Равноправие

Нас выращивали денно, Мы гороховые зерна. Нас теперь собрали вместе, Можно брать и можно есть. Но знайте и запоминайте, Мы ребята не зазнайки. Нас растят и нас же сушат Не для того, чтоб только кушать. Нас выращивают смены Для того, чтоб бить об стену. Вас обваривали в супе, Съели вас - теперь вы трупы. Кто сказал, что бесполезно Биться головой об стену? Хлоп - на лоб глаза полезли, Лоб становится кременным. Зерна отольются в пули, Пули отольются в гири. Таким ударным инструментом Мы пробьем все стены в мире. Из нас теперь не сваришь каши, Сталью стали мышцы наши. Тренируйся лбом об стену, Вырастим крутую смену! © Наутилус Помпилиус, «Хлоп-хлоп»

— Каждый заслуживает права голоса, — Макс Босс переплел пальцы, устало посмотрев поверх них на Джека. — Мы живем в свободной стране, где каждый имеет право говорить все, что вздумается! Когда-то, когда он только переехал сюда, он взял эту фамилию вместо русской. Как корабль назовешь, так он и поплывет, так говорят. Это правило всегда работает, когда твоя деятельность зависит от других людей, которые частенько видят то, что хотят видеть. Макс его не слушал, и даже, кажется, не мог спокойно посидеть напротив хотя бы пару минут. Но Макс и на сей раз легко нашел оправдание эгоизму того, в кого был влюблен вот уже десять лет как. Джек работал официантом в этом самом кафе, а Макс знал его слишком давно, и был слишком сонным, чтобы вести себя адекватно. Поэтому сейчас, наедине с собой, он представлял их парой, хотя на самом деле это не более, чем фантазии больного и сонного воображения. Но они действительно были знакомы, хоть и не встречались. Скорее наоборот. Они — отталкивались. Когда-то, много лет назад. — Мы так рады обманываться, не так ли? — спросил Макс, когда официантка принесла ему его заказ. — Н-наверное, сэр, — смущенно пробормотала она, не смея выйти за рамки приличия более откровенным ответом, или попросту не имея на него мозгов. — Если вы не заплатите по счету, я вызову охрану, — произнес Босс, подсказывая девушке интересную ему реплику. Официантка замерла, не понимая, что он попросту пытается ею командовать, подсказывая те слова и ту модель поведения, которая заставит его оставить побольше чаевых. Ведь, в конце концов, сейчас он ее босс. Ведь он ей платит, так? — Простите? — пробормотала девочка, невинно хлопая ресницами. Трусишка. — Подыграйте мне, — перешел на откровенность Макс, разведя руками. Сейчас он говорил шепотом, словно дублер, подсказывающий актрисе слова ее роли. — Скажите «если вы не заплатите по счету, я вызову охрану». Ну же? — Я не совсем уверена… — пролепетала несчастная, как троечница, не подготовившая урок. — Я заплачу, — заверил Макс, растянув губы в улыбке. Ему не шло улыбаться, так что он использовал улыбку, чтобы отпугивать людей, а не как принято. — А, хотя, впрочем, не буду мучить вас… Могу я получить себе другого официанта? Джек не обращал никакого внимания на Макса. Кажется, его для него давно не существовало, и не существовало никогда. Так было с самого начала, с первых классов школы, и даже потом, в старших. Они будто и не встречались никогда, не спали в одной постели, не занимались любовью. Макс Босс зажмурился и скривился, тряхнув головой, а затем стянул с лица «намордник» — так его подчиненные на работе называли его очки — швырнув дорогостоящий пластик на стол. — Здравствуйте, меня зовут Джек и я буду вашим официантом, — раздалось где-то рядом, и Босс силком выдавил из себя ошметки несбыточных фантазий, которым предавался после двадцати часов работы в офисе. Это была очень загруженная неделя. — Принеси, пожалуйста, кофе. Покрепче и побольше… — хрипло выпалил Макс, подняв глаза на того, кто на самом деле был здешним официантом, а вовсе не его любовником. Даже если они были знакомы прежде, это все же была фантазия — упорно твердил себе Макс. Джек застыл взглядом на его глазах, ручка занесена над рабочим блокнотиком в готовности записать заказ. Словно узнал его, и теперь выводил имя и фамилию вместо заказа. — Двойной эспрессо? — уточнил юноша. — Да. И после того, как эта дрянь сработает, мы сможем нормально поговорить, — Макс вытащил платок из кармана, чтобы вытереть как назло текущий нос. — И после этого я вернусь, чтобы принять дальнейшие распоряжения, вас понял, — отчитался Джек, царапая ручкой в блокноте так, что Босс слышал каждую букву. Умный мальчик. Джек всегда был не по годам умным мальчиком… У Макса адски раскалывалась голова, как и полагалось голове любого начальника, иначе он не был бы в состоянии, раскрывая рот, заставлять подчиненных бегать и делать, что сказано. Именно ад в сознании любого руководителя испускают жар надлежащей температуры, чтобы все вокруг приходило в движение, когда заработной платы и премиальных недостает. Когда перед ним на стол опустилась чашка концентрированной жизни, источающей ароматы столь желанных сознательности и кровь из носу необходимой адекватности, Босс прочистил горло, скривив губы, и поднял со стола свой «намордник», вернув очки на законное место. — Что ты сделаешь, если я не заплачу по счету? — Босс облокотился о столик, подняв глаза на древнего знакомого, который либо не узнал его, либо делал вид, что не узнал. Совершенно определенно, этот человек не стеснялся бы того, что прислуживает бывшему однокурснику. О, нет. Джек был не из таких людей. — Вызову охрану, как и положено, — равнодушно пожал плечами юноша. У него было гладко-выбритое лицо, совершенно не тронутое временем. Время — тоже немного художник, так что этот сантиметр остался нетронутым и девственным от следов старости. То ли дело Макс Босс, который выглядел на все пятьдесят, хотя ему, как и Джеку, не было и тридцати. — Садись, — Босс под столом пнул ногой кресло напротив, тем самым его отодвинув. Джек вытянул лицо от изумления, медленно переведя глаза кресла на посетителя и обратно. — Это не позволяется официантам, — заметил юноша. Босс склонился, доставая из-под стола сумку, и, глядя в серо-голубые глаза внимательно наблюдающего за ним официанта, изъял наружу белый «а четыре», прибив пальцами к поверхности стола. — Не против, если я покурю? — Босс достал пачку сигарет вместе с ручкой. — И принеси себе уже что-нибудь… — Я не совсем понимаю, — Джек повел головой. Макс Босс опомнился уже тогда, когда весь ресторан обернулся на его удар кулаком о поверхность стола, и изменить что-то не представлялось возможным. Недосып, усталость, отчаяние и нервы переплелись в убийственный коктейль, и он был здесь только потому, что он прострелил бы себе голову, если бы не пришел сюда. Сегодня и сейчас. Не «через год», не «завтра» и не «когда я высплюсь и приведу себя в порядок». И даже не когда выздоровеет его любимый хомячок, мать твою! Он требовал этого от своих подчиненных на работе, а потому был обязан сделать это безотлагательно и безоговорочно. Иначе он перестал бы уважать сам себя, а это было хуже самоубийства, ведь он считал себя хорошим руководителем. Босс достал из сумки две пачки наличных, кинув поверх будущего заявления об уходе. Мог же он помечтать, в конце концов? Макс Босс дрожащими пальцами выудил из пачки сигарету, поднес с горящей на столе свече и затянулся, пока осознание собственной беспомощности и неуместности не стало окончательным. Да. Это то, чего он хотел. Это то, зачем Макс здесь и сейчас. — Так понятнее? — слегка сощурившись, Босс затянулся своей сигаретой, переведя усталый взгляд на официанта. — Хочешь, вызови менеджера, результат не изменится… Мне нужно с тобой поговорить и у меня нет сил решать все цивилизованно и по правилам. И не надо притворяться, что ты глупее, чем ты есть, мы не на совещании, а я не твой начальник, к сожалению. Я слишком хорошо знаю, с чего ты начинал, Женька… Судя по тому, как Джек опустил голову на бейджик на своей груди, убедившись в том, что тот на месте, Макса он не узнал. Может, не помнит даже? Босс потер губы указательным пальцем, открыто разглядывая знакомые черты лица и кажущуюся мягкость, даже почти женственность. — Не узнаешь меня? — хрипло спросил Босс, расчесав носогубную складку. — А Бенджамина Франклина узнаешь? — Я так понимаю, это тот, кто нарисован на стодоллоровых купюрах, которыми вы решили поразбрасываться, — Джек кивнул на две пачки денег, лежащие на столе. — Не был уверен, что вы принимаете карточки, — кивнул Босс, ухмыльнувшись. — Не думал, что когда-нибудь это скажу, испытывая столько удовольствия, но… пиши заявление по собственному… Джек машинально потер верхнюю губу пальцами, и, кажется, даже не понял, что отразил это действие с гостя. Босс улыбнулся, достав ручку из-за пазухи и, повернув механизм, заставляющий стержень показать головку, вручил ручку официанту. — Один момент, — Джек поднял палец вверх, и унесся куда-то в сторону служебных помещений, а, когда вернулся без передника и рухнул на сидение напротив, Босс не смог сдержать собственной природы. — Ты опоздал, — недобро ухмыльнулся он, и Джек на считанные доли секунды растерялся, и лишь потом кивнул, догадавшись. — Большой босс посетил простых смертных, решив покомандовать? — уточнил юноша. — Не можете остановиться? — Это единственное, что я умею, — сокрушенно прошептал Макс, состроив самую жалостливую физиономию, на которую только был способен. Обычно она повергала подчиненных в такой ужас, что успокаивать приходилось их, и никто даже не додумывался начать успокаивать самого Макса. Возможно именно поэтому его смех, заливистый и звонкий, стал таким откровением и такой внезапностью здесь и сейчас. — Как должно быть трудно вам будет, если вы потеряете свой биз, шэф, — шептал он, смеясь, и Макс осторожно улыбнулся в ответ, боясь спугнуть собеседника этой улыбкой, но явно зря. Серо-голубые глаза смотрели задорно и хамовато, как и всегда. Слова заносчивого официанта были музыкой для его ушей, живительной влагой для его иссохшего тела, светом для потерявшегося во тьме, и потому Босс расширил улыбку, осознав собственный глупый страх спугнуть ею этого человека, и изумленно поднял