***
– Лайт-кун! Лайт-кун, ты ещё долго будешь копаться? Я хочу доесть свой торт. Иначе я съем тебя. – Хватит выть, Рюдзаки, я всего лишь пытаюсь найти те брюки... Странно, они же всегда лежали на месте. Эл задумчиво наблюдал за Ягами, который сейчас стоял у шкафа в одной лишь фисташковой рубашке, что-то непринужденно насвистывая себе под нос. Он пытался дотянуться до стопки одежды на верхней дальней полке, приподнявшись на носочки. Полка была слишком высоко... – Э-э... может, хотя бы стул возьмешь? – Вот ещё, так дотянусь, - буркнул медноволосый, смахивая спадающие на лицо всклоченные пряди и продолжая тянуться за одеждой. – Может, тебе помочь? – Это каким образом? Ты не выше меня, так что не сможешь достать то, что мне нужно. – Но пока ты достанешь одежду, пройдет вечность. – А кто первый запихнул мне в рот клубнику? Это ведь из-за тебя я опрокинул кружку. – Ты сам виноват, что тебя так легко напугать. – Я не испугался! Просто это было... неожиданно... Так, подожди, – юноша возмущенно ахнул, – и это я ещё крайний остался? – Ягами-кун, мы оба знаем, что ты виноват, а сейчас надевай уже что-нибудь и пойдём, иначе я потащу тебя на кухню в одних трусах. – Рюдзаки, да ты... Ответить ему что-то не удалось. Детектив сделал пару уверенных шагов и навис над ним, неотрывно всматриваясь в глаза, где пряталась череда дрожащих бликов. Руки так и остались протянутыми к верхней полке шкафа. Эл был близко, слишком близко, настолько, что его спокойное размеренное дыхание чувствовалось на губах. Создавалось невесомое ощущение того, что сейчас Лайта целует мягкий прохладный ветер. Рыжий тряхнул чёлкой, отводя смутившейся взгляд в сторону. Это мягкое безмолвие очаровывало всё сильнее. – Отойди, – тихо пробурчал он, положив руку на грудь Лоулайта, – не надо... так близко. – Почему? Ты смущён, не так ли? – едва заметно улыбнулся Рюга. – Нет. – Пока не наденешь уже что-нибудь, даже не подумаю. – сыщик провёл пальцами по нагой коже бедер, медленно опутывая ногу парня цепью и оттягивая её на себя. – И как ты предлагаешь мне в... эм, вот в таком положении что-то надеть? Или хотя бы достать мои брюки с полки, для начала? – когда хватка детектива ослабла, медноволосый спустил цепь с ноги. Та жалобно звякнула и змеей свернулась у ног. Ягами снова полез за одеждой, которая на этот раз благополучно свалилась ему на голову, и теперь тянуться за ней не пришлось. – М-м, тебе помочь? Может, не стоит класть одежду так далеко, а, Лайт-кун? – Ещё чего. Студент вернул попадавшую одежду на место, таки отыскав свои брюки, и принялся надевать их. Пока Эл не подошёл и, легко перекинув Лайта через плечо, понёс его на кухню. – Эй, ублюдок, дай хотя бы нормально брюки надеть! – медноволосый пытался натянуть соскальзывающие брюки, что было чертовски неудобно в таком положении. – Пройдёт сто лет, прежде чем ты наденешь их. – Рюдзаки! Поставь меня на землю! – перекинул, кстати сказать, Рюга его не ахти как удачно, поэтому руками приходилось не брюки надевать, а вцепляться в безразмерную белую кофту, чтобы не кувыркнуться на пол. По этой же причине Ягами не протестовал, но был уверен, что ещё расквитается с нахальным сыщиком за такое обращение. Но не сейчас. Благо ещё было достаточно рано, поэтому никто не мог увидеть, что здесь творилось. – Я хочу съесть тортик, – наигранно и обиженно шмыгнул носом детектив, – Он наверняка сейчас там... один на кухне. Одинокий тортик, никто его не ест... – Ладно, ладно, перестань давить на жалость, понял я тебя. Парень задумчиво поглаживал чуть выпирающие сквозь тонкую ткань белой кофты позвонки, что-то напевая под нос: – Кагоме, Кагоме, птичка в клетке, когда же ты выйдешь...