидят как мыши под веником. Ещё была пара случаев чёрного дождя, после этого исчез пригород с северо-западной стороны и несколько домов в районе Хлебного Тракта. А всё прочее было сделано самими людьми — кем по умыслу, кем по незнанию или неосторожности. Рядовые глупости начинающих, независимо от профессии. — А Блэк не появлялся? — Пока нет. Его я тоже теперь не могу отслеживать. Более того… — Элен тяжело вздохнула. — Более того, с некоторых пор исполнение желаний от меня не зависит. К сожалению. — Не понял… — протянул я. — Так ты же всё это начинала. — Начинала я, всё верно. А после твоего третьего желания я получила такой откат и болевой шок, что выветрились все мои ложные воспоминания. И я наконец вспомнила, кто я на самом деле. К счастью, это не повлияло на большинство моих способностей. Зато я провалялась в постели почти неделю, разбитая на кусочки. Что ж ты за загадыватель такой, Халлек… — задумчиво сказала Элен, устроив голову на сцепленные пальцы и глядя на меня. — Вроде ничего особенного. Эвис была свидетелем второго исполнения, да ещё и подарок получила. — Я знаю… Но от этого не легче. Хотя четвёртое и пятое как-то прошли почти без осложнений. Ну, а ты как? — Глобально или вообще? — Халлек, ну не надо, пожалуйста… — с укоризной и каким-то неясным мне оттенком чувств сказала Элен. Сёстры снова переглянулись, на этот раз серьёзно. — Мы там основательно укрепились. Трудно было как раз первую зиму пережить. Хорошо, что мы нашли один гостеприимный дом, вместивший всю нашу ораву, нас почти двадцать человек было, причём половина — вот такие ушастые личности. И ещё потом к нам народу стянулось много. И повоевать успели по взрослому не раз… Дом, это скорее поместье, находится так, что сравнительно недалеко от него есть стабильные участки перехода, и мы устроили там Генштаб и ставку одновременно. За неделю до того, как мы выехали сюда, там такое творилось… Я вздохнул, потёр пальцами глаза. Перед внутренним взглядом снова вставала огненная волна. — Фрези ушла. А перед этим… Девочки, лучше вы расскажите. Не могу. — выдохнул я, с трудом сдерживая тоску, перемешанную пополам с яростью. 14 апреля, г. …ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Сёстры ушли. Я освободила свою с трудом сдерживаемую усталость и села в глубокое мягкое кресло. Халлек смотрел на меня невидящими глазами, я могла только догадываться, какие чувства бушуют под маской ледяного бесстрастия. Я долго пыталась найти слова, чтобы начать разговор. Все они оказывались пустыми и фальшивыми, едва я мысленно выстраивала их во фразы. Наверное, я сейчас могла только восхищаться волей Халлека. Он сам сказал то, что сейчас требовалось. — Давай рассказывай, что хотела. Наверняка ты как раз для этого отослала их… — он мотнул головой в сторону выхода на галерею. Я вздохнула. Всё равно начинать было тяжело. — И давай, Элен, без этих жалостливых вздохов. Я, честно говоря, ехал сюда с намерением пристрелить тебя после вдумчивого расспроса. Но Несса отговорила. А вообще-то такое желание есть не только у меня. — Что же…. — я наконец расцепила туго сплетённые пальцы. — Ты прав и не прав одновременно… — я сделала голос как можно мягче. — Я никогда… Никогда не теряла близкого человека. Хотя бы потому, что не было у меня близких. Закончила я на жёсткой ноте: — Очень давно не было. — А как же Англия, наследное поместье и так далее? Что, хочешь сказать, у тебя нет родового замка, ни небольшой личной армии? — Есть, куда бы они делись… — я поводила пальцами по подлокотнику. — Дело в том, Халлек… что Элен Уордер человек от начала до конца вымышленный. Есть и поместье, и куча денег в банках, и всё прочее. Включая такую точную легенду, что ни одна разведка мира не подкопается. Единственный ложный компонент в ней — я сама. С лица Халлека медленно сползла та самая застывшая маска. Он подобрался. И похоже, только желание дослушать меня остановило его от броска. Я на мгновение представила, что было бы с моей шеей и непроизвольно дёрнулась. Глаза Халлека вспыхнули жутковатым тёмным огнём. Но он только фыркнул, хотя понял, что я уже не так неуязвима. — Продолжай. И постарайся без высоких стилей. — Прошу, будь потерпеливей. Многое о себе самой я узнала, вспомнила совсем недавно. И мне тоже непривычно и… страшно. — Тоже… — с невероятным презрением протянул Халлек. — А… — он махнул пальцами. — Гелахир рассказывал тебе историю своего народа. Но ни он, ни большинство его сородичей… Куда там большинство, считанные единицы знали, что у женщины таинственного происхождения, почитаемой ими как Королева, была дочь. Сейчас единственным… человеком, кто знает об этом, осталась только Несса, леди Фэливрин. Веки Халлека, полуопущенные, вскинулись и спрятались под надбровными дугами. — Да, это я. Знаю, звучит невероятно. — У Нессы есть при себе миниатюра. Я видел её. Вы похожи. Даже очень. — Мне было… скажем, двенадцать лет, когда меня отправили на воспитание. Моей наставницей была мать Нессы. Отдалённый, уютный мир из множества соединённых Звёздной Дорогой. Скорее всего, я не стала бы наследницей, там были совсем другие обычаи. Но это неважно. Когда началась Война, мне только-только исполнилось восемнадцать. Что происходило тогда, Гелахир тебе рассказывал, не стану повторяться. Король пропал без вести, мать погибла. А я перед Нессой в таком долгу, что и не знаю, как его отдать. — Вот как… — задумчиво протянул Халлек. — Представь себе! — я нервно дёрнулась. — Мать Нессы сама отдала себя в жертву, чтобы спасти восемнадцатилетнюю соплюшку. У расы Древней Крови нет дара смерти, но взамен было дано право последнего желания. Лиеннара использовала его через собственную кровь, сознательно и в полном отчёте, что делает. Она создала для меня, как сказали бы здесь, кокон вне времени и пространства. — Стазисное поле, короче. — Пусть так. Хотя время и течёт внутри него, но очень медленно. За тысячелетия по вашему счёту прошло всего лишь пять лет с небольшим. Халлек воспринимал всё без каких-либо удивлений и жестов недоверия. — А некоторое время назад меня, можно сказать, нашли. Вложили ложную память, создали все условия для внедрения… — Кто? — коротко и хлёстко спросил Халлек. Я покачала головой. — Если бы я знала… Ни лиц, ни голосов. Только смутные образы, какие-то бестелесные фразы. Но то, что вся эта круговерть с Зоной задумана давно и тщательно — я тебе отвечаю. Я просто послужила проводником. Даже желание Блэка, оно всего лишь пустило замкнуло эту цепь. Ты должен понимать… Халлек замедленно кивнул, встал, подошёл к окну, заговорил из-за спинки кресла. — В любой конструкции есть узел, на который сходятся все напряжения и нагрузки. Как замковый камень в арке. Стоит его выбить и всё разрушится. Желание Блэка вышибло некий подобный элемент. — Ты прав. Повинуясь какому-то внутреннему движению, я выбралась из кресла, подошла к Халлеку. Зажмурила глаза от собственной наглости, пристроилась подбородком ему на левое плечо. Он не отошёл, вообще не пошевелился. — Значит, мы теперь в одной упряжке, так? — тихо спросил он. — Похоже что так. Твоё последнее желание почти не дало отката, а Блэка я давно не чувствую. Как он? — Мы расстались в самом начале осени. С тех пор я о нём ничего не слышал, даже от человека, который знает о нём не меньше чем я. Есть в Зоне один барыга, немец Ганс Кубышка. Заезжали мы к нему пару раз… он всё сокрушался, что Блэк куда-то пропал… Кстати, вон тот кадр за окном слишком осмысленно смотрит в нашу сторону. — А, этот. Он из очень особого отдела. Можно назвать его штатным магом при ФСБ. Самоучка, но с талантом. Мы с ним как-то общались, он, как бы это сказать… нейтрален. Похоже, что на самом деле он работает куда-то напрямую и выше, а ФСБ время от времени только подкармливает какой-то информацией. — Элен, — Халлек резко развернулся. Я потёрла щёку, по которой грубо проехал твёрдый наплечник. — В Зоне есть один странный товарищ, паромщик. Он сказал, что вся эта история с пирамидами дело не новое. Даже очень не новое. — Возможно. Я ведь представления не имею, что происходило после. Вся моя память остановилась на моменте, когда Лиеннара упала перед алтарём Селены. Сейчас перед тобой в облике ровесницы девчонка восемнадцати лет, разве что много повидавшая. Ты всегда был человеком, а я… я только сейчас поняла, что это. Возьми нож! — Что? — непонимающе сдвинул брови Халлек. Я выдернула его боевой нож и вложила ему в ладонь. — Тогда ты не смог меня застрелить. Сейчас ты можешь убить меня простым куском стали. Он оторопело смотрел, как я расстёгиваю высокий воротник, открывая грудь. — Я… я не прошу убивать меня. Достаточно одного движения, чтобы ты всё понял. Халлек догадался. Без колебаний провёл лезвием по моей коже. Как больно… Он осторожно развернул нож, чтобы на нём осталась кровь. Ноздри вздрогнули. — Настоящая. Трудно ошибиться, — криво усмехнулся он. Я взяла салфетку, вытерла порез. Заживить его дело минутное, и этим его тоже не удивишь. — Настоящая. Я стала человеком. 14 апреля, …ск, ул. Станиславского 3, резиденция Элен Уордер. Нежданные новости. Халлек. Признание Элен меня выбило из колеи, оттеснив даже тупую боль, угнездившуюся где-то под сердцем. Я и по тому, как она встретила меня, начал смутно догадываться о каких-то изменениях, но чтобы вот так? Эльфини сразу признали Элен, наверное, память крови. Знать её лично они, понятное дело, не могли. Вернёмся, поговорю с Нессой. Она-то должна что-то знать? А маг-особист всё так же стоял, нахохлившись в своём гестаповском плаще. Выйти, что ли, потолковать с ним… Элен молча сидела в кресле, подобрав ноги и укутавшись пледом. Коротко взглянула на меня. — Схожу узнаю, чего ему надо, — я кивнул за окно. Ничего не сказав, Элен снова углубилась в себя. Ещё бы, вдруг осознать, что ты больше не вершительница судеб, а так, инструмент, неожиданно переставший исполнять своё предназначение. И остаться после всего этого с целым ворохом проблем. Ну и что с того, что умеешь немного больше, чем остальные? Я покачал головой. Вышел на галерею. Внизу, в обширном холле, Олег, Михалыч и Сандра с Лейлой играли в «кинга». Эльфинь нигде не было видно. — Я на улицу. Сидите пока здесь. Стрелять будут — выбегайте. Ответом мне были сосредоточенные кивки. Наверное, особист привык к пространственным причудам вокруг дома Элен. Вот он только посмотрел в другую сторону, как я появился в доселе пустом переулке. Отреагировал он вполне адекватно. Не стал хвататься за оружие или рацию, просто развернулся фронтом. Я остановился на расстоянии шага и вытянутой руки, чтобы не вторгаться резко в его личное пространство. Длинный чёрный кожаный плащ классического покроя, полуофициальный-полувоенный костюм, галстук молочного цвета. Спокойные синие глаза на правильном лице, ухоженные русые волосы. Видок хоть на журнальный разворот. — Ты только что из Зоны? — первым заговорил он, доставая пачку «Pall Mall». Будешь? Нет? Ну, а я закурю. Так как там? Я тянул с ответом с минуту, а потом пожал плечами: — Не так плохо, как могло бы быть. Война везде война. Независимо от того кто у тебя в прицеле — двуногое прямоходящее или хреновина с клешнями и щупальцами. — «И пахнет укропом». Я там не бывал, к сожалению. Но сведения, которые оттуда привозят, подтверждают твою правоту. А… уважаемая хозяйка этого особняка поделилась своими соображениями? — Какими? — Что я в ФСБ только формально. — Штатный маг, как она сказала только что. Особист хохотнул. — Она за определениями в карман не лезет, нет… Ну и пусть так. Но у меня несколько другие задачи и в действительности ответ я держу только перед Президентом. — А мне-то что с того? — я прищурился. Пусть поймёт, что я за идею не работаю для таких как он. — Хорошо, когда ясно, как дальше вести разговор. Мы, мой отдел, с той или иной точностью отслеживали перемещения и действия нескольких групп. После стычки группы Чернова с военным отрядом мы потеряли его след. Ну и ещё вели шесть отрядов, включая ваш. Да… — он прервался. — О деле… Я здесь битую неделю отираюсь, всё ждал, что кто-то должен оттуда явиться. Была определённая вероятность, что Чернов, но… — Но приехали мы. Что дальше? — Дальше официальное признание, звание, зачисление. Статус… ну… прямо говоря, статус зондеркоманды. Жёстко, но точно. С полномочиями и технической поддержкой, в пределах возможного. Я сплюнул. — Офицерским патентом купить хочешь? А взамен что? Особист извлёк из-под плаща толстый пакет. — На словах долго пересказывать. Здесь, в случае согласия, некоторые рекомендации по деятельности в Зоне. И коротенький список предметов, которые мы хотели бы получить для изучения. Так называемы артефакты. Сверх того здесь свежая топосъёмка доступных участков Зоны, документы о полной легализации вместе со всеми людьми твоего отряда. Тебе, кстати, расщедрились на майорское звание, считай, признали тебя своим по факту. Ну и прочие подробности, всё внутри. — А в случае несогласия? Он пожал плечами. — Дело житейское. Сейчас мы не в том положении, чтобы настаивать. У государства хватает забот, только-только дорожных бандитов перестреляли. Постепенно локализовали Зону, для этого… — он помотал головой. — Извини, это сведения не для всех. — Так уже и локализовали? — Представь себе. У нас теперь есть чем нейтрализовывать её пульсации и расширение. Благодаря находкам из неё же. — Каковы внешние границы Зоны сейчас? — Не скажу точно. Внутри есть карта. Но примерно… Он отломал ветку с ближайшего дерева, принялся чертить на влажном песке. — Это хребет. Вот мы. По данным на позавчера Зона занимает территорию где-то вот такой формы. Крайние точки — бывший Магнитогорск, Степной, Спасский, Нижняя Колышма, Екатеринбург, здесь и здесь — вершины 960 и 1119. — С размахом, хотя изнутри она намного больше. За счёт смежных пространств. — Я знаю. Мы многое просчитали в смысле физики всех этих взаимопроникновений. Вобщем-то всё укладывается в квантовую схему строения времени-пространства. Как если бы было много двойников Земли, разделенных единичным квантом времени, и поэтому мирно сосуществующих в одной области пространства, не пересекаясь. А Зона это такая вот червоточина, или пролом сразу в сотнях стен, и теперь из одной квартиры в другую можно пролезть, а не обходить через два подъезда и три двора. Единственное, чего никто пока не взялся предположить, что произойдёт при исчезновении Зоны. — Исчезнет — узнаете, — буркнул я. Вольным стрелком. конечно, хорошо быть… Но свернув шею Зоне, придётся думать, как жить дальше. И кто знает… А так всё какое-никакое прикрытие… — Давай-ка поподробнее. Про официальный статус. Гарантии мне и моим людям? И не только людям, в случае чего? — Полные. Мы вынуждены пойти на это. У регулярных частей нет ни опыта, ни того патологического везения, которое сопровождает сталкеров. Поэтому было решено выдать, как ты сказал, офицерский патент одному или нескольким командирам групп, действующих в Зоне. И опять же это невероятное везение — первым на эту сторону вышел ты. До нас какие-то сведения всё равно доходят. Уверен, в твоих действиях мало что изменится, но сам понимаешь, теперь у тебя и твоих бойцов будет… можешь назвать это каперским флагом. И ты как выдвиженец, во главе. — Техника, снабжение? — Если соглашаешься, всё что в наличии по твоему выбору, включая новейшие разработки. В том числе и на основе уже известных диковинок Зоны. — Заманчиво. А что в наличии-то? — Транспорт, оружие, средства личной защиты, получше, между прочим, твоих доспехов. И так далее. — А пощупать? — Здесь — допуск, — особист постучал пальцем по пакету. — Без него я не смогу показать тебе добрую треть. Я ещё раз взвесил все «за» и «против». — Скажи, ты заранее знал, что я соглашусь? Ты же маг. — Да какой я маг. Человек с расширенными способностями, полковник, начальник соответствующего отдела. Но был серьёзный перевес в сторону «да», нежели «нет». — Давай сюда пакет. В дом, извини, не приглашаю, хозяйке ты не приглянулся. — Я знаю, — простодушно хмыкнул особист. — Женская душа потёмки. Между прочим, меня Фёдор зовут. А ты Валерий. — Я знаю, — улыбнулся в ответ я и протянул руку. — Значит так… Через неделю сможешь организовать мне пополнение? Штук десять новых самоходок, при народе и большом боекомплекте, ну и батальон-другой личного состава. Чтоб уже пороху понюхавшие были. — Сделаю. Удачи. 14 апреля, …ск, ул. Станиславского 3, резиденция Элен Уордер. Халлек. — Это получается, мы теперь вроде каперов? — озадачился исторически подкованный Олег. — Он так и сказал. Хотя скорее зондеркоманда. Но самое главное, что эти документы нас легализуют. Значит, нам не придётся искать потом пятый угол. Ещё этот товарищ, Фёдором его зовут, сказал, что организует техническую помощь. Завтра поедем на «Кречет» посмотреть, что там у них в заначке. — Не кинут нас? — Лейла запустила в игру червовую восьмёрку. Олег скинул и Михалыч с недовольным урчанием отгрёб «домашнего» короля. — Не кинут, — сказал он. — Им деваться некуда. Вот и пришлось пойти на такой… нетрадиционный шаг. — Ладно. На сегодня задачи ясны. Отдыхать и всё такое. Элен приготовила комнаты, две на первом этаже и три на втором. В каждое всё что нужно есть. Я ушёл. Дом Элен оказался не просто большим. Он был обширным. Ни в один из прежних визитов я не видел его целиком, не до того было. Я постоянно ловил себя на том, что действительно отвык от настоящей домашней обстановки. В выбранной мною комнате на втором этаже не было ничего лишнего. Никакого намёка на поздневикторианский стиль, в котором выдержан особняк. Наше с Фрези логово было обустроено точно так же — поменьше мебели, побольше деталей… Сначала я привёл в порядок снаряжение, вычистил броню и перебрал оружие. Без двенадцатикиллограмовых объятий титана и кевлара я ощущал себя странно. Вроде легче, и в то же время чего-то не хватает. Разнятые на части доспехи лежали у входа, под вешалкой. Занятная смесь хайтека и вековых рецептов — камуфлированный кевлар, хитрый титановый сплав… и толстый нижний слой из вощёной кожи. После неторопливого кайфа под горячим душем я переоделся и полез в небольшой холодильник. Пшеничное пиво в банках, мелкая разнообразная закуска. Уверен, что Олег с Михалычем сейчас не торопясь и со вкусом накачиваются чистейшей водкой, а Сандра учит Лейлу и эльфинь каким-нибудь европейским коктейлям. Каждому своё. Я натаскал на сервировочный столик кальмаров, орешки и прочее полагающееся по такому случаю, пошёл за банками. Дверь, бесшумно открывшись, впустила Элен. Умеет она наряжаться… — заметалась во внезапно опустевших мозгах одинокая мысль. Она сменила свой строгий дневной наряд на нечто не то древнеегипетской, не то кельтское. Иссиня-чёрная накидка, обшитая тонкой серебристой каймой, короткое белое платье с поясным подвесом-понёвой. Мелкие искорки на вшитых в застёжки платья камнях. Я нашёл в себе силы пихнуть локтём дверку холодильника. — Элен… Ты что? Чувствуя себя донельзя отупевшим от такого зрелища, я всё же сложил два и два. Пока я соображал, она одним движением освободилась от накидки. Уперев в лоб ледяную банку, я частично пришёл в себя. Металл выпал из руки. Я поднял накидку, завернул в неё Элен и крепко взял за плечи. — Ты что? Она смотрела на меня влажными дрожащими глазами. Я всё прекрасно понимал, но… Дело было не только в ушедшей Фрези и тех чувствах, что ещё во мне остались, Элен не привлекла бы только генетического импотента. — Элен… Не торопи события. Это свяжет нас. Понимаешь? Кивнув, она попыталась скрыть слёзы. — Я… Глупо, конечно, звучит… я решила, что тебе тяжело, что тебе нужно какое-то… утешение… Я и так… — Элен, сказать, что ты мне не нравишься — солгать. Знаешь… не так важно даже, почему ты пришла, но сейчас рано. Пойми, принцесса, рано… Я отпустил её руки. Элен подняла глаза. Она долго-долго, пристально смотрела на меня, я взгляда не отводил. Вдруг она обхватила меня за шею, коротко и остро впилась в губы и убежала. Чувствовал я себя полным идиотом. Но какими-то остатками разума понимал — по-другому не следовало поступать. Привязать к себе ещё одну женщину я не мог. Фрези не вернётся, и мы сами разорвали то, что нас соединяло. Но сейчас я должен быть один. Без привязанностей, без эмоций. Открывшийся в Зоне нюх на опасность настойчиво напоминал о себе. Нигде и никогда. Снежный песок. Фрези. От воды дул сырой пронзительный ветер. Он срывал с камней мелкие колючие снежинки, бросая их в меня. Завернувшись в плащ, я сидела между скал, в узкой расщелине, но порывы ветра каким-то образом находили меня. Из моего ненадёжного укрытия был виден кусочек этого заброшенного, заметённого снежным песком погоста. Прошло чувство лёгкого безумия и растерянности. Я проверила, что у меня есть. Полплитки тёмного шоколада, два крупных мандарина, литровая фляжка с разбавленным вином. Два ножа, скорострельный «Спектр» и три рожка к нему. Вот и всё. Это Халлек с его верблюжьей привычкой наедаться про запас стрескал бы всё и пошёл куда глаза глядят…, а мне придётся хоть как-то растягивать. Хотя… Куда идти-то? Может, это мёртвый, пустой мир из множества тех, про которые в вечерних девичьих беседах рассказывали мне эльфини. Или до жилья здесь три сотни километров по горам, и я рухну от усталости и голода на полпути. Но лучше уж так, в действии, чем тупо сидеть и ждать неизвестно чего. Я встала. Халлек хорошо придумал с этими застёжками для плаща возле локтей и бёдер, чтобы он не трепыхался при ходьбе и не цеплялся за что ни попадя. Халлек, Халлек… Но я не могла остаться. Сражаясь с чудовищами, нужно следить, чтобы самому не стать чудовищем. Я надеялась, что он удержится на этой грани, проходящей внутри каждого из нас. Я вызвала к действию свои новые силы, чтобы спасти его и остальных, но остаться рядом с ним значило бы для меня невозможное, самой стать сокрушающей машиной, шагающей по трупам и крови. И я ушла той дорогой, которую открыло мне пока ещё человеческой сердце. Половинка мандарина, две дольки горького, концентрированного шоколада. Несколько глотков из фляжки. Этого должно хватить на два-три часа. Неизвестно, где здесь какие стороны света. Самого-то света почти не было, вместо него под плотными тучами стояло какое-то колышущееся свечение, будто близкое море испускало это полуживое тусклое сияние. В клубящихся, постоянно толкущихся низких облаках фиолетово-коричневого оттенка не было ни единой прорехи, но даже далёкие, изломанные вершины у самого горизонта я видела отчётливо. Я решила, что лучше всего будет пойти вдоль берега. Может, мне повезёт, и я найду людей. Или какое-то укрытие. Или хоть что-то, способное помочь мне здесь. Снежный песок взвихрялся от шагов и быстро оседал. То ли мне показалось, то ли по берегу моря и вправду шла тропа. Я не поленилась вернуться и обследовать склон, по которому поднималась от моря. Там не было ничего. Кто знает, как идёт время здесь, но по моим часам прошло час сорок, когда я, придерживаясь тропинки, вышла к устью небольшой речки, метров пять-шесть в ширину. Здесь было намного меньше снежного песка, он прилетал редкими морозными крупицами и тускло белел на склонах оставшегося позади мыса. И по прежнему ни деревца, ни травинки, только обкатанная морем тёмная галька на берегу и щебёнка подальше. Булыжники, скалы, целые хребты такого же безжизненного камня. Я склонилась над речкой. Быстрое течение цепляло мелкие камешки и песчинки, перекатывало их. Ни водяного мха, ни водоросляной ниточки. Мёртвый ручей. Я перешла его метрах в ста от берега, у самого истока. Вода била прямо из-под скалы. Ещё через час поняла, что пора бы отдохнуть. Сев на подходящий плоский обломок, я достала мандарин… и заметила на поверхности моря что-то движущееся. Быстро проглотив сочные дольки, я полезла вверх по скальным уступам. Раз видно с самого берега, значит рядом. Слаженно перебирая вёслами, сюда шла небольшая ладья. Мачта, парус убран. Меня и так должны были заметить, но я сняла плащ и замахала им, крича. Не знаю, увидели или услышали, но судёнышко немного изменило курс и теперь шло прямо ко мне. На носу, возле вытянутой фигуры, кто-то стоял. Я из книг помнила, что вроде бы место это позволялось занимать очень немногим…, но мало как здесь? На всякий случай я приготовила автомат, сняв его с предохранителя и укрыв под плащом. Ладья приближалась. Уже можно было рассмотреть резную фигуру на штевне — сокол с расправленными крыльями. На носовой палубе стоял человек в сером или тёмно-зелёном плаще с капюшоном. В таком свете разобрать трудновато. Сухо проскрежетала галька под килем. Фигура в плаще мягко спрыгнула на берег, едва дракар его коснулся. Под плотной тканью слева скрывался меч. Высокие сапоги с меховой отделкой, кожаные штаны, длинная куртка. Вроде бы она правильно называется «камзол». Между нами было около шести метров. Лёгкое движение, не несущее никакой угрозы, капюшон упал назад. Вот это да! Женщина. Во многом похожая на меня. Молодая, высокая, подтянутая, явно не тонкая модельная тростиночка. Но я — степная украинка, а эта, хотя и темноволосая, у нас выглядела бы вологжанкой или карелкой. Она смотрела на меня изучающее почти полминуты. Наконец что-то сказала на плавном, певучем языке. Послышались знакомые нотки из наречия эльфиек и я рискнула ответить на нём, благо изучила его достаточно хорошо. Мне показалось, что даже гребцы повыглядывали из-за бортов. Женщина с почтением и достоинством отступила на полшага в коротком поклоне, как равной, открытым жестом показала на ладью: — Прошу, госпожа. — Меня зовут Фрези. Едва я сказала эти слова, как ощутила, что имя, данное мне родителями, будто бы окончательно затёрлось. Нет больше Ирины Лаховой-Водопьяновой, есть только Фрези. — Как скажешь, госпожа. Поторопись, мы не можем здесь долго стоять. Я повесила «Спектр» на пояс. От судовладелицы это движение не укрылось, как и выскользнувшие на запястье часы, когда я забиралась на борт. Гребцы упёрлись в дно вёслами. Дракар сполз в воду и, развернувшись, пошёл вдоль берега к устью речушки. Черноволосая стояла совсем рядом. Чистая, ухоженная кожа, длинный ресницы, чёткая линия губ. Она и сама не из простых, точно. Но заговорить первой она не решалась. — Не стесняйся. Я вижу, у тебя много вопросов. Она задумчиво кивнула, слегка закусила уголок губ. — Вопросов много. Позволь, я завершу то, для чего мы сюда прибыли… А потом, если получится, поговорим. Здесь долетавшие порывы ветра вновь бросались снежным песком. 15 апреля, …ск. Возвращение. Продолжение. Военная база «Кречет». Халлек. Особист ждал нас на КПП базы «Кречет», обосновавшейся на месте покинутого аэродрома. Он сел к нам в «Ханомаг» и показал на второй справа арочный ангар в ряду почти трёх десятков таких же, возведённых прямо на бетоне бывшей взлётной полосы. Внутренности огромного арочника были на три четверти заставлены самой разной техникой, на оставшемся месте плотными штабелями лежали ящики военно-полевого цвета. Фёдор провёл нас в самый конец, где между разномастных машины стояли три ховера — вездехода на воздушной подушке. — Вот. Новенькие. Ходят на спиртовых элементах, двигатели электрические. Ведро этанола на триста километров. Полурубка и борта бронированы, два слоя стали с прокладкой из кевлара. Выдержит крупнокалиберную пулю. Увезёт шесть человек и тонну груза, скорость около восьмидесяти по суше, шестьдесят по воде. Нравится? Мы закивали. Девятиметровый катер-вездеход смотрелся не просто функционально — он был красив. — И ещё. Сзади… — Фёдор нажал что-то, склонившись в полурубку к щитку. Между двигателями поднялась ручная турель с незнакомого вида пулемётом или скорострельной пушкой небольшого калибра. Толстенький ствол длиной метр с чем-то, в кожухе, короткая ствольная коробка, рукоятка, приклад. И блестящий свежей изоляцией кабель. — Тоже, на основе некоторых вытащенных из Зоны артефактов. Электроразгонная пушка. Десять миллиметров, стальные снаряды с урановой иглой внутри, масса тридцать два грамма. Четыреста выстрелов в минуту. Пробовали сделать больше, но ствол тогда изнашивается быстрее в разы. Упаковки вон в тех ящиках, шестой ряд, третья стопка. Ну и что присмотрите ещё. А я пошёл. Удачи. За два часа мы навыбирали себе и оружия, и боеприпасов, и снаряжения. Загрузили транспортёры и свободное место в одном ховере, два других взгромоздили талями сверху на «Ханомаги», и вернулись к дому Элен. Инвё и Эвис, остававшиеся здесь, встретили меня странными взглядами. Обе как-то молча и почтительно отошли с крыльца, хотя места пройти там хватило бы двум таким как я. Собираться нам было раз два и обчёлся, вещей у каждого ровно столько, что на себе унести. Михалыч, освоившись с лёгким управлением ховера, как ребёнок гонял на нём по короткой улице взад-вперёд, пугая рёвом винтов жителей окраины. Я выходил из дома последним. Послышался быстрый топоток — Элен сбегала по лестнице. Остановившись в двух шагах от меня, она опустила взгляд. — Нет твоей вины ни в чём случившемся. Тогда ты просто послужила проводником чьей-то воли… найти бы его… и шею свернуть. Последние слова я почти прорычал. Элен, избегая касаться меня, приблизилась. Я чувствовал на щеке её дыхание. — Береги себя… — прошептала она и ушла, закрыв лицо руками. Сев за штурвал второго ховера, я обернулся. У широкого крыльца, вновь невидимая для других, стояла Элен. Она кусала губы и, совершенно ясно, с трудом сдерживала слёзы. Ну и дела. Отведя глаза, я пробормотал в гарнитуру: — Поехали. По словам особиста, за это время удалось обнаружить и взять под контроль ещё два устойчивых места, где были входы в Зону. Почти под контроль, как само собой разумеющееся, уточнил Фёдор. Он отметил на карте оба прохода. Поинтересовался, откуда у нас такая хорошая карта Зоны. — От Чернова, говоришь… Загадочный тип. Последний раз его видели на разгроме колонны вот здесь, — Фёдор отметил точку карандашом. — Потом вроде бы он засветился у Ганса Барыги, но это не подтверждено. И той самой поры о нём ни слуху ни духу. Но примерно неделю назад одна наша разведгруппа запеленговала странные сигналы из логического центра Зоны, из этих вот секторов. Сигналы модулированные, но до сих пор к ним не подобран ключ. В общем, будет возможность, займись. Я понимающе кивнул и мы расстались. Ясное дело, что Блэк попытался докричаться хоть до кого-то, но ни одна из официальных сил не пошлёт отряд прямиком в котёл девяностых секторов, где сходятся все аномалии и вся чертовщина Зоны. Да никто туда не полез бы по своей воле. Кроме Блэка, которому и так уже, похоже, жизнь не в радость… и меня. Мне нужно расковырять всё это сплетение мутных интриг, чтобы понять, кто отнял у меня Фрези, кто натравил на всех нас эту грёбаную Зону. А потом найти и отвинтить голову, или что там вместо головы будет… Мы отмахали по асфальту в сторону посёлка Полевой километров тридцать. Возле Полевого был развёрнут большой лагерь. В сторону расходилась грамотная трёхрядная запретка. Здесь явно не зелёные срочники стоят… На КПП хмурый от недосыпа капитан принял документы. В них мне были сразу навешены майорские звёзды, по факту командования двумя сотнями личного состава и наличия укреплённой базы. Капитан просмотрел сопроводительный лист, подписанный начальником «Кречета» генерал-лейтенантом Цвирко. — Порядок. Езжайте. Значит, за посёлком вёрст на пятьдесят порядок, по потом по сторонам смотрите. Там леса есть, мало ли какая хрень могла завестись. — Спасибо. Учтём. В Зоне головой всегда вертеть надо, если хочешь её подольше на плечах проносить… Начало мая. Зона. Поместье. Халлек. Если не считать пары мелких стычек с железноголовыми, до поместья мы добрались без приключений. Под твёрдой рукой Сергея Второго, Яски и Нессы здесь навели такой порядок, что хоть картину пиши. Я втянулся обратно в этот ритм — работа, управление, походы, какие-то каждодневные дела, но иногда в сердце отдавались неясные уколы, а однажды под вечер, ровно на закате, его как будто сжала ледяная рука. Я едва не свалился от боли и помутнения в глазах, но удержался. На исходе второй недели, обойдя поместье, я убедился, что оставляли мы его в надёжных руках. И ещё пришло сорок два человека, почти все из отдалённых анклавов, бывших среднеуральских городков. Вечером я собрал всех наших, чтобы рассказать новости снаружи и узнать что происходит здесь. Долго ли коротко, но часа через три я сложил в голове новую обстановку. Рад я ей не был… Разведывательные отряды псоглавцев у границы семьдесят шестого сектора налетели на ранее там отсутствовавшее укрепление железноголовых. Отмечая на карте привязки к сведениям, которые Нессе передавали лохматые молодцы Барахая, я увидел, что железноголовые аккуратно берут в охват те сектора Зоны, что у нас считаются центральными. В северо-восточной части стали чаще появляться летуны, и мы по прежнему не нашли ни одной их наземной базы. На крайтов уже стали охотиться как на деликатес, повыбив их почти начисто. Где-то в лесистых секторах, между тридцать первым и сороковым, пропали две колонны военных исследователей, не иначе на хищные заросли нарвались. У Ганса были гости, но кто, так и не выяснили — ночью подъехал бронетранспортёр неизвестной модели, вплотную к крыльцу, через час так же уехал. На территорию разведчики сунуться не решились — огромные овчарки мигом почуяли бы их. Уже затемно, когда мы наконец рассказали друг другу все новости, я разогнал народ, попросив остаться Нессу. И задал прямой вопрос: — Ты хорошо помнишь мать? Она пожала плечами. — Не очень. Мы долго не жили вместе. Мне было около двадцати шести, когда мы последний раз виделись как следует. После этого ещё три или четыре раза встречались… мельком, как вы говорите. Это было перед самой войной. — У неё была воспитанница. Ты знаешь об этом? — Конечно. Она всегда появлялась в обществе симпатичной молодой девушки, только последний раз без неё была. — А девушку ты помнишь? — Не совсем, но помню. А что? Я встал, порылся в шкафчике, где мы с Фрези раньше хранили разные общие мелкие вещи. Миниатюру она тоже оставила здесь… Я вздохнул, достал свёрточек. — Посмотри внимательно. На неё она похожа? — На Королеву?! Я кивнул. — Лиеннара говорила, ей дали на воспитание эту девочку… кто-то из приближённых к престолу. Похожа, да, но как-то… Что?! Она поднесла миниатюру к светильнику. — Что там? — Я раньше никогда не обращала на это внимания. У девочки, возле локтя, вот здесь, было небольшое пятнышко, родинка, светлая, но заметить можно. В виде бабочки. Смотри, вот. Я прищурился, плавно поворачивая миниатюру. — Наверное, у нас разное зрение. Кажется, что-то видел. — Халлек, почему ты стал расспрашивать меня об этом? Моя мать Лиеннара погибла в той войне и никто не сложил для неё костра. — Она не просто погибла, — я подошёл к Нессе ближе. — Она спасла дочь Короля. Правом и ценой крови. Несса отшатнулась, лодочкой вскинув ладони к лицу, ахнула с незнакомой интонацией: — Я этого не знаю, откуда знаешь ты? — Женщина, известная мне как Элен Уордер, и есть та воспитанница. Вокруг неё заварилось такое… Что я и не представляю как распутать. Давай-ка присядем и я тебе расскажу что к чему. Несса замедленно вернулась к столу. Я достал из стенной ниши за занавеской бутылку фанагорийского «Алиготе», показал ей. Эльфиня всё так же задумчиво кивнула. И я рассказал ей всё, как сам влип в историю с пирамидами и Зоной, без пробелов. Несса к концу моего повествования сидела, глядя мимо, в одну точку, но вовсе не из-за вина. Она напряжённо пыталась ухватить за хвост какую-то ускользающую идею. Сдавшись, она опустила голову, осторожно поднесла пальцы к вискам и глухо сказала: — Прости, но я ни-че-го не могу сейчас придумать. Слишком много ты на меня всего вывалил. Одно скажу точно — сворачивать уже поздно. И мне, и тебе, и всем нам, кого затронули Грани. Мы не можем предсказать конца, но если мы остановимся, участь наша будет незавидна… Я, косо усмехнувшись, кивнул: — Это я давно знаю… Нигде и никогда. Рождение дракона. Фрези. Возле устья речки мы простояли совсем недолго, около семи минут. Капитанша всё время вглядывалась куда-то в темноту, скрывающую каменистые долины, что вели к горам. Скорее всего, они должны были здесь кого-то забрать. С видимым раздражением и усталостью черноволосая развернулась и приказала отходить. Гребцы сдвинули ладью с отмели, они определённо торопились покинуть это место. — Пойдём. Мы сможем поговорить наедине. Она провела меня на корму, там была небольшая дверка. За ней обнаружилась крохотная каютка, даже во весь рост не распрямиться. Топчан, вернее, широкая полка всёх трёх стен, небольшой столик и наглухо закреплённые квадратные сидушки. Освещал всё это маленький, но яркий и совершенно не коптящий жировичок. — Меня зовут Асенита. Для тебя, госпожа, я просто Асет. — Хватит величать меня. Если хочешь, называй меня так на людях, а сейчас я Фрези. Согласна? — Согласна. Я сейчас соберу на стол, оставайся здесь. Асет вышла. Интересное совпадение, я была знакома с чеченкой по имени Асет… Снаружи что-то звонко загремело, как будто ударились два больших сухих бревна, потом донёсся странный шум, похожий на вздох. Дракар качнулся на крутой, быстро пробежавшей с кормы волне. Я выскочила, держа в руке автомат. Асет, прижавшись к наружной стене надстройки, быстро шептала, прикрыв глаза, команда наворачивала вёсла. На берегу творилось что-то апокалиптическое. Самая ближняя к воде гора расселась, по её склонам зазмеились трещины. Быстрые дымки торопливо поднимались в небо, соединяясь в подпирающий облака белёсый столб. Метрах в двухстах за кормой всё ещё расходились круги, похоже, какой-то булыжник нас чуть не накрыл. Гора снова вздрогнула и медленно стала оседать. Запоздавший из-за расстояния хруст лопающихся скал резал слух. Хороший вулканчик… — подумала я и только тогда до меня дошло, что морю вроде бы положено при таких сотрясениях покрыться крупной зыбью, которая через тысячи миль породит цунами. Асет побледнела и, сцепив руки, определённо молилась. Гребцы, как нахлёстанные, рвали вёслами тёмную воду. Я слабо понимала в морском деле, но кажется, предел для такой ладьи на вёслах узлов восемь, и то недолго. Это был не вулкан. Гора, истекая расплавленным камнем как кровью, расползлась, явив нам совершенное в своей убийственной мощи существо. Самый настоящий дракон, крылатый ящер, воплощение стихии, которая составляет его суть — огонь. Плавно расправив крылья и став похожим на дальний бомбардировщик, ящер потоптался, оглядываясь, и взмыл в воздух. Во мне что-то шевельнулось, отзываясь на это зрелище. Я вздрогнула, почувствовав, как внутри нарастает непонятное эйфорическое тепло. Дракон, мощными толчками крыльев набравший высоту, развернулся и полетел прямо к нам. Жалкие четыре километра, на которые мы отдалились от берега, он покрыл за минуту. Гребцы с закрытыми от страха глазами продолжали работу. Асет замерла. Я с ужасом и недоумением поняла, что не боюсь этого ящера и мы в чём-то родня. Воду, кажется, он не любил, а на ладью сесть не мог. Развернулся, развёл крылья пошире и плавно пошёл поперёк курса. Я вскинула руки, встав повыше, на надстройку. Если я ошибаюсь — всех нас вмиг распылит в пепел… Пальцы обволокло нежным, мягким теплом. Горячий воздух вскинул волосы, поцеловал в обе щеки сразу, как порыв летнего бриза. Дракон пронёсся совсем близко, и когда я открыла глаза, он уже удалялся, по крутой дуге набирая высоту. Асет смотрела на меня с благоговением. Но я поняла совсем другое — что сама стала чудовищем. Раньше, чем боялась этого за Халлека. Обречённо сев на настил, я сняла автомат с предохранителя. Первый патрон мы всегда держали в стволе… Зона. Закрытый город. Халлек. С нашим возвращением навалились новые старые хлопоты. Хорошо хоть хозяйственную часть приняла на себя Сандра, достаточно изучившая наш образ жизни. Ей помогал Олег, да и вообще в этом громадном комплексе работы до сих пор было непочатый край для всех. На пару дней зарулил Барахай во главе разведбанды в двадцать голов. С его помощью я подправил карты нескольких секторов и поделился этими сведениями с Рыжей, которая хозяйствовала по соседству, заняв своим отрядом заброшенную ещё в мирное время военную базу с неплохим арсеналом. Кошка в ответ прислала два грузовика разных боеприпасов, которых в подземельях базы было на небольшую мировую войну. После зимней осады народу у нас было меньше трёх сотен. Больше всего мы потеряли гражданских, прибившихся из поглощённых Зоной посёлков и городков. Однако жизнь шла своим чередом, и Несса даже успела стать крёстной трём младенцам человеческого рода. Я видел в её глубоких серых глазах грустную радость — увы, за это же время среди её сородичей прибавки не было, хотя в поместье теперь обитали более двадцати её соплеменников, не считая тех, кто пришёл сюда вместе с нами. — Надеюсь только на этих двоих, — как-то сказала она, кивая с галереи третьего этажа, где мы стояли, на Эвис и Ахмеда. Они всё никак не могли намиловаться после недолгой разлуки. И наш найдёныш, Махтан, не радовал. Память к нему так и не вернулась, Несса подтверждала, что он не обманывает. Он теперь чаще отзывался на Мишу, чем на своё имя, и почти всё время проводил на техническом этаже, среди бронетранспортёров и машин. Скорее всего он был инженером, так как с полувзгляда понимал чертежи и за минуту решал поломку, над которой только что полчаса кряхтели три механика. Нравилось ему бывать и в кузнице, где я иногда отводил душу с молотом в руках. Приведя всю технику в порядок, мы определились с действиями на ближайший месяц. Но в самом конце мая вновь заявился лохматый пёсий вождь. Без обычных многословных приветствий и расспросов, едва мы поднялись в общий зал, выложил новости. Все до единой паршивые. Сводились они к тому, что Закрытый Город, под прикрытием витринно-паркетного пацифизма и невмешательства накопивший мощь, начал неторопливый и планомерный захват прилегающих земель. Это меняло всё. До сих пор в Зоне не было ни одной явной силы, способной на такое. Даже железноголовые, получив по морде от федералов сразу в нескольких местах, расползлись по норам и сидели тише воды ниже травы. А ещё в Зоне могла начаться самая настоящая гражданская война. В Закрытом Городе набралось всяких, вроде бы там замечали даже альваров, что вообще ни в какие ворота… На сразу же собранном совете мы прикинули, когда силы Города могут реально нам угрожать. Оставалось не так уж много времени, но достаточно, чтобы успеть подготовиться. И хватало как раз на задуманную мной поездку. Я хотел наведаться поближе к центру Зоны, заглянуть в восьмидесятые сектора. Источник таинственных нераскодированных сигналов. Едва ли треть военных экспедиций возвращалась оттуда вообще, а с результатами так совсем одна из семи. Но нам патологически везло… Снарядив два ховера и два «Ханомага», мы отрядом в пятнадцать человек вышли на север. Почти все были из «старой гвардии», а ещё два мрачных брата-сержанта из пришедших с Сергеем-Первым, едкая и колючая на язык Катя, Ромка, солдат из потерявшейся колонны и двое бывших гражданских, успевших побродить по Зоне. На второй день мы дошли до границы исследованных нами секторов. Одновременно это был предел мест, где можно было вести себя более-менее спокойно. Привычно, без всякого перехода, травянистая равнина обрывалась, становясь похожей на полупустыни Дикого Запада. Красноватые каменистые участки с выходами бурых скал, редкие пятна зелени. Как будто мы где-то в Техасе или Калифорнии, а не на восточных склонах Урала. Впрочем, внешние границы Зоны никак не определяли её внутренних территорий. На очередном пологом холме с торчащими в полном беспорядке булыжниками мы остановились. Пока обустраивался лагерь, я взял на разведку окрестностей Инвё, Олега и Романа, девятнадцатилетнего улыбчивого срочника со спокойными глазами тренированного убийцы. Его любимым оружием была самозарядка FG42 с оптикой, под мощный маузеровский патрон. Метрах в двухстах от лагеря, на другой стороне холма, я остановился и озадаченно почесал голову. Прямо под ногами обнаружился гусеничный след. — Интересное дело… Рома, что за хреновина здесь проползла? Для танка колея маловата, для БМП или транспортёра гусеницы широкие… Он присел, поводил пальцами по замысловатым отпечаткам. — Никогда не видел. У нашей техники таких траков не помню. Олег, склоняясь над следами, походил взад-вперёд и хмыкнул: — Ну… Длина примерно семь метров. Здесь небольшой скол на траке. Пять семьдесят шаг отметины, пусть по полметра на свесы… так где-то и получается. По размерам как МТЛБ. Колея, выцарапанная в каменистой земле, на холм взбиралась сбоку и так же косо его обойдя, продолжалась в сторону высохшего речного русла. — Занятно. Машина одна, колея свежая… Нас опережают часов на пять, не больше, — Ромка показал на свернувшуюся вокруг кляксы масла пыль. — Ага. Масло. Днище открытое, это что-то вроде грузовика, гусеничного вездехода, — я похлопал себя по бёдрам, отряхивая руки. — Всё это конечно интересно, но тут по этой равнине дорога прямиком в восемьдесят шестой сектор. В одиночку туда ни один псих не сунется… — Может там кто-то обосновался, а этот — Олег кивнул на след — мотался по снабжению или ещё зачем. — Тоже вариант. По-любому узнать, что там происходит, необходимо. Через три часа стемнеет. Так что перекус, перекур, отдых два часа и вперёд. Пройдём по руслу вот сюда и встанем. Обзор там на тридцать вёрст, ночь светлая. Если что-то есть, даже я увижу. Зона. Закрытый город. Продолжение. Халлек. Лёжа в удобной ложбинке среди обветренных в причудливые формы каменных столбов, я изучал небольшую стоянку. Внизу, в узкой долинке в зарослях плотного колючего кустарника притаился открытый гусеничный вездеход неизвестной модели. Рядом, под прикрытием каменного навеса, горел костёр, возле него сидели четверо. Не веря своим глазам, я повертел наводку бинокля в обе стороны. — Не хило… Инвё, взгляни, — шёпотом позвал я и показал вниз. — Что они здесь делают? — Значит ты тоже видишь Славика и Марину, и у меня с головой всё в порядке. — Вижу, да… Но они же были дома. Никто не приезжал, кажется. На самом деле у Поповых был десяток возможностей улизнуть, с их-то умением уединяться. Вопрос в том, зачем? И ни сказав ни слова, елы-палы… — Нашим не говори. А ещё двоих можешь разглядеть? — Нет… Сидят как-то неудобно. Слева, уверена, женщина, справа… не вижу, тень так неудобно лежит. — И то ладно. Пойдём. Вот оно как… На хлипком грузовичке, вчетвером, дёрнуть в сторону до сих пор толком неисследованных секторов. Для этого надо иметь очень веские причины. Странная какая-то ситуёвина. Ничего, разберёмся. В эти места не заглядывали без крайней нужды даже самые безбашенные и оторванные из племени Барахая. Мы ехали по неширокой, меньше километра, долине, замкнутой красноватыми скалами железистого песчаника. Этакий сухой фиорд. Где-то здесь месяца два назад исчезла целая колонна военных учёных, со всем боевым охранением и разведкой. Что сейчас происходит среди скальных завалов, в удобных для засад разломах и трещинах, я старался не думать. Настойчиво билось чувство опасности, никакой «песочницы» не надо. Братья-сержанты стояли за пушками ховеров, их голоса смазывались сухим стрёкотом винтов. — Инвё, смотри за стенами. Нас определённо пасут, — вполголоса сказал я в гарнитуру. — Смотрю. Мне Роман свою винтовку дал. Впереди, ближе к левому скату, темнели остовы машин, кое-где камни порыжели от пламени. Вот и колонна. Михалыч, сидевший справа, сплюнул за борт. — Ну чисто Афган. Сплошь камни и не знаешь из-за какого граната вылетит. — Не каркай, — отозвалась в ухе Лейла. Мы миновали ряд сожженных бронетранспортёров и грузовиков, здесь же, свесив к земле орудия, как-то скособочено стояли два танка. С виду целые, но от них веяло чем-то таким, что сразу было понятно — оба безнадёжно мертвы. Долина изгибалась к западу и сужалась. Здесь необычно резонировало эхо, путая слух. Звуки отражались и переотражались. Коротко простучала пушка у меня за спиной, десяток попаданий раздолбал осыпь не хуже танкового снаряда, переложив её по новой. Если там кто-то и сидел, то его или порвало в клочья, или завалило. — Олег, Лейла, внимательнее… Заходим в сужение, подтянитесь. Я прибавил газу и с небольшим заносом влетел в устье. За ним… Михалыч непечатно помянул чьих-то родичей. Долина, на карте обозначенная как сквозная, здесь заканчивалась каплеобразным расширением, амфитеатром ступенчатых скал, в которых темнели окна, проходы и прочие «постройки» неизвестного пещерного города. И ни души. — Давайте-ка вперёд, а то торчим как на витрине. Инвё что-то тихо говорила на своём языке, короткими, необычно жёсткими фразами. — Халлек, стой, — сказала она. Я обернулся. Эльфиня рассматривала тупик. Отдала винтовку Роману, сделала руками впереди себя незнакомый жест. — Это морок, Халлек… — почти шёпотом, сдавленным голосом пробормотала Инвё. — Здесь ничего нет. — Дальше видно что-нибудь? — Да… следы те же самые, прямо ещё километр. Потом поворот… Здесь засада… Она сжала виски пальцами. — Назад нельзя… Мы вошли в этот проклятый сектор, сзади больше нет дороги… — Ты о чём?! — она говорила не своим голосом, будто передавая чужие слова. — Сзади пустота, ничего… Здесь засада, прорывайтесь… Инвё без чувств свалилась на руки Кате. — Иван, пальни по этой архитектуре. — Есть. Снаряды исчезли, как в воздухе. Ни огненных брызг от урановых сердечников, ни пыли. — А ну-ка… Я вдавил газ до упора, двигатели взвыли. У самой стены на нас дохнуло тяжёлым, оглушающим холодом, навалилась темнота. Я чувствовал только ховер — штурвал, вибрация корпуса, кресло — вокруг же была сплошная чернота, вязкая и беззвучная. А через несколько мгновений исчезла и она. Зверски трещала голова. Попытка пошевелить хотя бы одной извилиной и сообразить, что случилось, отозвалась режущей болью. Приоткрыв глаза, я увидел тусклый голубоватый свет и пляшущие в нём пылинки. Похоже на небольшое оконце под самым потолком. Руки… Руки свободны. С запахами не повезло. Прелая до силоса солома, старое тряпьё, вперемешку с кровью, потом и страхом. И немного других, пока неопределённых составляющих. Но и так ясно — типичный застенок. Я ощупал себя. Брони нет, оружия тоже, даже ремня не оставили. На полу и вправду был толстый