keep breathing

— Мой мальчик, — шепчет Грейвз прямо ему в ухо, и у Криденса перехватывает дыхание в горле, потому что это слишком. Слишком близко, слишком приятно, слишком хорошо, чтобы происходить с ним. Криденс дрожит всем телом от прикосновений, потому что ему до сих пор сложно поверить в то, что они могут быть не ранящими, не приносящими боль, не несущими наказание, а такими. Подсознательно он все еще ждет боли, но Грейвз ведет широкой ладонью вдоль его позвоночника, прижимает к себе за талию, и Криденс давится воздухом снова. Они в крошечной комнатушке, сюда их привел Грейвз, здесь сыро и пахнет кислой капустой, ставни маленького окошка стучат от ветра и по нему бьет дождь. Криденс приоткрывает рот, потому что хочет что-то сказать, но тут же закусывает губу, потому что Грейвз наклоняет голову и горячо, влажно целует его в шею. Криденсу всерьез кажется, что он взорвется от того жара, который диким зверем пылает в груди, и чтобы сделать хоть что-то, он поворачивает голову и ведет носом по волосам Грейвза, впитывая его терпкий запах. Криденсу кажется, что он больше никогда не сможет вдохнуть запах табака и не связать его с Грейвзом. Их тела тесно прижаты друг к другу, Криденс цепляется пальцами за длинное пальто Грейвза, как будто это его последняя надежда на спасение, отпустить которую смерти подобно. Криденс целует волосы Грейвза, его висок, колючую от щетины щеку и чувствует в этом поцелуе едва ли не религиозное благоговение, потому что Грейвз олицетворяет спасение и избавление. Он дарит свободу, пусть короткую, и жгучее наслаждение, и заставляет гордиться собой. Гордость — это чуждое Криденсу чувство, и потом он неизменно почувствует вину за то, что посмел поверить в собственную ценность даже на одну секунду. Грейвз целует его в губы, и Криденс отвечает на поцелуй, как всегда неумело, разве он такой достоин Грейвза, его времени, его ласки? — Не думай, Криденс, — бормочет Грейвз ему в губы. Криденс повинуется. Он хочет быть хорошим, он хочет нравиться Грейвзу. — Вот так, молодец, — хвалит Грейвз, когда Криденс сосредотачивается на ощущениях и старается прекратить так много думать. Целоваться сразу же становится легче. Это все Грейвз, и его голос, и то, как этим голосом обволакивает его имя. Криденс. В комнатушке нет мебели, кроме пары старых стульев и шкафа, но даже это много, потому что обычно они встречаются в подворотнях, там грязно и продувает и там нельзя встать на колени, не испачкав брюк. Пол здесь пыльный, не чище подворотни, но сейчас Криденс все равно падает на колени, как подкошенный, потому что в ушах гудит и кажется, что если он не сделает этого сейчас, он не сделает этого никогда. Криденс тяжело дышит и смотрит в пол, потому что привык не смотреть людям в глаза. Грейвз кладет ладонь на его затылок, большим пальцем ведет по линии челюсти, надавливает на щеку. — Подними голову. — Мистер Грейвз, — говорит Криденс, потому что хочет это сказать. — Ты не должен становиться передо мной на колени, — голос Грейвза спокойный, но Криденс едва заметно напрягается. Он сглатывает и не узнает свой голос, когда говорит. — Я хочу. Пожалуйста. Грейвз улыбается. — Мой красивый мальчик. Криденс опять опускает голову и смотрит на свои белые руки, сжатые на коленях в кулаки. Грейвз не убирает руку с его шеи, но запускает пальцы под воротник, давит на кожу там, несильно, не больно, но что-то внутри Криденса как будто щелкает и становится на место от этого прикосновения. Грейвз делает небольшой шаг вперед, ближе, и Криденс почти бездумно хватается руками за его штанину. Грейвз продолжает гладить его по шее и голове, и его хриплый голос как волшебное снадобье разливается по венам Криденса. — Все будет хорошо, Криденс. Я заберу тебя из этого дома. И мне больше не придется залечивать твои руки, потому что на них не будет ран. Я буду с тобой, если ты этого захочешь. Криденс прижимается щекой к ноге Грейвза и не может сказать ни слова, потому что его затапливает теплотой изнутри. Не тем горячечным жаром близости, а теплотой защищенности. Он хочет верить Грейвзу, и он верит, потому что иначе он умрет. Глаза пекут, и во рту сухо, и сердце колотится так, как будто вот-вот остановится. Грейвз опускается на колени рядом с Криденсом и обнимает его, сжимает в объятиях так крепко, что становится сложно сделать полноценный вдох. — Мой необыкновенный, красивый мальчик, — шепчет Грейвз. — Все будет хорошо. Когда они целуются, Криденс чувствует на языке соль. -- В следующую их встречу Грейвз начинает говорить о ребенке-маге, который живет в доме Мэри Лу. Криденс пытается найти ребенка, потому что он хочет порадовать Грейвза. Он терпеливо ждет, когда Грейвз заберет его из этого дома, как обещал, но Грейвз дает ему пощечину и называет сквибом. После этого все тонет в черноте и оранжевых вспышках. Кто знал, что быть свободным так больно.