Last Christmas

      Так скоро было Рождество. Я вязала ему шарф. Я до сих пор помню, как аккуратно провязывала каждую петельку. Помню, как пела или смотрела кино, в то время, когда вязала. Мне безумно хотелось вложить все чувства и эмоции в него. Хоть шарф и получился не такой уж и аккуратный, я была счастлива, что сделала его. Ты тоже был счастлив. Как маленький мальчишка, которому подарили игрушку, которую он так давно хотел. Я помню, как ты широко улыбнулся мне. Я помню как сияли твои глаза. Ты был счастлив. Я была тоже.       Я влюбилась в тебя слишком сильно. Как жалко, что я слишком увлеклась, написав тебе стихотворение. А когда пыталась отдать его тебе, ты написал мне, что ты идешь домой со своей девушкой, о которой я даже не знала. Она появилась у тебя совсем недавно. Почему ты даже не сказал мне? Ты не представляешь, как сильно я плакала. Ты не представляешь, как меня разрывало изнутри и как я понимала, что вместо моего некогда бьющегося сердца, теперь была пустая, кровоточащая дыра. И я поняла, что больше никогда не смогу полюбить так сильно.       Я пыталась влюбиться, а ты уже расстался с девушкой. Я пыталась, потому что рану, оставленную человеком, которого некогда любил, поможет только другой человек. Все было не правильно. В меня влюблялись, но я, к сожалению, нет.       Мы игнорировали друг друга. Мы не писали друг другу. Каждый раз, когда мы встречались в школьном коридоре, я пыталась смотреть на тебя как можно равнодушнее. У меня получалось, но ты не умеешь врать. Я видела каждый твой взгляд, каждое твое действие. Все это говорила мне только о том, что ты был влюблен в меня. Я уже не верила, а разум пытался поддержать меня, заглушая голоса интуиции и сердца.       Мы закончили девятый класс. Летние каникулы. Что может быть лучше? Нет, это были самые скучные и ужасные дни в моей жизни. Уже в самую первую летнюю ночь, я позволила снова себе разрыдаться. И так было каждую ночь. Каждую. Главное, чтобы родители не слышали. И это было ужасно. А еще ужаснее было понимать, что опять в школе, мы будем игнорировать друг друга. Я знала, что ты даже не посмотришь на меня.       Я была не права. В самый первый день десятого класса ты смотрел только на меня. Я все видела. Это так глупо, но я пыталась сделать как можно больший равнодушия вид, хотя я была безумно счастлива. Кстати, ты подрос. Теперь ты выше меня еще больше.       А потом, ты начал ходить с какой-то девочкой после своего первого урока*. И это была не я. У меня опять начались жуткие мысли о том, что это твоя новая девушка. Она не симпатичная, кстати. Ты опять вогнал меня в депрессию, дибилище. Поздравляю.       Но вечер школьных танцев… Я помню, как приятно было ловить твой удивленный и восхищенный взгляд. Ты не танцевал ни с какой из этих девушек, что были рядом. Ты танцевал со мной. Медленный танец. Ох, не помню как я согласилась, но, впрочем, не так уж это и важно.       А потом опять игнорирование в школьных коридорах. Месяц. Второй. Мне было больно. Очень больно. Я не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не Чикаго и тот мой ночной кошмар. Я понятия не имею почему, но в три часа ночи, написала я именно тебе: [Ты здесь?]       Подумав о том, какая же я дурная, я все же решила написать еще раз: [Забей, спокойной ночи]       И так странно было получить от тебя сообщение утром. [Ты в порядке?]       Я помню, как мы с тобой разговорились обо всем, о чем можно. И это было так потрясающе.       