брови, когда собеседник заговорил без его на то разрешения. Даже это сейчас было для него так… непривычно! — Нелегко придется, если вдруг дело погорит, и придется самому подчиняться, — были его слова. — Свободная касса, — отозвался Босс, поправив несуществующую кепку на лбу, и заработав новую порцию хохота. — Вы справитесь, — смеясь, заверил юноша, весело щурясь. — Спасибо за столь… высокую оценку моих способностей, я польщен, — голос звучал сухо и потому саркастично, но Макс ничего не мог с этим поделать, не стоило и пытаться. — Я знаю… — А вот я совершенно не уверен, что вы справились бы, — заметил его собеседник. — Я работал в МакДональдсе, когда только приехал, — с усталой улыбкой прошептал Босс. — Может, по мне и не скажешь, но я переживал вещи куда более унизительные, чем работа обслугой, и потому никогда не боялся такой работы. Работа есть работа… — По-вашему, обслуживать других людей — это унизительно? — медленно кивнул его собеседник, поменявшись в лице. — Нет! Нет, что ты, — к своему ужасу, он даже покраснел. Где-то там, под слоями масок и брони. — Я имею в виду, так думают другие. Ведь думают же? Я же сказал, что сам работал в Макдаке, в конце концов! — Возможно, — со скрипом согласился его собеседник. — Я могу купить тебе кофе? Или что-нибудь еще? — выпалил Босс, протянув меню. — Может, хочешь есть? — Я вполне в состоянии заплатить за себя сам, — парировал собеседник. — Тебе обязательно все усложнять? — устало сощурился Босс. — Конечно, — в его голосе было больше презрения и заносчивой грубости, как и всегда. Если раньше Макс думал, что это его выбор и результат сознательно-принятого решения, то теперь его, словно громом поразило предположение, что таким его просто сделала жизнь. Как и его самого — большим боссом, неспособным хоть на пять минут перестать командовать. Даже когда перед ним находится тот, кому он обязан… всем. — А иначе вы возомните себе невесть что, и решите, что я соглашусь на то, чтобы сделать вам минет в уборной, — он понизил голос, а Макс слишком растерялся, чтобы вернуть лицу сколько-нибудь живое выражение. — Не говори так, — кисло выдавил из себя он. Макс заржал. Звонко, весело, и совершенно как в детстве. Макса передернуло, и он поправил очки на носу, не в состоянии приказать даже себе самому стереть с лица омерзение, отвращение, и… …детскую обиду? — Честное слово, у вас такое выражение лица, что я из жалости уже почти готов согласиться, или по крайней мере приблизился к этому, — выпалил юноша, потерев нос и с сомнением улыбаясь. — Хотя я не гей вообще. Ну, то есть как, в этом городе трудно не попробовать, и официально я бисексуал, но на практике… — Так, значит, не согласишься? — Макс решил пойти напролом. В конце концов, этот человек был интересен ему именно таким. Безжалостным, прямолинейным. Если он не пошлет Джека на хуй, или не умудрится сам взять в рот так, чтобы Максу было потом стыдно об этом вспоминать, то он вообще зря сюда пришел и ошибся в этом человеке. — Вот, значит, как разговор пошел? — без тени улыбки отрезал Джек. Сталь зазвенела в его голосе, готовая распотрошить на части. Как нельзя кстати Макс Босс чувствовал себя вывернутым наизнанку и голым, так что, видимо, именно сейчас он получит то, зачем пришел. То, о чем жаждал все эти десять лет. — А не пошел бы ты в жопу, а, начальничек? — с отвращением выплюнул юноша перед ним, и Босс сглотнул. Слова полоснули по нервной системе, выудив на поверхность страхи и фобии. — Если ты думаешь, что можешь прийти куда угодно, и, разбрасываясь пачками денег, получить все, что твоей больной душонке вздумается, то ты ошибаешься! Этот ротик не продается! Ровно как и эта попка и эти ручки! Босс рассеянно проследил за взмахами убийственно-красивых рук, за налитыми кровью розовыми губами, из которых, казалось, потечет малиновый нектар, если их прокусить. — Не существует того, что нельзя купить, — хрипло прошептал он, стянув очки, чтобы протереть их платком. — Мастеркард врет, стало быть? — холодно парировал юноша. — Именно, — Босс решительно кивнул, подняв глаза на собеседника. — Это — маркетинговый ход для привлечения клиентов. И «непродажность» — это самый ходовый товар… — Ныне в цене непродажность? — вопреки низменной порочности разговора, Джек усмехнулся, оценив тем самым любопытное течение разговора и тем самым обнадежив Босса. — Да вы, батенька, циник… — Я не люблю, когда мне отказывают в получении того, о чем я не только не просил, но и думать не смел, — не без отвращения выплюнул мужчина, зло втоптав сигарету пальцами в пепельницу, и тут же потянувшись за новой. — Пошел вон. Слова ударили по восприятию, заставив изображение надломиться. Будто глядя через разбитые ударной волной взрыва стекла очков, Макс Босс поднял испуганный взгляд на вскочившего с места человека, и наверняка всем своим видом умолял о прощении и снисхождении. Но Джек уже поднялся и ушел прочь, а Макс так и застыл с сигаретой в пальцах, провожая взглядом юношу, который не обернется. Мир