Где-то под радугой

      Дин пребывал в прекрасном расположении духа, улыбался чему-то, шутил, хихикал над каждой ерундой и даже напевал, барабаня пальцами по рулю в такт.       Давно Сэм таким брата не видел. И его это раздражало. Нет, он, конечно, от всей души желал Дину побольше радости, но не такой. Не так. И дело не в том, что брат проявил себя с самой неожиданной стороны, загоревшись чувствами к парню. С этим Сэм без проблем смирился бы. Но только выбор Дина оказался на редкость неудачным!       Оставалось лишь надеяться, что это не зайдет слишком уж далеко, и Дин быстро остынет, как только новизна ощущений сойдет на нет. Если бы еще этот парень не возникал везде, где бы Винчестеры ни находились.       — Сэмми, ну чего ты киснешь? — воскликнул Дин, тыкая его кулаком под ребра.       — А ты чего веселишься? — буркнул Сэм в ответ. — Есть повод, о котором я не знаю? Можно подумать, над королевством уже солнце засияло.       — Почти засияло, чувак, почти! У нас уже пять радужных камней. Найдем еще два, и эта вечная зима закончится. Честное слово, я тогда сразу перееду на какой-нибудь тропический остров, чтобы всю жизнь ходить голышом.       — Дин, ты меня поражаешь. Всего неделю назад ты говорил, что слагаешь с себя полномочия спасителя, и камни больше искать не будешь. Что изменилось?       — Но я же все равно остаюсь спасителем, — пожал плечами Дин. — Раз это моя судьба, кто я такой, чтобы отказываться? Позволить расплодиться всякой нечисти вроде Аластора? Они только этого и ждут.       — Хм. А ты помнишь… — Сэм замялся, правильно полагая, что его вопрос испортит брату настроение, а Дин с некоторых пор и так редко бывает в хорошем. Но задать его все равно следовало. Иногда просто необходимо спускать с небес на землю. — Помнишь, что в конце ты женишься на принцессе?       Улыбка Дина увяла, на лицо словно набежала тень.       — Ну и к чему этот вопрос, Сэм?       — Мне показалось, ты забыл, что дело не только в Радужных камнях.       — Не забыл.       — И ты готов жениться? Вот так просто, на первой встречной, совершенно без любви?       — Сэмми, ну чего ты вечно как сопливая девчонка? Какая любовь? Нет ее. Сказочка для романтичных барышень. Скажешь «люблю» — и хоть сейчас в постель укладывай. Тебе, кстати, не мешает попробовать, мистер Девственник.       — Да иди ты! — огрызнулся Сэм.       Они держали путь на северо-запад, в свой родной Канзас. Несмотря на готовность продолжать поиски камней, Дин не отменил своего решения ехать в Лоуренс. Он не признавался в этом брату, но очень надеялся встретить там Бобби Сингера и расспросить его обо всем, что известно о Джоне Винчестере. В том, что Бобби многое известно, сомневаться уже не приходилось.       Сердце по-прежнему жгла обида на Бобби, на отца, на невесть откуда взявшегося деда, но сейчас там еще поселилась какая-то удивительная, светлая радость, отчего обида уже не казалась такой уж болезненной и горькой. У любого поступка есть мотив, и возможно, если Дин сможет поговорить и узнать эти мотивы, ему будет легче понять. Возможно, даже простить… Из головы не выходили слова Аластора о том, что нет ничего важнее семьи. Если даже та гнида это понимала, то, наверное, и Дину стоит попробовать понять.       Сэм говорил, что разделяет его мнение, но Дину совершенно не нравилась непонятная озлобленность и колючесть, невесть откуда появившиеся в его всегда спокойном и добродушном младшем брате. Надо будет узнать у Бобби, может укус вампира как-то влияет на поведение человека. И если да, то как долго это продлится. Не очень-то хочется устраивать охоту за синим кристаллом в компании такой «колючки».       Они уже почти привыкли видеть на своем пути полупустые города. Почти. Это стало особенно очевидным, когда впереди показались обезлюдевшие окраины Лоуренса. Сердце тоскливо заныло. В родном квартале Дин и Сэм не были больше двух месяцев. Здесь все оставалось прежним, но братья вдруг поняли, что сами они уже совсем другие. И что это больше не их место.       — Бобби, наверное, дома… — медленно проговорил Сэм, когда «Импала» свернула в знакомый переулок.       — И что?       — Ты больше не злишься на него? — Сэм сказал это с опаской, опасаясь стандартной Дино-реакции на неприятную тому тему.       Дин немного помолчал, но было очевидно — ему есть, что сказать.       — Мне кажется, это не тот поступок, который можно простить, — ответил, наконец, Дин. — То, что сделали они все… Такое не прощается. Такое просто… проходит. Стирается временем, вытесняется другими событиями. В конце концов, это же не Бобби все затеял.       Сэм смотрел на брата с легким изумлением. Раньше за Дином не водилась склонность к философии. Зря говорят, что люди не меняются. Меняются! И хорошо, если к лучшему. Пока такой повзрослевший Дин ему нравился.       — А про отца ты думаешь так же?       Этот вопрос остался без ответа.       Улицы и переулки их квартала выглядели еще более грязно и уныло, чем раньше. Жизнь здесь еще теплилась, но много домишек встречали их заколоченными окнами и дверями. Настроение Винчестеров сделалось таким же серым, как все вокруг.       «Импала» подкатила к старенькому бараку с облупленными стенами, который они делили с Бобби Сингером и Эдом с Гарри. Их часть встречала хозяев холодом и тьмой, как и часть Гарри и Эдди, а вот часть Бобби была освещена, и из трубы клубами поднимался дым от растопленной печи.       — Я думал, он останется в столице. Пойдет в услужение нашему Просвещенному дедуле, — хмыкнул Дин, выбираясь из машины.       — Серьезно, Дин? — Сэм приподнял брови.       — Да нет, конечно. Шучу.       — Ммм…       Дин поднялся на крыльцо соседа и постучал. Послышалось знакомое ворчливое бормотание Бобби, щелкнул замок, и дверь приоткрылась на цепочке.       — Винцест меня раздери!       — И тебе доброго вечера, Бобби, — отозвался Дин; ошарашенный вид Сингера его забавлял.       — Что… что вы тут делаете?       — Живем мы тут, вообще-то.       — А я надеялся, что вы не вернетесь в Лоуренс.       — Дела кое-какие, — пожал плечами Дин. -       Бобби, открывай уже! Холодно тут, — нетерпеливо воскликнул Сэм.       — Ээ… — Бобби замялся, бросил взгляд назад, в комнату, потом снова перевел его на ребят.       — Бобби, ты что, не один? — сообразил Дин.       — Да, черт! А что, нельзя? — огрызнулся Сингер. — Могут у меня быть личные интересы, или я только за вами бегать должен?       Сэм и Дин переглянулись, едва сдерживая смех.       — У вас там есть запас дров, сами печь растопите. Не маленькие. Увидимся утром, — буркнул Бобби и захлопнул дверь.       — Вот же старый хрыч! — беззлобно воскликнул Дин, посмеиваясь.       Длинноногий Сэм в два своих прыжка преодолел расстояние между их и соседской дверью, пошарил за косяком и привычно нашел ключ в щели — точно там, где они его и оставляли. С волнением переступали они порог собственного дома. Казалось, прошло гораздо больше времени, чем на самом деле, с тех пор, как они вышли отсюда навстречу приключениям.       И почему, интересно, совершенно нет ощущения возвращения домой? Это место перестало быть родным. Они словно выпали из той реальности, что осталась в прошлом, и угодили в абсолютно новый мир. Дин так стремился сюда, а теперь выходило, что возвращаться им было некуда.       Может это потому, что в комнате, служившей и гостиной, и спальней, и кухней, было ужасно сыро и холодно?       Сэм завозился у печки, а Дин зачем-то полез в старенький, с покосившейся ножкой буфет.       — Эй, мы что, уезжая всю еду с собой выгребли? Даже консервов не осталось, — заворчал Дин, в сердцах хлопая скрипучими дверцами.       — Что ж ты не заехал в какую-нибудь забегаловку по дороге, если такой голодный? — равнодушно отозвался Сэм, чиркая спичкой.       Пламя мгновенно слопало комки бумаги и быстро принялось за дрова — некрупные и совсем сухие, спасибо Бобби. У стены дернулся и утробно зарычал холодильничек с облупившимся покрытием на дверце. Дин кинул на него изучающий взгляд. Разве они его не отключали перед отъездом?..       Он подскочил, преисполненный надежд, дернул дверцу и тут же присвистнул от восторга. В холодильнике стояло несколько упаковок пива и газировки, банки с консервированным супом и мясом, лежали сэндвичи в вакуумных упаковках, пицца и даже коробочка с пончиками.       — Вот это да! — восхитился и Сэм, подходя к брату.       — После такого я точно все ему прощаю! — объявил Дин, руки которого уже тянулись к пиву. — Никуда не уедем, пока все это не съедим.       — Разумная мысль, — согласился Сэм. — Особенно если учесть, что больше мы сюда не вернемся.       Бобби вломился к ним, когда оба Винчестера еще досматривали последние сны. Он принес термос с горячим кофе с таким чудесным ароматом, что братья решили обойтись без претензий на счет раннего подъема.       — Слышал, вы разорили вампирское гнездо. Отличная работа, детки! — сказал Бобби, спихивая длинные ноги Сэма с дивана и плюхаясь на освободившееся место.       — От кого слышал? — уточнил Дин с легким раздражением.       — Сорока на хвосте принесла.       — Почему все, кому не лень, за нами следят? — воскликнул Сэм. — Мы как белые мыши в испытательном лабиринте. И каждый пытается нас дрессировать!       — Кто это — все? — спросил Бобби. — Я, блядь, с вами, балбесами, половину вашей жизни провел! Позвольте мне самому решать, стоит за вами присматривать, или нет.       — А Просвещенные?       — Можно подумать, эти типы когда-либо были озабочены разрешениями. Я сам не их фанат. Они и тут время от времени появляются. Дедуля ваш очень уж волнуется за камешки.       — Давно ты с ним знаком? — настороженно спросил Дин. — Я так понял, отец с ним связь не поддерживал. Или?..       — Не поддерживал. Пока вся эта заварушка с проклятием не началась, — сказал Бобби.       — Но отец исчез семь лет назад, — проговорил Сэм, напрягаясь. — А темный купол появился недавно.       — А я разве утверждал обратное? — Бобби насупился.       Последовало молчание, в течение которого Винчестеры сверлили Сингера взглядами, а тот все сильнее хмурился. Немой вопрос повис в воздухе. Озвучить его решился Сэм.       — Отец жив?       — Жив, жив. Джон жив, — буркнул в ответ Бобби.       — Ублюдок! — рявкнул Дин, сжимая кулаки.       — У него были причины, Дин!       — Причины? Какие могут быть причины для того, чтобы бросить двух детей и исчезнуть на много лет? Какие?       — Просвещенные заинтересовались вами, — сказал Бобби. — Ваш дед решил обратить внимание на внуков. Джон понял, что сможет уберечь вас от этой касты, только если самого себя сотрет из истории. Ты и Сэм, вы при рождении не были отмеченными как представители каст Охотников и Просвещенных, поэтому отследить вас самих было трудно. Но Джона они отыскали бы с легкостью! А он не хотел для вас такой судьбы. Они с вашей матерью когда-то мечтали о свободе для своих детей. И Джон ушел, а я и другой ваш дед, Сэмюэль Кэмпбелл, помогли ему инсценировать гибель на охоте. Но он никогда — слышите меня? — никогда вас не бросал! Все те деньги, которые я вам давал, были от него. А я рассказывал ему обо всех ваших делах. И когда твоя «импала», Дин, сломалась, именно Джон нашел, где достать детали для нее.       — Как великодушно, - презрительно процедил сквозь зубы Дин, складывая руки на груди.       — А потом королевство накрыл этот проклятый купол. Твое решение отправиться в путь показалось мне юношеской забавой, тягой к приключениям. Но ты неожиданно нашел Рубин. И тогда мы поняли, что от судьбы все равно не уйти. И Джон вынужден был обратиться к отцу. Ведь как только вы с Сэмом вышли на Охоту, началась охота за вами. Просвещенные обещали присматривать за вами.       — Что-то их опека не слишком заметна, — сказал Сэм, думая о том, что они с братом едва не погибли.       — Здесь много тонкостей, сынок, — ответил Бобби. — Они не имеют права вмешиваться в ход событий. Дин сам должен добывать кристаллы. Вы оба просто еще не знаете, на что способны. В вас течет кровь двух сильнейших династий. Просвещенные только наблюдают и убирают с вашего пути несущественные детали и мелкие препятствия.       — А как они наблюдают? — спросил Сэм с подозрением. — За нами всюду ходят шпионы? Кас, например.       Дин тут же вскинулся, пронзил брата убийственным взглядом. Бобби заметил его сжавшиеся кулаки и поспешил вмешаться.       — Вряд ли, Сэм. Я, конечно, не знаю этого парня, но уверен, что он никакой не шпион. Джон тогда упоминал бы его.       Бобби наблюдал за братьями, и ему очень не нравилась появившаяся между ними легкая отчужденность. Незаметная со стороны, но очевидная для близкого человека. Сэм и Дин ни в коем случае не должны разделяться. Дин избранный, но и Сэм играет во всей этой истории важную роль. Они обязаны вместе дойти до конца.       — Джон хочет с вами поговорить, — сказал Бобби. — Когда вы будете к этому готовы.       — Никогда! — Слово упало резко и неумолимо, словно гильотина. Холодный прищур зеленых глаз Дина вынудил Сингера поежиться. — Мы прекрасно жили без него семь лет. Проживем и еще семьдесят.       — Мы?! — внезапно вскрикнул Сэм. — Мы? Дин, хватит уже абсолютно все примерять на себя! Ты не хочешь хоть иногда интересоваться моим мнением? Для разнообразия. Ты решил, что нам обязательно надо бежать на поиски этих камней, и меня даже не спросил. Я промолчал — это же обещало быть увлекательным приключением. Ты вцепился в этого парня, Каса, словно вы старинные друзья, и не желаешь ничего о нем слушать. О’кей, я не настаиваю. Но теперь ты взялся за то, что напрямую касается и меня! С чего ты взял, что мне не нужен отец?       — Сэмми… — пробормотал Дин, совершенно ошеломленный этой тирадой.       — Я перестал быть Сэмми лет десять назад! Иногда надо смотреть по сторонам, а не заниматься исключительно своей персоной.       — Сэм…       — Пошел ты на хер, Дин!       Закончив так, Сэм повернулся и выбежал из дома, позабыв в пылу гнева о куртке.       — Вот это буря, Винцест меня раздери, — пробормотал Бобби. — Пожалуй, я тоже пойду. Увидимся, Дин.       «Брести, не разбирая дороги».       Внезапно Сэм на себе почувствовал, что это значит. Ему действительно не было дела, где и куда он идет. Лишь бы уйти подальше.       Только вот от себя сбежать невозможно.       Заблудиться Сэм не боялся — он всю жизнь прожил в этом захолустном районе. Соберется с мыслями, остынет и сразу сориентируется. В нем кипела злость, кровь бурлила, обжигая изнутри, все мысли разбегались, кроме одной: «Дин меня ни во что не ставит!». Прошли те времена, когда «старше» означало «умнее и сильнее». И Дин должен это принять.        Никогда еще Сэм не чувствовал себя столь паршиво.       Остановившись перевести дух, он вдруг понял, что у него совершенно заледенели уши. Оказывается, шел снег с дождем. Волосы Сэма намокли, облепили лицо и шею длинными прядями. Свитер тоже намок и неприятно давил на плечи. Теперь уже он начал замерзать всем телом.       По обеим сторонам дороги жались друг к другу убогие, едва удерживающие равновесие домишки. Жалкое зрелище. В сером свете сумрачного дня чуть впереди мигала, плюясь искрами, весьма скромная неоновая барная вывеска, половина лампочек которой вообще не работали. «Усталый пилот» — прочитал Сэм и усмехнулся. Пилотов в Лоуренсе не водилось, а вот усталых хоть отбавляй. Например, как он сейчас. Всего за несколько недель его спокойная и размеренная жизнь изменилась радикально, и все стало запутанным, странным и пугающим. Это тяжким грузом лежало на его юной душе. Его просто вынудили повзрослеть раньше времени.       Вывеска бара затрещала, выпуская очередную порцию искр, словно напомнила о себе. Внутри точно не увидишь роскоши, но зато там тепло. Продрогшему до костей Сэму только это и нужно было. Надеясь, что его не выставят за дверь, как несовершеннолетнего, Сэм подошел к бару, ногой расчистил нападавший перед дверью слой мокрого снега, и вошел внутрь.       Пропитанный запахами дешевого алкоголя, пота, табака, грязной одежды и мочи, но зато блаженно теплый воздух бара навалился на него. Сэм задержал дыхание, борясь с отвращением. Интересно, все бары так воняют?..       Немногочисленные, такие же замученные жизнью посетители не обратили на новичка внимание. Сэм подошел к барной стойке, надеясь получить, хотя бы, горячий кофе. Он никак не мог согреться изнутри.       — Эй! — негромко позвал он, не обнаружив бармена. — Есть кто?       И сразу же, словно вырастая из-под стойки, появилась девушка.       — Конечно, есть, — весело сказала она. — Просто шланг от кеги опять засорился. Я пыталась исправить. Вечно тут все не так…       Она была совсем юной и прехорошенькой брюнеткой с большими черными глазами. И Сэм поймал себя на том, что улыбается во весь рот.       — Привет.       — Ага, привет. Ты чего это без куртки? Не лето, все-таки.       — Да уж. — Сэм усмехнулся. — Я просто… Вышел из дома, совсем забыл, что происходит с миром.       — А, ясно. Проблемы в семье? Можешь не отвечать, я по себе знаю, что сбежать из дома в снегопад без куртки можно только от проблем.       Сэм снова улыбнулся. Такая эта девчонка была миниатюрная и милая, что он невольно залюбовался.       — Налить тебе чего-нибудь покрепче? — предложила девушка. — Чтобы согреться.       — Эмм… Мне еще нет двадцати одного, — смущенно пробормотал Сэм.       Она оперлась на стойку, приподнимаясь на локтях и подтягиваясь, чтобы стать ближе, и шепнула:       — Мне тоже.       Его окутало пьянящим ароматом свежести юного тела. Сразу стало как-то душно.       — Как тогда ты работаешь в баре?       — Кого волнует возраст в эти темные времена? — Она пожала плечами.       — Да, наверное… Я Сэм.       — Руби, — в глубине ее темных глаз плясали огоньки.       Дин метался по комнате. В его голове метались мысли. Сказанное младшим братом совершенно выбило его из колеи. Когда малыш Сэмми успел так повзрослеть? На Дина и так много всего свалилось, а тут еще брат истерику устроил. Нестерпимо хотелось напиться. Иначе грозил грянуть эмоциональный взрыв.       Бобби сбежал, Сэм никак не возвращался, не на кого было скинуть пар. Алкоголь в таких случаях всегда его выручал. Но в доме ничего, кроме пива, не находилось. И выхода из положения у него было только два: топать до магазина либо пойти к Сингеру — у этого ворчуна виски из-под крана вместо воды лилось.       Дин выскочил из дома, поскользнулся на заваленном мокрым снегом низеньком крылечке и шлепнулся на задницу, отчаянно матерясь.       Девчушка с заплатанной курточке, игравшая у барака напротив, вскинула на него испуганный взгляд и юркнула в дом.       — Зачем детей пугаешь?       Дин застыл, не замечая быстро промокающие джинсы. Голос, произнесший это, был таким знакомым и таким невыносимо чужим. Он всеми силами старался никак не реагировать, но голова словно сама собой повернулся к мужчине, стоящему на крыльце дома Бобби.       Внезапно стало ясно, что никакой женщины в гостях у соседа вчера не было, а не пустили их с Сэмом на порог потому, что у Бобби сидел Джон Винчестер.       Они все что, сговорились отравлять Дину жизнь?       Джон подошел к нему, протянул руку. Дин презрительно хмыкнул и отвернулся.       — Давай поднимайся, Дин. Нечего на снегу сидеть. Застудишь будущих деток.       — Каких еще, блядь, деток?       — Которые родятся у вас с принцессой.       — Что за фигню ты несешь? — Дин фыркнул, поднялся на ноги, отряхнул джинсы от снега.       — Да я просто… Я просто не знаю, с чего начать разговор, — признался Джон.       — Ну и чудненько. И не стоит начинать.       — Дин!       — Всего доброго, сэр, — ровным голосом откликнулся Дин.       — Ты можешь просто выслушать меня? Я очень виноват перед тобой, сын. И перед Сэмом. Взвалил на тебя заботу о младшем брате, когда ты сам был еще совсем ребенком.       — Как видишь, я отлично справился, — снова зло ухмыльнулся Дин.       — Это значит, что я могу тобой гордиться! — воскликнул Джон.       — Это значит, что ты нам не нужен.       — Попробуй меня понять…       — Я давно все понял, — отрезал Дин, собираясь уже захлопнуть дверь перед самым носом у блудного отца.       Джон выбросил руку вперед, препятствуя этому. И вот тогда и грянул назревающий взрыв. Дин выдохнул и, от души замахиваясь, врезал отцу прямо в челюсть. Джон повалился назад, слетел со ступеньки и рухнул прямо в грязную снежную кашу.       — Дин! Что ты творишь? — Это Бобби выскочил из своего дома, бросился к Джону и помог ему встать.       — Все нормально, Боб, — заверил его Джон, постанывая и морщась, его губы и подбородок окрасила кровь, алые капли терялись в раскисшей грязи. — Он прав: отец я никудышный.       Дин, внутри которого кипел вулкан, ненавидел сейчас и отца, и себя.       — Ты весь мокрый и грязный, Джон, — заметил Бобби. — Надо бы переодеться, а потом можете поубивать друг друга. А лучше разойдитесь по разным углам и остыньте. Как дети малые, Винцест меня раздери!       — Я это заслужил, — сказал Джон, вытирая кровь рукавом.       Дин безмолвно стоял на пороге, разглядывая человека, которого не видел долгие семь лет. Отец мало изменился — в волосах появилась седина, черты лица стали чуть жестче, — но, в общем-то, словно и не было прошедших лет. Дин вспомнил, как слепо обожал отца, восхищался им, вспомнил свое детское стремление вызывать у него любовь и гордость. Сейчас, оглядываясь на себя ребенком, он мог лишь горько усмехнуться. Теперь у Джона точно есть повод гордиться сыном. Да только Дину это уже не нужно.       