Memento mori

В то время как другие наслаждались отдыхом после дневной рутины, были и те, чьи страдания лишь начинались именно с наступление сумерок. И Гудако была одной из таких. У нее было множество, можно сказать рекорндное, небывалое ранее количество слуг, на которых у нее фактически чудом хватало скудных запасов праны, ибо сию особу крайне трудно назвать талантливым магом. А за обеспечение пожалуй стоит сказать Ольге-Марие, когда-нибудь потом. Сейчас же, беловолосая женщина стояла рядом, фактически не давая мастеру убежать куда подальше отсюда, ибо едва ли не ежедневные призывы прилично так выводили из привычной колеи, оставляя лишь горькое послевкусие. Гудако не любила его, считай презирала, считала что недостаточно хороша для такого. Она бы с радостью знать не знала про всё происходящее, про слуг, про Грааль, про существование чего-то отрицающего реальность вообще, ибо ее это не заботило вообще, ибо ей не хотелось каждый раз вискть на волоске, ибо... Ей хотелось убежать каждый раз. Ей очень хотелось убежать, но она держалась. Ради себя - скорее ради других - интересы девушки никогда не ставили во внимание, считая не тем, что имеет хотя бы малейшую ценность. Ей хотелось плакать, ей хотелось кричать от невыносимой боли, ей хотелось умереть. Каждый раз привычная картина повторялась вновь и вновь, Гудако к ней привыклв, хоть каждый раз был как первый. Кто выйдет оттуда в этот раз? - Ты готова, Гудако? - голос Ольги-Марии лонким лезвием резанул по слуху, девушка лишь вздрогнула, как-то нерешительно кивая головой. - Не переживай, это ведь твой далеко не первый призыв, разве нет? Гудако, ты бьешь все рекорды, ты призвала невероятное количество слуг, ты управдляешь ими. Ты - герой, которого Халдея заслужила! - слова женщины немного ободрили рыжеволосую, заставляя натягивать на лицо кривую улыбку. Действительно, не первый раз же. Яркий свет что застилал всё пространство вновь заставил обеих прищурить глаза от невозможности смотреть на столь искристое сияние. Оно не стихало. Растилая вокруг тысячи огоньков, создавая хаотично летающие вокруг карты классов, словно перенося девушек в иной мир. И на эту картину можно было смотреть вечно, что Гудако очень любила делать. Ибо красиво. Ибо заставляло забыть о том, что сейчас пред ними возникнет новая слуга, чья жизнь в итоге будет зависеть от мвстера. И почему это никогда не вызывало положительных эмоций, а? Тем не менее, через некоторое время свет начал становиться мягче, тусклее, спокойнее. Но глаза открыть так никто и не решался. Девушка даже не знала что за карта налилать золотым сиянием, не знала чья карта упала под ноги. Не знала кто стоит перед ней. - Какое радужное приветствие однако. - голос явно не женский. В нём читалась заметная ирония и едва уловимая доля сарказма, словно тот ожидал увидеть что-то другое. Нормального мастера, к примеру. А знал ли он вообще кто из них его призвал? - Итааак... Кто из этих прекрасных дам мой мастер? - наконец, Гудако открыла глаза, с явным удивлением посмотрев на стоящего перед ней человека. Человека ли? Она прекрасно услышала вопрос, но смогла выдавить из себя что-то неразборчивое. - А? Ты? Серьезно? - голос, что ранее хотя бы пытался казаться нормальным сейчас сочился от ехидства. - Мастер, вы бы прекратили призывать слуг. Не всем по нраву быть одним из множества, разве люди считают не так же? Ну да ладно. Коль призвали, буду служить. - мужчина отвесил шутливый поклон, подходя к горе-мастеру. Девушка сделала шаг назад, а в глазах читалась явная обидв. Только призвал, а уже успел вывести из себя. - Д-д-да как т-т-ты п-посмел так говорить со своим мастером! - Гудако катастрофически не могла выглядеть устрашающе. Ну не умела, хоть стой, хоть лежи, хоть слезами утопись. Такое вызвало лишь смех у слуги, он даже остановился, вытирая выступившие слёзы. - Я передумал, такому мастеру можно и послужить пожалуй. Конечно, если ты способна обеспечить меня достаточным количеством праны. В противном случае - умрём оба. Эхх, видимо это моя судьба - умирать в каждой грёбаной войне, когда бы меня не призывали. - рыжеволоса лишь сглотнула подступивший к горлу ком, не сводя глаз с мужчины. - А, имя. Каюсь, память уже не та, кхэм. Мастер, оно вам точно нужно? Ладно-ладно, не бейте. Вы всё равно не сможете это сделать. Ни-ко-гда. Так вот, имя мне - Кухулин, слуга класса Лансер и ваш поислужник в этой войне по совместительству. Надеюсь на вас, Мастер-сама. - Кухулин? Это