разбился на мириады осколков и рухнул, но не так, как следовало бы. Медленно, шаг за шагом, как в замедленной съемке. Мальчик сам сказал то, на что решил оскорбиться, и сам ушел. А Макс остался один на один с разлетающимся на осколки миром. Конечно, он не покончит жизнь самоубийством, и даже не навредит себе. Ведь он же Макс Босс. И он никогда бы не посмел предложить Жене трах в общественной уборной, и уж тем более не смог бы расстегнуть ширинку, чтобы дать себе отсосать. Но, когда он услышал эти слова, как идею, это было все равно, что вызов. Плевок в лицо. Белая перчатка в лицо цивилизованному обществу, которая и любовь мужчины к мужчине-то не приемлет, зато с легкостью почитает военные ордена. — Пересядьте за столик для курящих, пожалуйста, — донесся лепет официантки, и он принялся поспешно собираться, кивнув. Мир принялся вертеться вокруг него, но как-то сильнее, чем обычно: Макс ударился бедром о угол стола, споткнулся о слишком гладкий пол, врезался в официантку, несшую какую-то дрянь со льдом в бокале. В довесок к раскроившейся картине мироздания добавилось зрелище, как упавший бокал разлетелся на осколки. В нос ударил запах клубники. Как назло! — Извините, — он достал из пиджака Mastercard, вручив официантке, которую сбил. — На мой счет запишите, и второй тоже, который сделаете заказавшему. За ожидание. — Т-так это и так за ваш счет, кажется, — выпалила девушка. — Джеки заказал. Или я что-то не так поняла? Босс коснулся пальцами рубашки, окрашенной клубничным сиропом, и поднес пальцы к носу, прикрыв глаза от приторной вязкости запаха. Именно так, как он и представлял. Девушка указала куда-то взмахом розовой ладошки, тем самым дав понять, куда ни в коем случае нельзя оборачиваться. Стиснув волю, как собственный язык в зубах, чтобы собраться, Босс скривил губы и подхватил сумку и пальто, а затем поправил очки на носу, как никогда ощущая родство с этими вещами. Gucci, D & G, Prada. Дорогие имена для тех, у кого нет настоящих имен друзей и близких. Как раз для таких, как он сам, которым проще купить внимание, чем заслужить его своими поступками, верностью и искренностью. Не стоило и пытаться!.. Под ногами поплыл уличный асфальт, и Босс поднял ледяной взгляд навстречу металлического цвета небу, кожей ощущая взгляды на себе всего ресторана. Чертовы стеклянные окна, чертова витрина! — Подождите! Да подождите же вы! Макс остановился и обернулся, а затем помог устоять на ногах врезавшемуся в него клубничному мальчику из его детства, когда он был совершенно не таким слащавым. — Неужели так трудно посмотреть дальше своего носа! — выкрикнул юноша, краснея до ушей. Макс Босс не ответил, не чувствуя особенного желания разговаривать и разгадывать ребусы — тем более. Он просто нахмурился, не веря, что тот, кто с такой легкостью его послал, смог так просто передумать и решить отдаться за деньги. Паззл из разбитого стекла трудно сложить в цельную картинку, легче сжечь все к чертям. — Я же не имел в виду «Пошел вон вообще»! — прошептал Джек, странно глядя на него. — Я очень устал, на работе была трудная неделя, — выдавил из себя Макс, скривившись от непонимания, что это могло бы значить. Он слишком привык орать, когда не понимал лепота подчиненных. — У меня нет сил разгадывать ребусы… — Я же пересел за столик для курящих! — выкрикнул юноша, покраснев, и Макс отпрянул головой, моргнув от неожиданности подобной… идеи. Откуда-то в глазах, таких знакомых и таких незнакомых одновременно появилась непрошеная влажность. Неужели он готов расплакаться… из-за этого непонимания? — Глаза разуй! — выкрикнул Джек, заставив Макса поднять бровь, теряясь от несуразности хамства и детской обиды, переплетенных воедино. — Очень тактично говорить такое человеку, носящему очки, — Макс не смог остановить собственное занудство. — Я вообще хам по жизни! — рявкнул юноша, а затем заржал, прижав ладонь к носу и хихикнув сквозь окончательно проступившие слезы. — Я знаю, — тихо заметил Макс, коротко кивнув. — Правда? Откуда? Неужели по мне настолько заметно? — плаксиво рассмеялся юноша, а затем потянул его за запястье. — Впрочем, не суть! Пойдемте, нужно попытаться спасти жизнь вашей рубашке… — Да черт с ней! — зашипел Босс, попытавшись одернуть руку. Но юноша вцепился крепко, а затем так и вовсе принялся продираться пальцами в зажатый кулак. Макс стиснул пальцы крепче, но обернулся. Они встретились взглядами. — Я только хотел, чтобы вы пересели, потому что вы курить решили продолжить. Он на секунду опустил глаза, а затем дернул плечом. Босс опустил глаза на руки с рукавами три четверти, со стоящими от холода волосками. Как никак, это все же зима, даже если здесь она больше похожа на российскую осень или начало весны. — Вообще-то в подобных случаях принято предлагать пальто… девушке! — зашипел юноша, и Макс отпрянул головой, подняв брови и разомкнув зубы за сжатыми губами. — Могу я купить вам пальто? — уточнил Макс, развернув висящее на его предплечье пальто таким образом, чтобы стало