Очередная встреча

      – Покажи, – Грейвс кивнул в сторону рук мальчика, что активно пытался спрятать их за своей спиной. – Покажи мне, – повелительно, но в тоже время мягко повторил мужчина.       Криденс робко и очень неуверенно, каким в общем было и любое другое его движение, протянул свою руку ладонью вверх. На ней красовались несколько глубоких и не очень ран. Мэри Лу вчера вновь издевалась над мальчиком, называя это профилактическим наказанием. Ей даже не нужен был повод. Казалось, несчастного Криденса она ненавидела просто за его существование, и, в отличие от многих других сирот, ему не нужно было делать что-то необычное, чтобы быть униженным или избитым ею.       Персиваль тяжело вздохнул. "Скоро все закончится" повторял он в очередной раз, но больше для себя, чем для мальчишки. И всё потому, что это "скоро" всё никак не наступало. А время шло.       – Дай мне, - мужчина осторожно взял юношу за руку, стараясь не спугнуть. – Я могу помочь, не бойся.       Слегка погладив по ладони большим пальцем, Грейвс вдруг наклонился к руке Криденса и мягко поцеловал. На том месте, где только что располагалась жуткая рана, теперь была лишь гладкая кожа. И с каждым поцелуем раны вновь и вновь заживали, не оставляя о себе никаких следов или напоминаний.       Криденс с замиранием сердца следил за действиями мистера Грейвса, не зная, что и чувствовать: благодарность за лечение, восторг от магии, омерзение от поцелуев или нечто другое? В очередной раз, когда губы мужчины коснулись руки мальчика, тот резко её отдернул, чувствуя, что на запястье и дальше уже ран не было. Так что действия мистера Грейвса были вовсе не обязательны.       Персиваль нахмурился, сдвинув свои густые брови к переносице. Бэрбоун на секунду испугался, пожалев уже о содеянном. Казалось, мужчина был крайне недоволен. Но если маг на кого и злился, то только на себя. На свою наглость. Одно неловкое движение и мальчик снова дрожит как осиновый лист на ветру, неуверенно переступая с ноги на ногу и чуть отворачиваясь, боясь столкнуться взглядами.       – Я сделал тебе больно?       – Что вы нет! – чуть ли не выкрикнул подросток, но тут же вновь сжался, испугавшись своих же эмоций.       Мужчина поджал губы, размеренно продолжая:       – Тебе было неприятно?       – Н-нет, нисколько... – подумав, уже намного тише ответил Бэрбоун.       Ему казалось, что волшебник сейчас ударит или накричит на него за глупое и нелогичное поведение. "Тогда почему ты убрал руку?! Зачем ты это сделал?!" Но следующий вопрос так и не последовал. Персиваль и так знал ответ и не хотел усугублять то, что уже начал.       – Прости, – он осторожно коснулся волос юноши. – Прости меня, прости, мой мальчик, – пальцы плавно скользнули по лицу, скуле.       Грейвс остановил себя и вновь с трудом убрал руку от мальчика. Он снова позволяет себе слишком много. Снова забывается. Но Криденс, наоборот, уже не хотел, чтоб это прекращалось. По крайней мере его щенячьи глазки, что он поднял на мага, говорили именно об этом. Грейвс прикусил губу, сдерживая себя из последних сил. Этот ребенок выглядел слишком невинно и слишком прекрасно. Персиваль был готов в любую секунду сорваться с места и отыметь это хрупкое тело прямо здесь в подворотне за домом-приютом миссис Бэрбоун. Вжимать его в кирпичную стену, впиваться губами в нежную кожу, заставить раскрыться это непорочное и вечно зажатое дитя, сделать его своим, умолять навсегда быть только с ним одним, забрать и больше никогда не отпускать.       Но это было б слишком. Грязные мысли вскружили голову не хуже, чем вино. Персиваль буквально на секунду закрыл глаза, покачнувшись, отдаваясь дурному соблазну, но, сглотнув, решительно отвернулся от Криденса и собрав силу воли в кулак, направился подальше от всего этого.       Бэрбоун же, испугавшись, что его единственный друг убегает так скоро, интуитивно сделал шаг вперед:       – Мистер Грейвс!..       Мужчина остановился, чувствуя, как по-детски его тянут за рукав обратно. Обернувшись, чувствуя внутренне, что он об этом еще пожалеет, его глаза вновь наткнулись на другие, такие большие и печальные. Переполненные всей той болью и унижением, которые он терпит каждый день. Но еще больше в них было испуга и непонимания. "Что я сделал не так? Почему вы меня бросаете?"       Криденс вновь попятился назад, отводя взгляд. Это было слишком смело и слишком импульсивно. Зря, зря, зря он так, что, если мистер Грейвс сейчас рассердится, что, если у него какие-то дела и ему не до нянченья с ним. Какой же он глупый и эгоистичный. Недаром Миссис Лу твердит ему это каждый день.       – Простите, я просто...       Договорить ему не дал Грейвс, обнимающий и притягивающий мальчика к себе. Руки обвились вокруг головы юноши и тот прижал его к стене, чувствуя как весь удар пришелся на собственные пальцы. Но сейчас было не до оцарапанных костяшек. Соприкасаясь лбом о лоб Криденса, прикрыв глаза, Грейвс горячо дышал практически в самые губы мальчика, наперебой повторяя:       – Тише, тише, хорошо, все будет хорошо, тише, я обещаю, все будет хорошо, чш-ш-ш...       Их тела дрожали, Грейвс от переполняющего его желания, а Криденс от вырывающегося из груди сердца. Им показалось, что прошла вечность. Вечность этого неуклюжего баланса между похотью и здравым смыслом. Они балансировали так при каждой встрече, но сегодня один из них наконец оступился. Почти.       Персиваль наконец-то открыл глаза и осмелился заглянуть в чужие:       – Я никогда не сделаю тебе больно, – его голос звучал немного хрипло и как будто бы неправильно. Но все так же искренне как Бэрбоун всегда его помнил.       Переступив с ноги на ногу и вновь глубоко вздохнув, мужчина смог заставить себя отойти от юноши и чуть шатаясь сделал несколько шагов назад, не прерывая зрительного контакта. Чувствуя, что на сегодня он наконец-то поставил точку, резко развернулся и сделав несколько решительных шагов прочь, трансгрессировал.       А Криденс продолжая смотреть вслед исчезнувшему волшебнику, съехал по стене и уткнулся в колени, закрыв лицо руками. Он совершенно запутался. Что сейчас было? Зачем мистер Грейвс сделал это? Или что он чуть было не сделал? Мальчик совершенно был растерян, ему хотелось рыдать. Хотелось сидеть тут вечность и не видеть больше никого. Хотелось, что б все в мире исчезли. Приют, Мэри Лу, сироты, маги - всё. И что б остался только он. Только он, эта улица и мистер Грейвс.