В переулке появился почтальон. Быстрыми, отработанными годами работы движениями он рассовывал конверты и свертки в почтовые ящики. В городских справочниках многие улочки и переулки бедных кварталов вообще не значились, называемые лишь «микрорайон» с каким-либо номером. Но почтальон давно работал в этом районе и отлично знал, кто где живет. Поравнявшись с бараком, он выудил из почтовой сумки пачку конвертов.       — С возвращением, мистер Винчестер, — сказал почтальон Дину, бросив на Джона любопытный взгляд. — Мистер Сингер все это время оплачивал ваши счета и уверял, что вы переехали.       — Я заехал за теплыми вещами, — брякнул Дин первое, что пришло в голову. — Похолодало, знаете ли.       — Спаси нас всех пресветлый Дестиэль, — вздохнул почтальон. — Вам письмо.       — Мне? — изумился Дин, никогда в жизни не получавший писем. — От кого?       — Откуда мне знать? Имени и адреса обратного нет. А привычки читать чужую почту за мной не водится.       Он протянул Дину конверт — вполне обычный, белый, без надписей и даже без марок. Как странно.       — Спасибо… — пробормотал Дин уже в спину удаляющемуся почтальону.       Письмо оказалось совсем коротеньким, но одарило Дина таким теплом, что он на короткое время готов был любить весь мир.        Здравствуй, Дин.       Как ты? Надеюсь, ты в порядке в это нелегкое для тебя время. Береги себя!        Думаю о тебе.        Кастиэль        p.s. Присмотри, пожалуйста, за Сэмом.       Кас написал ему письмо! С ума сойти. Послание от Каса. Восхитительное ощущение!       — Ну, ща весь снег растает, — вдруг сказал Бобби.       — А?..       — Ты сияешь, как торт на дне рождения столетнего юбиляра.       — Как будто это любовное послание от девушки, — добавил Джон, усмехаясь.       — Ага, от нее, — саркастически ответил Бобби, но поймал убийственный взгляд Дина и не стал продолжать.       — Вас обоих это вообще не касается, — отчеканил Дин и скрылся в доме, красноречиво хлопнув дверью.       Сэм появился только через несколько часов, ближе к ночи. Он был взъерошен, разгорячен и, похоже, не совсем трезв. Раскрасневшееся от алкоголя лицо выражало решительный настрой дать отпор каждому, кто вздумает сунуться в его личное пространство.       Дин и не собирался. Он не считал подростковый бунт брата таким уж опасным. Побесится и перестанет. Это же Сэм. Само благоразумие. Да и настроение у Дина сейчас было таким теплым и мирным, что устраивать разборки совсем не хотелось. Он лежал на кровати и бездумно пялился в телевизор, почему-то все время улыбаясь.       Сэм поставил промокшие ботинки у печки, переоделся во все сухое и чистое, и уселся на диван, сверля брата взглядом.       — Что, даже не спросишь, где я был? — ехидно поинтересовался он.       — Нет. А зачем? Ты же взрослый у нас. Можешь гулять, где вздумается. Главное, домой пришел. И целый, — спокойно отозвался Дин.       — Я думал, ты напьешься, как всегда.       — И вовсе не обязательно становиться язвой, Сэм.       — Дин, ты ли это? — ухмыльнулся Сэм. — Ты что, в буддистские монахи подался?.. Что это за бумага у тебя в руке?       Он подскочил к кровати брата, собираясь выхватить у него письмо, но Дин быстро сориентировался и сунул конверт под себя.       — У тебя вдруг появились от меня секреты? — Сэм одновременно удивился, разозлился и обиделся.       — Никаких секретов. Это письмо от Каса, — сухо сказал Дин.       — Ничего себе! Неожиданно. Что он пишет?       — Эээ… Ничего особенного. Спрашивает, как у меня дела. Желает беречь себя. Переживает, зная, что у нас сейчас сложный период.       — Как интересно! — Сэм довольно угрожающе навис над братом, и в другое время Дин без промедления поставил бы мелкого на место, но сейчас он чувствовал некоторый стыд перед Сэмом из-за своего неоднозначного отношения к Кастиэлю, а потому сделал вид, что ничего не замечает.       — Что интересно?       — Откуда он знает, где мы сейчас? Откуда знает, что у нас происходит? Мы только вчера приехали, а он уже успел написать письмо на наш адрес, которого даже нет! Это ни разу не подозрительно, Дин?.. Давай же, ответь.       Дин отвел взгляд. Ему нечего было ответить. Внутри будто кто-то погасил свет, в голове прояснилось, и он понял, что это на самом деле чертовски подозрительно. Верить в то, что Кас за ними следит, очень не хотелось. Но что еще можно предположить? Наверняка не сам он, а его отец. Дин все время забывает, что Кас хоть и Мудрец, но отец-то у него Просвещенный! Уж у этих типов точно есть все возможности и способы шпионажа.       Интересно, почему Кас просил присмотреть за Сэмом? Может, у вампирских укусов есть какие-то побочные эффекты?       — Ну, молчи, молчи, — сказал Сэм с холодной усмешкой. — Только дурачком не прикидывайся.       — Зачем ему следить за нами? — вскрикнул Дин, уставший от давления. — И почему ты так уверен, что у него есть какой-то злой умысел?       — Ой, ну да. Что это я? Кас же у нас невинный ангелочек. — Сэм скривился. — И у него прямо-таки сверхъестественная способность появляться там же, где и мы.       Злобно выплюнув эти слова, Сэм вернулся на свой диван, улегся и отвернулся от Дина, накрывшись одеялом.       Разговор был явно окончен.       Ночь прошла беспокойно. Дин так и не смог отключиться от происходящего, о нормальном сне и мечтать не приходилось. Проворочавшись до рассвета, он решительно сел, отбрасывая одеяло. И тут же снова укутался. В пылу ссоры они совершенно позабыли подбросить в печь дров на ночь, и комната сильно остыла. Завернувшись в одеяло, Дин побрел к печке и обнаружил, что дров у них не осталось. Пришлось, терзаясь самыми разными чувствами, идти к Бобби.       Дин вышел на крыльцо, по-прежнему кутаясь в одеяло. Воздух был морозным, свежим и сырым; снег прекратился, но солнце все равно не могло пробиться сквозь пелену темного купола, и его тусклый свет не давал тепла.       — Не спится?       На крыльце у Бобби стоял Джон, так же завернувшись в одеяло, и курил.       — Нет, — буркнул Дин, отворачиваясь.       — Мне тоже. Слишком много всего. — Он выпустил струйку дыма и вздохнул.       — Давно ты куришь?       — С некоторых пор. С тех, когда пришлось вас оставить.       Дин промолчал. Просто стоял и смотрел, как блекло-желтый шар поднимается над серым горизонтом. Джон тоже молчал.       — У нас дрова закончились, — сказал, наконец, Дин, уставший от безмолвного напряжения между ними.       — Я сейчас принесу.       Дин кивнул и вернулся в дом. Вскоре появился Джон, неся охапку полешек. Сам развел в печи огонь и уселся рядом на пол, погружаясь взглядом в занимающееся пламя.       — Ну и каково это? — спросил Дин, выпутываясь из одеяла и одеваясь.       — Что?       — Каково быть Просвещенным?       — Круто. У тебя все есть: сила, власть, знания, деньги… — Джон брезгливо поморщился. — Отвратительно! Забываешь о том, что ты обычный человек и очень даже смертный. А на том свете все равны. Некоторые Просвещенные мнят себя равными самому королю. К счастью, такого равенства никогда не будет.       — Такие, как Захария? — хмыкнул Дин. — Уж он наворотил бы дел, окажись на троне. Я бы точно не выжил. Он меня ненавидит.       — Ну почему же? — отец посмотрел на него с… гордостью? — Отныне ты неприкасаем, Дин. Ты связан магией с Радужными камнями, и тронуть тебя никто не может.       — Поэтому ты и вернулся? Потому что теперь таким сыном можно гордиться?       — Ты жесток. Я всегда тобой гордился. Тобой и Сэмом. Разве я когда-либо давал вам понять, что это не так?       — Тогда почему именно сейчас?       — Чтобы защитить, — спокойно ответил Джон.       — Ах, ну да! Благородный защитник Джон Винчестер! То ушел, чтобы защитить, то вернулся с той же целью. Ненавижу это слово! Что, чувствуешь себя героем, Джон? — язвительно проговорил Дин.       Джон лишь печально улыбнулся и отвернулся к огню.       На диване заворочался Сэм, зевнул, потер глаза и приподнялся на локте, изумленно моргая.       — Папа?       — Здравствуй, Сэмми, — тепло сказал ему Джон. — Каким же ты стал большим! Совсем взрослый.       — Я за кофе! — воскликнул Дин, подрываясь с места, хватая куртку и выскакивая за дверь.       Он не хотел присутствовать при неизбежном разговоре отца и брата. Слишком это было болезненно.       Кофе нисколько не помог прочистить мозги, и разговор между тремя Винчестерами никак не клеился. Джон говорил, говорил, говорил… Объяснял, рассказывал, убеждал, а Дин и Сэм пытались его услышать. Они оба с самого начала отказывались признавать отца погибшим, но все равно видеть его сейчас, сидеть рядом казалось чем-то нереальным.       Сэм понемногу сдавался. Дин с досадой замечал, как уходит его напряженность, как исчезает отчужденность во взгляде. Сам он так легко забыть обо всем не мог. Внутри него отчаянно сопротивлялся этому пятнадцатилетний мальчишка, который однажды остался сам по себе с младшим братом на руках и вечно пьяным ворчливым соседом в качестве няньки. Ему пришлось бросить школу, чтобы найти вторую работу. А Сэмми рос не по дням, а по часам, и скоро уже не вмещался в одежду Дина, ему нужно было часто обновлять гардероб. А еще покупать книги, учебный материал — Сэм был ботаном, любил учиться, и Дин сделал бы все возможное, чтобы его братишка выбился в люди.       Они вдвоем столько прожили. Пускать в жизнь кого-то третьего было нелегко.       — Я всегда знал, что вы не пропадете, — говорил Джон. — Вы же Охотники! Стойкость и упорство у вас в крови.       — Предпочитаю быть Просвещенным, — сказал Сэм.       — Просвещенным? — нахмурился Дин. — После всего, что мы узнали об этих сволочах в белых мантиях? Я тебе не позволю становиться одним из них!       — А ты кто такой, чтобы мне указывать? — возмутился Сэм.       — Я твой старший брат.       — Это не дает тебе право распоряжаться моей жизнью! Ни тебе, ни ему! — Сэм ткнул пальцем на отца. — Я сам могу принимать решения.       — Я все твои решения поддержу, сынок, — сказал Джон.       — Ой, ну конечно! — язвительно ухмыльнулся Дин. — Вернулся блудный папаша и решил поиграть в заботливого.       — Дин, прекрати! — рявкнул Джон. — Ты еще больший ребенок, чем твой брат.       — Как же вы мне оба надоели! Видеть вас больше не могу! — закричал Сэм, похватал свои теплые вещи и умчался прочь из дома.       — Дин, — сказал отец уже спокойнее, — тебе пора его отпустить. Мальчик вырос и должен научиться летать. У него свой жизненный путь.       — Тебе-то откуда знать? Когда ты исчез, Сэм еще в машинки играл.       — Вот потому мне и очевидна разница между одиннадцатилетним Сэмом и тем, каким он стал сейчас. Дин, ты, наверное, боишься, что он оставит тебя…       — Ничего я не боюсь! — возмутился Дин, которого злили непрошенные нотации отца.       — …но подумай сам, Дин. Ты женишься на принцессе, станешь жить во дворце. А что делать Сэму? Вечно торчать у тебя под боком?       Дин надулся и злобно сверлил глазами стену. Его оппонент был прав, и это раздражало.       Ноги сами принесли его к тому бару. Сэм немного потоптался на пороге, размышляя, не будет ли казаться, что он запал на Руби. Потом решил, что и в самом деле на нее запал, а потому нет смысла теряться.       — О, Сэм! Привет, — улыбнулась ему девушка. — Присаживайся куда-нибудь, я сейчас.       До чего же она маленькая. Таких всегда хочется защищать. Расплываясь в улыбке, Сэм уселся за ближайший свободный столик. Руби подошла через пару минут, изящно покачивая бедрами. Она была такой сексуальной, даже в полумраке прокуренного грязного бара, что Сэм невольно заерзал на стуле. Он пару раз испытывал влечение к девушкам из школы, но сейчас с ним происходило нечто совсем иное: Руби вызывала в нем настоящее, душное желание.       — Вот, держи, — сказала Руби, ставя перед ним высокую керамическую кружку. — Это глинтвейн. Согреет и тело, и душу.       — Спасибо. Я что, так плохо выгляжу? — Он флиртует?..       — Ты выглядишь отлично.       — Врунишка. — Определенно, он флиртует.       — Хочешь, я с тобой посижу? — предложила Руби, лукаво улыбнувшись.       — А как же работа?       — Потерпят. — Она махнула рукой и уселась рядом с Сэмом, касаясь его ноги коленом. Это обжигало. — К глинтвейну можно добавить разговор по душам.       Сэм буквально тонул, тонул в ее бездонно-черных глазах. Ее немного мускусный свежий аромат пьянил, обволакивал, заставляя тело гореть от желания. Он и сам не понял, как у него хватило смелости потянуться к девушке за поцелуем. Руби ответила на поцелуй, запуская пальцы в его волосы, а язык — в рот.       — Ух, — только и смог сказать Сэм, задыхаясь от чувств, когда поцелуй закончился.       — Это было восхитительно! — довольно улыбнулась Руби.       — Да ладно… У меня опыта почти нет, — смутился он.       — Важен не опыт, а чувства.       — И что ты думаешь, у меня достаточно чувств?       — Несомненно, — шепнула Руби, прижимаясь к нему.       — Руби… — прохрипел Сэм.       Она вдруг выпрямилась и отодвинулась, оставляя после себя ощущение пустоты.       — Извини, что я такая навязчивая, — грустно сказала Руби. — Тороплю события.       — Нет, что ты! Все в порядке. — Сэм схватил ее за руку. — Я и не знаю, как должно все происходить. Говорю же, опыта совсем нет. Я все время только учился и учился. А потом и работать пошел по вечерам. Не до свиданий было.       — Работать?       — Ну да. Чтобы брату было легче.       — А где ваши родители?       — Мама умерла. А отец… Он мало занимался нашим воспитанием. Мы несколько лет уже живем сами по себе, — сказал Сэм.       — О, мне так жаль, — мягко и сочувственно ответила Руби, устраивая голову на его плече. Темные вьющиеся пряди ее волос приятно защекотали парню шею. — Наверное, вы с братом очень близки.       — Близки, — кивнул Сэм. — Я так думаю. В последнее время мы стали как-то много ссориться.       — Почему?       — Дин никак не хочет признать, что у меня есть голова на плечах и собственные взгляды на жизнь. Пытается управлять мной. Сэм туда, Сэм сюда, Сэм вот так, нет, Сэм, вот этак… Надоело!       — Да, это не очень приятно, — сказала Руби, потираясь об него щекой.       Сэм изо всех сил пытался удержать остатки самообладания. Все развивалось настолько быстро, что даже он, не имеющий опыта в отношениях, понимал, что так быть не должно. Страсть, которую он испытывал к едва знакомой девушке, пугала и сбивала с толку. Руби ластилась к нему, словно кошка, и барьеры Сэма рушились один за другим.       — Дин сразу взял на себя роль отца, — сказал Сэм, пытаясь отвлечься хоть на что-то. — Я давно привык.       — Вы живете вместе? Может, тебе стоит найти собственное жилье? — спросила Руби.       — Может быть, — согласился Сэм. — Но пока это невозможно. У нас есть работа, и я не могу уйти, пока она не закончена.       — Какая работа?       Сэм тут же спохватился, что сболтнул лишнего, и это его слегка отрезвило. Он мягко отстранил девушку от себя и поднялся на ноги.       — Что-то не так? — забеспокоилась она, глядя на него большими грустными глазами.       — Эм… Нет, все в порядке. Я просто вдруг вспомнил, что мне надо… купить кое-что, да. А то Дин будет ворчать.       — Я понимаю…       — Ты правда не обижаешься?       — Ну что ты, Сэмми! Я не смогу никогда обижаться на тебя, — воскликнула Руби. — У тебя есть свои дела, и я правда это понимаю. Мне все равно пора на рабочее место.       — Руби, ты просто ангел! — восхитился Сэм. Он и в самом деле так считал. Ему казалось, в этой хорошенькой девушке вообще нет никаких недостатков.       — Ты сегодня что-то рано. — Дин встретил брата голосом сварливой жены. — Вчера ты ночью заявился.       — Настроение было не то, — уклончиво ответил Сэм. Разговаривать, и тем более объясняться, ему сейчас вообще не хотелось. Руби сладко поцеловала его на прощанье, и ни о чем другом Сэм сейчас думать не мог.       — Поговорим?       — Зачем? Чтобы снова поругаться?       — Нет, Сэм. Просто поговорим. Я хочу знать, что с тобой происходит, — сказал Дин.       — Абсолютно ничего, — сухо ответил Сэм.       — Я купил горячий шоколад и пончики. — Дин никак не унимался.       — Горячий шоколад? Обычно ты приносил пиво в знак примирения.       — Да я что-то… Захотелось сладкого. Чтобы слиплось все, что можно, — широко улыбнулся Дин.       — Дин, ты с некоторых пор не перестаешь меня удивлять, — заметил Сэм.       — Ты меня тоже. Давай, братишка, присаживайся. Шоколад стынет.       Сэм пил горячий шоколад и думал о том, что губы у Руби такие же сладкие. Эта девушка не выходила у него из головы. Как так получилось, что она буквально за пару дней умудрилась свести его с ума?       — Надо сегодня лечь пораньше, — сказал Дин. — Завтра выезжаем с рассветом.       — Куда выезжаем? — Сэм растерянно заморгал.       — Как это куда? Искать шестой камень. Сапфир. Времени все меньше.       — Но, Дин…       Сэм замолчал, нахмурился, отчаянно пытаясь отыскать вескую причину для того, чтобы задержаться в Лоуренсе. Не может же он сказать, что вчера встретил девушку, влюбился и мечтает остаться с ней навсегда. Даже для него самого, влюбленного, это прозвучало бы глупо. Но уехать от Руби он просто не сможет! Как потерять, едва обретя?       — Что такое, Сэмми?       — Я не могу сейчас ехать. Я… я еще не объяснился с отцом!       — Я объяснился с ним за нас обоих, — буркнул Дин.       — И опять ты и только ты! Снова тянешь одеяло на себя? — возмутился Сэм. — Я что, не имею права голоса? То, что ты у нас весь из себя такой особенный, не дает тебе право распоряжаться другими, Дин!       — Ты что несешь, мелкий?       — А что, правда глаза колет? Я сам разберусь, что и как мне делать. Без твоего участия, ясно? И я не уеду из Лоуренса, пока мы с отцом все не решим!       Сэм зло оттолкнул от себя стакан с недопитым шоколадом, тот упал, темно-коричневая вязкая жижа выплеснулась на стол.       — Какая муха тебя укусила? — изумился Дин. — С тех пор, как мы приехали в Лоуренс, ты только и делаешь, что провоцируешь скандалы.       — Я провоцирую? А, ну да. Ты же у нас весь такой белый и пушистый, — ехидно ответил Сэм.       Дин раскрыл было рот, чтобы высказать зарвавшемуся братцу все, что он думает о его подростковом бунте, но тут за дверью зашуршало, и в почтовую щель аккуратно протиснулся и мягко скользнул на пол простой белый конверт.       Оба Винчестера поначалу не двигались с места, растерянно уставившись на белый прямоугольник на потертых, рассохшихся от времени досках пола. Поднял его Дин, едва дыша от волнения. Сомнение в том, от кого это послание, не возникало. И, конечно, без обратного адреса.       — Ну и как это понимать? — хмуро спросил Сэм, нависая над его плечом.       — Письмо от Каса.       — Я догадался.       Дин не стал вскрывать конверт, хотя от нетерпения даже пальцы дрожали. Ему не хотелось снова слышать насмешки и возмущение от брата, так что он решил оставить письмо на потом, когда Сэм уснет. Черт, Дин готов был даже колыбельную спеть, только бы это поскорее случилось!       Сэм чувствовал его нервозность и наэлектризованность и предпочел держаться подальше. Остаток дня прошел в напряженном молчании.       Когда брат ушел в душ, Дин решил, что дольше он не выдержит, и распечатал письмо.       Здравствуй, Дин.        Надеюсь, ты в порядке. Твой отец в Лоуренсе, и мне бы не хотелось, чтобы ты страдал из-за этого.       Обязательно позаботься о Сэме. Он выбрал неверное направление. Обязательно позаботься о нем! Я волнуюсь.       Думаю о тебе.       Кас       Это и все, что ли?..       Такое коротенькое послание, и то наполовину о Сэме!       Дин нахмурился. Зачем Кас пишет ему о Сэме? Что происходит? Странно все это. Только подпись и согревает. «Думаю о тебе». Что ж, Дин отвечал на это взаимностью.       Разбудило его шебаршение, шум льющейся в раковину воды и звон посуды. Дин недовольно приоткрыл глаза и уставился на долговязую фигуру брата, возящегося с завтраком в «кухонном» углу.       — Да моя ж ты хозяюшка, — пробормотал Дин и зевнул.       Сэм обернулся, и спросонья Дину показалось, что глаза брата мигнули синим.       — Ты чего на меня уставился? — с подозрением спросил Сэм.       — Я думал, у нас завелась хорошенькая горничная в фартучке на голое тело, а тут всего лишь ты. Я разочарован, — пошутил Дин, гадая, с чего бы ему померещилась такая фигня.       Глаза Сэма были абсолютно нормальными, такими же, как всегда.       — Очень смешно. У нас уже ни одной чистой кружки, между прочим. И это при том, что я всегда пью из одной и той же.       — Сэмми… Ты как? — спросил Дин уже серьезно.       — Нормально. Почему ты спрашиваешь? — уточнил Сэм.       Но Дин не собирался рассказывать брату, что у Каса какие-то странные мысли на его счет.       — Да так…       Сэм кивнул. Управившись с яичницей, он разделил ее на две тарелки, добавив Дину бекон, а себе — сладкий перец и помидоры.       — Завтракаем и в путь! — довольно заулыбался Дин, соскакивая с кровати.       — Нет.       — Чего?..       — Я никуда не поеду, — отрезал Сэм, лицо его стало решительным и суровым.       — Как это не поедешь? — Дин совершенно растерялся. Он-то полагал, что ночь расставила все по местам, и Сэм одумался.       — Я остаюсь, Дин.       — Ааа… как же наше дело? Наши планы?       — Это твое дело. И планы тоже только твои, Дин. А у меня есть свои. Прости, Дин.       — Сэм… — потрясенно прошептал Дин.       — Наши дороги расходятся.       Дину показалось, будто его ударили под дых чем-то очень тяжелым, и воздуха стало катастрофически не хватать. А выражение лица Сэма ясно давало понять, что никакой вины он не чувствует, и ему вообще все равно. Быстро проглотив свой завтрак, он молча оделся и пошел к двери.       — Ты куда? — хрипло выдавил Дин.       — У меня свидание.       — Свидание? Настоящее свидание? С настоящей девушкой?       — Нет, с куклой, — сухо ответил Сэм.       — Когда ты успел завести подружку?       — Позавчера. Зашел в бар, а она там работает. И не смей говорить о ней с таким пренебрежением. Это у тебя все подружки. А я собираюсь связать с ней свою жизнь!       — Позавчера?! Сэм, ты рехнулся? — вскрикнул Дин, совершенно потрясенный. — Два дня знакомы, а ты уже из-за нее бросаешь меня? Ты серьезно, блядь?       — Дин, не устраивай истерик, — недовольно ответил Сэм. — У тебя своя жизнь, а у меня своя. У тебя миссия по спасению мира. Давай, вперед! Делай свое дело. Можешь теперь официально везде таскаться со своим Касом. А у меня есть Руби. Никто никогда не понимал меня так, как она. Мы с ней родственные души.       Сэм уже ушел, а Дин все стоял на одном месте, не в состоянии переварить сказанное. Он отказывался верить, что вот так просто потерял брата. Быть этого не может!       И очень обрадовался, когда дверь вдруг распахнулась — наверняка это Сэм одумался и вернулся извиниться. Но это оказался всего лишь Бобби.       — Черт возьми, как же вы мне оба надоели! — с порога заорал он. — С тех пор, как вернулись, только и делаете, что гавкаетесь. Я живу через картонную стенку, если ты забыл. И уже заколебался это слушать!       За спиной у Сингера нарисовался Джон. По всему было видно, что он жаждет заняться отцовским воспитанием, однако благоразумно молчал.       — Честное слово, Дин, я вас не понимаю, — заключил Бобби уже спокойнее.       — А я понимаю? — вспыхнул Дин. — С Сэмом что-то происходит. Я не хочу ругаться с ним, но он будто специально на это выводит.       — А ты и рад стараться. Чего прицепился к малышу, балбес? Дай Сэму спокойно взрослеть.       — Что-то подозрительно поздно у него начался подростковый бунт, — буркнул Дин.       — Возможно, мое появление его спровоцировало, — осторожно и тихо произнес Джон. — Вы были вынуждены сразу стать взрослыми, и вот теперь в Сэме проснулся тинэйджер. Я виноват…       — Аллилуйя! — саркастически воскликнул Дин, вскидывая руки к небу.       — Куда он ушел? — хмуро спросил Бобби.       — Откуда мне знать? Сказал, что на свидание. Какая-то Руби, и она его буквально свела с ума. Он уже собирается жениться на ней!       Джон фыркнул.       — Ох, Дин, знал бы ты, на скольких девчонках, начиная с четырнадцати лет, собирался жениться я, пока с вашей мамой не познакомился.       — Если бы ты видел, с каким лицом он об этом говорил, то тебе не было бы так смешно, — сказал Дин слегка обиженно, хотя и сам уже начал остывать и смотреть на все это проще. Наверное, он погорячился. Но у них нет времени романы крутить! Королевство гибнет, а роковой день все ближе.       А еще эти послания от Кастиэля. Разве он стал бы просто так его предупреждать?       — Сэм сказал, что больше не хочет быть моим напарником. А я разве справлюсь один? Да и как мне без него, если мы всю жизнь вдвоем?       — Да наладится еще все, — махнул рукой Бобби. — Друг без друга вы и правда, никуда.       — Кас писал, что я должен присмотреть за братом. И я не понимаю, что именно и откуда ему известно. Если даже я ничего не знаю.       — Загадочная личность — этот Кас, — проговорил Джон задумчиво. — Бобби мне рассказал, что…       Он осекся, уловив быстрый гневный взгляд сына на Сингера, заметил выражение лица самого Бобби, и прикусил язык. Дин и так весь на взводе, и лишний раз нервировать его намеками на не совсем дружеское отношение к этому парню было ни к чему.       — Кое-что, — наконец добавил Джон. — А что ты о нем знаешь, Дин? Он достаточно осведомлен о сверхъестественном, как я понял.       — Да, и он нам постоянно помогает с этим, — сказал Дин довольно сухо, явно не испытывая удовольствия от такой темы разговора. — Его отец Просвещенный. Так что ты можешь даже его знать. Но Кас совсем не такой, как эти говнюки в белых мантиях.       — Много ли ты знаешь их, — вздохнул Джон.       — Достаточно знать тех, кто ими руководит. Давай, попробуй меня переубедить, — язвительно ухмыльнулся Дин, складывая руки на груди. — Хочу послушать того, кто сам от них сбежал.       Парировать Джону было нечем.       Руби сидела у него на коленях, и Сэм целовал и целовал ее в совершенном беспамятстве. Ему казалось, во вкусе ее губ, в жаре ее дыхания абсолютная энергия, которая сметет все плохое, стоит лишь напиться досыта. Он безумно ее хотел, и девушка наверняка ощущала это бедрами. И определенно не возражала, если судить по тому, как она вжималась в него.       Но они сидели на лавочке в старом неухоженном парке — пустынном, и все же общественном месте, так что огонь желания приходилось сдерживать всеми силами. И так уже, кажется, воздух вокруг них прогрелся градусов на десять.       Руби сегодня взяла выходной, и у них появилась возможность провести друг с другом целый день.       — Ну что, ты успокоился немного? — мягко спросила девушка, когда бесконечная вереница поцелуев на короткий миг прервалась. — Не люблю, когда ты напряжен.       — Да, но теперь я напряжен по другой причине, — игриво усмехнулся Сэм и подмигнул засмущавшейся подруге. — Ты моя целительница. Мне с тобой безумно хорошо! Не хочу расставаться. Никогда.       — Разве это возможно? — Руби вздохнула и положила голову на его плечо. — Брат тебя не отпустит. Хотя я и не понимаю… Не понимаю, почему вы обязательно должны быть вместе. Вы оба уже взрослые, к тому же совершенно разные. У тебя должна быть своя жизнь, Сэмми.       — Да, мы разные, — кивнул Сэм. — Дин довольно приземленный. Для него главное, чтобы была крыша над головой, пиво, пироги. А я… Мне хочется чего-то более высокого. Знаешь, я всерьез подумываю стать Просвещенным. Их уровень знаний об устройстве мира меня восхищает!       — А как же я? — Руби поглядела на него такими влажными, наивными и нежными глазами, что Сэм тут же снова вернулся к поцелуям.       — А ты со мной будешь, — пообещал он после. — Только вот…       — Только что?       — Сейчас я и в самом деле не могу бросить Дина одного. Пока не могу. То, что мы делаем, слишком важно. Для всех.       — Значит уедешь? Бросишь меня? — по щекам Руби покатились слезы, и она слезла с колен парня, отстраняясь.       — Я очень хочу остаться! Но я должен ему помочь. Не знаю, что делать. Я просто разрываюсь! Милая, не плачь…       Он, умирающий от внезапной пустоты, потянул ее к себе, и Руби прижалась к нему, уткнулась мокрым лицом в шею, даря поцелуи и вновь это восхитительное чувство единения. У Сэма буквально рвалась душа. Он совершенно не мог представить, как уедет от нее. Ведь умрет же от тоски! Если ему даже при одной мысли о расставании так плохо.       — Что это за дело такое, если из-за него можно легко меня бросить? — всхлипывала Руби.       — У Дина Радужные камни. Те самые. — Сэм и сам не заметил, как с его губ сорвалось признание. — Он избран спасти королевство от древнего проклятия Винцеста Жуткого.       Он доверил огромную тайну едва знакомому человеку, и даже мысли не мелькнуло, что это ошибка. Ведь Руби — его половинка, его судьба. Она будет частью его жизни во всем.       — Ого! — воскликнула Руби, оживляясь. — А почему именно он? Ведь ты гораздо более достоин такой высокой чести!       — Спасибо, — смущенно улыбнулся Сэм. Обычно все восторгались Дином, и слова Руби ему польстили и понравились.       — А если Дин погибнет, что будет с камнями? — задала девушка довольно странный вопрос. — Они перейдут к кому-то другому? Или придется начинать сначала?       — Я даже думать о таком не хочу! — воскликнул Сэм. — Дин не умрет!       — Прости… — Она сделала виноватые глазки.       — Конечно, прощаю…       И вновь поцелуи. Много поцелуев. Быстрые, но бесконечно долгие.       — Эти камни очень опасны? — спросила Руби. — Ты можешь пострадать?       — Опасны не камни, а те, кто хочешь отобрать их. Именно поэтому я должен ехать с Дином. Есть не только порождения Тьмы, но еще и этот Кастиэль. — Сэм скорчил гримасу отвращения.       — Кто такой Кастиэль?       — Это, по-моему, самый опасный и коварный тип. Потому что строит из себя ангела во плоти, прикидывается другом. Втерся в доверие к Дину, помогает — якобы просто так. А на самом деле подлый человечишка, который только и ждет, когда Дин отыщет последние камни, чтобы отобрать их. У него свои собственные планы на них, а Дин этого не видит! Дин просто увлекся им, как … Как девчонка!       Сэм с досадой врезал кулаком по лавке и поморщился от боли. Руби выпрямилась, захлопала глазами от удивления и испуга.       — Увлекся?..       — Я видел, как они целовались. Отвратительно!       — Ты против, если парень с парнем?       — Нет, я не против этого. Я против Каса! Он намеренно очаровывает Дина — я уж не знаю, чем именно, да и Дин меня удивляет, — а у самого есть невеста. И я боюсь, что Кас добьется своего. Но если я буду рядом, смогу хоть как-то влиять на брата, отрезвлять его. Хотя я даже не представляю, как у меня хватит сил расстаться с тобой, Руби. Ты моя жизнь! Я тобой дышу.       Руби приблизила свое лицо к его, опаляя сладким дыханием, сметая все возражения своей близостью, и прошептала:       — Я знаю способ решить это.       Ее губы скользнули к уху парня, слова смешивались с поцелуями, и у Сэма совершенно не осталось сил противиться.       Дин не находил себе места. Поведение брата все еще шокировало, но уже не настолько, и Дин мог теперь поразмыслить над этим более-менее трезво. Наверное, Сэм по-своему прав, однако должен признать, что перегнул палку. Дин никогда ни к чему его не принуждал. И никогда не ставил себя выше. У них с Сэмом всегда все было на двоих.       Конечно, Дин привык к тому, что младший брат зависим от него, и нелегко принять тот факт, что это больше не так. Внутри Дина сидел безотчетный страх остаться в одиночестве. Сначала мама, потом отец исчезли из его жизни, и вот теперь Сэм одной ногой за порогом. Прямо-таки проклятие!       