Моменты

Солнце слепит глаза. Я увидела его когда-то на перемене и поняла сразу, что понравился. Что-то внутри затрепетало, как это бывает всякий раз. И что самое приятное — он тоже посмотрел на меня убаюкивающе-мягко. Однако, именно такой легкий интерес пробегает в глазах у человека, к которому возникла взаимная симпатия. Наверное, у каждого в жизни хоть раз было так: вот смотришь на кого-то и сразу же осознаешь, что тебе с ним будет легко и непринужденно. Лучи солнца перебрались на доску, на которой было что-то написано. Класс пуст. Рядом лишь… Я прекрасно помню тот момент, когда в первый раз его рассмешила. Он смеялся до слез, и мне показалось, что мы сдвинулись с мертвой точки. Ведь когда ты можешь развеселить человека в любой момент — это уже очень много значит. Он тоже постоянно шутил, и нам всегда было просто общаться. Меня постоянно смущали его безвинные прикосновения к моей голове (когда он, слегка морща нос, трепал мне волосы), спине (когда тихо подходил сзади и пробегался пальцами по моим лопаткам, дабы я обернулась), плечам (когда мы могли стоять в силу разных стечений обстоятельств достаточно близко друг к другу). И я прекрасно осознавала: он понимает, что мне это безумно нравилось, хоть и заставляло чувствовать себя неловко. И мне даже кажется, что иногда он делал это специально, только бы посмотреть на мою реакцию. …рядом была надежда. Рядом было волнение. Рядом было безумное сердцебиение. И лишь прохладный весенний ветер, когда снег уже растаял, но деревья еще не распустили свои прекрасные предвестники новой жизни, лишь этот все еще холодный шум неба немного разряжал обстановку. И обнимал он меня всегда не так, как хотелось бы. Однажды, когда я расстроилась (уже даже и не помню, из-за чего именно) и бесшумно плакала около спортзала, он меня увидел. Хотя, мне этого совсем не хотелось. Я не героиня книг, фильмов или манг, и я не могу выглядеть в такие моменты мило. Скорее, наоборот. Он хотел узнать, что произошло, но слезы ручьями лились из моих глаз, не прекращая. Я не могла их остановить и только прикрывала рот рукой, согнулась, присев на пол. И вот тогда он обнял меня, ничего больше не произнося. Этого было более, чем достаточно. Еще когда-то мы оба участвовали в конкурсе среди школ округа. Ну, как не трудно догадаться — наша школа победила. И это было настолько неожиданно и прекрасно, что мы обняли друг друга. Но…чтобы это происходило просто так? Нет, ни разу. Я взяла мочалку. К этому времени небо уже помрачнело, и солнце скрылось за деревьями. Стало пусто. Стало холодно. Без него. На доске были разные каракули некоторых из моих недалеких одноклассников (Остальные казались нормальными). Среди них была нарисована мандаринка и еще что-то написано. Хотя, человеку непосвященному это просто напоминало бы оранжевый клубок с нитками. Но не мне. Уж я-то знаю, кто это нарисовал и зачем. Это наш знак. В тот день отмечали чей-то день рождения. Все пьяные, большинство бухие в дрова. Поэтому им все равно на нас. Это прибавило мне смелости, хотя я и капли в рот не брала. Он сидел на диване, а я пыталась его вытащить потанцевать, глупо надеясь на что-то. Странно, что при таком состоянии моих сверстников атмосфера казалась пьянящей и разгоряченной, нисколько не раздражающей. Я села на диванчик сзади и пыталась перекричать музыку. Для лучшей слышимости пододвинулась ближе к его уху. И хвала небесам, что я находилась за его спиной, не видя лица. Но. Я все слышала. Я слышала его дыхание прямо у своего носа. Слышала тепло его тела просто у своей шеи. Слышала запах его парфюма — легкий, но очень приятный. То самое ощущение, что повернись он хоть на сантиметр в мою сторону и мы поцелуемся, заставило мои ладошки вспотеть. Однако, ничего не произошло. Если не брать во внимание пары медленных танцев и разговоров, все таких же легких, но все так же ни о чем серьезном. На следующий день я узнала, что он почти не пил. Я вытерла уже всю доску, осталась лишь мандаринка. В самом центре. В самом сердце. Сумерки накрывали город. Свет в классе тускнел. Было приятно пусто на душе от такой погоды. А потом я увидела их разговор. Да, да, именно увидела, ведь то, что могли заметить мои глаза было более впечатляющим, нежели то, что уловят мои уши. Он сидел напротив какой-то девушки в кафе. У обоих по чашке кофе. На нем была черная рубашка, что так ему шла, на ней симпатичное теннисное платье. Я бы тоже такое купила. Я пришла с подругой, ведь мы с ним не встречались и даже не говорили об отношениях никогда. Но казалось, что этого и не нужно. Эта девушка что-то спросила у него. После секундного колебания он слегка улыбнулся и спрятал глаза. Облокотился на столик, опустив голову вниз и обхватив сзади шею ладошками. У меня все в горле пересохло. Так часто делала я, когда вспоминала о нем. Я. Но он — никогда. Ни разу я не видела, чтоб он смущался перед девушкой, не говоря уже о том, чтоб прятать взгляд. Надежда покинула меня так же, как и солнечный свет, пока я вытирала эту дурацкую доску. Она все никак не становилась чистой, оставалась куча разводов, и я нервничала, и не могла успокоиться. Я вытерла этот оранжевый клубок с доски. Теперь на ней нет ничего. Никаких следов. Чистый лист. Вытерла, но все же стою и плачу. Тихо, бесшумно, прикрывая рот рукой.