Имена

      - Глупый рогатый мальчишка! - Надрывно захохотал демон. Голос эхом отдался в черепе Инквизитора. - Как тебя зовут на этот раз? Каарас, Адаар, Саар, Вестник? Сколько потерь оставлено за каждым именем! Я знаю, ты только и думаешь, когда вновь потеряешь все!       За спиной оцепеневшего разом Инквизитора послышался хриплый шепот Коула:       - Тебе не нужно его слушать. Он не знает, что боль дает тебе силу, что страх помогает тебе. Он не встречал таких как ты.       Адаар сжал кулаки, до боли, заставляя ярость перевесить ужас - и пошел вперед, прислушиваясь к бормотанию Коула, как к спасительной молитве:       - Он думает, что те имена - больше не твои. Воспоминания - не твои. Он думает - ты бежишь от них. “Нет, все не так” - горько усмехнулся Адаар. Он помнит все. Он хранит в себе каждую потерю, каждое имя.       "Адаар".       Мама любила кунарийские слова, обучала его речи Кун - с боязливым трепетом, оглядываясь, не слышит ли отец. Когда она говорила о кунари, в ее голосе звучали уважение и страх. Мама рассказывала об умелых великанах, знающих все на свете, мудрых и всесильных. Она скучала по Пар Волену, по простой и ясной жизни кунарийской ремесленницы. Если бы не муж и сын - она бы и помыслить не могла о бунте.       Отец этих разговоров терпеть не мог. В его историях кунари представали бессердечными чудовищами, бессмысленными рабами, не смеющими даже подумать о другой жизни, слепо следующими приказам. Он рассказывал, как выбросил свой меч в море тотчас же, как нашел ему замену, отрекаясь от звания кунарийского воина. Он рассказывал, как убил тамаззран, прознавшую о магии, спящей в его сыне, о том, как забрал ребенка и возлюбленную, и сбежал. Вот он-то уж не жалел ни о чем.       Каждый раз, слыша, как жена рассказывает сыну о кунари, он смеялся: “Не такие уж мудрые и всезнающие твои тамаззран! Сколько ошибок: велели сойтись нам с тобой, не зная, что мы друг друга любим, да еще и родился у нас маг. Как же это они просчитались?”. Мать смущалась и молчала, не смея спорить. По крайней мере, она выбила для своего сына кунарийское имя - звонкое, красивое, громко вещающее о его магии - на этом уже настоял отец, презрительный к любому страху.       Сам Адаар впервые увидел кунари в десять лет. Он тогда сидел на улице, ждал, когда отец вернется с работы, но вместо знакомой фигуры на горизонте показались два рогатых силуэта. Перепуганный, Адаар кинулся в дом - рассказать все матери. Она не паниковала, просто закинула в сумку сухари и кусок сыра, и с этим добром вытолкала сына в заднюю дверь. Крепко обняла, да так, что у мальчишки ребра заболели, и велела бежать в лес как можно дальше и не возвращаться. Тогда он видел маму в последний раз.       Ее наказ Адаар не выполнил. Вернулся через три дня, ободранный ветками, в разорванной одежде, голодный - и замер перед порогом, давя крик: отец лежал у самого входа с распоротым горлом. Кровь, забрызгавшая все кругом, уже успела подсохнуть и побуреть. Никто не подумал позаботиться о теле.       В доме что-то стукнуло, и Адаар, мало понимая что делает, дрожащими руками схватил окровавленный отцовский меч, и ринулся в дверь. Потом он много думал о том, что ему просто повезло - агент Бен-Хаззрат не ожидал нападения в лице безумно вопящего ребенка, едва держащего тяжеленный меч. Он даже не успел достать свое оружие, просто рухнул на землю, проколотый, словно жук булавкой. Лицо умирающего кунари Адаар запомнил навсегда. Он возился до вечера, сооружая отцу погребальный костер прямо посреди хижины.       Еле-еле затащил окоченевшее тело в дом, вложил в руки меч, потом прошелся по опустевшим комнатам, собирая все, что могло пригодиться. Оставалось только швырнуть огонь прямо в сухие древесные стены, это он умел.       Уходил Адаар не оглядываясь, слишком больно было смотреть, как полыхает родное жилище.       "Каарас".       - Я уже сотню раз сказал Вам, капитан - я не кунари! - Взвыл Адаар. Госпожа Изабелла, конечно, была потрясающей во всех отношениях женщиной, но больно уж настырной. Приспичило же ей узнать “какое-нибудь кунарийское морское словечко”!       