Но Сэм действительно не обязан следовать за старшим братом с его миссией, если не хочет. Как до него донести, что он нужен? Без него Дин боялся не справиться. Он не привык признавать свою слабость и просить о помощи, но если это необходимо…       В почтовую щель снова проскользнул конверт, падая на пол. Дин уставился на этот неприятно белоснежный прямоугольник так, словно тот был напичкан взрывчаткой. Сомневаться, от кого письмо, не приходилось, и он боялся подходить к нему. Чувствовал, что ничего хорошего послание с собой не несет. А интуиция редко его подводила. Но делать нечего.       Дин!       Я же предупреждал тебя насчет Сэма! Прекрати это, пока не стало слишком поздно. Ты должен вмешаться! Иначе придется вмешаться нам.       Ни слов о том, что Кас думает о нем, ни даже подписи. Сухое, даже суровое послание.       И по-прежнему ничего не понятно. Вечно этот чувак что-то не договаривает! Ходит вокруг да около, напускает туману. Написал бы прямо, что не так с Сэмом, и что нужно сделать. Вот как Дину разобраться?       И вообще, чего он все время лезет?! Дела Винчестеров его никак не касаются!       Дин чувствовал, как в нем закипает раздражение. Почему все, кому не лень, пытаются его контролировать? Просвещенные считают его неразумным диким мальчишкой, но только бы не Кас. Только не он!       А что если Сэм прав, и все происходит не случайно? Меньше всего на свете Дину хотелось бы ошибаться на счет этого синеглазого странного типа, ну а вдруг… Вдруг.       Стены маленького домика начали неприятно давить на него, воздуха опять не хватало, и Дин, одно за другим затолкав в печку все письма от Каса, ощутил острую потребность сбежать отсюда подальше.       Оба вернулись почти одновременно. Только Дин был пьян от виски, Сэм — от любви, так что разговор опять не клеился.       Дину снова почудилось, будто глаза его брата подсвечены синим, но готов был признать, что это лишь из-за того, что в его собственной голове сейчас бушует торнадо. В любом случае разбираться Дин не стал, а просто рухнул в кровать, едва сумев скинуть ботинки.       Выкарабкавшись из пьяного сна, Дин обнаружил, что за окном уже светло, а перед глазами маячит Сэм — бодрый и энергичный.       — Салют, — прохрипел Дин, размышляя, от чего он быстрее сдохнет — от лопнувшего мочевого пузыря или от пустыни во рту.       — Минералочки? — любезно предложил Сэм, посмеиваясь.       Он был сейчас почти прежним, и Дин даже почувствовал себя немного лучше. Сев, он какое-то время не решался поднять голову, чтобы «вертолеты» не разлетелись, потом приял из рук брата запотевшую бутылку минеральной воды и сделал глоток. Живительная влага оросила его «пустыню», и одной проблемой стало меньше. Собравшись с силами, едва удерживая баланс, Дин побрел в туалет.       — Полотенце принести? — крикнул Сэм через дверь.       — Ага, — отозвался Дин, сообразив, что принять душ будет действительно отличной идеей. — Ты сегодня прям сама забота, братишка.       Сэм дождался, пока он спустит воду в унитазе, приоткрыл дверь и протянул ему полотенце. Дин уловил эту странную синеву в его глазах, но и опомниться не успел, а дверь уже захлопнулась. Он нахмурился.       Кажется, придется все-таки разбираться с этим.       Когда Дин вышел из душа — заметно посвежевший, окончательно проснувшийся и пахнущий чистотой, Сэм уже одной ногой был на пороге.       — Опять уходишь?       — Да, мы с Руби договорились вместе позавтракать, — ответил Сэм с самым блаженным видом.       У него с недавних пор все время был либо такой вид, либо злобный. У Дина вдруг мелькнула мысль о наркотиках. Сэм никогда и повода не давал заподозрить его в употреблении этого дерьма, но чем черт не шутит. Молодой, совсем неискушенный — при хорошем лидере может и повестись. Уж не Руби ли эта его заманила?       — Ты влюблен без памяти, да? — спросил Дин, вглядываясь в брата в поисках признаков наркотического опьянения.       — Руби — лучшее, что случалось со мной в жизни! — вдохновенно воскликнул Сэм. — Никто в целом мире не понимает меня так, как она. И она такая красивая. И умная. Ты знаешь, как ловко она все придумала? И ты теперь можешь ехать, Дин!       Последнее предложение оказалось более чем внезапным. Дин даже растерялся, изумленно уставившись на брата. Что значит, он может ехать? Один?       — Сэмми, ты как будто не в себе…       — Я серьезно, Дин. У тебя своя жизнь, кристаллы и принцесса, а у меня — своя и Руби.       — Но ты же мой напарник! — вскрикнул Дин, не веря, что это все-таки происходит.       — Я первым тебя поздравлю, когда ты наденешь своей невесте кольцо на палец, — пообещал Сэм, словно Дину было нужно от него именно это. — Мы же не навсегда расстаемся. А пока ты охотишься, я обещаю, что сберегу твои сокровища.       — Че?..       — Со мной Радужные камни в полной безопасности, клянусь. Никто до них не доберется.       — С… Сэм… — от волнения Дин даже начал заикаться.       — Я опаздываю, брат. Не хочу заставлять мою милую ждать, — сказал Сэм, а в глазах светилась какая-то совершенно жуткая синева, затопившая уже и белки, в глубине скатываясь в совершенную черноту.       Дин и опомниться не успел, а Сэма уже и след простыл. Кажется, случилась катастрофа, которую он так и не смог предотвратить. Какие там наркотики? Ни один не дал бы такого эффекта на глаза. Здесь замешано что-то сверхъестественное. Но что? Ведьмы? Одержимость духами? Оборотни?       С бессильной горькой злостью Дин осознал, насколько еще ничтожны его знания о существах из Тьмы. Если бы отец воспитал в них настоящих Охотников, если бы не оставил в неведении…       Отец!       Вот, к кому нужно обратиться! И к Бобби. И к черту гордость и какие-то обидки. Брат в беде! Ну зачем, зачем он вообще потащил с собой Сэма? Сколько раз он уже оказывался в опасности!       Дин ринулся на улицу, забыв о том, что так и не оделся после душа, и полотенце на бедрах — все его прикрытие.       Но внезапно все опять пошло не по плану. Рванув на себя входную дверь, Дин едва не налетел на возникших на крыльце непрошенных гостей, заорав от неожиданности и испуга. Поток холодного снежного вихря алчно набросился на его почти обнаженное тело. Он попятился, споткнулся о собственный ботинок, едва не падая, изогнулся, чтобы удержать равновесие, и полотенце плавно соскользнуло с его бедер.       Он предстал перед пришельцами в чем мать родила.       — Хмм… Надеюсь, всему виной холод, — насмешливо сказал Габриэль, перешагивая через порог.       Кас, отчаянно краснея и отводя глаза, топтался позади.       — Завидуешь? — оскалился в ответ Дин, правильно рассудив, что паниковать уже поздно, и надо просто расслабиться. Похватав из комода все еще хранящиеся в нем вещи, он скрылся в ванной. Одетым почувствовал себя словно в броне, и спокойно вышел к неожиданным гостям. — Чем обязан, господа?       Габриэль меж тем без всякого стеснения обхаживал их скромное жилище, брезгливо морщась и качая головой. Кас стоял у окна со скрещенными на груди руками и печальным и недовольным лицом.       — Что, прошляпил-таки своего малыша? — брякнул Гейб.       — Чего?       — Дин, я же предупреждал тебя. — Кас покачал головой, весь его вид выражал глубокую скорбь и разочарование. — Я просил присмотреть за Сэмом.       — А ты не мог писать поконкретнее? У тебя что, буквы платные? — огрызнулся Дин.       Кас поджал губы и отвернулся. Какого лешего он стоит весь такой далекий и колючий, если в Дине все переворачивается при виде него?       — Ты прям полон раскаяния, я смотрю, — ухмыльнулся Габриэль. — Скажи спасибо, что у вас есть мы. Вытащим вас из этой жопы.       — Мы вовсе не в ж… — заупрямился было Дин, но вскинутая рука Гейба заставила его замолчать.       — У нас понадежнее источники информации.       — Шпионите за мной? Куда не ткни — одни шпионы. Эх, вы, — с горечью произнес Дин.       — Дин, мы не делали ничего плохого! — отчаянно воскликнул Кас. — Мы только хотим помочь. А Просвещенные только лишь присматривают за тобой, чтобы ты оставался в безопасности. И Сэм.       — А может все-таки Радужные камни? — язвительно уточнил Дин.       — Ты важнее, — тихо ответил Кас, и Дин снова начал тонуть в теплой глубине его светло-синих глаз.       Габриэль отвернулся, закатывая глаза.       — Сначала вернем Сэма, потом камни, — сказал Кас.       — А что, камни пропали? — К удивлению сразу же примешался ужас. Он что, потерял свои сокровища? Как? Когда?       Коротышка Гейб все же умудрялся глядеть на него свысока. На лице его отражались досада, веселье и… вполне искреннее участие. Получить ответ на вопрос Дин не успел, так как входная дверь распахнулась, впуская еще парочку гостей. В комнате сразу стало очень тесно.       — Джон Винчестер! Какая встреча, — произнес Гейб.       — Габриэль Спейт, — отозвался Джон. — Не ожидал увидеть главного Мага королевства в этих трущобах. И вас… — он перевел взгляд на Кастиэля, немного помолчал, потом добавил, — молодой человек.       — Это Кас, — буркнул Дин.       — Да, я так и понял.       — Рад с вами познакомиться, — сказал Кас, пожимая Джону руку. А Дин с содроганием думал о том, что именно рассказал отцу Бобби. Только бы не о случайно увиденном поцелуе!       — Раз вы здесь, значит что-то случилось, так? — спросил Бобби. — Дин, где твой брат?       — Я как раз шел к вам, чтобы кое-что узнать, — ответил Дин. — А тут они… С Сэмом происходит нечто очень странное. Он совершенно изменился. И вы сами слышали, каким агрессивным стал. Я… я боюсь, что это уже и не Сэм. Может опять оборотень? Хотя у тех глаза отсвечивают желтым, а у Сэма они стали синими. Я сначала думал, мне кажется. Ну, мало ли… Но сегодня уже было очевидно — не кажется. И это как-то жутко!       Джон и Бобби переглянулись.       — Сирена?       — Сирена.       — Что еще за сирена? — воскликнул Дин. — Сексуальная телка с голыми сиськами, которая поет песенки морякам?       — Мечтай, — ухмыльнулся Габриэль, а Кас обиженно засопел.       — Песни сирены не поют, — сказал Джон. — Но действительно заманивают. Сладкими речами, обещаниями, поддержкой. Они улавливают настроение и говорят тебе то, что ты больше всего хотел бы услышать. А итог один — смерть. Отравленный ядом сирены начинает перевариваться изнутри, а эта тварь, словно паук, потом питается этим.       — О, нет! — прошептал Дин, белея от ужаса. — Сэмми…       — Мы его найдем, — пообещал Гейб, выуживая из кармана не особо впечатляющий ножичек из какого-то тусклого серо-бурого металла.       — На сирену с этой зубочисткой? — нахмурился Дин.       — Дурак, — беззлобно отозвался Габриэль.       — Он из бронзы, — сказал Бобби. — Убить сирену можно бронзовым кинжалом, смазанным кровью ее жертвы.       — Придется сделать бо-бо нашему великану, — Гейб хихикнул и получил укоризненный взгляд от Каса.       — Но как мы ее найдем? — нетерпеливо спросил Дин, которому каждая минута промедления казалась роковой. — Как вообще выглядят эти сирены?       — Да как угодно, — ответил Джон.       И тут Дина осенило.       — Например… Например, как самая лучшая и милая в мире девушка?       — Знаешь, о ком речь? — тут же напрягся Джон.       — Руби! Девчонка, которая всего за три дня совершенно заморочила Сэму голову!       — Может и она, — сказал Бобби. — Сэм сейчас с ней? Где?       — Он мне не особо докладывал о своих делах в последнее время. Я не знаю.       — Черт!       — Это еще не все проблемы, — вмешался Кас. — Сэм унес с собой Радужные камни.       Джон и Бобби, а вместе с ними и Дин, ошалело уставились на него.       — Думаю, это и было главной целью сирены, — продолжил Кас. — Они вас выследили, подстроили встречу. Сэм угодил в сети. Но это не его вина! На его месте мог бы оказаться и ты, Дин. Сиренам крайне сложно противиться.       — Где все-таки нам искать их? — воскликнул Дин, заметавшись в поисках куртки, а потом с трудом надевая ее трясущимися руками.       — Я свяжусь с отцом, — сказал Джон. — Ты видел карту сверхъестественной активности в штаб-квартире? Мы проверим все точки в Лоуренсе. Подключим всех Охотников в округе, чтобы было быстрее. Не бойся, Дин, мы вернем камни.       — Нахер камни! — взорвался Дин. — Сэма надо вернуть! Это тебе на все плевать, лишь бы свой долг выполнять. А мне семья важнее!       Джон сконфуженно отступил. Дин был в ярости, ему хотелось громить и убивать. Но тут рядом оказался Кас, и его теплая ладонь накрыла руку Дина. Это сработало словно клапан сброса давления. Дин встретился с ним взглядом, стих и как будто даже в размерах уменьшился.       — Мы найдем Сэма, — тихо, но очень твердо сказал Кас.       А Габриэль опять закатил глаза.       В трех кварталах у заправки стоял старенький телефон-автомат, весь разукрашенный пошлыми надписями и примитивными граффити, но работающий. Джон, вооружившись картой Лоуренса и маркером, долго и бурно общался с Генри Винчестером. Дин даже смог сделать вывод, что отношения между Джоном и его отцом не намного лучше тех, которые у него самого с Джоном.       Интересно, по каким номерам можно звонить по уличному телефону из Лоуренса аж в столицу, да еще и штаб-квартиру Просвещенных?..       Бобби маячил за спиной у Джона, бубнил что-то себе под нос и неотрывно следил глазами за картой. Кас и Габриэль топтались у витрины пекарни через дорогу, и Маг, кажется, заливал стекло слюной, прижавшись к нему, словно ребенок. Дин подошел к ним.       — Ты уже и так три эклера съел, — выговаривал другу Кас. — Может, хватит?       — Это была только разминка, милый, — весело объявил Габриэль.       — А ничего не слипнется? — бросил Дин мрачно, и неясно было, что он имел в виду — сладости или фамильярное обращение к Касу. Что еще, блин, за «милый»?!       Гейб глянул на него с хитрющей улыбочкой и исчез в пекарне. Кастиэль шагнул было следом, но у Дина имелись на него свои планы. Схватив парня за локоть, он затащил Каса в подворотню между зданиями пекарни и соседнего магазинчика.       Здесь было сумрачно, грязно и воняло псиной и мусорными баками. Но это сейчас не имело значения.       — Не могу больше, — выдохнул Дин, прижимая Каса к обшарпанной стене и срывая яростный поцелуй с его губ.       Кас коротко застонал, стиснул его в объятиях и ответил на поцелуй не менее жадно. Дина одолевали странные чувства. Он привязывался к Кастиэлю все сильнее, и это одновременно пугало, захватывало и заставляло тело и разум гореть. Руки как-то сами медленно скользнули ниже и опустились прямо на бедра Каса. Тот коротко выдохнул прямо ему в рот и чуть двинулся.       И внезапно Дин понял… Внезапно ощутил, что у Каса начинается эрекция. Более того, его собственное тело реагировало на это очень даже положительно!       Твою ж мать!       Поцелуи — это круто, конечно, но такое… Нет, он не может! Он не готов. И готов никогда не будет. Нет, так просто не бывает! Всегда только девушки, и вдруг встает на парня? Фигня какая-то.       Кас ощутил его напряжение и сам разорвал поцелуй, глядя вопросительно и немного испуганно. И Дину так отчаянно захотелось врезать ему. Потому что выглядеть таким очаровательным и сексуальным одновременно просто преступление. И вообще, серьезное увлечение в планы Дина никак не входит. Тем более увлечение парнями.       — Дин, все в порядке? — тихо спросил Кас, словно разглядев его внутренние метания.       — В полном. Идем, нас, наверное, потеряли.       Когда они вышли из подворотни на улицу, Габриэль стоял у пекарни с полным пакетом утопающих в сахарной пудре крендельков. Он уставился на Каса с веселым любопытством, и Дин не удержался и тоже глянул. Губы у Каса чуть опухли и заалели, щеки окрасились румянцем, глазищи стали совсем громадными и блестящими…       Блин, этот чувак вообще нифига не конспиратор!       — Иногда невозможно удержаться, правда, Дин? — заявил Гейб, отправляя в рот очередной кренделек.       — От чего? — буркнул Дин.       — От сладенького, Винчестер, от сладенького.       И Габриэль со смехом направился через улицу к Джону и Бобби.       Возникла идея разделиться. Точек, отмеченных на карте города, оказалась целая россыпь. Охотника в их маленькой группе было только три, и каждый вооружился бронзовым кинжалом. Дин забеспокоился, что Кас увяжется за ним, но тот неожиданно встал рядом с Джоном, выбирая в спутники его. Бобби заявил, что справится и один, так что Дину составлял компанию Маг — сладкоежка. Приятного мало.       — Ну и чего ты так летишь? — ворчливо спросил Гейб, вынужденный едва ли не бежать на своих коротеньких ножках, чтобы поспеть за Дином.       — Не хочу время терять.       — А я-то думал, что мы поболтаем по дороге.       — Не о чем нам болтать, — отрезал Дин. — Я даже не понимаю, зачем вы с Касом приехали в Лоуренс. Мы и сами смогли бы разобраться с этой тварью.       — Ага, сами. — Гейб даже хихикнул. — А кто-нибудь из вас знает, какое противоядие поможет Сэму от отравления ядом сирены? Раз глаза у него залило синим, значит яд уже проник слишком глубоко, и сам по себе уже не выйдет.       Дин приостановился, и Гейб едва не налетел на него.       — А что будет, если противоядие не поможет? — нервно спросил он. — Вдруг она уже начала пиршество?       — Ничего особенного. Сэм просто переварится изнутри и все.       — Как мило! Действительно, ничего особенного.       Дин снова зашагал вперед, запретив себе углубляться в это. Иначе его накроет паника, а на охоте нужно оставаться хладнокровным. Ему пришла в голову идея обойти все бары в округе и поспрашивать там о Руби. Ну в самом деле, не мог же Сэм завалиться в какой-нибудь бар на другом конце города. Дин редко молился, будучи весьма далеким от веры, но сейчас с отчаянием обращался к небу за помощью, и ему было даже все равно, есть кто-то там, наверху, или нет.       Случайно, или его молитвы сыграли роль, но повезло им уже на втором баре. Бармен рассказал, что Руби работает у них, но сегодня на смену не вышла. Адрес девушки поначалу давать не хотели, пока парочка купюр не перекочевала из кармана Габриэля на барную стойку.       Выйдя на улицу, Дин отыскал адрес Руби на карте и совсем не удивился, обнаружив прямо на нужном доме маркерную точку. Не в состоянии больше медлить, он буквально рванул вперед. Гейб не мог за ним угнаться, но и не особенно отставал, умудряясь при этом еще и регулярно выкрикивать в спину все, что о нем думает.       Руби снимала квартиру в хорошем районе, определенно деньги у нее водились. Обычно молоденьких девочек из таких районов не привлекает грязная работа в дешевом баре. Значит Кас прав, им с Сэмом подстроили ловушку. Интересно, в каком облике предстала бы сирена, угоди в ее ловушку Дин? Эти твари дают то, чего человек желает больше всего. Дин желает найти оставшиеся два камня и вернуть в королевство солнечный свет и тепло. Сирена стала бы кристаллом?       Попасть в здание не представлялось возможным. Электронный замок на дверях, и пост охраны внутри говорили об этом довольно ясно.       — Может ты… ну, поколдуешь, — неуверенно предложил Дин.       — Вообще-то я не волшебник. — Габриэль выглядел оскорбленным до глубины души.       — Опять деньги?       — Разорить меня хочешь, Винчестер?       — Пошел к черту! — злобно высказал Дин.       — Ладно, не кипятись.       Габриэль постучал в стеклянную дверь входной группы. Охранник вышел из поста и приблизился. Гейб шлепнул на стекло стодолларовую купюру. Глаза у охранника округлились, потом он нахмурился. Гейб добавил вторую сотню. Глаза охранника полезли на лоб. Он нажал на кнопку со стороны вестибюля, и двери разъехались в стороны.       — Чего надо?       — Здесь живет Руби Кортез? — спросил Дин, горя нетерпением.       — Ну.       — Мы к ней в гости, — сказал Гейб, и двести долларов аккуратно опустились в нагрудный карман на униформе охранника.       — У меня будут неприятности…       — У вас будут неприятности, если вы нас не пропустите, — пригрозил Дин. — У Руби сейчас мой брат, и он… эээ…       — Несовершеннолетний, — вставил Габриэль. — Ребенок совсем. Мы можем подать на вас в суд за то, что позволяете жильцам удерживать похищенных малолеток.       Звучало довольно бредово, но он говорил так убедительно, что у охранника и сомнений не возникло. Да и двести долларов грели карман. А в невысоком блондине безошибочно узнавался человек благородного происхождения. Что может пойти не так?       — Квартира 5Н, — сообщил охранник и отступил в сторону, пропуская их.       Лифт ехал мучительно медленно, и Дин пожалел, что не побежал по лестнице.       — Эти твари очень сильны, — сказал Габриэль. — Как бы невинно она не выглядела, силы ей не занимать. Помни об этом.       — Я справлюсь…       — И не забудь, что кинжал должен быть в крови жертвы.       Дин мысленно застонал. Придется ранить брата, и ему самому заранее стало больно.       Вот и нужная квартира — 5Н. За дверью тишина.       — Постучать? — спросил Гейб.       — Простите, милорд, церемониям не обучены, — съязвил Дин и со всей силы саданул ногой по двери. Та сорвалась с петель, утянув за собой вырванный замок, цепочку и часть косяка, и плашмя рухнула на пол.       — Ну ты и дикарь, — подвел итог Габриэль, причем в его голосе слышалось уважение, а не осуждение.       