слой мягкой соломы. Крысами не воняет, уже хорошо. Голова не разбита, крови засохшей нет. Чем, интересно, меня приложили? Запомнил я только первый мгновения въезда в мнимую стену. Сел. Все мышцы сразу закололо, наверное, валялся я долго. Ну надо же, я не один. В дальнем углу, возле окошка, на собранной в кучку соломе, кто-то свернулся. Больше в камере нет никого и ничего. Четыре стены, могучая дверь из досок, стянутых железом. Стены из слегка подтесанного дикого камня. Поворочав головой, я размял затёкшую шею. В голове немного прояснилось, кое-как встав, я заставил себя сделать зарядку. Вьюшек в двери две. Одна для глаз, другая, с откидной полочкой, не иначе как для кормёжки. Я подошёл к соседу. Сопит, завернувшись в старое, но вполне чистое одеяло. Толком ничего не понять, кроме небольшого роста. — Эй… — я коснулся места, где предполагал плечо. И отлетел метра на три, с размаху сев на солому. Больше от неожиданности, у Кошки силёнок не хватило бы так меня отшвырнуть. Она несколько секунд ошалело таращилась на меня, а потом кинулась на шею и заревела, перемежая всхлипы рваными фразами. — Всех… Славку, Марину… они всех убили… Суки, твари… ненавижу… при нас… пятерых ушастых… Я сидел не шевелясь. Рыжая уткнулась мне куда-то под самое ухо и постепенно затихла, только мокро хлюпала носом. Нигде и никогда. Фрези. Перед глазами всё поплыло. Я почувствовала резкий рывок за руку, неразборчивые голоса, среди которых выделялся мелодичный даже в командах говор Асет. В себя я пришла в каютке. — Что ты хотела сделать, госпожа… — вскинулась она, заметив, что я открыла глаза. — Я не знаю, что за вещь ты носишь с собой, но от неё пахнет огнём и смертью. Я, прости, решила тебя… обездвижить, чтобы ты ничего себе не сделала. Я вспомнила, что взяла в руки автомат. — Что, я хотела… — я поднесла палец к голове. — Да, так ты это и держала. Асет указала глазами на лежащий на столике «Спектр». Меня замутило. На ясное сознание я представила эту картинку — грохот автомата и мозги по всей палубе… — Я… Асет, ты готова выслушать меня? — Да, госпожа. — Перестань. Я говорю на Высоком Языке, но только потому, что была близка с некоторыми из народа альваров. А так я такой же человек как и ты. — Никто из моего рода не был удостоен судьбой хотя бы на короткую встречу… как долго ты жила вместе с ними? — Скорее это они жили вместе с нами. И сейчас живут, надеюсь. Асет всплеснула руками. Взрослая женщина стала похожей на восторженную школьницу, которой подруги-старшеклассницы доверили первые интимные тайны. — Асет… — я всё ещё чувствовала необъяснимую слабость. — Ты можешь мне не поверить, но… Сядь ближе, мне тяжело говорить. Дай фляжку, которая была при мне. Она стремительно, как ласка, скользнула к шкафчику. — А теперь слушай, Асет. И поклянись, что всё сказанное останется между нами. — Да, Фрези. Я клянусь, что всё мной услышанное останется только в моей памяти. — Вот и хорошо. Дай руку. Так мне будет легче. И слушай. Зона. Где-то около центра. Рождение Тени. Блэк. Голоса — они звучали в моей голове и требовали внимания. Я молча шел по песчаной дороге, не глядя по сторонам. Мой странный организм не просил ни пищи, ни воды, ни отдыха. Я больше не нуждался в этом. Самодостаточная боевая единица. Голоса усиливались, но я старался не слушать их. Почему-то мне очень не хотелось знать то, что они мне могут сказать. Я шел уже вторую неделю. Свою карту я отдал Халлеку, а новую решил не рисовать, все равно в тех местах, где я шел, от нее бы не было никакого толку. Сотый сектор — оплот Зоны, оплот моего страха и одновременно надежды. Я стремился обрести здесь ответы на все свои вопросы. Револьвер бестолково болтался на поясе. Он перестал быть нужным. Я давно не стрелял из него, все проблемы решались простым взглядом моих черных глаз. Людей и нелюдей буквально выворачивало наизнанку, когда я поднимал свои глаза и наши зрачки встречались. Я ничего не чувствовал в те моменты. Ни удовольствия, ни жалости. Я шел. Голоса появились лишь вчера, когда я уничтожил отряд неизвестных мне существ, похожих на пауков. Сладкий шепот старался одурманить, но мне было все равно. Я не считал себя человеком и поэтому не обращал на них никакого внимания. Они сулили мне золото и власть, бессмертие и красоту. Да вот только мне это было не нужно. Чем дальше я продвигался по этой пустынной дороге, тем назойливее звучали голоса. Я видел на горизонте странные очертания разрушенного города. Мне туда. Я не помню, как он назывался раньше, да это уже и не важно. Зона стерла его в порошок и мне остается просто пройтись по его пустым улицам в надежде отыскать… А что я собственно ищу там? Пирамиду? Совет Провидцев? Старейшего Бога? Не знаю. В голове четко сидела мысль, что я найду там нечто, которое поможет мне разобраться в самом себе. Уже начались первые переулки и развалившиеся дома. Груды кирпичей перегораживали мне дорогу, но я запросто откидывал их движениями рук. Опять же телекинез — когда он у меня проявился? Не помню. Я ничего не помню. — Стой, человек, — прошипел чей-то голос, и я послушно остановился. Из-за угла переломанного магазина появился наг — человек-змея. Он угрожающе шипел, а в руках держал топор. — Начнем с того, мой змееногий приятель, что я не человек. Это раз. А во-вторых задавать вопросы — это моя прерогатива. Кто ты? Я снял очки и внимательно посмотрел нагу в глаза. Тот не успел отвести взгляд и замер, как статуя. — Я стражник его высочества. — Какого еще такого высочества, змей? — Повелителя времени и миров. — Скажи мне его имя, — потребовал я. — Я не могу, — прошептал стражник. — Иначе смерть. — Скажи! — Его зовут… — наг захрипел и упал без дыхания. — Повелитель, при мысли о котором все умирают. Это сильно. Это еще страшнее, чем я. Значит мы с ним схожи. Я бы сказал одинаковы. На моем пути появлялись наги, но они не смели меня останавливать, а просто ползли следом на почтительном расстоянии. Я шел долго, часа два, пока не оказался на захламленной центральной площади какого-то городка. Раньше это наверняка был культурный центр, а теперь очередная помойка Зоны. Здание мэрии оказалось на удивление целым. Его окна имели стекла и светились голубоватой аурой защитных полей. Вот то место, которое мне нужно. — Зайди туда и узнаешь повелителя, — шептали голоса. — Прими его сторону, сделай как он скажет. — Да идите вы, — я смело подошел к зданию и потянул за большую бронзовую ручку. — Дверь тихо скрипнула и открылась. Внутри царил полумрак, подсвеченный наружным полем. Я нагло пошел открывать все двери, пытаясь встретить хоть кого-нибудь. Удалось мне это только на третьем этаже. Деревянная дверь под номер 32 подалась моему усилию не сразу, но распахнулась, и я оказался в библиотеке. Чистенькие ухоженные шкафчики пестрели разноцветными перелетами книг. Здесь было очень уютно, а самое главное, что пропали голоса. В воздухе пахло свежим кофе и ароматной выпечкой. За одним из шкафов кто-то напевал музыкальный мотив и звенел ложечкой. Я убрал пистолет подальше и спокойно направился на звуки. — О, какие люди! Блэк? Дмитрий? Неужели вы собственной персоной почили мой одинокий приют? Я молча посмотрел на старика в деловом костюме-тройке. Он сидел в кресле и мешал свой кофе в маленькой фарфоровой чашечке. Перед ним стоял поднос, полный сдобных булочек. Старик одним взглядом пододвинул мне стул. — Присаживайтесь, — сказал он. — Ведь вы очень устали в пути. Пережить столько волнений, абсолютно не зная цели. Это очень печально. — Кто вы? — я принял его приглашение и правила игры. — Это разве важно? — он усмехнулся. — Считайте меня очередным голосом из вашей головы. — Вы и есть повелитель этих нагов? — Наги — древний народ, когда-то живший в мире с людьми — Индия, Урал, змеелюди. Я понимаю о ем вы. Да, я их повелитель и не только их одних. В моем кулаке собраны такие силы, что вам и не снились. Я способен погасить любую жизнь в мгновение ока. — И мою? — насмешливо спросил я. — В том то и дело, Дмитрий, что вашу я не могу погасить. Я не могу вас уничтожить и таких как вы. — Таких как я? — видимо, удивление на моем лице было настолько явным, что он рассмеялся. — Ну, конечно, пейте кофе, кушайте булочки — ведь вы уже забыли из вкус и запах. Ностальгия, я понимаю. — Сколько подобных мне? — спросил я. — Все те, кого вы создали своими кровавыми переливаниями. Они также как и вы смогли или ещё смогут развиться в высшую степень и теперь идут ко мне, как мошкара на огонек. — Чтобы сгореть? — Ни в коем случае, — он отрицательно покачал головой. — Да вы пейте, не стесняйтесь. — Мой отряд? Но ведь они почти все погибли. Это невозможно. — Если бы погибли — это было бы неинтересно. Ваша боевая подруга, которая слишком увлеклась насилием, создала чуть ли не целое племя. Я называю их Легионом, потому что вы и они уже не люди. Вы нечто большее, чем просто человек. — Так кто же мы? Мутанты черной воды… — Черный дождь был большой ошибкой; тот кто позволил попасть ему в ваш мир уже уничтожен и развеян без права воскрешения. Я не шучу. Это чистая правда. — Да кто вы, черт бы вас побрал? — я вскочил и занес руку для удара. — Давайте без драки, Дмитрий. Я тот, кто поможет вам лично. Я покажу вам нечто, от чего вы не откажитесь и поможете мне в осуществлении этого. — У вас пять секунд на демонстрацию, — сказал я и снял очки. Старик закашлялся и отвел глаза от моих. — Давайте не будем так категоричны. Я предлагаю вам возможность изменить все — Зону, мир, время, все что угодно. Давайте построим новый мир, уничтожим аномалию. Создадим нечто такое чего раньше не было. — Вы Бог? — Я Ксати и этим все сказано! — он вскрикнул и смолк, — я не должен ничего вам говорить про себя. У вас уже девятое желание. Я дам вам возможность без всяких пирамид исполнить его прямо сейчас. — Значит вы создали эти пирамиды? — Да, я. Это мой проект. — Кто такая Элен? — Это вас не касается. — А если я вышибу ей мозги — это будет нормально? — Она сделала свое дело, — старик усмехнулся. — Можете убить. Пожертвовав офицера я получаю ферзя. — Я ферзь? — Да, и еще какой. Вас несколько, но твой потенциал гораздо больше, чем у твоих конкурентов. — Я смогу стать обратно человеком? — Увы, нет. Я знал, что вы это спросите. Для вас человеческая жизнь кончилась, еще тогда, в озере чёрной воды. После того случая появился новый вид людей — чернокровые. Твой друг Халлек, он уже не друг тебе. — Почему это? — не понял я. — Он хочет все вернуть на свои места, повернуть время вспять. Этим самым он нарушит структуру временного пространства, что приведет к взрыву пространства материального. Вы все погибнете. — Врешь, — отмахнулся я. — Нисколечко, — старик улыбнулся. — Честно говорю. А вот ты сможешь все сделать совсем иначе. Зачем поворачивать колесо вспять, если просто можно изменить будущее. Я дам тебе такую возможность. Ты уничтожишь зону и создашь на ее обломках новый мир, в котором все пришедшие существа останутся и будут жить в покое и дружбе. Место, в котором ты сможешь жить также как и все, а не будешь уродом.- Но ведь если колесо времени повернуть обратно, я тоже стану прежним. — А вот и нет — ты исчезнешь. Хочешь раствориться в воде? Черной воде подвластно время. Ты пропал, как и твои друзья по оружию. Я даю вам шанс. Я верну вам разум. Я могу это. Он был очень убедителен в этот момент. Я хотел жить нормальной жизнью, а не быть изгоем. Старик читал мои мысли и подводил меня к выбору. Я знал, что другого пути нет. Я пришел сюда, чтобы встать на сторону этого старикашки. Я должен завершить то, что начал. Но я не позволю этому старику командовать мной. В голове уже сидела формулировка девятого желания. — Знаешь, Ксати, кстати, — я передразнил его. — Давай, ты готов выполнить мое девятое желание? — Конечно, — радостно сказал тот и поправил галстук. — Девяносто процентов исполнения, ты же понимаешь, — сказал я. — Конечно, желай. — Я хочу, чтобы вся твоя сила перешла ко мне! — произнес я громким голосом и посмотрел ему в глаза. — Что ты делаешь, щенок? — зло прошипел он, как наг и стал растворяться в воздухе. На пол упал костюм, а в воздухе металась черная тень. Она что-то просипела и вошла в мое тело. Скажу честно, я почувствовал только неприятную легкость и покалывание в области груди. Вся моя кожа посерела и сам я больше смахивал на зомби, а не на жителя будущего мира. Тем не менее я его построю, на костях старых устоев и обычаев. Ледяной холод пронзил мое тело, и я издал боевой клич, слыша который, проклятый разрушенный город просыпался от сна. Как по мановению волшебной палочки восстанавливались из руин дома. Мои воины вылезали из всех щелей и готовились в походу за славой и победой. Я почувствовал как где-то вдалеке за много миль отсюда застучали сердца двоих людей. Одно с радостью — это Анастасия и ее Легион, а другое принадлежало Халлеку и на мгновение оно содрогнулось от непонятной тревоги. Я допил чашечку кофе и тенью прошел сквозь стену, чтобы лично встретить Легион, который, как я уже слышал, по зову крови заводил двигатели своих машин. Игра только начинается. Я иду на вы. Зона. Закрытый Город. Халлек. Рыжая, вроде бы немного успокоившись, замерла у меня на плече. Я осторожно отодвинул её, вытер рукавом зарёванное лицо. Дина смотрела на меня зелёными глазищами. Она как будто впервые меня увидела. — Халлек? Она отстранилась, наверняка помнила Фрези, стоявшую рядом во время наших деловых встреч на границе территорий. — Угу. Я это. Собственной персоной. — Как ты сюда… попал? — Похоже, как и ты. В засаду влипли. Расскажи-ка, что с тобой Поповы делали? — Долгая история. В двух словах если… Выделиться хотели. Марина же, знаешь сам, по характеру зачинщица. Вот и невтерпёж ей было в твоей тени находиться. Вышла на меня, за твоей спиной. Ты уж извини, не могла я удержаться. Я кивнул. Сейчас не время отношения выяснять. — Мы двинули сюда. А оказались в Закрытом Городе. — Что?! — Ага. Ехали и ты и я в восемьдесят пятый сектор, а попали сюда. — А остальные? Со мной целое отделение было. Некоторых знаешь. Лейлу, Олега, Катю… Кошка сникла. — При мне… Славика с Мариной при мне расстреляли. Ещё двоих верзил, с виду как два брата-терминатора. И водителя. Ещё пятерых эльфов, но не из твоих. Какие-то со стороны, кожа у них тёмная такая, как тучка на картинке. Мягкая, упругая, аж завидки берут… Была бы парнем, влюбилась. К стенке их и в расход. Потом тоже стреляли, но я это уже отсюда слышала. — Давно ты здесь? — Сутки или чуть меньше. — Мы за тобой следом шли. С отрывом километра четыре. — Тогда понятно. — Что? — Стрельба была. Хорошая стрельба, от души. А потом как стихло, я уснула. Полтора дня на ногах. — Значит мои могли вырваться. У нас на ховерах гаусски стояли, снаряды с ураном. Всё в клочья рвут. — Может быть. А мы застряли. Я встал, походил по камере. Эх, Маринка… Да, зачинщица, да, Славика почти под каблуком держала, но вот так, бессмысленно… — Эх… Ты хоть здешних этих деятелей разглядела? Кто тебя сюда притащил? И зачем, главное? Могли бы обоих, рядышком и хенде хох, партизанен пуф-пуф. — Разглядела. Всех здесь хватает. И люди, и нелюди. Вроде нормальные, а в глаза посмотришь — пусто. Как у железноголовых. У всех крыши съехавшие, зомби, блин… — Я здесь бывал, но не в самом городе, мы в поле встречались с этим… председателем. А ты уверена что мы в Закрытом городе? — Совершенно. — Ну ладно, попробуем. Если не получится, помирать так с музыкой. — Ты что задумал-то? — Здесь есть надзиратели или кто? — Не знаю… — В дверь поколоти, поори, я рядом прилягу, вроде хреново с животом или что-то в этом роде. Кошка затарабанила по тяжеленной двери. Приглушенно послышались шаги, залязгало. Хлопнула вьюшка. — Чего тебе? — Да этого, подкинули, паршиво ему. Откинет копыта, что я с ним делать буду? — Помрёт тогда и позовёшь. У нас лекарей в штате нету. Одни гроботёсы. А вам обоим и так и эдак лекари не понадобятся! — хохотнул невидимый ключник и закрыл окошко. — Пожрать принеси! — крикнула Рыжая вдогонку. — Что это значит?.. — Кошка села рядом. — А, Халлек? — Да хрен его знает. Что угодно. Может, нас просто решили вывести из игры. Ты ведь тоже в Зоне большой вес набрала, соседка. Вот, значит, конкурентов и изъяли. — Да ну… С такими заморочками? — Есть другая идея. Что здесь впутались наши комитетчики. — Кто? — Ну ФСБ. Мы же, считай, как сами себе князья сидели, без них в доле. — Вот придумал… Хотя тоже вариант. Не зря же они к тебе подкатывали. Я кивнул. В коридоре снова зашумели, на этот раз шли двое. — Тихо… Открылась большая створка. Две здоровенные ручищи поставили на неё широкую миску и двухлитровую бутылку с водой. — Забирай живее. Кошка схватила лагман и воду, осторожно поставила на солому. — Вот уроды. Ни вилок, ни ложек… — Юшку отпей. Потом руками, чего тут церемониться. Только не к добру это… — Ты о чём? — Рыжая с шумом втянула через край наваристую подливу и протянула миску мне. — Отравить что ли, хотят? — Хотели бы, убили сразу. Мы им для чего-то нужны. А теперь давай подумаем отвлечённо. Для чего кормить двух закрытых такой вкуснятиной? Слей-ка на руки. — Ну… Принесли и вправду как на убой. — хмыкнула Кошка. И подняла глаза. Вода, булькая, полилась на солому. Зона. Закрытый Город. Арена. Халлек. Это был ход, воистину достойный Древнего Рима. Засунуть в одну камеру двух человек, друг другу хорошо известных и отнюдь не противных, дать им время пообщаться — и выставить на песочек. Кошку увели утром следующего дня, а через час с чем-то пришли за мной. Два невероятно громадных, накачанных дядьки, рядом с ними я почувствовал себя годовалым щенком, без особых грубостей они отвели меня в пропахшую оружейной смазкой и кожей комнатку, предоставив полную свободу выбора. В иное время я отсюда часа три бы не вылез, но один из верзил коротко прогудел: — Десять минут. Десять так десять. Я снял китель, нашёл толстую рубаху из ткани, похожей на мягкую мешковину, надел её прямо поверх тельника. Кожаный чехол, чтобы кольчуга не цеплялась за ткань. И сама кольчуга, добротная, двойной вязки. Легче, чем должна весить стальная, по характерному сизому отблеску похоже на титан. Приехали… На голову нашёл закрытый шлем. — Эй, шевелись! Я промолчал, выбирал оружие. Среди разнообразных мечей, топоров и сабель отыскал ятаган с метровым клинком, удобный и острый. Прихватил у выхода небольшой прямоугольный щит, окованный по краям и в центре. — Топай давай. Тебя уже ждут. В коридоре, предусмотрительно выставив автоматы, верзилы показали на открытые ворота шагах в двадцати. Солнце, видно кусочек трибуны в девять рядов. И ровно напротив, по ту сторону песчаного круга — фигурка Кошки. Она заплела свою медно-золотую гриву в косу. В руке шашка. Кожаная куртка, усеянная квадратными клёпками. Я вздохнул, пошёл к воротам. Два дня в подвале, глазам нужно привыкнуть… Тридцать метров диаметре, невысокие трибуны. Две большие гостевые ложи. Народу полно. Мы сблизились до пяти шагов. — Ну что, дядька… — мрачно усмехнулась Кошка. — Голова к голове, в обнимку железки в сердце и кто в Валгаллу, кто в ряды валькирий? Или потешим публику? — Потешим пока. Там видно будет. Она наскочила на меня, удар пришёл в заранее готовый блок. Ровно настолько заранее, что игру заподозрил бы едва второй из сотни. Сцепка. Я коротко шепнул: «К ложе» и оттолкнул Рыжую в ту сторону. Борьба двух таких разных противников выглядела, наверное, забавно. Зрители ревели, глядя как шустрая и лёгкая рыжая девка, подобно лайке, прыгающей на медведя, пытается достать большого и не совсем поворотливого соперника. Мы несколько раз слегка зацепили друг друга, а Кошка эффектно дёрнула головой, стряхнув на меня песок с косы. Вот и гостевая ложа. Три метра вверх сплошная стена, рядом, на зрительских рядах, охрана. Двенадцать полностью укрытых бронёй стражников. Для антуража при копьях и мечах, но у каждого в кобуре пистолет. Вариант только один… Кошка, увернувшись, отбежала и показала мне язык, мол, не догонишь. Над головой захохотали. Десять шагов. Я поудобнее перехватил щит и поведя глазами вверх, одними губами сказал: — Давай, Рыжая. Она поняла. Короткий стремительный разбег, прыжок… Я рухнул на колено, вскидывая щит и с бешеным рёвом, напрягая все жилы, встал. Лёгкая-то лёгкая, но килограммов шестьдесят с лишком в ней наберется со всем барахлом… Вокруг всё стихло. Девчонка таки вскочила в ложу. — Всем стоять! Или я сейчас этому уроду яйца отрежу! Охрана вон отсюда! Я, распихав опешивших охранников, забежал к Кошке. Она бесцеремонно засунула шашку между ног какому-то наряженному хлыщу. Но были здесь и знакомые лица. — Вот ты ж сучья морда… — я осклабился, увидев главного, Председателя Закрытого Города. Он шарил рукой по поясу, пытаясь нащупать съехавшую назад кобуру. Уткнув ятаган ему в горло, я вытащил пистолет. — Балаган закрыт, Ёся. Или мы тут сейчас устраиваем народную резню, или вместе с тобой уходим. И не забудь сказать, где мои люди. Шевелись, толстовец хренов! По отдельному коридору, ведущему прямо из ложи, мы вышли в просторное, вполне современное помещение. Я засунул под дверь ножку стула, перед этим косо её обрубив. В окнах были видны улицы и ряды похожих один на другой домов. Равенство в действии. — Где мои люди? — Захватили только тебя, двух солдат и второго водителя. Остальные ушли. Те двое стали палить почём зря, во все стороны, что за оружие у вас… — Кто приказал? — я посмотрел на Кошку. Она вела своего пленника на шашке. Председатель заёрзал глазами. — Я его не знаю. Прилетел на таком страшном самолёте, чёрном, большом. Но он человек, я клянусь. — Не торопись клясться. Он должен ещё раз прилететь, я прав? — Сегодня, да. Через полчаса. Я должен был предъявить твой труп. — Ты что, был уверен, что Рыжая сумеет меня завалить? — Конечно. — Йозеф нехорошо ухмыльнулся. Я почувствовал, как затылка, чуть ниже шлема, коснулось остриё. — Не дёргайся, Халлек. Ничего личного. У меня в этом деле свой интерес есть. г. …ск, ул. Станиславского 3, резиденция Элен Уордер. Среди ночи я проснулась, будто кто-то толкнул меня в бок. У двери ровно горел ночник. Я села на кровати, прислушалась. На улице тишина, в доме тем более. Не включая верхний свет, я подошла к окну. За речкой огни города. Если не знать, что происходит, покажется, что он живёт своей обычной ночной жизнью. Изнутри подступила уже успевшая забыться давящая боль. Хватая воздух ртом, как выброшенная из воды рыба, я осела на пол, обхватив руками живот. Сердце бешено заколотилось. Каким-то краешком сознания я запомнила неестественно яркий свет ночника… Солнце, золотистое и нежаркое, освещает песчаный круг. Арена, окружённая в три четверти трибунами, на арене двое. Неравная пара — рыжая девчонка, наверное, ещё и двадцати лет нет, и большой, затянутый в кольчугу воин в добротном шлеме. Через несколько кругов ясно, что они ведут какую-то одним им понятную игру. Вполне достоверную на первый и даже второй взгляд. Зрители ликуют. Но рана, которую нанёс девице своим выгнутым клинком этот дядька, на самом деле лишь точная царапина. А вот и замысел. Постепенно сместившись к выделенной среди простых рядов ложе, они отмачивают акробатический номер. Рыжуля берет в заложники одного, потом её противник — второго высокопоставленного зрителя и уходят с ними по внутреннему коридору. Арена пристроена к трёхэтажному зданию. Короткий разговор в комнате. И вдруг рыжая освобождает своего пленника и упирает шашку прямо в затылок своего напарника. По губам читаю: «Не дёргайся, Халлек. Ничего личного. У меня свой интерес в этом деле есть». Значит это Халлек? Точно. Он, не торопясь, отводит ятаган от шеи заложника, поднимает левую руку с пистолетом вверх, на уровень плеча. «Брось всё» — говорит рыжая. Халлек медленно кивает… и падает сам, извернувшись, с оттягом машет ятаганом, по ногам, рыжая успевает отпрыгнуть, но палец нажимает спуск, выстрел с левой руки достаётся бывшему пленнику рыжей, ровно в то место, за которое она его «вела». Она закрывает глаза и прислоняется к простенку между окнами. Халлек, вскочив, без изяществ добивает скорчившегося в болевом шоке хлыща — жестоким пинком в голову. И с многообещающим взглядом подходит к замершему у стола чиновнику… Очнувшись, я еле-еле доползла до кровати. Что это было, жестокий сон или явь, взгляд сквозь пространство, я не знала. Снова всё тело ныло, как после первых исполнений Халлека. Но сейчас-то никакой пирамиды не было… Зона. Закрытый город. Халлек. Я медленно обернулся, посмотрел на Кошку. С ней всё ясно. Она поставила на этот бой и проиграла. Что к чему, разбираться времени нет. Председатель смотрел на меня как на зубную боль во плоти. Отчего-то мне было весело. Может, потому что Лейла и Олег вырвались, а может, просто отходняк после только что случившегося. — Ну-с, продолжим. Говоришь, через полчаса… А ну, вызывай машину, крысюк, поедем на аэродром. Представишь меня, как и договаривались. Йозеф кивнул. — Пошли, Рыжая. — Никуда я не пойду. Пистолет оставь. — Дура. Обвинять женщину в предательстве… это как обвинять её в том, что она женщина. Кошка открыла глаза, непонимающе посмотрела. — Поживёшь — поймёшь. Председатель открыл следующую дверь. Здесь на столах стояли какие-то приборы незнакомого вида, похожие на аппаратуру связи. Так и оказалось. Йозеф вытянул из-под крышечки микрофон, нажал несколько клавиш: — Машину ко второму корпусу. С водителем, без охраны. В торце здания была лестница, общая для всех трёх этажей. Машина уже ждала прямо напротив выхода. Выставив председателя перед собой, на случай всякой самодеятельности, я крикнул: — Двери открой! Ткнув председателя в переднюю, я заскочил на заднее сиденье, следом прыгнула Кошка. — Держи его шашкой за шею, чтоб не сиганул на ходу. А ты жми на аэродром, и без номеров. Для убедительности я ткнул рулевому в ухо ствол нарядного браунинга, того самого, «номер два». Закрытый Город не зря назывался закрытым. То и дело в дальних перспективах улиц мелькала стена, высокая даже с такого расстояния, а кое-где виднелись высокие, метров по пятьдесят, охранные башни, унизанные ажурными конструкциями. Аэродром находился в западном конце. Полтора километра ровных каменных плит, метров семьдесят шириной, постройки, башенка. Можно на тяжёлом истребителе сесть, при желании. А то и на транспортнике, если руки не кривые. — Давай к концу полосы. Сейчас должен прилететь, — Йозеф показал водителю на поле. Обещанный председателем заказчик не заставил себя долго ждать. В небе появилась тёмная чёрточка, быстро выросшая в знакомые по нескольким стычкам очертания. Самолёт плавно снизился, выпустил шасси и красиво, «с присядом», коснулся полосы. А он покрупнее боевых машин, тонн сорок с гаком в нём точно есть… Звеня турбинами, чёрное крыло подрулило к нам. За носовой стойкой откинулся трапик, по нему сошёл достаточно рослый человек в отлично скроенной и обмятой тёмно-синей форме. Совершенно ничего не говорящие мне значки, шевроны… В тени крыла не было видно лица, зато фигура вырисовывалась чётко. Я от души загнул по-флотски, сказав цензурно всего четыре слова: — Везёт мне на баб… — и продолжил: — Кошка, пригласи её. А ты, товарищ, не дёргайся. Пуля всё равно быстрее. Рыжая вышла, держа дверку. Её необычный наряд и потрепанный вид воздушную барышню нисколько не смутил. И вообще она держалась так, словно и Кошка и весь джип с его начинкой для неё были низшими существами. Хорошая это штука — тонированные стёкла, подумал я, упирая браунинг под рёбра новой пассажирке, как только Кошка захлопнула дверь. Совершенно не теряя ни духа, ни лоска, пленница встряхнула хорошо смоделированным каре цвета «блицметал». — Потрудитесь объясниться, Йозеф, — говорила она с непонятным, каким-то смутно знакомым акцентом. Как будто она европейка. — Вам этого человека заказывали мёртвым или хотя бы без сознания. А вместо этого он сунул мне в селезёнку ствол. Председатель, нервно двигая головой из-за близости лезвия шашки, что-то пробормотал на незнакомом языке. Лётчица попыталась дотянуться до него и стукнуть, но я придержал её. — Мадам, в вашем положении это неразумно. — Хотя бы шлем снимите, варвар, когда с женщиной говорите. — Сколько топлива в вашей птичке? — я таки снял порядком настохорошевшую железку. — Я хоть и варвар, но это корыто поднять смогу. Посадить как следует, не уверен, то взлететь точно сумею. И в приборах разберусь. Ковыряние в обломках иногда даёт много полезных знаний. А по дороге вы мне расскажете, чем же я вас так заинтересовал. Рыжая, пощупай её на всякий случай. Кошка сноровисто облапала лётчицу, из голенища высокого ботинка извлекла узкий кинжал, выгребла из карманов сугубо женские мелочи, не поленилась даже воротник поднять и проверить, нет ли там чего-нибудь вроде струны. — Подрули к самолёту, поближе. Ёся, сиди смирно, пока мы не улетим. Не то долбану ракетой вдогонку, у меня уже терпение заканчивается. Рыжая втащила откуда-то кожаный шнурок и связала пленнице руки. — Мадам, прошу на борт, — я вышел со своей стороны. — Дина, шины. Зашипел воздух из проткнутых колёс. Мы поднялись по трапу, свисающему под брюхом возле носа. Самолёт был большим не только снаружи. В кабине просторно. Два пилотских кресла рядом, вдоль бортов по три места. Лаз в верхнюю пушечную башенку и ближе к корме — в нижнюю. Кошка усадила пленницу, привязала её к поручню. Я посмотрел на управление. Нормально… все надписи и шильдики были на немецком. Задачу это усложняло не намного, а вот на мысли наводило интересные. — Мадам, вам что-нибудь говорят такие имена как Курт Танк и Вилли Мессершмит? Она пожала плечами. — Разумеется. А вам-то они откуда известны? Я не ответил. Сел в левое кресло, пристегнулся. — Кошка, давай наверх, освойся там. Найди говорилку. Приборов ровно столько, сколько нужно. Удобный штурвал, три сектора РУД. Ну посмотрим, что может получится из пары тысяч часов на симуляторе… Двигатели мадам не выключала, они работали на самой малой тяге, только-только чтобы не заглохли. Закрылки на посадку выпущены — подберём на взлёт. Зажав левую педаль, я поддал газу. Тяга хорошая, самолёт сразу стал разворачиваться. Нашёлся внутренний переговорник — неприметное гнездо на панели слева. Тугая дужка наушников, мягкие кожаные подушечки. Удобно. — Ау, Кошка, как слышно? — Всё путём. Шипит немного, но слышу хорошо. Ты что, и летать умеешь? — Сейчас узнаем… Держись и за воздухом смотри. Какая у этой посудины взлётная скорость?.. Километров двести — двести двадцать? Крыло даёт хороший подпор, вряд ли больше… — Рыжая, смотри на крылья. Что шевелится? — я поводил штурвалом. — На задних краях, вверх-вниз. — А так? — Щитки из середины высовываются, то справа то слева. — Теперь что? — Тут сверху плавники такие есть… Они поворачиваются. — Хорошо. Пристегнулась? — Да. — Тогда поехали. На тахометрах стрелки поползли в зелёный сектор. Обороты численно не показываются, да и незачем. Так нагляднее. Придерживая самолёт педалями, я развернул его на осевую. По шее скользнула струйка пота. Страшно. А куда деваться. Будем надеяться, что на твёрдое каменистое плато эту хреновину удастся посадить, вон у неё основные стойки какие, о трёх дутиках каждая. — Угробите вы нас! — дёрнулась привязанная пассажирка. — Спокойно, мадам. Двести часов на «Доре» и семьдесят на «Швальбе». То, что они виртуальные, я уточнять не стал. Но мадам изменилась в лице и совсем другим тоном сказала: — Прикажите своей… подручной освободить меня. — Ну да, сейчас… А вы меня сразу треснете по затылку. — Чушь. Мы в одной лодке. И я не в том положении, чтобы позволить себе подобное. У вашей девочки глаза убийцы. Даже не почешется. — Я знаю. Но пока не взлетим, посидите. Она дёрнула своей стрижкой. — Позвольте представиться. Гауптманн Марта Крюгер, шестая баронесса фон Вейден, четвёртое ударное крыло второй воздушной эскадры. — Не могу похвастать баронством. Но поместье, как вы наверняка знаете, имею. — Нет, не знаю… — Валерий «Халлек» Водопьянов, майор ФСС и прочая и прочая. Ну, теперь знаете. И скорее всего увидите… Она с мечтательным выражением протянула: — Я видела «Дору» только в музее… Какова она в воздухе? — Прекрасная машина. Так, автопилот есть. Курс примерно известен… Не желает покидать воздух, сажать трудновато. Ну всё. Я раскрутил двигатели, убрал ноги. Самолёт вздрогнул и с приличным ускорением покатился по полосе. Осевую он держал легко, достаточно было едва-едва касаться педалей. Отдаётся лёгкая дрожь от закрылков, скорость двести двадцать, штурвал на себя… Толчки от плит исчезли. Держа три-четыре градуса, я убрал шасси, потом подтянул закрылки. Скорость триста тридцать, высота двести. Быстро лезет. Управление, похоже, бустерное, но с хорошо продуманной отдачей. Кошка тихо пищала в наушниках, в голосе — смесь страха с восторгом. — Рыжая, развяжи её. Она хмыкнула, скользнула по вертикальному трапику. Марта встряхнула руками, растёрла запястья, села в соседнее кресло. Даже то, как она защёлкнула ремни, выдавало целые поколения голубой крови. — Странно… У вас вполне уверенные движения. И всё же вы не лётчик, верно? — Любитель, — усмехнулся я. Нигде и никогда. Фрези. — Это вся моя история, Асет. С того самого дня, как Халлек приволок на себе Элен Уордер. Асет сидела, держа меня за пальцы. — Необычно так… Я мечтала бы о такой судьбе, а ты отказалась. Конечно, госпожа, всё в твоей воле, но я всё же не понимаю. — Асет, Асет, — я вздохнула. — Ты действительно не понимаешь. У Халлека был хороший друг. Он не стал сопротивляться. Когда я видела его последний раз, он уже почти не был человеком. Что с ним сейчас, я даже боюсь представить. И боюсь, что Халлеку вновь придётся с ним встретиться. — Но ты-то человек, госпожа. А часть тебя — огонь. И всё, это же просто. Ты родственница огня, так же как во мне есть частица воздуха. Смотри. Она с лёгкой улыбкой повела ладонью. По каютке прошёл небольшой ветерок. Как у неё всё просто… — Возможно, Асет, я в чём-то ошиблась. Но я должна была уйти. Иначе… я не знаю, что со мной сталось бы… кем и чем я стала. — Госпожа… Прости мне мою дерзость, Фрези… Ты оставила своего мужчину, когда он больше всего в тебе нуждался. Я удивляюсь, как он не убил тебя. Наверное, он до сих пор сильно тебя любит. Я прикрыла глаза. — Оставь меня. Я хочу отдохнуть. Асет вышла. Корабль быстро убаюкал меня равномерным покачиванием. Солнце, золотистое и нежаркое, освещает песчаный круг. Арена, окружённая в три четверти трибунами, на арене двое. Неравная пара — рыжая девчонка, наверное, ещё и двадцати лет нет, и большой, затянутый в кольчугу воин в добротном шлеме. Через несколько кругов ясно, что они ведут какую-то одним им понятную игру. Вполне достоверную на первый и даже второй взгляд. Зрители ликуют. Но рана, которую нанёс своим выгнутым клинком этот дядька, на самом деле лишь точная царапина. А вот и замысел. Постепенно сместившись к выделенной среди простых рядов ложе, они отмачивают акробатический номер. Рыжуля берет в заложники одного. потом её противник — второго высокопоставленного зрителя и уходят с ними по внутреннему коридору. Арена пристроена к трёхэтажному зданию. Короткий разговор в комнате. И вдруг рыжая освобождает своего пленника и упирает шашку прямо в затылок своего напарника. По губам читаю: «Не дёргайся, Халлек. Ничего личного. У меня свой интерес в этом деле есть». Значит это Халлек? Точно. Он, не торопясь, отводит ятаган от шеи заложника, поднимает левую руку с пистолетом вверх, на уровень плеча. «Брось всё» — говорит рыжая. Халлек медленно кивает… и падает сам, извернувшись, с оттягом машет ятаганом, по ногам, рыжая успевает отпрыгнуть, выстрел с левой руки достаётся бывшему пленнику рыжей, ровно в то место. за которое она его «вела». Она закрывает глаза и прислоняется к простенку между окнами. Халлек, вскочив, без изяществ добивает скорчившегося в болевом шоке хлыща — жестоким пинком в голову. И с многообещающим взглядом подходит к замершему у стола чиновнику… На меня плеснуло холодом. Я вскочила, больно треснувшись головой о подволок. Асет держала в руках небольшое ведёрко и старательно прятала взгляд. — Прости, госпожа. Я посмела… Я боялась что сон затянет тебя. Такое бывает, а ты никак не отзывалась, что-то кричала… Что тебе приснилось? — Асет помотала головой. — Что я несу. Подожди, Фрези, сейчас я принесу тебе переодеться. Зона. Полёт. Халлек. На полутора километрах я позволил себе поманеврировать, чтобы почувствовать самолёт «в руках». И не скажешь, что ведёшь хреновину с размахом крыла под сорок метров. — Сколько он весит, этот аппарат? — Сорок две тонны с полной загрузкой. Сейчас поменьше. — Марта, всё же скажите, на кой-вашему командованию потребовалось меня исключить из событий? Да ещё таким сложным способом. Не проще ли было прислать три-четыре звена штурмовиков и разровнять нашу базу? Или подослать кого-нибудь. — Не проще. В оба конца не хватит горючего. Дальние машины, как эта, слишком дороги для боевых вылетов. Зато у нас хорошо работает разведка. — Заметно… Ну, а подсыл? — Это не моё дело. Я пилот и к подобным операциям отношения не имею. Кто у нас крот, ещё разберёмся. Сейчас главное долететь без приключений. — Dame Hauptmann, при всём уважении, вы в статусе военнопленного. В вашем праве не отвечать. Но так и я не гарантирую, что никто другой не займётся расспросами. — Ну что я могу рассказать? В рамках конкретно моего задания всё очень просто. Проверить выполнение уже заключённого договора. Задание я с блеском провалила. Не была учтена возможность самодеятельности Йозефа. Никто и не мог предположить, что у вас будет эта рыжая напарница, и что она отколет такой номер. Она откинула дужку с микрофоном. — И тем более — что вы её оставите в живых. Тонкий ход, рискованный, но тонкий. Я кивнул. Понятно, что Кошку на это кто-то подбил. Но кто? — Вы так спокойно на всё реагируете… Мне, честно говоря, не по себе. — А что, я должен грозить всяческими карами, мыслимыми и немыслимыми пытками, повешением на колу с десятью контрольными выстрелами? Идиотизм. — Оттого и не по себе. Я не знаю что меня ждёт. Вот и лезет в голову всякое непотребство. — Лучше скажите где здесь радиостанция и на каких диапазонах работает. Кстати, ваш русский почти безупречен. — Радиостанция вот. Есть короткие и сверхкороткие. А язык… мои мать и бабушка русские. Обе летали. Это у нас семейное. — Интересно. А случаем… Ганс и Иван — кто они? — Кто-то утверждает что это легенда… Не знаю, сейчас трудно сказать, как оно всё было на самом деле, но у нас в столице стоит памятник им. — В столице? — Ну да, в Кракове. Я повозился с непривычной шкалой довольно массивного аппарата у левого борта кабины. Трески, завывания, еле слышные чьи-то переговоры. А где мы вообще? Я как поставил крыло на автопилот, так оно и летело по заданному курсу. — Здесь карта есть? — Да, сейчас… Она развернула вынутую из-под зажима на потолке карту. Мдаа… Хрен чего поймёшь. Непонятная система счисления. И внизу тоже пока что ничего нет хорошо знакомого… — Марта, от точки вылета, скорость пятьсот — пятьсот пятьдесят, двадцать пять — тридцать минут, курс двести. Где мы примерно? Считала она недолго. — Здесь. Ну хоть рельеф по-человечески обозначен. Ещё минут десять лёту, с небольшим. — «Терем», «Терем», я Первый, ответь. «Терем», «Терем», я Первый, ответь. Снизившись до восьмисот метров, я сделал несколько плавных разворотов, следя за компасом. — «Терем», «Терем», я Первый, ответь. В наушниках заскрежетало, заскрипело как в древней ламповой радиоле, послышался голос Ахмеда: — Первый, Первый, я «Терем», слышу плохо. Помехи. Где ты? — Хрен его знает. Дайте люстру как можно выше. — Есть! Сейчас будет! Связь окончательно испортилась. Я переключился на внутреннюю. — Кошка, смотри по сторонам. Будет сигнал, осветительный снаряд. Через три минуты она радостно завопила: — Направо! Я развернул самолёт, увидел медленно опускающуюся искристую точку. Вскоре внизу показалось плато. — «Терем», «Терем», на связь. «Терем», «Терем», я Первый, на связь. — Здесь Олег. Халлек, это ты? — Нет, Дед Мороз. Давай бери человек десять, на машину и на плоскогорье. Мы сейчас будем. — А ты где? — Увидишь. Отбой. Я скинул дужку. Мешает. Ну, сейчас или грудь в крестах, или голова в кустах. Длина плато километров восемь, почти всё — выметенная ветрами щебёнка и кактусообразные растения. — Сколько мы сейчас весим? Марта посмотрела на топливомер. — Тридцать восемь тонн. В баках ещё почти половина. — Аварийный слив есть? — Да. — Трави до пятиминутного резерва. Она и не заметила, что я перешёл на ты. — Есть стравить. Зайдя по размашистой дуге, я выпустил закрылки. Самолёт потянуло вверх, я ослабил штурвал. Скорость, высота… — Высотомер барометрический? — Да. — Ясно… Поправка сто семьдесят метров. — я подкрутил ребристый шпенёчек настройки прибора. — Слив закончен, — отрешённым голосом сказала Марта. — Хорошо. Закрылки ещё на одно деление вниз. Зашумело, самолёт заметно потяжелел на штурвале. Ещё бы, такими лопатами воздух загребать. Шасси. Толчок, три зелёных огонька. Норма. Плоскогорье летело навстречу как гоночная трасса. — Держитесь, девочки. Сейчас с землёй встретимся. Закрылки на посадку. — Марта, возьми рули на пальцы. Она поняла правильно — мягко положила ладони на штурвал, ноги пододвинула к самым педалям. В момент касания она поможет мне. РУДы на себя, ещё немного… Я почувствовал, как крыло создало экран под собой. Удар! Нас кинуло вперёд, но вдвоём мы удержали машину на основных стойках. На такой скорости любой случайный булыжник своротит носовую «ногу» напрочь, и мы с размаху мордой в стол… Самолёт сам опустил нос, когда скорость сбросилась. Мелкая щебёнка его здорово тормозила, это тебе не по гладким плитам кататься. Я поддал газу, чтобы подальше проехать. Через минуту турбины заклокотали и остановились. Я дрожащими руками расстегнул ремни. Марта включила механизм трапа. Выйдя, я сел прямо на дутики под левым крылом и откинулся на стойку. Долетели… Dame Hauptman смотрела на меня с интересом, а потом заметила два «Ханомага». — Знакомые машины. — Да их тут много бегает, — я неопределённо махнул рукой. Подкатывал отходняк после бешеного нервного напряжения. Появилась Кошка. Её пошатывало. — Ну ты, дядька, даёшь… Устроил чудеса на виражах. — На таком самолёте было бы грех разбиться… Хорошая леталка… С подъехавших транспортёров к нам побежали всей толпой. Я почувствовал, что сил встать у меня уже не осталось. Зона. Поместье. Халлек. — Ты как рванул на стену, мы сначала вообще офигели. Этот муравейник исчез, и ты тоже, вместе с ховером. На нас там откуда-то ломанулся разный сброд, около сотни. Тяжёлого оружия у нас не было, сам знаешь, развернулись и по газам, отстреливаясь. Прорвались… Олег, разведя руками, вздохнул. — Вот вроде и всё. А правда, что Славик и Марина… Я посмотрел на Кошку. Она покачала головой: — Правда. Я сама видела. И Михалыча, и стрелков. Ещё тёмных несколько, сразу же, заодно. — Как же вы слиняли оттуда на этом аэроплане? — Занятная история, ребята… Заказали меня. Начальство Dame Hauptman Марты Крюгер. — я кивнул на пленницу. — Ей было приказано доставить меня в любом виде. — Вот уж не предполагала, что нас считают настолько опасными… — пожала плечами Лейла. — Можно сказать, польстили. Ну, там и Кошка оказалась, это вообще тёмный лес, в конце концов нам удалось приставить ножик к яйцам одного тамошнего начальника и прорваться на аэродром. Остальное — дело техники. — Он скромничает, — сказала Марта. — Не удивляюсь, что его хотели убрать. Я хмыкнул, мол, извини, не получилось. — А искать тебя будут? — Уверена, что об угоне уже известно у нас. А что решит командование, я не представляю. Мы не контактируем ни с одной другой силой в Зоне, от вашего удара мей-ка ещё не скоро оправятся, а остальные… участники событий недостаточно сильны. — Мей-ка, это те, кого мы называем железноголовыми? — Да, это одно из их самоназваний, акустических. Они используют непороховое оружие. — А откуда у них в таком случае танки, самоходные ракетные установки? Марта широко раскрыла глаза. — Чтоооо?!.. — Или ваша разведка прозевала ещё кого-то, или сведения об их вооружении неверны. — Чушь. Я хоть и капитан ВВС, но определённые допуски имею. У мей-ка вообще нет оружия на химических принципах. Они его не признают. — Фотографий у нас нет… Но остались рисунки, сделанные Вячеславом. Сандра, принеси, пожалуйста… Марта медленно пересмотрела наброски. — Немного похоже на нашу старую технику. Ракетные самоходки вообще ни к чему привязать не могу. Это в любом случае не наши разработки, мы это забыли лет двадцать назад. Мы переглянулись. Олег, Лейла, Сандра, Несса, её племянницы и все остальные кто был на совете. — Можно я посмотрю? — тихо спросил Махтан, до этого молча сидевший. Баронесса фон Вейден протянула ему папку, перед этим едва уловимо вопросительно взглянув на меня. Я кивнул. Махтан разложил листы на столе, как карты, всматривался в них, что-то бормотал, шептал, передвигал рисунки. Обхватил ладонями затылок. — Я видел такие машины. Вспомнил. Мы… Не знаю сколько времени назад… сталкивались с ними, не здесь, это было сразу после Излома… Несколько стычек. Четыре, пять, может шесть. Я был… как это… ходовым механиком тяжёлого танка. — Водителем? — Нет… я занимался работой двигателей. Моторист первого ранга, так, наверное, можно сказать. Нихрена себе танк, что ему отдельный моторист нужен… — Мы обороняли свой участок фронта, встали в хорошем месте. Держались, пока тяжёлый снаряд не попал под башню главного орудия. Её заклинило, а развернуться мы уже не могли. Ходовая часть была сильно повреждена. Потом в нас попала ракета, я был около заднего бокового люка. Меня выкинуло взрывом вместе со створкой. Сильно помяло. С того момента могу вспомнить только госпожу Нессу и всё что было с вами, — Махтан вежливо склонил голову в сторону старшей эльфини. — Вот так, друзья. В Зоне есть некая пятая колонна, которая неизвестно где и когда может крепко взять нас всех за задницу. Марта, ваши основные силы к какому роду войск относятся? — Авиация. На земле успех закрепляют десантники-штурмеры. От тяжёлой бронетехники мы отказались. Олег посмотрел в потолок. — Мысль, конечно, дикая… Марта, с вашим командованием можно договориться? Как к вам попасть? Голова… У меня, похоже, от усталости мозги не варят, от полёта ещё не отошёл… — Физическая суть всего этого — она повела руками — мне совершенно неизвестна. Я знаю о трёх точках, где возможен переход. Учёные работают, но пока, насколько я знаю, ничего не выяснили. Две точки наземные, третья находится на высоте от тысячи до двух тысяч метров вот здесь. Или здесь? Незнакомая координатная система. Вобщем, на северо-востоке, полагаю, в эту сторону. Лёту около часа с минутами. — Халлек, что ты думаешь об этом? — Олег показал на карту. — Что я думаю? Керосина у нас нет ни капли. Ехать как к чёрту на кулички, а лететь не на чем. Не станешь же конденсат из газгольдеров с соляркой мешать. — А заказать снаружи? Несколько заправщиков сейчас довести несложно. — Угу. Дать может и дадут, но и поинтересуются — а на кой им столько авиационного керосина? Лампочки заправлять на век вперёд? Только потенциального союзника попалим. — А на вертушке? — Вертолёт у нас один. Лёту туда семьсот вёрст, три часа в один конец. Треть земель в той стороне белое пятно. Риск огромный. Да и сбить с перепугу могут. Dame Hauptman, у вас там вертолёты есть? — Что? — Ну, летающая машина без крыльев. Винты несущие сверху, над корпусом. — Не имею представления. Разве на таком можно летать? Я бы знала/ — Вот-вот. Увидят и шарахнут из зениток, — сказала Лейла. — Мдаа… Туго дело, — Олег поскрёб за ухом. — А радиосвязь через зону перехода работает? — Примерно на пятьдесят километров. В зависимости от высоты. — Идея! Нужно проверить, на сколько работает радиостанция вертолёта и попробовать, не залетая туда. Я прикинул. Ещё ни разу Ахмед не отдалялся больше чем на тридцать — сорок километров, вокруг зачищенная и проверенная территория… — Действуй. Марта, хочешь посмотреть что такое вертолёт? Зона. Поместье. Вечер. Халлек. Через три часа Олег, взявший операцию в свои руки, улетел вместе с Ахмедом, Эвис и Мартой. Мощности радиостанции вертолёта хватило почти на восемьдесят километров. Доложившись, что всё в порядке, Олег прямо на половине слова исчез из радиуса связи. Со всей этой круговертью я зверски устал. Поместье, вобщем-то, жило своей жизнью, люди, прежде бывшие горожанами или крестьянами, занимались своими делами и с нами пересекались нечасто. Вокруг поместья всё было трижды проверено, все подходы пристреляны, так что у нас образовалось, действительно, этакое средневековое владение на современный манер. С внешних галерей основных корпусов были видны квадратики, прямоугольники и прочая земледельческая геометрия. Пока всё тихо, люди заняты своей повседневной деятельность, а мы, значит, володеем. Набег — раздаётся оружие и бегом на стены… Вот уж точно… Сколько нас, человек сорок, можно пятьдесят насчитать, остальные, так и скажем, «посадники»… Я походил по комнате. Говорят, на ногах лучше думается… На мне новенькая, чистая броня. Не наша самодеятельность, а заводская из титано-пластикового композита. Легче, прочнее и хорошо гасит кинетику удара. Снимали мы её только на ночь. Так… Всё это, конечно, хорошо, но… Нам нужен особист. СМЕРШ нам не организовать, конечно, но кое на что сил хватит… Собравшись, я пошёл искать Сандру. Она вместе с Катей, Махтаном и двумя «посадскими» заканчивала приводить в порядок западный внешний форт. — Пойдём. Разговор есть. Она поднялась по насыпи. За её спиной захихикали. Ну и хрен с ними, лишь бы делом были заняты… — Слушай дело какое… Ты свои сыскарские навыки не забыла? — Обижаешь. Они у меня уже на генном уровне хранятся. Она посмотрела с насыпи в сторону поместья. Башенки, переходы и галереи были косо подсвечены заходящим солнцем. — Красиво. Знаешь, мне здесь уже нравится. Странно, да? Я пожал плечами. — Красиво, необычно… Совершенно другая жизнь, это-то точно. Но странного не вижу, — усмехнувшись, я показал на удобный каменный выступ, нависающий над неглубокой речной долинкой. — Присядем. Вобщем, нам нужен свой особый отдел. Внутренняя безопасность. Потянешь? Сандра столкнула ботинком мелкий