Не мог бы ты уйти?

«Бесчеловечный, жестокий, тебя не заботят жизни людей» Джон. Это Джон пришёл. Мензурка в руке Шерлока дрогнула. Тот наморщился, свёл брови и продолжил сосредоточенно глядеть на появляющийся осадок. Это Джон одиннадцать секунд шуршит вверх по лестнице бумажным пакетом с продуктами. Зачем? Пускай уходит. Джон переступил порог гостиной. Увидел согнутую крепкую спину под неизменным клетчатым халатом — Шерлок химичил что-то за кухонным столом. Поставил пакет в кресло и подал голос: — Шерлок, привет. Холмс ещё мгновение наблюдал за веществом, записывая себе что-то мысленно в заметки, а потом нехотя повернулся. Это стоял Джон Уотсон: загорелое лицо, изрядно поседевшие волосы, щегольски уложенные, волосок к волоску. Сколько ему понадобилось на это геля для волос? — Здравствуй, — не особо эмоционально произнёс Шерлок, сведя руки за спиной и из вежливости дёрнув уголком губ в подобии улыбки. Джон провёл ладонью по причёске, подбоченился и наигранно весело и легко сказал: — Я тут приготовить кое-что принёс. Миссис Хадсон говорит… — Миссис Хадсон всегда говорит. — … Ты почти ничего не ешь. — Джон, не мог бы ты… — Я, конечно, не только поесть пришёл, то есть, совсем не за этим. Поболтаем, а? — Уотсон уселся в кресло, убирая пакет на пол. — Я думаю, тебе есть что рассказать. Я уже и соскучился по всем твоим историям! — потерев руки, он улыбнулся, и лучики морщин растянулись от уголков его глаз к вискам. Шерлок всё ещё не ступил шагу из кухни и присел там на стул. Джон поджал губы, растерявшись на секунду: нелепое расстояние между ними. Что им теперь, кричать друг другу из одного конца помещения в другой? — Джон, не мог бы ты уйти? Тот откинулся на спинку кресла, вцепившись в подлокотники. Нервно усмехнулся: — Ты занят? Могу зайти позже, схожу пока вниз, к нашей замечательной домовладелице… — он попытался отшутиться. Но тон, каким произнёс свою просьбу Шерлок, был до мурашек ясным. Спокойное и кристально чистое приглашение убраться восвояси. И не на пару часов. — Соскучился по моим историям? Найди себе другой источник развлечения, — Шерлок буднично поднялся с сидения, начал стягивать перчатки, прибирать на столе (что могло выдать его мельчайшее волнение. Всё же он никогда не прибирал на столе меньше, чем через неделю после работы). — Твоя жена, например. Джон беззвучно открыл и закрыл рот. — Нет, Джон, не мог бы ты уйти на неопределённое время? — Шерлок отлично выучил язык обычных людей. Неопределённое время значит вечность. Джон встал и еле сдержал себя, чтобы не побежать хвостом за Холмсом в его спальню, куда тот потащил коробку с предметами своего исследования. Потом он вернулся — защитные очки забыты на лбу, поясок халата вьётся чуть ли не по полу, глаза смотрят выжидающе и словно говоря: «Ну что же ты? Разве я невнятно объяснил?». — Шерлок, просто объясни мне, что с тобой происходит. — Джон незаметно для самого себя сжал ладони в кулаки. — Хорошая рубашка, Джон. Сияет белизной — подарок Мэри, если не ошибаюсь? Надевал всего два раза… оно и понятно — твои средства для стирки всё равно не смогут поддерживать её первозданное качество, так что наслаждайся, пока она ещё такая… — Да что же ты несёшь? Шерлок нахмурился, растягивая губы в гримасе, мол, «я тебя умоляю, будто ты сам не понимаешь»: — Джон, у тебя своя жизнь — жена, ребёнок. У меня своя. Внизу раздался хлопок входной двери. Джон уставился в проход и вскоре увидел там Билли Уиггинса. Тот удивлённо глянул на гостя, скинул капюшон и, потеряв к Уотсону всякий интерес, протянул Холмсу папку: — Вся информация на сегодня. Детектив пролистал бумаги: — Хорошо… хорошо… Интересно. А вот это весьма полезно! Билли, ты