понятно, что оно насквозь пропитано клубничным безобразием, а в оттопыренном кармане виднелась не растаявшая льдинка. — Что я такого смешного сказал? Джек смеялся беззастенчиво и совершенно как в детстве. Босс еле удержался от того, чтобы не испортить момент банальным «ты совсем не изменился», и вместо него вымучил слабую улыбку в ответ на смех и слабые удары, с которыми у него отобрали пальто, накинув на плечи. Не успел Босс опомниться и толком осознать, что происходит, как они оказались в несуразно-ярко освещенной уборной, в которой было чище, чем у него дома после прихода домработницы. А на груди и животе у него копошились, разделываясь с пуговицами, самые прекрасные пальцы на свете. Будто это происходит не с ним, мужчина проследил за тем, как по его коже груди скользнули дрогнувшие от робости губы, а затем высунулся язычок. Розовый и слишком чистый для чего-то подобного. Нахмурившись, Босс проследил за тем, как юноша несколько раз дернул вверх края рубашки, заправленные в брюки, явно передумав. Подрагивающая ладонь потянулась к водопроводному крану, зашипела вода, а затем звук смягчился, когда стихия столкнулась с тканью рубашки, которую Джек кинул в раковину окрашенным напитком краешком. — Так и будешь стоять?! — хамовато выкрикнул юноша, и Босс приподнял подбородок, заглянув в вскинутые разъяренные чем-то глаза. — Тупой совсем, да? Тяжело же, наверное, твоим подчиненным приходится! Все самим приходится делать, да?! — Да, — согласно кивнул мужчина. В отражении огромных зеркал он увидел, как юноша, вытерев нос рукавом, всхлипнул отчего-то, и зачем-то опустился перед ним на колени. Пальцы выудили язычок ремня, расстегнули две пуговицы брюк и крючок, а затем дрогнули, застыв и, кажется, не осмеливаясь прикоснуться к резинке трусов. — Ну ты и бревно! — оскорбленно выпалил Джек, немало удивив Макса такой характеристикой. — Спасибо. — Да я не про твой член, придурок! — зашипел юноша, кинув злой взгляд наверх, а затем увидев что-то в глазах мужчины, что заставило его опустить глаза и склонить голову, и оттянуть пальцами брюки так, чтобы оценить натягивающий ткань фаллос. — ХРЕНАС-СЕБЕ!.. — Я не люблю повторять дважды, — нахмурился Босс, осознав, что сказал, только после того, когда это оказалось произнесено. — Что-то я не слышал пока еще никаких приказаний! — сдвинул брови юноша. — Я это про «спасибо», — Босс отвернулся, а затем отпихнул от себя парня, возвращая себе личное пространство и брюки — на место. Поверх его рук легли руки Джека, и Босс вопросительно приподнял бровь. — А прикажи… — вопреки недвусмысленности этой просьбы, мужчина поверить не мог, что его действительно об этом просят. А хуже всего было то, что не сделать этого, когда человек перед ним хочет слушаться, было хуже того, чтобы не приходить сюда вовсе. — Ты же, кажется, большая шишка, крутой начальник? — явно пытаясь его поддеть, юноша сощурился, снизу-вверх глядя в его глаза. Макс кивнул, отведя руки за голову и переплетя пальцы у затылка, не отрывая контакта глаз. — Стяни брюки вниз, — приказал он, и юноша расширил глаза. Слова явно слишком взбудоражили парня, но, кажется, ему это только нравилось. Другого объяснения тому, что парень послушался, заставив ткань брюк упасть вниз, Босс не мог найти, при всем своем высокооплачиваемом уме и интеллекте. Джек пришел в себя от собственного послушания быстрее, чем сам «начальник». — Теперь сними с меня белье. Нежные пальцы, подрагивая, зацепили резинку и потянули вниз, прохладный воздух похолодил разгоряченную кожу. Наверное, не будь его член сейчас настолько раскален от эрекции, Макс выглядел бы менее высокомерно и самодовольно, но осознание, что таким он становился ради этого конкретного человека и из-за его присутствия рядом, распирало во всех смыслах этого слова. — Смотри, что ты натворил, — укоризненно покачал головой Босс, скривив губы от вскинувшегося испуганного и какого-то совершенно ошарашенного взгляда, который сменился оторопелым осознанием лишь после того, как Макс кивнул, указывая на свой стояк. — Сам теперь и исправляй… Джек зажмурился и стиснул кулак, а затем омыл ладонями лицо, горящее румянцем стыда и… гордости? Поспешно опустив руки, юноша по-детски расселся на полу, явно собираясь с мыслями. Ладони уперлись в пол между ног, как бы невзначай контактируя с промежностью, где у него явно чесался от невнимания его собственный член. — Убери руки, — угрожающе приказал Босс, и Джек спохватился, заведя руки за спину и закусив губу. Все бы ничего, вот только в отражении юноша сжал кулак и выпрямил средний палец, и Босс скривился, переведя глаза с зеркала к глазам этого бесстыжего мальчишки. — Ты же знаешь, куда я хочу, чтобы ты себе засунул свой фак? — дернув бровью, уточнил Макс, и юноша распахнул глаза и растерял улыбку, моргнув. — На словах вы все горазды, а ответить за свои слова, поступки и хамство? Пустомеля… Босс поднял ладонь, рассеянно наблюдая за тем, как юноша в отражении принялся неловко отделываться от брюк, дрожащими