На самом деле, с Изабеллой Адаару повезло. В Ривейне никто не хотел брать его на борт - никакие деньги не помогали. А бежать нужно было срочно - слишком уж часто сталкивался он в последнее время с Бен-Хаззрат. Ривейн - не самое безопасное место для васгота, Адаар думал податься в Вольную Марку, залечь на дно. Но владельцы кораблей все как один отказывались брать его с собой. Он совсем уж было отчаялся, когда один пропитый матросик за горсть мелких монет посоветовал идти к “Сирене”. Дескать, там капитанша - дамочка безбашенная, авось согласится.       Сначала “безбашенная дамочка” Адаара попыталась убить. Это было неожиданно. Прижимая к горлу Адаара кинжалы, госпожа Изабелла устроила ему настоящий допрос, и когда отчаявшийся васгот пробормотал что-то вроде: “Мне нужно сбежать от кунари”, вдруг резко подобрела.       Это потом, уже на корабле, васгот узнал, что взбалмошная капитан и сама по какой-то остающейся тайной причине скрывается от кунари. Он не любопытствовал. Скрывается - значит, надо. К людям Кун он и сам испытывал мало симпатии. Денег у него капитан не взяла, хитро ухмыляясь, сообщила, что поездку он может отработать “другим способом”. И видит Создатель, Адаар отработал, пожалуй, штук пять путешествий на этом корабле, работая на Изабеллу юнгой.       Море ему нравилось - вечно в движении, бескрайнее, живое, неоспоримо живое, словно огромный дикий зверь, то благодушно позволяющий детям возиться в его лохматой шкуре, то рвущий все вокруг острыми когтями. Госпожа Изабелла тоже была хороша - и как капитан, и как красивая женщина, на которую не грех посмотреть. Может быть, Адаар успел в нее немного влюбиться, как и в прекрасно-опасное море - в хитрый прищур, насмешливый тон, в горящий в ней огонь жизни.       - Ты наверняка в курсе каких-нибудь кунарийских словечек. - Хмыкнула Изабелла. - Знаешь, у кунари такие большие... корабли!       Адаар не смог сдержать улыбки - в этом была вся Изабелла.       - Ладно, - Сдался он. - Знаю я слово. “Каарас” - штурман. Подойдет?       Капитан окинула юнгу придирчивым взглядом, повторила нараспев: “Каарааас”, и довольно кивнула:       - Пойдет, “Каарас”.       Весь остаток года, что Адаар мотался по морю на “Сирене” его так и звали с подачи капитана. Юнга, которого зовут штурманом! Есть тут особый юмор. “Каарас” покинул команду Изабеллы у Старкхевена. На прощание капитан обняла его крепко-крепко, мазнула губами по щеке - до безумия невинный недопоцелуй от такой раскрепощенной женщины. В груди Адаара что-то екнуло: слишком похоже это было на прощание с матерью. Потом Изабелла высыпала ему в руки приличную горсть золота, фыркнув: “Заработал, Каарас”, и кричала с уплывающего корабля, чтоб выжил и не попался кунари, а то она до него доберется и сама прирежет.       И “Сирена” скрылась за горизонтом, увозя своего капитана и первую, легкую и совсем не болезненную любовь Адаара. Ему остались новое имя и позолоченный кинжал на поясе. "Саар".       - Какой-то ты хилый. - Недоверчиво фыркнула капитан наемников. - Толку-то с тебя?       С ее испещренного шрамами лица на Адаара испытующе смотрели пронзительные желтые глаза. Вместо ответа он поджег гору бочек за ее спиной. Не так много времени понадобилось Адаару, чтоб понять: чем уговаривать, пытаться убедить и напрасно тратить слова, легче просто сделать. Показать.       В глазах Шокракар отражались огоньки дотлевающего пламени, и горело удовлетворение.       - Сааирабаз, значит, как сказали бы эти кретины. - Довольно произнесла она. - Ну-ну, маг нам пригодится. Принят.       Так Адаар попал в Вало-Кас. Работать приходилось на износ, верно, васготские наемники пользовались заслуженной славой, но такая жизнь ему нравилось. Нравилось быть в команде, в разношерстной наемничьей семье, где никто не думал осуждать друг друга за что-то. Болтливый, но добродушный Каарис, не в меру вспыльчивый Сата-Кас, бойкая Мераад, тихая Хиссра и ворчливая Като, собранный и скрупулёзный Таарлок и Ашаады - да, их связывали деньги и работа, но было что-то большее, чем простой заработок. Что-то вроде наемничьей чести.       Были совместные попойки, рассказы о прошлом, с привираниями и похвальбой, было чувство общности в бою, словно у одного большого организма - слаженного и смертоносного.       