* – Это каких ты там птичек в клетке увидел, вися в таком положении? – Не твоё дело. – Как раз таки моё, Лайт-кун. – Господи, да это всего лишь детская песенка, неужели ты думаешь, что это имеет какое-то отношение к твоим подозрениям или к делу Киры? – студент всплеснул руками. И тут же пожалел об этом, вздрогнув и крепко вцепившись в кофту Рюдзаки. Послышался громкий треск. – Не рви мне одежду. – Если бы ты поставил меня на землю, то никто бы тебе одежду не рвал. – Мы уже пришли. – Рюга посадил Лайта на стул, как тряпичную куклу. Тот покачнулся, натягивая брюки и сверля взглядом сыщика, который уже вовсю уплетал тортик. – Доволен? Лоулайт кивнул головой, счастливо улыбаясь. Медноволосый долго наблюдал за ним, наблюдая такими же полупустыми глазами за каждым его движением. – Как можно настолько любить сладкое? – тихо спросил он, скорее задавая вопрос кому-то невидимому и неосязаемому, чем сидевшему напротив величайшему детективу столетия. – Ты же можешь пить свой ужасно горький кофе каждый день. Рыжий промолчал, продолжая всматриваться в пустоту, будто тщательно хотел отыскать там что-то или кого–то, но не мог, сколько бы не старался. И это нагоняло на него скуку, перемешанную с легкой грустью. – Ягами-кун, давай поспорим, – пробубнил брюнет с набитым ртом. Он снова приблизился к Лайту, заставив вздрогнуть и вернуться из лабиринта запутанных мыслей в реальный мир. – Неужели тебе не хватает этих бесконечных драк, Рюдзаки?.. Ты и правда странный. – Я не отрицаю, и всё же. Давай поспорим. – Хоть дожуй сначала. – улыбнулся рыжий и протянул руку, осторожно стряхивая крошки от песочного торта с кончиков губ Рюдзаки. – На что спорим? – Я заставлю тебя полюбить сладости. За один вечер. Юноша широко распахнул глаза и в голос засмеялся, прикрывая рот рукой. – Ты что, серьёзно? Тише, тише, дай угадаю, это шутка такая? Если это так, то... – Неужели похоже, что я шучу? – Эл уставился на него своими тёмными, таинственными глазами, не моргая, задумчиво жуя вилку. – Если проспоришь, то с тебя – поцелуй, – на последнем слове сыщик растянул губы в азартной улыбке. – Ах ты... Извращенец чертов! – в Рюгу со свистом полетела пустая кружка. Сыщик чудом успел увернуться, всё ещё улыбаясь. – Ты специально меня в краску решил вогнать с утра пораньше, да ещё и не раз? – Струсил, Ягами-кун? – Нет, конечно! – Так почему бы тебе не принять этот вызов? Один вечер – и я отстану от тебя раз и навсегда. Хотя, всё зависит от исхода... Глаза подозреваемого искрились от переизбытка нахлынувших эмоций. Рюдзаки же продолжал неотрывно глядеть на него, ожидая ответа. – Ладно. Всё равно же не отстанешь... – пробурчал он, искоса смотря, как бледные губы брюнета растянула коварная ухмылка, а глаза сузились. Что задумал этот эксцентричный детектив на этот раз?..****
– Раз уж ты вызвался на этот спор, то мог бы и подумать, что будешь готовить, – ворчал студент, открывая небольшую кулинарную книгу. Цветные глянцевые страницы мелькали перед глазами одна за другой. – Но я не умею готовить сладкое... – брюнет ткнул в Ягами палочкой от недавно съеденной карамельки, – Я думал, ты мне поможешь. – Боже мой... Ну, вот это подойдет? – он протянул книгу Лоулайту. Тёмные глаза скептически уставились на картинку с шоколадным тортом, таким простым, скучным и неинтересным... Он мотнул головой и пролистал несколько страниц назад и вперёд, наконец, остановившись на одной. Сыщик довольно улыбнулся и ткнул пальцем в картинку. – Вот этот в самый раз. – Дай–ка посмо... – стоило только подозреваемому глянуть в книгу, как его передернуло от ужаса. Огромный торт, покрытый тонким слоем сливок, украшенный клубникой и круглыми кофейными печенюшками. Да ещё и посыпанный горьким шоколадом... Эл довольно улыбался. – Ну как? – А т–ты уверен, что мне это понравится? – Да. Медноволосый тяжело