руками приспустил штаны формы, и потянулся к упаковке жидкого мыла. — Ради всего святого, — Макс закатил глаза, схватив его руку за запястье и вобрав пальцы в рот. — А-ах-ха! — зажав судорожный всхлип свободной рукой, юноша зажмурился, а затем, когда на пальцах оказалось достаточно слюны, решительно отвел ее себе за спину и средний с указательным безымянным пальцем исчезли между ягодиц. — Глубже, — приказал Макс, разомкнув губы от учащенного увиденным дыхания. — Еще! Когда в действиях Джека прочитались старание и искреннее упорство, и даже попытка причинить себе боль излишней резкостью толчков пальцев, Босс откинул голову к стене, оторвав глаза от зеркала и опустив взгляд на юношу. — Соси. Несколько секунд парень колебался, и, увидев неуверенность вкупе со страстным желанием подчиниться, Макс скривил губы, опустил руку, схватил свой член рукой. — Нет! — выкрикнул было Джек, чуть ли не расплакавшийся от увиденного, но Босс запустил пальцы ему в волосы на затылке второй рукой и, проигнорировав осознание, что так и было задумано, и секундное замешательство, что его не собираются лишать возможности самостоятельно разобраться с «проблемой» ввиду робости или нерешительности. Решимости и у командующего было, хоть отбавляй, так что он приставил головку члена к розовым губам и протолкнул внутрь, пока глаза юноши не зажмурились, а член не исчез в глубине горячего и мягкого ротика. — Язык прикусил? — уточнил Босс, и Джек распахнул глаза, не веря такой наглости, и, кажется, вздумав вытащить изо рта не предназначенную для этого штуковину. Макс не дал отстраниться или вытащить, а только вплел пальцы в волосы на его голове, погружая член глубже пару итераций, чтобы убедиться, как это восторженно будет принято. Мальчишка перед ним (а по-другому этого человека сейчас назвать было невозможно — краснеющий, смущенный, робкий и совершенно невинный, вопреки своему возрасту) зажмурился и пытался отпрянуть, но его тело дрожало, а виднеющийся член сочился смазкой и дергался. — А теперь поработай языком, и не заставляй меня повторять дважды больше, — скомандовал мужчина, прикрыв глаза, когда на его головке заскользил горячий язычок, трудолюбиво вылизывающий. Кончик его обвел головку, старательно ткнулся в дырочку на головке, и мужчина услышал собственный стон, утробный и животный. Судя по тому, как вздрогнул и затрясся Джек, звук этот пришелся ему по вкусу. Когда Макс принялся приказывать снова, его голос оказался хриплым и незнакомым. — Хватит. Теперь иди к раковине и ложись животом и раздвинь ноги пошире. Сделаешь все правильно — и я сделаю то, что ты хочешь. Ошибешься — и тебя будут ждать порка и одинокая дрочка уже без моего участия. Я хочу убедиться, что ты действительно хочешь так, здесь и сейчас… Юноша бросился к стеклу и поспешно сделал, что просили, избегая смотреть в собственное отражение. Макс встал за его спиной, обхватив свой член рукой и приставив к узкому проходу, направляя свой фаллос вверх-вниз, чтобы подарить немного безболезненного удовольствия перед вторжением и помочь расслабиться. — Почему ты пошел за мной? — спросил он, подняв глаза от контактирующей кожи к отражению. — Что-то мне подсказывает, что ты не из тех, кто готов к траху за деньги с первым встречным? Или я ошибся? — Мне ваше лицо… знакомым кажется, — выпалил Джек, болезненно сдвинув брови и заметно с трудом воспринимая происходящее. — Мы знакомы? Босс повел головой в сторону, не отводя глаз, а затем принялся массировать пальцами анальный проход, наблюдая за реакцией. — А-а-а… — Джек зажмурился, краснея до кончиков ушей и дрожа так, что можно было сделать однозначный вывод, что он упал бы, если бы не положение «лежа». — С мужчиной ты был «сверху»? — уточнил Босс, и кивнул под поспешные кивки. — Вообще не уверен, что мне понравится, хотя пока что… я в восторге… — затравленно выпалил Джек. — Когда ты с тем, кто к тебе небезразличен, ощущения совершенно другие, — согласно зажмурился Босс, несколько раз проведя вдоль своего члена рукой и возвращая к разгоряченной дырочке, которой из-за предшествовавших манипуляций мерещилось желание проникновения. Джек промолчал, настороженно и как-то совершенно по-детски глядя на него в отражение, когда Макс поднял глаза. Мужчина выдержал взгляд в качестве доказательства прозвучавших слов, а затем приставил головку к проходу и добился того, что член погрузился в тугую плоть. Юноша зажмурился, и даже попытался отстраниться, но Макс не дал этого сделать, жестко зафиксировав руками таз юноши и придавив собой. — Сделаешь себе хуже, если будешь дергаться. Первое проникновение всегда немножко больно с непривычки, — пообещал Макс, склонившись к спинке и заверив слова тем, что прижал губы к выпирающей лопатке. — Не двигайся. — Л-ладно… Макс осторожно освободил его анальное отверстие, убедившись в отсутствии крови. — Раздвинь ноги, — приказал Макс, в поисках доказательство желания продолжения, и потому, когда юноша не без сомнения на лице повиновался, мужчина повторил