незаменим! Уиггинс коротко усмехнулся. — Приготовь омлет с зеленью, вон пакет у кресла, — бросил Шерлок, прохаживаясь с записями по комнате. Уиггинс стянул кофту, оставшись в футболке, и без слов отправился на кухню с пакетом Джона. Когда-то давно, в те времена, которые Джону теперь казались едва ли существовавшими, он давно бы ушёл, обидевшись на такое поведение Шерлока. Но сейчас, понимая, вообще-то, что друг хотел до него донести, понимая, что вся вина сейчас полностью лежит на нём, он не мог уйти. Не мог сдвинуться с места. Ему хотелось до конца осознать мотивы Шерлока, узнать всё, что он думает, на что обижен. Наверняка можно было бы что-то исправить. Присутствие нового компаньона (а чем чёрт не шутит, может, уже и друга) неприятно задело самолюбие Уотсона, но это чувство он пока отогнал на задворки сознания. — Послушай, Шерлок, хорошо. Если я что-то сделал неправильно — выскажи. Я с радостью сделаю, всё, что могу… — О, Джон, брось! — прошипел Шерлок. Шум воды из кухни приглушал его дальнейший тихий монолог: — «Бесчеловечный, жестокий, тебя не заботят жизни людей»! Уотсон побелел и сомкнул губы в тонкую линию. — Это твои слова, Джон. И, — покачал он головой, приподняв бровь, как будто речь шла об обсуждении какого-нибудь весёленького вечернего шоу, — я не могу возражать, что я не таков. Это всё обо мне, и такого меня ты терпел несколько лет, не сказать, чтобы тебе это не нравилось… Джон глазами, потемневшими до цвета грозовых туч над стальным морем, глядел на Шерлока — тот на него не смотрел, словно выступая на сцене и глядя куда-то в сторону. — Иногда ты возмущался наличию у меня таких качеств. Вот как в тот раз — ты не выдержал. Людям позволительны подобные вспышки гнева, — его голос стал громче и возбуждённее. — Но позволь мне напомнить: твоя жена. Джон вдохнул, задержав дыхание. — Твоя жена — наёмная убийца, — яростно выпалил Холмс. — Заметь, я не сказал «бывшая наёмная убийца», всё же некоторые интересные подробности иногда появляются в её шкафу, не только лишь дорогие рубашки в подарок мужу, — тараторил он, ухмыляясь, хмурясь и поднимая верхнюю губу в отвращении. — Так вот, твоя жена. Её заботят жизни людей? Джон сглотнул, протянув что-то нечленораздельное. — Она пыталась убить меня. Жизни людей её не заботят. — Омлет почти готов! — крикнул Билли с кухни, орудуя деревянной лопаткой. — Отлично. — Шерлок забрал у него бумажный пакет, достал оттуда помидор, покрутил его в руках: — Не люблю этот сорт, Джон, забирай с собой! — он метнул его через гостиную, Уотсон поймал, вцепившись в овощ. Кожица натянулась и лопнула, несколько капель сока брызнуло на белоснежные манжеты, оставляя жёлтые пятнышки. Холмс вернулся к Джону, легонько направил его к лестнице, придерживая за поясницу, и совсем тихо произнёс: — Я хочу, чтобы ты ушёл. Сейчас. Джон обернулся и посмотрел на друга, сведя брови и приоткрыв рот — но сказать ничего не мог. Шерлок навис над ним, опираясь о дверной косяк одной рукой, и глаза его были совсем тёмные, а губы напряжены, ни намёка на любую эмоцию. Джон опустил голову, развернулся и стремительно спустился вниз, срывая куртку с крючка, закрывая дверь и пытаясь сделать так, чтобы она не хлопнула и не выдала бурю, бушующую внутри. Хотя что уж там, Холмс и так всё понял. Шерлок прикрыл глаза. Весь спуск вниз занял у Джона пять секунд. Он устало прислонился к косяку. Губы его на мгновение дрогнули в улыбке, но тут же сомкнулись в полоску. — Омлет! Шерлок вздрогнул и отпрянул от стены. Вздохнул, выдохнул и крикнул в ответ: — Отлично! Поешь один, я прогуляюсь! Детектив снял халат, слыша недовольные причитания Уиггинса. Накинул пальто и решительно вышел в морозный вечер.