вздохнул и взял книгу в руки, поочерёдно доставая с полки сахарную пудру, разрыхлитель, муку и небольшую упаковку с печеньем. «О чём он вообще думает?» – размышлял он про себя, открывая дверцу холодильника и доставая пластиковую упаковку с клубникой и взбитые сливки. Рюга же наблюдал за каждым его движением. Во взгляде мелькал какой–то странный полупрозрачный сапфировый огонёк, а зрачки расширялись, хотя казалось, что больше уже некуда. – Так... Сначала нужно смешать сахар, муку и яйца, хорошенько взбить до однородной массы... Эй. Рюдзаки! – Что? – Может, попытаешься сделать хоть что–то? – Ягами высыпал муку в небольшой прозрачный граненый стакан и посмотрел на Эл, сщурив глаза. – Я, конечно, понимаю, что ты не умеешь и всё такое, но это не повод сваливать всё на меня. К тому же, это была твоя идея. – И что же ты предложишь мне делать? – Тесто замешать для начала. Подойди сюда. Детектив послушно сделал пару шагов к подозреваемому. Горячее дыхание опаляло уши, он опять был слишком близко... Приоткрытые пюсовые губы застыли всего в паре миллиметров от кожи. Рыжий подался вперёд, делая вид, что заглядывает в книгу. – Вот, смотри. Сначала берёшь четыре яйца, аккуратно разбиваешь каждое о краешек миски, затем взбиваешь до однородной массы венчиком и... а?... – Ягами замер. Губы сыщика легонько касались ушей. Холодные руки дотронулись запястий, медленно задирая рукава светло–кварцевой рубашки. – Что такое, Лайт-кун? – от его тихого медленного шепота сердце долбилось в груди ещё сильнее, а щёки горели, – говори дальше. – Д–да, – медноволосый кивнул головой, быстро пробегаясь взглядом по строчкам книги. – Далее добавить муку и сахар... – руки тряслись, книга вот–вот выскользнет из рук... Рюга положил ладони на поясницу, медленно спускаясь ниже и нащупывая что–то пальцами. – Сколько сахара нужно добавить? Я не могу ничего разглядеть, не отодвигай книгу так далеко от меня... – Рюдзаки, хватит! – выпалил медноволосый, больно толкнув брюнета в живот локтем. – Что ты вообще творишь?! – Что я творю? Хм, я же не делал ничего такого... Пока. – Чего? Эл навис над ним, всматриваясь в покрасневшее лицо и немного подернутые легким испугом глаза. Он толкнул студента на стол, заставляя забраться на него с ногами... и поцеловал. Холодные губы, горячий поцелуй. Язык случайно соприкоснулся с языком – и в голове что-то вспыхнуло, а сердце ёкнуло. От парня пахло сладким, приторным, и сейчас это чувствовалось как никогда сильно. Язык Рюги легко проник в приоткрытый рот, оглаживая каждый сантиметр с нескрываемой страстью. Секунда за секундой сыпались сквозь пальцы, а поцелуй становился всё глубже, жарче, притягательнее... Пальцы Эл быстро расстегивали пуговицы на рубашке. Грудь подозреваемого быстро и часто вздымалась. Его язык трепетал под сладкими ласками, то стараясь хоть как–то сопротивляться, то отдаваясь в объятия приторного жара. Это невероятно будоражило. – Рю... Рюдзаки... – тихо прошептал экс–Кира после того, как брюнет разорвал поцелуй. От него пахло какой–то непонятной едва уловимой бархатной страстью, всегда сдерживаемой, но сейчас немного раскрывшейся, точно маленький бутон нежного цветка. – Хватит... – Почему же? Тебе не нравится? – рубашка распахнута в одно небрежное движение. Лоулайт наклонился, впиваясь грубым полупоцелуем–полуукусом в шею, улавливая частые прерывистые вздохи юноши. Его пальцы зарылись в спутанные черные кудри Рюдзаки, сжимая их время от времени. На коже один за другим вспыхивали полупрозрачные лиловые следы. – Н–н... – медноволосый крепко зажмурился, слабо прикусывая губу. Сыщик опускался ниже, оглаживая грудь. – А–а–ах, да стой... же... – он больно укусил себя за палец. Брюнет обвёл языком нежную кожу, обхватывая губами сосок и