Наушники

Это была ночь осени. Ветер, дождь, холод — этого не было. Просто тишина, что давит на психику. Чувство, будто кладбище. Там все также. Тихо, потому, что люди уже давно уснули. И никогда не проснутся. Их родные смогут ходить в школу или на работу, забывать кошелёк дома и возвращаться бегом домой, дабы успеть на следующий автобус. Пить горький кофе и слишком сладкий чай, заедая всё вчерашним ужином, разогретым в микроволновке. А они нет. Больно понимать, что ты никогда больше не сможешь обнять папу или маму, сказать «Я люблю тебя» и дышать.        — Здесь прекрасно, верно? — он садится к ней спиной, стараясь как можно ближе. Она молчит. Осторожно моргает за спину, и выдыхает. Маленький дымок.        — Куришь? — вторая попытка. Тот же ответ: выдох.        — Я да. Часто? — третья. Он не сдаётся. Надеется услышать её голос, который разрушит рамки безмолвия. Но нет. Она не так глупа. Делает затяжку и отпускает на правую сторону.        Слишком темно. Небо сине-черное, звезды утонули в нем, вместе с луной. Но он в силах увидеть её волосы цвета ежевики. И пахнут они ежевикой. Она вся — одна маленькая ежевика. И он хочет взять её себе. Это его ягода, и всё. Нет желания делить сладость с ними. Другими. Жестокими и грязными.        — Что слушаешь? — его рука касается ежевичных локонов. Ежевика прячет плеер под куртку. Новая сигарета. Он закусывает губу. Испугал. Случайно. Нет, сердце не стало биться быстрее. И не медленнее. Оно оставалось в том же ритме, как и прежде. Только, если надежды меньше. Уличное затишье нарушает звук. Глухой. Это она. Её музыка. Но наушники устраняют шум, ведь так? Почему тогда я слышу этот ритм? Ритм её рока внутри. Все равно она нежная как роза холодной зимой, под тонной белоснежного снега, будет страдать, но не перестанет тянуться к солнцу, с криками о помощи. Глубокая ночь. В городе загробная тишь. Ни гласа ни воздыхани, и они молчат, словно мёртвые. Совсем не дышат, точнее, вздыхают и тяжело тянут вниз. Проклятая ломка. Она делает первый шаг. Ну надо же.        — Держи. — её рука слева от его щеки, чуть касания. Мелкой дрожью покрывает мужское тело, но оно принимает антидепрессант. Романтический голос молодого человека, вскрывает ушные перепонки, не давая оторваться.        — Поделишься? — шутка не к месту, поэтому её глаза опускаются на дорогу, закрываясь. — Прости. Теперь их соединяют наушники. Ни любовь, ни дружба. Простые проводки. Странно, правда? Представьте этих обоих. Как они выглядят? Глупо, или как влюблённые? Одиноко, или нераздельно? Какие чувства у них внутри? Обида? Грусть, боль? А может… А может они не умеют чувствовать? Как? А вот так. Что, если, это маски? Маски, умелых рук мастера, имя которому — Предательство. М? Вдруг они были брошены и преданы? Одним человеком. Общим другом. У них одинаковые истории жизни, одинаковые эмоции. Они так похожи, верно?

Выкинь, забудь и все… Это так просто, попробуй. Но нет, я уже вдохнул в себя эти микробы.