Есть исцеление печали в Амане...

- Согласна ли ты, Мириэль, возродиться, дабы снова стать супругой Финвэ, ибо муж твой тоскует по тебе? - Нет, Владыка Намо, ибо тяжела мне ноша жизни. - Но муж твой впадает в отчаяние и, быть может, сам захочет спуститься сюда. Тогда ваш сын останется круглым сиротой. - Нет… нет… не могу. Хотя и люблю Финвэ и Феанаро всем сердцем. Но боюсь я вновь вернуться в изношенное, ветхое свое тело, изнуренное вынашиванием ребенка. Только с виду оно крепко и здорово, а внутри его – тлен. Не выдержит оно мою душу, и тогда я вновь приду сюда. - Если дело только в этом, то есть и другой путь. - Какой же, Владыка? *** Индис медленно вошла в свою музыкальную комнату, остановилась недалеко от входа, скользя взглядом по песочного цвета стенам. Здесь не было камня, только дерево и глина. В длинных деревянных ящиках вдоль стен была насыпана земля, где росли цветы и травы. Некоторые из них вились по стенам, цепляясь за резные деревянные панели. Другие, те, что особо любили воду, росли из маленького искусственного прудика в углу. Индис слабо улыбнулась, подошла и дотронулась до лепестков своей нынешней любимицы – белой орхидеи. Лепестки липли к пальцам, не желая прекращать ласку, весь цветок как будто потянулся к женщине. Индис легко вздохнула и подошла к своей арфе, что стояла посреди комнаты, затем села в изукрашенное резьбой кресло с золотисто-желтой обивкой, тронула струны. Арфа охотно отозвалась чистым переливом звуков. Две желтовато-оранжевые лилии, повесившие было головки, тут же воспрянули, как будто прислушиваясь к музыке. Индис улыбнулась им и тронула струны уже увереннее, наигрывая легкую мелодию, красивую и немного печальную. Она играла уже несколько минут, когда в дверях появился Ингвэ. Он тихо вошел, кивнув сестре, и она так же молча ответила на приветствие. Ингвэ подошел к креслу и оперся на него, слушая музыку. На его губах тоже заиграла легкая улыбка, пока Индис не закончила тему и не откинулась на спинку, отпустив мелодию, что затихла, оставшись лишь в памяти. Несколько мгновений оба молчали, затем Ингвэ сказал: - Финдобаиро заходил ко мне, поделился радостной вестью. - Да, Иньо, - кивнула Индис. – Все верно. Я выхожу замуж. Ингвэ не сразу заговорил, он шагнул так, чтобы оказаться перед сидящей сестрой, взял ее за левую руку. Индис сидела молча, глядя в лицо брата, пока тот не заговорил вновь. - Я ничего не сказал ему в ответ на просьбу твоей руки, хотя он… Но почему так, Иньэ? Я знаю, что ты любишь… любила… - Финвэ, все верно, - подхватила его фразу Индис. – Ты прав – я люблю Финвэ. - Так, - медленно произнес Ингвэ, - значит, «люблю»… А теперь расскажи мне всю правду, прошу тебя! Ты что-то скрываешь от меня – а у нас никогда не было друг от друга тайн! - Я люблю Финвэ, - четко произнесла Индис. – И я выхожу замуж за Финдобаиро. Да. Все так. Он не обманулся сам и не обманул тебя – я дала согласие сегодня утром. - Не понимаю, - недоуменно сказал Ингвэ. – Да, Финвэ женат на другой… хотя она сейчас и в Мандосе – но… зачем тебе выходить замуж? - Финдобаиро давно любит меня, - сказала Индис. - Но ведь ты его не любишь! – воскликнул Ингвэ. - Люблю, - Индис улыбнулась недоумению брата, - как друга. Этого достаточно, я думаю. Да и он все знает и согласен. Он сказал, что его любви хватит на двоих, и если уж я этого хочу, то… - Тут есть что-то еще, - произнес Ингвэ, пристально глядя на сестру. – Я знаю, я чувствую это. - Да, ты прав, - сказала Индис, - но пока я ничего не могу открыть тебе… и никому, кроме Финдобаиро, ибо он должен был знать все. Чтобы не внушать надежд, которые могут быть ложными. Прости. Она выдержала долгий взгляд брата, не опуская глаз. - Владыки знают и благословили меня