камушек, он, сухо стукаясь о выбоины и ступени, полетел вниз. — Я-то потяну… Мне нужны будут ещё три — четыре человека, и хотя бы один из них должен быть нашим. Халлек, а это… не слишком? — Увы, не слишком. Даже поздно. На совете я кое-что не рассказал. И Кошка, умница, догадалась, мявкать не стала на эту тему. Дескать, вместе выбрались и всё. Марта Крюгер даром что блондинка, тоже сложила два и два. А я как знал, что мне эта часть истории с побегом ещё пригодится… — я достал зажигалку, почиркал. — Блин, закурить, что ли… Скоро руки от такой жизни трястись начнут… — К Нессе сходи, травки тебе какой-нибудь заварит, — фыркнула Сандра. — Видела я, как ты Элен выпер, а зачем? Ещё на жизнь жалуешься. — Да ну тебя… Уже и повредничать нельзя… Короче, всё это от начала до конца было подставой. Многоходовой, тщательно и умно рассчитанной ловушкой. Похоже, что я каким-то образом помешал неким стратегическим замыслам военного командования страны, или там мира, откуда родом Dame Hauptman. Их разведка, не представляю как, вышла на Марину. Предположительно на неё. О тактике непрямых действий слышала? — Был у нас такой курс. Факультативный. Я его до конца не высидела. — Зря. Что получается… Одновременно кто-то подкатывает к Кошке и сводит их с Мариной, — я сблизил ладони. — Она, имея какие-то свои мысли, подбивает Славика слинять. Ладно, честно говоря, в военном отношении толку мало было от них, но в конце концов друзья, оба в языках шарят как мне и не снилось… — Халлек, ты параноик… — Сандра положила ладошку мне на лоб. — Жара нет вроде. — Хе. Слушай дальше. Что наобещали Кошке, и кто, я ещё выясню. Так или иначе, зная, что мы полезем в пояс восьмидесятых секторов, держаться у нас на виду было нетрудно. У председателя Йозефа, одного из управителей Закрытого Города, были на счёт меня свои мысли. Они мне остались неизвестными. И всё бы было ничего, да этот Йозеф решил потешить приближённых маленьким представлением. Думаешь, я от хорошей жизни самолёт в кольчуге вёл? Снять было некогда… — Я поняла это, ты же рассказывал про бой. — Помню. Но видела бы ты, дорогая, зенки Йозефа, когда Кошка упёрла мне в загривок свою шашку. И заявила, что имеет в этом деле собственный интерес. Сандра вскочила. — Я эту курву сейчас… — Сядь, — я остановил её, добавив в голос льда. — Горячая южная барышня. — Что-то я не врублюсь. Марта Крюгер, Кошка, Поповы… — она выругалась на каком-то диалекте итальянского. — Вобщем, все преследовали что-то своё. Но — в камере Кошка сказала, что Поповых расстреляли по приказу Йозефа. Её саму сунули в подвал. Зачем? Если бы они действовали заодно с Мартой, то смысла в этом нет! Снова сев рядом, Сандра положила ладонь мне на руку. — Прости дуру. Поняла. Ты уверен, что среди нас есть люди, которые работают на эту «пятую колонну». — Правильно. Меня вот ещё что беспокоит… Dame Крюгер — в сговоре с Кошкой. Пока для ясности обозначим это так. — я начертил ножом «М» и «К», взял их в кружок. Кошка, после разговора или переписки с Поповыми, параллельно устраивает ещё один сговор. То есть вот так. Но Марта об этом не знала. Однако она имеет контакт с Закрытым Городом, конкретно с Йозефом. И Кошка, видимо, надеялась что-то через неё поиметь, при этом сама она о Йозефе не знала ничего. — Тогда зачем Поповы с ней туда поехали? — Пока не знаю. Это неизвестная переменная. Но вот что ещё вырисовывается… Нахрена Йозефу был нужен весь этот спектакль в песочнице? Он что, не мог догадаться, что Кошку я прибью в любом случае, если бы мы дрались по-настоящему. Впечатления дурака он не произвёл… Просчитался, да, но не дурак. — Он не знал и даже не мог предположить, что вы с ней по меньшей мере не враги. Я покивал головой. — Точно… А может быть такое, что он устроил своеобразный смотр… На кого делать ставку в случае… Сандра ахнула, поднесла пальцы к губам. — Ой мамочки… Халлек, Закрытый Город и твоя «пятая колонна» это одно и то же! Медленно повернувшись к ней, я увидел то всё время выпадавшее звено цепи, в которую тем или иным образом складывались многие события в Зоне. — Японский городовой… Надо же было всех так грандиозно напарить… Пацифисты, мать их в задницу осьминогу… Даже если собрать всех сталкеров, у нас не будет и пятой части от нужных сил. — А войска, полиция? — Ты могла уже заметить, что Зона их не очень-то жалует. Надо искать союзников. — Кого? Псоглавцев? — Нет. Вот что, cara mia, пойдём к Нессе. Думаю, она нам сможет кое-что подсказать. А завтра с утра займёшься народом и попробуй вычислить, кто у нас может сливать сведения. Кому угодно сливать. Хоть нашим родным комитетчикам. Зона. Поместье. Вечер. Сандра. Старшая эльфиня в доме ходила без платка. Её изящные точёные ушки выглядывали из густых светло-русых прядей. Шёлковый намёт медового цвета, аккуратно сложенный, находился на полочке возле кровати. Гелахир ковырялся в каком-то приборе, сидя за длинным рабочим столом у дальней стены. — Несса, тысяча извинений, — Халлек от порога исполнил полупоклон. — Срочный разговор. — Заходите, — она грациозно показала в сторону стола. — Что-то случилось, что у вас такой вид? Вы… — кокетливо приподняв брови, Несса оборвала фразу. Я почувствовала, что без причины краснею. Халлек как ни в чём не бывало сказал: — Замути что-нибудь горячее, побольше. Несса кивнула. Пока нагревалась вода, мы уселись. — Ну, выкладывайте. Халлек коротко и очень жёстко обрисовал наши с ним выводы. И в завершение сказал: — Нужно найти выходы на тёмных и возможно, даже джайров. Срочно. Несса вздрогнула, молча встала, извлекла из своей сумочки, висевшей у плиты, какой-то пузырёк и накапала в отвар. — Халлек… — тихо сказала эльфиня. — Ты сошёл с ума. — Сандра только что сказала мне об этом. Поверь, свихнуться было бы самым лёгким выходом. Несса сжала губы, сразу став старше на тысячи лет. — С тёмными у нас одна кровь. Я могу вызвать кого-то из них… Скорее всего мы будем дальними родственниками. А джайры, они сами по себе. И как их разыскать, никому не известно. — Можно предположить, что это известно паромщику, — отвлёкся Гелахир. — Верно, — Несса поставила большой кувшин, нацедила в две кружки настой. Одну пододвинула мне. Халлек вдумчиво изучил запах. — Ага. Больше ты мне этого не подсунешь… — он подмигнул Нессе и мне. Я отвела взгляд. Ниже солнечного сплетения тонко потеплело. — На неделю тебе хватит, а дальше сам решай, — эльфиня вздохнула, обращаясь к Халлеку. Он невозмутимо покатал отвар на языке, выпил. — Жить буду. Завтра, как Ахмед отоспится, кого-нибудь отправлю к Петровичу. Так вот, в самый короткий срок, возможно, всего лишь до конца месяца, нам необходимо подготовиться к войне. Я похолодела. До сего времени, бывало, ночами я видела слитно лязгающие цепи железноголовых, разрывы снарядов и кровь, кровь, кровь… Разряд в упор просто разбрызгивал незащищённого человека. — Да, к войне. Тот штурм, который мы выдержали… Это, друзья мои, детская драка из-за пары кубиков в младшей группе. Нас попробовали на зуб, получили по морде, заодно узнав наши силы. А теперь будут бить на полном серьёзе. Государственные войска существенно ничем помочь не смогут. Самое большее на что я рассчитываю, это техника, боеприпасы, может, два десятка толковых офицеров и сотни две — три солдат. Это потолок, — Халлек, поджав уголки губ, покачал головой. Несса откинулась в кресле. — Опять война. Знаешь, Халлек, я была в том мире, где погибла моя мать. Это сплошь руины и голая, спёкшаяся земля. На берегах морей груды мёртвого металла. Говорят, вода его ещё двести лет выбрасывала. Судьба не удостоила Лиеннару пасть рядом с моим отцом, она прикрыла собой ту девочку… В моей памяти война не останавливалась никогда. И если сейчас у нас есть… только возможность попытаться сделать это. Я выполню твою просьбу. Правом общей крови я позову. Сегодня же ночью. — Так и решим, — Халлек встал, склонил голову. — Благодарю тебя, леди Фэливрин. Несса мягко, как умела только она, улыбнулась, подошла к нему. — Для человека ты неправдоподобно учтив, должна признаться… — посмотрела на меня. — Идите. Завтра утром я дам ответ. В коридоре я спросила: — А… Откуда в тебе вот это… — не зная, как выразить всё словами, я сделала несколько изящно-этикетных движений. Халлек пожал плечами. — Никогда не задумывался. Само как-то иногда выскакивает. — Ну ладно. Просто это выглядело настолько ненаигранно… Наверное, даже английская королева не удостаивалась подобной искренности. — Прекращай… — усмехнулся Халлек. — Спать иди. Мы дошли до его комнаты. На третьем шаге дальше… — Сандра. Я обернулась. Халлек стоял в дверном проёме, держа портьеру открытой. Свет он включать не стал. Я вошла вслед за ним, Халлек исчез где-то в тёплых сумерках. Потом его силуэт появился на фоне окна. — Такая светлая ночь… Я подошла к нему, встала рядом. — Несса и вправду что-то такого намешала в своё зелье, — сказала я. — Непонятное состояние. Ведьма… — Она просто очень опытная женщина… И форма ушей не играет никакой роли. — Халлек… Можно я тебя спрошу о личном, раз уж нас так хитро… напоили. — Спрашивай, — он пожал плечами. — У тебя были другие женщины? Он развернулся, сел на подоконник. — Были. — А Фрези… Она знала об этом? Халлек кивнул. — С обеими она была лично знакома. — Что? — Что — что? Как она к этому относилась, что ли? — Ага, — я готова была провалиться на месте. — У тебя уши светятся, — со смешком сказал Халлек. — Она… Она не была зависима от меня. И при этом у нас были взаимные чувства. Чем длиннее поводок, тем меньше желание его оборвать. А я никогда не обманывал её доверия. Вобщем, это всё, — он развёл руками. — Кое-кто называл нас странной парочкой, но нам было наплевать. Я вышла из тени на треугольник призрачного света. В небе ярко горел серпик. Первая четверть… Глаза привыкли, я хорошо видела спокойный взгляд Халлека. Мы молча сидели и смотрели на долину перед поместьем. — Мне было четырнадцать лет, когда мы со старшей сестрой ехали с моря. Отец подарил нам две недели на шикарном курорте на Адриатике. На горной дороге на нас налетел грузовик. Сестра, сказали потом, погибла сразу, а я пришла в сознание через десять дней… Остался только небольшой шрам на боку и немного на животе, врачи всё сделали, чтобы не попортить экстерьер. Я вздохнула. — А в шестнадцать лет выяснилось, что я не смогу рожать. Что-то со связками там внутри, сначала, сразу после аварии, это не проявилось. И не то что рожать, а вообще выносить ребёнка у меня не получится. Беременность меня убьёт. Халлек едва слышно не то заурчал, не то засопел. Осторожно обнял и привлёк к себе. Мне захотелось уменьшиться до размеров котёнка, чтобы целиком поместиться в его руках. — Я никому этого не рассказывала. Знали только родители и наш врач… Молчишь… — Никогда не умел утешать, Сандра. Учиться, наверное, уже поздно. Прости, в такие моменты весь мой словарный запас испаряется, — он виновато улыбнулся. — Да что там… Всё это прошлое. Что было — то быльём поросло, как говорит моя бабушка. А жить надо сейчас. Особенно когда не знаешь сколько той жизни осталось… Позволь я пойду? Халлек отпустил меня, плавно развернув к себе. Как это у него получалось — всё в одном движении — я не понимала. Пальцы коснулись моих щёк, шеи, исчезли. — Иди. Он внезапно высунулся в окно. Показалось, что уши вздрогнули, ловя какой-то звук. — Летят. На ходу сорвав с крюков броню и оружие, он выбежал в коридор. Я осталась в комнате, в растрёпанных чувствах, но для себя я уже приняла решение. Оглядевшись, сказала в потолок: — Свет. Зона. Поместье. Ночь. Халлек. В четвёртом часу мы наконец разошлись. Марта вернулась вместе со всеми. По словам Олега, который сам на четверть был немец и хохдойч понимал спинным мозгом, Dame Крюгер договорилась с кем-то из своего начальства о встрече. Завтра должны были прилететь несколько офицеров и два транспортника с горючим. Я, едва не натыкаясь на углы от усталости, дошёл к себе домой и ещё за пять шагов до входа почувствовал, что из-за плотных портьер сочится знакомый, но странно иной запах, чем тот, который я помнил. Осторожно зайдя, я увидел небольшой ночник на столике возле окна. Комнату я, в общем-то, всегда держал в порядке. Как сказал когда-то один мудрый человек, мужское сознание допускает два вида порядка — казарма либо портовая ночлежка… А сейчас здесь был дом. Я на мгновение не поверил ни своим глазам, ни обонянию, но в мозгах наконец замкнуло какое-то нужное реле и я понял что это запахи дома где есть женщина. Хозяйка. В слабом свете ночника я сначала не разглядел, а потом замер не дыша. Уложив голову на руки, за столом спала Сандра. Ну вот. Приехали. Что, начнём мучаться рефлексиями? ¬— сам себе задав этот вопрос, я осторожно взял Сандру на руки. Она была в домашнем, дневная одежда висела у входа, тут же лежало её снаряжение, до последней мелочи. Всё будет так, как должно было быть, даже если будет иначе. Истинно так. Я уложил Сандру на уже расстеленную кровать, она что-то еле слышно проговорила на итальянском, но не проснулась. Найдя в себе силы дойти до душа, я после этого устроился прямо в большом мягком кресле. Едва прикрыв глаза, через несколько минут я увидел сквозь веки неяркий тёплый свет. Неохотно выкарабкавшись из подступившей дрёмы, я посмотрел одним глазом. И сел в кресле с абсолютно ясной головой, как будто только что продрых сутки. В двух метрах, прямо напротив, в воздухе на уровне пояса переливалась язычками живого пламени пирамида. Её грани мерцали и струились хвостиками саламандр. Перстень никак не реагировал. Что-то новенькое… Ну и что мне с тобой делать? Пирамидка, не останавливаясь в своём вращении, медленно раскрылась. Изнутри она тоже была выстелена огнистыми нежгучими лентами. Доброе живое тепло, даже когда я коснулся пламени, оно не обжигало. В серёдке на отделанной чёрным бархатом подставочке лежало… Я рассмотрел вещицу со всех сторон, пока пирамидка плавно двигалась. Но так и не понял — что же это. Свиток, сгусток, нечто многомерное из светлого серебристого металла. Глаз терялся на замысловатых изгибах, не в силах определиться в красивой и замороченной топологии. Пирамида остановилась. Я взял витой слиток. Тяжёлый. Сплав на вес почти как золото. Шесть или семь завитков, неуловимо перетекающих один в другой, несколько просветов. Не то виноградная гроздь, маленькая и тугая, не то хитро закрученная булочка. Шестая моя загадка. Желание на шестьдесят процентов. Чего я хочу больше всего? … Разобраться с Гранями, с Зоной. Что мне для этого нужно, что нам для этого нужно? Очень просто — выжить. Выжить и справиться с тем, что нас ожидает… Зона. Поместье. Встреча гостей. Халлек. Утром меня разбудил Ахмед. Почти что распинал, настолько я отключился после «подарочка». Сандру он воспринял как должное, и по своему обыкновению приветствовал её рукой к сердцу и галантным наклоном головы. Он обожал Эвис, но к Сандре относился как к высшему существу. Сколько не пыталась она его отговорить, горячесердый кавказец не унимался. — Командир, тебя Несса зовёт. Сказала, что у неё есть ответ. — Иду. Через два часа собери всех наших в штабе. Кошка и Марта тоже должны быть. — Есть. У Ганса Кубышки он выменял на какую-то блестящую штуковину настоящую кожаную куртку пилота Люфтваффе, потёртую и в двух местах аккуратно залатанную, и теперь из неё не вылазил. В душе я сунул голову под струю холодной воды. Посмотрел на себя в зеркало, прошерстил пальцами душманскую бородку. Скосить её нафиг… Намочил в кипятке полотенце, ножницами снял что мог, а потом, распарив, взялся за кинжал. Как будто голова легче стала — подумал я, разглядывая отражение. И всего три мелких пореза. Сандра ойкнула, увидев меня выбритого. — Пора имидж менять, — я плеснул на ладонь водки, растёр по шее и щекам, зарычал. — Давай собираться. Несса что-то ещё расскажет… И… Я вчера не узнал своё логово. Спасибо… Слова звучали как-то коряво. Сандра отложила расчёску, повернулась. — Ничего не говори, не надо. В одиночестве мужчина дичает, даже если держит себя в кулаке. Ты не должен быть один, Халлек. Просто разреши мне быть рядом. Я подошёл к ней, взял за руки. — Ты вольна здесь во всём. Но, прошу тебя… по-дурацки, конечно, звучит… Не привязывайся ко мне. Я не отделяю свою жизнь от жизней других, но рядом со мной опаснее всего. — Я знаю, — спокойно сказала Сандра, собрала волосы, заколов их в узел. — Пойдём? Гелахир сидел на низком столике, возле постели. Несса, увидев нас, слабо улыбнулась. — Бледновата ты что-то, леди, — я присел рядом. Эльфиня лежала под покрывалом, положив руки поверх. — Бледновата… Сразу не выговоришь… Попробовал бы ты так… Она прикрыла веки. — Я дозвалась. Завтра, днём или вечером сюда придут. А дальше всё от тебя зависит. Как сумеешь договориться. Они народ такой, что просто так к ним не подъедешь. И гордые, сам знаешь… Я положил ладонь на её узкое запястье. — Договорюсь. Отлёживайся. У нас тут делегация скоро будет, пойдём готовить встречу. — С кем это ты уже снюхался? — Ночью вернулся Олег. Марта договорилась со своим начальством. — Хорошо… Сандра потянула меня за ремень, имей совесть, хватит глаза мозолить. Я кивнул, встал. — Выздоравливай. Несса взмахнула рукой, проваливайте, мол. Мы вышли на внешний коридор, полуоткрытую галерею на третьем уровне, она опоясывала всё поместье. Обитатели, кто уже встал, занимались своими делами. Хорошо хоть лавочных старушек у нас не завелось, не то шлейфом тянулся бы шепоток вполне понятного содержания. Сандра, вышагивая рядом, посматривала на нашу территорию. — Ну что, чувствуешь себя лендлордом? — Да куда уж мне… — я хохотнул. — Какой из меня лендлорд. — Ну… по факту, так сказать. — Не забиваю этим голову. И тебе не советую. — Ладно, это я так. — она завела руки за спину, отчего её походка стала ещё более игривой. — Я займусь тем, что ты мне вчера поручил. Только подумай, кого бы мог дать мне? — Знаешь что… Катя тебе подойдёт? Она много общается с посадскими и хорошо знает их среду и мысли изнутри. — Посадские — это как? Я объяснил. Сандра закружилась на месте, лукаво посмотрев на меня. — Ну я же говорю, лендлорд. Боярин. Махнув рукой, я вздохнул. — Ну и пусть боярин. Так ведь ты тоже не абы кто. Получаешься Малюта Скуратов в женском обличье. — Ты бы ещё с Ежовым сравнил… — фыркнула она. — Э не… Скуратов хоть давил, жёг, а сам за чужие спины не прятался… Так, значит, Катя в твоём распоряжении. Сергею я скажу, чтобы эту вредину на твою шею перевесил. А из прочих… Я перебрал в памяти тех, кого так или иначе обозначил сам для себя на будущее. — Есть один паренёк, он одним из первых к нам прибился. Ты должна помнить его, он с артиллеристами постоянно рядом вертелся. Паша Говоров, да. — Помню. Он же и вывел на нас тот… обоз. К концу второй недели к нашему новому дому выбрели восемь человек. На телегах, как беженцы во время революции. Пять исхудавших женщин, двое детей, мальчик и девочка семи лет, и этот Паша, белобрысый доходяга-старшеклассник. Если бы не его глаза, заметившие тонкую чёрточку факела за двадцать километров, так бы они и сгинули вместе с единственной лошадью. Несса сразу потащила женщин и детей к себе, а Паша, завидев настоящую пушку, забыл и про голод и про всё на свете. — Вот его и заберешь. Скажешь, по моему заданию. Ну придумаешь что сказать. — Придумаю, придумаю… — Сандра остановилась, облокотилась на стенку высотой по грудь, ограждение галереи. — Ты думал когда-нибудь… что потом? — Эх, женщина. Давай до этого «потом» доживём сначала, тогда и подумаем. В штабном зале, большой комнате на четвёртом уровне, собрались все, кто изначально был в «боярской дружине» и кто пришёл к нам позже, с хоть каким-то военным опытом и знаниями. Не пришли только Несса с Гелахиром и Сандра. Итого тридцать два человека. Кто по прежней жизни успел понюхать пороха, кто показал себя во время осады. — Тебе трубку подарить может? — подколол меня Николай Георгиевич, капитан, успевший пострелять по неграм в Эфиопии и по белым в Колумбии. — А то ты так характерно прохаживаешься… — Ага. Я буду ходить, пыхтеть, время от времени щуриться и говорить: «Хаарощий у вас план, таварищ Никонов». Все захохотали. Попал к нам Георгич перед самой осадой, но сразу проявил свои разносторонние таланты и умение работать в коллективе. Сейчас он был главным оружейником. — Как известно, к нам едут гости. Летят. Гости солидные, нам, должен сказать, не чета. Мы рядом с ними так, художественная самодеятельность. Заранее предупреждаю — кто захочет заорать «Хайль Гитлер!» или «свиньи фашистские», делать этого не стоит. У них там иное… Долго рассказывать. Наша задача: произвести впечатление силы, с которой можно сотрудничать. Но не пыль в глаза пустить, Колян. А то знаю я, как ты траву умеешь красить… Коля Алёхин был отличным стрелком, отвечал за обучение посадских и при этом оставался неисправимым показушником. — Парадов проводить не будем, нормальному вояке нужен в меру запылённый танк, у которого из всех стволов пахнет порохом. С техникой у нас порядок. С людьми поговорите, втолкуйте, что к чему. Олег, и ты, Семён, возьмите человек сорок — пятьдесят, и машины. Надо на плато сделать какое-то подобие посадочной полосы. Километра полтора от крупных булыжников почистить, выложить границы. — Есть позывные, о которых условились при переговорах. — сказала Лейла, сидевшая возле радиостанции. «Кондор» вызывает «Барона». Послышались смешки. — Ответь что ждём. Ориентир им известен. — Не, вы слышали… Барон… — протянул Олег. — Ну поздравляю с повышением. Я похлопал его по плечу. — Ничего, и тебя титулуем. Может у них там в делегации какая блондиночка будет. Переводчица или референт. Очаруешь её и умахнёшь за тридевять земель. А она окажется фон или ещё как-нить так… — я повертел пальцами. Вечером мы выехали на плато, ставшее каким-никаким, а лётным полем, мы выехали на трёх «Ханомагах». Постарались одеться единообразно, новой брони хватило на всех, кому она подходила размером. Не надевать же на Эвис доспехи, рассчитанные на мощную человеческую фигуру. Сандра, уже окрутившая Катю и Пашку в своё ведомство, тоже поехала с нами, внося европейский лоск в мрачноватую компанию. А Махтан наотрез отказался от участия и сразу после собрания ушёл к механикам. Первым сел самолёт размерами ещё поболее трофейного. Марта пояснила: — Это заправщик. А вон тот, который только разворачивается, там наши. Три оберста из моего ведомства, двое из общего командования, два майора из десанта. От приземлившегося первым танкера двое техников в зелёных комбезах протянули заправочный рукав к самолёту Марты. На нас они не обращали ни малейшего внимания. — Слышь, Олег, переводчица есть. — сказал Сергей Второй. — Ну… — он неопределённо пожал плечами. Севший самолёт, внатяг работая двигателями, докатился до самого конца полосы, к нам. Он был похож на машину Марты, только не такой стремительный в обводах. Из округлого брюха сошла делегация. Чёрные мундиры с серебряной отделкой, фуражки, кокарды — коловарты в дубовом венке, в обрамлении крылышек. Да уж, форма продумана идеально. Две барышни в пилотках, юбки не совсем уставной длины, хорошо показывающие фигуру кители, вид плакатный, одним словом… Да, белая кость… Породу за версту видать. Истинные арийцы. Смотрят с интересом, но без снисходительных мыслей. Похоже, Dame Hauptmann им о нас рассказала как о достойных союзниках… — Приветствую, — сказал я с достаточной холодностью, спускаясь с БТРа. — Майор Валерий Водопьянов. Стоявший ближе всех офицер снял фуражку и протянул руку. — Оберст Хайнц Циммель. Представляю штаб объединённых ВВС. Наделён полномочиями оперативного и оперативно-тактического взаимодействия. Говорил он с акцентом, не то что Марта. — Мои коллеги Пётр Максимов и Людвиг Краузе. Они кивнули, коротко отмахнув двумя пальцами. — Эти господа представляют штаб общевойсковой. Фридрих Мюнц и Карл Петке. Они, кажется, уже составили список вопросов, не терпится узнать о ваших тактических методах на земле. Оба полковника заулыбались, наверное, Циммель задвинул известную им шпильку. — Майор Отто фон Варзов, майор Дитрих Воронов. Десантно-штурмовая группа. И наши помощницы, лейтенант Елена Власова и старший лейтенант Ванда Милова. — Моих друзей долго представлять, предлагаю поехать к нам, там и познакомимся. Прошу. — я похлопал по крылу «Ханомага». Циммель обратился к Марте. — Dame Hauptmann, я привёз представление вам звания майора. И предложение возглавить ударное крыло, которое предполагается разместить здесь в случае успеха переговоров. — Интересное… предложение. — сказала она и села на скамеечку. БТР тронулся. — Господин майор, сверху мы видели следы серьёзного боя. Какие силы вам противостояли? — перевела Ванда слова фон Варзова. — Значительные. Об этом позже, — сказал я внезапно севшим голосом. Барон понял, что вопрос был не совсем к месту. — Entschuldigen sie mir, bitte… — Ничего. Это личное. Зона. Поместье. Переговоры. Халлек. С протокольными тонкостями помогли Сандра и Инвё. Несса не показывалась, и эльфиня взяла на себя обязанности старшей родственницы. Она нутром чуяла, как организовать общение, показ поместья и всё, что теоретически может входить в такие церемонии. Это было у неё в крови. Хотя людям разъяснили обстановку, многие смотрели на гостей как на диковину. Один пацан лет шести чуть не пустил всё прахом — подбежал к Дитриху, посмотрел снизу вверх и спросил: — Дядя, а ты вправду фашист? Дитрих побледнел. Шедшая рядом Сандра споткнулась на ровном месте. Прибежала мамаша, на вид вроде не дура, схватила мальчишку за ухо и отвесила свободной рукой затрещину, что-то яростно шепча ему на ухо. Я расслышал. — Опять деда наслушался, коммуняку недобитого? Ладно остальные, занятые кто разговорами, кто осмотром, успели пройти вперёд и не слышали этого. — Извини его, Дитрих, — сказала Марта. — Я тебе потом объясню. — Не стоит, — выдохнул наконец Воронов. — Я вполне разобрал про деда. В общем зале уже переставили столы, чтобы хватило места всем. Я чувствовал себя не совсем в своей тарелке, любой из этих потомственных вояк мог дать десять очков форы хоть мне, хоть Георгичу, да хоть кому. Выручало только то, что я обладал опытом всей второй половины двадцатого века, а на их самолётах, кажется, даже нормальных ЭВМ нету. Стоит что-то на микролампах собранное. Уровень войны в Корее или Вьетнаме, не далее. Людвиг Краузе, заглянув в кабину вертолёта, только присвистнул — там приборов было втрое больше, чем в его штурмовике. Хайнц Циммель для начала рассказал, что их часть Зоны до сих пор активна и доставляет много неприятностей. Он назвал Зону, выходящую к ним, «проекцией». Я отметил это определение, оно было весьма хорошим. Разумно умолчав про недавний интерес к моей персоне, он поблагодарил Марту за то, что она «неожиданно столкнулась» с потенциальным союзником внутри Зоны. Рассказал об авиации, о десантниках, предложил развернуть здесь базу ударного авиакрыла. Тем более что условия плато просто идеальны для этого. Мюнц, в свою очередь, заинтересовался тяжёлыми танками, способными выдержать попадание ракеты. В общем, свою армию гости расписали во всех красках. Оно и понятно. И приготовились слушать нас. — Сандра, обрисуй наше нынешнее положение, — её я представил как главу контрразведки. Она грамотно и чётко высказала результаты наших размышлений. Закрытый Город, железноголовые и так далее. И чем всё это грозит и нам и им. Заезжие военспецы переглянулись и недобрым словом помянули разведку, прозевавшую вражину, совсем как Марта недавно. Разговоры перешли на практические рельсы — что, как, где. Доверив обсуждение Сандре как человеку лучше знающему европейский характер, я отошёл к офицерам… …Олег уже увёл Мюнца и Петке к технике, заодно прихватив Ванду — Фридрих по-русски был ни в зуб ногой. Я потихоньку обошёл всех наших, сказал, что если кому надо, можно сдёрнуть. Половина радостно слиняла — дел было достаточно. Оберст Максимов с общего согласия перешёл на ты. Поглядывая на эльфиек, спросил: — А… они — кто? Я смотрю на Сандру, на Лейлу — вижу женщин. Ну… — почесав затылок, Пётр задумался. — Как бы сказать… Они понятные. А Эвис, эта, Инвё, потом вон та, у окна, Нелли? — Несса. — Ну они все… Я не знаю что я чувствую, — он развёл руками. — Красивые, всё при себе, а в голове не укладываются. Ни одна. Инвё, уловив мой взгляд, подошла. Вблизи у оберста вообще случился лёгкий обморок от соседства с такой красавицей. Он помотал головой, сказал мне на немецком: — Жаль что я женат, а то украл бы её у тебя. Эльфиня настороженно повела золотистыми бровями. — Коротко — он восхищён твоей нечеловеческой красотой. Оберст всё же был русским и правильно понял намёк, извинился перед дамой, отозвал меня в сторонку. Инвё вернулась к тёте. — Ты что, серьёзно? Другая раса? — Совершенно серьёзно. Она эльф. Воронов хлопнул глазами, потом челюстью. — Самая настоящая эльфийка. Другая раса, нездешняя. У них тоже всё это есть — Зона и все её проявления. Сказки ирландские читал? — Случалось. В Дублине подобрал одну книжицу, библиотека почти не была разбита. Ну, а языки мне по чину положено знать. — Ну вот… Только они другие, не такие как sidhe описаны. — Наверное… О, смотри, закончили. — Господа и дамы, прошу внимания! — Циммель поднял руку. — Госпожа Сандра изложила ваши доводы. Я счёл их обоснованными. Учитывая сложившуюся обстановку, наше сотрудничество имеет смысл. Более того, благодаря вашим отличным картам и данным разведки — он кивнул в сторону Ахмеда — теперь мы располагаем исключительно свежей и точной информацией. Угроза действительно велика. Мы начнём немедленную подготовку и переброску сил. Dame Крюгер, ваши новые погоны и подробности вашей новой должности. Хайнц вынул из пухлой папки, протянутой Еленой, пакет. Ко мне неслышно подбежала Инвё. — Несса зовёт. Скорее, — шепнула она. Я отошёл к дальнему окну. Старшая эльфиня тихо сказала: — Смотри, Халлек. Ты своего добился, — она тяжело вздохнула и сцепила пальцы, туго выкручивая тонкие кисти рук. Достав бинокль, я нашёл приближающиеся к нам пылевые шлейфы. — Что-то случилось, Валерий? Кто это там? — к окну подошли Циммель и Дитрих. — Кто это… Дитрих, если свести твоих головорезов и их — я показал на равнину — то я затруднился бы, на кого ставить. Воронов нахмурился. Он, несомненно, и сам бывал бит, потому воспринял мои слова серьёзно. — Надеюсь, это союзники? — Пока что это не враги. А дальше надо договариваться. Извини, я пойду. — Несса коснулась моего плеча и вышла. Дитрих проводил её взглядом. — Хммм… ей не дашь её лет. Только по глазам можно догадаться. — Дитрих, вы неисправимый поэт, — сказал Циммель. — Кто эта дама, вы её не представляли. — повернулся он ко мне. — Наш начмед, — спокойно ответил я, — творит чудеса. Скоро нам потребуется все её умения. Хайнц посмотрел за окно. — Что это за банда? — Радуйтесь что они вас не слышат. И остерегитесь сказать что-нибудь подобное при них, герр оберст, — это был Сергей Первый. Он покачал головой. — Я встречался с ними… по разные стороны прицела. Убойные девчонки. А внешний вид обманчив. Вам ли не знать, что в строевых частях могут быть грязные сапоги, зато в стволах мухи гнёзд не вьют. Циммель задумчиво кивнул. Зона. Поместье. Тёмные. Халлек. К тёмным мы отправились вшестером. Со мной поехали Циммель, Дитрих, Краузе, Сандра и Георгич. Лагерь альваров организовался в двух километрах от северо-западного форта. Квадроциклы на больших колёсах, байки, лёгкие открытые джипы с широкой базой. Быстрая и манёвренная сила, способная цапнуть неожиданно и больно, и сразу же смыться. На первый взгляд около шести сотен, но в своём качестве они стоят трёх — четырёх тысяч. Однако против тяжёлой техники это не поможет — я хорошо помнил, как мы раскатали случайный отряд железячников. Я остановил ховер в десяти метрах от внешнего поста. Неуловимо слитно, как в синхронном плавании, из-под навесов вышли две девицы. Обе рослые, крупные и при этом гибкие и изящные. Кожа и металл. Оружие — у каждой по два меча видны из-за плеч, в голенищах высоких ботинок кинжалы, на широких поясах пистолеты-пулемёты, похожие на чешские «Скорпионы». А то что кожа такого непривычного цвета, будто подсвечена изнутри тёмно-фиолетовым неоном, это вторично. — Дитрих, слушай во все уши и смотри во все глаза. Нам придётся с ними взаимодействовать, и в первую очередь твоим ребятам. Он кивнул. Стражницы остановились. Правая посмотрела на нас изучающе, долго. — Не похоже, что вы нас звали. Но что произошло, то произошло. Оставьте машину и идите за нами. Лагерь был устроен просто и логично, как у римских легионеров. Дитрих шёпотом спросил: — Почему здесь столько женщин? И похоже, что они в родстве с твоими красотками. — Да, только они разошлись давно. А что женщины… Обычаи у них такие. Боевые кланы девок, поклоняющихся Селене Тёмной, Богине Луны. Десантник задумчиво что-то проворчал, но, кажется, решил не забивать голову вещами, которые пока не может переварить. — Здесь вы встретитесь с той, кто привела нас сюда, — альварка показала на просторную шатровую палатку. Рядом стояли ещё две, но они даже не шевельнулись, веком не дрогнули. Поистине походная обстановка. Стол, складные креслица, всё такое что за минуты пакуется. — Здесь никого нет… — непонимающе, вполголоса сказал Дитрих. Я молча пожал плечами. И ухмыльнулся, втянув ноздрями воздух. — Как твоя нога? Воронов воззрился на меня как на идиота. В следующую секунду он замер. На лице явственно читалось желание провалиться на месте со стыда. От покрытой сложными узорами драпировки, волнами прикрывающей решётчатый каркас, отделилась альварка. — Тогда я не могла поблагодарить тебя, Халлек, — сказала она голосом, столь же волнующим как и её облик. — Селена дала мне возможность проявить учтивость. Циммель таращился на тёмную. Но молчал. — Сейда Эльна, старшая из Сестёр Ночи, — сказала она. Я представил союзников: — Хайнц Циммель и Людвиг Краузе, полковники воздушных сил. Дитрих Воронов, майор десанта. Альварка кивнула. — Прошу вас садиться. Да не смутит твоих гостей скромная обстановка. Еда, питьё? Я не стал вслух удивляться её знанию русского языка. Это было бы неприлично. Раз знает, то у неё имелись поводы его изучить. Следует просто подождать, пока она сама скажет всё что считает нужным, а потом говорить самим. В шатёр вплыла девица, составила в подноса на столик корзинки, бутылки и исчезла. Людвиг покосился на меня, на Сандру. Она шепнула ему на немецком: — Пока нет. — С тобой есть… мои сородичи. Что заставило тебя обратиться к исконному праву одной из них? Это опасно для неё. Значит, если она на это пошла, у неё есть что терять. Я слушаю тебя. Я протянул ей карту. Сейда положила её прямо на пол и уселась рядом. — В секторах, помеченных красным, скапливаются значительные силы. Так называемый Закрытый Город, умело создав видимость нейтралитета и пользуясь отсутствием внимания, подготовил захват всех досягаемых территорий. У них есть союзники, железноголовые, или по их самоназванию — мей-ка. Мы считаем, что в ближайшие двадцать — тридцать дней в Зоне начнётся настоящая война, а не те… тренировки, которые случались. Благодаря нашим гостям у нас есть возможность быстрой воздушной разведки и неожиданных ударов. Майор Воронов представляет силы, способные быстро появиться там, где они нужнее всего. Я прошу твоей помощи, Сейда. Правом крови Несса, леди Фэливрин, позвала. Пришла ты. Альварка быстро и изящно встала. — Не ослышалась ли я? Леди Фэливрин? Так я говорила с ней, тогда, у реки? Надо же… тогда я её не узнала… Она сжала кулаки. — Я с ней говорила… Она правильно сделала, что не появилась мне на глаза. Это только между нами, и к делу не относится. Халлек, я хочу услышать, почему мы должны помочь тебе. — В Зоне сейчас действуют восемь крупных отрядов сталкеров, численностью больше 150…200 человек. Мелких групп и беженцев из анклавов почти не осталось — кто погиб, кто выбрался наружу, кто присоединился к кому-то. Серебристые и правительственные войска не в счёт. Первым всё равно, да и не видать их что-то, а вторые заняты снаружи. Даже объединив всех сталкеров, мы не наберём и трети от минимально предполагаемых войск противника. Псоглавцы смогут заниматься только разведкой и диверсиями. Та помощь, которую мы получим от них — я кивнул в сторону Циммеля — бесценна, но недостаточна. В итоге Закрытый Город сможет подмять под себя почти треть Зоны и добраться до мест устойчивого перехода в другие проекции Зоны, как метко сказал оберст Циммель. В том числе и на вашу Звёздную Дорогу. — У нас достаточно сил, чтобы сдержать их как по эту сторону, так и по ту. — Недостаточно… — сказал слабый, но чёткий голос. На плечи легли тонкие бледные пальцы Нессы. Как она здесь оказалась? — Не лги сама себе, сестра. Нас мало. У всех кланов не достанет действующих войск на одно большое сражение. Я видела машины, с которыми к нашему дому пришли враги. Мы устояли…, но есть победы, цена которых неизмеримо высока. Эта была такой. Сейда, едва сдерживаясь, быстро заговорила на родном языке. Она не предполагала, что я его достаточно хорошо понимаю. — О чём ты говоришь, какая цена! Это же люди, и ты ещё с ними водишься, ластишься к Халлеку как кошка! Цена… Ты позоришь нашу кровь, сестра! Наверняка твои племянницы уже путаются с его свитой!.. Несса, мелко вздрагивая при каждом крике, всё же сохраняла внешнее спокойствие. Скорее всего на эмоции у неё просто не было сил. Дослушав тираду Сейды, достойную речей Геббельса или Суслова, она так же тихо сказала: — Женщина Халлека отдала себя, чтобы остановить штурм. Она добровольно ушла в Сумеречный Мир. Вспомни, кто последним на нашей памяти сделал это? Ты помнишь нашу мать, сестра? Ты помнишь Лиеннару? Помнишь девушку-подростка, с которой она всегда появлялась? Тяжело дыша, Несса замолчала. Хайнц и Сандра осторожно усадили её. Циммель, хотя ни слова не понимал, чувствовал ситуацию хорошо. И слышал, как я назвал эльфиню в начале разговора. — Dame Несса, не стоит так… — Хайнц набрал воздуха, но Краузе остановил его. Сейда, опершись на столик, наклонилась к нам. — Я помню ту девчонку. И что из этого? Помню. Ну и что? — Это дочь Короля. Наша мать ушла, спасая её. — У него не было детей! Нессе становилось всё хуже, она даже сидя держалась за Дитриха. Нужно было срочно ломать ситуацию. Я, лихорадочно перебирая несколько сотен известных в речи слов, сказал: — Твоя неправда, Сейда. Я знаю её. Это — её подарок. Сняв перстень, я протянул его альварке. Он неожиданно тяжело упал на её ладонь, будто весил по меньшей мере килограмм. Сейда побледнела, кожа стала тускло-сиреневой, как у той утопленницы — пальцы не разжимались! Сев на низкую кушетку, она опустила голову.  — Друзья, отведите Нессу назад. Пусть девчонки с неё глаз не спускают. Мы вернёмся потом. Циммель и Воронов усадили эльфиню на руки и понесли к ховеру, Краузе пошёл с ними. Сандра покосилась на тёмную, прошептала: — Так они что, сёстры? Но они же… разные. — Выходит, сёстры… Чёрт, сердце колет. Налей там чего-нибудь. Слова Нессы прошлись по живому. Мы с Фрези никогда не удерживали друг друга и всё же были вместе. Наверное это и есть любовь… Фрези, понимая, что не сможет больше оставаться рядом, нашла как уйти. На самом деле она уже была где-то там, когда мы последний раз говорили, ушла она на поле боя… — Халлек, ты как? — Сандра поднесла чашку с розоватой жидкостью. Запах лёгкого плодового вина. Пойдёт. — Выживу. Что, хреноватый вид? — я одним махом выпил. — В зеркало тебе лучше не смотреться… Всхлип. Мы одновременно завертели головами, выискивая, кто это. Опустив голову на колени, плакала гордая и дерзкая Сейда. Зона. Поместье. Кроты. Халлек. Гости улетели этим же вечером. Марта осталась здесь и начала подготовку настоящего аэродрома. Я отправил к ней пятьдесят человек. Строительной техники у нас не завелось, всё делали вручную, вывозя лишние камни на паре «Ханомагов». В лагере тёмных с закатом началось какое-то оживление. Мелькали огоньки, факелы, вроде бы никакого видимого смысла в их движении не было. Осталось-то нас всего ничего… Было нас восемь, считая Лейлу и Михалыча. После всех потерь нас вместе с эльфами одиннадцать — тех, кто в Зоне вместе с порога, кто знает друг друга от и до. Все пришедшие в поместье потом, как ни крути, всё-таки чужие. Пусть и успели повоевать рядом. Плохо. Не знаешь, кому можно доверять, на кого опереться — все проверенные, свои люди, и так нагружены. Поздно я подумал про собственную службу внутренней безопасности… — Халлек? — это была Сандра. — Заходи. — Есть результаты. Ты оказался прав. Среди посадских целых шесть стукачей. Занятная комбинация получается. Двое работают на Закрытый Город, Катя провела их до тайника для передачи сведений. Один кошкин, но одновременно сливал ещё кому-то, пока я не выяснила. Один, одна то есть, стучит в пользу федералов, как передаёт, ещё неизвестно. Двое работают на командование Марты. В общем, сейчас реально опасны только трое. Первые два и двойник, этот кошкин сын. — Ясненько… — Это ещё не всё. Удивить тебя? — Попробуй. — Один из агентов Закрытого Города — капитан Никонов. Я сел прямо на стол. — Вот это новость. — Благодаря ему они уже месяц как в курсе наших операций. И прошлых, и планируемых. Не исключено, что он руку приложил и к поездке в восьмидесятые сектора. — Сандра, ты чудо… — я подошёл к ней, приобнял. Она вывернулась, смущённо поправила волосы. — Нашёл время для нежностей… Делать-то что будем? — А это смотря с кем… Сегодня ты ночуешь здесь. — Что?! Ну знаешь ли, ты, конечно… я… — она заметно покраснела, — Правда? — Правда. Нам придётся придумать толковую дезу для товарища Никонова. Пощёчину я принял не шелохнувшись. Сандра ойкнула, отдёрнула руку и выбежала. Нас разбудил гул авиационных двигателей. Турбины ревели с периодичностью минуты в две, и так продолжалось почти полчаса. — Сволочи союзники… — Сандра подняла голову, выскользнула из-под одеяла. — Вставай, стратег. Она подошла к моему гнезду в кресле. Шёлковые шортики и русская тельняшка — потрясающее сочетание… Первым делом я связался с Мартой. Она, судя по рёву на заднем фоне, разруливала самолёты на полосе. — Сколько машин и с чем? — Восемь транспортников с техникой, топливом и первичным оборудованием, два с оружием и боеприпасами, шесть тяжёлых штурмовиков. Семьдесят человек — пилоты, связисты, инженеры и так далее. — Я часам к одиннадцати подъеду, гляну что там к чему. — Давай. Сандра уже оделась. Перед тем как мы вышли, она остановила меня и мимолётно, без настойчивости, поцеловала. — За вчерашнее, — сказал она, проведя пальцами по щеке. Олега мы нашли, естественно, в гараже. Там готовили место для самоходок, которые должны были прийти около полудня, в составе армейской колонны. — Олег! Иди сюда! — заорал я, пытаясь перекрыть лязг металла. Лейла, зацепив тросом что-то, сваленное на лист стали, выволакивала его БТРом. То, что Сандра теперь почти всегда появлялась рядом со мной, он воспринял как данность. У него давно имелась пассия среди посадских, а с Сандрой они сохранили установившиеся с самого начала отношения. — Дело такое… Давай-ка отойдём подальше. В общем, у нас завёлся крот. — Да ладно. Откуда бы? — И тем не менее. Пока мы его не вычислили, но известно, что стучит он в пользу Закрытого Города и их союзников. — Твою мать… Это же полный швах. Надо его отыскать и к ногтю. — Не надо. К ногтю всегда успеем. Мы займёмся функельшпилем. Рискованно, но необходимо. Олег, конкретно твоя задача и твоих маслопупов — создать убедительную видимость подготовки к большому маршу почти всеми наличными силами. — Куда? — Куда угодно. Кроме этих секторов, — я показал ему ладонь с шестью номерами. — Запомнил? — Да. И это… Лейле говорить? — Не надо. Пусть и она будет уверена что это в натуре вся возня идёт. Олег понимающе хмыкнул, вернулся в боксы. — Хитро… — сказала Сандра, когда мы шли от технического уровня на этаж, где была комната Нессы. — Неизвестно кто, неизвестно как. Не доверяешь даже ему? — Дело не в доверии. Пока он не знает, что дятел — Никонов, он и ему даст понять о походе. Георгич исправно сольёт дезу. И ещё. Пусть Пашка дня через четыре пустит слух, что большие силы федералов по согласованию с нами начнут масштабную зачистку Зоны с южного направления. Численностью до пятнадцати тысяч при большом количестве тяжёлой техники и авиации. — Разделяй и властвуй… А поведутся? — Вполне могут. Учитывая, что перепроверить эти сведения им вряд ли удастся. У меня ещё пара мыслей есть… Но это зависит от количества солдат, которые вот-вот к нам придут. — В смысле? … А должны, что ли? — Угу. Я там ещё, снаружи, попросил технику и людей. — И молчком. ну ты даёшь… Никому ни слова не сказал. — Я и сейчас это только тебе говорю. Кстати… — я включил связь. — Ахмед, Ахмед, как слышишь? — Его сейчас нет, я здесь. — Эвис, как придёт, слетайте по направлению Жёлтый Лог, Калиновка, Нижнее Маслово и на обратной дороге сделайте круг над сухим водотоком возле Рыбьего Зуба. — Понятно. А вот сам идёт. Дать? — Давай… Джигит, Эвис задание знает. Возле Рыбьего Зуба покружитесь пару кругов, рассмотрите подходы с западной и северо-западной стороны. — Есть, через десять минут вылетаем. Сандра на ходу тихонько шепнула, не поворачиваясь: — Никонов на галерее стоял. — Я заметил. Позавчера я дал Ахмеду совсем другое задание. Настоящее уже у него в вертолёте. — Ещё не зная про этих? … — Да. Я сказал, что пакет открыть надо когда они куда-то полетят и исчезнут из видимости. — А в пакете что? — Настоящее задание. Нафиг нам сухой водоток, он же вон где. Они будут смотреть совсем на другие вещи в другом месте. Россия это Византия, Сандра, это тебе не Европа… А ты со своими попробуй поглядеть, что наши дятлы настукивают своим хозяевам. Может поймём какая часть дезы ушла по назначению. — Вдруг они шифровками переписываются или на каком-то подложном языке. Вроде «Бабушка заболела, шлите аспирин». — Подумаем… Это как взлом программы. Даёшь на вход процедуры разные значения и смотришь как меняется итоговое. По нему можно выяснить что внутри, в обработчике команд делается. — То есть тасовать дезу и сравнивать сообщения? Тебе бы в Абвере работать… — А у нас с тобой сейчас что? Зона. Лагерь альваров. Военный совет. Халлек. — Ты гляди. Никак паршиво дела снаружи, — Сергей Второй протянул мне бинокль. — То есть? — Посмотри. Полундра приехала. Флотские. В приближающемся открытом уазике сидели четверо в чёрной морской форме. — Нда… похоже на то. — Что это значит? — одновременно спросили Dame Крюгер и Сандра. — А у нас традиция такая. Если сухопутные с чем-то не справляются, на подмогу морпехов зовут, — Олег скривился. — Насчёт пользы не знаю, а гонору у них… Из ушей плещет. — Так на этом гоноре и выезжают. Гонит и то форсит, спорим на пятак, что номер на финише выкинет? — Сергей достал монету. — Решка моя, орёл твой. — Замётано. В пяти метрах уазик с полицейским разворотом затормозил, подняв тучу пыли. Марта презрительно сплюнула. Олег подкинул пятирублёвку и звонко брякнул её об капот. Решка. — Держи, — не глядя кинул монету Сергею. Из машины вышагнул крепкий, среднего роста офицер с какими-то неизвестными мне нашивками. В морских званиях я разбирался слабо, а погон не было. — Капитан третьего ранга Андриенко. Командир сводного батальона. В наличии десять самоходных орудий Мста-С, пять Шилок, двести восемьдесят штыков, пятнадцать «Уралов» со снаряжением и боеприпасами и тридцать человек вспомогательного состава. — Майор Водопьянов. Командир, комендант и прочая, и прочая. Олег Коновалов, инженер-лейтенант. Лейтенант Сандра Ботичелли, особый отдел. Сергей Козко, отдел оперативного планирования. Майор Марта Крюгер, баронесса фон Вейден, командир ударного авиакрыла, представитель союзных сил. — Серьёзно как у вас тут… Целая авиабаза. — Товарищ капитан, полагаю, генерал Анисимов ввёл вас в курс дела и предполагаемых задач? — Так точно. — Расположит вас Олег. Через два часа в штабном зале предоставьте мне список комсостава батальона и краткие характеристики вплоть до взводных. Заодно представите их. До вечера подготовьте огневые карты, покажете их мне, чтобы я знал где чей сектор. — Разрешите выполнять? — Выполняйте. Олег запрыгнул на заднее сиденье уазика. — Марта, как наши, справляются? — Если можно, я выберу человек пятнадцать, которые хорошо себя проявили. — Так ты у меня лучших перетаскаешь. — Ну… — она пожала плечами. — Это же всё гражданские люди. Ни одного военного специалиста. — Да у нас их и так… Ладно. Когда вернётся Дитрих? Уже пора бы срабатывать его парней и… кое-кого не менее опасного. — Сказал что к вечеру. Отбирает личную гвардию. А кто это, не менее опасные? — Познакомлю. Ближе к ночи поедем в гости. Как раз и господа офицеры прилетят. Сейда снова была такой, как подобает альварке, главе боевого клана. Невозмутимая, подтянутая, церемонная. При полном параде — на куртке непонятные, но хорошо продуманные значки, похожие на наши отметки за класс подготовки, пальцы все в серебре, в ушах цепочки на четырёх «гвоздиках» каждая. Кажется, даже глаза подвела тонкими, иссиня-серебристыми линиями. Мы собрались в поставленном специально шатре. С нами вместе приехала Несса. С её молчаливого согласия рядом оказался Людвиг Краузе. Оберст Циммель, Дитрих, Марта, Олег и Сандра. Весь комсостав коалиционных сил. Служанки внесли немного закусок, пару бутылок розового вина — ни пира, ни пьянки сегодня не предвидится… — Дела у нас такие, коллеги… — я положил стол две папки. — Вот сюда мы организуем что напланируем. А вот сюда… сюда то, что мы будем делать в действительности. Я подтолкнул первую к Сандре. — Это её ведомство, она знает что с этим делать. Теперь подумаем о наших совместных действиях. В первую очередь связь. Герр Циммель, мы успеем построить мощный ретранслятор? — Успеем. Завтра уже привезут конструкции. Расчётная дальность сто семьдесят километров. — Хорошо, но маловато. В крайнем случае один самолёт будет в воздухе как промежуточный передатчик. Сейда, твои девочки будут работать в прямом контакте с бойцами Дитриха Воронова. Завтра займёмся этим. Сейчас же мы вот что обмозгуем… Я развернул карту и показал карандашом на сектора, которые сыграют главную роль в задуманной нами военной интриге. — Первая задача — найти и блокировать место, или места, откуда в Закрытый Город поступают подкрепления техникой и живой силой. Учитывая наши возросшие возможности, это всё равно останется пока на уровне партизанский действий, но у нас есть авиация, а это и разведка, и своевременные удары куда надо. Сейда, за тобой прочёсывание восемьдесят шестого… лучше тебя это вряд ли кто сделает. Как что нашла — связываешься с Дитрихом, он по месту решает, что и как. В стычки не вступай. Циммель, хмыкнув, сказал: — Есть одно обстоятельство… теперь оно мне не кажется странным. Несколько раз лётчики замечали небольшие отряды, в походном порядке. Они двигались… — он задумался над картой -… с этих направлений. Обозов замечено не было, значит это перемещались боевые отряды, между каким-то точками. Но нигде в радиусе досягаемости не засекли ни их базы, ни полевого лагеря, ничего. Они просто как бы показывались на несколько часов, а потом исчезали. Если Закрытый Город и вправду обладает такими средствами пространственной маскировки, с какими вы столкнулись, то это многое объясняет. — Это говорит о том, что у нас может быть ещё больше противников, чем мы ожидаем в самом худшем варианте, — Олег подвигал головой, разминая шею. — Вообще неплохо было бы разузнать, что это за личности, и чего им там надо. — Восемьдесят восьмой и запад восемьдесят девятого, — Сейда, подавшись вперёд, что-то с полминуты разглядывала на карте. Потом удовлетворённо выдала: — Есть такая возможность. Если договоримся с соседями Кошки. Я не очень хорошо знаю, какие интересы они преследуют…, но ведь мы с ними ещё не враждовали? А значит можем стать хотя бы временными союзниками. Я кивнул. — Толково. А сейчас послушаем разведку. Марта, что твои разглядели? Она хмуро повела плечами. — Массовые перемещения между семидесятыми и восьмидесятыми секторами, все в сторону Закрытого Города. В сумме до сорока тысяч живой силы, более восьми сотен единиц боевой техники. Целый фронтовой корпус. Строится несколько укреплённых полевых лагерей здесь, здесь и здесь, — Марта отметила аккуратными крестиками точки в двух прилегающих к Закрытому Городу секторах. Каждый, по прикидке, рассчитан на десять тысяч со всем оснащением, и… В отдалении протрещали автоматные очереди, снаружи послышалась какая-то возня. Сейда вихрем вылетела из шатра, мы кинулись за ней. К предводительнице сразу подбежала старшая сегодняшнего караула. Они перебросились несколькими короткими фразами. — На северной стороне лагеря схватили четверых лазутчиков. Нам всем будет интересно на них взглянуть, — повернувшись к нам, сказала альварка. Начало мая. г…ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Весна в этом году наступила поздно. Нет, деревья оделись листвой в срок, за неделю с небольшим до появления Халлека, но тепло подошло только сейчас. Несмотря на то, что замёрзнуть мне не грозило даже в Антарктиде, всё равно было приятно ощущать, как с каждым днём воздух прогревается. Город понемногу оживал. Хотя по прежнему было много военных, и Зона никуда не делась, люди устали жить в постоянном напряжении. Новости мне исправно поставлял привезённый из столицы ноутбук. Отслеживая их, я понимала, что Зона отходит даже не на второй план, а куда-то на галёрку. Да, она требует внимания, но внимания специалистов. Даже иностранные разведки поумерили свой пыл, особенно после серьёзных потерь среди сунувшихся без спросу американцев. Как ни странно, федеральные войска действовали в Зоне относительно свободно, только разных исследователей она не жаловала. Чувствовала я себя прекрасно. Если не считать странных, мгновенно забывающихся утром снов. Сколько усилий я не прикладывала, вспомнить что-то, кроме отрывочных картинок, не получалось. Но и из этой мозаики можно было сложить достаточно. Во-первых, в Зоне за последний год почти не осталось разнообразных чудовищ, опасных для человека, только в некоторых местах продолжали существовать хищные леса и заболоченные низины, населённые жуткими тварями из других мерностей. Похоже, кое-где Зона срезала миры, пребывающие в первобытном виде. Во-вторых, в Зону проникли многие разумные, которых раньше там не было. Изначально её осваивали вообще одни люди, сталкиваясь с разными животными и растительными порождениями, это попозже через пограничные сектора попали туда псоглавцы, а затем альвары обоих родов. Сейчас же не без помощи Закрытого Города образовался взрывоопасный коктейль. Что самое странное, мне не удавалось проследить, откуда этот самый город взялся… кто его основал и зачем. Он как будто взял и появился сам, как бредовый сказочный дворец. И наконец, я снова чувствовала Чернова. Он, один из первых попавших под чёрный дождь, стал… мне даже не удавалось подобрать определение этому существу. Блэк недавно нашёл свою девятую пирамиду. Старый неудачник Ксати, понадеявшись на свою харизматичность и умение создавать обстановку, соответствующую моменту, проиграл этому юноше вчистую. Теперь в Зоне появился тот, кто лишь немного не дотягивает до уровня настоящего игрока. Как хорошо, что я снова обладаю собственной памятью и могу связать многие события в логическую цепочку! Старым Ксати был ещё в то время, когда о скорой войне не говорило ничего, а я жила среди друзей и наставников, встречаясь с родителями на редких приёмах. Никто не знал, что у Короля есть дочь… для всех я была просто одной из юных ноблесок. Но взглядов, которыми обменивались моя мать и он, мне вполне хватало. Ксати занимался какими-то непонятными делами, в суть которых я никогда не вникала, и с самым началом Войны Гнева ввязался во что-то и с треском провалился. После было бегство из нашего уютного и тихого мира и Лиеннара, распростёршаяся перед окровавленным алтарём Селены… Возможно, и было какое-то участие его в событиях, приведших к появлению Зоны, но моё чутьё говорило, что он, скорее всего, опять примазался где-то с краю, а истинные виновники находятся подальше. Блэк, несмотря на свою новую сущность и цели, всё же движется к разгадке, как и Халлек. Но Халлеком теперь движет желание свернуть шею тому, кто это затеял, и по возможности вернуть Фрези. Или я неправа?.. Что-то не укладывалось, не срасталось… Я раскрыла окно и прямо с чашкой чая в руках уселась на широкий подоконник. Бирюзовая ткань халата соскользнула до самых бёдер. Ну и что, всё равно меня не видно с улицы, как и всего дома. Он существует только для избранных. А не срасталось что-то важное. Перебрав в памяти рассказ Инвё и Эвис, я нашла зацепку, от которой я едва не выронила горячий чай себе на ноги. Лишь бы Халлек догадался… Зона. Лагерь альваров. Лазутчики. Халлек. К нам подвели четверых скрученных типов с кожей зеленовато-бурого оттенка, который политкорректно называют оливковым. Одеты были они как и любые разведчики, в камуфлированные комбезы. Какая разница, что оттенок и форма пятен отличаются@ Черты лиц не совсем человеческие, но и не особо отталкивающие. Немного выступают нижние челюсти, и глаза посажены глубоко. Вместо мелких зубов — крупные роговые пластины, коротко остриженные тёмные волосы. — Там ещё двое было. — сказала Сейда, выслушав доклад дозорных. — Не ушли. Оружие… — она кивнула одной из барышень, приволокших пленников. Альварка плавно-стремительным движением протянула мне короткий автомат без приклада. Язычок затвора сверху, тяжёлый затыльник, пистолетная рукоятка и дополнительная ручка на цевье. Магазин вставляется сбоку. Калибр миллиметров семь, промежуточный патрон. С таким удобно бегать по зданиям, по канализации, или устраивать кинжальные засады. Не штурмовое оружие. — Они говорить-то умеют? — поинтересовался Циммель. — Умеют. Только непонятно, — ехидно усмехнулась одна из стоявших рядом девиц. — Орали громко, но это им не помогло. Я задумался. Времени, чтоб хоть как-то научить их, не было. Но языки нам требовались. — Так… давайте-ка вот что сделаем… кусок карты им покажем, где Закрытый Город. И попробуем им втолковать, что нам надо. Дитрих пожал плечами, зато Циммель, кажется, догадался. Из шатра принесли карту, сложенную так, что на виду был только сектор Закрытого Города. Сейда ткнула унизанным кольцами пальцем одного пленника и указала на схематичный значок, обозначающий город. Сандра вынула Стечкин и приставила к голове зелёного. Помявшись, он кивнул. Повертел коричневатыми глазами, увидел в кармане кителя Дитриха механический карандаш, показал на него и выдавил фразу с просительной интонацией. Десантник хмыкнул, протянул карандаш пленнику. Он сделал несколько отметок. Они почти совпадали с теми, что на штабной карте соответствовали обнаруженным с воздуха лагерям и строящимся фортам. Потом поводил грифелем над самым краем участка, опасливо покосился на Сейду и жестом попросил развернуть соседние сектора. Разглядывая их, пленник несколько раз задумчиво поурчал, видимо, для него было сложным наше обозначение рельефа. Я почувствовал, как напрягся стоявший через одного «зелёный», он, сузив глаза, внимательно смотрел на этого. Едва заметное подёргивание шейных мышц выдало его. В самый момент броска Сандра перевела прицел и нелепо дёрнувшийся в прыжке «язык» отлетел в сторону с развороченной грудью. Видя, что один раскололся, он наверняка хотел свернуть ему шею. «Наш» шумно выдохнул. Но продолжил изучать карту и через несколько минут указал два места в восемьдесят первом, обозначив их закруглёнными загогулинками. Я бы так пещеру пометил… — Да это же он точки перехода нам сдал… — прошептал Олег. — Дороги покажи, — Дитрих взял у него карандаш, показал на проходившую за лагерем грунтовку и черкнул на полях карты. — Отсюда — Воронов коснулся одной загогулины — сюда, к городу. Через пять минут мы наблюдали несколько извилистых ниточек, ведущих из одного сектора в другой. Да, там местность пересечённая, по-любому дороги будут петлять. — Ну ясно… Их троих к нам, под замок. Как военнопленных. И будем разрабатывать по мере времени. Сейда, а к тебе есть пара вопросов. Неудавшихся лазутчиков увели в сторону нашего поместья-крепости. Сандра, как глава контрразведки, и Дитрих, которому предстояло действовать на земле, ушли тоже. Альварка повела плечами: — Что за вопросы? Может, в шатёр, а то тут жарковато. Я кивнул. Сейда сама разлила едва початое вино, добавила ледяной родниковой воды. — Ну выкладывай, Халлек. — Что ты знаешь о джайрах? Она с трудом скрыла всплеск эмоций, он отразился только искрами в её сапфировых глазах. — Немало знаю. А ты что хочешь узнать? — Как на них выйти. Альварка состроила полупрезрительную, полузавистливую гримасу, хмыкнула. — Они единственные, кто могут перемещаться во всех пределах Звёздной Дороги независимо от открытости или закрытости миров, на ней находящихся. Для нас после исчезновения Короля это затруднительно, а из-за Зоны теперь вовсе невозможно, кроме особых случаев… как этот. — Почему же? Чем они так отличились и перед кем? На точёном лице тёмной мелькнула откровенная зависть. — Некоторые наши исследователи высказывают… осторожное мнение, что джайры — какая-то следующая ступень развития человеческой расы. Я крякнул. — В каком смысле? — В прямом. У них развита индивидуальная псионика, что всё чаще проявляется среди людей. При острой необходимости они могут использовать кровь других существ в пищу напрямик,. гм… из сосудов, как вампиры из ваших мифов, но при этом без затруднений размножаются обычным способом. У них гораздо более действенная общественная организация с уклоном в личное преимущество каждого… эээ… — Индивида. Отдельного представителя. — Да. Правда, это порождает сильное соперничество, а при их телесном развитии прямые драки намного опаснее, чем среди людей и даже нас. Поэтому они выработали определённый дуэльный кодекс, он позволяет им выяснять отношения без убийств в среде своего народа. Разумеется, преступников и у них хватает, а где их нет? Семейные отношения чаще полигамны, обычно у каждого взрослого мужчины есть две-три женщины, с которыми он поддерживает отношения в какое-то время. В их расе генетически некоторый избыток женщин. Но из-за сильных личных притязаний редко складываются постоянные семьи. Обычно те, кто нравятся друг другу, проводят вместе не больше трёх-пяти лет, до рождения детей. После, конечно, тоже видятся, но вместе не живут. — Сейда, это, конечно же, интересно, но… — Не торопись. Ты просил рассказать что я знаю, вот я и рассказываю. Тебе же лучше, если будешь знать больше. При всём их индивидуализме они ценят командную работу, ведь разделение труда куда лучше чем ремесленничество. Как правило, в семье-клане главенствует женщина, женщины-джайры менее поддаются на провокации и вызов «на слабо», как говорите вы. Но их руководство незаметно, у каждого клана есть свои обычаи, и большинство их придерживается. — Есть значит и меньшинство, — утвердительно кивнул я. — Есть. Они не становятся изгоями, но рассчитывать на поддержку клана в случае личной вражды с кем-то им не светит. Такие становятся вольными наёмниками. Разведчики, воры, заказные убийцы — везде где можно проявить личный характер и выучку, они берутся за дело. Ну ещё что… — Сейда пожала плечами. — Остальное надо вспоминать. — Хорошо. Но всё же, как их отыскать? Хоть одного — двух. Ты ведь сцепилась с ними там, на реке, выше парома! Причём они были с людьми. — Думаешь, мы их расспрашивали, перед тем как уничтожить их отряд? — фыркнула альварка. — Я не знаю, что-то были за люди и почему джайры оказались с ними в одном отряде. Они всегда преследуют какие-то свои цели, значит им было необходимо и выгодно идти с людьми. Дай подумать… Думала Сейда несколько минут, откинувшись на спинку раскладного кресла с бокалом в руке, медленно потягивая вино. Иногда она что-то беззвучно шептала, прикидывая или считая. — Знаешь, есть кое-что. Чаще всего мы с ними пересекались в нескольких мирах… есть у нас одна примета, по которой можно прикинуть вероятность того, что определённый мир имеет выход в Зону в таком-то секторе. Если бы я искала джайров специально, то делала это в шестьдесят втором, шестьдесят пятом… и пожалуй, в пятьдесят четвёртом. — Это всё вниз по Реке… туда даже Блэк старался не захаживать. — Кто такой Блэк? Я пожал плечами. — Мой друг… когда-то. А сейчас скорее всего… ну если не враг, то соперник точно. Невысокий парень с чёрными волосами и сволочным характером. С ним обычно рядом рослая такая, крепкая девица, украшенная десятком колец и серёжек во всех местах. Последний раз мы виделись больше полугода назад, а он в Зоне с самого начала. Сейда поджала губы. — Встречались… Ходячее самомнение, но в бою… она покачала головой. — Лишний раз я бы с ним не хотела сталкиваться. У него не люди, а звери какие-то, убить с трудом получается. По времени уже подходила встреча с Кошкой, она вот-вот должна была явиться вместе со своим штабом и свитой «котят». Как девятнадцатилетняя девка всех их держала в кулаке, я не представлял. Но авторитет у неё был непререкаемый, а значит, до сих пор, за два года её жизни в Зоне, она не сделала ни одной ошибки в решениях… Это дорогого стоит. — Благодарю, Сейда. Но мне надо идти. Скоро появится Кошка со своим выводком. — Рыжая такая, курносая? — альварка ухмыльнулась. — Тоже виделись, по разные стороны прицела, но разошлись миром. Не против, если я отправлюсь с тобой? — Да пожалуйста. Как говорил один наш полководец, каждый должен знать свой манёвр. Посидишь, послушаешь, может она что полезное тебе расскажет. У неё разведка хорошая, даже союзники завидуют. Зона. Путь к Закрытому Городу. Блэк. «Имя нам — Легион». Мы демоны нового мира. Это чувство пело во мне как гимн. Мы новые бойцы с чёрной кровью, нас уже несколько тысяч. И те, кто раньше был с нами, и новообращённые, те, кто захотел присоединиться к нам. Наша армия двигалась к центру Зоны, чтобы там основать укреплённый лагерь, где мы могли бы противостоять любому противнику. Ведь как ни велики наши силы, против многократного превосходства федералов или войск Закрытого Города нам не выстоять. А выстоять нам надо. А для начала можно освободиться от обоза и небольшими группами начать кусать Закрытый Город. После извилистых петляний по Зоне в поисках рекрутов и техники мы наконец вновь организовались как сила. Вернулась Настя. Её отряд насчитывал полторы сотни и существенно усилил общую мощь. Наши отношения вернулись вместе с ней, и хотя сейчас внешностью она больше походила на тёмную альварку, никого это не волновало. Сейчас наш путь лежал через владения давнего знакомого, перевозчика на реке, разделявшей напополам восточную треть зоны. Что это за река, в каких мерностях берёт начало и куда и где впадает, даже я не брался исследовать, слишком много опасных мест она пересекала. К переправе Петровича головной отряд нашего ордера подошёл рано утром. Остальная колонна тянулась километрах в тридцати, поддерживая радиосвязь. В случае непреодолимой опасности мы всегда могли предупредить наших и рвануть им навстречу или в сторону, отведя угрозу встречной атакой. Утро было прохладным и туманным, подсвеченным бледно-розовыми лучами восходящего солнца. Став тем, кем я стал, я не разучился видеть красоту, даже наоборот, теперь чувствовал всё острее и тоньше. Дорога, огибая холм, стелилась под гусеницы транспортёра, рычали моторы, ветер, дувший с кормы, бросал в нашу сторону острый запах сгоревшего соляра. Мне было приятно ощущать его, этот запах говорил: «Мы сильны, нас много! Берегитесь нас!». И тем не менее во мне росло беспокойство. Оно тянулось из ниоткуда, словно было разлито вокруг нас в воздухе. Настя, дремавшая вполглаза на правом сиденье, встрепенулась. — Тоже почувствовала? Она кивнула, колыхнулись густые иссиня-чёрные волосы и серебряные серьги с цепочками. — Да. Это не опасность…, но предостережение. Я не знаю, как сказать это точнее. Впереди показался приречный холмик, на котором темнел частокол подворья. Над рекой клубилась дымка, деревья призрачно шелестели сквозь неё ветвями. Наши четыре «Ханомага» скатились с дороги на утоптанную площадку перед перевозом. На завалинке справа от крыльца никого не было. Подав команду готовности, я выбрался из кабины и пошёл к дому. Дед Петрович открыл калиточку в воротах раньше, чем я взялся за кованое медное било. Тоже одна заморочка, во всём его обширном хозяйстве не было ни единого железного предмета, даже редкие гвозди и те — или бронзовые, или медные. Он смерил меня взглядом, вздохнул: — Ну здравствуй. Я с трудом сдержал вскипевшую ярость. Но здесь приходилось соблюдать неписаные законы Зоны — перевоз и перевозчик неприкосновенны. Иначе я этого наглого дедка давно бы придушил, ещё в самом начале. Все, кто так или иначе нарушили это правило, сгинули быстро и страшно. Петрович, несомненно, заметил мою реакцию, он пожал плечами и показал на завалинку. — Присаживайся, отдохни. — Ты же знаешь, я у тебя никогда не задерживался. Та сторона, эта сторона, и всё. — А сейчас задержись, — почти ласково сказал дед. — Не ерепенься. Чтобы скрыть бешенство, я достал сигарету и затянулся во все лёгкие. Всё равно никотин мне не страшен. Мои не торопясь выбрались из транспортёров, держа оружие наготове. В руках у Петровича будто из ниоткуда появилась знаменитая палка-погонялка, подарок серебристых. Я-то знал, что на самом деле это «дистантный мотиватор для разумных форм жизни». И если ему вздумается послать кого-то по известному адресу… меня аж передёрнуло. Бывали, знаете ли, прецеденты. — Уберите стволы, — махнул я. Дед, почёркав в песке концом своей адской клюки, заговорил. — Ты на Закрытый Город идёшь, так? Ты что, всерьёз надеешься его взять? Он не спрашивал, нет… он говорил мне: «Блэк, нефиг тебе туда соваться, будь ты хоть трижды демон». Но у меня было своё мнение на этот счёт. — Именно туда я иду и собираюсь. — Ты же знаешь, как он укреплён и защищён. Кольцевые излучатели сожгут тебя вместе с техникой за несколько минут, а их дозоры ты не заметишь даже пройдя в двух шагах. Я пожал плечами. — Петрович, ты хоть догадываешься какими мы стали? Он внимательно посмотрел на меня со своим знаменитым прищуром. Пыхнул трубкой. — Догадываюсь, — сказал он совершенно серьёзным тоном. — И даже сейчас предупреждаю, что об Закрытый Город ты обломаешь зубы… скорее всего. — Не надо меня стращать. Кочегарь свой плот и будем переправляться. Сзади целая колонна идёт, а мы тут рассусоливаем. Петрович пожал плечами. — Ну как хочешь. Я тебя предупредил. Бывай… Запрыгнув в БТР, я выругался. Настя удивлённо посмотрела на меня, и совершенно была права — я очень редко нецензурил, находя для отрицательных эмоций менее крепкие слова. — Что случилось? — Да дед… — я дёрнул плечами. — Вещун чёртов… Прибил бы давно, кабы не его статус. Да и ну его в пень, — я ухмыльнулся, сплюнул за окошко и включил передачу. Петрович уже стоял на пароме, готовый к своему труду Харона. Зона. Вниз по реке. Переправа деда Петровича. Халлек. Неделю назад, после встречи с Диной и её выводком, я принял решение добраться до названных Сейдой секторов, в надежде отыскать джайров. Раз они такие все из себя, то не понимать, чем им может грозить Зона, они не могут. И через три дня на двух ховерах мы двинулись на юго-запад. В нашей части Зоны было практически безопасно, к утру пятых суток мы уже добрались до Реки, проведя эту ночь в Адамках. Петрович, похоже, каким-то образом прознал о нашем приближении. Ещё с противоположного берега Инвё заметила сквозь ползущий над рекой туман струйку дыма над одной из пристроек, в ней была построенная недавно баня. Ховеры, подняв тучки водяных брызг, ухнули в реку и через минуту мы уже остановились на небольшой утоптанной площадке перед усадьбой паромщика. Сам Петрович сидел на завалинке в своей неизменной кепке и попыхивал трубкой. Он поднялся навстречу нам и подошёл. — Давненько, давненько… — протянул дед. Я пожал его твёрдую жилистую руку. Сомневаюсь, что у меня получилось бы перебороть его на столе. Он посмотрел дальше, где из осевших на землю машин выгружали некоторые вещи Олег, Сандра и отправившийся с нами Людвиг Краузе. Инвё рассказывала о чём-то Марте, а оба Сергея и Пашка уже ковырялись в двигательном отсеке второго ховера, они ещё по дороге собрались там что-то перенастроить. С нами пошла одна воительница из клана Сейды, и сейчас Петрович таращился в основном на неё. — А… — начал Петрович, осёкся, снова перевёл взгляд на меня. — А где… — Ушла, — коротко ответил я, таким тоном, который пресекал все дальнейшие расспросы. Дед повёл кустистыми седыми бровями, хмуро пробурчал что-то неразборчивое, и перевёл тему: — Ну вы это… Задержитесь, отдохните. — Само собой, Петрович, само собой. У нас дорога дальняя, нелёгкая, можно и задержаться, — успокаивающе сказал я. — Тем более ты нас ждал. А заодно и потолковать с тобой есть о чём. Он кивнул. — Ну вы… располагайтесь, устраивайтесь. А кто это с вами? — он указал трубкой на Марту и подошедшего к ней Людвига. Они хоть и были одеты по-нашему, но выделялись чем-то необъяснимым, то ли жестами, то ли ещё чем. — О, это вообще отдельный разговор, — я улыбнулся. — Помнишь ты нам про Ганса с Иваном рассказывал? Ну вот они оттуда же. Будем вместе воевать. — Эх… Значит, всё у них получилось! — Петрович смачно затянулся, окутавшись облачком сизого самосадного дымка. — Это хорошо. Ну всё, давайте, ты сам помнишь где тут что. Мне ещё надо баньку проверить. Я кивнул и пошёл к своим. — Остановимся у деда на день. Кое-что у него выспрошу, ну и вообще… перед такой дорогой отдохнуть не помешает. Вечером, уже после всех расспросов и рассказов, после бани, после душистого травяного чая, когда почти все разошлись, за столом остались я, Сандра и Петрович. Дед подцепил на костяную вилку очередной блинчик, окунул его в вишнёвое варенье и посмотрел на нас. — Вот значит как. А в ту сторону вас чего несёт? — он ткнул пальцем туда, куда текла Река. — А это как раз главный вопрос. Мы ищем джайров. — Ох ты… — Петрович едва не подавился блинчиком. — Гм… А они-то вам на что? — Я надеюсь уговорить хотя бы нескольких присоединиться к нам. А если получится, то… ну группу, отряд какой-то. — Рисковое дело. У них везде свои интересы, и если они к кому-то присоединяются, то исключительно по собственным соображениям. — Знаю. Но удалось же нам договориться с тёмными. — Ну да, ну да, — дед задумчиво кивнул. — Бывали здесь у меня джайры, и не раз. Толковые ребята, но при этом сволочи те ещё. Правда, с понятиями. Не знаю даже, как ты на них выйдешь, может статься что они сами тебя найдут. В те три сектора вообще мало кто совался, и что там творится, я представить не могу, — развёл руками Петрович. Сандра шевельнула пальцами, мол, всё равно надо. А вслух добавила: — Без их талантов нам придётся совсем плохо. — Понимаю. А, вот! — встрепенулся дед. — Давеча тут Блэк объявился. Не один, у него целая армия. Собирается поближе к Закрытому Городу закрепиться и потом его того… к ногтю. Народу у него сотни три с половиной, правда… — В бою любой из них стоит пяти обычных людей, даже очень тренированных и опытных. — Догадываюсь. Ну ладно. Давайте отдыхайте, а у меня ещё дел хватает. — Петрович показал на дверь в соседнюю с общим залом комнату. Так же как и в доме Элен, от внешних размеров внутреннее пространство здесь зависело мало, и вместить обиталище деда могло столько, сколько надо. Обстановка внутри была обычной для хутора, то есть необходимый минимум мебели и прочих бытовых предметов. Я сунул две вязанки нашего снаряжения в угол, развесил на костяных крючках оружие. Редкая возможность провести ночь там, где тебя никто не потревожит. Можно не дёргаться и выспаться вдоволь. На широкой кровати, вернее, добротном топчане, укрытом шерстяным покрывалом, лежала стопка постельного. Зевнув, Сандра взяла идеально ровно сложенную простынь, вдохнула, поднеся её к лицу. — Какая прелесть… Лаванда. Помню бабушкины травяные подушечки, я их как-то в шкафу нашла. Она всегда перекладывала ими такие вещи… В дверь вежливо поскреблись. — Заходи. На пороге стоял взволнованный Петрович. Так… Начинается… — Что? — спросил я, не особенно скрывая раздражение. — Там такое дело… Федералы едут. Самое большее через двадцать минут будут здесь. Ты с ними как? — Да нормально, те же ховеры я на военной базе получил. Петрович хмыкнул. — Ну там у них, правда, больше учёных, чем вояк, но от яйцеголовых как раз и не знаешь, чего ждать… В общем, ты предупреждён. Я кивнул. — Странно как-то, — сказал я Сандре, когда дед удалился. — Никогда ещё федералы в Зоне не пёрлись куда-то наночь глядя. Да ещё научным образом. Что-то здесь нечисто. Пойду нашим скажу, пока до десятых снов дело не дошло. А дрыхли уже почти все. Только Людвиг, Марта и Олег болтали возле открытого окна длинной, вдоль всей западной стороны дома, веранды. — Шухер. Шныри Петровича сообщили, что к переправе идёт колонна федералов. И вроде бы с толпой учёных. Чтоб через десять минут народ был на ногах. Обошлось без суеты. И вовремя. Из-за холмов уже мелькали мощные фары тяжёлых машин. Для исследований Зоны придумали целые автономные лаборатории на базе многоосных ракетоносцев. В сопровождении бронетехники эта армада выглядела внушительно, да и была таковой. Каждое чудище на колёсах было по сути подвижным фортом, оснащённым несколькими крупнокалиберными пулемётами или электроразгонными пушками. Федералы знали про переправу и частенько ею пользовались, не нарушая правил нейтральной территории. В голове колонны шли два новых бронетранспортёра, гусеничных, с наполовину закрытым верхом. Пушечные башенки стояли у них на левой стороне. Они с ходу закатились на стояночную площадку, а тяжёлые машины и прочий эскорт выстраивались правее, места на склоне пологого холма было достаточно. Я почувствовал знакомого по встрече возле дома Элен особиста. Так и есть, вот он, выбирается из первого БТРа. Непривычно видеть его в полевой форме, ну да не в плаще же и штиблетах сюда ехать… Скорее всего и он учуял меня. Так и случилось — после недолгого разговора с Петровичем Фёдор пошёл прямиком на веранду, где сидели мы компанией из пяти человек — с Людвигом, Олегом и Инвё. Остальные после отбоя тревоги увалились спать, и ни рычание маневрирующих монстров, ни что другое им не мешало. Я поднялся навстречу особисту и пожал протянутую руку. — Приветствую. Фёдор легко улыбнулся, кивнул Сандре, эльфине и Олегу. Я представил союзника: — Людвиг Краузе. Наш гость, — скрывать его не имело смысла, особист-псайкер легко определил ауру человека из другого мира. — Рад что у нас есть такие союзники. Полагаю, вы уже сами обо всём договорились и мои советы будут излишними. В Зоне не стоит полагаться только на писаные уставы, — понимающе кивнул Фёдор. — И раз уж судьба свела нас здесь и сейчас… предупреждая вопросы, я сам расскажу с какой это стати меня сюда занесло. Он придвинул плетёное кресло к столу. На веранду выглянул Петрович: — Чай, или чего покрепче? — Чаю, дедушка, но покрепче. — особист усмехнулся. Зона. Переправа деда Петровича. Сандра. Я хорошо помнила это учтивое чудовище. Под внешностью лощёного офицера, он даже в полевом камуфляже выглядел всё равно что на балу, скрывался холодный разум тренированного медиума и боевого мага, как называл их Халлек, псайкера. Едва Петрович принёс едва ли не литровую кружку травяного чая и ушёл, Фёдор начал свой рассказ. — Недавно из Зоны вернулся разведотряд. Они проникли к самым границам Закрытого Города. Изучили его окрестности. По доставленным сведениям картина получается очень неутешительная. Кроме наверняка уже известных вам лагерей и войск подтягиваются неожиданные союзники Закрытого Города, зеленокожие гуманоиды. Они оснащены хорошей наземной техникой, которая лишь незначительно уступает нашей. У них была замечена даже кое-какая авиация, но она серьёзной угрозы не несёт, кроме разведки и мелких бомбовых укусов. Проблема в другом. Фёдор сделал паузу. — Проблема в другом… их много. — Много — это сколько? — Халлек подтянулся в кресле. — Много это много. Мы насчитали не менее двухсот сорока тысяч уже прибывших. И это не разрозненные силы железноголовых… хотя они тоже головняк изрядный. У зелёных чёткая командно-кастовая структура армии. Что-то вроде — он задумался — это можно сравнить со средневековой Японией. И они всё прибывают. Это уже настоящая армия вторжения. Если пополнения и техника будут поступать с такой же скоростью, то через три, максимум четыре недели будет почти миллионная орда и несколько десятков тысяч танков и самоходных орудий. Ну и пара сотен кукурузников. Было понятно, что речь как раз о соплеменниках недавно перехваченных разведчиков. — А наши что думают? — набычился Халлек. — Разве нельзя отправить сюда эскадру бомбардировщиков? Да они за один проход разровняют весь сектор… вместе с Закрытым Городом. Фёдор удручённо пожал плечами: — ВВС уже потеряли две оперативных группы штурмовиков по пять машин и пара Ту-22. Часть катапультировавшихся пилотов добралась наружу. Летать вообще в Зоне сейчас безопасно, не то что вначале, но в бою результат несоизмерим с потерями. Ниже четырёх с половиной тысяч над всеми разведанными позициями такой зенитный огонь, что сквозь вернувшиеся самолёты можно было макароны откидывать. А выше метров на сто — двести, не угадаешь, Зона исчезает! — Что??? — протянули мы хором. — Именно то. Зона действует эдаким пологим куполом. Или низкой перевёрнутой кастрюлькой. Если забраться на пять тысяч, то вид поверхности полностью меняется. И вовсе не на тот, который был в этих местах раньше. — А что же видно? — Ничего. Клубящийся молочный туман. С какими-то прожилками цвета… абсолютной тьмы. Причём это видно только из атмосферы. Для вас, наверное, будет новостью, что из космоса наша территория зрительно никак не изменилась? Мы переглянулись. Вот это новость так новость… значит, ни бомбардировщики, ни штурмовики федеральных ВВС нам здесь не подмога. Халлек выглядел напряжённо. Фёдор вздрогнул под его взглядом. — Да, это правда, — сказал он со вздохом. — Я не вру. Зачем бы? И ты это знаешь. — А ракетные удары? — вырвалось у меня. — Ведь ваши крылатые ракеты сбить практически невозможно. Тот же «Москит». Привинтить к нему термобарический заряд… — Пытались, сударыня, пытались. Мы хотели накрыть сам Город сразу с нескольких сторон. Его защитные системы действуют фантастически. Какие-то кольцевые конструкции, управляющие высоковольтными разрядами. Они сжигают ракеты за два-три километра. Только две из шестнадцати запущенных проскочили за завесу, взорвавшись над самой окраиной, как и были нацелены. Уничтожена одна такая башня вместе с системами наведения, ну и пару кварталов распылило заодно. Это даже не результат… я не знаю как это назвать. Единственное, что по расчётам должно сработать — дальнобойная ствольная артиллерия. Массированный обстрел километров с двадцати. Уже идут одиннадцать дивизионов крупнокалиберных самоходок. Формируется ещё сколько-то… точно не знаю. Поэтому решать всё придётся нам с вами. Собственно, поэтому я здесь. Вот как оно получается. Интересно бы узнать, что он за птица, раз может говорить от собственного имени. Уж никак не простой особист. — В общем… Валера, если вы здесь не с какой-то шибко секретной целью, я хотел бы узнать куда вы направляетесь и когда вернётесь. Сейчас уже не до артефактов. Если вся эта масса вырвется из Зоны… кранты всем. Остановить их без ядерного оружия будет невозможно. Халлек, поджав губы, шевельнул усами. — Идём мы вниз по Реке. Когда вернёмся? Если всё будет гладко, и мы найдём джайров, и договоримся с ними, то через десять дней мы будем в поместье. Имей в виду, что там хорошо укреплённое предполье и удобное направление для движения к Закрытому Городу… и от него наружу тоже. Масса точек, где можно установить ракетные батареи и артиллерию прикрытия, рельеф позволяет. Рядом аэродром, где уже развёртываются силы наших союзников. — Халлек кивнул в сторону внимательно слушавшего Людвига Краузе. — Отличная опорная точка для большого количества войск. Мы через какое-то время… — неопределённо разведя руками, Халлек задумался. — Где-то через неделю, наверное, не дальше, объединим силы большинства сталкерских групп Зоны. Там есть кому этим заниматься. — Отлично. Я сейчас же отдам необходимые распоряжения. Сколько можно там разместить без особой тесноты? — Да хоть дивизию военного времени. Мало, конечно, против такой орды, но всё же. — У нас тоже есть опорные точки, на дуге южнее Закрытого Города. Он готовы принять почти сто пятьдесят тысяч. Так что сил у нас будет тоже немало… и ещё мы не выявили среди известных противников ни одного псайкера. А это, согласись, серьёзный перевес в нашу пользу. И вот… говорят, здесь недавно появился Чернов? Что ты про его намерения знаешь? — Пока только то что он тоже хочет сцепиться с Закрытым Городом. Но он вряд ли представляет его военную силу. И тем не менее, это какая-никакая, а помощь. Тут на веранду выглянула Ривана, альварка из клана Сейды. Она со свойственной им бесцеремонностью и прямотой не удосужилась даже простыню накинуть. Хотя распущенные вороные волосы прикрывали её почти всю, оставшегося с лихвой хватало. — Вы долго будете ещё? Я от вашего совещания уснуть не могу. Фёдор застыл вполоборота с открытым ртом, растерялся он не на шутку и косился то на Халлека, то на Риву. — Она тоже с нами, — невозмутимо кивнул головой Халлек. — И вправду, засиделись мы. Рассуждать дальше нечего, утром надо дальше двигать. Особист кивнул и вежливо раскланявшись, вышел во двор. Его силуэт мелькнул в подсвеченной фарами машин калитке в воротах. Зона. Вниз по реке. Халлек Колонна Фёдора ушла даже раньше нас. Сквозь сон я слышал, как урчат двигателями мобильные лаборатории и эскорт. Сандра растолкала меня где-то через полтора часа после этого. За окнами уже вовсю было светло. Сегодня всё равно можно было не торопиться. — Ты ему веришь? — спросила Сандра, накрывая общий стол. Я пожал плечами. — Во-первых, он не врал. Во вторых, у него нет причин нас обманывать. Тем более все его выкладки легко проверяемы, а большую часть мы узнали бы не сегодня-завтра от Барахая. Снаружи послышался посвист приближающегося вертолёта. — Ахмед летит. Пойду встречу. Я вышел за ворота одновременно с тем, как вертолёт коснулся земли. Из кабины выпрыгнул Ахмед, один, без Эвис. На узком лице сверкала улыбка человека, довольного собой и жизнью. — Вот, командир, — он вынул из кармана жетон капитана Никонова. — Несчастный случай на аэродроме. Хотел подойти и посмотреть с края… камень подался и того,. кувырк. Нашли немного. Хорошо сделано. Самым вредным шпионом меньше. Интересно, кто?.. Ну не так и важно… было дано задание, оно выполнено успешно. В детали вдаваться незачем. Ахмед всего лишь привёз подтверждение. Итак, Закрытый Город хотя бы на время лишится соглядатая. Если, конечно, он был один, но будем надеяться. — Отлично. Слушай… Отвезёшь на обратной дороге Сандру. Пусть будет в поместье. Дагестанец понимающе кивнул. — Доставлю как на руках отнесу. Не беспокойся. Сама Сандра встретила известие с недовольством — как же, возможная заваруха без неё. Я вздохнул. — Считай это приказом. И изволь выполнять. Мы ведь уже говорили на эту тему… помнишь? Она посмотрела на меня. Опустила глаза. — Помню. — Вот и хорошо. А я обещаю вернуться, — мягко наклонил я голову. Сандра обхватила меня за шею и прошептала на ухо: — Попробуй только не сдержать слово. Найду и сама убью. Схватив вещи, он не оглядываясь пошла, почти побежала к вертолёту. Бело-серебристая машина легко поднялась и плавно набирая высоту, исчезла в небе. Мы уже полтора часа неслись по реке, оставляя за собой быстро оседающие облачка водяной взвеси. Где-то здесь, в сотне километров ниже переправы, граница пятьдесят четвёртого сектора, одной из немногих частей Зоны, которые не утратили ни своей опасности и не избавились от интереса всяких учёных и не очень учёных. Почти сразу за сухопутным пределом сектора начинались хищные леса. Химерические полурастения-полуживотные образовывали целые кордоны, джунгли со своей, практически не изученной внутренней жизнью. Потому мы и пошли по воде, чтобы ненароком не влететь в эти заросли — в книжечке, доставшейся мне от Блэка вместе с картой, было упоминание об одном их подлом свойстве. Хищные леса умеют вырабатывать помутняющий сознание газ, который глушит жертву часов на десять, а потом медленным, неторопливым маршем прочёсывают ближайшую местность. Но нигде эти твари не подбирались к Реке ближе пяти-шести километров. Я весьма смутно представлял, как мы будем искать джайров. Внутренности всех трёх секторов не нанесены ни на одну карту. А значит внутри может скрываться всё что угодно. И кто угодно. Но будем надеяться на нашу патологическую удачу… У стыка двух секторов имелась хорошая примета, оба берега Реки здесь становились пологими. Я отдал команду двигать на левую сторону, чтобы дозаправиться и дать отдых моторам, ховеры не рекомендовалось долго гонять с такой нагрузкой. Вторую машину вёл Олег, с ним были Марта, Пашка и Сергей Первый, а на моём восседали Инвё с Риваной, Людвиг и Сергей Второй. На берегу Рива неожиданно забеспокоилась, оглядывая низкое облачное небо вдоль кромки холмов. — Я поднимусь повыше, осмотрюсь. Не по нраву мне это место… — пробормотала альварка и побежала на ближайший холмик. На его склоне она исчезла в высокой сочной траве, да так что ни один стебелёк не вздрогнул. Инвё пожала плечами. Но странное чувство было и у меня. Как будто что-то осторожно касалось и сразу же отдёргивало пальцы… трогальца, щупальца и прочее. Прихватив на всякий случай свой «штурман-компакт», я снял автомат с предохранителя. — Инвё, пойдём. Твои глаза получше моих, а у меня нюх сама знаешь. Ничего не выгружать, ушки на макушке. Связь держим. Я прижал гарнитуру, поцокал языком. Олег и Сергей Второй кивнули. — Отлично. Место, в котором мы вылезли на сушу, представляло собой пологую балку с пятнами густой травы в верховье, там наверняка близко была вода. Видимость отсюда не ахти, зато и нас не видно. Примерно на половине подъёма я почувствовал странный противно-сладковатый запах, смешанный с резким привкусом горелого металла. Инвё, заметив, как я шевелю ноздрями, спросила: — Что-то есть? — Угу… И мне кажется, что… В двух шагах от нас из травы приподнялась Ривана. — Вас за полёт стрелы слышно. Не стоит тут столбами торчать, там такое… — она кивнула, приглашая к себе. Заблудиться в этих травяных джунглях с такой проводнице было трудновато, глаза сами держались за обтянутые чёрной кожей штанов ягодицы альварки. Она наверняка ещё и специально то и дело поводила ими из стороны в сторону. Я незаметно покосился на Инвё. Завидует или нет? У них-то фигурки похрупче. Рива остановилась и обернулась через плечо. Показала рядом, мол, ползите сюда. Впереди уже угадывался просвет, травяное царство заканчивалось метров через пять. Подкравшись, мы осторожно раздвинули последние стебли. От увиденного замутило даже меня. Инвё судорожно уткнулась в плечо, неразборчиво что-то шепча. Тёмная повела бровями, брезгливо поджала губы: — Вот дрянь… — по её гибкому телу пробежала волна напряжения, как у готовящейся к прыжку кошки. В трёх сотнях метров от нас на дороге, плавными извивами лежащей между холмов, неторопливо догорало то, что ещё вчера вечером было мощной армейской колонной. Ветер дул с реки, поэтому мы и не почувствовали гари сразу, а облака скрадывали сизый дым. Но вид подбитой техники не впечатлил бы нас, гораздо хуже было другое. Несколько поодаль виднелся небольшой городок. И сейчас с десяток аборигенов деловито собирали тела солдат и учёных на колодах и складывали на телеги, запряжённые каким-то плоскорогими тварям с лохматыми головами. — Да… Кто бы мог подумать, что тут такая гадость обитает, — с такого расстояния и без бинокля было видно, что к городу тянутся четыре телеги и ещё две под погрузкой. Ривана потянула меня за рукав. — Не понимаю. Эти большие машины… разве так должно быть, если здесь шёл бой? — То есть? — Посмотри, у них пробоины изнутри. Я озадачился, потянул «компакт» к глазам. Вот это новость… на их бурых закопчённых бортах чернели неровные осколочные дырки. Только края были вывернуты наружу. При этом пробоин, направленных внутрь, я не видел. — Инвё, давай назад, скажи Людвигу и Олегу, чтоб сюда шли. Сама останешься на берегу. Эльфиня поспешила убраться прочь от этого зрелища. — Их могли подбить с той стороны, — я показал пальцем за останки колонны. — Снаряды или гранаты разорвались внутри и осколки полетели сюда. Тёмная кивнула. — Могли. Стоит дождаться, пока они закончат, и рассмотреть всё вблизи. — Да. Судя по тому, как они себя ведут, охранения никакого нет и в помине. А ты замечаешь что-нибудь? Рива приподнялась на локтях, внимательно, медленно ведя глазами, просканировала всё видимое пространство. — Пусто. Разве что кто-то потом может явиться за металлом… ведь в машинах наверняка немало ценного. Похоже, заканчивают. Последние четверо аборигенов в коричневых одеяниях, похожих на рясы, завершали свой кровавый труд, складывая на телеги всё что осталось. — Это вообще люди? Лиц не видно. Альварка пожала плечами: — Двигаются как все… руки на месте, пять пальцев. Она задумчиво посмотрела на меня. — Не есть же они собрались, надеюсь? — А кромсать тогда зачем? Хотя, мы видели только трупы, а ведь они наверняка не пять минут назад начали. Могли и живых кого-то увести. Ривана кивнула. Сзади подобрались Олег и Людвиг Краузе. Союзник переоделся в нашу форму, но категорически отказался расставаться со своим оружием, автоматической винтовкой, внешне весьма похожей на старый «Калашников». Впрочем, к ней подходили патроны 7.62 от наших автоматов, достаточно было немного отрегулировать положение ударника. — Что у вас тут? — Олег выглянул из-за моего плеча и нервно сглотнул. — Что это за… это же колонна Фёдора. И что, всех? Людвиг, проявив изрядную выдержку, всё же несколько побледнел. — Похоже что всех. Или большую часть. Сейчас дождёмся пока они уберутся и обследуем машины. Хотя бы поймём, с чего началось. Есть подозрения что не всё тут так просто как кажется. Сказав это, я принялся рассматривать в бинокль город. В угломерную сетку попался абориген рядом с воротами. Так, стена каменная, метров шесть… похоже на ранние средневековые поселения. Архитектура без изысков, всё просто и надёжно. Видны пять дозорных башенок. Из-за обреза стены мало что было видно, торчало несколько плоско-конических и пирамидальных верхушек крыш. Наконец мясники убрались из виду, оставив разгромленную колонну. — Чисто, — уверенно сказала Ривана, оглядев местность. Мы рывком пересекли открытое пространство между грядой холмов и дорогой. Теперь массивная техника закрывала нас от возможных любопытных взглядов. Вблизи всё выглядело гораздо хуже — мятая трава и земля были залиты кровью, то тут то там попадались какие-то мелкие части тел. Олег внимательно осматривал подбитые и покосившиеся на спущенных колёсах машины. У некоторых были открыты дверки, похожие на тепловозные, с вертикальными лесенками. Оглядев две, он вскарабкался по борту внутрь. Людвиг с интересом вертелся возле бронетранспортёров, понятно, у них-то подобной техники почти нет. — Что-то странные дела тут творятся, — раздался в ухе голос Олега. — Подойди, глянь. Я махнул Риве. Она отвлекалась от созерцания облаков. — Смотри вокруг. Я к Олегу. Внутри лаборатории было довольно тесно. Покореженная аппаратура, узкие выгородки, проход посередине. Всё разломано, но пожара в этой машине не было. Ох ты… — Полюбуйся на это. Олег сидел на кожухе слетевшего со стены блока, возле эпицентра недавнего взрыва. Двойной пол был выворочен и внутрь и наружу, как раз над одним из мостов машины. Дыра зияла метров полутора в диаметре. Силы заряда хватило чтобы перебить массивный карданный узел. Вокруг всё было посечено осколками и кусками рубленой арматуры. Мир на мгновение потерял чёткость. Я схватился за какую-то стойку, чтобы не упасть. Психический удар был такой силы, что меня едва не вывернуло, как салагу в первом походе в открытое море. Казалось, голова сейчас взорвётся, разлетится на мелкие кусочки, таким огнём всё вспыхнуло. С трудом удерживая защиту, я отбил атаку. — Что такое?! — Олег, заметив моё состояние, вскочил. — Кто-то пытался влезть ко мне в мозги. Выкачать всё, выпотрошить… — я не узнавал собственный голос. — Здесь стопроцентная диверсия. Надо осмотреть остальные машины, но скорее всего мы найдём то же самое. Заряд был в междудонном пространстве. Сразу чтобы, значит. И тех кто внутри, и ходовую часть зацепить. Двери открыты изнутри. Пойдём. Ещё раз обыщем всё вокруг. Едва я спустился, подбежала Рива. На ладони у неё было несколько стреляных гильз от автоматных и пистолетных патронов. — Это всё. Боя как такового не было. — мрачно сказала она. — Их всех взяли тёпленькими. Бронемашины вообще стоят целые. Это предательство. Мы с Олегом одновременно кивнули. — Лаборатории подорваны изнутри. Мины закладывали или при техосмотре, или перед самой отправкой. И ещё минуту назад пытались просканировать мою голову… пока безуспешно. Отходим. Сейчас переправимся на другой берег. До сумерек. Поганое место. Вычистить мы его не сможем, так хотя бы узнаем, что здесь творится. Зачем нужна человечина, почему не было стрельбы. Стрельбы… Рива! — Не ори, я рядом стою, — ехидно сказала альварка. — Прости, бывает… Ты где гильзы нашла? Покажи каждое место. Как я и подозревал, пистолетные гильзы она подобрала возле бронетранспортёров, и почти все с той стороны, где открывался люк на командирское место. Единственная автоматная очередь была сделана около замыкающего БТРа, напротив десантного створа. Кажется, кто-то один успел среагировать и резануть…, но попал ли? Предательство. Откровенное и наглое. Кто? Кто-то из офицеров? Внедрённые в экипажи диверсанты? Я треснул кулаком по высокому рубчатому колесу. — Всё. Валим отсюда. Рива, ты, я и Инвё вечером пойдём на охоту. Середина мая. г…ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. В этот день в городе с самого утра была непонятная суета. Она добралась и до окраин. Несколько раз в час по улице в сторону выезда из города проносились массивные гусеничные машины, сотрясая воздух и землю. Мелькали легкие армейские вездеходы, в открытом оконце одного сверкнули под солнцем золотые погоны. Затевалось нечто серьёзное. Или уже шло. После полудня вроде бы всё стихло, а к вечеру завертелось с ещё большей силой. В сторону степного кордона колонна за колонной шли огромные машины с непомерно большими орудиями сверху. Эти чудовищные хоботы покачивались в такт неровностям. Я повесила полную шумоизоляцию, но дом стоял на вполне твёрдой поверхности, так что из-за мелкой тряски время от времени я отвлекалась от работы. В стране действует чрезвычайное положение, но добыть мощную статистическую программу, предназначенную для государственного использования, особого труда не составило. Медленно ползла полоска, показывающая, что идёт обработка данных. На мгновение мне показалось, что экран потемнел, а в следующую секунду навстречу ринулась вязкая, обволакивающая тьма. Частью сознания я понимала — сейчас мне, как обычно, явится картина чего-то важного, возможно ключевого из тех событий, что происходят в Зоне в этот момент. Тьма разверзлась в просто сумеречную темноту, сквозь редкие прорехи облаков подсвеченную молодой луной и редкими пока что звёздами. Холмистая приречная равнина с темнеющими в разных местах пятнами лесов и рощ стремительно придвинулась. В сумерках скользили три размытых неверным светом силуэта. Халлек, Инвё и… и Тёмная? Невероятно. На небольшом расстоянии от реки, в глубине холмов по левому берегу, располагался укрепленный городок. В пяти сотнях шагов от него Халлек коротким жестом показал на пологую балку. Её верховье подходило почти вплотную к стенам. Происходящее дрогнуло, размылось, как будто включилась перемотка. Так что выходит, видимое мной уже произошло? Или это причуды времени, до сих пор обычные для Зоны? Тёмная сгустком мрака в сгустившихся сумерках прильнула к стене, явно к чему-то прислушиваясь. Следом из зарослей появился Халлек, за ним Инвё. Короткий разговор шёпотом, даже не разговор, обмен взглядами. Халлек встал на одно колено, утвердился на земле, сложил