Ты ревнуешь?

Терпеть это не могу. Нет, не так. Я, буквально, ненавижу, когда прикасаются к тому, что я, по праву, считаю своим. В такие моменты всегда ощущаешь, как кровь в жилах закипает, а внутри мерзкая тягучая ревность противно щекочет лёгкие. — Я вижу, ты снова привёл тело в форму, Юри. Грёбанный Крис. С его грёбанными руками, трогающими задницу Юри. Моего грёбанного Юри. — Виктор, люди постоянно спрашивают, собираетесь ли Вы вернуться на лёд или окончательно променяли карьеру фигуриста на карьеру тренера? Заткнитесь. Из-за ваших дурацких вопросов я не слышу, о чём они там шепчутся. Я слишком сосредоточенно смотрю в их сторону. Даже слепой поймёт, до чего мне сейчас действительно есть дело. И это уж точно не чёртово интервью. До этого скривившийся от прикосновения Криса Юри теперь сменил выражение лица на улыбку, и я запаниковал. Публичным людям всегда нужно следить за своими действиями и словами, но в тот момент я, буквально, сорвался с места, несясь к этому ублюдку, который никак не мог прекратить свои домогательства. — Надо же, кто к нам прикатил, — противно ухмыльнулся он. Мне потребовалась секунда, чтобы схватить его за воротник куртки и хорошенько встряхнуть. Юри с непониманием отскочил в сторону. — Кажется, мы уже говорили об этом ещё тогда, когда ты пристраивал свои яйца к Плисецкому, разве нет? — клянусь, даже я расслышал рычание в собственном голосе. Камеры тут же обратились к нам, поэтому Юри поспешил разобраться с ними, отвлекая их внимание на себя. — Да, но в этот раз игра интереснее. Ты вёл себя как папочка по отношению к Юрию, а здесь явно наклёвывается что-то большее. Я просто не мог упустить такой шанс. — Не можешь упустить шанс снова разозлить меня? — По-другому ты не обращаешь на меня внимания, — он обиженно хлопнул длинными ресницами, слегка отвернув голову. — Мерзкий самовлюблённый эгоист, кончающий после каждого своего выступления из-за проклятого нарциссизма. Какого чёрта я вообще должен обращать на тебя внимание? — я отпустил его, демонстративно вытерев руки платком, торчащим из кармана моего пиджака. — Мне даже говорить с тобой противно.  — Я всё равно обойду тебя, Виктор. И тогда ты будешь тем, кто приползёт ко мне на коленях. — Да у тебя скорее член от постоянного онанизма отсохнет, чем ты обойдёшь меня, Кристофф Дрочетти. Я знал, что он ничего не ответит. Знал, что не полезет в драку, потому что тогда его драгоценному личику придётся очень несладко. Я развернулся и, засунув руки в карманы, поплёлся обратно, пока он остался позади, закипая от злости. Когда Крис впервые увидел меня, то, наверняка, надеялся, что я буду соответствовать всем его ожиданиям. Они все вечно строят ожидания, а когда я, будучи настоящим саркастичным засранцем, не оправдываю их, то ужасаются, словно я давал повод считать себя ангелочком. Чёртовы имбецилы. Пройдя мимо сборища репортёров, я провёл рукой по волосам и вздохнул, пытаясь найти место, где никакой хрен не смог бы действовать мне на мозги. Нужно было привести в порядок эмоции, потому что сейчас они, буквально, кричали о том, чтобы разбить кому-то лицо. Я подумал о подземной стоянке, где вряд ли бы кто-нибудь находился сейчас, поэтому стал спускаться вниз по лестнице, где меня сразу же перехватила ходячая причина потери моего самоконтроля. — Чёрт, нет, только не ты, — устало застонал я. — Проваливай. — Почему ты злишься? — Юри пытался восстановить дыхание, но это не мешало ему напирать на меня. — Почему? Ты ещё спрашиваешь? Давай я дам Якову потрогать мой зад и тогда поинтересуюсь у тебя, почему ты злишься? — Ты не дашь. — Естественно, не дам. Потому что я не веду себя, как маленькая шлюшка, Юри. — Я, чёрт возьми, говорил ему отпустить меня! — он выкрикнул это, а потом взмахнул рукой, будто бы это могло помочь ему звучать убедительнее. — Я видел, как ты улыбался ему, и это не было что-то вроде «отпусти-меня-либо-лишишься-яиц» улыбки. Всё выглядело так, будто ты повёлся на его подкаты, как последняя девственница, — я покачал головой. — Последняя девственница без парня. — Ты ревнуешь? — Если мечтать оторвать парню яйца, чтобы он не подкатывал