Morning Mistakes

Криденс стоит на кухне их с Ньютом квартиры, утонув в свитере на несколько размеров больше и пижамных штанах, и заваривает кофе. Уже чуть больше года (после того, как Ньют узнал, что Криденс все-таки умудрился выжить тогда в Нью-Йорке) он живет с Ньютом в Лондоне и вроде как начинает все с чистого листа. У него больше нет той ужасной стрижки, и волосы понемногу отрастают: черные локоны вьются слегка, как раз прикрывая уши. Он больше не выглядит, словно ему шестнадцать, благодаря нормальному и регулярному питанию, и за последний год вполне примирился с собой. Ньют просыпается от шума, раздающегося с кухни, и раздраженно вздыхает. На часах – половина седьмого, а Ньют не ложился до трех, возясь со зверьми. Несколько минут он упорно пытается заснуть опять, собрать обрывки убегающих снов, но свет из коридора и периодический шум мешают, и Ньют выползает из-под одеяла, натягивая свитер поверх старой футболки, и ворчит раздраженно. Кто же встает в такую рань? – Криденс, какого черта? – бормочет Ньют, заходя на кухню. – Еще же даже семи нет. Криденс поворачивается, наливая кофе в кружку, и смотрит, словно извиняясь. – Прости, я тебя разбудил? – Разбудил, – Ньют устало опускается за стол. – Я лег спать около трех… да и кто вообще встает раньше семи в субботу? Тебе бы и кофе не понадобился, если бы ты, ну, знаешь, поспал подольше. И еще… Ньют продолжает бурчать в своей обычной манере и не замечает, как сонливость покидает его голос, оставляя лишь раздражение. Он не замечает, и как глаза Криденса наполняются страхом и как он медленно отходит к дальней стенке кухни, безуспешно пытаясь убедить себя, что Ньют не сделает больно. Не замечает – до тех пор пока Криденс не задевает тарелку дрожащей рукой на противоположной стороне комнаты, наконец заставляя Ньюта замолчать. – Криденс? – у Ньюта беспокойство в голосе, и Криденс пытается найти слова, чтобы ответить, но воспоминания о временах, когда ему приходилось молчать о любом страхе или беспокойстве, еще слишком ярки, и у него просто не получается. – Кри, что такое?.. – спрашивает Ньют и тут же прерывается, понимая ответ на собственный вопрос. Он встает из-за стола и говорит так мягко, как получается: – ты чего? Я же совсем не злюсь, правда. Криденс взгляд не поднимает, лишь бы сдержать слезы, и вновь без толку пытается что-то сказать. Ньюту хреново от осознания того, что он умудрился так парня напугать, и остается лишь мысленно ругать самого себя за то, что такое допустил. – Извини, я правда не хотел, – говорит Ньют тихо и медленно шагает к Криденсу с руками перед собой, надеясь показать, что он не хочет причинить вреда. – Ты же знаешь, я ни за что не сделаю тебе больно. Ньют стоит напротив дрожащего Криденса с острым желанием его обнять, но не решается что-либо сделать без разрешения. – Я… – начинает Криденс, но тут же останавливается, чтобы сделать глубокий вдох. – Я знаю. Извини… Слова отказываются произноситься, и он молчит просто. – Не извиняйся, – Ньют качает головой, – не нужно извиняться за то, что ты чувствуешь. Это я виноват. Я всегда раздражительный с утра, но это не повод на тебе срываться. Криденс кивает, нерешительно устраивая голову на ньютовом плече, и чувствует, как Ньют обнимает его, решив, что это вполне можно считать разрешением. И Криденс обнимает в ответ, позволяя паре капель слез раствориться в свитере Ньюта. – Ш-ш-ш, милый, мне жаль. Все в порядке, правда, – шепчет Ньют, мягко гладя Криденса по голове, и они стоят так, кажется, как будто бы вечность, пока слезы Криденса практически не высыхают на ньютовом свитере и пока он не отстраняется первым, перестав дрожать. – Хочешь кофе? – Криденс трет глаза, спрашивая тихо. – Как раз на двоих хватит. Ньют улыбается уголками губ и кивает, целуя парня в лоб. – Было бы неплохо, – он берет Криденса за руку и не выпускает ее из своей все утро.