массаж пальцами, пока плоть под ними не принялась содрогаться, а сам Джек не закусил губу, будто бы в самом деле пытаясь удержаться от просьбы… большего? Приставив головку и сделав несколько недвусмысленных движений, Макс убедился в этом желании, а потому подался вперед, вводя и заслужив своей терпеливостью всхлип удовольствия. В отражении зеркал на него смотрел красный от стыда парень, закусивший губу и с блестящими от слез глазами. Возможно, не менее одинокий, чем он сам, раз с такой надеждой смотрит на первого встречного. Раз с такой мольбой закусывает губы, робея просто спровоцировать на более резкие и собственнические движения. Но Макс потому и руководитель, что самому ему приказывать не нужно. — А-а-а-ах! — бесстыжий, сорвавшийся выкрик, а за ним еще и еще, пока выверенные толчки не обернулись для них обоих животным трахом, рваным и бесстыжим. Когда юноша, полулежа на раковине, попытался помочь себе рукой, Макс захватил его запястья. — Руки, — пресек он, даже близко не готовый сдаться так скоро. — Х-хорошо, — выпалил юноша, кажется, смутившись своей инициативы. Сгусток удовольствия стал нестерпимым и безотлагательным, и Макс подался вперед, замедляясь и выжимая каждую каплю удовольствия внутрь тугого и дрожащего тела. Оргазм такой силы и длительности он не испытывал, наверное, никогда. И неудивительно, ведь ни к кому, кроме этого хама, он такого не чувствовал. Еще со времен школы, когда мальчишки издевались над ним, а во главе задир стоял сам Джек, тот умел трогать его за живое. Задевать. И вот он нашел его. — Вот, значит, как? Мне не дал, а теперь оставишь меня… ни с чем, да?! — оскорбленно выпалил парень, оттолкнувшись на руках от раковины, и подскользнувшись на влаге. Макс поймал его за плечи, выглянув из-за шеи, и опустился губами к сладко пахнущей коже, чтобы вдохнуть запах. — Хотел я удержаться от банальностей, но… все же, ты совсем не изменился, — прошептал он, осыпая поцелуями упоительную кожу. — Так мы… все же знакомы? — Джек попытался обернуться, но Макс не дал, указав пальцем в отражение в качестве подсказки. Когда за их спинами открылась дверь, а мужчина, зашедший по нужде, оцепенело застыл от увиденного, Макс рявкнул: — Стучать не учили? Занято! Мужчина вылетел наружу, как ошпаренный, а Макс недоуменно встретился взглядом с Джеком, услышав хохот. — Я бы точно запомнил такого… командира и диктатора, к тому же с такой фигурой! — смущенно пролепетал парень, опустив глаза, когда выдавил это из себя. — Так это ты из меня такого командира и сделал, который прессует других, чтобы почувствовать себя сильнее, главнее и в общем смысле лучше, — ухмыльнулся Макс. — Сейчас вот вспомнишь меня и все снова будет по-старому… — Я сделал? — выпалил Джек, оторопело моргнув. — Мы же в одной школе учились? Не помнишь? — еще шире улыбнулся Босс. — Ты что, русский? — выпалил юноша, застыв. — О, боже… — А я, видишь ли, все эти годы бизнес тут строил, начинал с самых низов, конечно, — прошептал Макс, с улыбкой невесомо гладя подрагивающее от его прикосновений тело. Коснулся плоского живота, невзначай зацепил сосок, выпирающий сквозь ткань рубашки. — И все эти годы ненавидел тебя… — Отомстил, что я могу сказать… — выпалил Джек. — Я не пытался отомстить, и, я думаю, ты это прекрасно понял еще там, увидев меня, — Босс мотнул головой. — Я все эти годы был слепцом, и только недавно понял, что обязан всеми своими деньгами и состоянием тебе… — О-о-ом, да? — издевательски переспросил юноша, умудрившись покраснеть еще больше. — Может, тогда это? Мне их и отдашь? — Отдам, если хочешь, — ухмыльнулся Макс, кивнув и пожав плечами. — Ты думаешь, я зачем тебя искал? — Вытрахать и унизить, разумеется. Макс улыбнулся, снисходительно глядя на заносчивого мальчика, который, в отличие от него самого, совершенно не изменился. Не повзрослел. Так и остался заносчивым задирой, ничего не сведущим в жизни. Умным мальчишкой, который когда-то научил его всему. — Глупенький. Это же ведь из-за тебя я стал таким сильным и влиятельным, — прошептал Макс, захватив его подбородок пальцами одной руки, а второй обхватив его член, мгновенно дернувшийся на ласку и тепло. Джека заметно трясло, а в глазах стояли слезы трепета, надежды и страха. Джек провел по его члену раз и второй, и затем благоговейно застыл, увидев, как человек перед ним захлебнулся от удовольствия, которое не смог скрыть. — Это ты меня научил терпеть все и работать вместо нытья, — прошептал Макс, надрачивая и недоумевая, неужели это так приятно? — Если бы не твои унижения и издевательства, сломленная психика, психика задетого за живое идиота, отчаянно и фанатично пытающегося самоутвердиться, я бы ничего не добился. Не то, чтобы я раньше этого не понимал, но признаться в себе этом не мог… Задохнувшись, юноша в его руках выплеснулся в его ладонь, зажмурившись и болезненно, напряженно хмурясь от неверия и уязвленных чувств. Страха получить плевок в лицо и в душу, так заметно проступивших в оставшемся хрупким лице. — Я вам не