***
Какая веселая случайность: Чинацу нуждалась в Сузуко, когда та полностью исчезла из ее жизни, и та появилась, когда ей было уже полностью плевать. Только вот чувство обладание подругой не изменилось, а возросло в прогрессии от нежно-мягко до немецкое порно. На пороге дома Чинацу, Сузуко произносит мягко и ласково: — Чи-чан... Чинацу тошнит от ее милого голоска, она уверена, что подруга была бы не столь счастлива ее видеть, зная сколько блудливых вещей совершали ее руки, думая о ней. Каждый раз, лишь стоило Чинацу утонуть в снах и представлениях взрослой подруги, как рука самопроизвольно лезла под резинку трусов и без устали трудились до вывиха запястья, а с губ срывалось жалкое сузуко. Оргазмы, блять, длинною в расстояния городов: от ее к ней. В своих снах она срывает с нее одежду, а пальцами доводит до безумия (и ртом); трахает до вскриков, до слез в ее глазах, до пощечин. Та стонет развратно, раздвигает ноги шире, и Чинацу упивается ею, выпивает до дна. На Сузуко нет пустого места, вся в красных отметинах, и каждый их них значит: я - сузуко, и меня трахает только чинацу. потому что я нужна только чинацу. Подруга совсем не изменилась, только ростом выше и грудь выросла. Гнет уголки губ в улыбке, чуть не плачет от радости. Где же ты была, когда я так в тебе нуждалась: когда разорился отец, когда я бралась за любую работу лишь бы выплыть на поверхность, не потонув в дерьме? Зачем, скажи, мне твоя улыбка? Раздевайся. — Сузуко, мы не друзья больше, — говорит, а внутри ураган из ненависти и вожделения, все смешивается. У Сузуко в глазах слезы, глупая. Совсем не понимает, что имеет в виду Морикава. Сузуко с возрастом стала еще наивней и глупее, заманить в ловушку слишком просто. — Чи-чан... - вновь говорит. Лицо уже покраснело, Чинацу надвигается маленькими шагами, словно дикий хищник. Так и хочется схватить Сузуко за руку и утащить в дом, вот только родители мешают. Хотя. — Сузу, — ее рука обвивает запястье подруги. Сузуко теплая, и на ее теле сегодня появятся отметины того, что она принадлежит Чинацу. Только ей и никому больше. Чинацу дрожит, она слишком близка к тому, о чем так долго мечтала. Сузуко боязливо смотрит на руку Чинацу, держащую ее так крепко. Она накрывает ее другой ладонью и смотрит подруге в глаза. — Я... — Да, я тоже.Часть 1
20 ноября 2016 г. в 19:39
Чинацу долгое время сидела в красивой рамке, из которой ни шагу ни назад, ни вперед. Застывшее изображение из правильности и милосердия. Сузуко смотрит на нее, задрав голову вверх, Чинацу держит спину прямо до тех пор, пока Сузуко не отвлечется и не скроет свой взгляд. И только тогда Морикава может выдохнуть спокойно - не подвела, не изменилась, все еще идеальна для Сузуко.
Сузуко отвлекается слишком часто. У нее каждый раз новые друзья и подружки. На Чинацу она поглядывает редко, иногда вообще не оказывает никакого внимания. Чинацу это не нравится. Она — маленький эгоистичный ребенок, просящий о том, чтобы Сузуко была только ее, чтобы был тот зритель, который бы хвалил ее за примерность. Ведь не для себя же старается, а ради.
А ради той, которая пропала, испарившись, сказав на прощание лучшие друзья навсегда. Чинацу все еще помнит ее маленькую ладонь в своей руке, помнит запах ее волос и свою реакцию на ее голые колени. Чинацу не по-детски интересовала дружба, она возвела доброжелательность подруги в абсолют, из которого перетекло в слепую зависимость.
Долгое время после ухода Сузуко из своей жизни, Морикава думала о том, что подруга обязательно вернется, и они как в старые-добрые будут бегать под дождем босыми. Потом Сузуко промокнет до нитки, а Чинацу поведет к себе домой и отогреет.
Но вот только годы шли, а Сузуко так и не появлялась. Обожание перешло в апатию; зависимость — в ненависть; любовь — в неоспоримое желание почувствовать вкус секса на ее коже, ловить ртом ее стоны и крики.