Зверь

«К-5. Запись 301. Всё. Приплыли. Я официально заявляю: Эти два дегенерата, своей междоусобицей, подводят мир к саморазрушению. Из-за их недоделанных пострелушек и догонялок, мироздание буквально трещать начало. И если они продолжать столь же стремительно, а главное кардинально, вносить изменения в привычное течение этого грёбанного мира, то он попросту рассыпится, подарив перед этим десятки катаклизмов населяющим его людям. Так что вопрос о возможном уничтожении этого мира можно не ставить. Всё и так очевидно. И единственный вопрос что стоит задавать, это успеют ли они поделить свою песочницу или нет? Одно слово. Дегенераты». Мисато хмуро осмотрела недавно прибывшего в NERV лощёного мужчину, которому с первого взгляда и не дашь тридцати шести лет, ведь выглядел он максимум на двадцать пять. Симпатичное идеально выбритое европейское лицо, аккуратно уложенные каштановые волосы средней длины, ярко зелёные глаза, идеально подогнанный строгий костюм тройка. Лакированные туфли, отражающие свет ламп не хуже обычного зеркала. Весь облик мужчины буквально кричал, что она имеют дело не с офисным клерком, а высокопоставленным человеком. Но что не позволяло проникнуться к этому человеку симпатией, так это глаза. Мерзкий взгляд, который вызывал у Мисато отвращение каждый раз как он падал на неё. Смотря в них, она не видела изумрудов, а лишь чахлое вонючие болото. Они даже не пытались скрыть гнилую душонку своего обладателя. В отличие от него самого. - Полковник Кацураги. – Девушка вытянулась в струнку от этого слащаво-приторного тона с которым он к ней обратился. И не от того, что воспылала к нему уважением или из-за внезапно нахлынувших воспоминаниях о такой вещи как субординация. Нет. Лишь для того чтобы подчеркнуть их строго деловые отношения, где он начальник, а она подчинённая. – Принесите мне пожалуйста все отчёты за последние два месяца. - Есть! – Приложив руку к форменной кепке, чётко ответила она, и развернувшись на сто восемьдесят градусов направилась в сторону выхода из кабинета главнокомандующего NERV. Он был ей отвратителен. Рысь пустым взглядом осмотрела кубрик, в котором раньше жила. Чёртово помещение неуставало напоминать ей о том, кто был здесь хозяином и кто был её жизнью. Вмятина в стальной панели стены, которую он оставил после недавнего разговора с Мисато. Висящий на крючке связанный ею шарф, одетый им всего лишь раз в момент примерки. Господин тогда отшутился, мол он не подходит стилю, но она подозревала, что это было сладкой ложью, дабы не обидеть её, и по этой же причине эта поделка, гордо именуемая ею шарфом, не отправилась в мусорное ведро. На полке в кухонной зоне стояло семь белых кружек с полушутливыми надписями. В понедельник он пил кофе из кружки с надписью: «Ненавижу понедельники», а в воскресенье: «Завтра опять проклятый день». Она не понимала в чём смысл этой его традиции, но исправно следовала ей, наливая кофе в «кружку дня». Мягка двуспальная кровать, сломанная ими множество раз, на изголовье которой гордо сияло пятьдесят три крестика и двенадцать треснутых кружочков, он зачем-то вёл это странный счёт и судя по размерам символов был готов вести его ещё очень долго. Рысь могла припомнить многое, её хватало только взгляда на предмет иди деталь интерьера, чтобы перед глазами пронеслись обрывки жизни с ним, где он выглядел совершенно не так как многие его воспринимали. Где он смотрелся по-настоящему домашним, а не ветераном военных действий или главой службы безопасности. В углу на столе лежал разложенный набор для вышивания и шитья, что был ей подарен после того её позора. И она правда пыталась сделать что-то большее чем жалкое подобие, но у неё видимо совершенно не было к этому таланта, ведь всё что выходило из под её рук было всё так же далеко от звания одежда, как песчинка и птица. Он лишь по-доброму улыбался, глядя на её разочарованное лицо, не осуждая и не смеясь, молча поддерживая её в этом начинании и давая сил на ещё одну попытку. Но самой важной вещью, что никак не могла оставить её сознание в покое, это запах. Его запах. Он буквально въелся в каждую частичку, что здесь находилась и словно впитался в сами стены института. Куда бы она не пошла, всюду чувствовался это железный запах с примесью пороха и дыма. Может быть кого-то он мог оттолкнуть, но ей он нравился. Это прелестный аромат манил её, размягчал мозг, не позволяя ей думать ни о чём кроме обладателя сего запаха. Разум