легонько терзая. Мерещилось, будто сам воздух вокруг плавился и стекал на кожу, обжигая, как горячий воск... – Ты так слабо сопротивляешься, Ягами-кун... Это заводит ещё сильнее. Мне даже кажется, что ты делаешь это нарочно. Соблазняешь меня. Так ли это? Скажи, пожалуйста. – Эл вслепую, не желая оторваться от разгоряченного тела подозреваемого, нащупал что–то на столе. Это был баллончик с взбитыми сливками, ещё не успевший расстаться с опаляющим холодом морозильной камеры. Пластиковый колпачок полетел на пол. Лайт открыл глаза, пытаясь рассмотреть, что Рюдзаки держит в руках. Медовые глаза были затянуты легкой призрачной поволокой, и разглядеть что–то было непросто. Голова немного кружилась. Что–то неосязаемое то возносило его высоко–высоко вверх, то опрокидывало на землю. – Что ты собрался делать? – Не беспокойся. Это всего лишь сливки, – Рюга несколько раз нажал на кнопку баллончика, выдавливая сливки себе на руку и улыбнулся, тут же облизав бледную кожу. – Эй! Стой... – но было уже поздно. Брюнет дотронулся холодным пластиковым кончиком кожи и белоснежные шапочки сливок украсили соски студента. – Вот теперь то, что надо. Если добавить сюда клубнику, то ты наверняка будешь напоминать тот тортик, не правда ли? – Лоулайт взял сосок в рот, скользя по нему горячим языком, с наслаждением терзая и выпуская время от времени, любуясь покрасневшей кожей. – Ты такой сладкий, Ягами-кун... Если бы ты был сахаром, я бы каждое утро добавлял тебя в самый горячий кофе, чтобы смотреть, как ты будешь медленно таять в его объятиях, – он коснулся мягкими подушечками пальцев соска, оглаживая его. – Пожалуйста, не надо так говорить, Рюдзаки... – срываясь на полушепот–полустон произнес Лайт, ещё сильнее сжимая спутанную копну чернильных волос. Сердце выстукивало быстрый четкий ритм на рёбрах, всё вокруг горело, а эти слова, все эти сравнения со сладостями смущали ещё сильнее. Они звучали гораздо пошлее самых грязных непристойностей. И с каждой минутой, нет, с каждой секундой это почему–то начинало нравиться всё сильнее. Нарочито–нежные и невесомые прикосновения мучали. Желание выкручивало тело по своей прихоти, заставляя подаваться навстречу, хотеть коснуться этого эксцентричного детектива и таять, таять, таять... – Это заводит тебя, Ягами-кун? – прервав приторно–мучительную ласку, Рюга Хидеки отстранился и сбросил с себя белоснежную безразмерную кофту. – Можешь не отвечать, твоя ложь сейчас не так безупречна, как обычно, ведь я знаю правду. – Остановись. Прошу, – медноволосый уперся руками в холодную нагую грудь, стараясь перевести дыхание. Жар переполнял его, нужно было остыть, остановиться, хоть на секунду... Так он думал. Он долго, неотрывно и с постепенно подступающим спокойствием смотрел в глаза Эл, затем глубоко вздохнул и подался вперёд, как–то боязливо целуя. Поцелуй был легким, робким, тихим, но постепенно становился жарче, при этом не теряя своей безмятежности. Студент гладил пюсовые губы Рюдзаки языком, сжимая угольные кудри и притягивая к себе. Сколько нежности, сколько благодатного умиротворения было в одном этом соприкосновении губ... нельзя описать и тысячей самых витиеватых сплетений слов, что я знаю. От этого сердце замирало, связанное множеством тончайших нитей, опьяненное тёплой сладкой ванилью. Страсть, но какая–то не такая. Будто надевшая одну из множества своих цветных масок, она смотрела в глаза, она с такой же легкостью овивала каждого встречного своей белоснежной паутиной. И Лоулайт не смел вздохнуть... – Лайт-кун, – произнес он, когда поцелуй уже был разорван. – Ты так странно целуешься. – Может быть. Мне просто... мне нужна была передышка. Брюнет усмехнулся, склоняясь над Ягами. Он медленно спустил брюки подозреваемого. Губы коснулись