вместе ладони и упёр их в ногу. Тёмная отошла на несколько шагов, примерилась глазами к стене, находя зацепки. Короткий разбег, толчок, и она с лёгкостью и грацией пантеры, в три касания одними пальцами, взлетела на шестиметровую стену. Не прошло и пяти минут как сверху упала верёвка. Халлек взобрался и вытянул эльфиню. На верхней площадке стены возле башенки лежали два стражника. Можно было даже не гадать, живы они или нет. Изнутри городок казался побольше размерами, чем снаружи. Несколько кварталов жилых домов, часть города занята мануфактурами и каким-то хозяйственными строениями, на дальней стороне возвышается замок и нечто, что можно назвать местным храмом — четыре широкие, вместительные, соединённые боками овальные башни, из центра поднимается узкая каменная игла с площадочкой наверху. В небольших оконцах мерцает свет, а из нескольких массивных труб на крыше поднимается жирный, клубящийся дым. А вот жилые дома, наоборот, выделялись в почти спустившейся на землю ночи редкими огоньками да и то на подоконниках первых этажей. Город либо спит, либо большая часть жителей сейчас в храме. На улицах почти никого не было, кроме редких ночных караулов и припозднившихся кто домой, кто наоборот. Три тени, держась неосвещённых мест, быстро скользили в ту же сторону. Странно, чего это Халлеку потребовалось выяснять особенности местной теологии и отправления культов? Кое-где на тёмной брусчатке мостовых я замечала затёртые сотнями ног бурые пятна. Только сейчас я поняла, что за неприятная аура висит над городом. Боль, отчаяние, тупые отголоски жестоких мук. И что пугало больше всего, местные совершенно не имели отношения к этим эмоциям. Кровь и её эманации принадлежали не им. Возле храма, в совсем уж тёмном закоулке, отгороженном коновязью и низким сараем, стояли несколько телег. Халлек задержался возле них, лицо отразило брезгливое и мрачное недовольство. Несколько минут все они трое совещались, а потом резко скрылись за телегами. По улице протопал караул из трёх вооружённых дубинками мужиков в одинаковых нарядах. Их, видимо, кто-то окликнул, они развернулись и побежали в сторону стены. Ну понятно, смена нашла двоих придушенных. Там сейчас какое-то время будет неразбериха. И снова рывок, мутная пелена. Я ахнула — передо мной открылись внутренности этого, если так можно сказать, храма. Изнутри он очертаниями походил на четырёхлепестковый клевер. В центре на массивном каменном алтаре полыхал огонь, в который служки подкидывали смолистые поленья и… Меня замутило. Я с трудом удержала связывающую меня и Зону нить, не то сейчас бы беспомощно валялась на полу, приходя в себя. Вперемежку с поленьями на сожжение носили грубо разрубленные части человеческих тел, потом пронесли несколько туго связанных, но живых людей. От них и поднимался к раструбам в потолке этот плотный коптящий дым. За алтарём была выложенная камнями чёрного цвета полукруглая площадка, на которой стояли восемь жрецов в бурых балахонах и сосредоточенно, в такт, кивали головами, при этом заунывно, судя по движениям ртов, что-то пели. Моё внимание привлёк третий слева… что-то в его лице показалось мне знакомым, но лишь показалось. Я не смогла вспомнить, где видела этого человека. Может быть я видела просто очень похожего. Откуда-то из-за выступов в стенах приволокли еле держащихся на ногах, связанных и раздетых до исподнего солдат. Срочников в Зону не отправляли, и эти пятеро выглядели замучено, но не запуганно. Двое вообще то и дело зыркали заплывшими от битья глазами на тянущих литанию жрецов. Особенно они косились на того же, кто показался знакомым и мне. В тенях в дальней части храма мелькнули смазанные очертания. Халлек на ходу вытирал свой боевой нож об только что отрезанную где-то тряпку или кусок одежды. В полумраке, освещённом только полыхающим на алтаре жутким костром, сверкнули четыре блика. Два из них возникли ножами в спинах тех, кто держал под короткими копьями пленников, два вонзились в третьего слева жреца. Да кто же он такой? Следом упали ещё трое. И только сейчас уцелевшие заметили, что ход ритуала сорван. Но прожили всего лишь на секунду дольше. А тот, кому с спину прилетели два ножа сразу, всё ещё был в сознании и успел повернуться на бок. Инвё перерезала путы солдат, что-то им сказала. Они кивнули на слабо шевелящегося возле угасающего алтаря бритого жреца. Халлек и тёмная легко вздёрнули его на ноги, связали руки и запихали в рот кляп. Через минуту в храме было пусто, только семь нелепых коричневатых пятен скорчились возле страшного жертвенника. Первый раз я вынырнула из транса, оставаясь вполне свежей. До этого мне приходилось по часу отлёживаться в ванне с травами, чтобы успокоить вывернутое наизнанку сознание. А сейчас только слегка туманилась голова. Над чашкой поднимался ароматный пар — чай даже не успел остыть… Зона. Вниз по реке. Ночь откровений. Халлек. Я сомневался, что наша надувная лодчонка, с натугой выдержавшая троих, перевезёт ещё и четвёртого. Но Фёдор, сука такая, оказался жилистым и не очень тяжёлым. Рива выдернула свои ножи, она ювелирно всадила их в точки, не опасные для жизни, но чрезвычайно болезненные. Бывший особист лежал и не трепыхался, только подёргивались закатившиеся глаза под полуприкрытыми веками. На правом берегу мы отправили Пашку за солдатами, а Фёдора поволокли в лагерь. Спутанный и до сих пор терзаемый острыми уколами боли, он вряд ли был всерьёз опасен. Мы были немало — и весьма неприятно — удивлены таким оборотом событий. То, что Фёдор оказался махровым «двойником», ставило под угрозу нечто большее, чем провал одной из войсковых операций в Зоне. Хорошо, что мы наткнулись на него здесь, а не после того как он успел бы натворить что-то серьёзное. И ритуал этот с кровавым всесожжением, просто так это не случается и не затевается. Срочно нужно сообщить наружу…, но кому? После такого финта уже и не поймёшь, кому можно доверять. Но ответы на многие вопросы можно было получить прямо здесь. Ривана уже поглядывала на Фёдора с хищным прищуром. — Можно приводить его в чувство? — спросила она, подождав, пока от реки поднимутся пятеро солдат. Крепкие парни, у четырёх из пяти устрашающие десантные татуировки на плечах. Последний даже здесь держался несколько наособицу, он был постарше и скорее всего входил в состав научного отряда. — Можно, — ухмыльнулся я. — Присаживайтесь, не стойте столбами. Познакомимся потом, сначала нужно из этой твари всё выжать. Рива с нежной, многообещающей улыбочкой приблизилась к особисту и быстро пробежала точёными пальцами по нескольким точкам на шее и груди. Фёдор глубоко вздохнул, едва ли не захлебнулся воздухом, открыл глаза. Пинком под колени я заставил его опуститься. Ривана встала у него за спиной. — Ну, а теперь рассказывай, сука гэбэшная. Всё рассказывай что знаешь, — я вышел вперёд, достал нож и принялся демонстративно подравнивать ногти. — Врать не советую, как и придумывать. Первое почую я, а на байках тебя она сама словит. Тёмная кивнула. И для ясности момента упёрла ему в ключичную ямку свой стилет. Один толчок и он в сердце. — Но и не дёргайся, а то умрёшь раньше времени. Или тебе вопросы задавать? Трезвый разум псайкера не мог решить иначе как расколоться до самой задницы. Во время одного из своих походов в Зону, в конце осени позапрошлого года, он попал в плен к одним из первых союзников Закрытого Города, тем самым железноголовым. Мои подозрения насчёт жёсткой кастовости их общества подтвердились, и те, кого мы положили в долине за поместьем, действительно проходили мощную психическую обработку, делавшую их легко управляемыми. Но потенциал Фёдора был оценён куда более достойно, и его после краткой беседы и демонстрации военной мощи отправили прямиком в Закрытый Город. Там он прошёл особую подготовку и некоторое промывание мозгов, после чего был аккуратно ранен в двух местах и выброшен за сотню километров до ближайшего форта федералов. Достаточно истощённый, достаточно грязный, с начинающим гореть огнём лихорадки взором, он добрался до него, один из немногих уцелевших после разгрома колонны. Тогда железноголовые ещё кое-что значили в раскладе сил в Зоне. Наружу Фёдор выехал вообще героем — ведь его возвращение подтверждало его способности псайкера, в ту пору отмахать пешком сотню вёрст через не самый спокойный сектор дорогого стоило. Любителей поживиться тёплым человеческим мясом и сейчас хватает, а уж тогда… Тогда-то его приняли под своё крыло гэбисты. Им тоже требовался свой человек среди тех, кто не только вхож, но и выхож из Зоны. Таких было не очень много, и в основном они предпочитали оставаться внутри, то есть становились сталкерами. Быстро продвинувшись в обоих иерархиях, Фёдор обеспечил своим хозяевам разгром нескольких крупных отрядов американцев, они тогда ещё шастали по Зоне как у себя дома. За океаном это списали на потери от живой природы. А нанимателям, сиречь Закрытому Городу, его деятельность позволила успешно уводить медленно собираемые силы от ударов. Разумеется, кое-какие стычки случались. Но они были чётко дозированы, таким образом, чтобы создать впечатление неорганизованности и разрозненности потенциальных противников. И уж ни в коем случае не дать привязать всех их к Закрытому Городу как к координирующему центру. И предложение вышестоящего командования, на которое через Президента давили учёные, о выдаче некоторым особо успешным сталкерским отрядам своего рода лицензии, он принял на ура. Это был реальный шанс сначала позволить им объединиться, а потом одним махом извести с помощью железноголовых и недавно вставших на их же сторону более развитых союзников. Тех самых, про которых на совещании в поместье говорил Махтан, тех самых зелёных — он с первого взгляда узнал разведчиков. Только стихия, которую выпустила на волю Фрези, не позволила сделать это. Нас крепко потрепали те частые бои и осады, но мы выжили. За тот провал никого наказывать не стали — никто ведь не мог предусмотреть такое. Второй головной болью для Фёдора, уже возглавлявшего отдел оперативного планирования Закрытого Города, был Блэк. Никем не управляемый, появляющийся то тут то там, ведущий собственную, идущую вразрез со всякой логикой игру, неуловимый и неуязвимый. После нескольких коротких схваток, окончившихся недопустимо большими потерями, Фёдор на время отодвинул эту заботу в сторону. Естественно, он не знал, чем и как мы с Блэком связаны… и так и не узнает — подумал я. А месяца полтора назад ему выпал редкий шанс привести к Закрытому Городу очередную группу сил. В тех самых секторах, где мы вознамерились отыскать джайров, личная разведка Фёдора ценой гибели двух групп из трёх обнаружила организованные поселения ранее неизвестной цивилизации. Природная защищённость секторов позволяла долго оставаться незамеченными. Эти люди обладали многими полезными качествами, но вот их истовая вера в некое охочее до крови божество поразила даже повидавшего многое особиста. И эта же вера запрещала им приносить жертвы из числа собственного народа, только чужаков. Это было одной из причин недоступности сведений о секторах — тех, кто уцелел в хищных лесах, после встречи с крайтами, спинохватами, парящими скатами и прочей флорой-фауной, перехватывали разъезды храмовых охотников. Фёдор ухватился за идею, лично явился в одно из поселений, они представляли собой укреплённые городки с небольшими посадами. Его попытались было повязать…, но тут мощь псайкера в прямом смысле слова повергла всех на колени. Кое-кто и обгадился где стоял. Он не стал присваивать себе титул Посланника или там Избранного, он просто пообещал им много чужаков, которых будет легко захватить. В обмен на службу Закрытому Городу. И после согласия принялся готовить поход… который закончился обещанным разгромом в холмах за Рекой. Закончив свои излияния, Фёдор осторожно покосился на тёмную. Она застыла как изваяние, но едва он шевельнулся, остриё стилета больно ужалило кожу. А вторая рука альварки ненавязчиво легла на кадык. — Хорошо. Хорошо рассказал, — я вынул Стечкин, медленно передвинул затвор, загоняя патрон в ствол. — Я же всё рассказал!.. — встрепенулся он и скривился от боли. Рива двумя пальцами придавила ему кадык. — Рассказал. Знаешь, если бы упёрся и молчал, я бы тебя убил сразу и без церемоний. — Я же вам всё рассказал, — он уронил голову. — И на переправе я не солгал ни словом, ты ведь знаешь это! — Ты предал обоих хозяев. Это дерьмово, но я хотя бы понимаю, что тобой двигало. Или думаю, что понимаю, неважно. Но ты пошёл против человеческой расы. Даже Гитлер не додумался до такого. — Громко звучит, — позволил себе съехидничать Фёдор. — Люди, раса… Я пожал плечами. — Может и громко. Зато правда. Как правда и то, что я тебе ничего не обещал за твой рассказ. Рива, отойди, ещё испачкаешься. В ночной тишине приречного леса выстрел грохнул особенно гулко, раскатился вибрирующим эхом, вспугнув птиц и зверьё на пару сотен шагов вокруг. Неестественно медленно упало тело вскочившего особиста. Ривана с подчёркнутой брезгливостью вытерла вышитым платочком редкие брызги крови, попавшие на её идеально подогнанную по фигуре куртку. Сидевшие поодаль у костра Марта и Людвиг выглядели так, будто вообще ничего не случилось. Да и что им станется, арийским бестиям во плоти. Я убрал пистолет в кобуру, повернулся к солдатам, вздохнул: — Ну вот. Теперь прошу к нашему огню. Олег, Паша, выкиньте эту дрянь в ближайший овраг. Чтоб реку не пакостить. А до утра его обглодают… Десантники, несомненно парни тёртые, таращились на меня как на привидение маршала Жукова, вздумавшего среди ночи прокатиться по Манежной на своём бронзовом скакуне. Только учёный кивнул и протянул руку: — Говоров Михаил. Можно просто Миша, здесь как-то не до церемоний. — Валера. Но зовут меня Халлеком. Крепыш понимающе качнул головой. Скорее всего он в Зоне не первый раз и уже встречался со сталкерами. Очнулись и солдаты. Самого большого, сероглазого брюнета со шрамом на правой руке и татуированным тигром под парашютным куполом в обрамлении дубовых листьев, звали Денисом, стоявший рядом с ним простоватого вида парень с витой русой чёлкой назвался Костей; смугловатый, жилистый и тонкокостный солдат с татуировкой в виде лежащего волка представился как Абдулла. И четвёртый, узколицый стройный шатен с густыми бровями отрекомендовался Иваном. На его плече красовался сложный герб, в котором переплелись какие-то растительные побеги и руны, а в середине этой вязи сидел наполовину расправивший крылья дракон. — Что произошло с колонной, нам уже известно… что было, то было. Давайте к костру, поговорим. Мы тут по делу оказались, а времени мало. Они уселись на брёвна, я представил всех наших. Проголодавшаяся десантура набросилась на нехитрый ужин, а после мы услышали их рассказ. Все они ехали верхом на замыкающем БТРе, и когда внезапно взорвалась первая мобильная лаборатория, не раздумывая ссыпались в кусты. Однако пока стало ясно что это не засада, а диверсия, уже появились таившиеся неподалёку местные любители кровавых жертв. Фёдор скрутил солдат своей волей, только Костя успел срезать из автомата двух местных. Оглушив, их погрузили в самую первую повозку и держали потом в подвале храма до самого вечера. Олег, кивнув, сказал: — У нас мест в машинах нет, и так с перегрузом идём. Здесь вполне спокойно, если вдоль самой воды вверх идти. До переправы, надеюсь, доберётесь, а там Петрович поможет. Костя, который был сержантом и командиром отделения, посмотрел на своих, уверенно ответил: — Четыре дня ходу… справимся. Я отвлёкся от горячей пшенной каши с телятиной. — Утром подъём в восемь. Много дать не можем…, но ножи, зажигалку и немного жратвы выделим. И чешите так, будто ловите любимого таракана. Тогда меньше шансов самим попасть к кому-нибудь на обед. — Да мы бывали в Зоне… — протянул Абдулла. — С железноголовыми рубились, а до того и америкосов приходилось выпроваживать… так чтобы никто не ушёл. После хорошего ужина тянуло в сон, особенно после такого зверски тяжёлого дня. Я помотал головой, стараясь отогнать отупение. — По сравнению с летающим скатом или круглоротом самый отмороженный гарлемский ублюдок будет детсадовцем. С этими тварями вы ещё не встречались? Они дружно помотали головами. — И со спинохватом не виделись? Ну его вообще мало кто видел… за то он спинохватом и прозван. Мне, к счастью, не довелось, а вот Сергей такую тварь подстрелил однажды, пока она доедала кого-то другого. — я указал глазами на Сергея II. — Угу. Было такое, — он равнодушно кивнул, перебирая на расстеленной тряпице автомат. — Хрень такая… сиганёт с дерева на загривок и перегрызает хребет. С виду на рысь похожа, только кожистая, с костяными наростами на спине. И размером побольше, раза в два. Впечатлившиеся бойцы призадумались. Костя спросил: — Ну, а вы-то? В этот зверинец зачем-то же сунулись? — А мы вампиров ищем, — ответила с самой очаровательной из своих улыбок Инвё. Это подействовало лучше любых подробных страшилок про здешних монстров. Больше вопросов солдаты не задавали. Зона. Вниз по реке. Продолжение. Халлек. В девятом часу утра мы расстались с Мишей-учёным и десантниками. Снабдили их обещанными ножами, надёжной газовой зажигалкой и пятью упаковками пайка. Вскоре мы погрузились на ховеры. Начиная от точки нашего отправления не было никаких карт и достоверных сведений о местности, мы двигались в неизвестность. Только примерные наброски границ секторов. Даже карта Блэка ничем не могла помочь, сюда и он не добрался. Река плавно извивалась в пологих зелёных берегах, кое-где её ширина уже достигала километра. Временами то с той, то другой стороны показывались развалины селений, руины городов, их уже начинали осваивать деревья. По счётчику пути мы прошли уже семьдесят километров, полтора часа на крейсерском режиме. Инвё на моём ховере и Ривана на машине Олега одновременно заметили впереди, на левом изгибе плёса, небольшую пристань, лодчонки, какие-то прибрежные строения. А через несколько минут и мы рассмотрели этот вполне живой посёлок. На мостках замерли давно услышавшие нас люди. — Не останавливаемся, — сказал я. — Вряд ли нас хорошо встретят… — оглянулся я на ховер Олега. Ривана восседала под стойкой гаусски, на виду у всех. У некоторых в толпе были винтовки. Или самозарядки, или древние конструкции, извлечённые из дедовских и прадедовских схронов. Вспухли несколько серых облачков, долетели запоздавшие сухие раскаты, но попадания легли и не прицельно, и не кучно. Вряд ли в нас старались именно попасть, скорее дали понять, что приближаться не стоит. И пока мы не скрылись за поворотом плёса, народ не сходил с мостков… Далеко за полдень, когда уже пора было думать о стоянке, река и окружающий ландшафт как-то неуловимо изменились. По опыту я потянулся к блокноту, чтобы в набросках отметить границу сектора. Обычно так эти переходы и выглядели, едешь, едешь, вдруг раз — и всё вокруг несколько другое. Оглядев окрестности, я зацепился взглядом за странную деталь — левый берег постоянно как будто размывался. Потерев глаза, я поднял бинокль, оптику труднее обмануть. За спиной сыто загудел накопитель пушки, Инвё что-то говорила Сергею, указывая в сторону берега. Восьмиметровый обрыв… И не рассмотришь, что же там такое. Чувство опасности настойчиво билось в сознании. Олег грамотно повёл ховер зигзагами. — Вон там есть ложбина, — Инвё тронула меня за плечо и протянула руку, указывая вперёд. Я кивнул. Это было или устье небольшого притока, или просто прибрежный овражек. — Олег! Давай за мной! Мы проскочили обрывистый берег и возле самого поворота реки скрылись в русле неширокой речки. Над водой нависали густые заросли, ветви незнакомых деревьев были плотно перевиты не то лианами, не то чрезмерно толстыми плетями плюща. Влажные берега покрывал плотный ковёр мелкой травянистой поросли, видимость была метров двадцать, не больше. В воздухе струились волны нехорошего, густого животного тепла, будто рядом основал логово какой-то изрядный монстр. — Мерзкое место… — Инвё поёжилась. Людвиг настороженно оглядывался, держа наготове автомат. В ухе зашевелился голос Олега: — Не нравится мне здесь. Лучше высадиться… Я обернулся и кивнул, показывая на подходящую прогалину на пологом сыром берегу. Мы пришвартовали машины за вогнанные колья. — Рива, ты чувствуешь что-нибудь? Тёмная мрачно покачала головой. — Нет. Но… — она подняла руку, — В той стороне… Там будто пусто. Так не бывает. Значит кто-то пытается сделать вид, что его там нет. — Может не стоит связываться? — сказал Олег. — Стоит… Рива, Инвё, тихонько гляньте, что там как. И быстро назад, не встревайте ни во что. Они скрылись в зарослях, не коснувшись ни единой веточки. Четверть часа напряжённого ожидания показались нам бесконечностью, больше всех нервничала Марта. Эльфини вернулись какие-то притихшие. Инвё, несмотря на весь опыт Зоны, вообще выглядела подавленной. — Халлек… Там такое… — прошептала Ривана. Что могло так поразить тёмную, прошедшую не один десяток войн? — Лучше двигать отсюда поскорее и подальше. — Кратко — что там? Рива вздохнула, помотала головой. — Жрецы той же самой веры, если это можно так назвать. Они устроили там массовое жертвоприношение и похоже, занялись вызовом чего-то или кого-то. — Да ладно. Кого вызвать… — Халлек, мне ли говорить тебе о вопросе веры? Я задумчиво кивнул. Сознание перебирало один вариант за другим и не находило решения… Оставалось положиться на чутьё. — Нет. Мы сейчас не можем задерживаться. Пройдём дальше по реке. У нас есть ещё полтора часа. Вечером, на стоянке, я остался у костра один. Уставшие от долгого рёва винтов люди спали вповалку. В охранении первой стояла неугомонная Рива, её способности и выносливость, свойственные всей тёмной расе, позволяли продержаться в боевом режиме почти сутки. Время стремительно утекало сквозь пальцы, как песок. Либо в ближайшую неделю мы отыщем джайров, либо надо возвращаться и готовиться к неизбежной войне. С многократно превосходящим противником. И тогда на нашей стороне будет только везение… если будет. Зона. Вниз по реке. Продолжение. Гости. Халлек. Я смотрел из-под полуприкрытых век на багровеющие под тонким волокнистым покрывалом пепла угли. Полусон, полуявь причудливо смешались в этих мерцающих отсветах. Едва слышно прошелестел подлесок на краю прибрежной поляны, где мы остановились. Рива? Но ей ещё рано меняться… Приподняв голову, я подобрался, подтянул к себе автомат. Света было мало, но на фоне тёмной массы леса появились три ещё более тёмных пятна. Ага… Вот и Ривана — матовый тусклый силуэт скользнул вдоль опушки. Неужто она их прозевала? Это кто бы смог пройти мимо тёмной, стоящей в охранении? От троицы отделился один силуэт, метнулся в сторону Ривы. Вспыхнула короткая бесшумная схватка, слышалось только яростное шипение альварки. — Прекратить! — я вскинул автомат. Шелест металла в руках показался оглушающим, настолько обострилось восприятие. Рива отлетела в сторону, зло блестели глаза. В них читались недоумение и обида. Тёмные очертания превратились в стройные гибкие фигуры, одетые в почти одинаковые чёрно-серые костюмы с лохматками, явственно военного кроя. Мягкие высокие ботинки. Все трое откинули прикрывающие верхнюю часть лица капюшоны. Ого… Двое мужчин и женщина. Неуловимо похожие лица, красивые какой-то утончённо-убийственной красотой. Длинные волосы, у двоих стоявших слева чёрные, у женщины, которая продолжала держать взглядом Ривану, медного оттенка. — Вот как… — мелодично сказала ночная гостья. — Люди и альвары вместе, причём альварка в дозоре, а человек, защищая её, не раздумывая хватает оружие. Воистину время вывернулось наизнанку. Мы пришли говорить с тобой, Халлек. — А мы как раз искали вас, — сказал я. — Но вы-то зачем? Отозвался тот, который стоял слева: — Мы следим за тем, что вы называете Зоной, с самого начала. Многие годы назад среди нас образовалась организация, взявшая на себя контроль за состоянием межмирового пути, известного как «Звёздная Дорога». Пока состояние Зоны не угрожало существованию этого пути, мы не вмешивались в события. Некоторое время назад была отправлена группа, которая вышла на один из перспективных тогда отрядов сталкеров. Но с их интересами пересеклись интересы других… — он покосился на Риву -…других сил. Мы провели повторный анализ обстановки и пришли к выводу, что во-первых, поставили не на тех, во-вторых, некоторые проявления Зоны в других местах стали опасны для самой целостности Звёздной Дороги. — Так выходит, что Зона была и раньше? — Да. Это блуждающая пространственно-временная аномалия, которую можно в некоторой степени взять под контроль, а в редких случаях даже сознательно управлять ею. Мы не доискались, скажем так, до автора, но он несомненно есть или по крайней мере был. Первый раз мы столкнулись с Зоной около трёх с половиной тысяч лет назад по вашему счёту. И почти двести лет она вела себя как и положено аномалии — возникала то тут то там, но нигде не несла особенных проблем. Потом началась межмировая война, в результате которой без вести пропал тот, кого альвары называют Королём. Её начало мы напрямую связываем с деятельностью ответственного за возникновение Зоны. У нас были некоторые подозрения…, но к сожалению они не воплотились в результат. Поэтому… Он прервался, посмотрел на рыжую. Видимо, она была у них старшей. Продолжала уже она: — Мы заинтересованы в вас. Как и вы в нас, что очевидно. Предлагаю переговоры в удобном для вас месте и времени. Определите и то и другое сами. Свяжетесь с нами посредством этого прибора. Она выудила из кармана плоскую коробочку размером с мыльницу. — Сейчас мы вынуждены удалиться. Надеюсь на скорую встречу. Все трое синхронно развернулись и мягкой упругой походкой скрылись в лесу. Рива оторопело и с раздражением смотрела им вслед. — Меня очень давно так не надирали в рукопашной… — сказала она. — Значит они и есть те, кого мы хотели найти? Джайры? — Они, кто же ещё. Ну и… Я даже не знаю кто. А Сейда разве тебе ничего о них не говорила? — Ну в общих чертах только, — она пожала плечами, всем видом давая понять, что эта тема ей неприятна. — Ладно. Теперь более-менее ясно, что к чему, раз они сами на нас вышли. — Ну и натворил ты, Халлек, дел, — Ривана хмыкнула, покачала головой. — Даже того, что мне известно, хватит на пару хороших катастроф. А вы всё ещё держитесь. Зона. Поместье. Окончательные решения. Халлек. Вернулись мы через четыре дня, по пути заглянув к деду Петровичу. Он понимающе хмыкнул, узнав о том, что джайры отыскали нас, а не мы их. Но ничего по этому поводу не сказал, предоставив мне самому ломать голову. Но на это, как и на отдых, времени не было. Даже Сандра, посмотрев на меня, только покачала головой, дежурно поздоровавшись. Мы снова погружались в каждодневную работу. Вечером второго дня я уселся в кресло, развёрнутое к окну, и взял в руки коробочку, что вручила мне командирша джайров. Впервые я сомневался. Даже обращаясь к Нессе с просьбой вызвать её тёмных родичей, я не колебался, хотя вполне представлял возможные последствия. Но сейчас… Повертев коробочку в руках, я не нашёл ни одной кнопки и решил просто сжать её. Она легко подалась под ладонями, я почувствовал еле слышный писк, на грани ультразвука. Значит сработало. Будем ждать. За спиной тихо прошелестела занавесь. Сандра, её лёгкие шаги узнать было нетрудно. Она подошла, села на подоконник. Редкий момент, когда днём она не в форме. — Сомневаешься? Я пожал плечами. — Слишком многое на кону. От того, сумеем мы свернуть шею Закрытому Городу, зависит всё. Вообще всё. Договорённость с джайрами — это возможность одним точечным ударом снести всю верхушку. Это очень привлекательно… и очень рискованно. Если они за что-то берутся, значит в деле есть их собственный интерес, и никак иначе. Сандра бросила взгляд мне за спину и изменилась в лице. Я вскочил и, развернувшись, увидел недавних ночных гостей, правда, на этот раз их было двое. Тёмно-рыжая дамочка и худощавый тип, лица которого я тогда толком не рассмотрел, но узнал его по рукам, затянутым в перчатки, и определённо неуставному ножу на поясе. Нда… таланты. Пробраться в хорошо охраняемое поместье смогли бы немногие. — Ну здравствуйте. — Ты хотел нас видеть, Халлек, — немного наклонив голову вбок, сказал мужчина. — Я Лейн Мардер, моя спутница — Викка Флам. Где мы можем говорить? — Прямо здесь, — я представил Сандру и показал направо, в сторону большого стола у дальнего окна. — Не знаю, как у вас заведено, но у нас гостей принято сначала накормить, а потом разговоры разговаривать. — Благодарю, но с нами это можно пропустить, — с прохладцей сказала Викка. — У нас не очень много времени. — Тогда сразу к делу, — я кивнул. — Вы сказали, что у нас есть общие интересы и общие противники. Викка согласно качнула головой. — Да, и больше всего нас беспокоит нарастающая сила Закрытого Города. Собственно, мы хотим предложить обмен, одна услуга за другую. — Нетрудно догадаться, — криво усмехнулся я. — Неужели? Викка была похожа на многоопытную бандершу, несмотря на видимую молодость, её выдавали глаза. — Вы не похожи на тех, кто устраивает массовые побоища. Это грубо и неэстетично. Значит, ваше предложение может иметь один-единственный смысл — обезглавить Закрытый Город. Войска, лишившиеся центра управления, разбить гораздо легче. А что от нас хотите в обмен на это? Они переглянулись. — Ничего необычного. Вы продолжаете то, чем заняты сейчас. Готовитесь к войне. — И всё? — недоверчиво переспросила Сандра — Это удивляет? — пожав плечами, Мардер хмыкнул. — Именно и только это. Наше дело точечный удар, ваше — оттянуть силы противника на себя. Нутром я ощущал какую-то неправильность. Если им от нас только это и надо, то в чём был смысл нашего похода? Ну да, прижали к ногтю Фёдора. Но это могло произойти в любой другой момент. Джайрам же, с их талантами, не составляло труда в любой момент заявиться с этим предложением. Они вообще могли сделать всё втихую, не ставя нас в известность. Или я пытаюсь подойти с человеческой логикой к вопросу, который не имеет к ней никакого отношения? Очевидно, я не смог скрыть своих мыслей. Викка и Лейн переглянулись. — Мы понимаем твои сомнения. Будь мы сами людьми, терзались бы точно так. Дело здесь в том, что… — Лейн повертел затянутыми в тиснёную кожу пальцами -…что наши обычаи требуют именно такого образа действий. Если б ты не стал нас разыскивать, мы явились бы сами, разве что несколько позже. В любом случае мы бы сообщили тебе о наших намерениях. — Сколько у нас ещё времени? — Сандра повернулась от окна. — Одинаково мало, — неожиданно глухо ответила, качнув головой, Викка. — Через десять — пятнадцать дней Закрытый Город наберёт достаточно сил для начала наступления сразу по трём, если не четырём направлениям. Их надо заставить начать раньше. Лёгким взмахом ладоней она создала в воздухе перед собой полупрозрачную объёмную карту. Повинуясь движениям её пальцев, ландшафт прокручивался в нужную сторону. Ну и технологии… — Сразу в двух местах будет попытка прорыва наружу. Не думаю, что это им удастся, без своих силовых башен вояки они против ваших никудышные. В Зоне точно будет одно массированное наступление в сторону юго-восточного прохода, и миновать вас не получится никак. Воздушных сил у них как таковых нет, а переброска войск по земле в стратегически приемлемые сроки возможна только здесь. — А второе? — Второе то ли будет то ли нет… — дёрнул плечами Мардер. — Полная уверенность отсутствует. Мы предполагаем два направления. Либо попытка прорыва в мерность ваших союзников, либо колонна усиления основного удара. Здесь ясности нет даже у нашей разведки. Я пожал плечами. — В любом случае нам нужно синхронизировать наши действия. Можно обезглавить Закрытый Город хоть сейчас, но правильнее всего сделать это в момент, когда его войска будут максимально растянуты. — Совершенно верно, — Лейн кивнул. — С учётом их скорости передвижения, это будет шестой день после начала наступления. На этот же момент, если наши сведения верны, запланирована массированная воздушная атака подвижных частей. И обстрел самого города дальнобойной артиллерией. — У вас хорошая разведка, — хмыкнул я. — Хорошо если только у нас, — протянула Викка. — Нам пора. Все новости, которые мы узнаем, будут немедленно переданы вам. Если понадобится срочная помощь, включите передатчик и кратко сообщите, что случилось. На этом откланиваемся. Джайры коротко кивнули и бесшумно исчезли за дверной занавесью. Сандра села рядом со мной на широкий подлокотник кресла, наклонила голову. — И что ты думаешь обо всём об этом? — Я уже ни о чём не думаю. Думать поздно. Это знаешь, как ехать по сыпучему песку. Потеряешь скорость, затормозишь — сразу сядешь на мосты, да так что не всяким трактором выдернуть потом получится. Так и нам нельзя терять темп. Остановимся, задумаемся — сгинем. Зона. Поместье. Сандра. Пока нас не было, пленными зелёными занимался Гелахир с помощью Пашки. Понятно, что сразу после их поимки толку от допросов было бы мало, они не знают нашего языка, мы их, а допрос жестами и рисунками это из области фантастики. Вдвоём они добились определённых успехов, научив их нескольким сотням слов, достаточных чтобы без запинки назвать имя, название и номер части, основную технику и вооружение и так далее. Их же собственный язык был сложным — слова состояли из множества слогов, звуковых полутонов или вообще были составными, как у немцев. Даже Инвё, послушав их разговор, покачала головой в растерянности, она со своим тонким слухом не могла выделить ни начала ни конца слов. Обстоятельную беседу с зелёными Халлек назначил на поздний вечер. До этого он дня два наблюдал за их поведением, советовался о чём-то с Олегом и Нессой. Наконец, едва из окон зала совещаний ускользнул последний луч солнца, мы устроили небольшой спектакль. Зелёные в день, когда их схватили, были доставлены в поместье с завязанными глазами, содержались так, что не видели ни нашего быта, ни нашего общественного устройства. Вдоль коридора, по которому их поведут, Дитрих расставил своих головорезов, по два у каждого поворота или входа в комнату. Конвой состоял из шести альварок — Сейда, узнав о нашем замысле, расхохоталась и легко согласилась на их участие. Ровно в десять мы с Халлеком в сопровождении шести тёмных, наряженных в парадное девиц, вошли в камеру. На нас была наиболее внушающая с армейской точки зрения одежда. Тёмные сноровисто накинули трём пленникам повязки из плотной ткани, но не раньше, чем те разглядели и нас и их достаточно хорошо. В коридоре нас сопровождал внятный шелест металла — молодцы Дитриха при приближении брали автоматы «на караул», эта волна зловещего шороха предназначалась для ушей зелёных. За их спинами едва слышно шагали фурии в коже и серебре, в общем, когда мы прошли три этажа, зелёные даже с повязками выглядели весьма нервно. Я надеялась, что нам удастся вбить в их подсознание безнадёжность и бессознательный страх, это требовалось для задумки Халлека. В зале было сумрачно, в открытые окна вливалась прохлада. Пашка, ждавший нас здесь, поджёг небольшие факелы. Стол был заранее оттащен к торцевой стене, на которую Халлек с ехидной усмешкой повесил небольшой портрет Сталина — и где только раздобыл? — в задумчивой позе с трубкой в правой руке и хищным прищуром рысьих глаз. Шорох шагов, снова шелест металла, короткие трепещущие звуки, которые возникают при резких отмашках, и вот тёмные разом сдёрнули с пленников повязки. Думаю, что такая подготовка к допросу довела бы до икоты кого угодно… и само начало выглядело не менее сурово. Халлек сидел за столом, положив руки сверху, рядом с пистолетом, я стояла за его правым плечом в заломленном чёрном берете, этакая бестия. Рива, которая вызвалась поучаствовать, смотрела на нас из-за спин зелёных вполне удивлённо, не ожидала такого представления. У входа стояли два десантника, они беззвучно, почти по-детски, хихикали. Халлек посмотрел каждому пленнику в глаза, заметно задерживая взгляд. Потом кивнул Гелахиру: — Начнём? Гелахир со своими рыжеватыми волосами, собранными в толстый хвост, выглядел вообще не то анархистом, не то странствующим убийцей. — Начнём… — сказал он, немного склонив голову и посмотрев на зелёных с интересом частнопрактикующего патологоанатома. Ближний ко мне зелёный побледнел и судорожно сглотнул. Кондиция достигнута. Закончился допрос за полночь. Халлек задавал вопросы, Гелахир и Пашка помогали, я прилежно вела протокол, остальные участники создавали атмосферу. Спектакль удался, зрители были потрясены до глубины своих зелёных душ. Без двадцати час, как только пленников увели, я облегчённо отложила ручку и посмотрела на пятнадцать исписанных с обоих сторон листов. И это, по сути, конспект, столько они наговорили. Ещё предстоит сравнить всё с данными из других источников, внести поправки на добрый десяток факторов. Адова работа… — Фффуух… — Халлек подошёл к окну, свесился через широкий подоконник в темноту, чтобы надышаться. — Ничего ребятки, крепкие, но мы им мозги вывихнули в нужную сторону. Будем надеяться, поможет. — Ты уверен, что их можно отпустить? Я встала рядом, подвинув его локоть. — Можно. Завезём утром на вертушке подальше и пусть чешут на все тридцать два румба. Если выйдут к своим, хорошо. — А не выйдут? Он пожал плечами. — Должны выйти. Послали же их чёрти за сколько в разведку… чёрти за сколько… твою мать! Халлек вскинулся от окна. — Едем к Сейде! Я, не расспрашивая, схватила всегда готовое к таким поворотам снаряжение. Через пять минут мы неслись на ховере в лагерь тёмных. На наше счастье, они предпочитали отсыпаться днём, и все активные действия вести хотя бы с вечера, если не ночью. Сейда встретила нас вопросительным взглядом. Я с завистью подумала, что вряд ли научусь вот так считанными движениями глаз выражать эмоции. Два-три па у неё заменяют добрый десяток слов. — Что случилось? — Пленные. С какой стороны они пришли, когда их перехватили? Альварка пожала плечами, позвала дежурную. Та, выслушав приказ, кивнула и выбежала. Через несколько минут вошли две тёмные, я узнала в них тех резвых девиц, которые и поймали неудачливых лазутчиков. После короткого разговора Сейда отпустила одну и сказала второй остаться. — Она вас проведёт и покажет всё что нужно. Какие-то подозрения? — Да. Возможно, где-то относительно близко есть хорошо укрытая разведбаза. В пределах дневного пешего перехода, полагаю. А мы уже десять дней ушами хлопаем. Сейда усмехнулась. — Должно быть, интересное зрелище. Да, почему-то это и мне не пришло в голову… старею что ли? Тут уже мне стало не по себе. Сколько должна прожить альварка, выглядящая от силы на тридцать пять, чтобы сказать «старею что ли?». Она подняла глаза, подумала о чём-то, шепча и загибая пальцы. — Будь я на их месте… давайте не торопиться. Садитесь. — кивнула она на раскладные сидушки возле походного стола. — Всё равно по темноте вам лазить смысла нет. Подумаем с толком… Халлек достал из планшета карту-километровку, сделанную недавно армейской разведкой. Пока мы искали джайров, прибыло подкрепление от федералов — полк тяжёлой пехоты, несколько дальнобойных самоходок и два дивизиона полевой артиллерии. — Вот мы, вот твой лагерь. В эту сторону точно никого нет — там постоянно летают союзники, сверху всё видно. Значит, где-то здесь. — А они и пришли отсюда. Зоя, опиши что и как было. Оставшаяся в шатре тёмная, обладательница человеческого имени, села рядом. Внимательные лиловые глаза вперились в карту. — Мы были в дозоре здесь… — остриё карандаша в её тонких пальцах парило над плотной бумагой. -…заметили их здесь, вели досюда и взяли вот тут. На карту легла волосяная ниточка маршрута. Пологая дуга дальним концом указывала в теснину километрах в сорока пяти от поместья, на западе за прерией. Там скалистые останцы сливались в причудливо источенную ветрами и водой горную цепь. Спрятать можно стотысячную армию. Я посмотрела на Халлека. — Ты прав. Надо их выпустить. Где-то здесь, — я накрыла пальцем место севернее теснины, на самой границе прерии. — С запасом в двадцать километров. И сказать на прощание что-то вроде «Ваши вон там», показав наугад. Они будут удивлены, но скорее всего попробуют вернуться в свою нору. Возможно, это действительно замаскированная база, тогда там могут быть несколько групп. Или кто-то, дожидающийся контрольного срока. Сейда кивнула, одобрительно хмыкнув. — Хорошо придумано. Мои девочки будут пасти их всю дорогу. — Добро, — Халлек прихлопнул ладонью сразу несколько сотен квадратных километров земли. — Утром в девять мы вывезем их на вертушке в этот район. Зона. Окрестности поместья. Халлек. Сандра выпихнула пленников из вертолёта. Солнце пригревало почти по-летнему, я на мгновение зажмурился, как кот на заборе, вылез на каменистое плато, огляделся. Да, в этих ущельях спрячешь что угодно… Снял с зелёных повязки и показал на север. Они, ещё не веря, что свободны, какое-то время толкались на месте, лопоча по-своему, а потом экономной рысью припустили по равнине. Сверху я заметил, как за ними следуют шесть размытых, полупрозрачных силуэтов, их вообще можно принять за нагретые струи восходящих потоков воздуха. Это альварки в маскировочных плащах, бегут своим необычным бегом, когда земли касается только передняя часть стопы. А замрёт на месте, вообще не заметишь. С нами осталась Зоя, одна из ближайших подручных Сейды, она будет поддерживать связь с загонщицами. Вернувшись в поместье, мы засели в общем зале на третьем уровне и приготовились ждать. Я немногое понял в технике тёмных, наполовину магической, то бишь работавшей на незнакомых мне принципах обращения с энергией и материей, но у Зои при себе был приборчик-проектор. Через два с половиной часа он издал короткий писк и развернул над собой полупрозрачное изображение. Наверное, у одной из загонщиц было что-то вроде видеокамеры. В ущелье, протянувшемся с запада на восток, стояла густая тень. Впереди маячили нагромождения камней, редкие бледно-зелёные кустики. На камнях сидят трое наших недавних пленников и с озабоченными лицами чего-то ждут. Вот один из них встрепенулся, жаль, камера не передаёт, он посмотрел вбок и встал. Между большими глыбами у самой стены каньона появился их сородич и махнул рукой. Так и есть — схрон у них тут. Все трое прошли в узкую, чуть шире метра, щель. Камера, покачиваясь в такт лёгким шагам, сместилась, в поле зрения мелькнул призрачный образ и сразу слился с камнями. Здесь было охранение, у входа в пещеру стоят двое. Заметить тёмную, особенно если она сама того не хочет, почти невозможно. Зелёные осели где стояли так, словно из них разом выдернули все кости. Тёмные двинулись дальше, по пути ликвидировав ещё шесть так ничего и не понявших зелёных. Коридор выходил в эдакий предбанник, где на вбитых в стену крючьях и полках висело и лежало снаряжение. Далее показался большой, разделённый немудрёными деревянными перегородками на секции зал. Сюда было протянуто хорошее освещение. — Да тут целый оперативный штаб! — я показал на громоздкие приборы, видимо, радиостанция со всей обвязкой, рядом на столе придавленные книгами карты. — У нас под носом такое логово, а мы ни сном ни духом… — прошипела Сандра. Я с трудом сдержал рычание. Явно они здесь не первый день сидят, вон как обосновались. Ну вот как раз и вычистим это гнездо. В освещённом зале в первые секунды возникло замешательство…, а потом паниковать стало некому. Одна из альварок откинула капюшон плаща, я узнал Риву. Она посмотрела вокруг, что-то сказала, тёмные разошлись по залу. Прихватив карты, кое-какое оружие и предметы, они покинули разгромленное логово. Конечно, по уму надо бы устроить прочёсывание всех этих закоулков, но на это нет ни времени, ни свободных людей. Трофеи, что доставила Рива, помогли убедиться, что зелёные в военном отношении находятся где-то на уровне тридцатых годов прошлого века. Но их численность заставит задуматься любого, особенно учитывая их общественный строй. Феодально-клановая система, помесь раннесредневекового рыцарского вассалитета и самурайской Японии… А тут ещё прибыли разведчики Барахая и сообщили, что со стороны Закрытого Города началось выдвижение войск. Вечером мы всем штабом, вместе с союзниками и офицерами недавно прибывших федеральных частей, объехали артиллерийские позиции, проверили сектора огня. Всего у нас набралось одиннадцать тысяч личного состава вместе с хорошим вооружением и авиацией. По современным меркам немного, но против зелёных, да на таком месте, держаться можно долго и перемолоть в двадцать раз больше. Все знали свою боевую задачу, свой манёвр. Всё пристреляно, проверено не единожды. Ходу от Закрытого города сюда две недели обычным моторизованным маршем, десять дней — форсированным. Если только… я помотал головой. Даже в таких ущельях, как-то где мы вычислили схрон зелёных, невозможно с полной скрытностью накопить больше полка-двух. Но не учитывать такую возможность нельзя, кто их знает, этих вражин? Нет, пусть морпехи и десантники Дитриха прочешут эти закоулки один за другим с разных сторон, чтобы в случае чего ни одна зараза не проскочила. В зал вошли Циммель и Марта. Вид у обоих озабоченный. Оберст достал из планшета тетрадь с заметками, взял карандаш. — Валерий, сегодняшняя разведка обнаружила что-то непонятное, — он заглянул в тетрадь, примерился глазами к карте. — В семидесяти километрах на юго-западе, возле этой речки. Поставив аккуратную точку, Хайнц посмотрел на Марту. — Фройляйн Крюгер, прошу. — Я не знаю как определить это… больше всего оно похоже на… — она задумалась, поводя глазами. — Больше всего это похоже на остатки транспортной колонны, но уничтожена она очень необычно. Я снизилась метров до пятидесяти, машины и остальная техника как будто оплавлены, или сожжены таким пламенем, что тёк металл. Такого я ещё никогда не видела. — договорив, Марта передёрнула плечами. — Надо слетать глянуть. В такой близости от нас, и настолько непонятное. Возьмём Дитриха, если он со своими вместе не рванул в ущелья, и Ривану. Я вызвал Ахмеда и показал ему место на карте. Через несколько минут мы уже поднимались в воздух, вместе с нами полетели Инвё и Пашка. Там действительно проходила дорога, оставшаяся ещё с прежнего времени, мы по ней иногда ездили, но посторонних там ещё не встречалось. Дорога та была из ниоткуда в никуда, всего восемь километров относительно ровного укатанного щебня. А тут на тебе. Подобные фокусы часто происходили сразу после образования Зоны, когда она могла поглотить случайный кусок местности со всем, что на ней находится… Циммель всматривался в даль цепким взглядом прирождённого лётчика, привыкшего воспринимать пространство не разделяя его на объекты, одним массивом сразу. Инвё удивилась, когда он раньше неё узрел тёмную полоску, ещё не распавшуюся на отдельные машины, на желтовато-сером фоне каменистой земли. А через минуту уже и я разглядел застывшие на дороге останки. Ахмед заложил плавный вираж вокруг сожжённой колонны. Уже было очевидно что это именно колонна, а не что-то другое. Правда выглядела она пропущенной через дуговую печь. Ахмед пристроил вертолёт прямо на дороге метрах в тридцати от головной машины. Все мы озадаченно смотрели на потёкшие обводы массивной конструкции. — Да уж… — пробормотал Пашка. — Как дракон пролетел. — Посмотрим сейчас, кто тут погулял, — я осмотрелся. — По сторонам тоже посматривайте, тут ещё что-то есть. — Что значит «что-то есть?» — Хайнц непонимающе повертел головой. Я достал из кармана доставшиеся от Блэка песочные часы, которые совсем не часы. — Эту штуку оставил мне один друг. Смотри, песок весь светится. Это вроде индикатора опасности, но я и сам чую не хуже. Тем временем Ахмед проверил место прихваченным дозиметром уровень радиации. Он оказался чуть выше обычного, как и везде в Зоне, но до опасного было далеко. Я, повесив автомат под руку, чтобы можно резануть не замешкавшись, подошёл к головной машине. Попробовал представить её целой. Получился средних размеров грузовик. Но компоновка необычная, точно не отечественная. Циммель и Марта зашли с кормы, ахнули. Среди потёков металла и обугленного дерева виднелись искорёженные температурой, страшно высохшие и почерневшие головёшки тел. — Осмотрите другие. Если отыщете оружие, попробуйте… отделить. В горле запершило от внезапно прорезавшегося запаха гари. Он был далеко не застоявшийся, а едкий, самое большее двухсуточный. Я посмотрел по сторонам. — Паша! Дуй сюда. Давай пробеги вокруг радиусом метров двести — триста. Попробуй найти что-нибудь… необычное. Наш «сын полка» бросился исполнять. Я вынул боевой нож и задержав дыхание, осторожно приподнял скрючившееся нечто, раньше бывшее, скорее всего, двуногим прямоходящим. При внезапном термическом ударе человек, как правило, сворачивается… точно. Бедняга погиб, закрыв своим телом потемневший от высокой температуры кожаный планшет-папку, видимо, она лежала на коленях, когда они ехали в кузове. От поясной кобуры осталась труха, пистолет оплавился до неузнаваемости. Здесь было пятеро — семеро, вряд ли больше. Оставшуюся часть кузова занимали сгоревшие ящики. Что там в них было, уже не важно… Я отошёл от машины подальше, чтобы прочистить лёгкие. В отдалении мелькал Пашка, шныряющий между камнями, Инвё, забравшись по выдвижным скобам на обтекатель оси винтов, сидела на стрёме. Чутьё подсказывало, что в этой загадке нам обязательно нужно разобраться. Марта махнула рукой, они стояли возле единственной в сожженной колонне боевой машины. Незнакомые очертания. Американцев в зоне не видели уже полгода с лишним, у нас такой техники нет. Броня деформировалась, но один из верхних люков был открыт. Или они шли нараспашку, или в момент удара кто-то уцелел и пытался выбраться из раскалённой машины? Огня здесь не было, металл потёк от прямого воздействия огромной температуры, будто попал под сверхмощный инфракрасный излучатель. Хайнц вылез из-под кормы, отряхивая колени. — Я мало в этом понимаю, но думаю что техника не ваша. У нас с вами техническая логика почти одинакова, а там внутри — он постучал по кормовой плите — всё несколько по другому. Почему-то шёпотом он добавил: — Там сидит один… Я не знаю, по-моему он жив, но в коме. Только до меня дошло, что герр оберст неестественно бледен, а его чётко очерченные губы подрагивают. Дааа… Что он там такое увидел? — Марта, отведи его в вертолёт. У Ахмеда коньяк есть. Циммель даже не стал возражать. Я оглядел борт, зацепился за какую-то кривулину и вскарабкался наверх. Открыт только один люк из четырёх. Броневая сталь оплыла как пластилин под солнцем. Потоптавшись, я собрался с духом и свесился в распахнутый зев. Прямо на меня смотрели наполовину свернувшиеся, подёрнутые мутью белки глаз. Они были лишены век, ресниц и бровей. Существо дышало с еле слышным шипением воздуха, проходящего через опалённые трахеи. Я тупо таращился на него, мысли застыли, будто попав в ледяную воду. Это всё же был человек, по крайней мере, раньше был. Остатки незнакомой формы, навсегда прикипевшие к плоти, ни о чём не говорили, таких знаков различия я не знал. Поняв, что даже искусство Нессы ему не поможет, я достал пистолет. Наверное, он почувствовал шелест металла. Потрескавшиеся губы разлепились в попытке что-то сказать. Я разобрал и запомнил несколько слов, но ни к одному, хотя бы отдалённо знакомому языку привязать их не получилось. Шелест воздуха прекратился. Я сел возле провисшей между катками гусеницей, краем сознания отметив, что с этой стороны повреждений почти нет. Подошёл Ахмед, сел рядом. — Везде так? — мотнул он вихрастой головой на машину. — Да. Мне впервые в жизни захотелось закурить. Окружить себя сизым табачным дымком, как защитной оболочкой, сквозь которую всё видится размыто и отрешённо. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул. Для начала займёмся уцелевшей папкой, а прямо сейчас… Надо бы похоронить неизвестного солдата, сказавшего мне всего четыре слова. г…ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Поздним вечером, когда город окутался рассеянным светом уличных фонарей и тысяч окон, я ощутила смутное беспокойство. Не за себя, не за этот дом-цитадель, это было такое абстрактное чувство, о котором говорят «не нахожу себе места». Я бесцельно обошла дом комнату за комнатой, задержалась в той, где во время такого краткого визита жил Халлек. Странно… только сейчас я сообразила, что не заглядывала сюда с самого их отъезда, больше месяца. На подоконнике что-то лежало. С неизвестно откуда взявшейся осторожностью я подошла. Завёрнутый в лоскут ткани предмет выскользнул на ладонь. Это была маленькая книжечка из тиснёной по кромке замши. Сердце замерло, я медленно раскрыла её. На одной половинке под прозрачной плёнкой фотография Халлека, на другой — Фрези. Зачем Халлек оставил эту вещь здесь? Я была уверена, что он не забыл, а именно оставил. Загадка без решения, его характер и мотивации для меня так и остались непонятными, при всей кажущейся простоте. Я шла на кухню замедленно, как во сне. Недовольно фыркал забытый кофейник, заливая плиту бурой вспененной жижей. Здешняя домашняя техника была на уровне, но я предпочла простую газовую плиту — прозрачные голубые венчики живого огня лучше безликих электрических блинов во всех их воплощениях. Со вздохом проводив взглядом последние граммы кофе, я потянулась к носатому монстру… он отдалился, стал растворяться во внезапно сузившемся поле зрения. Это размытое пятно с оглушительным треском схлопнулось и меня окружила тьма. Неведомые и невидимые силы тащили меня куда-то, попутно терзая каждую клеточку, каждый нерв моего тела. Я зашлась в беззвучном крике, сквозь мрак поймала взглядом светлую туманную точку. Теперь меня уже не волокли силком, а будто подталкивали. Темнота распахнулась во все стороны сразу, открывая знакомые пейзажи Зоны возле поместья, ставшего крепостью. Вернувшееся было ощущение себя самой пропало, и я стала бесплотным и бессловесным наблюдателем. Халлек сидел за столом в освещённой мягкими молочно-белыми плафонами комнате. Его пальцы рассеянно перебирали плотные листы бумаги из отодвинутой на край стола папки, а взгляд был устремлён в никуда, прямиком сквозь противоположную стену. Похоже, он уже прочитал содержимое. Вошла Сандра. Сейчас я могла слышать, а не только читать по губам. — Ты уверен, что это не подделка? В смысле, что это не обманный ход? — Слишком ненадёжная схема получается, — протянул он настолько будничным, лишённым эмоций тоном, что стало не по себе. — Затевать многоходовку с таким финалом ради смутного шанса «выгорит — не выгорит» это чересчур. Если бы нас хотели запутать… — он покачал головой. — А что говорит Махтан? — Он уверен в подлинности документов. Я понимаю, что до сих пор его сородичи никак себя не проявляли, но тем вероятнее это могло наконец случиться. По его словам, эта колонна была одним из последних организованных отрядов, отправившихся наугад. И знаешь что сказал мне тот парень в БМП? — Что-то вроде «У меня получилось» или «Наконец я сделал это». Я так поняла, что в нашем языке не однозначного перевода. Вобщем, обозначение достижения, успеха. — Ага. Так и есть. — И что… Халлек вскинулся, лёгкое кресло отлетело в сторону. Сандра сделала опасливый шаг назад. — Успокойся. Принимать решения на основе неполной информации — моя обязанность. Сделав несколько шагов, Халлек подошёл к распахнутому окну. — Что-то слишком спокойно… Вот что, позови Марту. Если спит, разбуди, извинись от моего имени. Есть дело для её искусников. Я уже привыкла, что подобные прострелы внутрь Зоны показывают мне то, что уже произошло. Поэтому не удивилась, когда включилась «перемотка» и меня словно переместило броском на какое-то время вперёд. Трудно было сказать точно, ибо за окнами поместья была темнота, кое-где разреженная дежурными огнями. Следом за Сандрой вошла подтянутая дама среднего роста, в незнакомой форме. Крылышки на лихо заломленном тёмно-синем берете намекали на ВВС. Мундир сидел на ней идеально. Это, значит, и есть Марта. Её официальность несколько разбавляли завивающиеся пряди искристо-белых, жемчужного оттенка волос. — Добрый вечер, Халлек. — Не уверен, что он добрый. Пока вот об этом, — он постучал по папке — знают считанные люди. А это бомба. — Ну это та папка, которую мы нашли там, на дороге. — Вот именно что на дороге… Это соотечественники нашего найдёныша Махтана. Похоже, их мир уже полностью захвачен, а этот отряд один из последних, высланных наугад. Его не успели перехватить там, нагнали здесь. Махтан объяснил откуда такие повреждения, это действие разрядников железноголовых, только особой мощности. Металл течёт как в высокочастотной печи. Ну, это уже так, выводы. Я прошу тебя выделить трёх-четырёх пилотов, способных провести ночную разведку. На новых самолётах есть радары… Как они работают по наземке? — Неплохо. Технику разглядят. — Вот и хорошо. Халлек достал из стенной ниши карту. — Смотри. Есть подозрение, что идёт скрытая переброска войск по этим направлениям. Я рад бы ошибаться, но уже знаком с их средствами маскировки. В прошлый раз мы их тепловизором поймали. Если что-то будет ближе тридцати километров, пусть передают координаты артиллеристам и держатся в воздухе сколько смогут. Смену им подготовь… ну, не мне тебя учить. Марта козырнула и убежала. Понятно, значит вот он, момент истины. В ближайшие дни, если не часы, решится всё. Я наблюдала, как в штабе собираются люди, кто-то приходит, уходит, потом в коридорах зазвучала боевая тревога. Началось. Через некоторое время суета стихла, все заняли заранее расписанные места, в штабной комнате остались только Халлек и Сандра. — Ну вот. Скоро узнаем, у кого кишка крепче. — выдохнул Халлек. — Страшно мне, — вздрогнула Сандра и прижалась к нему. Оба уже были в боевом облачении, поэтому настоящих объятий всё равно не получилось. — И мне, — признался Халлек. — Но ты попробуй пропустить страх сквозь себя, заставить его служить, а не поддаваться ему. За их спинами разлилось неторопливое бирюзовое свечение. Халлек развернулся, закрывая собой Сандру. Но этот свет не был источником угрозы. На высоте ладони над столом появилась пирамидка из ажурного металла, подсвеченная изнутри невидимым светильником. Седьмая для него. — Не ожидал… — прошептал Халлек. — Но вовремя, надо сказать… Он подошёл к столу, коснулся пальцами замысловатой вязи узоров. Грани раскрылись четырьмя лепестками диковинного цветка. Прямо на донце лежал непонятный предмет, только через пару секунд до меня дошло что это золотой гребень в скифском стиле, с застывшим в стремительном беге оленем. Халлек смотрел на него, словно что-то вспоминал, потом взял гребень, что-то прошептал. Пирамидка растаяла. — Так красиво… — Сандра осторожно приняла увесистую золотую штуковину. — Скифский «звериный» стиль. Таким расчёсываться, сидя где-нибудь на веранде дома на острове, с видом на рассвет над океаном. — Ну можно и не слезая с коня, — усмехнулась Сандра. — А что за желание ты назвал? — Как обычно. Пока я не добрался до последней, нам надо просто выжить. Вот я каждый раз и перегибаю вероятность в нашу сторону… Накатила дурнота, о которой я уже успела забыть. Меня бесцеремонно выдернуло и поволокло назад. Мир снова сжался до тесной тёмной бесконечности, в себя я пришла, свернувшись калачиком на диване, совершенно не помня, как доползла до него. Снова внутри всё ныло. Слабый протест характера не подействовал и я ощутила, как на руку скатилась слеза. Зона. Поместье. Главный бой. Халлек. На батареи пришли последние целеуказания. Орудия задрали стволы, чтобы отправить первые шестнадцать восьмидюймовых снарядов далеко за горизонт. Стараниями снабженцев базы «Кречет» запасено их два десятка вагонов, так что можно не жалеть. А потом подключатся полевые стотридцатки, снарядов для них ещё с заброшенных складов натаскано изрядно. Земля вздрогнула, вокруг тяжёлых самоходок заклубилась пыль. Три выстрела в минуту. Зелёные и железноголовые наверняка обеспокоены вьющимися над ними самолётами, но ещё не знают, что через считанные секунды небо над головами маршевых колоннами разверзнется направленными конусами разрывов. Оснащённые стержневыми элементами, снаряды поразят всё что есть внизу. После четвёртого залпа Марта неожиданно тихим голосом сообшила: — Накрытие полное, цель рассеяна. Наблюдаю несколько повреждённых машин. Первая группа ордера практически уничтожена, во второй потери на глаз до трети. Паники нет, офицеры организованно растягивают колонны по площади. Думаю, пока рельеф позволяет, будут двигаться рассеянно. — Принял. Зенитки там у них есть? — В каждой группе по пять — шесть самоходок со спаренными пушками калибра около 50 мм. Мы наблюдаем с безопасного расстояния. Горючего ещё на два часа. — Марта, а как они там рассеиваются, говоришь? Фройляйн Крюгер хмыкнула, через несколько секунд сказала: — Довольно хаотично. Быстро учатся или были готовы, знают что делать при артналёте. Уже расползлись по всему моему квадрату, и ещё валят. Как вы говорите, дохрена их тут. Я покосился на Олега. Фразочка была из его репертуара. Он с невинным видом пожал плечами. — Ну сказал пару раз, так что ж теперь… — Сейчас попробуем выбить зенитки. Ты их видишь? Как они идут? — Сейчас… Хорошо наблюдаю группу из трёх машин, сейчас двигаются от ориентира 113 к ориентиру 128, каждые пятнадцать — двадцать секунд делают манёвр поперёк курса, плечо около ста метров. — Отлично. Если что, подкорректируешь. — Есть. На КП с нами вместе был майор-артиллерист, глыбистый мужик на полголовы выше меня ростом. Как бы в компенсацию голос у него оказался тихий и мягкий. Он выслушал меня и согласно кивнул: — Можно и так. С какой точностью местность снята? — Ну, не спутником снимали, но где-то тридцать — пятьдесят метров допуск, не больше. — Хватит. Спросите у своей лётчицы, где они сейчас. — Марта, дай привязку. Принял. Так, цель групповая, три единицы, строй — цепь, скорость сорок, интервал двадцать, азимут 260 — 270 от ориентира 128, расстояние от ориентира 1500. Майор сразу же передавал данные наводчикам. Земля вздрогнула, через полминуты Марта вышла на связь: — Две зенитки уничтожены, третья серьёзно повреждена. В этом секторе вижу ещё одну группу… Мы приняли координаты. Накрыв самоходные зенитки, можно было легко штурмовать растянувшиеся войска. Что и сделала Марта вместе с тремя ведомыми. Снаряды тридцатисемимиллиметровых пушек прореживали железноголовых как ножи сенокосилки, чёрные крылья стремительно проносились на их рядами, пока не опустели зарядные ящики. Но волны наступающих было трудно даже приблизительно исчислить. В меня закрался смутный страх. Пока до этих бесчисленных колонн далеко, и они не подкреплены артиллерией, мы можем беспрепятственно их расстреливать из тяжёлых орудий, но в ближнем бою, а потом наверняка и на территории поместья нам придётся туго. Через четыре часа от передовых частей наступающей армии не осталось ничего. Но они были от силы одной десятой от общей численности. Медленной, но неотвратимой волной железноголовые и их союзники зелёные двигались на поместье. Созданное как крепость, оно контролировало единственно возможный выход наружу для больших механизированных отрядов, а с мелкими легко справятся федералы… То, что сейчас происходило, напомнило мне легенду псоглавцев — точно так же мы встали на пути бесконечной орды. Артиллеристы постепенно снижали прицелы, пока чудовищные стволы самоходок не вытянулись почти горизонтально, они стояли на плато и били с запасом высоты. Прошло ещё полчаса, и Марта доложила, что отправляет все транспорты за боеприпасами, иначе созданного ими запаса не хватит до вечера. Я покачал головой. Мы сидели в оперативном штабе на четвёртом уровне, и отсюда в бинокль уже можно было различить смутные очертания цепей и порядков в дыму разрывов. Да сколько можно так переть, не считаясь с потерями? Обученная пехота, зарывшись в землю, может пересидеть ядерный удар средней силы, но эти-то идут пешком, как на прогулке, не обращая внимания на огонь и железо, бушующие вокруг! Тяжёлые ритмичные удары, сотрясавшие всё вокруг, прекратились. Значит, тяжёлая артиллерия сделала что могла, и её можно отправлять наружу — в случае близкого контакта она будет только помехой и возможно, потерей. Теперь очередь полевых стотридцаток и миномётов. Входная занавесь колыхнулась. В комнате возникли двое джайров, парочка, Лейн и Викка. Они коротко кивнули, огляделись и не увидев у стола свободных мест, непринуждённо уселись прямо на подоконник. — У нас свежие новости. — пропела госпожа Флам. — Вот это — главная новость. Она скользнула к столу и с великолепной бесцеремонностью выложила на вынутую из кармана клеёнку шесть больших пальцев, перемазанных засохшей кровью. На каждый был прицеплен твёрдый пластиковый прямоугольник с фотографией и именем прежнего владельца. Снимки делались таким образом, чтобы в кадр одновременно попадали лицо и правая рука. Циммель, Дитрих и Людвиг Краузе второй раз за последние дни ощутимо побледнели. Хоть они и бестии, но к таким методам отчёта о сделанной работе явно были непривычны. На двух пластинках были старые знакомые — председатель Закрытого Города Йозеф и его ближайший сподвижник товарищ Шмидт. Остальные морды мне ничего не говорили, но холёная внешность и почти одинаковая с первыми двумя одежда полувоенного покроя намекали, что вряд ли они простые трудяги или рядовые. — Отлично, — я кивнул, глядя в глаза Викке. Зелёные как просвеченная солнцем свежая листва, они сверкали ведьминским огнём. — А следующие новости? — Ваши войска начали обстрел Закрытого Города через несколько минут после того, как моя группа его покинула. Огонь ведётся из тяжёлой ствольной артиллерии и залповых систем. Должна признать, что это весьма впечатляюще… хотя и не так аккуратно, как работаем мы. В любом случае, сейчас там одни руины. Противник лишился основной базы, а полевые лагеря не представляют опасности, в них не осталось никого кроме дежурной охраны. К тому же, два дня назад их хорошо потрепали сводные группы Дитриха и альваров. — она кивнула Воронову. Её напарник бросил взгляд в окно. — Зато у вас тут… тесно. Значит они стянули сюда все наличные силы. Викка, посмотри, я действительно вижу то что вижу? Чтобы «посмотреть», ей хватило такого же беглого взгляда. Она покачала головой. — К сожалению, да. И это уже плохая новость. Повернувшись к нам, Викка наклонила голову. Блеснули украшающие её медно-рыжую шевелюру металлические кольца-заколки. — Здесь штурмовая пехота зелёных. Это очень трудные ребята. Если они прорвутся к поместью, я не поручусь даже за своих. Я приподнял брови. Цинично-весёлые джайры вполне могли противостоять тёмным из расчёта один на четверых… значит штурмеры зелёных вообще страшные отморозки и поголовно берсерки? Мы все переглянулись. — А сколько с тобой сейчас? — спросила Сандра. — Нас девять. Остальные ждут в разных местах поместья. Но предупреждаю сразу — мы будем с вами до тех пор, пока здесь не станет слишком жарко. Это чтобы снять возможные упрёки. — Понятно. Никаких претензий. — я встал и подошёл к окну, оценивая расстояние. Километров шесть. Таким темпом орда будет здесь самое большее через полтора часа. Вошла Марта, сказала, что вернулись загруженные под завязку грузовики, ревнивым взглядом оценила стать госпожи Флам. В небе мелькнула пара разведчиков, они шли, постоянно маневрируя среди тёмных облачков, возникающих на их пути. Незнакомый голос принёс своевременный, но малоутешительный доклад. В глубине порядков железноголовых двигались тяжело бронированные машины, именно их разглядел Лейн. Число превышало две тысячи. Оружия на них вроде бы не было, но если каждая несёт хотя бы тридцать-сорок штурмеров и какая-то часть доберётся до поместья, будет туго. Следом шли самоходные орудия, тоже от полутора до двух тысяч. Видимо, с хода он стрелять не могли, и особой дальностью не отличались, но расстояние скоро сократится. — Владимир Александрович, дайте на батареи расчёт по этим данным, — я набросал на листе схему. — Скоро будет какая-никакая узость… они туда втянутся по любому. Хрен с ними, с ходулями, а вот технику надо урезать как можно больше. — Есть, — майор-артиллерист что-то прикинул на этом же листе и принялся передавать на плато целеуказания. Стрельба ненадолго стихла, потом стотридцатки заухали вновь. По приближающимся железноголовым продолжали работать только полковые миномёты. Над равниной поднялись столбы клубящегося жирного дыма, но мало их, мало. Пушечный огонь штурмовиков выкашивал железноголовых, но они продолжали шагать. Это уже не психическая атака, а нечто запредельное. Я поднял бинокль. Бронированные транспорты на гусеничном ходу выпустили отвалы, подобные бульдозерным, только были они клинообразные. Ими они отталкивали с дороги обгорелые туши менее везучих и заодно ровняли воронки, делая дорогу легче для идущих следом. Несколько чёрных крыльев пронеслись над полем боя в сторону, откуда приближались самоходки. Прижимаясь до бреющего полёта, штурмовики выпустили длинные огненные шлейфы. На машины обрушилась жидкая термитная смесь. Следующим заходом — это было отчётливо видно — вниз полетели целые россыпи небольших оперённых цилиндров. Если они падали на землю, там вспыхивал яркий клубок пламени и летели светящиеся брызги, а самоходки лопались на части от взрыва собственных боеприпасов. Кумулятивные бомбы. Ровняя ряд за рядом, колонну за колонной, штурмовики сделали уже шесть вылетов, когда первые железноголовые добрались до предпольных фортов. Артиллерия продолжала долбить транспорты, похожие на взбесившиеся асфальтовые катки, так они пёрли по усеянному исковерканным металлом полю, но очевидно, что почти треть их дойдёт до поместья. Правда, там штурмеров встретит кинжальный фланговый огонь тяжёлых пулемётов и скорострелок из дзотов, а в качестве сюрприза были приготовлены четыре пушечные башни от «Шилок», до поры прикрытые бутафорскими каменными кучами. Время растягивалось. Казалось, мы работаем в ином его масштабе, укладывая в минуту по две или три. Доклады, приказы, отчёты, оперативные сводки, проверки, всё слилось в сплошную круговерть. Сандра, совсем как опытный зам, взяла на себя дела, которые отвлекали меня от стратегических задач. Штаб союзников, им руководил Циммель, занимался окончательной доводкой флангового удара, который должен будет нанести Дитрих, чтобы расколоть надвое высадившихся штурмеров, после чего на них навалятся тёмные. Навалятся, это конечно не про них, но вот пребольно грызануть и стремительно отскочить будет самое то. Прошёл невероятно длинный час. Стотридцатки сворачивали позиции, им здесь больше делать нечего. Они, стреляя до разгара стволов, и так выбили почти половину транспортов, и ещё более пятидесяти высадили десант прямо в поле из-за тяжёлых повреждений. Майор, сумрачно посмотрев в окно, протянул мне твердокаменную руку и молча ушёл. У каждого своя задача. С нами оставались только три батареи самоходок «Мста-С» для оперативного огневого удара и прикрытия тыла. В крайнем случае их орудия можно выложить на прямую наводку. До последней мины отработали своё миномётчики. Только Марта и её лётчики упорно бомбили, заливали термитом, расстреливали из пушек и действовали на психику жуткими завываниями сирен. В отличие от железноголовых, почти что зомби, зелёные были вполне вменяемыми существами, и на них это влияло. Лейн, постояв у окна несколько минут, что-то шепнул Викке. Она подошла к нам. — Мы будем на первом и втором уровнях. Скоро мы там понадобимся. Зона. Поместье. Штурм. Сандра. Железноголовые сделали то, для чего скорее всего и были предназначены изначально. Их останки и остатки завалили всю видимую часть равнины, но тяжёлые бронированные вагоны на гусеничном ходу лишь немного снизили скорость, распихивая и втаптывая исковерканное железо. Подойдя к поместью метров на шестьсот, они перестроились плотной пологой дугой, а за сто метров стали поднимать передние части корпуса, игравшие роль прикрытия сверху. Все нижние входы мы наглухо замуровали, и теперь зелёные упёрлись в глухие стены. Я наблюдала, как возятся их сапёры — самоходки отстали, терзаемые штурмовиками. — Гранаты туда! — крикнула я своему отряду. Двадцать человек и не очень человек. Всё было отыграно на словах и на бумаге не один раз. Вниз полетели рубчатые лимонки и РГО. В тыл транспортам вылетели головорезы Дитриха на лёгких машинах, развернули небольшие противотанковые орудия-безоткатки, за какую-то минуту подожгли почти все задние броневагоны и отошли, скрывшись среди скал южнее поместья. Тяжёлые дымящие туши перегородили путь к отступлению, и штурмеры оказались зажаты на тридцатиметровой полоске между стенами и собственной техникой. Огонь сверху заставил их отойти под прикрытие, и тут подобно призракам стали возникать альварки. Здесь их было немного, большая часть вместе с Сейдой и морпехами прикрывали другое направление вероятного удара. А здесь они терпеливо сидели под маскировочными плащами, слившись с камнями и землёй. И я воочию увидела, как они действуют в бою. В одной руке пистолет-пулемёт, в другой длинный изогнутый нож, похожий на кукри. Стремительный наскок с поистине акробатической ловкостью, удар, несколько выстрелов, снова удар, прыжок, свёрнутая ногами шея, и тёмная хищница змеёй ввинтилась в вынужденно сгрудившихся под козырьком штурмеров. Наружу полетели тёмно-алые ошмётки, альварка на всех потратила не более семи секунд и пошла дальше. Зелёные, потеряв несколько сотен за считанные секунды, рванулись назад, между машинами, изредка огрызаясь автоматными очередями. Там их накрыли пушечным огнём самолёты. В какое-то мгновение я краем глаза заметила странную вспышку вдали. Инстинкты скомандовали «Ложись» и я, прокричав, упала за толстый парапет галереи. В стену ниже нас ударил первый снаряд. Самоходки противника вышли на дистанцию действительного огня. Всё сотрясалось от разрывов, полетела каменная крошка и нам пришлось отойти с галереи. Среди столбов чёрного дыма появились пылевые шлейфы, они стремительно приближались. Я не поверила своим глазам, когда разглядела, что это бронированные транспорты зелёных. Они мчались со скоростью едва ли не легкового автомобиля. Уцелевшие машины под стенами были трудной мишенью для лётчиков, и несмотря на всё их мастерство, сумели отойти в стороны, прикрывая штурмеров от флангового огня. Несколько десятков снарядов, прилетевших с другого конца поля, оказались дымовыми. Используя завесу, новая ударная группа прорвалась на место первой, и в проломленные снарядами дыры на первый уровень хлынули свежие отряды штурмеров. Слыша, как Халлек приказывает Марте сосредоточить силы на самоходках, я отвела своих людей вглубь поместья, где были подготовлены позиции для обороны. Сквозь грохот разрывов уже были слышны резкие командные выкрики зелёных, проникших в первый пояс коридоров, но я уже оценила предусмотрительность строителей этого дома-крепости. Двери нигде не смотрели одна в одну, а коридоры шли углами через каждые двадцать-тридцать метров. Со мной были четыре вооружённых до зубов морпеха, Кедвин, коротко стриженая эльфиня, которую мы подобрали в одном из рейдов, пулемётный расчёт в составе Кати Холмской и её подруги Иры, остальных набрали из посадских. Фрези чуть ли не по именам знала всех, а я не забивала голову этим, хотя понимала, что её авторитета никогда не добьюсь. А сейчас это было, пожалуй, уже ни к чему. Мы молча сидели за укрытием и просто переглядывались перед боем, который для кого-то легко станет последним. В клубах каменной пыли в конце коридора замелькали коренастые фигуры в массивных доспехах и гребнистых шлемах. Невысокие гребни были окрашены синим, отличительным цветом простой пехоты штурмеров. — Огонь! Вдоль коридора резанули сразу полтора десятка стволов. В треске автоматных очередей гулко бабахал МГ, его тёмно-алые трассы пронзали тёмные фигуры навылет. Прорыв захлебнулся, хотя многие штурмеры были просто контужены ударами пуль в упор. — Под ноги из подствольников! — я скомандовала раньше, чем сообразила, откуда мне это пришло в голову. Осколочные гранаты легли кучно, теперь зелёные нескоро сунутся в этот коридор. Оставив Катю и морпехов и разрешив им действовать по обстановке, я с остальными перебралась в параллельный коридор, ближе к порядком побитой внешней стене. Там штурмеры чувствовали себя хозяевами и очень удивились, когда среди них с оглушительным треском лопнули несколько РГО. Многочисленные рикошеты тяжёлых осколков добавили переполоха и раненых, которые сковывали действия ударных групп. — Сандра! — я сначала не поняла, что это голос Халлека у меня в ухе. — Собирай всех и отходи на второй уровень. — Что случилось? — К стенам подтянули ходунов, лётчики не могут их бить, слишком близко. В подтверждение его слов в проломе ослепительно сверкнуло, разряд наэлектризовал воздух до такой степени, что у меня защипало кожу. Рядом кто-то глухо застонал и затих. Я огляделась. На развале каменных обломков лежал опалённый выстрелом ходуна посадский. Впервые я пожалела, что не запомнила как кого зовут… Но на долгие сожаления не было времени. Окинув взглядом оставшихся, я сказала: — Ставим ловушки и отходим наверх. Приказ. На втором уровне было почти тихо. Коридор внешнего пояса основательно побило снарядами, но большинство подготовленных нами мест уцелело. Здесь можно отдохнуть несколько минут, прежде чем зелёные появятся в прицелах. Я как могла отряхнула пыль, достала зеркальце. Мда… Несколько царапин, грязные разводы на щеках, левый рукав разорван, похоже, осколком. Повезло, двадцать сантиметров левее и я бы в лучшем случае попала к Нессе в медпункт. В худшем… об этом думать не хотелось. — Осмотрелись? — оглядела я свой небольшой отряд. — По местам. В дальнем конце коридора замелькали силуэты, но быстро скрылись. Из-за края стены показалось острое жало с форсунками и полощущимся под ними огоньком запальника. — Все назад! Огнемёт! — на бегу срывая гранату, я швырнула её назад что было сил. Грохнул взрыв, но похоже что цели он не достиг — из только оставленного нами прохода вырвались клубы тёмного, выжигающего воздух пламени. — Так они нас выкурят откуда угодно. — выдохнула Кедвин, кашляя от пыли и копоти. — Сейчас что-нибудь придумаем… Позади раздался топот множества ног. Мы вскинули автоматы, готовясь к лобовой встрече с врагом, но из-за угла с акцентом сказали: — Свои. — Очень кстати… ой! Где-то выше нас в стену ударил снаряд, посыпалась пыль и каменная крошка. Я пригнулась на всякий случай. К нам пробралось примерно отделение из отряда Дитриха вместе с тремя уцелевшими тёмными. После беготни по коридорам все мы стали одинаково серыми. — Гауптманн Штирнер, — отмахнул ладонью старший. — Как тут обстановка? — Мягко говоря, хреново. Снизу идёт до двух взводов штурмеров при поддержке огнемётчика. И это только на нашем участке. Штирнер отдал несколько коротких команд, его бойцы засунули в подствольные гранатомёты выстрелы, маркированные зелёной и алой полосами. Бросок вперёд, слаженный залп. Донеслись несколько хлопков, непохожих на взрывы осколочных гранат. Ухмыльнувшись, гауптманн сказал: — Через минуту газ разложится. Пойдём за трофеями. Я непонимающе посмотрела на него. — Химическое оружие? — Что вы. Просто парализующий газ. Длительного действия при попадании в организм, но быстро распадается на воздухе. Кстати, уже можно идти. В коридоре вповалку лежали вырубленные паралитиком штурмеры. К стене привалился огнемётчик. Двое бойцов деловито вытряхнули его из сбруи, забрали запасную двадцатилитровую ёмкость, остальные собрали автоматы и подсумки. — А через сколько они очнутся? — спросила я и поняла, что ляпнула лишнее. — Часа через четыре… если здесь что-то будет целым. Штирнер пожал плечами с совершенно невинным видом. Я постаралась придать лицу такое же выражение, хотя ощущала, что получается не очень. Союзник посмотрел на меня с видимым сожалением, но ничего не сказал. А через несколько минут снизу послышались выкрики и топот. — Фройляйн… — меня деликатно отодвинули двое. Подойдя к лестнице, они не скупясь шарахнули из огнемёта. Потянуло палёным. Для уверенности туда же полетели две гранаты. Я почувствовала, что сдаю. Отойдя на несколько шагов в сторону, вызвала Халлека и тихонько сказала ему, что меня надолго не хватит. Он сначала не понял, о чём речь, спросил, нужно ли подкрепление, а потом, сообразив, перешёл на канал Дитриха и после коротких переговоров второй уровень на этом участке перешёл под присмотр Штирнера. Я повела своих выше и вглубь, чтобы отдохнуть и прийти в себя. г…ск, ул. Станиславского 3, резиденция Элен Уордер. Лето полностью вступило в свои права. Казалось, что нет в пятидесяти километрах никакой Зоны, нет полувоенного положения, и жизнь идёт своим чередом. Я чувствовала, что у Халлека всё в порядке или почти в порядке, по крайней мере, за последние две недели не было приступов. В один из тёплых вечеров, когда ещё нет настоящей степной жары, но уже можно не задумываясь одеть что-то лёгкое, я решила выбраться в город и посмотреть на людей. Быстро создав длинное бирюзовое платье, я повертелась перед зеркалом и осталась довольна. Картину завершили светло-коричневые, матовые открытые туфли на низком каблуке, с ремешками вокруг лодыжки. Через двадцать минут я выбралась из маршрутки на центральной площади. О том, что где-то рядом что-то не так, напоминали только два броневика возле городской управы и откровенно скучающие военные, заменившие серомундирных милиционеров. Рядом, за каскадом фонтанов, начинался городской парк. Горожане вели себя как обычно, разве что одежда пятнистых расцветок попадалась на глаза через два-три раза. Это было похоже на прифронтовой город в какой-то вялотекущей войне, когда ни одной из сторон по причине жары или лени неохота начинать решающее сражение. В парке работали все аттракционы, из-под полы почти открыто предлагали вывезенные из Зоны диковинки и даже пару животин странного вида, похожих на помесь свиньи с дикобразом и размером с крупную кошку. Я взяла на лотке у входа мороженое и пристроилась на лавочке под ёлкой со светло-голубыми иглами. Народ перемещался поодиночке, попарно и целыми компаниями. Пиво, газировка, всякие сласти и вкусности разлетались вмиг, под тентами за столиками не было свободных мест. Интересная штука человеческое мышление… или отсутствие такового. Я наблюдала, пока краем уха не вслушалась в негромкий разговор где-то рядом. На соседней лавочке сидели и не торопясь, со вкусом, курили двое военных. Выходная форма на них выглядела если не свежевыданной, то малоодеваемой точно. Загорелые лица и руки, прицельные взгляды прищуренных глаз, манера держать сигареты огнём внутрь ладони — всё выдавало в них настоящих, не штабных. Один старший лейтенант, второй капитан, но разговор такой, какой может быть только между людьми, мало обращающими внимание на субординацию. Настроившись на их полушёпот, я напустила на себя отвод глаз. Теперь не только я, но и вся моя лавочка выпала из поля внимания окружающих. -…и пересчитал решение на батарею. Если бы я поверил корректировщикам, то получил бы недолёт в километр, а так весь залп лёг прямо в энергоузел, который питал две ближайшие установки. Они сели, и реактивный дивизион шарахнул туда пятью машинами. Наверное, четверть города накрыло сразу. Потом легче было, меняй горизонт и бей пока не надоест. — Но войска они успели вывести? — Большую часть, — пожал плечами капитан. — там не войска, там целая армия была. Одной техники несколько тысяч единиц. Но что-то мы накрыли прямо там. А потом, когда разбили энергоузлы и башни, ракетчики разровняли всё оставшееся… Меня слегка замутило. Было понятно, что речь идёт о Закрытом Городе — именно там защитная система состояла из башенных установок, которые создавали управляемые электрические разряды огромной мощности. Но из их разговора следовало, что из Закрытого Города и его окрестностей удалось вывести почти все войска и технику. Этой армаде деться иначе как в сторону базы Халлека просто некуда… Последнее, на что меня хватило — поставить завесу невнимания на пару шагов вокруг. Окунувшись в клубящуюся лиловую тьму, я потеряла ощущение тела. Казалось, я падаю в бесконечный тоннель, стены которого состоят из непроницаемо плотных туч тёмно-сиреневой субстанции с абсолютно чёрными прожилками. Внезапно тоннель распахнулся необозримым, слабо мерцающим простором над бездной. Здесь не было звёзд, неверный свет исходил от мириадов подвешенных в пустоте нитей. Они переливались оттенками золотистого, переплетались, таяли какая неспешно, какая за несколько мгновений. Я вспомнила что когда-то уже видела такое или подобное, но сейчас нитей было в сотни раз больше. Неожиданно я почувствовала, что могу управлять собственным движением. Нити скользили вокруг меня, таинственным образом проходили сквозь, я ощущала слабое покалывание, когда они меня касались. Тронув пальцами одну, почти исчезнувшую, я скривилась от боли и отдёрнула руку. Среди этого множества равномерно пульсировала одна, выделявшаяся своей толщиной, а может быть, плотностью — почему-то очень трудно было остановить на ней взгляд. Я приблизилась и коснулась её. Меня скрутило, нить вдруг увеличилась настолько, что я стала маленькой-маленькой, меня неудержимо потянуло внутрь. Навалилась темнота, виски сдавило, потом по слуху резануло грохотом. Я ощутила сильный жар, нахлынувший волной и охвативший со всех сторон, сквозь меня пронеслись раскалённые частицы и куски металла. Угораздило попасть в самый эпицентр взрыва. Но в таком бестелесном виде это было просто неприятно, не более. Я находилась на одной из галерей поместья, и вокруг кипел бой. Снизу по лестницам и через проломы в стенах безостановочным потоком двигались закованные в тяжёлые доспехи воины, вооружённые короткоствольными автоматами. Мимо меня вихрем пронеслись две фигуры в лохматых комбинезонах, размывающих движения. Это точно не солдаты Халлека, он своих одел в хорошую броню, это кто-то другой. Но они на его стороне, самое главное. В рядах наступающих появились две просеки, иначе назвать это было нельзя. Тонкими фонтанами брызгала кровь, на мгновение одна лохматая фигура застыла, и мне стало холодно — это был джайр! На какие-то мгновения он приник к шее противника и одновременно внимательно смотрел в мою сторону. Я была уверена, что он меня заметил. Но не посчитал помехой и ринулся дальше. Рядом с ним мелькала женская фигура, временами из-под капюшона вылетали медно-красные волосы. Наступление захлебнулось в крови во всех смыслах — стены были просто забрызганы. Парочка джайров изящно осмотрелась, во всех их движениях был точный расчёт и смертельная сила. Женщина что-то сказала напарнику, я не расслышала из-за близкого взрыва, он кивнул и стремительно исчез в ближайшем проломе. А сама она осторожно пошла к мне, ловя глазами место, где «стояла» я. За несколько шагов она остановилась и сказала: — Хорошо что ты всё это видишь. Теперь ты поймёшь его. И шагнула вслед за своим напарником, напоследок оглянувшись. На её точёном лице читалось не то сожаление, не то странная грусть пополам с завистью. Я встрепенулась — а о ком она? О Халлеке, больше не о ком. Обернувшись, я увидела приближающиеся к поместью отряды и множество техники. Прямо над головой, уровнем выше, в стену врезался снаряд, рядом посыпались куски камня. Что я должна понять? Через мгновение меня перебросило в другое место, это был дальнее левое крыло, здесь проходили сквозные лестницы наверх, через все уровни. Зелёные медленно, но упорно ползли по ним, теряя восемь из десятка. Их не останавливали ни минные ловушки, ни засады, ни кинжальный пулемётный огонь с соседней галереи. Оттуда вспышками малинового пламени полыхали четыре или пять пулемётов. Вдруг рядом послышался такой знакомый голос: — Сергей, возьми из резерва двадцать человек и прикрой меня слева. Мы выбьем зелёных с вон той галереи и потом целиком заминируем её. Как сунутся, так их и накроет. Я заглянула за угол. Халлек сидел под прикрытием каменного навеса и продолжал отдавать приказы в чёрную горошину микрофона на гибкой дужке. Рядом с ним расположились шесть бойцов в незнакомой серо-чёрной форме, но определённо люди; десяток тех, кого девочки в своём рассказе назвали посадскими, и один джайр. Недавняя медноволосая фурия. — Мы выполнили свою часть уговора сполна, — она говорила негромко, сидя прямо возле него. В грохоте стрельбы и разрывов получалось, что кроме Халлека, её никто не слышал, но я читала по губам. — Я вижу, что даже мы здесь ничего не сделаем. Поэтому мы уходим. — Я понимаю, Викка. Ты и так потеряла двоих. А после того, что вы сделали, как-то глупо вас удерживать. Она коротко кивнула, накрыла ладонью руку Халлека и скользнула за угол. Меня она или не заметила или уже не сочла достойной внимания. Неподалёку загрохотало, ударили частые отрывистые хлопки. Халлек ухмыльнулся. — Готово. Заряды настроили? Серо-чёрные закивали. — Тогда бегом. Мне ничего не оставалось, как бесплотным наблюдателем последовать за отрядом. Запорошенные пылью коридоры, побитые осколками стены, местами снаряды разворотили наружные комнаты — всё это выглядело жутко и нереально. Сверху завыло, протяжно и страшно, из-за обреза козырька вынеслись шесть стремительных чёрных крыльев, сделали горку с переворотом и обрушили на наступающих россыпи мелких осколочных бомб. Второй заход, на кромках крыльев заполыхали языки пламени, среди орды протянулись цепи разрывов. Зелёные отхлынули от стен, и за это время Халлек занял галерею. На стенах устроили комки какого-то вязкого вещества, в них воткнули короткие стерженьки с медленно шевелящимися усиками. — Замечательно… — протянул Халлек, оглядывая напоследок галерею. — Отходим. Внимание всем! оставить второй и третий уровни, создать видимость массового отступления. Закрепиться на переходах на четвёртый уровень, держаться минут десять! Потом старшины отводят всех на аэродром для эвакуации. Будут упираться — сажать хоть прикладами. Он несколько раз кивнул, видимо, принимая отчёты. В этот момент позади рвануло так, что стены и пол заходили ходуном, целая часть стены расселась и повалилась вниз, распадаясь на куски. Обвал накрыл всех скопившихся у стен и во внешних коридорах зелёных. Я вздрогнула. Да, джайр Викка оказалась права. Я понимала Халлека. Он за своих грызётся так, что кровавые брызги на километры летят. И использует любые средства. С теми же джайрами о чём-то договорился, раз они за него тут бойню устроили. На меня навалилась давящая темнота, и последнее что я видела в проблесках неверного света — как Халлек, оглядевшись, засел за массивный каменный забор и пальцами поправил дужку микрофона. Через вечность я очнулась в парке, на лавочке под елью. На счастье, сфера невнимания почти истаяла, но всё ещё держалась. Отдышавшись, я выудила из сумочки зеркало. Под глазами залегли тёмные тени, лицо побледнело. Думать не было сил, думать уже и не надо. Халлек, оттянув на себя удар подвижных сил, дал возможность федералам уничтожить главную базу вторжения, Закрытый Город, и полевые лагеря. Я встала, набросила на себя отвод глаз — на большее сил не хватало — и побрела к выходу. Офицеры продолжали курить под негромкий разговор. Они выглядели людьми, сделавшими трудную и нужную работу. Из-за вечернего часа пик домой я добралась в сумерках. В коридорах и комнатах стояла звенящая пустота, а в голове всё грохотали разрывы, трещали очереди и гулко рушились стены. Я не знала, каким Халлек выйдет из этого боя. И очень боялась этого, ведь он может сделать то, чего делать ни в коем случае нельзя. Сев на подоконник в его комнате, я взяла на ладонь книжечку-медальон, с разворотов которой на меня смотрели он и Фрези. Его я чувствовала, а его ушедшую подругу как будто закутала непроницаемая пелена, что-то тёмное, глухое и вязкое. Зона. Поместье. Уход. Халлек. — Марта, что у тебя? — я спрятался за ограждение и прижал дужку переговорника. — Загружаем последнее. С тыла начинают давить. В крайнем случае, кто останется, взорвёт всё что можно. Заряды уже размещены. — Отправь двух — трёх человек со взрывчаткой сюда. Пусть проберутся к Олегу, на технический уровень. Он знает что с ней делать. — Есть. — Сергей, кто рядом с тобой? — Здесь человек десять, может, пятнадцать. Много пыли. — Хватай всех кого можешь и гони к Марте. Нужно удержать хотя бы пару самолётов как можно дольше. Эвис видел? — Нет. — Попробуй найти Ахмеда и её. Отправь готовить вертолёт. — Понял. На голову посыпалась каменная крошка. Снаряд влетел этажом выше. — Гелахир, ты где? — На второй лестнице над правым крылом. Со мной около двадцати человек, из них восемь десантников, остальные наши. Все ранены, но на ходу. — Оставьте там пару ловушек и уходите на аэродром. Бегом! — рявкнул я, глядя как ниже стен правого крыла, в мёртвую зону, перебежками скапливаются солдаты зелёных. Ну вот и всё. Отвоевались. Сейчас Олег заминирует газовые установки. Рванёт — мало не покажется. Недолго мы под крышей жили. Подбежала Сандра. Две повязки, в броне застряло несколько пуль и мелких осколков. — Жива? — Пока да. Синяков будет… — Кого-нибудь привела? — Да. Вон там, во внутренних комнатах, собрала человек пятнадцать. С ними Гилраэнь, Кедвин, Пашка и три морпеха. Сверху пронеслись два штурмовика. Чёрные крылья изящно опрокинулись на «горке» и с воем сирен пали на позиции самоходок, обстреливавших нас с безопасного расстояния. Ни одна бомба не ушла мимо цели — восемь чёрных капель, восемь чадящих воронок. — Вот снайперы… — Где же мы прокололись… — Сандра вздохнула. — Не ломай голову. Нигде. Их просто много. Что от Сейды слышно? — Последний раз выходила на связь четверть часа назад. Потерь пока почти нет, но долго они не продержатся. Позиционный бой не для них. Основная часть морпехов тоже где-то рядом с ними. — Слушай внимательно. Ещё раз пробеги где сможешь, людей отправь на аэродром. Марта их увезёт. Потом бегом на вертолётную площадку и жди Ахмеда и Эвис. Ну и меня. — А Олег где? Я показал вниз. — Ждёт посылку от Марты. Мы оставляем комплекс. Олег готовится заминировать газовую систему. Сандра охнула. — Всё, бегом, девочка, бегом. У нас минут двадцать от силы. Я обнял её, насколько это возможно сидя под стенкой. — Бегом. Олег… — Олег, ты жив? — Наседают тут. Примчались два гонца с гексопластом. Я тебя правильно понял? — Правильно. Ставь время на пятнадцать минут и выводи всех кто с тобой. Посадских и солдат на аэродром, ты и кто там ещё из наших есть — на вертолётку. — Окей. Я прополз к выбитому болванкой пролому в ограждении галереи. Зелёных много. Тысяч восемь, и всё прут и прут. Возятся внизу, подтаскивают лестницы. — На связи Сейда, — Махтан сидел в радиоузле возле ретранслятора. — Давай. — У нас горячо. До двух тысяч зелёных, сотни три железноголовых и двадцать ходунов. А морячки твои ничего, между прочим… — голос альварки заиграл. — Отходите. Бери морпехов и отступай к Ложному Озеру. Там есть пещеры, ты должна знать? — Помню. — Марш туда, по тихому. Закрепитесь там. Андриенко где? — Убит. Вместо него этот… Стрижаков. Хрен выговоришь. — Найди мне его. — А что его искать… — она, похоже, повернула голову, голос шёл отдалённо. — Стрижакова на связь! Сейчас будет, он за углом… — Слушаю. — Капитан, много у тебя народу? — Сотня наберётся. — Хватай всех за шкирку и бегом оттуда. Вместе с Сейдой. К скалам возле Ложного Озера. — Там же… — Вот именно. Она пропустит Сейду. И вас вместе с ней. Выполняй. — Есть. — Дай мне эту красотку. Сейда, уговори Хозяйку Озера. Очень тебя прошу. — Должен будешь… Где-то вдалеке грохнуло, связь пропала. — Вот уроды… Махтан, где связь? Тишина. Я приподнялся. О-па… На месте ретранслятора расплывалась дымная клякса. — Я живой. Местами. Башню разнесло. — Козлы. Уходи оттуда на аэродром. — Мне ещё к Олегу надо вернуться. — Бегом. Всем сестрам по серьгам… Кто ещё уцелел, сейчас отступает на лётное поле. Циммель и Марта постараются забрать всех кого ещё не увезли, там будет-то человек сорок-пятьдесят. А мы устроим отходную. С размахом. Закатившись в коридор, я наконец распрямился. Эти стены не то что фугас, бронебойный не проломит. Патронов много, восемь рожков. К стечкину три обоймы. Вязанка гранат. Сняв одну РГО, я кинул её через галерею. Внизу бабахнуло. Протяжно взвыли осколки. Кажется, в воздухе рвануло, прямо над головами. Это хорошо… Можно уносить ноги. — Халлек, я закончил. Поставил всё на пятнадцать минут. — Всё, валим отсюда. Возле края правого крыла дважды сверкнуло — зелёные напоролись на гостинцы Гелахира. Лестница расселась и крупными кусками повалилась под стену, накрыв не меньше сотни. Но на восточной галерее второго и третьего уровней уже мелькали гребнистые и рогатые шлемы — штурмеры зелёных где-то нашли лазейку. В ответ из нескольких окон сразу застучали пять или шесть МГ. Взвод выкосило на раз, следующий тоже. — Кто на галерее, пулемётчики? Ау? В ухе скрипнуло, заскрежетало. — Я. — Кто я? — Холмская Катерина. А ты кто? — Кто-кто… Начальство пора по голосу знать. Где Сергей Второй? С тобой кто ещё рядом? — Его я не вижу уже полчаса. Он с отделением морпехов держал средний проход на южном выступе. Со мной два десантника, Яска где-то тут… Ещё два солдата из сопровождения колонны. — Патронов много? — Валом. По шесть барабанов на ствол. — Бегом оттуда. Сейчас самоходки подтянутся и раздолбают вас как в тире. — А… — На аэродром. В распоряжение Марты. Пробравшись по внутренним проходам, я развесил четыре растяжки. Через трещины в полу уже слышались командные выкрики. Выскочив на верхнюю площадку второго уровня, я осмотрелся. Чёрт. Огромного куска стен и башенок на восточном краю не было. Успели, не успели… кто знает. Я побежал к подъёму на вертолётный пятачок. — Ага. Ну здорово. За наспех сложенными укрытиями сидели наши. Олег, Манфред, десантник из оставленного Дитрихом при поместье взвода, Лейла, Сандра, Сергей Второй и Несса вместе со всеми тремя племянницами. Ахмед в кабине вертолёта проверял приборы. — У нас четыре минуты. После этого ещё две-три чтобы смыться. Где-то рядом сухо заколотил автомат зелёных, потом рванула граната. На дальней лестнице показался Гелахир в своём когда-то светлом комбезе. Он и ещё трое с ним, отступали к нам, коротко огрызаясь из автоматов. — Сергей, Манфред, со мной, — я выскочил из-за бетонного завала, побежал к лестнице. Очередь в упор свалила того, кто держался справа от Гелахира, ему самому чья-то пуля распорола плечо. Не глядя закинув под козырёк гранату, Манфред схватил ушастого, выволок с лестницы и сунул в вертолёт. Следом за его гранатой забросил и я. Взрывы ударили сочно, с приглушенными всплесками, на лестницу брызнуло алым. — Ахмед, взлёт! Я встал на правый полоз, приготовив пару гранат, поставленных на удар. Рядом с автоматами в руках высунулись Олег и Лейла. — Смотри, Катька! — Ахмед показывал куда-то назад вниз. — Хватайте её, три минуты до взрыва! Кто-то выскочил, потом рядом лязгнуло, щёку задел ещё не остывший кожух пулемёта. Двигатели взвыли, площадка резко провалилась вниз. На боковой лестнице показались шлемы с алыми рогами. Элита штурмеров. Ну и огребайте. Я швырнул туда гранаты, одну за другой. Лестница не выдержала и похоронила тех, кому повезло выжить в веере осколков. Вертолёт полз к стене плато. Полторы минуты. Вроде дотянули. Прижимая машину к самой земле, Ахмед гнал прочь от обрыва. Возле ангаров стоял дальний разведчик Марты и три штурмовика. Оглядев кабину, я не досчитался Махтана. — Олег, Миша к тебе приходил? Где он? Вытирая пыль с лица, Олег пробормотал: — Остался. Сказал, что не уверен во взрывателях… Я вцепился в облупившийся дюралевый бортик салона. До ломоты в пальцах. Из-за края обрыва нереально медленно вспухал кипящий, клубящийся чёрно-рыжим пламенем гриб. Похоже, поместье разнесло напрочь и сейчас обломки и целые глыбы стен обрушатся на тех, кто уцелел в долине. Кое-что и сюда долетит, но стена защитит от большей части булыжников. Катя села, придерживая пулемёт как куклу. — Ну всё… Ни дома, ни мягкой постели… Несса положила ладонь ей на плечо, ничего не говоря. Катерина оглянулась, запылёнными, сбитыми пальцами накрыла руку эльфини и прижалась к ней. Марта, во всем окружающем бедламе сохранившая внешне невозмутимый облик, посмотрела на нас. — Однако… И всё? — она села на пустую бочку. — Всё. Скольких ты погрузила? — Первой