отступал, предоставляя место звериным инстинктам и животному влечению, стоило ей лишь увидеть его обладателя, а всё её Я наполнялось неудержимой радостью и счастьем. Раньше, но не сейчас. Сейчас… Сейчас он нагонял лишь тоску, и напоминал о той дыре, что образовалась внутри неё. Руми ощущала, как эта рана кровоточит нематериальной кровью, что вытекая растворяется где-то там, во тьме… И с каждой каплей жизнь покидает её душу и исчезает в этой дыре, что зовётся тоска. И чем больше она дышала этим запахом, чем дольше находилась в этой комнате, в этом институте тем обильней кровоточила рана, тем стремительней блек окружающий мир и тем безразличней ей становился. «Привести в исполнение план эвакуации согласно протоколу «партизан»». Эта надпись. Вернее, отложенный приказ, пришедший всем зверолюдям, мигал на периферии её зрения. И значил он только одно. Икари Синдзи мёртв, а вся власть над зверолюдьми переходит в её руки. И сейчас, согласно приказу, она должна была отправиться в секретную часть института, куда не было доступа людям, которая не была отмечена ни на каких планах и картах. Оттуда они должны будут наблюдать за работой института, ждать, пока SEELE сделает свой следующий ход и адекватно ответить им на их действия. Информация о них была стёрта со всех носителей, записи с камер уничтожены, их здесь никогда не было. И единственной проблемой оставались люди. Люди что помнили и знали их. И эта проблема так и осталась не решёной. Но ей. Ей уже было плевать. Плевать на всё. На людей. Зверолюдей. SEELE. NERV. Комплиментацию человечества и Ангелов. Её миром был Синдзи. И с его смертью. Умер и её мир. Её цель жить… - Ну как ты? – Спросила Кацураги, стоило ей войти в святая святых своей лучшей подруги. Но одно взгляда хватило, чтобы понять. Плохо. Очень плохо. Опухшие раскрасневшиеся глаза, потёкшая туш, растрёпанные волосы и поникшие уши. Одежда была вся измятой и обзавелась прожжёнными дырами и уже успевшими засохнуть пятнами. На столе вместо привычных отчётов и остальной научной литературы, стояли пустые бутылки бурбона. Полуразрушенная лаборатория, начисто пропахла табачным дымом и спиртом. А атмосферу захватило уныние и печаль. - Заходи. – Хриплым голосом произнесла Рицко, прикладываясь к горлу очередной бутылки. – Я дала всем отгул. Нехуй им здесь шастать. – Чиркнул кремний, порождая огонёк. Еле слышимый треск подожжённого табака словно канонада корабельных выстрелов разнеслась по помещению. На мгновение оглушив Мисато, но быстро затих, породив стремящуюся в высь, извивающуюся змеёй струйку дыма. Смотря на свою разбитую подругу, Мисато не могла не провести параллели с Аянами, которая сейчас была так же не в лучшем состоянии. Сегодня, увидев её утром, она в приказном порядка оставило её дома. И она была уверена в том, что та так же, как и Рицко, ищет успокоение на дне бутылки. Они были столь разными, но сейчас столь похожими. И броня на её сердце незаметно треснула, от осознания причин этой схожести. - Тебе бы поспать, что ли. – Она решила, хотя бы так, начать этот сложный разговор, который тут же, стоило первому слову сорваться с её губ, начал вытягивать из неё силы. - Пробовала. – Учёная женщина отмахнулось полупустой бутылкой. – Стоит закрыть глаза, как тут же начинаю видеть его труп. – Она вновь приложилась к горлышку. – Да и эти видения… - Прохрипела она. – Не могу в общем. - Но топить себя на дне бутылки тоже не дело. – Возразила Кацураги. Тактично умолчав, что сама вчера осушила десять банок пива и ещё грамм триста завалявшейся в холодильнике водки - Не дело. Мисато уже было хотела продолжить наступление как она продолжила. - Но по-другому не могу. – Янтарная жидкость поплескалась в бутылке. – А ты я смотрю не сильно-то и переживаешь. – Как бы невзначай заметила, Рицко, но этими брошенными словами она задела первую растяжку в коридоре, что вёл к тому, что должно быть похоронено на веки. – Ни уж то, ты так сильно его ненавидишь? - Риц, прошу, не поднимай эту тему. – Взмолилась она, почувствовав, что целостность её щитов под угрозой. - Тогда зачем были все эти сопли, что ты разводила? - Риц. Пожалуйста. Не поднимай эту тему. – Со сталью и гневом в голосе, произнесла Кацураги. – Иначе, я тебе этого никогда не прощу. Ты меня поняла? – Шипя не хуже кошки, она зло посмотрела на свою лучшую подругу. - Оу… - Изумилась Акаги. – Выпей. Полегчает. – Она протянула ей бутылку. - И закурить. – Новый командующий, не новый командующий. Похуй. И