Дин сразу увидел Сэма. Тот лежал на полу, скрючившись в странной позе, словно просто упал там, где стоял. И без сознания. О том, что он мог быть уже мертв, Дин не позволил себе и думать. Внезапно, не позволив ему сделать и нескольких шагов, перед ним появилась миниатюрная девчонка в белой маечке и трусиках. И если б не дикий яростный огонь, полыхающий в ее глазах, Дина сбил бы с толку ее невинный домашний вид.       Отступать он точно не собирался. Потянулся к Руби, собираясь просто отодвинуть ее со своего пути, но случилось неожиданное: девушка в доли секунды перехватила его руку, как-то ловко провернулась и уложила Дина на лопатки. Было больно. Очень. У него даже в глазах потемнело.       Новая попытка — и вновь полный провал. Спина, которой он сломал стол, отозвалась саднящей болью.       — Блядь, Сэмми! Ты не мог найти подружку попроще? — пробормотал Дин, вскакивая на ноги и стараясь не замечать ноющую спину.       Облик Руби действительно сбивал с толку. Возможно, это немного стесняло Дина, мешая ему развернуться в полную силу. Или просто она намного сильнее него. Как бы там не было, Дин снова ринулся в бой. Мелькнула мысль о том, куда, собственно, подевался Габриэль, и почему не помогает, но Дин отбросил ее, чтобы ничто не мешало сосредоточиться.       Да только легче было сказать, чем сделать. Настолько неудачного поединка у него еще не случалось. Сирена оказалась фантастически сильной и ловкой, и все попытки Дина одолеть ее с треском проваливались. Трещали, в основном, его собственные кости. Взревев от отчаяния, он подхватил попавшийся под руку стул, уже потерявший одну ножку, и разбил его об голову Руби. Девушка вскрикнула, падая на четвереньки, но по-прежнему оставаясь в сознании. Живучая тварь! Дин подскочил, намереваясь переломить ногой ее позвоночник, но не успел опомниться, как сирена извернулась и подсекла его. Дин рухнул на пол, а Руби оседлала его, злобно скалясь.       — Слабоват ты, Дин Винчестер, — заявила она, перехватывая его кулаки и прижимая их к полу. — Больше разговоров о тебе, чем ты стоишь.       — Пошла к дьяволу! — Дин извивался, стараясь сбросить ее, но на нем будто восседала не миниатюрная девчушка, а парочка борцов сумо.       — Знаешь, твоего брата было очень легко соблазнить, — продолжила Руби. — Даже немного скучновато. Хотя он очень милый. А вот ты, по-моему, эмоционально гораздо более крепкий орешек. С тобой бы я повозилась. Интересно, какие у тебя сокровенные мысли, Дин?       Ее черные глаза буквально завораживали. Она нависала над ним, и парень чувствовал аромат ее тела — какой-то удивительно терпкий и приятный. Странно, но его мышцы сами собой начали расслабляться. В голове птицей билась мысль «Мне конец», но тело внезапно потеряло способность к сопротивлению.       — Можно подглядеть? — прошептала Руби, приближаясь к его губам.       Дин слабо затрепыхался. Меньше всего на свете он хотел бы целоваться с сиреной.       Внезапно Руби дернулась. По телу прошла судорога, она захрипела, орошая Дина брызгами вонючей крови.       — Очешуеть… — сипло выдохнул он, жмурясь.       Сирена снова дернулась, ногти впились в запястья Дина, вспарывая на них кожу, а потом она вдруг рухнула прямо на него и затихла. Он с отвращением сбросил с себя ее тело. Из спины Руби торчал бронзовый кинжал, а над нею стоял довольный Габриэль, уперев руки в бока.       — Конец тебе, тварь, — заключил Гейб совершенно счастливым голосом.       Дина потряхивало от напряжения и нахлынувших эмоций, и он даже не смог подняться на ноги.       — Спасибо, что отвлекал ее, пока я подготавливал кинжал, — сказал Гейб.       — Всегда пожалуйста, — пробурчал в ответ Дин, стирая с лица кровь сирены рукавом.       — Мы отличная команда!       Дин предпочел промолчать о том, что на его плечах была все основная работа, а просто пополз на четвереньках к Сэму, по-прежнему лежащему без сознания. Но главное, что брат был жив! Адреналин сходил на нет, и Дин уже начал ощущать на себе каждое свое падение.       Габриэль наклонился и приподнял Сэму веки, не особо нежничая при этом. Глаза у того оставались пугающе синими, но у Мага это не вызвало беспокойства.       — Ничего, мы его быстро на ноги поставим. Будет как новенький. Только сгорающий от стыда. — Габриэль усмехнулся, потом сказал: — Ты бы поискал камешки. А я пока с нашими свяжусь. Мы этого лося вдвоем с тобой до дома не дотащим.       Точно, камни!       Дин совсем о них позабыл. Куда Руби могла их спрятать? Он подошел к сирене и с отвращением заметил, что та начинает превращаться в камень и рассыпаться. Вскоре от нее осталась лишь куча грязно-бурого песка. Дин от души наподдал по ней ногой, разметав песок по полу. И вдруг в самом центре этой кучи засверкал светло-синий прозрачный камешек. Это был сапфир, предпоследний камень в Радуге.       Дин подобрал его — по-прежнему с ликующим воздушным чувством внутри, но уже не таким ярким, каким оно было вначале. То ли привык, то ли просто слишком устал и перенервничал.       — Гейб, погляди, — предложил он Магу, трудившемуся над порезом на плече у Сэма.       — Ух, ты! — восхитился Габриэль. — Как он прекрасен! Настоящее чудо. Ты молодец, Дин. Осталось совсем немного до конца.       И по его глазам, по его тону стало очевидно, что Габриэль проникся к Дину настоящим уважением.       Гейб сумел вывести из Сэма яд сирены, и это было премерзким зрелищем (Сэм проблевался чем-то вязким, светло-синим), но зато потом его глаза вернули себе свой природный цвет, и парень теперь отсыпался.       Сам Габриэль забавлялся с шестью Радужными камнями, с упоением разглядывая их на свету.       — Потрясающе! — то и дело восторгался он. — Клянусь, столь совершенной магии я еще не встречал!       Дин ничуть не волновался из-за камней: Гейбу точно можно было доверять. Да и ему сейчас вообще не было дела до этих кристаллов. Он восседал на табурете у окна, а Кас обрабатывал его ссадины и ушибы. Руби славно над ним потрудилась: Дин ощущал себя сейчас одной сплошной болезненной кровоточащей опухолью. Когда он снял футболку, Кас не удержался от вскрика.       — Что? Что там? — Дин завертел головой, но заглянуть себе за спину, конечно, не смог. Тогда он соскочил со стула и помчался в ванную к единственному в доме зеркалу. Через мгновение оттуда донеслись гневные вопли и проклятия в адрес сирены. — Это когда она мной стол сломала, — сказал он, возвращаясь. — Стерва мне полспины ободрала!       Кас настойчиво усадил его обратно, смочил ватный диск антисептиком и потянулся к спине Дина. Но успел лишь едва коснуться, как Винчестер взвился чуть ли не до потолка, отчаянно матерясь.       — Что ты как ребенок? Потерпеть не можешь? — возмутился Кас.       — Тебе легко говорить! — обиженно ответил Дин. — Это же не с тебя кожу живьем содрали!       — Так уж и содрали? — насмешливо уточнил Кас, глянув на него и приподняв брови.       У него были поразительно красивые глаза. Чистые, глубокие, цвета того сапфира. И без всякой магии. Дина они просто завораживали.       — У тебя глаза такие синие, — не сдержался он.       И оба смутились. Кас быстро нырнул за его спину, снова с нарочитой деловитостью занявшись ранами, при этом мягко дуя на те места, которых касался антисептиком. Дин напрягся, задышал чаще.       — Потерпи, я почти закончил, — попросил Кас.       И разве можно было рассказать ему, что боль сейчас вообще не при чем?       Дин потихоньку терял душевное равновесие.       — Эх, была бы тут сейчас горячая медсестричка в коротеньком халатике, — зачем-то брякнул он в отчаянной попытке это равновесие вернуть.       Вместо ответа Кастиэль плеснул на его спину антисептик прямо из бутылки. Ссадины как огнем обожгло. Дин с воплем подскочил, роняя табурет.       — Это что за херня, чувак? — возмущенно крикнул он.       — Я закончил, — сухо ответил Кас и с каменным лицом протянул ему футболку. — Можешь одеваться.       К ним приблизился Габриэль.       — Вот что, герой, сгоняй-ка ты в ту пекарню, — сказал он. — Я что-то выдохся совсем. Надо чем-нибудь вкусненьким подзаправиться.       — Еще что пожелаете? — огрызнулся Дин. Одеваться было больно, и это раздражало.       — Маффины с шоколадом и молочный коктейль. — Гейб ничуть не смутился.       Другому Дин бы не простил подобной наглости, но это был Маг, дважды спасший его брата от смерти. Поэтому Дин, взглядом показал все, что думает о капризах сладкоежки, молча нацепил куртку и вышел за улицу.       Едва за ним закрылась дверь, Гейб повернулся к Касу с самым серьезным, даже суровым лицом. Его взгляд словно проникал в самую душу. Габриэль был очень сильным Магом, и хоть и производил впечатление беспечного гуляки, недооценивать его не стоило. Мудрости и проницательности ему было не занимать.       — Ну и что здесь происходит? — строго спросил он.       — В каком смысле? — уточнил Кас, стараясь не смотреть на друга.       — В том смысле, что игра, которую ты ведешь, совершенно глупая. И даже опасная.       — Я не понимаю, о чем ты…       — Еще немного, и этот мальчишка вляпается по уши!       Щеки Каса вспыхнули от стыда, но уступать он не собирался.       — Знаешь, мне почти двадцать шесть лет. Я не нуждаюсь в опеке, Гейб.       — Я в это поверю, когда увижу, что ты научился думать о последствиях, — ответил Габриэль, повысив голос. — Зачем ты все это делаешь? Чего добиваешься?       — Хватит вмешиваться в мою жизнь! — вскрикнул Кас. — Кто ты, чтобы так со мной разговаривать?       — Ой, смотрите-ка! — съязвил Гейб. — Как ты вдруг заговорил. Я, деточка, твой друг. Почти брат. И мне не нравится то, что ты делаешь.       — Да что я делаю такого? Всего лишь пытаюсь помочь Дину, как могу.       — Мальчик вот-вот найдет седьмой камень.       — Да, и это здорово! — воскликнул Кас.       — Здорово, — кивнул Гейб. — А что потом? Ведь он обязан совершить ритуал!       Кас грустно улыбнулся. Он ни секунды не сомневался в Дине, но мысль о ритуале завершения причиняла боль, и Кас предпочитал не заглядывать в будущее.       — Ты помнишь, чья фотография у тебя в бумажнике? — продолжил Гейб. — И когда Дин женится на ней, что будешь делать ты, Кас? Что будет с тобой?       — Я справлюсь, — тихо ответил Кастиэль.       — Справишься. Если прекратишь это прямо сейчас. Ты ведешь плохую игру, милый. Остановись, прошу тебя!       — Гейб, я не могу, пока Аметист…       — Во имя светлого Дестиэля! — с негодованием вскрикнул Габриэль.       — Я должен убедиться, что с ним ничего не случиться, пока все семь камней не соберутся вместе, — твердо сказал Кас и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.       Сэм, старательно изображая спящего, буравил взглядом спинку дивана.       Сердце отчаянно колотилось.