ходкой взяли сто шестьдесят, и сейчас тридцать девять человек. Наверное… шесть или семь из них перелёта не выдержат. Подошли Циммель и Краузе. — Мы закончили. Можно улетать. Кто по дороге не помрёт, тех вытащим. Ты-то что думаешь дальше делать? Дорога тебе известна, если что — ждём. Я посмотрел назад. Там медленно расплывался жирный дым. — Нет. Нужно закончить кое-какие дела. А потом не знаю, останутся ли какие-то проходы… Скорее всего нет. — То есть? — Краузе вопросительно подался вперёд. — Зону… Зона в нашем мире возникла при моём непосредственном участии. И закрыть её — сейчас основная задача. Повернувшись к друзьям, я сказал: — Кто хочет — летите с ними. Думаю, там получше чем у нас. А мне… сам знаете куда. Люди молчали. Манфред пошёл на взлётку — ему домой. — Несса… После уничтожения Зоны скорее всего отсюда не будет выхода на Звёздную Дорогу. Старшая эльфиня и её приятель спокойно смотрели на меня серыми глазами. Я перевёл взгляд на Олега. На Сандру. Лейла, оба Сергея, Ахмед с Эвис, Инвё, Гилраэнь, Катя. Всё ясно… Нет, не всё. Вперед шагнул Олег: — Разреши лететь с ними? Знаешь, меня здесь вобщем-то не держит больше ничто…, а у них… — он состроил неопределённую мину. — Лети, не вопрос. Значит, больше не увидимся… Я вздохнул. — Хайнц, кто вернётся за Дитрихом? Его отряд сейчас в районе ущелья. Связи нет. — Он знает куда отступать. Там есть площадка, на которую сможет сесть штурмовик без боезапаса, с увеличенной заправкой. А после того, что вы устроили… можно за него не волноваться. — Хорошо. Что ж… Будем прощаться. Марта всхлипнула самым неподобающим образом, коротко обняла меня и пошла к самолётам. Я пожал руки Хайнцу и Людвигу. Краузе расстегнул портупею и протянул мне кобуру с браунингом. — Держи. На память. Удачи. В ответ я отдал ему свой стечкин. Союзники ушли. Через несколько минут самолёты, поднявшись, сделали над нами круг и полетели на северо-восток. Мы остались одни. Сумеречный Мир. Фрези. Несколько дней я провела в странном полусне. Асет пробовала заговаривать со мной, я односложно отвечала и в конце концов она оставила меня в покое, удалившись куда-то по своим делам. Она назначила ко мне двух служанок. Дом Асет располагался в отдалении от городка с трудно произносимым названием, на берегу большого, глубоко вдающегося в сушу залива. Здесь, как и везде, небеса были укутаны клубящимся облачным покровом. Тем не менее, света было достаточно, я могла бы читать. И кроме этого, непонятно откуда идущего света, городок освещал голубоватый искрящийся шар на вершине высокой башни-иглы, стоявшей на господствующей высоте. Ночь здесь наступала, когда рассеянное сияние, которое, казалось, растворено в воздухе и воде близкого моря, пригасало. Тогда шар на двухсотметровой игле тускнел, становясь похожим на отдалённую ультрафиолетовую лампу, и городок погружался в сумрак. Сюда мы пришли через четыре дня после того, как я оказалась на ладье Асет. Она так и не сказала, кого должна была забрать в месте, где подобрала меня. И хотя встреча с драконом определённо изменила моё представление о мироустройстве, в собственных рассуждениях я старалась использовать принцип Оккама. Плотный облачный покров мог объясняться последствиями какой-то глобальной катастрофы, и так далее. Наверное, дней через десять я наконец пришла в себя полностью, чем очень обрадовала вовремя зашедшую Асет. — Я вижу, ты в порядке, Фрези. Мы живём в непривычном для тебя месте…, но когда-то и здесь небо было синим. А сейчас люди могут обитать только на берегах морей. Надеюсь, я не утомлю тебя долгим рассказом? — Что ты, Асет. Твои девочки, едва услышав, как я говорю на эльфийском, рта не раскрывали и только слушали во все уши. Поговорить мне было не с кем. — я усмехнулась. — Сейчас я вроде бы вполне здорова. Она кивнула. — Да, ты в порядке. Я сама способна это определить. Выглянув за дверь, Асет что-то сказала служанкам, они быстро принесли большую пузатую бутыль и немаленький поднос с неизвестными мне блюдами. Асет, не чинясь, плюхнулась за стол, расставила по нему содержимое подноса. — Скажи, госпожа, что ты знаешь об эльфах? Я пожала плечами. — Ну так, на уровне быта… О них самих я мало что знаю. Не было времени расспрашивать обо всём. — Очень давно существовала цепь миров. Их соединяла Звёздная Дорога. Это был быстрый путь между сотнями, а может, и тысячами миров. Они существовали все как бы в одном месте, но в то же время не смешивались. Я не знаю, как это, но так было. Обитатели этих миров сами управляли собой, но время от времени среди них появлялся тот, кого называли Королём. Был ли он Богом или кем-то ещё, никто не знал. Выглядел он как человек. Случалось это за жизнь одного поколения не чаще двух раз, он приходил, устраивал что-то вроде встреч с разговорами, судами, пирами… В его свите как раз и были эльфы. Часть из них иногда оставалась в приглянувшемся им мире, они становились наставниками человеческой расы. Со временем стало ясно, что дар долгой жизни имеет обратную сторону. Короткоживущие люди стремились впитывать все возможные знания, сохранять их как можно больше, передавать потомкам. Перворождённые, зная, что торопиться им некуда, стали в глазах людей бездельниками, впустую проводящими года. Ссор ещё не случалось, но дороги наших рас разошлись. Потом в одном из отдалённых миров появилась новая раса. Откуда они пришли, никто не знал, но в цепи миров их раньше никто не видел. Они отличались красотой, особенно женщины. От всех остальных народов их отличало одно. Ими руководили исключительно собственные желания и страсти. На дела других они не обращали внимания. Через несколько десятков лет их стало так много, что они легко завоевали несколько дальних миров. Это стало началом Войны. Не знаю сколько прошло времени с её начала, но однажды небо потемнело, затянулось этими… облаками, а в западной стороне от города в скалах началась страшная сухая гроза. Молнии били в одно место много раз подряд, и от них пахло не свежестью, а кровью. Когда всё стихло, там нашли женщину из эльфийского народа. Ну руках у неё были отворены жилы, но она ещё жила. И прожила она несколько дней, в бреду повторяя какое-то имя. Мы… ну, не я сама, меня тогда ещё и не было, мы знали что взамен дара смерти у них есть право крови… право отдать себя в жертву Селене, добровольно, самостоятельно. Что за страшное желание она исполнила, так никто и не узнал. — Я знаю о том что была война, — кивнула я. — Ну тогда это пересказывать я не буду. Война закончилась победой нашей стороны, но с ужасающими потерями и разрушениями. Тогда же раскололась раса эльфов. Король исчез. Звёздная Дорога стала доступной только для перворождённых, и то не для всех. А наш мир — Асет вздохнула — оказался отрезан. Его война задела краем, уже на исходе, но и этого хватило. Сначала наши предки думали, что им конец. Но на берегах морей можно было кое-как жить. Вывели растения, которым не требуется много света… Она покачала головой. — Это уже только наша история, Фрези. Если позволишь, я не хотела бы вдаваться в подробности. Уже две тысячи лет, как восстановлена письменность, по крайней мере; мы карабкаемся, карабкаемся, а конца и края этому всё нет. Я не знаю, как выглядит настоящее небо, я не знаю, что такое по настоящему зелёный цвет… Никто этого не знает. Асет замолчала. К еде она ещё и не притронулась. — А дракон… Я всегда считала, что это… не совсем правда. — Они редкость, но они есть. Это воплощение стихии огня, частица которого есть в тебе. Ты пришла извне, пробила свой путь в наш мир. Значит, есть надежда и нам вырваться отсюда. Как ты это сделала, госпожа?.. Голос Асет отдалился, растаяв в белёсой тьме. Я почувствовала, как какая-то часть меня стремится… куда? Сердце зашлось в бешеном ритме. В жилах, казалось, вскипел металл вместо крови. Это было жутко. Ни голоса, ни крика, ни шёпота, но меня куда-то настойчиво звало. Не понимая, что со мной происходит, я встала. Наткнулась на что-то, не видя перед собой обстановки. В сознании происходили странные движения, как будто нечто заново перекладывало мою личность по кирпичику, по частице, выстраивая из давно известных, привычных чувств, эмоций, поведения другую меня. Через несколько минут меня отпустило. Я, встряхнув головой, подняла глаза на Асет. Хозяйка дома застыла как изваяние, в ужасе глядя на меня. Не пытаясь понять, что с ней такое, или со мной, я взмахнула ладонью. Прямо в комнате в воздухе повис серебристо-синий овал, проём, за которым виднелся вечерний лес. — Асет, ты что? Ты же спрашивала как я это сделала… — обернулась я к ней. Отступая мелкими шажками, она пятилась, нащупывая дверь. Удивительно, но я потеряла к ней всякий интерес и шагнула в портал. Зона. Аэродром. Сандра. Мы остались одни. Это звенело в моём мозгу как здоровенный церковный колокол. На себе мы вытащили немного. Боеприпасов на короткую перестрелку, кое-какие продукты, у кого что при себе было заныкано. В коробчатых ангарах нашлись несколько больших мягких кресел, разломав их, мы сделали относительно удобные лежанки. Всё не на голом полу. Найденная за ангаром бочка с дождевой водой была как нельзя кстати. Её хватило, чтобы кое-как смыть с себя пыль и копоть и напиться после сумасшедшего дня. Ни у кого не было сил даже на несколько слов. Солнце уже готово было зайти за изорванную линию хребта, когда я вышла из ангара и уселась на небольшую дюралевую скамеечку, оставленную здесь улетевшими союзниками. Сплюснутая малиновая клякса, подёрнутая неровными полосами дымной пелены, неторопливо уползала за горизонт. Из ангара вышел Халлек и направился в сторону восточного обрыва. Вид у него был отсутствующий. И хотя я понимала, что он хочет сейчас побыть один, что-то мне подсказало незаметно пойти за ним. С востока наползала вязкая, клубящаяся густой синевой темнота. Таких закатов и рассветов, как в России и вот теперь здесь, в Зоне, я ещё не видела… Халлек сидел на ступенчатом сбросе и смотрел туда, в медленно и неотвратимо надвигающуюся тьму. — Садись, раз пришла… — негромко сказал он. Я присела у него за спиной, подвернув правую ногу под себя. — Что ты там видишь? — я надеялась, что правильно выбрала интонацию, спрашивая так, будто сама хотела что-то рассмотреть на беззвёздном тёмном небе, затянутом мутной дымкой. — Тьма там. И ничего больше. Бездна какая-то… — Ты устал… — я ненавязчиво обняла его сзади, положив руки на плечи. — Ты просто устал. И я устала. Все мы. Сейчас бы в море искупаться… Халлек молчал. Потом взял меня за пальцы, свёл руки. И так мы молча просидели почти четверть часа. Ему не хотелось разговаривать, а я нуждалась в том, чтобы просто вот так побыть рядом с ним, чувствуя его тепло. Ни на что большее у меня не хватало духу даже помыслить, хотя, признаться, в одиночестве я иногда рисовала в воображении более чем вольные образы. Ну, а Халлек… он вёл себя подчёркнуто уважительно, мягко отводя мои знаки внимания. Наверное, он был прав. И его и мой характеры подразумевали, что близость свяжет нас, возложит обязательства, которые ещё неизвестно, удастся ли соблюсти. Пока мы в Зоне, нам придётся сохранять дистанцию, относиться друг к другу как сейчас. Я не могла бы сказать, что статус «жены без постели» меня полностью устраивал, но это было честно. Опять же, слова Фрези «Не бойся. Я думаю, мы ещё увидимся. Не прощаюсь»… Подруга Халлека удивительная женщина. При всей сложности его личности далеко не каждая смогла бы так к нему относиться, любить и жить с ним. Занять её место у меня не достало бы совести. А что будет, когда мы выберемся из Зоны, если выберемся, я не загадывала. — Я понимаю, о чём ты думаешь, — негромко сказал Халлек. — Фрези… Она уже ушла из моей жизни. Сама так решила, и я не стал ей перечить. Если мы когда и встретимся, это будет совсем другая женщина. Она… не знаю, как это передать. Она пошла дальше, чем я. В каком-нибудь средненьком мирке её бы уже Богиней назвали. А вот я… как сказал один мой друг, «приземлённая ты субстанция». Сейчас же давай не торопить события. Пусть время расставит всё по своим местам. Всё будет так, как должно быть, даже если будет иначе. Пойдём, надо отдохнуть. Подъёма завтра не будет, как проснёмся так и проснёмся. Я встала. Тьма с востока заполнила соседнюю долину влажным, почти осязаемым сумраком, а на западе только узкая радужная полоса, растёкшаяся вдоль горизонта, напоминала о недавнем дне. Халлек, не дожидаясь меня, уходил к аэродрому. Теперь я поняла, что творится в его душе. Там была такая же тьма и пустота, как в долине за моей спиной. Он держался только на том, что должен как-то остановить Блэка; я знала, он тоже идёт к некоей своей цели, также «собирая» пирамиды. Как Халлек относится ко мне… тут я терялась. Вздохнув, я нащупала во внутреннем кармане кителя цепочку с алым камнем. «Однажды ты захочешь, чтобы всё было по-другому. Или захочешь сама стать другой». Всего одно желание, но на все сто. Становиться другой у меня намерения не было, но вот кое-что я точно хотела повернуть по иному… Похоже, что сейчас самое время. Моё женское чутьё, которому я всегда доверяла, уже с неделю твердило об этом, но сама я решилась только сейчас. Подходящих камней вокруг меня было предостаточно. Я положила подвеску на плоскую глыбу и, мысленно выкрикнув своё желание, с размаху треснула ухватистым булыжником. От удара из-под него во все стороны брызнуло мелкое крошево, запахло перегретыми кусочками камня. Сначала ничего не произошло. Я стояла, чуть дыша. Через несколько долгих секунд меня скрутило. Охнув, я осела на свою «наковальню», сжав руками живот ниже диафрагмы. В глазах потемнело, так, что мрак надвигающееся ночи превратился в почти абсолютную черноту. Внутри меня что-то происходило. Острыми колющими искрами отзывались резкие толчки неизвестных мне мышц и сухожилий. Где-то у самого верха позвоночника, в основании головы, запульсировала тугими, чёткими ударами кровь, разнося по телу что-то такое, отчего мне совсем поплохело. Сквозь гаснущее сознание я услышала скрежет камней — это бежал Халлек. Что-то мягкое и холодное коснулось лба. Я разлепила веки. Приподнятые уголки глубоких серых глаз, аккуратно подобранные пряди золотистых волос. Несса. В руках она держала влажный платок. — Она очнулась, Халлек. Да… Вот уж не подумала бы, что человеческие женщины столь решительны… Рядом задумчиво хмыкнуло. — Просто ты не с теми сталкивалась. — И то верно, где бы я с ними пообщалась… — Вы говорите так, будто меня здесь нет, — недовольно буркнула я и приподнялась на локтях. Прислушалась к своим ощущениям. Вроде бы ничего необычного, но всё равно во мне что-то изменилось. Я до сих пор не очень-то верила в то, что подарок загадочной колдуньи поможет, и тем не менее… В груди я чувствовала необычную, приятную лёгкую тяжесть. Это было мне малознакомо и почти забыто. После аварии, в которой погибла сестра, мой организм весьма редко напоминал о том, что он всё-таки женский. Халлек появился в поле зрения. — Несса, а ты уверена? — он посмотрел на эльфиню. — Конечно. Я не совсем понимаю, как, но мой опыт говорит, что… — она развела руками. Я понимала её, Несса не склонна вслух договаривать такие вещи принародно. Главное, что Халлек понял, о чем речь. — Понятно… — протянул он. — Ты как себя чувствуешь? Я ещё раз прислушалась к себе. — Вполне нормально. — Перелёт на четверть часа выдержишь? — Разумеется выдержу. Несса вмешалась. — Я уверена, что один день ничего не решит в расстановке сил. А ей лучше пока отлежаться. Я могу не разбираться в деталях, но… — она взяла Халлека под руку и увела на улицу. Там было темно. Откинувшись на не самую мягкую в моей жизни постель, я посмотрела по сторонам. Почти все уже спали, только Эвис шушукалась с Ахмедом. Значит, сработало… Я сама провела черту между собой прошлой и настоящей. Привыкая к новому самоощущению, я не заметила, как, всё больше погружаясь в себя, задремала. Среди ночи так же незаметно вынырнула из странного сна-забытья, встала, вышла из ангара. Луна проползла большую часть своего небесного пути и сейчас косо освещала серым плоскогорье и скалы на дальнем его краю. На востоке сквозь всё ещё не рассеявшуюся ночную тьму смутно просвечивало тускло-розовым, мерцающим заревом. Где-то сильно горит… — Там база федералов «Ондатра». Это или зелёные с железноголовыми, или Легион. Я вздрогнула. Халлек появился рядом неожиданно и бесшумно. — Что за Легион? — Блэк и все, кто под его командованием, — он пожал плечами. — Ты чего не спишь? — Я… Просто не спится и всё. А ты? Халлек задумчиво смотрел на восток. Не ответив, он резко развернулся на каблуках и пошагал прочь от нашего пристанища, в сторону скал. Метров через двести вдруг остановился. Его силуэт обрисовало неяркое синеватое свечение. Я бросилась к нему. Халлек стоял перед висевшей на уровне пояса пирамидкой. Она опиралась на столбик призрачного света. — Интересно, за какие достижения… — пробормотал он и оглянулся. — Это ты… — вздохнув, Халлек коснулся пирамиды ладонью. Свет погас, створки-грани распались в стороны, образовав четырёхлучевую звезду. Лунные блики застряли в ворсинках на боках небольшой бархатной шкатулки. В таких обычно всякие ювелирные штучки хранятся. — Ага. Хмм… — неопределённо протянул Халлек. Я видела, как беззвучно зашевелились его губы на внезапно закаменевшем лице. Через какое-то время мне показалось, что земля мелко и протяжно вздрогнула. Он снова хмыкнул, взял шкатулку и развернулся. — Ага… — Халлек подбородком указал на восток. — Да что… Задолго до рассвета мутная темень на востоке вспыхнула изнутри. Не она, конечно, это в нескольких десятках километров разрастался кипящий огненный шар. — Что это? — Откуда я знаю, — Халлек с деланным равнодушием пожал плечами. — Наверное куда-то не туда стрельнули. — А это… не ядерный взрыв, надеюсь? — Нет. — со странной уверенность отрезал он. — Термобарический. Я догадалась, что это связано с его желанием. Мой обычно подвешенный язык просто отказал. — А… Ты… это вот… Желание? — наконец выдавила я. — Желание. На восемьдесят процентов, — он кивнул. — Как сама понимаешь, мне скоро предстоит встретиться с Блэком. Игра подходит к концу. И я решил несколько уравнять шансы. Я медленно повернулась к Халлеку. В его глазах таял далёкий отсвет зарева. Теперь мне стало по настоящему страшно — рядом стояло то самое чудовище, в какое так боялась превратиться Фрези. Халлек подошёл ближе, почти в упор. Я не решалась сдвинуться с места. Он взял меня за запястье, вложил в ладонь шкатулочку. Она обжигала, казалось, что это не бархат вовсе, а свежие крапивные листья. — Возьми. Может, пригодится, — сказал он бесцветным, выжженным голосом и пошёл назад. — Ты даже не посмотрел что там… — Кому какая разница что там, Сандра? Кому, а? — не оборачиваясь, на ходу, махнул он руками. Я надавила на острый шпенёчек в нижней части шкатулки. С тихим мягким клацаньем откинулась крышечка. Бархатная полоска прижимала к подушечке усыпанное мелкими камнями золотое кольцо. — Халлек, ты… — я не могла найти слов, чтобы высказать всё что думала. Но, по крайней мере, мне стал понятен поступок его подруги. Развернувшись на месте, я убежала к ангару. Только там, приведя в порядок растрёпанные мысли, я подумала, что на самом деле совершенно не понимаю Халлека, хотя скоро год как нахожусь рядом с ним. Его способность творить совершенно расчётливую жестокость, находиться «по ту сторону добра и зла», превосходила мои представления о человеке как таковом. А может он уже и не человек вовсе? Сталкер, существо, порождённое Зоной… Он и Чернов — отражения друг друга. Пожалуй, чтобы встретиться один на один, Халлек и устроил такой фейерверк. Наверняка Блэк как-то выкрутится, хотя потеряет большинство из своего отряда. Пережитое за день и в особенности сейчас навалилось на меня, как тяжеленный мешок, и я, едва доковыляв до своего места, рухнула и провалилась в сон. Зона. Ложное Озеро. Халлек. Ахмед осторожно вёл вертолёт над лесистыми высокими увалами. Ложное Озеро от поместья находилось километрах в сорока на запад. Почти со всех сторон оно было прикрыто пересечёнкой, непреодолимой для железноголовых и тяжёлой техники, оставался только узкий проход вдоль вытекающей из озера речки, над ним нависал скальный массив со множеством сложных пещер. Пройти незамеченным невозможно, а когда тебя не хотят пускать, то и вообще не пройдёшь. Я надеялся, что Сейде и морпехам удалось туда пробраться. По крайней мере, какое-то время там можно пересидеть, чтобы отдохнуть и продумать дальнейшие действия. — Это оно? — Сергей, высовываясь в открытую дверь, показал вперёд. Среди увалов угадывалось большое понижение и рядом из леса выглядывал серовато-красный гребень древнего гранита. — Оно самое. Меня удивляло и беспокоило, что на всём пути мы не видели ни единого солдата противника, ни одной машины, хоть какого-нибудь захудалого разведывательного броневичка. Даже при всём том разгроме, что мы устроили, сил у «пятой колонны» должно было остаться немало. К поместью они стянули большую часть, но не всё, а контроль над лесистой частью Зоны — это контроль над всей её западной половиной и изрядной частью прилегающих к центру секторов. Пусть железноголовые и зелёные сами этого не понимают, но ведь управляет ими Закрытый Город. Даже обезглавленный и порядком разровненный, он наверняка сохранил какие-то командные функции. — Подлетаем, — сказал Ахмед. — Давай-ка пройдись вдоль речки на полном газу пару раз, туда-сюда. Посмотрим… Даже глазастая Эвис ничего не разглядела. Или наши хорошо спрятались и не показываются — мало ли тут рассекает на вертушке — или одно из двух. — Садимся. Вон туда, на опушку, — я показал на небольшую поляну у нижнего обреза скал, возле воды. — И сразу к стене. Зайдём через лес, по другой стороне. Ахмед притёр вертолёт у леса. Мы рывком перебежали десяток метров открытого пространства и замерли за первыми деревьями. Лопасти с тихим шелестом сделали несколько последних оборотов и остановились. Воцарилась тишина. Обычная лесная тишина в безветренный день. — Странно всё это, — Сергей Первый огляделся. — Здесь как будто никого никогда не было. — Проверим. Но для начала… — я осёкся. Ни в вертолёте, ни сейчас мне не пришло в голову, что Хозяйка Озера нас просто не могла пропустить в свои владения, если здесь не появлялась Сейда. Хотя кто поймёт нечеловеческую логику? — Несса, — я позвал эльфиню. — Вы подождите здесь, а мы сходим в гости. Все переглянулись. — Какие гости? — спросила Катя. — Здесь что, кто-то живёт? — Можно сказать и так, хотя это не совсем верно. Просто не высовывайтесь полчаса-час из леса. Леди Фэливрин молча последовала за мной и только возле реки спросила: — Что ты задумал? И к кому мы идём? — Это озеро появилось здесь вместе с Зоной. В записках Блэка оно называется Ложным Озером. Почему именно, не знаю. Озеро непростое. Здесь живёт некая сущность… в отдалённо женском обличье. Блэк определённо с ней общался, он записал её как Хозяйку Озера, есть такая особа в человеческих легендах. Думаю, сам Блэк к тому времени уже стал… не совсем человеком, так что они разошлись миром. С его слов, она не очень-то любит наше общество. Вчера, до того как раздолбали башню связи, я приказал Сейде отходить сюда, вместе с морпехами. Она вполне смогла бы её уговорить пропустить их, сюда, к пещерам. Но здесь слишком тихо. Двести с лишним человек чем-нибудь да выдадут себя. Вот я и хочу увидеть эту Хозяйку. — Я так понимаю что это достаточно опасно. — А что из того, чем мы занимаемся, не опасно? Несса хмыкнула и замолчала. Мы подходили к краю голубовато-бирюзовой чаши, километров двух в поперечнике. Обрамлённая лесами вода была без единой полоски ветровой ряби и казалась застывшей, но в толще угадывались смутные тени и движения. Не хотел бы я здесь ночевать. Эльфиня поёжилась. — Непонятное ощущение. Вода на меня смотрит, — тихонько сказала она мне на ухо. — Значит Хозяйка здесь. И мы всё ещё живы… Это неспроста. — Шуточки у тебя, Халлек. — Как умею… Присев возле самого уреза, я положил ладонь на воду. Чистая, прозрачная. Холодная. Мысленно позвал: Выйди. Я хочу с тобой поговорить. Несколько минут не происходило ничего, только неясные тени задвигались немного быстрее. Потом вода всколыхнулась сразу по всей чаше озера, стоячая волна плеснулась к моим ногам. Несса отошла подальше, и в этот момент возле самого берега, облекаемая искрящейся водяной плёнкой, встала полупрозрачная фигура. Действительно, есть сходство с женской. Талия, небольшие выпуклости груди, что-то, напоминающее гладкую причёску на изящной, скульптурно правильной голове. Голос, казалось, шёл отовсюду. Он обтекал меня, как мягкие прикосновения воды: — С тобой женщина высшей крови… Времена изменились… Говори, человек. Обойдёмся без приветствий. — Поздно вечером или ночью приходили ли сюда люди? Были ли с ними такие как она? — я кивнул в сторону Нессы. — Да. Возникла пауза. Поняв, что развёрнутого ответа я не дождусь, добавил: — Сколько их было. — Я не знаю что значит сколько. Мне не известно то, что вы называете числами. Но чтобы отмыть их от грязи и крови, потребовался бы целый пруд воды. У тебя есть ещё вопросы? — Есть. Это не вопрос, это просьба вообще-то. Если сюда придут люди в железе и на железных повозках, ты сможешь их задержать или уничтожить? — Что есть железо? — Вот. Он сделан из железа, — я протянул её свой боевой нож. Мерцающий палец тонкой четырёхпалой руки коснулся его, обтёк, отпрянул, как будто Хозяйка могла порезаться. — Я сделаю что смогу. Оно тяжёлое. Ещё вопросы? — Ты помнишь человека с длинными чёрными волосами, намного меньше меня? Расскажи мне о нём. Показалось, что Хозяйка вздрогнула. — Помню его как тебя вижу. Я хотела его уничтожить, но не смогла. Если он ещё жив, то он уже не человек. Это всё. Идите. Найдёте своих в пещерах с той стороны. — тонкий пальчик показал на противоположный край скал. — Благодарю тебя. — Мне неизвестна благодарность, человек. Но у меня хорошая память. Не прощаюсь. Мы обернулись меньше чем за сорок минут. Нас встретили вопросительные взгляды. — Нашли. Они забрались в норы с другого края массива. — Мы устроились в нескольких больших пещерах, — морпех в измятой, но уже вычищенной форме махнул рукой в проход. — Командир во второй справа, девки эти две крайние заняли. Итого сто тридцать восемь человек. — Как Хозяйка Озера, сразу пропустила? — Сейда с ней говорила. После этого сразу прошли сюда, не задерживались возле воды. Я кивнул. — Так держать, солдат. Майор Стрижаков занимался подсчётом оставшегося хозяйства. Оружия и снаряжения осталось немного, хорошо хоть почти всех раненых выходили с помощью медиков Сейды. Пока мой отряд располагался в отдельной пещерке уровнем выше, я расспросил майора о вчерашнем дне. Он, водя ножом по плотному глинистому полу, набросал схему вчерашнего боя. — Мы окопались вместе с Сейдой на западной стороне высоты, там много камней и кусты как борода ваххабита, везде торчат. Сидели как мыши около часа, потом появилась техника, семьдесят с чем-то танков, самоходок три десятка, и пехота. Не на ходулях, обычная. Нас не разглядели, двинулись вдоль склона в вашу сторону, растянулись, тут мы им с фланга и всадили, метров пятьдесят может было, не больше. Ну, а дальше… Оглядываться по сторонам было некогда, насели на нас плотно. Морды какие-то зелёные иногда мелькали. Вроде всё. Ты как приказал отходить, мы не стали задерживаться. Вбежал Сергей. Я встал с пиленого чурбачка, заменявшего табуретку, мы отошли к арке пещеры. — Лейла какая-то странная. Глаза шалые, сама не своя, вещи перекладывает с места на место… — Нда? Ну пошли глянем. Зона. Ложное Озеро. Сандра. Позади меня что-то сухо звякнуло о камни. Я обернулась. Лейла с потерянным видом стояла над упавшим из рук магазином к ТТ. — Ты чего? — А? — Не торопись за всё хвататься, отдохни, утром переберёшь. — Да я не устала… — странно сухим голосом сказала она. — Не понимаю, что со мной происходит. Лейла села прямо на камни. — Мне хочется куда-то сбежать. Не знаю только куда. Во мне одна часть хочет остаться здесь, другая рвётся куда-то. По пещере протянулись два силуэта. Вошли Сергей и Халлек. — Что тут у вас? Лейла подняла голову. Увидев Халлека, она стала смотреть более осмысленно. — Я ухожу, — сказала она с наполовину вопросительной интонацией. — Меня что-то зовёт. Я ещё не понимаю, что. Но лучше будет, если я уйду. По лицу Халлека пробежала быстрая тень. Он вздохнул. — Это Блэк. Он говорил об этом ещё когда мы уезжали из форта. Сказал, что однажды он тебя позовёт. Ты права, так будет лучше. И ещё… лучше будет, если ты больше не попадёшься мне на глаза. Она с привычной сноровкой собрала свои вещи, подошла к нему. — Хорошо, что ты сказал это прямо. Я постараюсь, чтобы так и было. Развернувшись к нам, Лейла подняла руку. — Прощайте. Я надеюсь, что мы больше не встретимся. Пусть наши отношения запомнились такими, какими они были, — от волнения её голос сбивался на восточный акцент. — Прощайте. Она обняла нас по очереди и пошла в сторону речки. Я не понимала, что происходит. — Что это с ней? — Кровь. Когда-то Блэк, чтобы спасти её, поделился с ней своей кровью. Он тогда уже был не совсем человеком. Недавно Блэк что-то сделал, что позвало всех, в ком есть чёрная кровь. — Что это значит? — Это значит, что скоро всё решится, — мрачно сказал Халлек. — Вечером… соберёмся, мне со всеми нужно поговорить. Мы сидели вокруг огня, пылавшего в обустроенном очаге из плотно сложенных камней. Халлек посмотрел каждому из нас в глаза. — Сегодня ушла Лейла. Чёрная кровь подала голос. Блэк скорее всего исполнил своё предпоследнее желание. Не знаю, каким оно было, но ничего хорошего оно нам не сулит. Какие силы с ним, я тоже не знаю. Больше наших это точно. С его головорезами никакие федералы не справятся, куда уж нам. Но есть один призрачный вариант. Я чувствую, что он меня помнит и мы сможем решить всё один на один. — Слабый шанс. Надеешься на его рыцарство? — подала голос Катерина. — Вовсе нет. Мы начали эту заваруху вдвоём, и вдвоём нам её заканчивать. Иначе никак. А по какие стороны мы в это время будем находиться, вообще дело десятое. Вот моё слово: вы вместе с морпехами отходите наружу и остаётесь у Элен. Сергей и они — Халлек кивнул на Инвё и Эвис — знают дорогу. Она вас примет. Дальше я иду один. Повисло тяжёлое молчание. Несса задумчиво посмотрела в огонь. Я молчала, не находя в себе сил сказать о том, что произошло позавчера вечером на лётном поле. — Ты прав. Но что будет если ты не справишься с ним? — А что будет если справлюсь? Никто этого не знает. Проверить это есть только один способ. Как бы там ни было, я не имею права тащить вас всех с собой. Рядом с Элен у вас есть шанс даже в случае моей неудачи. Несса, сестра тебе что-нибудь сегодня говорила, что она собирается делать дальше? Эльфиня кивнула: — Да. Завтра она уходит со своим отрядом. Ваш договор выполнен, больше её здесь ничто не удерживает. Мы очень разные. Даже общая память не может повлиять на неё. — Пусть. С морпехами вы выберетесь из Зоны через неделю, самое большее десять дней. А если они наладят связь, то и раньше. Я думаю, что всё будет решаться в центральных секторах, туда стянется вся невычищенная нечисть и аномальщина. Вот вроде и всё. Халлек вздохнул. — Неизвестно, как будет идти время здесь и снаружи, поэтому контрольного срока не даю. Гелахир, все документы отдам тебе. Если я вернусь, то вернусь, ну, а нет… — он пожал плечами. — Темна воля Норн. Может и свидимся. Он встал и вышел в темноту. Наши зашевелились и засобирались — время было позднее. Никому не хотелось разговаривать, одна только Инвё подсела ко мне, когда я стала устраиваться на своем жёстком лежбище. Она шёпотом спросила: — Он окончательно решил уйти один? Даже без тебя? — Да. А при чём тут я? — Ну вы же… Я, вспомнив позавчерашнюю ночь на аэродроме, отрезала: — Ничего мы не «мы же». Между нами ничего не было. Я просто взяла на себя присмотр за его жильём. Негоже мужчине быть бесхозным — в этом смысле. Инвё понимающе кивнула. — А потом? Или он ждёт, что вернётся Фрези? Куда она ушла? — Далеко и скорее всего надолго, если не навсегда, но мне она сказала, что мы ещё увидимся. Может, это она сама на это надеялась… — я пожала плечами. — Трудно загадывать в нашем положении. Эльфиня тихонько отошла в свой угол пещеры. Я какое-то время лежала с открытыми глазами, а потом подскочила, вызвав чьё-то недовольное сонное ворчание. Неужели он уже ушёл, вот так, наночь глядя? — прибежав в стан Сейды, я не нашла Халлека и там. В штабе морпехов засиделись офицеры, майор встретил меня коротким кивком. — Халлек заходил? — Да, он только что ушёл. Сказал, что вы выходите из Зоны вместе с нами и ушёл. — Он был с вещами? Капитан пожал плечами. — При оружии точно. Что-то случилось? — Да нет… — я молча развернулась, вышла в ночь. Хотя за эти минуты Халлек не ушёл далеко, бежать за ним, искать где-то, не имело смысла. Я прошла мимо часовых, призраками маячивших в неверном лунном свете под деревьями, спустилась к озеру и села на берегу. Тёплый ветерок нёс прогревшийся за день воздух. Как ни больно мне было видеть его таким, каким он был во время своего восьмого желания, я не могла разобраться в собственных чувствах и ощущениях. Кто мне Халлек? Если подумать головой, никто, а сердце всё равно ломит. Ну что же, его выбор — это его выбор, а нам предстоит устраивать собственную жизнь, если мы выберемся отсюда живыми. Зона. Где-то в центре. На Быстрых Тропах. Халлек. Покинув пещерный лагерь, я обошёл озеро стороной. Темнота не мешала — полная луна пронизывала лес, а глаза давно привыкли к такому освещению. Дневник Блэка утверждал, что в Зоне существуют короткие пути, он назвал их Быстрыми Тропами, позволяющие пройти в нужное место за считанные часы. Правда, Тропы эти брали за проход некую плату, и нельзя было с уверенностью сказать, какую. Я взял с собой кое-какие личные мелочи и самые необходимые вещи — оружие и побольше патронов. Лето, тепло, в лесах водится достаточно разных тварей, мясо которых съедобно. Ближайший вход на Быстрые Тропы находился, если верить записям Чернова, в шести километрах на север от Ложного Озера, среди леса. Он был помечен на карте двумя уголочками — так Блэк обозначал отдельно стоящие камни и менгиры. Скорее всего, где-нибудь на полянке стоят два булыжника, а между ними проход в никуда… Ночной лес перешёптывался, живя своей потаённой жизнью. По сторонам похрустывало, потрескивало, мелькали неясные тени, что-то временами скользило у самого края глаз то справа то слева, где-то кого-то ели поедом, в общем, всё шло естественным путём. В лунном свете между деревьями показалось свободное пространство. Так и есть, поляна. Посерёдке маячили два трёхметровых булыжника с заострёнными верхушками. Хм… Между камнями маячил дальний конец поляны. Как эти ворота включить, в книжечке Блэка написано не было. Я потрогал булыжники. Холодные, шершавые куски песчаника, под луной почти чёрные. Несколько минут я пытался найти какую-нибудь деталь, способную подсказать, что же с этими глыбами делать — безуспешно. Наконец пальцы споткнулись о какую-то выемку сложной формы, похожую на отпечаток улиточного домика. Оба-на… Я вытащил из кармана увесистую металлическую «булочку». Занятно… Игра продолжается, похоже на то, да… С шестой попытки приладить завитушку к узору она прилипла к камню, по нему пробежала лёгкая дрожь. На всякий случай я отошёл подальше. Между глыбами запульсировал воздух, превратившись в полупрозрачную радужную плёнку. Вот и вход. Что там меня ждёт, я предположить не мог. Полтора часа назад я оставил своих людей, приказав уходить из Зоны вместе с морпехами и всё дальнейшее переложил на себя. Непросто осознавать, что обратной дороги может не быть вообще… Я закрыл глаза и решительно шагнул сквозь упругую волнующуюся поверхность. Под ногами была белёсая Тропа из плотного тумана, по сторонам, за влажной завесой довольно вонючего дождика — неясные движения, призрачные вздохи, возгласы, контуры древесных скелетов, какие-то конструкции маячили в отдалении. Здесь нельзя заблудиться. Ступая на Быстрые Тропы придёшь в то место, куда хочешь добраться. Вопрос только в том, какой ценой. Пропало собственное ощущение времени, часы ворочали стрелками по своему усмотрению. Часовая с минутной могли вообще в разные стороны крутиться. Сколько я прошагал, пока не почувствовал чьё-то присутствие сзади, я не помнил. Освещение не менялось, пейзаж за пеленой дождя тоже — всё те же очертания разрухи и запустения. Тот, кто шёл сзади, медленно меня догонял. На Быстрых Тропах огнестрельное оружие скорее всего будет бесполезным, предупреждали записи Чернова, и я приготовился выхватить меч. Видимость не превышала сорока — пятидесяти шагов, значит, на ответные действия у меня всего пара секунд в случае чего. Я развернулся. Из мутной завесы начал проявляться силуэт в плаще. Тёмно-алый плащ, капюшон скрывает лицо. Знакомая походка. Фрези? Откуда ей здесь взяться? Несса после встречи с Сейдой объяснила мне, что Сумеречный Мир находится вне путей Звёздной Дороги, и попасть или выбраться оттуда может далеко не каждый и не всегда. Она подошла на несколько шагов и лёгким движением откинула капюшон. — Здравствуй. Голос тихий, без чувств, без интонаций. Так может говорить смертельно уставший человек… Едва я попытался ответить ей, как что-то внутри меня воспротивилось. Её здесь быть не может! — завопила моя интуиция. На Быстрых Тропах сохранялись запахи, даже сквозь дождь я чувствовал острые истечения замазученного песка, рыхлый запах ржавчины и старого железа, стоялую воду, а от явившегося мне морока не пахло ничем. Под моим взглядом черты её лица размылись, порыв ветра размазал в дожде фигуру. На плотной туманной ленте снова было пусто. Всё понятно, платой за проход Тропы хотят взять моё прошлое, мои чувства, мою память. Да только ошибаются они… Своё прошлое я оставил на тёмной лесной поляне, возле входа. Там же легли и чувства, и память. Только каждая новая минута настоящего была во мне. После нескольких шагов пейзаж изменился. Теперь передо мной лежала лесная дорожка. Но всё равно я ещё не сошёл с Троп — всё так же позади и впереди был попахивающий чем-то чрезмерно пряным туман. Лес полнился самыми разными звуками, среди которых выделялся приближающийся тяжёлый треск. Что-то большое топало мягкими редкими шагами прямо сквозь деревья. Дорогу метрах в тридцати от меня задумчиво пересекла длинная шерстистая туша о шести ногах, помахивая пятиметровым хвостом толщиной с удава. Во как. Не знал я, что на Быстрых Тропах есть своя фауна… И снова вокруг меня всё переменилось — ноги почти по щиколотку ушли в вязкий, подозрительно шевелящийся мох. Со всех сторон хлюпало, сопело, чавкало. Болото да и только. Но почему нет ни капли воды в моих следах — только медленно выравнивающиеся ямки? Я снова начал ощущать время. Через десять минут блуждания я наткнулся на отрешённо сидящего под деревом человека. Он поднял на меня глаза. Мужичок в возрасте, лет пятидесяти, невысокий такой. Одет по-деревенски — кирзачи, шерстяные штаны, линялое хэбэ неопределённого происхождения. Рядом порядком потёртый мешок-сидор. Насчёт разных случайных встреч в заметках Блэка ничего не упоминалось… Я, не говоря ни слова, пошёл дальше, а через двадцать минут снова вернулся к незнакомцу. — Вот и я так часа два походил, и сел. Быстрые Тропы, кажись, больше никуда не ведут, — безнадёжно вздохнул он. Хрен там. Быстрые Тропы — часть Зоны, они её червоточины, пересекающие напрямик неведомые места и миры. Исчезнуть они могут только вместе с ней. И они нигде не завязываются в петлю — иначе какой был бы в них смысл? Зона хоть и порядком поганое образование, но оно подчиняется вполне понятным внутренним законам и правилам. Как только это уложилось в моей голове, болото исчезло, и вновь оказался на лесной тропке. Испытание сомнением? Что-то всё чудесатее и чудесатее. Волос коснулся ветерок. Мерзкий такой, леденящий. Вокруг стемнело, но контуры деревьев и границы тропы я различал чётко. В лес ступать нельзя, за пределами Быстрых Троп действуют совсем иные силы… Что-то промелькнуло над головой, едва не коснувшись меня. Я обернулся… и понял, что лучше бы этого не делал. По крайней мере, я бы не увидел того, что хотело меня убить. Поперёк дорожки возвышалась трёхметровая хреновина с ногами и руками, покрытая короткой жёсткой шерстью и одетая в кожаный фартук. Могучая грудь — два меня в ширину — мерно вздымалась и опадала, вывернутые ноздри сопели задумчиво. Носорожьи глазки изучали меня из-под массивных надбровных дуг. Ручищи только в запястьях были с мою ногу, а уж ноги… Что это за тварь? В своих страхах я разбирался хорошо, и в них такого никогда не попадалось… От первого взмаха я кое-как увернулся, в падении выхватывая браунинг. Зверюга недовольно рыкнула — кулак размером с чайник напрасно врезался в землю. Ножищи шагнули к мне. Крякнув, я согнулся и проскочил между лохматых лап, одновременно нажимая спуск — ствол был направлен вверх, в пах чудищу. Сухо щёлкнул боёк. Осечка или всё то же, что здесь огнестрел бесполезен… Времени разбираться не было. Затолкнув пистолет обратно в кобуру, я выдернул меч. Может два локтя стали будут эффективнее?.. Следующий взмах едва не снёс мне голову. На запястье монстра остался несерьёзный порез, мои руки заныли от удара. Он взревел, больно всё-таки, и пинком отправил меня метров на шесть вдоль Тропы. Удар о землю был такой, что у меня потемнело в глазах. Доспехи могли остановить пулю, но что от них толку против стенобитного тарана. Сплющит вместе с титановой скорлупой и все дела. Чудище в три шага приблизилось, я перекатился под его ступнями, взмахнул мечом, пытаясь достать до ахилловых сухожилий. Что-то я точно зацепил, потому как в следующий миг обе ручищи сграбастали меня за бока, вытащили из-под фартука и подняли к лицу — если так можно было назвать эту харю размером с блюдо для лаваша. Монстр был определённо удивлён тем, что мои рёбра не хрустнули сразу. Пальцы изучающее щупали доспехи. В полусвете неожиданно ярко блеснули клыки. Тварь довольно заурчала, примериваясь к шее. Вспомнив про меч в свободной правой руке, я как мог размахнулся и вогнал его в лохматое ухо. Неожиданно легко что-то хрупнуло со звуком ломающегося хряща, узкое лезвие вошло на пол-ладони… Массивный лоб чудовища резко качнулся навстречу моему и в голове вспыхнула ослепительная молния. В гостях у сказки. Халлек. Надо мной безмятежно и безразлично проплывали лёгкие кучевые облачка. Такие плывут жарким летним днём над степью. А подо мной что-то покачивалось и поскрипывало. Пахло сеном и лошадями, где-то недалеко кто-то играл на губной гармошке лёгкую мелодию. Я попробовал поднять одну руку, затем вторую. Что-то мешало голове. Я нащупал плотную повязку. Ага. Попробовал пошевелиться. Брони на мне нет, оружия тоже. Ранец ушёл в том же направлении. Под кителем чувствуется ещё одна повязка, широкая. Надо мной склонилось девичье лицо. Светлое, как в мирное время. Веснушки, нос вздёрнутый. Золотистые, выгоревшие на солнце волосы. Я чихнул. — Очухался? — голос принадлежал кому-то, кого не видел. Мужчина лет сорока. — Не уверен, — я попробовал сесть. Бока заныли. По укатанной просёлочной дороге ползли две подводы. Рядом со мной сидела девушка, остальное место занимало сено. Вторая телега несла какие-то вещи, укрытые брезентом, возница пиликал на губной гармошке. — Кто вы? — я с трудом повернул голову. Было такое ощущение, что меня долго и старательно били тяжёлой скалкой. Или пропустили через мясорубку без ножей, сначала туда, а потом обратно. — Все вопросы потом. Вот отвезу тебя к старосте, он тебе на всё ответит и решит что с тобой делать дальше. Весело… Что-то мне это напоминает… Помню только, что ничего хорошего… Я понял, что пока мне никто внятного ничего не скажет; и решил что лучше полежать спокойно. Всё равно в таком состоянии я не то что идти с грузом, ведро воды не отнесу. Часы снова работали нормально. Минут через сорок мы круто повернули, вокруг потянулись ухоженные сады, дома, Попадались и двухэтажные. Все белёные, а по побелке росписи. Цветы замысловатые, какие-то сценки на непонятные мне сюжеты… Подвода вздрогнула и остановилась. — От так… — сказал мой возница. Скрипнули ворота. Подошли два парня лет двадцати, помогли мне слезть. Я огляделся. Богатое село на пологом склоне горной долины. А горы высокие, в Зоне таких быть вроде бы не должно. Уж кто-то, а Блэк бы их на карте отметил… Хотя снегов не видать, но тысячи две с половиной вон в той вершине точно есть. — Пойдём, пойдём, потом насмотришься. Усадьба занимала с полгектара. Меня отвели в просторную пристройку с топчаном и прочей простой мебелью — стол, скамьи, самодельный высокий буфет. Парни удалились, не сказав более ни слова, и почти сразу после них появился староста. Благообразный дед с аккуратно подстриженной бородкой, ни дать ни взять отставной штурман дальнего плавания. — Здравствуйте. Где мои вещи? — хмуро сказал я. — И тебе здорову быть. Добро твоё непотребное почистят и принесут. Я с трудом, но сдержался, что не сказать что-нибудь соответствующее моменту. Дед заметил это. — Не тревожься. Мы ничего не сделаем с твоими вещами. Мы давно забыли, что такое оружие и броня. — Там есть опасные предметы. Так что лучше принесите их мне, уж своё снаряжение сумею привести в порядок. И скажите наконец, кто вы, где я, и как я тут оказался. Я шёл… туда, где меня ждут. Что-то остановило меня о упоминания Быстрых Троп. — Мы живём здесь четыре поколения, мы ушли от мира и его жестокости. Меня зовут Яков. Тебя нашли на горном покосе, возле леса. Ты был весь в крови и изранен. Похоже, ты встретился со зверем. Я кивнул. Ещё с каким зверем, мать его… Яков… На староверов вроде не похоже — те бороды не бреют, да и вообще… — Я в Сибири? — на всякий случай можно было проверить догадку. Дед покачал головой. — Нет. Я не знаю такого места. А у нашего села названия нет. Я вздохнул. Под повязками зудело и чесалось. Значит идёт быстрое заживление. — У меня мало времени. От того, когда я приду, слишком многое зависит. — Ты лучше отдохни. — староста положил сухую крепкую ладонь мне на лоб, и я отключился Среди ночи меня что-то разбудило. Под ногами оказался мягкий толстый коврик, связанный из лоскутов. Всё мое «непотребное добро», как изволил высказаться староста, уже лежало здесь же, рядом, на широкой лавке. Пока я спал, повязки, кажется, сменили ещё раз — я ощущал на коже холодок от каких-то мазей. И вообще чувствовал я себя намного лучше. Оделся. Вокруг стояла тишина. Обычно в любом сельском дворе даже ночью идёт какое-то шевеление в птичнике или там ещё где, здесь же я не слышал ничего. Странное какое-то село, лубочное… Я вышел из пристройки. Прохладный воздух, ясное высокое небо, усыпанное незнакомыми узорами звёзд. И целых две луны, маленьких и не очень ярких. Но их света вполне хватало. Замечательно. Куда бы нас не заносило в Зоне, всегда были те же самые наши созвездия и одна луна — здоровенная серебристая монета, ну или какая-то её фаза. Не светилось ни одно окошко. Только слабый ветерок шелестел ветвями каких-то невысоких деревьев в саду. Я тихонько вышел за ворота. Пустая улица привела меня к околице, обращённой в сторону леса. И в момент, когда я рассматривал травянистый склон и косо поднимавшуюся по нему дорогу, меня сзади негромко окликнули. Это была та девушка, которая ехала рядом со мной на подводе. — Ты уже уходишь? — в её голосе было и удивление и непонятные оттенки страха. — Так быстро? Я медлил с ответом, не понимая происходящего. Она подошла ближе, настолько, что я рассмотрел спешно накинутый на плечи светлый платок. — Зачем ты уходишь? Глаза девушки дрожали, метались по мне взглядом. — Слишком многое поставлено на кон. Жизнь моих людей, моего народа. Там, откуда я — я неопределённо махнул рукой — сейчас решается… я даже не знаю, как назвать то что происходит. Для тебя это всё чуждо и непонятно, скорее всего. — Там война, да? Дедушка рассказывал мне, что такое война. Это когда люди убивают друг друга. — Убив сейчас десяток, может сотню, я спасу многие тысячи. Это я знаю точно. — Но те, кого ты убил, их уже не вернуть! — она готова была заплакать. — Ты предлагаешь мне бросить тех, кто верит мне, кто закрывал меня собой? Наверное, твой дед не совсем дружит с головой и честью, да и с собственной совестью. Девушка задрожала, как от сильного холода. — Ты ещё ничего не понял? — Что я должен был понять? — Это твой мир. Ты стремился сюда всё то время, сколько воевал. Я пожал плечами. — Мой мир… Мой мир, может, и не самый лучший, но он мой. И сейчас идёт война за него. Я должен быть там. А на это — я со вздохом окинул взглядом окрестные красоты — я сейчас просто не имею права… Линия горизонта странно вздрогнула в неверном свете двух лун, размылась. Я сильно моргнул несколько раз, чтобы выдавленные слёзы смочили глаза, вернув им ясность. И всё равно горизонт как-то изменился, стал ближе, что ли. Девушка обернулась, а когда снова посмотрела на меня, глаза её были полны ужаса. Она пыталась что-то сказать, но слова застряли. Я нахмурился. Происходило нечто, напрочь вываливающееся за рамки моего понимания. Далёкая линия гор стала полупрозрачной, сквозь неё проглянули несколько ярких звёзд. Пространство сворачивалось, как внутренности медленно затягиваемого кулька! — Иди сюда! — рявкнул я, доставая нож и наклоняясь к утоптанной дорожной земле. — Быстрее!!! Девушка медленно покачала головой, но ноги сами понесли её. — Встань за спину! Из круга не выходи, что бы ни случилось! Вот и пришло время укрепиться в вере… Ибо кто не укрепится, тем, как когда-то заметил псоглавий шаман, наступит полный и безоговорочный кирдык… Остриё быстро, как будто ведомое вовсе и не моей рукой, вычертило на окружности руны, замкнувшие нас в кольцо. Голова не работала, я всё делал на автопилоте. Горизонт приближался, поглощая тусклой акварельной дымкой уже соседнюю долину. Стиснув зубы, я полоснул по запястью. Струйка крови щедро пролилась на руны, не впитываясь в землю. Через минуту в голове немного помутилось, в висках застучали молоточки. — Ты убиваешь себя! — сдавленно выкрикнула из-за спины