на землю похуй. И на человечество всё это грёбаное похуй. Заместитель командующего чувствовала, что, не смотря на крепкие стены является хрупким стёклышком готовым вот-вот разбиться. Разбиться и утратить себя. Разбиться и уже никогда не стать прежней. – Гори оно всё в Аду. – Рыкнула она, делая три больших глотка. – Ах… Кха… Ну… Кха-кха… И гадость. – Откашлявшись Мисато глубоко затянулась, выпуская в потолок густые клубы дыма. - Что там на верху? – Решила проявить интерес Акаги, спустя пятиминутную тишину, нарушаемую, лишь плеском бурбона и треском тлеющего табака. - Новый, блять, командующий прибыл. – Шипя ответила Кацураги. – Гнилой ублюдок. - Что-то слишком оперативно… - С сомнением прокомментировала Рицко. - Всё как он и говорил… - Эта мысль заставила её вновь приложиться к бутылке. – Всё происходит так как он и говорил… Чёрт! – Кулак с шумом опустился на рабочий стол, но боль, пронзившая руку, осталась незамеченной. - И что он из себя представляет? – Рицко никак не отреагировала на поведение своей подругу. - Этот Ингваз Кёниг, мутный тип. – Произнесла Мисато с некой заминкой. – Чем-то напоминает то яблоко. Ну которое снаружи красивое, но стоит надкусить как потечёт гниль. И ещё этот его взгляд. Бррр. – Дёрнувшись от фантомных ощущений чего-то липкого и мерзкого на своей коже, она поспешила смыть это новой порцией алкоголя. - Хорошо Рей сейчас нет. Боюсь она бы не сдержалась и проломила бы ему череп. Особенно учитывая её нынешнее состояние. - Она хоть вменяема? – Обеспокоенно спросила Акаги. - Вроде бы да. – С сомнением ответила она, пожав плечами. - А как Руми? - Хер его знает, не виде-ла… - Заторможено ответила она нахмурившись. – А я ведь не видела ни одного из нашего мохнатого спецназа. А ты? - Нет. – Столь же задумчиво ответила Акаги, отставляя бутылку в сторону. А взгляд предательски вильнул в сторону. Каору механически расчёсывал длинные рыжие волосы, что постепенно приобретали свой изначальный огненный оттенок. Эти монотонные действия не только успокаивали, но и помогали сосредоточиться. Ему было о чём подумать, и в частности о поведение сидящей рядом Лилиэль. С момента как она увидела смерть Синдзи, она будто впала в стазис и перестала реагировать на любые раздражители. Кажется, люди это называют - ступор. Но тут было что-то по серьёзней чем он. Её остекленевшие глаза расфокусировано смотрели на белую стену палаты, а руки словно верёвочки свисали вниз. Она выглядела так будто из тела выдернули душу, оставив пустую оболочку медленно подыхать не в силах позаботиться о своём выживании. Первые пару часов он действительно пытался привести её в чувство всеми известными методами, но после сломанного пальца и нескольких часов попыток бросил это гиблое дело, оставив её наедине со своими мыслями. Так же ему не давало покоя возможное будущее. Он как-то не предполагал, что вся чета Икари разом погибнет. Он ещё мог предположить смерть Икари Гендо и он прекрасно представлял себе последующие за этим события. А именно захват всей власти его сыном. С большим трудом, но мог представить себе гибель Икари Синдзи, которая сулила ему потерю очень интересного собеседника и усложнения всей ситуации с остальными ангелами и, возможно, повторный пересмотр своих планов. И тут либо продолжать гнуть свою линию до конца, либо всё же слиться с Лилит и, попытавшись не устроить третий удар, победить наступающие силы SEELE, которые обязательно попытаются захватить японское отделение NERV и скрыться где-нибудь на задворках мира, пережидая пока мир прекратит своё бурление. Но вот чего он не мог предположить, так это лишения сразу двух и единственных оплотов власти. Мисато в расчёт не бралась, она была слишком правильной для этого. И объективно говоря не смогла бы так же эффективно управлять институтам как это делал Гендо. Акаги, пятьдесят на пятьдесят, но с высокой вероятностью, смерть главнокомандующего выведет её из строя на время перехвата власти другими. Руми он даже не рассматривал, мясная кукла была попросту не способна на подобные действия и будет безропотно подчиняться приказам, хоть у неё и была какая-никакая, но индивидуальность и свобода мышления. Вот и получается, что трон полностью свободен и кого именно туда посадят было не сложно догадаться. SEELE наверняка уже выслали своего человека. И вот что делать в подобной ситуации он слабо представлял. Но последствия вполне. Ему наверняка сильно урежут свободу действий и не дадут завершить