Не ешь цветы!

      В потоке беспокойно ерзающей, постоянно шевелящейся в предвкушении толпы, пахнущей едкими парами парфюма, шампанским и порой нафталином, Сергей не хотел бы оказаться. Мало ли, что может приключиться: на ногу наступят, конверт с результатами помнут, а может, какая-нибудь дама преклонных лет затащит в темный уголок и оттянет оглашение победителя еще на полчаса-час. Но толпиться здесь было гораздо лучше, нежели у входа. Холод на улице стоял просто убийственный, верная простуда для активных болельщиков, а для гостей из более теплых городов — обморожение. Люди спасались, как могли. Чего стоит только мельком замеченный Сергеем хоровод и попытка развести за периметром костер. И если бы Сафронова спросили, пустил ли бы он всех этих людей, коих к концу мероприятия осталась маленькая горстка, он бы не сомневался: пустил, конечно.       Если бы от него еще что-то зависело.       Вот и сейчас хмурый режиссер заявляет, что нужно подождать. Куда уж дольше? Со вздохом Сергей пробирается в каморку недалеко от Зала, кладет конверт на стол и присоединяется к кажущейся такой неприятной толпе. Вернее, присоединился бы, если бы не заметил весьма выгодное место — по бокам лестницы расположились наиболее важные для проекта личности (если бы не произошедшее, стоять ему тут же все эти часы) и родственники финалистов. И Сергея весьма заинтересовали последние, точнее, один конкретный родственник.       Подросший и возмужавший Влад Кадони лениво взирал на бурно обсуждающих что-то ведьмочек и крепко сжимал в руке роскошный букет красных роз. Еще бы не роскошный — Сергей сам выбирал, придирчиво отпихивая всевозможные сплетения хризантем и лилий с веселенькой мелкой ерундой. Нет, для семейства Кадони подобное было бы слишком неуместно. И вот, старший сын семейства не отпускал загребущей лапки с букета, на который Сафронов не пожалел потратить ни время, ни деньги, а все лишь потому, что изначально розы предназначались не Елене Валерьевне.       Незаметно для окружающих вздохнув, Сергей бочком пристроился к стоящей на лестнице компании. Заметно уставший для него, но не для чужих людей, старающийся держаться изо всех сил, Влад огляделся и, убедившись, что никто на него не смотрит, зевнул, прикрываясь букетом. В голову Сергея закралась гадостная идея...       — Не ешь цветы, — иллюзионист легко ударил Кадони по руке и довольно растянул губы в улыбке.       — Сергей, сколько ты уже выпил? — недоуменно покосился на Сафронова колдун, иронично приподняв бровь.       — Я не пил. Честно, — заметив, что Кадони отвернулся, Сергей снова перешел в наступление. — Ну, и как тебе наш букет, вкусный?       — Сафронов, отцепись, иначе сам узнаешь, каков на вкус этот чертов куст, — грозно сверкнул глазами Влад.       — У тебя все куст. А это букет, выучил бы уже для приличия, дурында, — почти ласково шепнул Сергей на ухо Кадони, рискуя получить этим самым букетом прямо по рыжей макушке. Влад возмущенно пихнул Сафронова под ребра и отвернулся. — Ну, не злись только. Пусть будет куст, если тебе так больше нравится.       — Сергей, — театрально вздохнув, Кадони обратил угрюмый лик к собеседнику, причем для простого обывателя угрюмый колдун скорее был бы похож на зрителя документального фильма о размножении моллюсков. Но не для иллюзиониста, успевшего изучить взбалмошного парня вдоль и поперек. — Ты же прекрасно понимаешь, что я сейчас нервничаю. Не мог бы ты освободить меня от своего плоского юмора хотя бы на сегодня? Вон, там Алексей разгуливает, к нему и лезь.       — Педин на сегодня занят. Смотри, — Сергей указал куда-то вдаль зала. Близоруко прищурившись и так ничего и не сумев рассмотреть, Влад спешно надел очки и заметил Александра Макарова, не сводящего маниакального взгляда с Алексея Педина.       — Да у них и правда страсти кипят, — хмыкнул Кадони. — А я решил, ты опять выдумываешь.       — Когда это я выдумывал? Молчи, — прервал он уже открывшего рот Влада. — Я честно оповещал тебя о том, что происходит на съемках, как и договаривались.       — И все равно я считаю, что ты постоянно привирающий вредитель, — гордо и не слишком безопасно повернулся к Сергею задом колдун.       — Вот как? — тихо мурлыкнул иллюзионист, приобняв Кадони за талию.       — Здесь везде камеры, идиот, а ну, отпусти! — с наклеенной улыбочкой прошипел Влад.       — Хорошо, пойдем туда, где камер нет. Вера, придержи наши места, пожалуйста, а мы отлучимся, — бросив пару слов Сотниковой, Сафронов схватил ошарашенного Влада за локоть и потащил в ту самую каморку, где валялся конверт с результатами. Захлопнулась дверь, отрезая колдуну путь к отступлению.       — Сергей, ты не будешь трахать меня на финале моей матери, — выпалил Влад, отходя к стене.       — Так уж и быть, не стану, — Сафронов с крайне довольной рожей вжал пискнувшего колдуна в стену и собственнически поцеловал. Тонкие губы Влада, теплые, с остаточной горечью древесины и запахом ментолового табака, чуть приоткрылись, впустив между собой влажный язык Сергея, позволив ему дразняще скользнуть по небу и ровному ряду зубов и устроить небольшую потасовку с языком Влада, старающимся вытолкать незваного гостя. Сергей не думал, лишь наслаждался родным вкусом, мягкостью волос на затылке колдуна, на который по привычке положил руку, хрупкостью ставшего таким родным и уютным Кадони. Из состояния, близкого к Нирване, его вырвало стискивающе-тяпающее прикосновение острых зубок к губе.       — Ай! — Сафронов отстранился, зализывая укус, но из объятий колдуна не выпустил. — Не кусайся, Кадоша — клыки выпадут, — от легкого щелчка по носу Кадони чуть нахмурился, но было заметно, что он крайне доволен. — Ну и кто из нас теперь вредитель?       — Ты, конечно, — взглянул на иллюзиониста Влад, так, как умел лишь он один. — Смотри, все цветы помял своими медвежьими тисками, — букет и впрямь немного растрепался. Кадони отпихнул Сафронова и аккуратно поправил кровавого оттенка бутоны, склонившись почти вплотную.       — Да, я точно вредитель. Потому что... — склонившись к самому уху Влада, Сергей изо всех сил завопил. — Не ешь цветы! — и тотчас скрылся за дверью.       — Сер... Вот козел, — возмущенно заявил порядком оглушенный Влад закрывшейся двери. Вздохнув пару раз, поминая всех известных богов, что подарили ему такого несносного любовника, Кадони вышел из каморки, держа наготове букет. Все равно розы уже помялись, от одного прикосновения к чьей-то безмозглой башке хуже не станет.