обнаженной кожи, и детектив медленно провёл ими от бедра до кончиков пальцев ног, не целуя. Медноволосый с каким–то спокойным смущением наблюдал за ним, лишь медленно хлопая ресницами. Сыщик поднялся и приспустил тонкую, обтягивающую каменный член ткань трусов юноши и дотронулся пальцами твёрдой плоти. Он бросил взгляд на Лайта, больно прикусившего палец, чтобы не застонать в голос. Юноша зажмурился, и его лицо вновь покрыла багряная вуаль румянца. Рыжему казалось, что он кончит, стоит только Рюдзаки ещё пару раз прикоснуться к нему. – Не надо, хватит, я сейчас... – Ягами-кун, ты прекрасно знаешь, что уже слишком поздно. Брюнет вновь взял в руки баллончик со сливками и выдавил немного себе на руки, растирая липкую сладость меж ладоней, но не до конца. Пальцы крепко обхватили член, сжимая, как металлическое кольцо. Студент громко застонал, почувствовав жар губ и рта Лоулайта. То сжимая вздыбленную плоть, то заглатывая полностью, погружая в такое манящее, горячее, сладострастное чувство, он заставлял подозреваемого подаваться вперёд... – Что ж, пожалуй, хватит с тебя, – он выпустил член изо рта, дразняще высовывая кончик языка и невесомо дотрагиваясь им головки. Его пальцы, всё ещё измазанные тонким слоем ванильных сливок, спустились ниже, нажимая и поглаживая сжимающуюся дырочку ануса. Один палец проник внутрь. Рыжий тут же задергался, пытаясь отстраниться, а тем временем Эл засунул в него следующий палец. Сначала медленнее, а потом всё быстрее двигая ими в сжимающемся, обдающим сладким жаром нутре... Раздался развратный хлюпающий звук: Рюга вытащил пальцы из Ягами. Он расстегнул ширинку своих джинс, сбросил их на пол и наклонился над медноволосым, шепча: – А теперь перейдём к самому прекрасному. Покажи мне, как страсть может прихотливо выкручивать твоё тело, Лайт-кун. Спустив трусы, брюнет осторожно приподнял бедра юноши, входя в него. Что–то мягкое, жгучее обхватило его член, и о, Боже, каким же прекрасным было это чувство... Он толкнулся, не в силах сдерживать себя. Рыжий громко стонал, и краем ещё не утонувшего в страсти сознания Эл понимал, что сейчас кто–то мог зайти на кухню. Он взял из раскрытой пластиковой коробки большую клубнику за зелёный стебель и засунул экс–Кире в рот, накрывая своими губами. Тот широко распахнул глаза, чувствуя во рту что–то сладкое, крупное, случайно задевая это «что–то» зубами. Поцелуй перемешивался с яростными толчками внутри, громко стучащей крови в ушах и приторной прохладной сладостью клубники... И эта легкая сладость так манила, а язык Рюдзаки так нежно оглаживал рот, что оргазм и это нежное чувство удовольствия внизу живота не заставили себя ждать. – А–а–ах! – Лайт громко простонал в губы Рюги, кончая. Через несколько минут тело Лоулайта пронзила сладкая судорога, и он излился в студента.***
Эл сидел за столом, преспокойненько попивая чай, в то время как Ягами корячился, стараясь убрать следы беспорядка на кухне и сверля взглядом детектива. – Почему ты так мрачно смотришь на меня, Лайт-кун? Неужели тебе не понравилось? – И... Извращенец чертов ты, Рюдзаки! – Правда? Но ведь... – он встал со стула и быстро подошёл к Ягами, наигранно томно шепча на ушко, – Но ведь тебе понравилось. А это значит... – эта ухмылка и опасно увеличившееся болотные глаза никогда не предвещали чего–то хорошего. Ни–ко–гда. – Я выиграл спор! С тебя поцелуй. Медноволосый поалел, сжимая в руках баллончик из–под сливок. Он замахнулся на брюнета и в этот раз таки попал в лоб сыщика. – Всё, что тебе полагалось, ты уже сегодня получил, дьявол в джинсах! – Ну зачем же так... – наигранно всхлипнул Лоулайт. Он почувствовал, как кто–то наклонился над ним. Ягами прикрыл глаза и легонько коснулся нежным поцелуем... его лба. – Доволен?