свой эксперимент. Так же, Каору окажется под непроглядным колпаком, регистрирующим каждый его шаг, что так же не приятно. Сбегать так же смысла нет. Найдут, а если не найдут так третий удар прикончит или попадёт под комплеминтацию, что собственно говоря от смерти не сильно-то отличается. А если не попадёт, то что ему делать, будучи единственным мыслящим существом? Слившиеся Лилим в расчёт не берутся, ибо там совсем другая не известная форма мышления. И вот. Он в который раз приходит к выводу что ему ничего не остаётся, как плыть по течению и наблюдать за предстоящим цирком, собирая информацию и уже на её основе строя свои планы. А пока что можно закончить расчёсывание волос Аски к которым он неожиданно прикипел. За своими думами он не заметил, как пустые глаза Лилиэль начали оживать, наполняясь блеском радости, а на тонких изящных губах заиграла счастливая, но робкая улыбка. Группа офицеров расселась в комнате отдыха. По телевизору крутили какие-то клипы в котором какие-то люди что-то пели, но собравшихся это совершенно не волновало, она играла фоном, влитая в одно ухо и минуя сознание вылетала из другого. Каждый из них задумался о своём. Кто-то о своей жене с ребёнком, кто-то о возможности выпить спустя тройку часов, а кто-то над извечным вопросом: «Что делать»? Сама по себе обстановка в NERV была смешанной. Кто-то в следствии малой информированности или слабого ума радовался гибели «тирана и изверга». Кто-то сожалел о смерти главнокомандующего. Кто-то, для кого эти люди были простым руководством или кого вели деньги попросту не обращал на это внимание, для них жизнь не поменялась. Можно сказать, что в основной своей массе, люди поделились именно на эти три категории. И винить за это их было сложно. Были так же такие как они. Люди, знавшие начальника службы безопасности намного лучше остальных. И они действительно сожалели о потери старого ветерана в молодом теле. Хоть он и старался скрыть эту грань своего характера, но иногда за очередными посиделками, проскальзывало в его словах, взгляде или действиях что-то этакое… Что-то, что не позволяло смотреть на него не то что на молокососа, а даже на сверстника самых старых из них. Он был куда старше. Старше и мудрее в вещах, касающихся войны. К тому же интересным собеседником не обделённым умом. Металлическая дверь с тихим пшиком отъехала в сторону, а из неё, к удивлению всех присутствовавших, вылети бойцы в полном облачении с оружием неизвестной модели и опознавательными знаками блока НАТО. - Всем не двигаться! Руки за головы! – Скомандовал один из них, тыча стволом винтовки в лицо лейтенанта Орехова. И смотря на дуло оружия в его голове пронеслась только одна мысль: «Опять»? - Что это значит?! – Несколько пьяно, но тем не менее возмущённо спросила Кацураги, смотря в весёлые глаза, раскинувшегося на кожаном кресле, нового командующего NERV-Япония. И для её возмущения был повод, повод, в виде заломленных, за спину, рук, надёжно скованных наручниками, и пяти человек не двусмысленно поигрывающих оружием. А также, заплывший глаз, саднящие рёбра, и избитая, но не сломленная Акаги, что словно дикий зверь смотрела на своё новое руководство издавая тихий рык. - Дорогая моя Мисато. – С издёвкой произнёс он, заставив женщину скривится, сначала от тона, а затем и от боли в разбитой губе. – Я лишь выполняю свою работу. А силы СБ, что были размещены в стенах моего института, не вызвали у меня доверия к их способности защитить нас от внезапного нападения террористов, поэтому я попросил, чтобы мне предоставили элитных бойцов. - Мерзкая подстилка SEELE. – Зло сплюнула Акаги. – Думаешь я поверю в этот бред? - А тебя никто и не спрашивает. – Совершенно по-другому произнёс мужчина. – Твоё дело сидеть в своём отделе и исследовать свои пробирочки. – Презрительно с нотками отвращения добавил он. – Кстати о пробирках… - Щёлкнув пальцами, будто вспомнив очень важную вещь произнёс командующий. – Где зверолюди? - О каких зверолюдях вы говорите? – Удивлённо спросила Акаги, и Мисато вынуждена была признать, что в её подруге всё это время дремал гениальнейший актёр. - Сильно, но, чтобы не потеряла сознание. – Бросил он, потеряв к ней интерес, вернувшись к разбору бумаг. Стоило прозвучать команде как комнату заполнил тихий стон, наполненный болью и муками. - Ублюдок. – Прорычала Мисато, пытавшаяся было дёрнуться, но мощный удар опрокинул её на холодный пол кабинета, а сверху надавило что-то тяжёлое и