Правильная

Скучная лекция по истории протекает слишком монотонно, слишком медленно, и так до жути хочется уже поскорее съебаться восвояси. Но ты же правильная. До мозга костей дисциплинированная и не можешь позволить себе поблажек в виде прогулов и ухода пораньше. Как же это раздражает. Тебе остается только смириться и терпеливо ждать звонка, размазывая корректором слова в конспекте и поправляя высокий ворот темной рубашки. Крайне старательно. Чтобы никто не заметил следов твоего преступления, плотно впитавшихся под бледную кожу и слишком ярко проступающих наружу. Красные отметины на шее холодеют под пальцами, и ты почти не смущаешься, когда вспоминаешь эту ночь. Лишь томно закусываешь губу и замазываешь лишние чернила. Закрываешь глаза и вспоминаешь то, как тогда, в квартире у Егора, было душно и как-то дискомфортно, но все это затмевалось, становилось мелочью в сознании, когда он, целуя тебя мягко в шею, мучительно медленно расстегивал молнию черного платья. И ты ощущала себя как никогда сексуальной и будоражащей, думая, что это все чертовски не правильно и… Он брал тебя за волосы и испытывал неимоверное ощущение власти, подогреваемое твоей абсолютной покорностью. А девичье милое и по-детски невинное лицо отлично комбинировало с по-блядски пухлыми губами, из которых совершенно по-блядски звучало «Хочешь меня наказать?» На паре становится чертовски жарко, и ты нервно трешь шею, не зная, как избавиться от резкого дискомфорта в районе промежности. Ты поправляешь длинную юбку, оглядываясь по сторонам, и облегченно выдыхаешь, когда видишь всех занятыми своими конспектами и телефонами. Снова прикрываешь глаза и встречаешь его наглую ухмылку и одобрительный кивок. Отвратное чувство возбуждения становилось аморальным, когда он долбился в твое горло и наблюдал за тем, как ты заглатывала его член целиком, а потом с пошлым звуком выпускала из-за рта. И тогда, смотря на отпечаток своей помады, ты ощутила себя до невозможности испорченной, но это чувство еще больше усилилось вместе с привкусом его спермы во рту. — Можете собираться, — флегматично уведомляет преподаватель, и в кабинете одобрительный гул студентов смешивается со звоном звонка. Препод просит ненадолго задержаться, и ты, плотно прижимая к себе тетради, начинаешь слушать его похвалы о том, какая ты молодец, потом смотришь ему в глаза и тепло отвечаешь: — Спасибо, Егор Николаевич, это все потому, что я люблю ваш предмет. Егор Николаевич, кажется, наклоняется очень близко и твое ухо обжигает: — Я очень рад. Как насчет вечера? Голос у него мягкий, приятный, и ты, лукаво улыбаясь, чуть касаешься пальцами его ладони и без раздумий отвечаешь. А затем, покинув кабинет, ты облокачиваешься о стену в коридоре и вспоминаешь, что всю свою правильность давно оставила тогда, в душной квартире.