Зависимость

Каждый день он говорит себе, что это было в последний раз. Каждый день он уверяет себя, что это больше не повторится. Но понимает, что не сможет остановиться. Понимает, что лжет сам себе. Потому что у него уже выработалась зависимость. А значит, завтра все начнется заново. Значит, завтра он снова постучит в дверь своего заклятого врага и попросит еще. * * * Галат не любит Димасту. Но Галат любит боль. А Дима единственный, кто может дать еще дозу. Вова не может жить без дозы. Потому что он мазохист. Потому что иначе приходит ломка. Потому что иначе болеть начинает душа, а это уже совсем не то. Галат любит свое тощее тело, потому что столь хрупкие кости легче сломать. Он любит свою бледную кожу, потому что на ней синяки и порезы выделяются сильнее. Димаста тоже любит его тело, потому что он садист и ему нравится мучать людей. Ему нравится слушать Вовины крики, оставлять раны на его анорексичном теле и смотреть, как он корчится в луже собственной крови. А еще ему нравится, что парень думает, будто Дима делает ему одолжение. Хотя на самом деле, у него самого давно уже выработалась зависимость. И если бы Вова попытался уйти, он бы его нашел и вернул обратно. Потому что Димаста - садист и не может без дозы. Галат, кажется, уже целую вечность не навещал мать, но лишь потому, что ему не все равно. Лучше мама будет думать, что он живет бурной жизнью молодого парня: вписки, клубы, бухло, легкие наркотики. Лучше пусть думает так, чем знает о том, что он день за днем творит со своим телом. Вова расстался с девушкой, забил на учебу и не отвечает на звонки друзей. А ведь у него было довольно перспективное будущее, карьера рэпера или юриста, а может и то и другое. Но теперь уже поздно об этом думать. Потому что его зависимость не лечится. Потому что от его зависимости нет препаратов, а уличные стены не расклеены объявлениями о помощи мазохистам. Звоните по телефону… Димаста ужасный рэпер, но ему на это плевать. У него есть деньги и крутая тачка, а еще личная сука, каждый день приходящая за новой порцией мучений. И он не врет, когда говорит, что ему на все плевать. Почти. Ему плевать на все кроме нее. Потому что он садист, и только причиняя боль он чувствует себя живым. И черно-белый мир окрашивается в цвет крови Галата… * * * Джубили звонит Вове, но «абонент не доступен». Не доступен. Уже который день абонент не доступен… Он сжимает ноющие виски и, устало вздохнув, снова набирает заученный наизусть номер. Галат смотрит на экран телефона пустыми глазами и, не обращая внимания на ряд входящих сообщений и пропущенных вызовов, отбрасывает его в сторону. Ему уже пора. Когда за рэпером закрывается дверь, темная комната вдруг озаряется голубоватым светом и раздается пронзительный звук, похожий на трель синицы. На экране вибрирующего гаджета высвечивается «Никита». «Абонент не отвечает. Оставьте сообщение после сигнала». * * * За Вовой захлопывается тяжелая металлическая дверь столь ненавистного, но такого необходимого дома. Темно, холодно и тихо как на кладбище. Но Галата это не смущает. Он уже давно привык к гнетущей атмосфере, что царит в доме Димасты. В этом даже есть своя прелесть. Помогает настроиться на нужную волну. Почувствовать себя жертвой. От предвкушения руки немного трясутся. Парень снимает уличную одежду и проходит в просторную гостиную. Дима неподвижно сидит в жестком кресле, молча уставившись в одну точку. Вокруг его кисти обвязан кнут. Когда Вова появляется в дверном проеме, он поднимает на него тяжелый взгляд и резким движением руки приказывает подойти ближе… …Когда Галат очнулся, Димасты рядом уже не было. Он хрипло втянул ртом воздух и со стоном перевернулся на бок. Первое, что попалось ему на глаза — голые, идеально белые стены. Как и все в Диминой квартире. Вова закрывает глаза. Галат ненавидит белый, потому что он заставляет его чувствовать себя одиноким. Пустым. А еще потому, что на белом полу его кровь выделяется слишком сильно, не позволяя забыть о том, что было вчера. Не позволяя забыть о своей слабости. О том, что не смог сказать ей нет… Снова. * * * Джубили нервно мерит комнату широкими шагами, пытаясь придумать, что делать с другом, который страдает мазохизмом и не хочет прислушиваться к голосу разума. Который