на это. Завтра позови Финдобаиро и дай свое согласие на брак, - сказала она и вновь коснулась струн арфы, и Ингвэ понял, что разговор окончен. *** - Расскажи мне сказку, - попросил Феанаро, быстро взглянув на отца ярко-серыми сияющими глазами и тут же прикрыв их ресницами – длинными и пушистыми, юной эллет впору. - Про что, малыш? – Финвэ присел на кровать, подтыкая сыну одеяло. - Про вас с мамой. Про то, как вы познакомились, - быстро сказал мальчик. - Это грустная сказка… - медленно проговорил Финвэ. – Может быть, другую? - Эту, - решительно потребовал Феанаро, и Финвэ, который не умел отказывать сыну, слегка вздохнув, начал рассказ. - Это было в ту пору, когда мы еще шли по темным землям Средиземья и нам светили лишь благие звезды… Поход продолжался уже давно, и много препятствий эльдар уже одолели. Обширные, покрытые густой травой равнины, широкие реки, топкие болота и густые леса… Горы тоже попадались на пути, но они были невысокими, через них нетрудно было перебраться. Не то, что через эти. Финвэ, запрокинув голову, смотрел наверх, туда, где огромные каменные громады венчали снежные шапки. Он уже знал, что такое снег, хотя у Озера его и не бывало – но по дороге они уже видели многое. Правда, тот снег, что иногда шел с закрытого тучами неба, был редок и легок, не то, что здесь, в краю головокружительных высот. Здесь, как говорили посланцы ваниар, ушедших вперед и разведывавших дорогу, снег покрывал землю, точнее, скалы и камни, толстым слоем, иногда его вовсе не удавалось измерить. Легконогие эльфы почти не проваливались в сугробы, но им все же трудно было одолевать этот путь. И все же они шли вперед, влекомые светом Амана, что должен был открыться на далеком Западе. Финвэ видел перед собой этот свет, видел внутренним взором, когда упрямо шел вперед сквозь белую круговерть снежинок, точнее, снежных хлопьев размером в полкулака, которые сильный ветер бросал ему прямо в лицо. Хотелось лечь и уснуть или, в крайнем случае, вернуться назад, где не было Света, но не было и этого ледяного холода и крайней усталости. Да разве плохо жили они у сладких вод Куйвиэнен? Нет. Плохо. Плохо, по сравнению с тем, что мог предложить Благой Край и его могучие Владыки. Там охота всегда будет обильной, в лесах много зверей, в реках – рыбы, а на деревьях растут такие плоды, которые и не снились им здесь, в Сирых Землях. Там им не придется жить в шалашах из веток и листьев – Владыки показывали свои жилища, они были похожи на рукотворные холмы, прочные и красивые. Там был Свет – прекрасный Свет от двух высоких деревьев, нет, даже не деревьев - Древ. И еще, самое главное – там не было Черного Всадника и никто больше не будет пропадать во тьме. Оставалось лишь немного потерпеть – передавали, что Владыка Оромэ сказал, будто им остался недолгий путь, не больше четверти того, что они уже прошли. Скоро. Скоро они прибудут в благословенный западный край. Как будто в ответ на эти мысли ветер стал стихать, а снега становилось все меньше. Скоро уже с неба сыпались лишь небольшие и редкие снежинки, а в разрывах туч стали видны звезды. Финвэ взял рог дикого тура, окованный железом, и протрубил в него – привал! Не успел Финвэ кинуть запасной плащ на ровную снежную площадку, чтобы сесть на него, как к нему подошел Алалмэ – один из его помощников. - Беда, вождь, - сказал он без всяких предисловий и стало ясно, что дело срочное. – Несколько эльдар пропали. - Что? – воскликнул Финвэ, тут же выпрямляясь. – Кто и где? - Мирвэ и Иэль, и их дочь. Совсем недавно, когда еще была метель. Ледяная игла будто пронзила грудь Финвэ. Он немного знал этих эльдар – только как вождь знает тех, кто следует за ним, но любой из Второго Народа был для него близким родичем, за