верю, — воинственно выпалил Джек, отвернувшись и потерев нос кулаком. Макс чуть улыбнулся, потянувшись к раковине с краном и позволив воде смыть сперму с кожи. Усталось все же брала свое, а после такого он был готов отключиться здесь и сейчас, и, возможно, именно это сейчас смягчило воинственно-настроенного юношу, посмотревшего на него в отражение. Макс устало вздохнул, запустив пальцы в волосы и стянув очки. — Меня повысили недавно, буквально неделю назад фактически передали руководство отделом, я почти не спал все это время, — честно сознался чей-то голос, словно это говорил не Макс, а кто-то другой, пока он потирает глаза пальцами. — Я ужасно устаю, очень много работы, и люди… — он вздохнул, — в общем, потому меня над ними и поставили, чтобы они начали сами шевелиться, а не бесконечно перекладывать обязанности на других… Так что я себе сейчас сам не особенно верю. А, может, дело просто в том, что я никому не верю вообще, чему я тоже тебе обязан, в общем-то. А еще я знаю, что у тебя, как и у меня, отца не было, так что мы в одной лодке… Как насчет того, чтобы теперь я помог тебе немножко… повзрослеть и стать сильнее, как ты мне помог десять лет назад? Юноша вскинул на него глаза, распахнутые и блестящие. — Иди ты знаешь куда, — как-то абсолютно беззлобно выпалил юноша. — Я, в общем и целом, только что оттуда, но если ты мне дашь еще пару минут, то — все возможно, — недоуменно пожал плечами Босс, притягивая юношу в объятие, но заработав удары в грудь, шипение и демонстративное неудовольствие по поводу подобных нежностей. Макс поднял ладони, примирительно стерев улыбку. — Окей, окей, я понял. А как насчет того, что я тебе квартиру куплю? И поверх еще немножко заплачу, верну долг, так сказать? — Я сейчас не заигрываю, так что просто — иди на хуй! — выкрикнул парень, оскорбленно покраснев и, кажется, действительно выглядя оскорбленным. — Послушай, я не пытаюсь тебя купить или вроде того, — серьезно прошептал Макс, покачав головой и настороженно косясь на сопящего и, кажется, готового разреветься мальчишку. — И я не хотел тебя обидеть… Джек ударил его руку, когда Босс попытался успокаивающе сжать его плечо. — Слушай, просто у меня все измеряется в деньгах, я бы предложил тебе себя, если бы не то, что доллар с моей физией вместо Франклина никому на хуй не сдался, — Макс примирительно улыбнулся, заработав вымученный, насильственный смешок со стороны юноши. — Ну? Мир? — Я переспал с тобой не ради денег и не из-за того, как ты одет, — буркнул юноша, опустив глаза. — По-твоему, я такой тупой, что не понимаю, что ты не такой человек? — насмешливо поинтересовался Макс. — Да даже если бы и так… Джек сорвался с места и попытался вылететь вон, но Макс поймал его у двери. — ОТПУСТИ! ПУСТИ МЕНЯ! Снаружи осторожно постучали и спросили, не нужна ли помощь, а затем приоткрылась дверь. — ВОН! — заорали оба, заставив официантку вылететь наружу, покраснев до кончиков ушей. — Послушай, деньги — это кровь, посредством которой организм под названием «Общество» производит обмен полезных для обеспечения своей жизнедеятельности веществ, — прошептал Макс, с упоение вдыхая запах с шею юноши, захваченного им в железную хватку рук. — Я не из тех идиотов, кого оскорбляют взятки или что-то подобное. Мне вообще глубоко похуй, что подумают обо мне в обществе, и это тоже твоя заслуга, представляешь? И я намерен обучить тебя тому же самому, слышишь, Джек? Одно я знаю точно: если бы какой-то идиот заявился ко мне с подобными смехотворными идеями, тем более в таком полусонном состоянии, как я сейчас, я бы обобрал его до нитки, выжал бы из него все деньги и всю любовь, пока было, что выжимать и пока эта любовь не наскучила бы мне. Так что для начала я советую тебе поступить именно так, глупыш! — Ах, так?! — Джек отпрянул, крутанувшись на каблуках туфель и сощурившись. — Да, вот так, — ухмыльнулся Макс. — А если ты так не поступишь, то ты — дурак. Я бы даже сказал «идиот». — Сам ты идиот, — прикрикнул Джек. — Абсолютно верно, но у меня есть смягчающие обстоятельства, — рьяно мотнул головой Макс, улыбаясь до ушей, и заработав неуверенную улыбку в ответ. — Ну нельзя же отдавать все свои деньги кому попало, особенно… если не хочешь потерять того, кто с тобой ради этих самых денег? — по-детски обиженно выпалил Джек, исподлобья глядя на мужчину, почти на голову выше его ростом. — Если только ради них, то, во-первых, и потерять не жалко, — Макс загнул палец. — А во-вторых, ты действительно думаешь, что я не продумал этого? Для таких вещей существует одна замечательная вещь… — Любовь? — с надеждой. — Постоянный доход, — посмеиваясь, из-за прижатого к губам кулака, прошептал Макс. — ДА ПОШЕЛ ТЫ! — Я привык работать, а не языком чесать… — Босс обнял его со спины, не давай сбежать. — Но буду говорить, если тебе что-то будет неясно… Мы живем в свободной стране, в конце концов… Впрочем, двое людей в уборной мало говорили ближайшие несколько часов, да и впоследствии предпочитали дела, а не слова. fin