жёсткое. - О нет. – Несколько обиженно ответил мужчина. – Я хуже. Куда хуже. – В его взгляде, который он устремил на неё не было насмешки, но была похоть. Куцураги буквально кожей ощутила, как этот мерзкий, липкий взгляд раздевал её до гола. И от этого ей становилось не просто дурно, а до дрожи в коленках страшно, ведь она прекрасно осознавало, что её ждёт с вероятностью в девяносто девять процентов. Но робкий огонёк надежды, тот самый один процент, что подбадривал её, всё же был. Она надеялась, что всё же появиться хоть кто-то, кто остановит это безумие. Что чёртовы кошки всё же вылезут из своих нор и прикончат этого ублюдка. - Хватит. – Приказал Кёниг, поднимаясь со своего места. Стук его каблуков по мраморному полу эхом отдавался в её ушах. Избиение бедного учёного прекратилось. Она валялась в луже собственной крови и слюней, вместе с содержимым своего желудка. Скрипя от боли, с красными из-за полопавшихся капилляров глазами, она смотрела на нависшего над ней мужчину с невиданной до этого Мисато ненавистью. - Я спрошу ещё раз. Где ваши пробирочные солдатики? Где зверолюди? – Голосом Ингваза можно было проморозить пол комплекса, а взгляд мужчины не обещал ничего хорошего той чей ответ его не удовлетворит. - Даже если бы и знала, не сказала бы. – Злобно оскалившись выплюнула Рицко. – Так что, пошёл нахуй уёбок. – Пальцы на вывернутой под неправильным углом руке сжались, образуя весьма характерный, но от того не менее не приличный жест. - Эх… - Сокрушился мужчина. – А я ведь знаю такой взгляд. Таких людей. Вы уникумы которых в этом мире не так уж и много. Способные ради своих идеалов вытерпеть любые муки, умереть, но сдержать свои тайны. Вам плевать на себя, но… Но у таких как вы есть очень сильная слабость. Друзья, подруги, семья. Вернее, будет выразиться по-другому, - это слабость всех людей, но по таким как вы она бьёт особенно сильно. К тому же ты женщина, а это добавляет тебе ещё одну уязвимую грань. – Тоном усталого диктатора произнёс он. - Ну попробую надавить на неё и я обещаю тебе. Я выпотрошу тебя и повешу на собственных кишках, засунув твой пеструнчик в твою мерзкую глотку. – С вызовом в голосе прорычала лучшая подруга Мисато, которая даже и не подозревала об этой стороне Акаги. Да она могла быть жестокой, в словесном плане или в плане поступков, но она никогда не вела себя ТАК! И что несколько напугало её так этот осознание того, что Рицко это сделает, сделает в любом случае, даже если эта вещь будет последней в её жизни. - Вынужден признать. – Обиженно произнёс Кёниг. – Твой психологический профиль составлен в корне не верно. - Встряхнув своей идеально уложенной шевелюрой, тот с размаху ударил её ногой в лицо, выбивая зубы и разбрызгивая кровь дальше по помещению. – Ты ещё тупее и гораздо агрессивней. – Голова Рицко с тихим чвакающим стуком ударилась об пол. Присев, мужчина поднял её за волосы и смотря в пылающие гневом глаза добавил. – Ты думаешь, что разбираешься в ситуации? Ты думаешь, что всё знаешь и что хуже смерти тебя ничто не ждёт? Думаешь у нас не найдётся более подходящего специалиста? Чтож, я тебя разочарую. Ты права только в одном. Пока что нам действительно неким тебя заменить. Но поверь мне, я смогу склонить тебя на свою сторону и без физических пыток. – Злорадно произнёс Ингваз. – Но вот в чём проблема. – С лёгкой усмешкой добавил он. – После такого ты уже не будешь представлять никакой ценности как сотрудник. И раз уж ты мне временно нужна, то мне ничто не запрещает использовать этот метод на твоей близкой подруге, ведь её заменить не сложно. – Он простым движение руки впечатал её лицо в смесь рвоты и кровь, поднимая низкие брызги, заставившие его скривиться. – Поднимите её. Мисато жёстко подняли с пола, вырвав из её горла болезненный стон. Она с ненавистью и презрением смотрела в глаза нового командующего. И, не смотря на все попытки скрыть свой страх, он отчётливо виднелся в её глазах, вызывая на лице мужчины лёгкую усмешку. Медленно, вальяжной походкой, Кёниг подошёл к заместителю командующего. - Ты знаешь, что это такое? – Он продемонстрировал шприц карандаш с прозрачной картридж-ампулой в которой находилась синяя жидкость. – Конечно же нет. – Издевательски усмехнувшись констатировал он. – Этот препарат был получен случайным образом во время экспериментов с химическим оружием. И знаешь какое у него свойство? Он буквально сводил женщин с ума. Если не вдаваться в научные подробности, то под его