не отвечает на звонки и каждый день приходит к лицемерному мудаку, дабы снова и снова гробить свое здоровье, рискуя отправиться на тот свет раньше времени. В голову невольно заползает мысль о том, что лучше бы уж Вова был наркоманом. Или алкоголиком. В отличие от смерти, с этим хотя бы можно справиться. Но он выбрал боль. Потому что на самом деле уже мертв. Мертв изнутри. И поэтому он не может избавиться от своей зависимости. Ведь только причиняя себе боль, он чувствует, что еще жив. Джубили винит в этой проблеме себя. Ему кажется, что если бы он не проглядел момент, когда Вова потерял веру в будущее, то ничего этого бы не случилось. Хотя это, конечно же, ложь. Потому что некоторые вещи неизбежны. Никита останавливается посреди комнаты и смотрит в окно, на заснеженную улицу и прохожих, в спешке бегущих домой, прочь от лютого мороза. Он не любит зиму. Зимой холодно, нет вдохновения и много белого снега, а Джубили ненавидит белый. Потому что белый поглощает эмоции. Потому что белый — цвет смерти. Рэпер накидывает куртку и, спустившись по старой обшарпанной лестнице, отправляется на остановку. Спустя двадцать шесть минут он уже стоит у Вовиного подъезда и набирает цифры на домофоне. Идут гудки, но Галат не отвечает. И почему Никита не удивлен? Несмотря на это он продолжает снова и снова набирать злосчастный номер «сорок девять», до тих пор, пока на том конце не раздается хриплый голос: — Чего тебе надо, Джуб? — Вова ты охренел?! — давится Никита от возмущения. — Ты бы еще позже ответил, чтобы я окончательно все себе отморозил! — Заходи. Раздается гудок и Джубили забегает в теплый подъезд, проклиная все живое и мертвое, начиная со своего проблемного друга. Он поднимается на четвертый этаж и заходит в маленькую идеально чистую квартирку, что не странно, если учесть, что хозяин в ней почти никогда не появляется. Джуб закрывает за собой дверь и снимает куртку, стараясь до последнего не смотреть на анарексичного парня, облокотившегося плечом об косяк. Потому что он боится увидеть, что тот сделал с собой на этот раз. Но все же он находит в себе силы обернуться и сделать то, зачем пришел. — Вов, ты должен это прекратить! — наконец выдавливает из себя Джуб, стараясь не сорваться на крик от вида кровавых порезов, покрывавших все тело Галата, который встретил его в одних лишь домашних штанах. — Ты же знаешь, что я не могу, — парень устало повел плечом и прикрыл глаза, — Иначе бы этого не делал. — Нет, ты можешь. Просто не хочешь. — Отвечает Никита, сверля его полным печали взглядом. — Даже если так, — Галат резко вскидывает голову, — Что это меняет? — Это меняет все. — Да что ты, — усмехается Вова, — Например? — Я смогу уговорить тебя не делать глупостей. Галат смотрит ему в глаза и это больно. Но неправильно. Потому что правильной может быть только физическая боль. Галат смотрит ему в глаза и чувствует слабость. И это плохо, ведь значит, что завтра у него не хватит смелости пойти по заученному наизусть, столь ненавистному, столь нужному адресу. Вова понимает, что Джуб что-то говорит, но не слышит его. Как же он устал… — Уходи. — Произносит он, медленно оседая на пол. Перед глазами начинают кружиться белые пятна. Прежде чем потерять сознание он увидел побледневшее лицо друга с расширившимися от страха глазами. * * * Когда Вова открывает глаза, он видит белый потолок и думает, что находится дома у Димасты. Тогда почему же он не чувствует боли? — Ты очнулся! — тишину рассеивает радостный голос Никиты. — Врачи сказали, что ты можешь… — Где я? — хрипит Галат, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. — В больнице, — Джуб перестает улыбаться, — Ты потерял очень много крови. Порезы были слишком глубокими и раны не успели затянуться… — ему вспоминается неподвижное тело Вовы и он отворачивается, не в силах продолжать. Галат снова поднимает взгляд на белый потолок. Что-то изменилось. Он прислушивается к мерному биению своего сердца. Не больно. Вова вдруг понимает, что не хочет умирать. — Вов, — произносит Никита, прерывая поток его мыслей, — Я знаю другой способ почувствовать себя живым. Галат поворачивает голову и Джубили целует его, аккуратно и нежно, словно успокаивая и обещая, что теперь все будет хорошо. Кажется, действует.