Жить дальше

      Над городом медленно вставало солнце, а мужчина всё так же сидел на краю крыши плановой восьмиэтажки. Его движения были легки и непринужденны, не оставалось никаких сомнений в том, что этот чудак совершенно не боится высоты. Он свесил ноги вниз и о чем-то тихо размышлял. Тяжелые мысли посещали его голову сегодня. Мужчина вспоминал своё прошлое, стремился понять, как смог всего один день перевернуть всю его судьбу.       Максим Петрович, главный хирург областной больницы, был человеком совершенно обычным. Он верил в бога, соблюдал законы, усердно работал по шесть дней в неделю в клинике, словом, вел жизнь праведную. Его жизнь можно было назвать удачной: блестящая карьера, красавица-жена и сын, который по заверениям учителей был «очень способным мальчиком». Хорошая зарплата, загородный дом и дорогая машина — чего ещё может пожелать сорокапятилетний мужчина?       В тот день все шел дождь. Большие грязные лужи уже заполонили всю улицу, и редким прохожим приходилось перепрыгивать их с грацией невероятной для человека, спешащего на работу, да ещё и вооруженного зонтом. В тот день семья Максима Петровича встала как всегда рано, они жили в некотором отдалении от города, и поэтому дорога занимала несколько больше времени. Напевая какую-то незамудрённую мелодию, готовила завтрак Ирина Владимировна, жена главного хирурга. Она всегда так делала, когда её мысли были далеко от домашнего быта.        — Что-то не так? — спросил Максим Петрович, допивая кофе и пролистывая последний отчет.       — Сегодня родительское собрание в школе у Ромы, он в выпускном классе, поэтому желательно присутствие обоих родителей.       — Ира, ты же знаешь…       — Да, я знаю, ты очень занят. Но неужели ты не смог бы освободится хоть на день? А потом мы бы съездили семьёй за покупками, — Ирина Владимировна обернулась и посмотрела мужу в глаза.       — Ты так редко проводишь с нами время, что я уже начинаю забывать, как ты выглядишь, — на последних словах Максим Петрович улыбнулся и взял со стола телефон.       — Хорошо, но только ради тебя.       Ровно через полчаса, бодро хлюпая по лужам, семейство двинулось к машине. Но не дойдя пары шагов, главный хирург становил сына и протянул ему ключи.       — Сегодня ты.       — Но у меня же нет прав.       — Ну и что, ты сдал все экзамены, а это главное.       — А если менты?       — Пересядем, — непринужденно ответил Максим Петрович. Он уже развернулся и направился дверце пассажирского сидения.       Роман завел машину, и автомобиль медленно двинулся в путь. Парень хорошо водил, знал все правила, иначе отец не пустил бы его за руль. Но тем не менее ему не хватало опыта. Да и погода не способствовала: дождь лил, как из ведра, дворники работали без устали, но всё равно не справлялись. Возможно, именно это и стало причиной, по которой Роман не заметил несущуюся ему навстречу машину. В любом случае, вряд ли бы он смог что-то сделать.       Как в последствие говорил Максим, этот день разделил его жизнь на до и после. В этот день он потерял семью и правую руку.       Он очнулся в больнице среди трубок и проводов. Один. Он помнил все до последней минуты. Он же врач, он всё понимал. Но надежда всё ещё жила в нем, жила даже когда он увидел пустоту на месте правой руки. Она не пережила лишь слов его доктора:       — Мне очень жаль…       Пустота — все, что он чувствовал. Ходил, как робот, и делал, что ему велели. А остальное время — пустота. Осознание пришло гораздо позже, но лучше бы оно не приходило вообще. Он знал, он виноват, в этом не было никаких сомнений! Как он мог быть так глуп!       Но потрясения он испытывал не только эмоциональные. Максим Петрович был правшой. А это значит заново учиться держать ложку и вилку, учиться писать и многое другое, что обычные люди делают не задумавшись. А главное: это значит, что с карьерой хирурга покончено. Всё это лишь глубже загоняло его в пучину депрессии. К нему приставили психолога, лучшего в области. Но вскоре стало понятно: лечение не дает должных результатов.       Максима Петровича выпустили лишь поздней весной, когда уверились, что по крайней мере его физическому состоянию ничего не грозит. Кто-то из друзей привез его домой и попросил звонить, если что-то понадобится. Максим Петрович пообещал, правда, уже не помнил, что именно. Он остановился перед входом в дом и понял, что не может зайти. Зеленая терраса, на которой он играл с сыном, желтые расписные цветы, которые рисовала его жена. Ира совершенно не умела пользоваться кисточкой, но с завидным упорством и энтузиазмом пыталась придать новому для них дому уют. Слишком много воспоминаний, слишком много связано с ними. Максим Петрович кинул вещи прямо перед входом и, так и не войдя, отправился в город.       Не помнит он, ни где ходил до самой ночи, ни как выбрал это здание и как поднялся наверх. Но вот он сидит на краю крыши какой-то серой многоэтажки, и впервые его будущее так предельно ясно. Всего лишь шаг.       Но впереди медленно загорается рассвет. С шумом рассекают утреннее небо птицы. Они поют свои песни, и Максим Петрович их слышит. Их мелодия так похожа на мелодию, которую пела его жена! Или… Быть может, это и вправду поёт его милая Ирочка. Она не хотела бы этого, не хотела, не смотря ни на что. Боже! Как он запутался!       Мужчина резко развернулся и отошел от края. Он уже давно все решил, так почему он просто не сделает это! Кому он нужен, калека, да еще и без семьи! Максим Петрович сердито взъерошил волосы, винтики яростно крутились в его голове, но не выдавали никакого результата. Его сердце гулко стучало. Тук-тук, тук-тук. А снизу слышалось: стук-стук. Стоп, это что, шаги?       Кто-то шел сюда. Нет-нет-нет! Они помешают ему! Они всё испортят! Максим Петрович торопливо вернулся на край.       Шаги всё ближе, вот-вот появится на крыше их обладатель. Мужчина не сводил глаз со входа. Но это…это всего лишь пес. Бывший хирург облеченно улыбнулся и позволил себе осмотреть гостя. Обычная дворняжка, побитая и голодная, со впалыми боками и облезшей шерстью, она внимательно смотрела на Максима Петровича. В ее взгляде он отчетливо увидел жалость и отвращение. Неожиданная мысль поразило его голову.       — Я тебе противен, знаю, да я и сам себе теперь противен. Ты ведь такая же, как и я — побитое жизнью несчастное существо. А ведь ты испытала немало, — его глаза проследили за шрамом, тянущемся по всему правому собачьему боку.       — Но ты борешься, ты до сих пор живешь. А я стою на этой проклятой крыше и собираюсь упасть. Мои принципы уже давно упали, так когда же упаду я сам? Я всё собирался сделать это, как появился ты. Дорогой мой друг, может ты пришёл сюда не просто так? Судьба свела нас вместе этим утром. Я трус, я устал думать и не могу решить, так реши же ты за меня! — последние слова бывший хирург почти выкрикнул.       Пес стоял на месте, и в его зрачках вставало отраженное солнце. Животное смотрело сквозь глаза прямо в душу человека и не отрывало взгляд ни на секунду. Наконец пес как будто бы вздохнул и, хромая, потрусил к мужчине. И когда удивлённый Максим Петрович присел, чтобы погладить его, он положил ему на колени свою голову.       Горячие слёзы застилали глаза, но Максим Петрович лишь крепко обнял пса. И стал рассказывать свою историю, с самого-самого начала.