воздействием вырабатывается такое количество половых гормонов и прочих сопутствующих им, что ваш недалёкий мозг попросту клинит на сексе. Ваш организм будет желать только одного. Члена. Большого и толстого члена, без которого вы попросту не сможете жить. И поверь мне, ты будешь готова сделать всё что угодно, лишь бы насадить себя на него. – С каждым насмешливым словом глаза Кацураги наполнялись всё большим и большим страхом. Она окончательно поняла, какую учесть ей уготовили. – Зафиксируйте ей голову. Повинуясь команде, один из солдат наклонил её голову в сторону. И это было сделано с такой силой, что Мисато показалось, что он хочет её убить. Впрочем, сейчас бы она не отказалась от такого исхода. Лёгкий укол в шею вызвал адскую боль затмившую сознание, и вместе со вскриком она поняла. Это конец. Она ощущала, как мерзкая отрава, обжигая сосуды, распространяется по всему её телу. - Но есть пара нюансов. – Откинув шприц-карандаш в сторону, мужчина продолжил. – Чтобы препарат сработал наверняка, нужна некоторая стимуляции. – Это был не голос, а сгусток похоти, вырвавшийся из его рта и мерзким шаром ударивший по её ушам. – Да и эффект не стопроцентный, некоторые волевые личности умудрялись перебороть его, а второй раз уже не попробуешь, жертва попросту умирала в агонии. – Эти слова, сказанные мерзким, вызывающем рвотные позывы, голосом, породили в её душе бурю огня. Она не поддастся этой гадости. Уж лучше она потом сдохнет в адских муках, но не поддастся. – Ооо! – Восхищённо воскликнул он. – Ты хочешь попробовать выиграть? – Послышался металлический звук расстёгнутого ремня. – Я с радостью лишу тебя её. Мерзкая отрава начала превращаться в кипящий металл, распаляя и разжигая всё внутри неё. Между ног начался нежелательный и столь постыдный зуд, а мозг под действием химии начал подбрасывать ей столь желанные её опонентом мысли, что с силой воли вышвыривались из головы, но на их место приходили новые порождая войну на истощение в которой Мисато занимала лидирующие позиции. Но стоило взгляду столкнуться со здоровым эрегированным членом как в главенство на поле боя начало ощутимо ускользать из её рук. - Снимите наручники. – Голос мерзавца звучал как в тумане. С некой отстранённостью она поняла, что её руки больше ничто не сковывает. И стоило этому произойти, как она попыталась нанести удар по наглой самодовольной роже, но неожиданно осознала себя с вновь заломленной рукой, а задница ощутила твёрдую плоть. - Мерзкий подонок. – Выплюнула Мисато, продолжая борьбу. - Скоро ты заговоришь совсем по-другому. – Весело ответили ей, с лёгкостью блокируя все её попытки вырваться. Всего одно движение, и она ощутила не только приятный холодок на своей разгорячённой коже, но и адски горячую головку члена. - А ты умеешь выбирать сексуальное бельё. Носишь его в надежде, что Синдзи вновь обратит на тебя своё внимание? – Слова больного извращенца больно ударили по её душе, оставляя в запечатанной двери её души размашистые трещины. – Но его уже нет, да и тебя он скоро уже перестанет волновать. Она вновь попыталась что-то сделать, как-то отдалить это момент, противостоять, но в итоге лишь беспомощно брыкалась не в силах что-либо сделать. Обжигающе холодные руки прикоснулись к её коже, гладкие пальцы, не знавшие тяжёлого труда, медленно опускались по коже спины, заставляя её всю дрожать. Не то от холода, не то от, оккупировавшей её обороняющееся сознание, похоти. - Не-е-ет… - Как-то даже слишком жалобно, вызвав отвращение к самой себе, прозвучал её голос, стоило пальцам коснуться красного кружевного белья. Треск ткани, оглушивший её был схож с динамитом взорвавшимся в воде где она была маленькой рыбкой. Похоть знаменовала своё превосходство над жалкими потугами сознания защититься. Промокшая киска ощутила прохладу помещения, от желанного телом члена её отделяло целых два сантиметра, но для сознания это было всего лишь два жалких сантиметра. - Да ты течёшь как сучка. – Язвительно-восхищённо прокомментировал это Кёниг. - Заткн… Ахх! – Она не успела договорить, ведь головка члена коснулась её половых губ. - Не стоит произносить столь грубые слова. – Ласково произнёс он, жёстко схватив волосы, заставляя задрать голову вверх. Член тёрся об нее. Каждое его движение знаменовали стоны наслаждения, а её истосковавшееся по сексу тело предательски следовало движению эрегированной плоти. - Если хочешь ощутить его то только качнись. Всего одно движение и ты его