которого болело сердце. Хотя путь был долгим, они потеряли в нем лишь немногих эльфов, некоторые утонули в болотах, других убили хищники. И нельзя было допустить, чтобы это повторилось. - Так, - быстро сказал Финвэ, - найди тех, кто искусен в обнаружении следов и сохранил еще силы. Пусть ищут… И я сам выйду на поиски. Алалмэ кивнул и отправился собирать народ. Вскоре около вождя стояло несколько десятков самых искусных следопытов. Алалмэ рассказал всем, где и когда пропавших видели в последний раз, и вскоре все, включая Финвэ, по двое-трое разошлись на поиски. Финвэ шел вместе с Алалмэ, внимательно осматривая запорошенный снегом, ставший черно-белым мир. Черными были отвесные скалы, где снег не держался, и ничего не росло на голом камне. Снег облегчал их задачу и одновременно усложнял. На нем были видны все следы, даже самые легкие – но из-за прошедшей метели они были запорошены новым снегом, кроме того, этот снег мог завалить и потерявшихся эльфов, если они потеряли сознание от усталости или боли. Найти их теперь было совсем нелегкой задачей. Финвэ шел, внимательно осматривая покрытые снегом камни и иногда кидая взгляд на небо, где все еще неслись под порывами сильного ветра темные тучи. Вокруг было тихо, и Финвэ охватило странное чувство, как будто он остался один во всем мире, как будто он все еще бредет по дорогам сна, которым спали все Нерожденные до своего пробуждения на берегах Озера, тот сон он смутно помнил, хотя не мог рассказать, что же именно ему снилось… Как будто он уходил от чего-то и шел к чему-то, что-то терял и что-то искал, с кем-то прощался и с кем-то готовился встретиться… Финвэ тряхнул головой, отбрасывая наваждение, и оглянулся. Тут его пробрал холодок страха – Алалмэ пропал. Финвэ готов был поклясться, что товарищ совсем недавно шел рядом с ним, но теперь его нигде не было видно. Проклятые горы сыграли с ним злую шутку – видно, Алалмэ чуть отстал, а потом свернул в другую сторону среди этого хаоса припорошенных снегом глыб и скал – и так они разлучились, а погруженный в свои мысли Финвэ слишком долго ничего не замечал. Он несколько раз крикнул, призывая Алалмэ – но услышал в ответ лишь какой-то невнятный звук, не похожий на голос друга. Финвэ ничего не оставалось, как идти на него, гадая, не кричит ли так какой-то зверь или птица. Как будто назло, с неба вновь посыпался снег, а ветер усилился, дуя прямо в лицо эльфу. Финвэ плотнее закутался в плащ и пошел туда, откуда слышались слабые звуки. Они вдруг стали удаляться, и он понял, что прошел мимо их источника. Финвэ вернулся по своим следам, которые снег вновь заметал, и прошел немного в сторону. Хвала Владыкам, звуки стали более отчетливыми, и теперь он ясно различил, что это не зверь и не птица. Голос принадлежал эльда, и этому эльда было плохо. Наконец Финвэ добрался до небольшого снежного холмика, откуда и доносились слабые приглушенные стоны. Он стал разрывать снег и быстро наткнулся на промерзшую, задубелую ткань одежды, а потом и на холодную руку… Эта рука уже не могла быть живой, но в последнем усилии женщина прикрывала собой теплый комок – свою юную дочь, которая и стонала в полубеспамятстве, не в силах подняться и идти за помощью. Финвэ выкопал юную эллет, еще почти дитя, из ледяных объятий снега и мертвой матери и закутал ее в свой плащ, отогревая. Эллет дрожала, трясясь от холода, но постепенно успокаивалась в его объятиях. Она была такая маленькая, хрупкая, похожая на птичку. Финвэ ощутил утомление, давящую усталость, которая навалилась на него после целого перехода и долгих поисков. Сейчас, он посидит здесь еще немного и отправится вместе со спасенной к другим эльдар, а потом они вернутся и похоронят Иэль, как полагается. Сейчас… еще