который ирландский копейщик? - чисто на всякий случай таки спросила Гудако, с некоторым волнением продолжая глядеть на Лансера. - Он самый. - в этот раз голос был гордым, тщеславным, самодовольным. - Я популярнее чем думал, мхаха! - казалось тот и вовсе забыл что несколько минут назад открыто стебал новоявленого мастера, которая была готова остаться без одного командного заклинаниями и хотя бы на некоторое время заткнуть Кухулина. - Да я бы не сказала. - быстро поправила себя Гудако, резво отмахиваясь. - Просто ты единственный чел с камнями в глазах и в щеках. Кстати да, где они? ********* Через некоторое время слуга окончптельно доказал что действительно готов служить мвстеру, однако, пользуясь некой слабостью девушки, не упускал возможности ее уколоть, чем вызывал дикое бомбалейло у остальных слуг и помидорный цвет лица у рыжевласой. Сама же она оказалась относительно неплохим человеком, особенно учитывая что с появлением Кухулина у нее появился слушатель. Гудако не любила говорить о своих проблемах. Она привыкла держать всё в себе, привыклв что до ее проблем никому нет особого дела, привыкла что слуги делали попытки с ней поговорить, привыкла шутливо отмахиваться и не напрягать тех, кому обязана жизнью. Хоть и считается что жизнью слуги обязаны мастеру, девушка считала несколько иначе. Она не была сильным магом, не была достойным соперником, не была идеальным мастером, даже если пыталась. Потому что хотела стать для них идеальным человеком. Даже если цель была из жанра фантастики. Однако с новоявленым Лансером всё было несколько иначе. Гудако не могла, можно сказать не хотела сопротивляться когда ему хотелось послушать о проблемах человека, который призвал его. И дажк несмотря на ехидные шутки по поводу странного костюма, попытки метнуть в копейщика Гаэ Болг, шутки со стороны последнего, ей как-то стало спокойней на душе от осознания что в ее жизни появилась такая личность. Просто потому, что ей наконец удалось найти "родную душу", что была способна в нужный момент ей помочь. Наверное. - Мастер, не смейте отключаться сейчас! - голос слуги с трудом доносился до притупленного слуха Гудако. Кровь заливала глотку. Ее кровь. Картина плыла, а из почти бездыханного тела выходили лишь приглушенные звуки, которые должны были быть словами. - Маст- Удар. Еще удар. Копейщик хоть и пытался донести дельные мысли до девушки, но не был способен на это, а постоянные атаки со стороны противника лишь усуглубляли ситуацию. Он знал что это было пдохой идеей, он знал что не должен был быть единственным слугой на этом поле боя, но желание покрасоваться перед мастером взяло верх, заставив Кухулина потащить девушку на поле боя сяитвй не спросив ее. Человек напротив же и не думал прекращать атаку. Шаг в право, полуповорот и выпад лезвием в сторону Лансера, который всё же успел лишить противника части лезвия. Все мысли отступали назад, давая волю желанию наконец покончить с противником. Прогадав момент когда в глаза врага отразилось удивление, Кухулин резко оказался за его спиной и резко проткнул шею. Кровь, что брызнула фонтаном и застывшее в гримасе боли лицо противника надолго заляжет в памяти у Гудако. Но что она запомнит еще больше - лёгкую дымку, что образовалась вокруг трупа, и то, как он превратился в исчезающий туман, что сливался с воздухом. Иллюзия. Мираж. Вполне материальпый. На лице копейщика отразился весь ужас происходящего. А затем поле боя вновь окропилось багровой жидкостью. Но не врага. Злорадный смех тихим эхом прошелся по слуху, но громкий крик - предсмертный хрип - он узнал сразу, даже если взгляд помутнел, а сознание давно уже помахало рукой. К обломку здания была прибита девушка с кроткими рыжими волосами, и толстые лезвия проткнули ей обе руки. Единственное, что ей удалось сделать - что-то проешптав, а потом вновь попытаться выплюнуть подступившую кровь, которая уже потом выливалась из практически бездыханного тела. Гудако была живучей. Гудако жила при ранениях, которые для других были смертельными. Но и она не была вечной. Исчезни. Это было то, что ей удалось прошептать последним, а затем... Яркий свет озарил поле боя. Кухулин с горечью смотрел на покалеченое тело, хотя рыжеволосая была такой же прекрасной как и при жизни. Она прекрасна в любом виде, о чём копейщик ей не раз говорил. И те прикосновения что дарила ему Гудако врядли хоть куда-то пропадут даже сквозь века. Смерть - не конец, а лишь начало.