I won't hurt you

— Что? — Грейвз опустил руку и отстранился, внимательно вглядываясь в лицо мальчишки. Казалось, за несколько недель в заточении у Гриндевальда, он должен был забыть детали лица Криденса, но нет. Он мог сейчас же закрыть глаза и описать в мельчайших подробностях форму губ, столь часто дрожавших от страха, острые линии скул, до них всегда хотелось дотронуться, глаза, в которых почти постоянно плескался неописуемый ужас. — Вы... вы били меня, — он отвел взгляд и попытался отстраниться, на что Грейвз осторожно перехватил запястье мальчишки и притянул к себе. Криденс вздрогнул от прикосновения и крепко зажмурился, словно готовясь к удару, к болезненной пощечине. — Я бы никогда не сделал этого с тобой, — Грейвз осторожно поднял одну руку в предупредительном жесте, а другой почти невесомо дотронулся до подбородка мальчишки, заставляя открыть глаза. — Позволь мне, Криденс. Парень на секунду замер, словно надеясь, что если он не будет шевелиться, ему не будет больно. Грейвс, очень медленно и просчитывая каждое своё движение, дотронулся тыльной стороной ладони до щеки мальчика и аккуратно, почти нежно, провел большим пальцем по хрупкой юношеской коже. — Мой мальчик, — прошептал мужчина и тяжело вздохнул, — если бы осталось хоть что-то, хоть одно воспоминание о нашем с тобой общении, которое не было бесстыдно украдено и извращено Гриндевальдом, я мог бы доказать тебе что я — не он, я мог бы помочь в это поверить. Но он слишком хорошо сыграл на моем к тебе отношении. Криденс поднял голову, во взгляде ясно читался немой вопрос. На секунду он разомкнул губы, словно решаясь заговорить, но Грейвз убрал руки и отступил, тем самым сбивая юношу с мысли. — Пожалуй, мне стоит дать тебе передохнуть, да? Юноша замешкался, но через несколько секунд неуверенно кивнул. В его глазах все еще были различимы недоверие и страх. Словом, все то, что он пытался в себе подавить раз за разом после избиений приемной матери, дабы не показывать собеседнику свою слабость. К сожалению, это получалось у него довольно плохо, он не умел притворяться, что Грейвз находил воистину ценным. Стоило случайному прохожему кинуть мимолетный взгляд на мальчишку, становилось ясно, что каждый день он проживал в ожидании мучений и не имел никакого понятия, когда это закончится. У всех в голове возникала мысль, что он глуп и слаб, и только Грейвз, периодически увлекая юношу в утешительные объятия, твердил ему, что он особенный, что он не трус и не слабак. И он действительно имел это в виду. Мужчина хорошо его изучил. Он с радостью наблюдал, как от встречи к встрече глаза мальчишки теплели, как движения обретали уверенность, как иногда его губы трогала неуверенная улыбка. Сейчас же, видя этот затравленный взгляд, полный обиды и злости, он хотел лишь подойти ближе, сократить расстояние до миллиметров, и вновь взять его руки в свои, как он делал это десятки раз. Легонько сжать и привычным заклинанием избавить от шрамов, борясь с желанием покрыть ладонь юноши безобидными поцелуями. Но даже на секунду задумавшись об этом, Персиваль чувствовал, как его сердце начинало ныть от боли, напоминая, что именно этот интимный жест помощи Гриндевальд извратил сильнее всего. Именно этим моментом доверия он управлял мальчишкой и привязывал его к себе. Он воспользовался своим положением, о чем никогда не мог помыслить Грейвз. Даже когда юноша робко тянулся к нему за объятиями, когда несколько раз мужчина находил его в подворотнях, забившегося в угол, сидящего на земле и желающего умереть. Никогда он не думал привязать к себе мальчишку своим авторитетом, задавить в нем личность и слепить из него послушного раба. И сейчас ему кажется, что в мире