немного… Очнулся он от того, что кто-то напевал над ним Песнь Пробуждения, ту, которую пели еще у Озера, заставляя вставать квэнди от слишком долгого и сладкого сна. Едва он приоткрыл глаза, как в его губы ткнулась фляжка, и он ощутил сладкий вкус мируворэ, немного этого чудесного напитка им привез Владыка Оромэ из Валинора. Финвэ отпил несколько глотков и только тогда зрение и сознание окончательно прояснились. Он полулежал, опираясь на камень, на чем-то довольно мягком – это оказался его запасной плащ. Пение прекратилось, и над ним склонился эльда – то была женщина с золотыми волосами. Финвэ быстро узнал ее – Индис, сестра его друга Ингвэ, вождя Первого Народа. Высокая, статная женщина выпрямилась, убедившись, что он пришел в себя, и занялась спасенной девушкой, которая рядом с ней выглядела совсем ребенком. Финвэ заметил рядом и других эльдар, среди которых был Алалмэ, он и рассказал, что было дальше. Алалмэ, когда понял, что разлучился с вождем, сумел вернуться по своим следам и встретил еще двоих следопытов. Проблуждав еще немного, они нашли следы Финвэ, которые, к счастью, еще не совсем замело, и обнаружили его и юную эллет, засыпанных снегом и уже почти окоченевших. Их перенесли в лагерь, но пробудить ни Финвэ, ни спасенную им девушку не удавалось, пока не послали к ваниар, которые славились среди всех эльдар как лучшие целители. Узнав о несчастье своего друга, Ингвэ послал собственную сестру, и так получилось, что Финвэ и эллет пробудились от сна, который чуть не стал смертным. Другие следопыты вскоре вернулись – они несли с собой тело Иэль и найденного недалеко Мирвэ, тоже замерзшего. Их дочь, Мириэль, теперь осталась круглой сиротой. Мириэль после того привязалась к Финвэ, и вождь принял ее под свое покровительство – да больше ей и не к кому было идти, ее родители были Нерожденными и родичей у них не было. Волосы у девушки с тех пор из темных стали серебристыми, как будто впитали в себя вечные снега Мглистых Гор. И она выросла хрупкой, молчаливой, будто не до конца оттаявшей. Только в Благом Краю она снова начала петь. И тогда Финвэ взглянул на нее иным взором и понял, что любит не как приемную дочь. И она ответила ему согласием, когда он спросил о браке. Конечно, Финвэ рассказывал эту историю сыну не во всех подробностях – незачем ребенку Благого Края знать, как холодны руки замерзших в вечном льду или как ужасно одиночество среди безмолвия ледяной пустыни. Но и без того рассказ был грустен, и не раз Финвэ думал о том, что не будь этого страшного испытания в ее юности, Мириэль, быть может, осталась бы жива после рождения сына. Но слишком ярый дух Феанаро убил ее так и не окрепшее до конца тело… - А мои бабушка и дедушка теперь в Мандосе? – cпросил вдруг Феанаро после нескольких минут молчания. - Что, милый? – Финвэ был вырван неожиданным вопросом из обычного круга дум. – Нет, Владыка Намо говорит, что их нет здесь. Наверное, они, то есть их духи остались в Эндорэ… - А-а, - сказал Феанаро грустно, и Финвэ захотелось его отвлечь. - Знаешь, что, - сказал он нарочито веселым голосом, - совсем скоро в Валмаре будет большой праздник. Свадьба госпожи Индис, сестры Первого Короля. Меня пригласили туда, если хочешь, я возьму и тебя. Там будет весело, танцы, развлечения… Феанаро молчал, длинные ресницы все так же затеняли глаза, на губах не было и подобия улыбки. - Не хочу, - произнес он наконец, без малейшего сожаления. – Госпожа Индис, Первые… нет, не хочу. Но ты иди, если хочешь, - сказал он с великодушием ребенка, отпускающего взрослого по его скучным взрослым делам. – Я побуду с няней Нелет. *** - Что, милая? – Индис посмотрела на дочь, которая подошла к ней, сидящей у фонтана. В руках у Индис была