получишь. – Тоном змея искусителя, прошептал ей Кёниг. Сдающий свои позиции разум кричал «НЕТ!», но разгорячённое тело вопило «ДА!». Выстроенная в гневе оборона, защита, что она воздвигла вокруг своего разума на подступах похоти, вновь сдала позиции. Как иначе объяснить тот факт, что её рука, без участия мозга, сама прикоснулась к налитому кровью и твёрдому как камень члену, и сама же направила в лоно? Как пояснить тот факт, что бёдра сами собой качнулись назад, а из горла вырвался сладостный стон наслаждения? Резкий и жёсткий толчок вогнал в неё член на полную длину, со страстным вскриком и мелькнувшими перед глазами звёздами головка соприкоснулась с шейкой матки. Она проиграла и в этом бою. Она вновь проиграла в этом сражении. Но война ещё не проиграна. Она устоит. Не позволить превратить себя в конченную нимфоманку. А после… А после, она лично казнит этого мерзавца самым садистским способом на который только способна. - А ты довольно узкая. Нравится … - С наслаждением прокомментировал он, начав своё движение назад. Новая волна наслаждения и непонятной обиды от того, что её лишают столь понравившегося чувства заполненности. Ингваз трахал её жёстко, она бы сказала жестоко. И неожиданно долго. Так долго что она и не заметила как полностью лишилась одежды и оказалась лицом к нему, лежа спиной на столе. - Для старухи у тебя шикарная грудь. – Прокомментировал он, а правую груди пронзила боль, что несколько отрезвило её и позволило укрепить тающую на глазах защиту. О нет, она так просто не сдастся. Не позволит сему шикарному и бесподобному члены лишить её разума. Докажет, что входит в тот малый процент, способный противостоять этой гадости. - По окончании этого, я тебя кастрирую. – С трудом, рыкнула Мисато, но в следующий момент блаженно откинувшись назад сладостно застонала от испытываемого наслаждения. Последнее линией обороны, то что не позволяло хрупкому стёклышку разбиться и утонуть в море похоти и наслаждения оставался только ОН. Синдзи. Гадкий тип, который не смотря на всю свою кровожадность являлся шикарным мужчиной, лучшим из тех кого она знала. Он мог быть жёстким и жестоким, дерзким и бесячим, но в нём чувствовалось само олицетворение слова «Мужчина». Несгибаемый, прямолинейный, надёжный. В ту единственную ночь, когда они были вместе, она познала причину столь сладостных стонов Рей. Синдзи умудрялся сочетать в себе мягкость и жёсткость, нежность и грубость, знал когда стоит ускорится, а когда не спешить, на какие точки в её теле нажать, чтобы она и думать забыла обо всём кроме него. Этот же. Мерзкое существо, животное, притворяющееся человеком, не стоило и пыли под ногами Икари. Там где, мелкий паршивец брал лаской, этот добивался влиянием своей химии. Тогда когда Синдзи касался её чувствительных мест этот просто долбил её, совершенно не зная ничего кроме этого. - «Но Синдзи мёртв» - Закрытая её дверь вновь была подвергнута нападению и следующего удара могла и не пережить. – «А химия этого ублюдка с великолепным членом, всё ещё здесь». И новый жёсткий толчок, стенки её влагалища раздуло, а в матку устремилась горячая словно расплавленный металл сперма. Инстинктивно, её киска обхватила член Кёнига, стремясь выкачать всё до последней капли. Её тело содрогнулось от очередного мощного оргазма. - «Выкуси. Я всё ещё не твоя игрушка». – Проскользнула в голове Мисато злорадная мысль, ибо язык отказывался произносить хоть что-нибудь кроме радостного стона и оповещал окружающих о желании отравленного ядом тела. Акаги с презрением и с ненавистью, на которую способны только разумные существа, смотрела на то, как её лучшую подругу заполняли спермой, на то как она просила ещё, молила о продолжении. На то как дрожало её тело и как в затуманенных похотью и желанием глазах ещё виднелись проблески разума. Стыдно признать, но наблюдая за этим актом, по факту, изнасилования не только стоящие здесь мужчины, но и она сама успела возбудиться. От наполнивших помещение запахов секса, спермы и женского возбуждения ей потихоньку и самой начинало рвать башню. И с тенью страха в душе она осознавала, что это может произойти и с ней. Произойдёт, если она не придумает способа покончить не только с этим мудаком, но и его прихвостнями, которые наверняка прибегут сюда после этого. - Ты только посмотри на неё. – Самодовольно, с нотками радости и призрения в голосе, произнёс ублюдок. – Ещё чуть-чуть и она окончательно сломается. – Его радостный оскал явно