«…и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов…»
Он снова пытается излечить раны Криденса верой. Тот признаётся, что болят они меньше, а в ответ он получает лишь простой и лаконичный ответ про то, что вера делает своё дело. Сегодня они сидят на берегу небольшого прудика, не молятся. Ведь молиться нужно у себя в комнате, не на показ, - вот, про что проповедует Грейвс. А всему, о чём проповедует Грейвс, внимает Криденс. Наверное, в кои-то веки Криденсу не страшно. Его руки перестали трястись, и может Персиваль ссылается на веру и Господа, но сам Криденс ссылается на своего учителя. Рядом с ним, не из-за его веры, а просто из-за его присутствия, он чувствует себя в безопасности. Каждое его прикосновение к шраму или открытой, истекающей кровью ране, уменьшает боль. Каждый взгляд в его бесконечные глаза заставляет дрожь пройти по всему телу. Грейвс же, импульсивный и резкий со всем миром, так нежен и спокоен рядом с Бербоном. Они оба не понимают, что же происходит, думаю, они и не хотят понимать. Им достаточно того, что происходит сейчас. Им достаточно этих взглядов и молитв в опустошённой комнате Грейвса. Им абсолютно точно хватает этого времени и всех прикосновений. Они сидят и смотрят на эту тихую воду и чаек, кричащих где-то в поднебесье. Спокойствие. — Что же получается, я теперь твой ученик? — нарушая идеалистическую тишину, спрашивает Криденс. — Да, единственный и самый любимый ученик.Часть 1
20 ноября 2016 г. в 01:53
— Тебе нужно поверить, — говорит грубый голос кареглазого мужчины. Он держит руку на ладони, изувеченной шрамами и порезами. Это рука Криденса. Его мать, которая запрещает себя так называть, делает это с ним, но что напуганный мальчик может сделать, кроме как трусливо дрожать перед Грейвсом, которого встретил так вовремя?
Грейвс, как бы ни выставить это в плохом свете, достаточно религиозен, и хочет помочь вечному мученику Криденсу с его травмами верой.
— Так я вроде верю, — немного тихо, даже боязно утверждает Бербон. Компания Грейвса действует на него, действует в единственную возможную хорошую сторону. Доверие. Криденс проявляет доверие к этому человеку. Доверие — это всё, что есть у Криденса. Вера — это всё, что есть у Грейвса.
— Если бы верил — всё бы получилось, — отрезал Персиваль.
Он молится за него. Не перестаёт молиться за него. Он хочет, чтобы Криденс не был, как все, чтобы он был особенным. Ведь он таковой для него. Да кто бы мог подумать, что кто-нибудь мог бы стать так близок Грейвсу, этому, на первый взгляд слишком набожному, неприступному человеку. Можно ли сказать, что Криденс достоин? Конечно, это то, как думает Грейвс. Он уверен, что его усилия не напрасны, он видит в Бербоне своего последователя. В будущем он видит толпы таких последователей, но не таких, как Криденс, — он такой один, такой особенный для него. Он уверен, что они войдут в историю.
— Может, стоит просто подождать? Мы можем попробовать завтра, — подходя к Грейвсу ближе, всё ещё дрожащим голосом, со своей понурой головой, говорит последователь. Грейвс ничего не отвечает, лишь делает шаг в сторону Криденса и достаёт из кармана крестик.
— Он мой. Мне он больше в ненадобности, я нашёл в самом себе веру, — застёгивая на шее Криденса цепочку, приговаривает Персиваль. — Я бы доверил его мало кому, очень мало кому.
Доверие. Так, стало быть, оно исходит не только от последователя, но и от поучающего. Грейвс берёт лицо Криденса в свои руки и направляет его взгляд прямо в свои бездонные, темные, как Марианская впадина, глаза. В этих глазах Бербон видит что-то светлое. Каждый раз, глядя в них, он задаётся вопросом: а почему же каждый человек на этом свете не может быть, как он, как Персиваль? Почему лишь он смотрит на него глазами, полными надежды, а не как смотрят все остальные? Этими глазами, полными безразличия и даже бесцельной ненависти. Никому не интересна жизнь этой измученной души, никому, кроме Грейвса. Криденс ищет в этих глазах ответ на вопрос: «Зачем же он с ним возится?», но в ответ получает только объятие. Грейвс сам кладёт голову Криденса себе на плечо, а другую руку кладёт ему на спину, что аж пробирает до чертиков всё тело последователя.
Каждый раз, когда мать снова бьёт Криденса, он слегка дотрагивается до крестика Грейвса. Ему из-за чего-то кажется, что таким образом вышеупомянутый почувствует, что Бербону больно, что у него образовался ещё один повод для молитвы за его душу. Не так давно Грейвс молился обо всём мире, а теперь его главной целью было вымолить у Господа хотя бы день передышки для Криденса.