Вдова

Женщина внимательно смотрела в зеркало. Нет, она не любовалась собой, не искала какие-то изъяны. Она изучала себя. Провела кончиками пальцев по губам, по крыльям носа, по щекам. Повторила эти же движения на холодной зеркальной поверхности. — Вдова, — проговорила она негромко. И еще несколько раз повторила это слово, словно пробуя его на вкус. Но ничего не ощутила. В квартире было тихо и пусто. Нет, вся мебель была на месте. И даже некоторые вещи по-домашнему разбросаны. Но все равно пусто. Они с мужем не были фанатами чистоты, и небольшой бардак в их доме всегда присутствовал. Гости у них бывали нечасто, смущаться приходилось редко. Женщина обернулась и вгляделась в темноту спальни. Все так же как и утром. Никто не измял ровного покрывала, не перевернул подушку. В комнате чисто и тихо. Домашние тапочки послушно стоят в углу коридора. Последний раз их одевал брат мужа. Когда все ушли, она взяла их и дула изо всех сил, прогоняя чужой запах. Муж любил их, не выбрасывал, подклеивал. Он вообще не любил менять вещи. Прирастал к ним. А вот дарить любил. Всегда долго выбирал, оценивал. Больших денежных заначек у него никогда не было, поэтому подарки были простыми, но всегда непрактичными и неожиданными. Как-то он подарил ей шесть горшков с фиалками. Женщина перевела взгляд на окно. Вон они. Стоят, цветут. Когда это было? Лет шесть, семь назад? Она тогда принесла от знакомой листочек, а он пропал. И она переживала. Вот муж и подарил. Все разных сортов и цветов. Она ими так гордилась! Каждый год фотографировала и хранила снимки. Фотографировал, вообще-то, муж, а она раздавала ценные указания и поучения. — Не учи ученого, — отмахивался муж. — Я умею фотографировать, а ты только кнопочку нажимаешь. Теперь фотографий не будет. Она не умеет. Она так многого не умеет, как оказалось. А он умел почти все. «Золотые руки» — говорили все знакомые. Готовить, правда, не любил. Но иногда на него находило, и на столе появлялся шедевр. Она удивлялась, а он смущенно бормотал: — Получилось? Она лишь кивала. И в благодарность мыла посуду и отчищала жутко заляпанную новоявленным поваром плиту и раковину. А еще он жутко не любил лечиться. Врачей не уважал, лекарства не любил, признавал лишь народные, проверенные годами средства. Боль терпел долго, не жалуясь, не показывая. Она замечала его состояние лишь когда совсем ему было невмоготу. Вызывала врача, покупала лекарства и следила, чтобы принимал их. Он покорно следовал её указаниям, делал все, что она велела и тяготился, что обременяет её своим нездоровьем. Берег ее. А себя беречь не умел. И она не сберегла. Все так внезапно, так быстро. Инсульт. Он откинулся на подушку, закатил глаза и… Опоздавший врач отвел взгляд: — Медицина бессильна. Обширное кровоизлияние. Шансов нет. Женщина снова вгляделась в глубину зеркала: — Инсульт. Красиво звучит. И страшно. И вдова — страшно. Она посидела еще немного в темноте у зеркала. Тяжело поднялась и прошла в спальню. Нужно ложиться, завтра на работу. Раньше супружескую кровать всегда стелил муж. Так повелось, такая была традиция. Теперь она сама. Ей многое придется делать самой. Ей придется жить одной. Женщина свернулась комочком на широкой холодной кровати. Уже не жена. Вдова.