небольшая арфа, на которой она наигрывала, пытаясь подобрать музыку под журчание струй. Финдис, чьи светлые, бледно-золотые волосы сияли в свете разгорающегося Тельпериона, сказала мелодичным, тонким голоском: - К нам гости. Пришел дядя Иньо и с ним еще двое эльдар… оба черные, как галки! - Ну-ну, нехорошо так говорить, Финдис, - пожурила Индис дочь, но в глазах ее прятались смешинки. Галки! Одни нолдор обиделись бы на такое прозвание, другие бы просто рассмеялись. Интересно, кто к ним пожаловал? - Ладно, я им не буду этого говорить! – Финдис повернулась и поклонилась приближающейся троице, из которых один был явно не взрослым эльда, а подростком. Индис на мгновение застыла и лишь потом поднялась, улыбаясь гостям немного напряженно. Ингвэ привел в гости Финвэ с сыном… пригласил сам или они захотели прийти? - Приветствую тебя, светлая госпожа Индис! – Финвэ поклонился, а его звучный глубокий голос, как всегда, наполнил Индис трепетом. - И тебе привет, государь Финвэ! – Индис улыбнулась ему, уже полностью овладев собой. – Нечастый гость ты в этом доме, а ведь некогда мы были так дружны! - О, надеюсь я не обидел тебя, Индис? – с тревогой спросил Финвэ. – Но в Тирионе немало дел, а вы ныне переселились далеко от того города, что мы строили вместе… - Нет-нет, что ты! – Индис выставила вперед ладонь в приветственном жесте. – Хотя все же, я думала, нам надо бы чаще видеться. Вот и моя дочь редко видит нолдор – вы отчего-то не жалуете склоны Таникветили… При этих словах мальчик, стоявший рядом с Финвэ нахмурился, а сам Финвэ смутился. Он бывал бы в Валимаре и чаще, близость к Свету Древ развеивала его тоску, но Феанаро был против этих визитов. Нет, конечно, он не мог запретить что-то отцу, но когда тот уходил к ваниар, то потом неизменно находил Феанаро в плохом настроении, не склонным к дружескому разговору. Почему Феанаро был так настроен, Финвэ никак не мог понять – окольные расспросы не приносили ответа, а прямо спрашивать ему не хотелось. - Ну что ж, - продолжала тем временем Индис, - все же хорошо, что вы зашли… Знакомьтесь, вот моя дочь, ее зовут Финдис. Оба нолдор посмотрели на девочку, и та спокойно встретила их любопытные взгляды. Феанаро, глядя на нее, чуть нахмурился, а Финвэ сморщил лоб, будто пытаясь припомнить что-то забытое, ускользающее из памяти. Но ничего не приходило ему на ум, только на мгновение его всего обдало холодом, однако это чувство быстро прошло. Тем временем в сад вошел еще один эльф, это был Финдобаиро, хозяин дома. Он весело приветствовал гостей, а потом заговорил с Финвэ и Ингвэ, обсуждая новости Тириона и Валимара. Индис едва заметно кивнула дочери, и та предложила Феанаро прогуляться. Лаурелин почти совсем угасла и теперь лучи Тельпериона серебрили траву, падали серебристыми отсветами на белую кожу эльдар, искрились в их волосах. Волосы Финдис в их свете стали совсем бледно-золотыми, почти белыми, с серебристым оттенком. Это было странно, у самой Индис волосы золотились ярким цветом Лаурелин, а у Финдобаиро были темными, почти рыжими. Да и вообще Финдис мало походила на родителей. Они были высокими и статными, а она выросла меньше, чем обычно девочки-ваниар ее возраста, и фигурка ее была хрупкой, какой-то воздушной и даже немного призрачной. Феанаро смотрел на спутницу с неким скрытым удивлением, что-то в ней казалось ему знакомым, хотя он видел девочку первый раз в жизни. Но, может, видел кого-то из ее родичей, кроме родителей и дяди? Тряхнув головой, Феанаро прекратил задавать себе вопросы без ответов и вслушался в разговор Финдис. Та говорила о цветах, что они видели вокруг – она, как и мать, любила все, что растет и цветет. - Вот, посмотри, это эделлос, - она указала на маленький