девушка. — Не дождёшься… — сказал я, ощущая, что сознание куда-то отплывает. Но перед тем, как окончательно отрубиться, я увидел, как вокруг нас вспыхивает потрескивающий яркий кокон… Перед глазами всё плыло и извивалось разноцветными узорами. Нос обонял изрядную вонь потной шерсти. Голова трещала, а правый глаз не открывался, залитый чем-то густым и уже почти засохшим. Я провёл по лицу рукой. Не зря меня меднолобым иногда называли — на лбу была мощная шишка. В сумеречном влажном свете просматривались деревья. Так… Значит, всё это время я провалялся здесь, посреди Тропы, в объятьях трёхметрового шерстистого дядьки? А идиллическая деревенька в горах? От удара по лбу образовалась? Я посмотрел на левое запястье. Оно было тщательно перевязано плотной чистой тканью. Не бинтом из медпакета. С трудом приподнявшись на руках, я сел. На моих ногах покоилась здоровенная башка лесного чудища с торчащим из левого уха мечом. Фляга на поясе уцелела. Я плеснул на ладонь холодного разведённого вина, кое-как обтёр полой кителя лицо. Рядом послышалось всхлипывание. Голова поворачивалась с трудом, шея ныла как один большой зуб. Возле отлетевшего в сторону ранца сидела давешняя внучка старосты лубочной деревеньки. Ну да, кому же, как не ей было перевязать руку… Вполголоса матерясь, я высвободился. Голова монстра весила пуда полтора, наверное. После приличной контузии мозги соображали отвратительно. Да и потеря доброго литра крови просто так не проходит. Я приложился к фляге, высосал половину, протянул девушке. — Пей. Она подняла голову. Испуг, ненависть, боль — всё смешалось в этом бешеном взгляде. — Зачем ты это сделал? — Что? — Ты создал мой мир, создал меня. И уничтожил его. Зачем ты оставил жить меня, забрав с собой?! Если бы у неё были силы вскочить и наброситься на меня, она бы наверняка так и сделала. Я невольно попятился, сел на поверженную тушу. — Я что, Бог, создавать и разрушать миры одним махом? — Я не знаю, кто ты. Я могу только понимать, что произошло… Вот и приехали… Отхлебнув ещё раз, я помассировал свободной рукой шею. Быстрые Тропы берут плату за проход. И никто не знает, как кому придётся заплатить… Странно, но я не чувствовал совершенно ничего. Никаких угрызений, никаких движений души. Возможно, это придёт потом, когда я буду в более живом виде. А сейчас сожалеть некогда — на Быстрых Тропах нельзя оставаться слишком долго. Почему, опять же не было сказано ни слова. Они сами выводят путника к его цели, и ему не стоит задерживаться сверх меры, вольно или невольно. — Вставай. Нам нельзя здесь оставаться. Я упёрся ногой в пивной котёл, служивший лохматому дядьке головой, вытащил меч, обтёр его об сшитый из нескольких неплохо выделанных шкур фартук. С виду ну чисто мясник с рынка… Подобрал браунинг, отряхнул его, сунул в кобуру. Девушка продолжала сидеть возле ранца. — Тебя как зовут? Она молча дёрнула головой. — Ну как хочешь. Я взгромоздил на плечи ранец. Доспехи не поддались лапам чудища, хотя местами помялись. На ногах моей нечаянной спутницы были лёгкие домашние туфельки, на тонкой кожаной подошве. Не совсем подходящая для переходов обувь, но что имеем… — Если ты останешься здесь, ты точно погибнешь. Или исчезнешь. Или тебя съедят. Во всяком случае, здесь не место, где можно рассиживаться, — я поставил её на ноги, бесцеремонно схватив за подмышки. — И в конце концов, если я тебя создал, как ты утверждаешь, то давай слушай уже. Она слабо пошевелилась, оглядываясь на меня через плечо. — Пошли, — буркнул я, освобождая её. Девушка обречённо вздохнула и пошагала следом. Через какое-то время, трудно было точно сказать, мы оказались на вымощенной гладким камнем площадке неподалёку от живописных развалин какого-то городка, похожего на средневековый европейский. Стоявшее почти в зените солнце безразлично смотрело на груды камней, толстых деревянных балок, тёмно-красной черепицы, мощёные булыжником улицы. Позади нас стояли два каменных столба, обозначавших вход на кладбище. Мне оставалось только подивиться оригинальному чёрному юмору такого решения… Зона. Где-то в центре. Халлек. Никаких следов жителей здесь не было. Только кое-где из-под развалин выглядывали куски мебели и обломки разной домашней утвари. Мы прошли разрушенный городок насквозь за десять минут. На западной окраине девушка остановила меня коротким, настойчивым жестом. — Смотри. Что это? — она показала правее. Я ещё не совсем пришёл в себя, поэтому с минуту пытался разглядеть что-то необычное. Ну да, вот оно. Неподалёку, возле низкого заборчика из выкрошившихся бетонных блоков из-под кучки неопределённого хлама что-то поблёскивало явными металлическими бликами. — Сейчас посмотрим. Моя спутница на всякий случай спряталась за спину. Ха. Спихнув ботинком несколько кусков дерева, покрытого цементной пылью, и охапку грязной ветоши, я увидел гладкие, будто из полированной нержавейки, грани пирамиды. Девятой по счёту и больше всех предыдущих размером. Я присел рядом. — Не бойся. Это для меня. Посылочка, да… — Что это?.. — со трепетом спросила девушка. Я промолчал. Потом спросил сам: — Так как мне тебя называть? Дед тебя как звал? Она пожала плечами. Пугающе безразличным голосом сказала: — Не помню. Ты можешь сам дать мне имя. Вздохнув, я наклонился к сверкающему боку пирамиды, и сделал первое, что пришло в голову — постучал согнутым пальцем. Она приподнялась на полметра из кучи разнородного хлама. На её поверхности не осталось ни пылинки. Лепестки-грани уехали вниз. На этот раз презентован был богато украшенный светлым металлом узкий кожаный поясок с застёжкой в виде незнакомого цветка, отдалённо похожего на орхидею. Было очевидно, что на мне этот пояс можно затянуть всего два раза, первый и последний. — Во как… Ну это значит тебе подарок. Девушка пожала плечами. Девятая пирамида. Желание на девяносто процентов. Блэк, ходи сюда. Посидим, о жизни поговорим… — и я снял поясок с играющего солнечными зайчиками листа. Грани пирамиды захлопнулись, она исчезла, выполнив свою задачу. Я повертел дорогую штучку в руках, разглядывая. Как бы не платина, оттенок бело-ледяной… Изнутри на пряжке было что-то искусно выгравировано — волосяные завитки короткой надписи. Всмотревшись, я прочёл имя. Марина. Ну пусть так и будет. — Здесь написано, как тебя зовут. Давай-ка примеряем… Марина. Девушка молча подошла. Я застегнул на ней поясок. Как по мерке. — Точно для тебя. А теперь пошли дальше. Скоро мы кое с кем должны встретиться. Отойдём вон на ту горку и там подождём. — А с кем мы должны встретиться? — Я надеюсь что как раз с тем, кого я хочу видеть. У нас остались нерешённые вопросы… мы с этим человеком начали одно дело… вот теперь надо бы его закончить. Марина пожала плечиками. Мол, твоё дело, разбирайся с кем хочешь и как хочешь. Если верить часам, начало третьего. Надеюсь, Блэк не заставит себя ждать… — подумал я и не ошибся. Через двадцать минут вдалеке, на гребне холмистой гряды, показался джип. Он скрылся в лесистой лощине, наверное, там была мелкая речка, а потом рёв мотора послышался совсем рядом. Внедорожник пёр наверх не жалея себя. И вот он выскочил на просёлок. Запылённый, побитый жизнью «Гелендваген», подпрыгнув на кочке, скрипнул тормозами и замер. Водительская дверка медленно открылась. Я поудобнее взял браунинг. Из машины вышел незнакомый мне парень чуть старше двадцати пяти. Стриженый, светлолицый, никаких особых примет. Таких двенадцать на дюжину в любом городе. Одет как и все здесь, в военно-полевом стиле. Незнакомый автомат за плечом, несколько магазинов в разгрузке. — Ты Халлек, — совсем не вопросительным тоном сказал он. — Я от Блэка. Он знает, что ты хочешь его видеть, но сам приехать сейчас не может. Поэтому он отправил меня. Я один. — Пошли. Марина медленно, как под водой, двинулась к машине. Я открыл ей заднюю дверь. — Вещей никаких? — обернулся на меня рулевой. Я указал взглядом на ранец, притулившийся в ногах: — Всё своё ношу с собой. Парень понимающе кивнул. — Здесь недалеко, я короткий путь знаю. Взревев дизелем, германский «бобик» рванул с места. Присмотревшись, я вскоре понял, что пейзаж за окном меняется чересчур быстро. Только мы выбрались от брода в лощинке на холмы, как вокруг замелькали какие-то заброшенные посадки, развалины строений. Стоило мне на что-то отвлечься, а потом снова посмотреть в окно, а там уже стелились нетронутые волны ковыля. — Напрямик срезаешь? Водила довольно кивнул: — Ага. За то и за руль посажен. Знаешь ежели, куда тебе надо — мигом доставлю. Ну не мигом, это я загнул, но самое большее час. А вот, почти приехали. Мы притормозили на краю леса, который проехали так же мимолётно, как и все остальные места. Опушка заканчивалась естественным эскарпом, сквозь который проходила дорога. Машина качнулась и по крутому спуску скользнула в долину. Вернее, это было долиной. До вчерашнего вечера. В дальнем, восточном конце, ещё вился сизый дым над почерневшими развалинами. Земля по сторонам от дороги была сухой и сыпучей, пережжённой в пепел, лес, где он стоял близко к бывшей базе, полёг и выгорел. Наш водила не обращал на разгром ни малейшего внимания. Он кивнул куда-то вбок. — Нам туда. Джип перевалил невысокий бугорок. — Финиш, — пожал плечами парень и покинул машину. Мы вышли. Марина закрыла нос рукой. — Ты наверное останься где-нибудь здесь. Вблизи зрелище не из приятных. Передо мной расстилалось выжженное, похожее на кусок пустыни поле. В полукилометре дымились развалины базы. Повсюду на этом красно-кирпичном полотне виднелись тёмные мазки. Я знал, куда идти, и через несколько секунд вокруг моих ботинок завертелись крохотные столбики пережженного земляного праха. Здесь полёг весь отряд Блэка. Все давно уже не люди, больше чем люди и одновременно нелюди. Существа, в чьих жилах вместо крови биологический раствор нанороботов. Сейчас их тела зримо таяли, испуская тёмные вязкие капли. То, что поддерживало в них почти неуязвимую жизнь, уходило, не в силах больше её поддерживать. Удар термобарического заряда слишком силён… Но Чернов жив, и я это чувствовал. Шагая среди скорченных, изломанных тел, я вспоминал всех тех, кого потерял в Зоне. Вспомнил первую потерю, такую нелепую и неожиданную — Ирэт Исиль, погибшую от удара агонизирующей тёмной. Махтан-Миша, оставшийся, чтобы обеспечить одновременный подрыв всех зарядов. Десятки и сотни других… и Фрези. Мы всегда ощущали друг друга за тысячи километров, а с её уходом эта связь оборвалась, оставив в сердце огненную рану. Наверное, Сандра права, я такое же чудовище как и Блэк. Взгляд зацепился за странно знакомые очертания, уже почти расплывшиеся по обугленной земле. Понять, что это была Анастасия, можно было только по многочисленным кольцам и серьгам. Значит, где-то неподалёку и сам Чернов. Вот и он. Ещё жив, но вряд ли продержится дольше часа. Вид у него был относительно целый. По крайней мере, голова и руки на месте. Густые чёрные волосы, бледная кожа с серым оттенком. Пальцы сжимали потёртую книжицу в кожаной обложке. — Что, хреново выгляжу? — шепнул он опалёнными губами. — Бывало лучше. — Твоими милостями, Халлек. Даже моя хвалёная регенерация не помогает. Хе… Без обид, дядька… Где-то ты меня обскакал, а желания мои уже закончились. Вчера мы хотели взять эту треклятую базу. Вот всё уже, и раз, вспышка. Весь мой отряд как корова языком. Ничто не помогло — ты знал, чем нас достать, а не знал, так угадал удачно. Там, за оврагом, почти четыре сотни уже лежат. А сколько в дым превратились, я и не сосчитаю. Сам не сегодня-завтра коньки откину. Так что находи свою десятую и закрывай лавочку…, а я всё… — Так уж и всё? — Ну не сразу… просто дольше промучаюсь. А вообще кто его знает, наверное, раз у меня мозги целые, может и восстановлюсь. Он попытался пожать плечами, но сильные, до черноты, ожоги, заставили его скривиться от боли. — Час у меня точно есть, и я его хочу использовать с толком. Между прочим, я уже нашёл свою десятую пирамиду, так что, кхе-кхе, у меня есть шанс оклематься. Ну вот слушай, что тебе дядька Блэк расскажет… г…ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. С самого утра меня начало знобить. Вроде бы и лето на улице, да и в доме всегда тепло. Но мелкая дрожь пробирала меня всякий раз, как только я делала хоть какое-то усилие. Кое-как собравшись с силами, я добралась до кухни и сделала глинтвейн. Горячий чай с вином почти привёл меня в порядок, но едва я отошла, за окном залязгали гусеницы, посуда начала мерно вздрагивать. Мимо дома шла колонна тяжёлых танков и прочей техники. Я выглянула в окно и замерла. От колонны отделились три машины с небольшими башенками и тонкими длинными пушками, остановились у обочины. Ехавшие на броне солдаты помогли спуститься Нессе и её племянницам, с другой слезли остальные. Сандра, Гелахир, какой-то молодой, но наполовину седой парень и ещё одна, незнакомая девушка с густыми волосами вороного цвета. Тоже в форме. Следом бойцы подали вещи. А где Халлек?! Я кинулась вниз, едва не споткнувшись на лестнице. Сердце бешено колотилось. — Где он? — упавшим голосом спросила я у Эвис. Она отвела глаза. — Четыре дня назад он точно был жив, — Сандра сбросила с плеча ранец и обессилено уселась на него, привалившись к стене. Взревев двигателями, машины пошли догонять колонну. На меня никто не обратил внимания. Собравшись духом, я сказала: — Давайте заходите. Все разговоры потом. Все, кто остались от отряда Халлека, молча потянулись в дом. Прихожая заполнилась людьми. Я закрыла дверь, пошла наверх, на кухню. Даже Олега нет. Халлек остался там, в Зоне. Четыре дня назад он точно был жив. Пугало то, что я его не чувствовала в последние дни, после битвы у поместья. Если он и находил за это время пирамиды, то я это никак не ощущала. Он находил, было ясно, что вот-вот всё закончится…, но как, чем? Из государственных сообщений и со слухов мне было известно, что Зона вроде бы затихает. И кое-где даже отдаёт ранее занятные земли. Понятно, что порядок там наводить придётся долго, но тем не менее. Голова закружилась, я схватилась за перила, чтобы не скатиться по лестнице. Сверху кто-то ойкнул, меня подхватили, но я уже благополучно проваливалась в муть давно не настигавшего меня отката… На поле, земля которого была странно рыжей, как обгоревшая печная глина, в ложбинах и балках лежали оплывшие силуэты сотен людей. Халлек, поджав ноги, сидел возле тела Чернова. Да нет, не тела — он был ещё жив, хотя не в самом лучшем виде. Они говорили. -…ну вот слушай, что тебе дядька Блэк расскажет. Ты может удивишься, но появление Зоны — вина вполне определённого… человека, скажем так. Не тебя и не меня, как ни странно, мы всего лишь спровоцировали её приход в наш мир. Возможно, это случилось бы и без нас. Возможно, нет, но это уже совершенно не важно. Блэк заметил, что Халлек хочет что-то сказать, и жестом остановил его. — Погоди. Давай сначала я. Я знаю, что ты встречался с тёмными и с джайрами, возможно они многое тебе рассказали. Ты знаешь кто такой Ксати? — Нет. Звучит как имя из плохой сказки о Конане. — Ну похоже, да… вобщем, во времена оны этот Ксати отирался при дворе Короля. Регулярно встревал в разные тёмные истории и интриги, а часто вообще сам их организовывал и выполнял чужими руками. Финалом одной из таких заморочек стала Война. Король пропал без вести, нарушились многие связи на Звёздной Дороге, а дочь Короля, о которой мало кто знал, была укрыта стазисным полем, которое создала ценой своей жизни её воспитательница, между прочим… ну ты наверняка уже знаешь, что это была маман твоей врачихи. Старый мерзавец Ксати не мог завершить задуманное без привлечение Элен, потому что она и есть эта самая дочка. Зона — его изобретение. Какой бы скотиной он ни был, но мозгов и умений ему точно было не занимать. С помощью этой аномалии он веками корёжил пространства сотен миров, надеясь отыскать стазисный кокон. И наконец когда ему удалось разыскать его, он упёрся в одно занятное препятствие. Оказалось, что Зона не может проникнуть в мир, населённый разумными существами, без их собственной воли. Дальше — больше. Ну вот представь, что к нам является этакий старый хрен и предлагает власть над миром. Что мы сделаем? Правильно, скорее всего пошлём. И он придумал хитрейшую комбинацию с привлечением самой Элен. Странно одно — я так и не выяснил, а чем же его так привлёк наш мирок. Но факт остаётся фактом, он распотрошил кокон, вложил Элен ложную память, пока она была в ауте, создал все условия для инфильтрации с безупречной легендой. Далее в дело вступили мы. Блэк тяжело вздохнул, взял протянутую Халлеком флягу. — Знаешь, оказывается, Ксати уже пытался привлекать, как говорится, местных жителей. Так возникло ответвление реальности, откуда взялись твои союзники. Но у него там ничего не выгорело, и он оставил их в покое. Слишком уж непредсказуемое общество сформировалось, совершенно нетерпимое к посягательству на независимость. Магнитоозёрск и дед Петрович из той же оперы. Ну да это целые мемуары можно написать, а я не затем тебе всё это рассказываю. Короче, как Ксати не рвался к верховной власти, достичь уровня и авторитета Короля ему так нигде и не удалось. Не того масштаба личность. В нескольких ключевых мирах возникло организованное сопротивление, возглавляемое некими Лордами сторон света. Их было, соответственно, четыре. Они владели могущественными артефактами, но решающее сражение всё же проиграли. Артефакты стали добычей Зоны, даже сам Ксати не смог их отыскать. Уже было выяснено, что кто владеет артефактом, тот становится Лордом. Или Леди. Известно и их описание. Ледяная Корона у Лорда Севера, Скипетр Солнца у Лорда Востока, Жемчужина Морей у Лорда Юга, Покров Тьмы у Лорда Запада. Поговаривали, что до них всеми четырьмя владел Король. Собравший все четыре смог бы сам стать им… или призвать законного владельца, вернув его к жизни, если он мёртв, или же восстановить в правах, если он в изгнании. Понятно, что властью Ксати ни с кем не стал бы делиться. Но его же творение, Зона, показало ему огромную смачную фигу. От бешенства Ксати начал пакостить всем, до кого смог дотянуться. Закрытый Город был спротежирован им. Серебристые, жители одного из подвластных Зоне миров, занялись по его поручению грязными исследованиями. Орду на псоглавцев тоже натравил он. Гадкий дед был, скажу я тебе… Чернов замолк, переводя дыхание. Снова отхлебнул воды. — Ну, а откуда ты всё это знаешь? — спросил Халлек. — Прямо краткая история Зоны… — Всё очень просто. Когда я, несогласный с политикой Насти, покинул свой отряд, то некоторое время скитался по Зоне, приближаясь к её центру. Там я наткнулся на разрушенный город, занятый нагами, змеелюдьми. Они сначала поупирались…, но проводили меня к своему хозяину. Им и оказался старикашка Ксати. Бедняга не понял, что нарвался на настоящего маньяка, куда ему, старому маразматику, было тягаться с таким психом как я… Блэк хрипло хохотнул, его лицо исказила болезненная гримаса, он отдышался и продолжил. — Он предложил мне исполнение девятого желания. А после всего, что он мне рассказал, ну просто зверски хотелось его убить. Ибо мне до смерти надоела Зона. И я сказал: «Пусть вся твоя сила перейдёт ко мне!». И всё. Ксати развоплотился, став в лучшем случае хиленьким полтергейстом, а все его знания, сведения и так далее теперь у меня. Если я откину коньки, то вся эта пакость умрёт со мной. Если выживу, то уйду куда-нибудь далеко… в отшельники подамся. Я теперь могу хоть на край Вселенной рвануть. Такие вот дела. — А что будет с Зоной? — Она уже начинает сокращаться…, но как любое до некоторой степени самодостаточное образование, продержится ещё месяц-два. Потом исчезнет из нашей реальности. Будет так же потихоньку ползти по всем квантовым уровням Вселенной, пока не появится кто-нибудь, способный её уничтожить. Конечно, многие штучки и предметы из неё уже расползлись по миру, так что бесследно она не пропадёт, как ни крути, — ухмыльнулся Блэк. Халлек задумчиво достал из кобуры пистолет. На лице Чернова ничего не отразилось. Похоже, смерти он теперь вовсе не боится. — Ну замечательно… Зато у меня ещё осталось последнее желание…, а пирамиды всё нет. Хотя обстановка подходящая. Блэк пожал плечами. — Обстановка… ты знаешь, что Фрези здесь? Я охнула, и даже в видении всё внутри меня отозвалось жестокой болью, настолько от Халлека плеснуло эмоциями. Он вскочил. — Где?! Прикрыв глаза, Блэк прошептал: — Ты уверен, что хочешь её видеть? Угу, хочешь… — слабо кивнул он, увидев, как свободная рука Халлека потянула из ножен стропорез. — Пройди туда, к остаткам машины. Она там, внутри. Ты иди, а я, глядишь, как-нибудь и выдюжу. Прощай, дружище… руку не подаю, извини. Потемневшие пальцы Чернова протянулись куда-то в сторону. Обгоревший остов лёгкого колёсного вездехода, клочья брезента, непонятно как сохранившегося в том аду, что здесь прошёл. Халлек медленно приблизился. Поразительно, но огонь почти не затронул его бывшую спутницу. Только пятна копоти и небольшие ожоги. Фрези, тяжело и прерывисто дыша, лежала на широком заднем сиденье. — Вот и свиделись… ты один? — тихо спросила она, было видно, что говорить ей сложно. Халлек кивнул, попытался было взять Фрези за руку, но она резко отдёрнулась, тело скрутило судорогой. — Не трогай меня. Иначе получишь свою порцию этой дряни, — она слабо пошевелила головой в сторону нескольких тающих тел неподалёку. — Как видишь, во мне тоже чёрная кровь…, но я умираю. Она пробудилась слишком поздно. Только огонь меня почти не берёт, вот и мучаюсь… Халлек молчал, глядя ей в глаза. Между ними шёл безмолвный разговор, который мне услышать и понять оказалось не дано — ведь у меня не было мужчины, за которым я могла бы вот так пойти в неизвестность. На обгоревший пол вездехода с лязгом упала обойма его пистолета. Он достал из кармана патрон, заменил им оставшийся в стволе. — С переправы? — спросила Фрези. — Тот самый. Помнишь, мы гадали, для чего он?.. — Халлек скривился в улыбке-гримасе, по щекам поползли две тонкие влажные дорожки. — Помню… — она приподняла голову, коснулась сложенными пальцами губ и развернула ладонь к Халлеку. Он кивнул. Я не знала что это за жест. Наверное, что-то их личное. — Не тяни. Мне уже тяжело дышать… внутри всё переломано. Пистолет дёрнулся, выстрел сухо раскатился по полю. Пуля вошла чуть выше верхнего обреза брони, в шею, и наверняка перебила позвоночник. Тело Фрези содрогнулось и замерло. Глаза скрылись под медленно опустившимися веками. Меня всю трясло, я сейчас в полной мере ощущала то же что и Халлек. Боль, ярость, тоску, от которой мутнится сознание, и так и не изгнанную им из сердца любовь. «Да как же ты всё это выносишь!» — закричала я, но он меня слышать не мог. Отвернувшись, он сел на подножку. Вернул в пистолет обойму, дослал патрон. Я замерла, полная ужаса. Сердце бешено заколотилось, я поняла, что если он сейчас застрелится, то оно просто разорвётся в клочья. Но Халлек всего лишь покачал головой и спрятал оружие в кобуру. Потом всё вновь размылось… ...Вокруг были густые сумерки. Или поздний вечер или раннее-раннее утро. И лес к тому же. По просёлку прыгали полосы света от фар. Впереди на пути машины лежала поляна шагов ста в поперечнике. Беззвучно блеснули в неверном свете поздней луны стёкла правой дверки. Тёмный силуэт отошёл от машины на центр поляны, где разгоралось мрачное красноватое зарево. Оно висело куполом над самой травой. Халлек, больше это не мог быть никто, приблизился к плотному полупрозрачному мареву. Оно освещало его медленными перетекающими полосами алого, багрового и тёмного, почти лилового света. Тревожные искры отражались в глазах. Несколько мгновений Халлек стоял неподвижно, потом запустил руку внутрь. Засверкала металлическими гранями небольшая пирамидка, поднимающаяся из этой матово-красной мути. Её стороны раздвинулись, открыв нутро. Там не было ничего. Лицо Халлека неприятно дёрнулось, заострилось. Что это? Я точно знала, что пустых пирамид не должно быть. Судя по всему, и Халлек это понимал. Значит, расстроилось уже совсем всё и всерьёз. Что за последнее желание было у Блэка? Кто теперь узнает… Халлек встрепенулся, будто услышал нечто отдалённое, ощупал китель и достал что-то из внутреннего кармана. На ладони тускло блеснула округлая вещица на цепочке, что это, мне было не рассмотреть. Он закрыл глаза, сжал кулак и через пару секунд бросил на донце пирамиды этот предмет. Четыре глянцевых лепестка сложились, багровое марево приподнялось и поглотило пирамиду, потом медленно растаяло. На поляне потемнело, и теперь я могла видеть только очертания. Халлек пошёл к машине. Фары осветили его, и я заметила, что он бредёт — медленно переставляя ноги, натыкаясь на кочки и почти не глядя вперёд. Возле машины он остановился, уселся на выступающий вперёд бампер. Он держал голову руками, склонившись. Потом рывком поднялся, запрыгнул внутрь. Джип сорвался с места и исчез в лесу… Третий сон по Вархаммеру. Я окинул взглядом десантный корабль, погрузка заканчивалась, по аппарелям поднимались тяжёлые танки, ибо они выходят первыми, расчищая пространство пехоте. Я решил, что возьму с собой не весь чаптер, а только один бронедивизион, восемь тяжёлых десантных танков и два пехотных транспорта. В огромном трюме легионного носителя корабль казался совсем небольшим, хотя его длина почти километр. На матовой чёрной броне возле головной части кто-то изобразил яркими красками изящную фигуру девушки с развевающимися волосами жемчужно-опалового цвета. Она наполовину сидела, положив правую руку на загривок кошки серебристой масти с чёрными ушами и лапками. Чуть ниже было выведено: «Красотка Джейн». Неизвестный художник извёл, наверное, полугодовой лимит теплостойкой краски, зато картина получилась очень живая. Возле трапа меня ждал Логан. Он заметил, как я разглядывал девицу, и ухмыльнулся, похлопав по броне рядом с собой: — С норовом она. Зато шустрая. Это новая серия лёгких десантных крейсеров, «Пантера». Донесёт и обратно унесёт. Так что давай, грузись. Всё моё снаряжение уже было на борту, в чреве тяжёлого танка «Вервольф». Сто двадцать неукротимых тонн огня и металла, неуязвимая и сверхнадёжная боевая машина. Несмотря на всё, что пришлось перенести в застенках Инквизиции, я законно гордился Империей и её мощью. Мы, легионеры Императора, уничтожаем Хаос, который стремится поглотить человечество и ввергнуть его в первобытное, полуживотное рабское состояние. Я был в мирах, которые мы шаг за шагом отвоёвывали у культистов Слаанеша и прочих Тёмных Богов — даже моё сердце, закалённое сердце воина, вздрагивало от увиденного там… А сейчас мы готовились нанести удар в узел странных интриг Эльдаров и Хаоса. Через десять минут бортового времени я почувствовал лёгкий толчок — «Красотка» отчалила от носителя, покинув его трюм. А ещё через полчаса стало потряхивать, мы вошли в атмосферу. Начался отсчёт до выброса, оператор высадки докладывал обстановку под нами. Несмотря на то, что пока сенсоры не учуяли ничего опасного, даже такой манёвренный корабль может быть повреждён зенитными средствами или огнём затаившихся противодесантных батарей, поэтому мы с самого начала готовились к высадке на гравитационных подвесах. Цифры на небольшом табло сравнялись с нулём. Танк вздрогнул, нас накренило, тело на мгновение потеряло вес. «Красотка» сбрасывала нас с хода, показалось даже, что это была максимальная атмосферная скорость. Прошло двадцать долгих секунд, пока поднялись бронещиты камер обзора. Мы стремительно опускались прямо на джунгли всего в полукилометре от цели. Исключительная точность для сброса с такой высоты… Замерцал индикатор торможения, гравиторы набирали мощность. Немного не дотянув до зелёной зоны, мы плюхнулись на поверхность, но нам не привыкать, а «Вервольф» выдержит и не такое. Я собрался и начал проверку: — Дивизион, доложить о состоянии и готовности. На панели боевого управления мигнули зелёные огоньки — все машины целы, экипажи и десант в порядке. — Отлично. Порядок ромб, скорость три четверти, за мной! Тактическая карта показала рельеф и отметки моего дивизиона. Для наших машин джунгли совершенно не были преградой, танки легко прокладывали просеки, валя деревья в два-три обхвата. Заброшенный храм находился за небольшим холмиком, и через считанные минуты мы уже были на его верхушке. — Стоп моторы. Контроль местности во всех диапазонах. Пехоте готовность один. Все доклады пришли с индексом «Ноль», то есть никакой опасности не обнаружено. Возможно, храм действительно покинут…, но в такие моменты я доверял больше свой интуиции, нежели приборам. А интуиция говорила что здесь что-то не так. — «Красотка», на связь. — Слушаю вас, — отозвался приятный женский голос, хотя во время высадки нас вёл старший инженер-оператор борта, матёрый дядька. — Дайте тепловую карту, наложенную на местность. — Секунду… вот. И всё же, несмотря на то, что сканирование с крейсера ничего не показало, я нутром чуял подвох. — Внимание всем! Порядок двойной клин! ВЧ-излучатели на всю мощность, полная скорость, вперёд! Прикрывая пехотные транспорты, мы помчались, заливая всё вокруг жёстким высокочастотным излучением. Для него не преграда металл и камень, только лучшие псайкеры Империи способны создавать защитное поле силой своего разума. Если где-то здесь засада, то все её участники уже корчатся, чувствуя, как распадаются мышцы и нервная ткань, как раскаляется оружие и броня. Джунгли подёрнулись дымом и паром, некоторые деревья взрывались, разбрасывая огромные щепки и труху. До цели сто метров, вокруг храма небольшое открытое место, как раз для высадки пехоты. — Отбой ВЧ, стоп моторы! Приехали… — сказал я, едва танк выкатился на каменные плиты храмового дворика. — «Красотка», обзор. План помещений готов? — Да, передаю на все машины. Внутренности храма представляли собой три этажа внутри усечённой шестигранной пирамиды высотой метров пятьдесят. И вниз уходили пять этажей. Всего около сотни комнат и бессчётное количество переходов и коридоров. Эта объёмная схема теперь была у каждого десантника в индивидуальной боевой системе. А засада… если она имелась, то уже поджарена. Странное беспокойство не отпускало меня, но я загнал его внутрь и отдал команду на выход, оставив командиром танка и дивизиона моего заместителя Вельдинга, младшего брата Самура. На каменных плитах выстроились сто шестьдесят легионеров. Безликие для других из-за одинаковой силовой брони, они были знакомы мне поимённо. Не было случая, чтобы я спутал кого-то даже со спины, Волк Логан полагал это зачатками искусства псайкеров. Возможно, это так. — Наше задание — прочесать пирамиду и забрать все вещи, которые покажутся нам достойными внимания. Все вы образованы, поэтому лишнего не схватите, нужное не пропустите. Командиры отделений, шаг из строя! Чёткий лязг латных сапог, шестнадцать сержантов шагнули вперёд. — Первый-второй… ать! Первые в этот вход, вторые в боковой. Связь постоянная. Со мной идёт мой экипаж. Выпол… ать! Легионеры разделились и рысью ринулись ко входам. Моя боевая АСУ держала на контроле состояние каждого из них, поэтому я всегда знал, кого отозвать и как перестроить боевые порядки. Логан справедливо считал наш чаптер лучшим по показателю потерь, а именно по их отсутствию. Самым тяжелым ранением была оторванная кисть руки у сержанта второго отделения, когда тот полез врукопашную с арахнидом… от арахнида осталась только тушка с повыдерганными конечностями. Руку сержанту отрастили за два дня, а к нему самому приклеилось прозвище Паук. Десантный экипаж своего танка я составлял из лучших. В нём не было рядовых, только сержанты и унтеры. Трое из них проявляли талант будущего псайкера, и у всех была чистейшая кровь. Десять легионеров, прошедших со мной все круги ада. Все заслуженно носили устрашающие позывные — Гризли, Россомаха, Вепрь, Тирекс, Бивень, Лапа, Мамонт, Дракон, Пиранья, Ящер. — Задача ясна? Вперёд… …Я стоял на коленях перед распростёртым телом Илайи, моей потерянной и забытой сестры. Она ещё могла дышать и шевелиться, когда я её нашёл. Она узнала меня, едва я снял шлем, и улыбнулась. — Я знала что ты придёшь за мной, Грав. Я видела это… — прошептала она. Удар ВЧ-пушек задел этот край храма самым краем, только потому Илайя была жива. Но вылечить её не смогли бы даже медики Метрополии, до которой всё равно двадцать суток форсажного хода. Её кожа посерела, а глаза едва двигались. — Грав, ты теперь такой взрослый… — она с трудом протянула руку и погладила меня по щеке своими тонкими пальцами. — Забери меня отсюда… Хаос предал нас. — Хаос пал. Мы нашли древний артефакт, ключ к воротам, через которые Хаос когда-то проник в наш мир. Шесть тысяч лет мы искали средство изгнать его, и вот нашли. Илайя медленно кивнула. — Здесь были культисты Слаанеша. Они так торопились удрать, что всё побросали… их же бог покинул их, ха-ха… Прости меня, Грав… Ты не сможешь меня вернуть, но я буду помнить о тебе… Делай что должен. Она закрыла глаза. Грудь колыхнулась несколько раз и замерла. — Внимание всем! Отход к технике. Задание выполнено. Подготовить фузионные заряды для подрыва. Подняв сестру на руки, я отнёс её к небольшому возвышению у стены. С собой у меня всегда был наш семейный амулет, небольшой серебряный кружок с рунной вязью. Считалось, что наш далёкий предок вывез его с самой Земли. Я положил его ей на грудь и достав кассету к огнемёту, стравил немного концентрата. — Прости, сестра… Я не могу забрать тебя, но возьму твою частицу… Я вышел из храма и вернулся к своим. Сапёры как раз доложили о готовности. — Подрыв! — рявкнул я, заглушая боль в сердце. Здание вздрогнуло так, что размылись его контуры. В пелене плотной пыли, в которую превратился камень, сверкнула короткая вспышка. Это стала пеплом Илайя. Кажется, только Самур видел, что я насыпал в пустую автоматную гильзу немного праха. Но он никому ничего не скажет. А я с тех пор на каждый день рождения нахожу у изголовья три чёрных мака — Илайя очень любила эти необычные цветы, что росли в нашем родном мире. Ещё было темно, когда я вскочил с гудящей головой. Меня преследовал какой-то вывихнутый, фантастический сон, от которого в голове остались только странные чёрные цветы и девушка с сиреневыми глазами, очень похожая на Сейду. Я долго приходил в себя, а в какой-то момент отдалённым эхом прозвучали слова: «Ты не сможешь меня воскресить, но я буду помнить о тебе». О чём это? Сердце кололо. Всё, что произошло вчера, казалось таким же дурным сном, и сознание работало вовсю, пытаясь изгнать из себя и выжженное поле, и глаза Фрези перед выстрелом. Оно-то может, и изгонит…, но долго ли я сам после этого протяну? Посмотрев на пригасшие угли, я увидел тёмные чешуйки пепла, оставшиеся от дневника Блэка. Рядом с костром, свернувшись калачиком, спала моя неожиданная спутница. Разбудив её, я достал из ранца последний ломоть хлеба, взятого ещё из поместья, шмат копчёной кабанятины и расшевелив огонь, соорудил над пылающими частичками прошлого скорый завтрак. Водилы, доставившего нас сюда, след простыл. Но ключи он оставил в замке. Трофейная техника завелась легко. Топливомер показывал, что в запасе почти полбака — ещё бы знать точно, сколько это в переводе на расстояние. Смяв несколько кустов неверным включением задней передачи, я вырулил на лесную дорогу, хотя раньше и не подозревал о её существовании. Моё последнее желание… оно или вернёт мою жизнь, или сделает её бессмысленной. Третьего не дано. г…ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. …Надо мной склонилась Несса. Она смотрела внимательно и, кажется, осталась вполне удовлетворена. И я смотрела на неё, совершенно не находила слов, чтобы начать разговор. Покачав головой, она тихо сказала: — Не думай об этом. Всё в прошлом. — Что — всё? — Зоны больше нет. Почти нет. Она уменьшается с каждым днём. Ты была без сознания двое суток. — А Халлек… — слабо протянула я. — Где он? — Его ещё не было. — эльфиня коснулась моего плеча тонкими пальцами. — Не бойся. Его нелегко сгрызть. Она улыбнулась. — Он скоро появится, я уверена. А тебе уже пора бы вставать и приводить себя в порядок. Я рассеянно кивнула. Зоны больше нет. Всё закончилось. Тогда почему я не ощущаю никакого облегчения, почему на сердце скользкая холодная жаба размером с кирпич? В ванной я старательно рассмотрела себя в зеркале. Да, подруга, выглядишь на троечку… Но и душ помог всего лишь освежиться, а не обрести душевное равновесие. Ко мне никто не поднимался и не беспокоил, я прямиком из ванной, босиком, в одном халате, пошла на кухню. Хотелось кофе и чего-нибудь покрепче. За несколько шагов до дверей я поняла, там кто-то есть. Вполне хозяйственно побрякивала посуда, потом еле слышно зашипел газ. Взвизгнула ножами кофемолка. Я настороженно подошла на цыпочках, заглянула и обмерла… за плитой колдовала Фрези в чистенькой полевой форме. Она подмигнула мне и сказала: — Заходи. Не ожидала меня увидеть? Я не могла найти слов и просто смотрела на вернувшуюся из небытия подругу Халлека. Девочки мне рассказывали, как всё было, но в действительности всего я не знала, например, как Фрези ушла. Наверное, в таком ступоре я пробыла несколько минут, потому что очнулась от голоса возле уха: — Кофе готов, Элен. Фрези держала маленький подносик с двумя чашками. Я взяла одну. — Вижу, удивлена. Я тоже. Потому что меня… меня вернуло последнее желание Халлека. Мда… — она потёрла ямку между ключиц. Я вздрогнула, перед внутренним взором пронеслось недавнее видение. Это же страшно, вот так всё помнить… — Что? Из пальцев выскользнула чашка, расплескав по полу неопрятное пятно. — Но ведь Халлек последним желанием «закрыл» Зону. Ну, наверное, должен был так сделать. — Не только. Ты присядь, а я тебе… Снизу раздались восторженные вопли и возгласы. Кто-то, я даже не разобрала голос, крикнул с лестницы: — Халлек приехал! Фрези спокойно отставила чашку. — Ну что ж. Пойдём, у меня есть к нему разговор. Я снова удивилась, но на этот раз виду не подала. Бегом оделась поприличнее и спустилась вслед за ней вниз, на улицу. Там меня застала немая сцена. Халлек стоял возле запылённой чёрной машины квадратного вида и смотрел на Фрези. Из-за машины испуганно выглядывала незнакомая девушка. Все остальные сочли за лучшее исчезнуть с глаз. — Зачем, Халлек? Для чего ты это сделал? Ведь я сама тебе сказала… А если выстрелил, то зачем позвал назад? Фрези подошла к нему вплотную, провела пальцами по его тронутым ранней сединой вискам, по щекам. — Какую меня ты любил, той уже нет. Она сгорела ещё там, во время нашего боя, в собственном огне. А потом… ведь и во мне есть капля чёрной крови. Из-за неё ты нашёл меня рядом с Черновым. Фрези обернулась ко мне. — Последним желанием Блэка было чтобы у Халлека исполнилось два. Это я и хотела тебе сказать… Я медленно кивнула, стараясь не встречаться взглядом с Халлеком — по настоящему он любил только её и сейчас любит. Но перед ним стояла иная Фрези. — Прости, но я не могу быть с тобой. Я — другая. Ты не можешь вернуть меня прежнюю, но я всегда буду помнить о тебе. Прости. — твёрдо сказала она, коснулась ладонью его руки и прошла в дом. На меня одновременно дохнуло жаром и ледяным холодом. Халлек отошёл от машины, сел на бетонный блок. Я не видела его лица, но читала его чувства как отражение в воде. К нему никто не осмеливался подойти, в бешенстве он прибьёт не глядя, но какое-то время у меня было. Я бросилась внутрь, надеясь поговорить с Фрези, сама я не знала что делать. Но за несколько шагов до порога общего зала услышала разговор и замерла. … — ты помнишь, что это твоё решение? — это была Несса. — Да. Разумом я ещё понимаю, что ему больно, но сердце молчит. Я теперь не чувствую к нему ничего, как это ни странно и кощунственно звучит. Эльфиня вздохнула. — Тогда не сходи с этого пути. А я помогу тебе пройти по нему. В одиночку его не одолеть. — Ты согласна, чтобы я отправилась с вами? Значит, ваша Звёздная Дорога не закрылась? В голосе Нессы послышалось почтение. — Наоборот. Мы должны благодарить дух Короля, что в нашей жизни появилась ты, и что ты пойдёшь с нами… Вот так… — задохнулась я, закрыв в изумлении рот ладонью. Не знаю, что пережила Фрези и кем она стала, но на меня лояльность Нессы теперь вряд ли распространяется. Так, безродная принцесска. Ну да, предательством это не назовёшь. Эльфиня просто выбрала между мной и ею. К тому же я и так по уши должна ей… Я медленно пошла прочь по галерее, желая одного — добраться до своей спальни и залезть с головой под одеяло. Уткнувшись в кого-то, я с трудом подняла глаза. Передо мной стояла Фрези. — Ты зря так думаешь. Зона изменила всех нас, даже тебя, даже Халлека. Что до меня… мне придётся ко многому привыкать и ещё большему — учиться. Я сама не конца понимаю, кто я теперь, но здесь… здесь мне уже… тесно, что ли. Я сделала вид, что понимаю и согласна, кивнула и попыталась пройти дальше, но Фрези задержала меня. — За Халлека не стоит беспокоиться, он сильный. Справится. — сказала она, и теперь мне стало всё понятно. Прежняя Фрези ни за что не сказала бы таких слов и таким обыденным тоном. Я пробормотала: — Конечно справится. — я вывернулась из этих бесстрастных рук и побежала вниз. Для неё Халлек стал просто пройденным этапом, для меня, надеюсь. Я остановилась как вкопанная. Да, я могу многое для него сделать и многое дать, но между нами всегда будут Грани. Мне тоже стоит уйти, хотя бы в тот лесной храм неподалёку от моря. После этого безумного года мне хотелось одного — покоя. г…ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Поздний вечер. Халлек. Вот и всё, — подумал я, глядя как Фрези проходит мимо меня в дом. — Акелла промахнулся. Больше мне здесь делать нечего. Да и вообще, а что делать-то? Пуля в лоб — не наш метод, а выход всё равно надо искать… иначе свихнусь не отходя от кассы. Я сидел на бетонном блоке, вертя в руке браунинг. Тяжесть оружия немного успокаивала. Послышался шум двигателя, со стороны города подъехал небольшой бронированный джип. Его пассажир, крепкий седоватый тип в форме без знаков различия подошёл ко мне. По возрасту он вполне тянул на полковника…, но с учётом военного времени вполне мог быть и генерал-майором, если не выше. На войне быстро растут. Он без особых церемоний кивнул и сел рядом. В руке возник серебряный портсигар с двуглавым орлом на крышке, щёлкнул замочек. — Будешь? Пожалуй, вовремя он появился. Сейчас как раз не мешало бы потрепаться на отвлечённые темы. Я помотал головой. — Не. Не курю. Взамен портсигара он протянул мне плоскую металлическую фляжку. — Это можно… Во фляге был отменный коньяк. Судя по вкусу, прямиком с завода. — Я генерал-лейтенант Говоров, из ФСБ. Ты знаешь, что всё это время хозяйка этого дома была у нас под наблюдением и проходила в оперативных сводках как Принцесса? — Что пасли её, знаю. Но без подробностей. — У нас были серьёзные проблемы с её классификацией. Слишком многое приходилось принимать как есть, практически на веру, без рационального объяснения. Даже два физика, оба с докторскими степенями, на полном серьёзе сошли с ума — настолько всё происходящее не вписывалось в их мозги. Хотя и так уже было понятно, что ни одно традиционное объяснение тут неприменимо… Ну ладно, это я так, для предисловия. Я приглашаю тебя в свой отдел. Наша специализация — как раз всякая аномальщина, которую не может объяснить официальная наука. Как сказали классики, нам разрешается прослыть невеждами и суеверными дураками, но не разрешается недооценить опасность. — Что, настолько всё серьёзно? — Ты даже не представляешь, насколько. В нашем времени Зона существовала почти год, сегодняшнее её состояние можно уже не учитывать. Внутри Зоны прошло более трёх лет. За этот период наружу разными путями попало бессчётное количество артефактов, и большая их часть попала в частные руки. К сожалению. Какие-то из них одноразовые, но большинство вообще даже не изучено. А могут оказаться атомной бомбой в руках обезьяны. Я повёл плечами, стряхивая неприятный озноб. Кажется, ясно, что нужно этому гэбисту. С моим нюхом на опасность будет несложно вычислять владельцев наиболее мощных — как следствие, потенциально наиболее опасных — артефактов. А как отнять такую вещь у владельца? Только прихлопнуть его. — Знаете что… мне до тошноты уже противна ваша подковёрная возня. Разбирайтесь сами. И искать меня не советую. Короткий разговор с генералом вполне прочистил мне мозги. Если я останусь здесь, то они не прекратят меня донимать своими предложениями. Зона просуществует ещё минимум месяц… значит надо воспользоваться этим. Я встал с блока и пошёл в дом. Ни на кого не глядя, поднялся в свою комнату и залез в холодильник. Умное строение чувствовало состояние жильцов. На свет были извлечёны упаковка ветчины, клин сыра и пол-литровая бутылка пятизвёздочного коньяка. В его качестве сомневаться было бы глупо. Ветчина легла на тарелку прозрачными розовыми ломтиками, рядом я устроил веер из сыра, нацедил первую рюмку. После третьей в голове стал вырисовываться наглый, но вполне возможный вариант действий. А на пятой в дверь кто-то постучал. Мозг, слегка затуманенный алкоголем, не сразу отреагировал на стук. — Открыто! На пороге стояла Сандра. — Заходи. Ты вовремя. От удивления она открыла рот. Ну да, зрелище это было ещё то — прямо бери и рисуй картину «Постдепрессивный синдром». Правда это определение было не совсем верным. После определённой дозы я могу не попасть вилкой в закуску, но мозги всегда соображают чётко. И до депрессии им было уже далеко. — Эээ… — она всхлипнула. — Там Фрези с Нессой. Элен в истерике. — Догадываюсь, — мрачно буркнул я. — Не маячь, садись. Хороший коньяк — лучшее средство от лишних мыслей. Сейчас я ещё настрогаю. -…какое ты всё-таки чудовище, Халлек, — сказала Сандра после второй. — Ведь ты же до сих пор её любишь, я уверена. И ничего не сделаешь, чтобы её вернуть? — Фрези уже не вернёшь. И невозможно, и незачем. Ей здесь тесно. А у меня сейчас одна дорога — в Зону. — Тебе тоже что ли… тесно? — Нет. Хотя может и да. Только по другому. Тесно в смысле скучно. Тоска будет, — я пожал плечами. — Понимаешь, распробовав что такое воля, никогда уже не станешь прежним. Жаль, я поздно это осознал. А ещё… ну что меня здесь держит? Ладно, закругляемся. Я хочу в душ и спать. — выцедив по рюмкам остатки коньяка, я дождался пока Сандра его выпьет и аккуратно выставил ошалевшую, растерянную итальянку за дверь. г…ск, ул. Станиславского 3. Резиденция Элен Уордер. Вечер следующего дня. С самого утра никто не мог добудиться Халлека. Часа в три дня на особо настойчивый стук изнутри в дверь брякнуло что-то увесистое, и только после восьми вечера он появился. Чисто выбритый, подтянутый, только в уголках возле глаз залегли едва заметные горькие морщинки. Он вынес к наружной двери всё своё снаряжение и только потом поднялся на кухню, где выхлебал полный кофейник, перелив его содержимое в ковшик. В доме было тихо — Фрези с Нессой и её племянницами исчезли ещё до обеда, и только Несса зашла попрощаться. В её глазах была просьба простить, но выговорить она её так и не смогла. Остатки отряда Халлека уехали на какой-то машине, подвернувшейся около обеда, да и остатков тех было раз два и обчёлся. — Элен, можно организовать мне такой же бронетранспортёр, как на котором мы по весне приезжали? Не могу я на этой жестянке ездить, — Халлек кивнул на чёрный джип под окнами. Я кивнула, отметив про себя, что в голосе Халлека что-то неуловимо изменилось, пропали какие-то важные интонации. Казалось, что говорит ветер, пролетевший над выжженной равниной. Мне стало понятно — он собирается отправиться в Зону, пока она не свернулась. Что же, объяснимо… там у него полно новых связей и знакомств, не чета здешним. Одни джайры чего стоят, или те же тёмные. Может, там он найдёт себе новый дом. Загрузив вещи в бронетранспортёр, Халлек вернулся. Я так и стояла у окна. Обернулась на его шаги. Он подошёл, крепко взял меня за плечи и посмотрел в глаза. Обнимет, нет? Нет… — Спасибо тебе за всё. И прости. Резко развернувшись — со скрипом начищенных высоких ботинок — он исчез в коридоре. Через несколько секунд он уже забирался в кабину БТРа. Рыкнул двигатель, выбросив тугую струю сизого дыма. Да что же я стою, как последняя дура… Я бросилась вниз по лестнице. Сандру я нашла на первом этаже, она спряталась за кадкой с развесистым кустом, название которого я никогда не знала. Она сидела и сквозь окно смотрела на Халлека. Ему, наверное, что-то не понравилось в работе двигателя, и он вылез на крыло, чтобы поднять створку моторного отсека. Облачный закат делал неестественным солнечный свет, и казалось, будто всё подёрнуто кровавой дымкой. Глаза Сандры были мокрыми. — Пойдём. Она непонимающе уставилась на меня. — Куда? — Туда, где ты сейчас нужнее всего. Ведя её за руку, как школьницу, я вышла на улицу. Здесь уже никого не было, местные обитатели попрятались ещё часов в восемь из-за комендантского часа. Халлек застёгивал замки на створке капота. Сандра вопросительно посмотрела на меня. — Иди, не бойся, — я взяла её за плечи, обняла и легонько подтолкнула вперёд. — Иди к нему. Ты научишь его любить снова, я знаю. Стоя на крыле, Халлек смотрел на нас. С увесистой грацией медведя спрыгнул на землю и пошёл навстречу Сандре. На его лице медленно проявлялась живая улыбка. Закинув вещи Сандры в кузов, он сел за руль. Итальянка обернулась и помахала мне, лязгнули гусеницы, бронетранспортёр проехал метров сто и вот-вот должен был скрыться из виду, как вдруг резко развернулся и рванул назад. Я непонимающе смотрела, как приближается пятнистая косоносая машина. Что-то случилось? Я подошла ближе. Открылась изогнутая углом боковая дверка. Халлек протянул мне руку. — Садись. Поедем отца твоего разыскивать. Во мне всё перевернулось. Как? После всего, что случилось с ним по моей вине, он хочет забрать меня с собой? Из-за его плеча выглянула Сандра. Похоже, это она предложила…, но если Халлек согласился, значит… Заметив моё замешательство, он просто втянул меня внутрь и захлопнул дверку. Металл звякнул, и внезапно я поняла, что теперь у меня нет прошлого. Оно превратилось в будущее. Которое начинается прямо сейчас, с первыми метрами новой дороги.