нет ничего, что могло бы позволить наладить общение и могло бы помочь еще хоть раз увидеть ту искорку тепла и счастья, иногда мелькавшую в глазах Криденса при виде Грейвза. — Я уйду. Только... пожалуйста, если тебе что-то будет нужно, найди меня. Грейвз в последний раз кинул взгляд на юношу и, буквально заставив себя уйти, быстрым шагом покинул маленький дворик в конце улицы. Удаляясь все дальше и дальше от места, где находился Криденс, мужчина стал чувствовать, как ненависть к Гриндевальду захлестнула его с головой. Он дорожил мальчишкой и действительно хотел находиться рядом, а в его глазах Грейвз был настоящим чудовищем и предателем. Впервые в его жизни присутствовал кто-то, о ком он заботился. Замкнутый по своей натуре, Грейвз никогда близко не подпускал к себе людей и не являлся поклонником разного рода привязанностей. И именно в тот момент, когда в его размеренную и спокойную жизнь ворвался сломленный подросток с безжизненным взглядом, все пошло наперекосяк. Именно тогда, когда Грейвз почувствовал, что не может бросить Криденса одного, что он хочет и может ему помочь, случилось ужасное, и от этого ему было по-настоящему больно. Но он точно знал, что не больнее, чем тому, кого он предал, чьи секреты не по своей воле ему пришлось отдать Гриндевальду. Отмахнувшись от навязчивых и безрадостных мыслей, Грейвз вдруг остановился и осмотрелся. Он заблудился. В попытках найти выход из сложившегося положения и придумать как помочь одному черноволосому мальчишке вновь обрести надежду, он потерялся в городе, который всегда знал как свои пять пальцев. Грустно усмехнувшись, мужчина подошел к первому попавшемуся зданию и оперся о стену. Устало вздохнув, он нахмурился, потер переносицу и прикрыл глаза. — Он вас пытал? — знакомый голос, пониженный до полушепота, раздался вблизи и заставил вздрогнуть от неожиданности. Грейвз поднял взгляд. — Гриндевальд выдирал из меня воспоминания силой, чтобы знать кем манипулировать и на кого надавить. Это не было приятным времяпрепровождением, — тихо ответил Грейвз, гадая, как он не заметил последовавшего за ним Криденса. Юноша о чем-то задумался и по привычке, хорошо знакомой мужчине, ссутулился. Грейвзу всегда было сложно понять, о чем тот думал в тот или иной момент, но в то же время он всегда мог выяснить это одним прикосновением. Он мог всего на мгновение прижать его к себе, провести рукой по затылку и, мягко улыбнувшись, наблюдать, как Криденс теряется и смущается. Сейчас же ему оставалось лишь закусить губу, чтобы не закричать от бессилия, и наблюдать за его метаниями со стороны. — Он никогда этого не делал, — вдруг пробормотал юноша, и сердце Грейвза пропустило удар. — Чего он не делал? — Он не обнимал меня так, как это делали вы, — парень прозвучал неуверенно, словно не позволял себе поверить, что кто-то все-таки может относиться к нему хорошо. Грейвз едва заметно повел бровью, пытаясь скрыть удивление и задавая себе сразу несколько вопросов. Вслух он озвучил только один, стараясь говорить как можно тише и спокойнее: — И что же нас с ним различало? — Он всегда крепко держал за шею, будто боясь, что я сбегу, — голос Криденса дрогнул, и он посмотрел на мужчину, — а вы всегда знали, что мне некуда идти. Повинуясь внезапному порыву, Грейвз в мгновение ока сократил расстояние, разделявшее его и мальчишку, и опустил руку ему на плечо. — Прости за всё, что тебе пришлось пережить. Грейвзу показалось, что у них появилась зацепка. Возможно, есть способ все наладить, возможно, Криденс вновь начнет смотреть на него с улыбкой и теплом, возможно, все наладится. Обязано наладиться. И, если все получится, Грейвз больше никогда никому не позволит причинить ему боль.