Ориентация на алкоголе

Мы больны. И с болезнью этой мы никогда не справимся. Я собираю вещи и выхожу из этого дома, потому что я решил поставить конец всей нашей блядской жизни. Ты был невыносим. Зря пытался научить меня дышать. Я готов утонуть. Помнишь, как ты хотел доказать мне, что поцелуи это приятно? Я сделал вид, что мне понравилось, но на самом деле ничего не чувствовал. Позже я сказал, что чувствую к тебе любовь – я соврал. Я ничего к тебе не испытывал никогда. Ты всегда обижался на меня, потому что не понимал, почему я говорю, что счастлив с тобой, а по ночам сбегал из постели и наносил себе порезы и синяки в темноте в ванной комнате. Ты не мог понять, почему я так и не бросил алкоголь с наркотиками, а только еще больше начал употреблять, хотя упорно доказывал обратное. Ты сильнее всего на свете хотел жить со мной как полноценная семья. Но ты забыл, что я сам по себе неполноценный. Я не тот, кто будет работать, чтобы отправиться во время отпуска с тобой в путешествие. Я не тот, кто будет тебя нежно целовать сутками напролет, обнимая тебя всего, прижиматься ночью к тебе. Ты ошибся. Спрячь свои стрелы и лук подальше, потому что ты оказался плохим стрелком. Я лежу на краю кровати, надеясь, что во сне мы не соприкоснемся, но ты все равно тянешь меня к себе. Не знаю, почему я не говорю тебе, что мне противно, что я не хочу спать с тобой. Я мог бы с самого начала честно признаться, что прикосновения меня отталкивают, и когда ты плавно опускаешь свою руку на низ моего живота я не испытываю наслаждения, только головокружение и тошноту. В такие моменты мне хотелось всегда сбежать. Но я продолжал почему-то молчать. Помнишь, как меня стошнило на твои колени и твой поганый ковер, потому что ты просил меня сделать тебе минет? Я больше никогда этого не делал. Я видел, как ты хотел этого. Но я на это больше никогда не соглашался, а ты и не спрашивал. Тебе хватало одного моего взгляда во время секса. Представляю, как страшно со мной находиться рядом, когда я в таком бешенстве. Помню, я тогда заплакал от стыда, а ты молча все вымывал. Тогда я схватил свои вещи и убежал прочь от тебя. После этого мы не виделись месяц. Я обрадовался, думал, ты отстал от меня, наконец, но нет, ты снова объявился, и я был разочарован. Я мог сказать тебе «нет» хотя бы в этот раз, но снова струсил и не смог. Почему? Теперь я пытаюсь найти аргументы, чтобы не находиться с тобой рядом, принимаю героин в свои вены, лишь бы не видеть тебя, что угодно, лишь бы не тебя, не запоминать тебя. Алкоголь размывает все остатки сознания, и тогда я ничего не вижу перед глазами. Это меня успокаивает. Да и секс тогда не такой омерзительный. По крайней мере, меня не рвет на постель или тебя. Твое существование больше не кажется таким скребущим по моим венам, под алкоголем или наркотиками мне не хочется умереть только, чтобы не видеть тебя. Помнишь, как я не смог тебе признаться, что я асексуален? Помнишь этот момент? Тогда ты взял мои руки в свои и притянул к себе, а я не оттолкнул, потому что испугался. Помнишь, как я весь дрожал и меня колотило, а ты не мог понять почему. Помнишь, как я хотел тебе признаться, но не сказал? Когда ты начал прятать деньги от меня, когда у меня закончились наркотики и деньги на алкоголь, я долго метался по дому, понимая, что мне пришел конец, и в итоге я не смог найти заначку. Ты все выбросил. Ты думал, что спасаешь наши отношения, но спасал их я, а не ты. В тот вечер я собрал свои вещи, и ты меня больше не увидел. Я оставил тебе записку с признанием. Дрожащими от страха руками я написал тебе «Пожалуйста, прекрати резать мою кожу, она взаимно кровью не истекает». Не знаю, что ты подумал, прочитав ее, но потом я дополнил ее полноценным признанием. Я ушел, и ты меня больше никогда не видел. Я думал, что смогу начать заново, но потом вдруг понял, что уже не могу бросить пить и не покупать дозу. Мир сереет без этого, мрачнеет, становится противен. Потом он не менялся и под кайфом. Я хотел начать жизнь заново, но я поздно понял, что я уже по уши в дерьме. Так, я все еще и остался с бутылкой спиртного, в котором было намешено все подряд, и самокруткой. Зато я теперь дышу.