А потом я приехала с Чикаго. У меня был ужасный день. Знаешь, я думала, мы снова будем игнорировать друг друга в школьных коридорах. Но в перед седьмым уроком, когда я была уже вся измученная и уставшая, в тот самый момент, когда я спускалась по лестнице на первый этаж, а в коридорах было никого, вдруг я увидела тебя. Наши глаза встретились и на секунду мир замер. Я ничего не видела вокруг себя, только твои карие-зеленые глаза, в которых я уже успела утонуть. А потом я услышала твое неловкое «привет» и увидела ту самую, так мною любимую, широкую улыбку на лице, как в прошлое Рождество. Я не смогла сдержать своей улыбки и помахала тебе рукой. — Привет.       А потом больше не было игнорирования. Каждый раз ты говорил мне «привет» в школьном коридоре. Я тоже. Это было уже нашей небольшой традицией встречаться на лестнице перед седьмым уроком и улыбаясь, здороваться с друг другом. А потом опять все поменялось. Мы оказались с тобой в одном клубе**. Я подсела с тобой рядом, а ты удивленно посмотрел на меня. — Вау, не знала, что ты любишь инженерию.       Мы начали общаться еще больше. Не просто обычное «привет», а реально общаться. Теперь вместо той девушки, которая оказалась девушкой твоего друга, ты ходишь со мной. Мы говорим о многом, смеемся. Ты много шутишь, а я слишком много говорю. Ты всегда машешь мне рукой на ланче, а потом говоришь что-то своим друзьям, которые потом, смотрят на меня улыбаясь.       Господи, я такая дурная, что связала тебе варежки. В прошлое Рождество, я уже дарила тебе частичку своего сердца. А когда ты разбил его мне, я, чтобы уберечь себя от слез, решила отдать его кому-нибудь особенному. Как это забавно, что этим человеком опять оказался ты.       В последний день первого семестра, я не видела тебя в школьных коридорах. На ланче тоже. Я очень расстроилась, потому что я просто нереально хотела отдать тебе эти варежки.       Я иду по школьному коридору и вдруг я увидела тебя, на другом конце коридора с гелевыми шариками. Ты увидев меня, ускорил свой шаг. Я тоже. Мы подошли к друг другу, на секунду остановились, посмотрели друг на друга. — Стейси, я… — Ник, я…       Мы засмеялись. — Ты первый. — сказала я, улыбнувшись. — Ну, в общем, ты говорила, что безумно любишь гелевые шарики, — он смутился, — Поэтому вот, с Рождеством. — он взял мою руку и повязал мне их на кисть моей руки. Господи, я самая счастливая на этой планете. И я готова закричать, только я решила сохранять здравый смысл, поэтому подавила свой девичий крик. — Спасибо тебе большое! — я все не смогла сдержать самой своей широкой и радостной улыбки. Я заметила, как Ник с детским любопытством смотрел на маленькую коробочку у меня в руке. — А, да, это тебе, — я протянула ему коробочку, — Я знаю, что ты любишь синий цвет намного больше, чем красный, — он посмотрел на меня ухмыльнувшись, а потом снова переключил взгляд на свой подарок, — Поэтому коробочка синяя. — я улыбнулась. — А еще, — я покраснела заметив то, что Ник надевал варежки на руки, — У тебя там должен шарф лежать, который я связала тебе в прошлом году, — я уже начала мямлить, — Поэтому вот, я решила… — он убрал одну из моих прядей волос за ухо. Затем провел по моей щеке большим пальцем. Его губы накрыли мои. Так легко, как будто он боялся, что я сбегу. Это было всего лишь на секунду или немного больше. Но я уже успела растаять. Он отстранился от меня. — Прости, само получилось, — он прикрыл рот кулаком, посмотрев на меня полными смущения глазами, — Если тебе было не приятно, то мне очень жаль. — Ну уж нет. Я ждала полтора года, так что целуй ты меня уже, идиот. — я взяла его лицо в свои руки и просто впилась в его губы. Он обнял меня, углубив поцелуй. А потом нам стало трудно дышать и мы немного отстранились друг от друга. Затем мы просто крепко обнялись. — Я люблю тебя. — Я тебя тоже люблю. — А еще ты дурак. — Я знаю.