— Sorry, Sans, but such is life.

      События повторяются вновь и вновь, сброс за сбросом. Это словно заевшая пластинка, проигрывающая один и тот же момент сотню раз. Однако, никто не видит всего этого. Никто не видит, что они лишь марионетка в руках дьявольского ребенка. Никто не видит, что они живут одним и тем же днем, без возможности проснуться и понять, что это не все тот же день. Не тот день, когда они все будут стерты с лица земли.       Это заставляет его чувствовать экзистенциальную пустоту в душе. Заставляет чувствовать себя жалкой мошкой, которая вот-вот будет раздавлена, ведь такова воля человека, что невесть с какой целью свалился по души монстров.       Это уже шестидесятый по счету сброс. Был пройден каждый путь, был найден каждый секрет, просмотрена каждая линия диалога. Чего ей не хватает? Что она пытается доказать? Ей всего лишь скучно жить. Фриск — дитя, коему дана сила сбросить все, что происходило. А ведь она активно пользуется этим, удачно обводя всех вокруг пальца. Всех. Но только не ширококостного скелета в синей толстовке. Он — единственный, кто помнит каждый из сбросов. Помнит то, как она убивала всех, помнит то, как она дружила со всеми.       Для Фриск — это все всего лишь игра, а монстры — лишь игрушки в ее руках. В ее силах обратить в пыль воспоминания, мечты и надежды каждого. Однако, она прикрывается своим партнером, сваливая грузом все беды на нее. Санс прекрасно знает это.

***

      Шестидесятая временная линия. Снова этот чертов судный коридор. Скелет снова вынужден смотреть в глаза этому чудовищу. Чудовищу, уничтожившему его семью, его друзей. Он знает чем закончится все это. Он умрет. Забавно лишь то, что он вновь вернется как ни в чем не бывало. Снова проснется в своей комнате, где царит полный беспорядок. Выйдя из комнаты скелет снова почувствует запах спагетти, снова объяснит брату причину своего плохого настроение парой слов: «кошмарный сон». Все это уже настолько приелось, что вошло в список вещей, которые «необходимо сделать за этот день». День, который не закончится никогда.       Но почему бы ему не поиграть на нервах Фриск? — Какой чудесный на улице день, — с усмешкой говорит Санс фразу, которую произносит практически каждую временную линию, — Малая, тебе не кажется, что эти слова звучали так много раз, что потеряли свой смысл?       Фриск не ожидала такого поворота событий. Она входит в ступор на несколько мгновений. Девочка молча ухмыльнулась. Кажется «игра» снова приобрела интерес для нее. — Что ж, перед тем как мы снова начнем это бесконечное безумие, ответь мне на один вопрос, — не дождавшись ответа Фриск небрежно бросает скелет. — Как долго ты собираешься делать это? Чего тебе, черт возьми, не хватает?       Дитя хихикает. Ей действительно кажется это забавным. Ей кажется забавным то, что Санс спустя огромный промежуток времени решил поразмышлять на эту тему.       Увы, слишком поздно. Фриск безумна. Ей вскружило голову чувство того, что все только в ее руках. В ее руках жизни людей и монстров. Ей наплевать на все, ведь позже она сможет «исправить» каждую деталь, что ей не понравится. Подумать только, сколько эгоизма и апатии в девятилетнем ребенке. — Скажи мне, Санс, что бы сделал ты, находясь на моем месте? Ты бы взял все, что может предложить мир, зная, что ты в любой момент можешь изменить выбор? — сквозь негромкий смех медленно проговаривает дитя.       Она права. Драл бы черт все, что есть на этой бренной планете, права. Только полный болван не воспользовался бы такой возможностью. Власть и любопытство медленно и безвозвратно сводит с ума, ведь осознание того, что они все равно забудут обо всем, будут как ни в чем не бывало считать тебя другом, не покидает голову.       Однако ширококостный не признает это. Не признает и не признает никогда, а все потому что у него никогда не предоставится такой возможности. Он не поймет значения власти. — Мы же оба знаем, что я никуда не денусь, что я продолжу убивать, убивать и убивать, чтобы просто поиграть на твоих нервах, — Фриск хихикает, — Чтобы посмотреть на то, как ты рыдаешь, держа в руках шарф Пап… — Закрой свой паршивый рот! — выкрикивает скелет, сжимая руку в кулак. — Прости, Санс, но такова жизнь, — с бесящей ширококостного наивной ухмылкой тянет Фриск «сладким» голоском.       В этот момент глазница скелета вспыхивает голубым, переливающимся в желтый свет. Душа девочки приобретает синий оттенок. Детское тело пронзают кости, излучающие слабое голубое свечение. Пол, еще пару секунд назад имеющий чистые золотые оттенки, был забрызган кровью девочки. Тело пронзило насквозь. Однако, несмотря на слезы и невыносимую боль, Фриск улыбается. Все так же наивно, все так же гадко. Душа раскалывается.        Насколько все это бессмысленно. Скелет знает, что дитя вернется, но все равно убивает раз за разом.

***

      И все это повторится тысячный раз. Это словно заевшая пластинка, проигрывающая один и тот же момент сотню раз. Эта битва вечна для них. Такова жизнь.