намекал на примесь не свойственных человеку генов, ведь по-другому объяснить столь явный и увеличенные клыки было нельзя, да и запах, что заметно сильно усилился, был не человеческим, каким-то другим. – Но я могу дать тебе возможность спасти её от участи шлюхи. На это Акаги только сплюнула. - Тебе лишь надо сообщить нам координаты местонахождения ваших мохнатых защитников, что почему-то не спешат вас спасать. – Тоном праведника, предлагающего грешнику спасение, предложил Ингваз. – Стоит тебе сказать, как я прекращу это. И спустя сутки твоя подруга будет в порядке. – С каждым его словом ярость что бушевала в душе учёной всё усиливалась, превышая все допустимые для неё пределы. – Ведь ты прекрасно понимаешь, что тебя будет ждать. Тебе не выкрутиться. – Точка, когда она потеряет способность трезво мыслить всё приближалась. – Я предлагаю тебе спасение… - Ещё… Молю… - Ёрзая и пытаясь самой насадиться на член жалобно произнесла Мисато. - Зачем тебе сдались эти куски мяса, что вышли из пробирки? Он… Он… Он предлагал ЕЙ. МАТЕРИ! Обречь своих детей на смерть ради спасения собственной шкуры! И он смеет называть их МЯСОМ! Ей было плевать, что станет с ней. Плевать на лучшую подругу. Плевать на то что её дочери и сыновья вооружены до зубов и обладают лучшей бронёй и оружием. Ей было на это плевать. Она была матерью. Пусть не она их родила, но она их создала. И она лучше умрёт, сойдёт с ума от похоти, но не предаст их. Она будет до конца верить в параноидального засранца. Верить в то, что он предполагал подобный исход и не зря дал команду на эвакуацию. Верить, что он знал, что делать и знал как делать. И так же как она верит в их отца, она верит и знает, что делать ей. Она умрёт, но будет молчать. Пожертвует подругой, но будет молчать. Чтобы не случилось… Она будет молчать. Объятые яростью изумрудные глаза встретились с полными похотью карими глазами своей подруги в которых теплилась надежда и мольба. Оккупированное, но ещё не сломленное сознание, вопреки взбесившемуся телу всё ещё существовало. И оно смотрело в изумрудные глаза с вытянутым зрачком. Оно чувствовало, что вот он, шанс на спасение. И оно ждало его. Желало. Оно ещё способно продолжить борьбу. Но силы всё мельчают и страх что она не справиться подтачивал его изнутри, полностью игнорируя бахвальные тирады. Неизвестно сколько продолжался их зрительный контакт. Для неё казалось, что они длился часы, но вот она как в замедленной съёмке увидела как её лучшая подруга отводит его в сторону. И она поняла. Акаги лгала. Лгала ей. Лгала этому ублюдку. Лгала всем. Она прекрасно знает где засели эти мешки мяса с компьютером вместо мозга. Знает и молчит. Она предаёт её ради каких-то шерстяных болванчиков. Мясных, блять, дроидов! Эта мысль стала последней для её обороны. В какой-то момент она осознала, что сама с упоением скачет на толстом члене, что и не думал падать. Её соки и семя словно смазка облегчают скольжения и даруют новые оттенки наслаждения. Её собственные руки мнут грудь, а крепкие гладкие руки крепко сжимают её талию. Последний удар по запертой в её сознании двери был нанесён. Отворяя путь всему тому отчаянию и боли, что были там заперты. Этот чёртов одноглазый мудак сдох, а её лучшая подруга, оказавшейся сучкой, променяла её на тех, кого и человеком-то назвать нельзя. Эта боль разлилась по тому не многому что она ещё обороняла. Стачивая оборону изнутри. Ведь если по итогу она осталась всеми брошенной, то не проще ли сдаться сейчас и хоть какое-то время ощутить себя кому-то нужной? Востребованной? Ведь сейчас этот здоровенный хер дарил ей столь желанное наслаждение… Мерзкий, высокий звук разбившегося стекла раздался в голове. Похоть жадно поглощала тоненькие осколки того что раньше было сознанием , она душила боль, убивала отчаяние и разъедала одиночество. - Открою тебе секрет. – Послышался приятный голос. – У тебя изначально не было шансов устоять. Ни у одной подопытной это не получилось. - Всё равно… - Сквозь стоны вымолвила она, кайфуя от тех ощущений что ей дарил её нынешний партнёр. - Я буду забавляться с тобой неделю, может две. А после отдам своим парням где ты сдохнешь, захлебнувшись в сперме. От мыслей о большом количестве членов и той сперме что она получит, тело не подвластное разуму, в котором правит лишь похоть и инстинкт спаривания, лишь сильнее насадило себя на твёрдый ствол, что, растянув её, изверг новую порцию спермы ударившей в стенку матки. - «Прости».