И всем этим заправляла Шокракар. Адаару она напоминала отца - такая же вечно бунтующая, презрительно и с ненавистью отзывающаяся о порядках кунари, подчас жестокая, но искренне заботящаяся о своих подчиненных. Готовая лечь ради них костьми, но не забывающая раздавать воспитательные подзатыльники. Уничижительное и неуклюжее слово “сааирабаз” она превратила в хлесткое и яркое “Саар”, удобное на поле боя, наполненное смыслом - его новое имя. Оно, как и родное, данное родителями, вопило: “Я маг!”, было созвучно со страшным словом “саар-камек”, и само по себе означало опасность.       Вало-Кас на долгие десять лет стали для Адаара семьей - сумасшедшей и вооруженной до зубов, но родной. Как-то незаметно из новичка он превратился в правую руку капитана - Шокракар доверяла ему самому руководить операциями, принимать новобранцев. В кармане завелись денежки и жизнь была прекрасна. Да и контракты сыпались как из рога изобилия - ажно сама Верховная Жрица затесалась среди клиентов.       Сознание возвращалось вместе со жгущей болью в руке, вместе с тревогой. Если бы не цепи, не колодка и четверо солдат, больше перепуганных, чем он сам - Адаар бы сбежал. Где-то там, может быть в соседних камерах, мучились его солдаты, его подопечные и друзья. Их обманули! Все было ловушкой, все. Никогда нельзя доверять жрицам - кунарийским ли, человеческим – все едино.       Саар подвел свой отряд. Саар не сумел их защитить. И когда выяснилось, что никакой ловушки и в помине не было, стало еще хуже.       Мертвы. Погибли во взрыве на Конклаве. Как и многие другие. И, что больнее всего, говорят, что убийца – он. Пока, подгоняемые Кассандрой, они брели к Бреши, Адаару было плевать, что с ним случится, маг был до самого конца готов умереть. Впервые в жизни в нем не было ни печали, ни страха, ни злости. Как оказалось, у Создателя дрянное чувство юмора.       "Вестник".       Это странно и грустно слышать от тех, кто еще вчера называл тебя убийцей, но Адаар привык. Пытался помочь по мере сил, не только сражаясь - собирал целебные травы и металлы, где только мог. Слишком хорошо знал, что может случиться при недостатке ресурсов. Сперва Адаар бродил по Убежищу рогатой тенью - люди все еще побаивались своего Вестника, но он старался никому не досаждать, тихо садился где-нибудь поблизости и слушал. Саар понемногу приручал людей Убежища, приучал их к себе, и вскоре служанки начали улыбаться ему, солдаты - отдавать честь, а народ в таверне звал выпить с ними. По ночам Адаару снилось, что он - великан, такой огромный, с большими ручищами, которыми он может обхватить, обнять все Убежище, со всеми его людьми - защитить и оберечь.       Каждую эльфийку в потертом платье, каждого изнеможённого тренировками воина, каждого из тех, кого он помнил в лицо - спасти всех.       Но не смог, снова не смог. И когда Корифей, уродливое чудище, вещал что-то несуразное прижавшемуся к катапульте Вестнику, в Адааре плескалась, словно бушующее море, ненависть. Ярость, ослепляющая, вспыхивающая сильнее с каждым увиденным мертвым телом.       - Инквизитор! - Оклик Кассандры, словно пощечина, вырвал Адаара из воспоминаний. От злости даже горло запершило. Нет, Коул сотню раз прав - демон так ничего и не понял. Не понял, что каждая потеря только усиливала желание никого не потерять в будущем. Что каждое новое имя только становилось частью предыдущих.       Адаар обернулся, и как мог ободряюще улыбнулся маячащим в сумраке спутникам: хмурой Кассандре, брезгливо отряхивающей щит от ошметков демонов, дрожащему Коулу, ухмыляющемуся Дориану, любимому Дориану, хитрый прищур которого в первую встречу напомнил об Изабелле. Страуду, разочарованному и печальному, криво улыбающемуся Хоуку. Родителям, приветливо машущим ему, хохочущей Изабелле, деловито затачивающей меч Шокракар и рвущимся в бой ребятам из Вало-Кас. Людям Убежища, вооруженным тем, что попалось под руку, но готовым на все ради своего Вестника. Потерянные им однажды явились, чтоб помочь защитить тех, кого Адаар терять не намеревался. Это ведь Тень, тут и не такое возможно, верно?       Нет, демон так ничего и не понял, но это - его беда. Адаар расправил плечи, и воздел вверх свой меч, как тогда, в Скайхолде, принимая новое имя. "Инквизитор". И с этим именем ринулся в бой.