Никуда без тебя

- Дайчи, - задумчиво начинает Сугавара, направляя взгляд своих ореховых глаз куда-то поверх забора, высящегося впереди. – Ты когда-нибудь задумывался о том, что будет дальше? Ну, в смысле, когда этот год закончится, и мы выпустимся. Что будет с нами? Савамура удивлённо застывает, забыв отбить мяч. Парень хмурится, потому что Коуши хоть и всегда открыт и честен, и легко говорит о своих беспокойствах, но ещё ни разу не задавал таких вопросов с самого начала учебного года. Они оба знали, насколько актуально это для них, но ни один не смел поднять эту тему в открытую. Наверное, потому что оба боялись, что что-то неуловимо изменится между ними в ту же секунду. И Асахи, и волейбол, и все ребята были здесь совершенно не причём. Дайчи почти чувствует, как неприятный холодок пробегает по спине, а желудок куда-то падает стремительным рывком. - Конечно, задумывался, - старается звучать как можно непринуждённее он, отворачиваясь, чтобы подобрать забытый мяч, а потому совсем не видит внимательного и печального взгляда таких знакомых глаз. – Почему ты спрашиваешь? Мне казалось, мы вроде как всё решили. «Решили» громко сказано. Единственный раз, когда они обсуждали этот вопрос был, когда они писали на уроке, куда собираются поступать. Для преподавателей, для отчётности. Казалось бы, для себя. Но это был первый раз, когда Дайчи ясно осознал, что их пути могут с лёгкостью разойтись. Савамура не раз говорил Коуши, что собирается поступать в Токио. А тот своей особой улыбкой подбадривал, говорил, что у него всё получится, перемежая это поцелуями и тёплыми, такими искренними объятиями. И брюнет даже ни разу не задумался о том, куда, собственно, поступает Сугавара. Для него всё было очевидно. Они же любят друг друга. Они же вместе до конца. И Коуши несомненно последует за ним в Токио. Как же это было самонадеянно с его стороны! Тихий голос, полный невысказанной грусти тогда, единственный раз, просто поставил Дайчи перед фактом, что в Токио он собрался один. Он что-то говорил про то, что они будут также видеться по выходным, приезжать к друг другу по очереди, каждый день созваниваться и что ничего-ничего между ними не поменяется. Брюнет совершенно не слушал, просто пытаясь понять, когда так ошибся. После этого всё завертелось. Волейбол, поездки, турниры, друзья. Они больше ни разу не говорили об этом, всё также продолжая гулять за руку в безлюдных местах, страстно и нежно целоваться, дарить друг другу обжигающие прикосновения и до безумия, как раньше, любить. До этого самого момента. Савамуре хочется провалиться под землю, лишь бы не чувствовать, как натянулась до предела связующая их нить. Ему кажется, что если он долго не будет смотреть Коуши в глаза, то всё рассосётся само собой. Но нет. Видимо, его надеждам не суждено было осуществиться. И, видимо, этот неминуемый разговор больше нельзя было отложить. - Я просто… - Сугавара запинается, и его голос на секунду предаёт хозяина. - Замолчи, - брюнет совершенно не узнаёт свой низкий, почти рычащий голос. Он оборачивается к замершему в удивлении Коуши, который направляет свои широко-распахнутые глаза на Дайчи. В них плещется так много невысказанного, что это почти сбивает с ног. - Не хочу ничего слышать, - взяв себя в руки, твёрдо и уверенно проговаривает Савамура. Парень напротив вздрагивает, но всё также не отводит взгляд от своего капитана. Руки связующего слегка подрагивают, когда он сильнее сжимает их на своих коленях, а затем резко поднимается. Столь знакомое лицо искажается в приступе злости, столь несвойственной его всегда добродушному и мягкому настроению. - Ты не можешь заставить меня замолчать только потому, что хочешь и