их к тому, кто мне нравится, значит ревновать, — то да, чертовски. Юри замер и сосредоточенно смотрел на меня, нахмурив брови. Полагаю, он думал, будто выглядит серьёзно, но на самом деле сейчас он напоминал разозлившегося щенка. — Ты придурок, если думаешь, будто мне есть дело до какого-то Криса, когда у меня есть ты! — вполне серьёзно произнёс он, прыжком преодолев расстояние между нами и пальцами сжав мой пиджак. — Он схватил меня за задницу и начал нашёптывать что-то про моё тело, и единственное, что я испытал — омерзение, а потом он вдруг спросил, правда ли то, что мы теперь вместе, вот почему я, чёрт возьми, улыбнулся, глупый Виктор. — Он спросил это, чтобы окончательно удостовериться в том, что ему удастся меня позлить, а ты повёлся. Кто из нас глупый? — мой голос звучал тише и спокойнее, а руки невольно потянулись к плечам собеседника. — Знаю я, — он надул щёки и отвернулся, — мне не следовало давать ему повод злить тебя и уж тем более не следовало ему разрешать касаться меня, — он повернул голову обратно и посмотрел на меня, слегка приподнявшись на носочки и коснувшись губами мочки моего уха. — Ведь это только твоя территория. Мелкий засранец. Один раз попадёшься на своих эрогенных зонах, и всё — считай, пропало. В груди потеплело от сказанных слов, проделанных действий и мягкого взгляда Юри, заглянувшего мне прямо в глаза. Есть моменты, когда я одновременно люблю его и ненавижу, и, думаю, это самое прекрасное в наших отношениях. — Так значит, ты заулыбался, как девятиклассница на первом свидании, стоило кому-то спросить о том, что происходит между нами? — с гадкой ухмылкой произнёс я после рваного поцелуя. — Боже, замолчи, — застонал Юри, снова вцепившись в мои губы и немного гримасничая, когда я укусил его за нижнюю. Он расстегнул верхние пуговицы моей рубашки, чтобы обдать горячим дыханием мою шею, а потом снова притянул моё лицо к себе, надавив на мой затылок и заставив опустить голову. Мои руки блуждали по его ягодицам, и он, буквально, стонал мне в ухо. Чертовски хотелось стереть с тела Юри даже малейшие следы прикосновения этого ублюдка. Хотя я и понимал, что фактически их не существует, но осознание того, что его тело снова охвачено лишь мною, демонически возбуждало. Юри думал точно так же. Сегодня он был чувствительнее, чем когда-либо, а его тело моментально реагировало на мои касания, отзываясь пульсацией в паху. Мой член уже был чертовски твёрдым и норовил поскорее избавиться от препятствия в виде ткани, поэтому я приспустил одежду, помогая с этим и Юри, который уже еле стоял на своих дрожащих ногах. — У меня нет с собой резинки, малыш, поэтому пока обойдёмся лишь этим, ладно? — охрипшим голосом произнёс я, улавливая его слабый кивок перед тем, как он навалился на меня, прижав своим телом к стене. Наши стоны сплелись вместе, звуча абсолютно в унисон, стоило мне только прижаться своим членом к его, а потом провести по ним рукой. Ощущение чужой разгорячённой плоти сносило крышу, атмосфера вокруг накалялась настолько, что, казалось, будто изо рта скоро пар повалит. Юри с силой сжимал ткань моего пиджака, пытаясь приглушить стоны о мою шею, которую он безостановочно кусал и облизывал, время от времени поднимаясь вверх к подбородку, затем обводя языком контур моих губ, пока я, в конечном итоге, в очередной раз не вовлекал его в глубокий поцелуй. Моя рука начала двигаться быстрее, стоны, срывавшиеся с наших губ, становились рванными и громкими, а лёгкие требовали больше воздуха. Мы оба тонули в уже смазанных нечётких поцелуях, в прикосновениях к разгорячённой коже, в словах, которые в этот момент были самыми искренними. Голова кружилась от наслаждения и нетерпения. Из-за нестандартной обстановки и адреналина, плещущегося в крови от осознания, что сейчас кто-то может спуститься по ступенькам и увидеть нас, тело особенно чувствительно откликалось на каждое прикосновение, поэтому стоило ещё немного усилить темп, и мы оба кончили, заглушив громкие стоны поцелуем. Юри обмяк в моих руках, пытаясь восстановить дыхание, а я откинул голову назад и понял, что я чертовски счастлив. Отсоси, Крис.