дальше убегать от этой темы! Теперь черёд Дайчи вздрагивать и с лёгкой озадаченностью следить, как его парень решительно приближается к нему. Сугавара больно тыкает своим длинным, изящным пальцем в грудь капитана, который от неожиданности и такого напора вновь роняет поднятый недавно мяч. - Я лишь хотел сказать, что поеду с тобой в Токио, Дайчи-идиот! – сердце Савамуры пропускает удар, прежде чем заколотиться с новой силой. – Потому что у нас, чёрт возьми, одна мечта на двоих. И у меня было полно времени, чтобы всё обмозговать и понять, что жизнь без тебя… И не жизнь вовсе. Последнюю фразу он говорит уже полушёпотом, как-то немного задушено. Брюнет даже не осознаёт, когда связующий успел обнять его так привычно и уткнуться носом в шею, шумно дыша и сглатывая. Вот ещё секунду назад он разъярённо тыкал его в грудь, а в следующий момент он уже так привычно прижимается к нему всем телом. И всё, что Дайчи понимает сейчас, что сердце Коуши бьётся так же остервенело, как и его собственное. - Суга, - выдыхает капитан, поражённый до глубины души. – Ты не должен этого делать только ради меня, ты же знаешь. - Я делаю это ради себя, дурак! – парень сильнее утыкается в шею Савамуры. – Потому что без тебя…ничто не имеет смысла. Он обвивает талию капитана ещё сильнее, а руки Дайчи, наконец, оживают и отзываются ответной лаской. Это первый раз в их отношениях, когда Коуши дважды за пять минут произносит признание в любви. Даже если с его губ ни разу не слетает заветных слов. То, что он говорит, значит для брюнета гораздо больше, чем кто-либо может представить. - Прости, - сильнее сжимая объятия, говорит капитан. – Я боялся, что ты хочешь всё закончить сейчас. А это было бы невыносимо. - Какой же ты дурак, - Сугавара тихонько усмехается, а потом доверчиво трётся носом о чужую шею, вызывая множество мурашек. – Я бы никогда не бросил тебя первым. Савамура игнорирует последние слова своего парня и просто произносит: - Пойдём ко мне. Не могу тебя сегодня отпустить. Коуши даже не пытается перечить. - Напишу маме. Предупрежу, что сегодня не появлюсь дома. Капитан собирает их вещи с волейбольной площадки, пока Сугавара набирает текст сообщения. Тёплый вечер обволакивает их своими нежными руками, лаская двух любовников, пока они идут, крепко сжав ладони друг друга. Они совершенно не разговаривают, но слова им и не нужны вовсе. Чувствовать родное тепло рядом – вот что имеет значение. Когда они оказываются около дома, Савамура неожиданно тянет своего парня к себе и прижимает так сильно, как будто тот может просто утечь сквозь пальцы. - Спасибо! – едва слышно шепчет он. Коуши лишь кивает, зарываясь тонкими пальцами в короткие чёрные волосы на затылке любимого человека. Слов им больше не нужно. Они и так понимают друг друга. И будут понимать и дальше. Пока будут взбираться по лестнице в комнату Дайчи, пока будут обжигать кожу касаниями рук и губ, пока будут играть в последних матчах вместе с Карасуно, пока будут собирать свои вещи и прощаться с родителями. Пока будут делить маленькую квартирку на двоих, которая станет единственным местом, где они чувствуют себя как дома. И даже тогда, когда им уже будет много-много лет, им всё также не нужны будут слова, чтобы понимать друг друга. - Конечно, Дайчи. Для тебя я пойду на что угодно, - тихо произносит седой старик, смотря на лежащего на кровати пожилого мужчину, у которого совсем не осталось времени. У того всё лицо испещрено морщинами и он давно потерял возможность связно говорить. Только насыщенные тёмно-карие глаза совсем не потускнели и всё также сияют любовью и счастьем рядом с Коуши. И Сугавара вторит ему абсолютно тем же в ответ. - Ради тебя, что угодно.