белый цветок, растущий в трещине большого серого камня, что лежал у края дорожки. – Знаешь, в Эндоре он растет высоко в горах, и мало кто его видел. Он такой маленький и неприметный, но когда идешь среди голых скал, он радует глаз больше пышных цветочных лугов. - Я видел такое в горах, когда был там вместе с отцом, - Феанаро невольно заинтересовался, наверное, девочка такая же заядлая путешественница, как он сам. – Ты где в горах побывала – на востоке или на севере? - Я? Я никогда не выезжала из Валимара, - девочка спокойно посмотрела на Феанаро. – Я в горах не бывала, если не считать Таникветили, а здесь эделлос растет только в наших садах. - Да? Но почему ты говоришь так, как будто там была? – нахмурившись, спросил Феанаро. Эта девица, кажется, его разыгрывает, насмехается над ним! - Не знаю, - медленно проговорила Финдис и стала смотреть в сторону. – Я… мне иногда снятся сны… О местах, где я никогда не была… или была? Они очень настоящие, не просто видения. И иногда я спрашиваю у мамы или папы – и они говорят, что эти места существуют, только не здесь, а в Эндоре. - Тебе снится Эндоре? – без обиняков спросил Феанаро. - Получается, что да, - ответила Финдис. – Но почему так, я не знаю. Мама говорит, что узнаю. Потом. - Гм-м-м, - неопределенно хмыкнул Феанаро и пристально посмотрел на свою спутницу. Ее волосы совсем стали отливать серебром в тельперионовых лучах. Финдис только неопределенно улыбнулась, и разговор незаметно перешел на самого Феанаро. Он стал увлеченно рассказывать о своих опытах в кузнице, и цветы быстро забылись в чаду горнов и грохоте молотов. Однако вечером Феанаро вспомнил странный разговор о цветах и горах и передал его отцу. Тот нахмурился. - Эделлос, значит, - сказал он неопределенно. – Да, были такие цветы. Их очень любила М-м… а, ладно, неважно. Он махнул рукой, и больше Феанаро не добился от него в этот вечер ни слова. *** С тех пор Феанаро охотно приходил в дом «госпожи Индис», к которой чувствовал непонятную неприязнь в детстве. Впрочем, и сейчас это чувство не совсем прошло, но теперь его влекли вовсе не хозяева дома, а их дочь. Прошло два Года Древ и они крепко подружились. С Финдис Феанаро разговаривал (или молчал) легко и свободно, что случалось у него лишь с немногими друзьями. С ней он начал говорить о матери, чего не случалось у него ни с кем, кроме отца. Дошло и до совсем невероятного – он пригласил Финдис прийти в Лориэн, к нетленному телу своей матери, в годовщину того дня, как она легла спать под серебристыми ивами и больше не проснулась. Он ходил туда один, даже без Финвэ – Финвэ навещал жену в другое время. Но тут Феанаро показалось – он не мог объяснить причины этого решения – что Финдис должна быть рядом во время этого визита. Финдис быстро согласилась и, похоже, не очень удивилась, но взгляд ее, брошенный на Феанаро после приглашения, был немного странным. Лориэн располагался далеко и от Тириона, и от Валимара, и Феанаро с Финдис поехали туда верхом. Они выехали в момент полного расцвета Лаурэлин, чтобы прибыть в сады к часу Смешения Света. Легконогие кони быстро донесли двоих эльдар до Садов, у которых не было ни стены, ни ограды, лишь стояли Врата между двух высоких маллорнов. Проходя через Врата, гости Лориэна давали знак Владыкам о своем приходе. Серебряная решетка Врат, переплетения которой изображали деревья и цветы, как будто вырастала из стволов маллорна – не было видно ни гвоздей, ни иных креплений, что соединяли бы металл с деревом. Феанаро и Финдис спешились, и Феанаро легко толкнул створку Врат, которая без малейшего шума и промедления отворилась. Когда оба посетителя прошли через раскрывшийся вход, им навстречу, как будто соткавшись из мерцающего серебром воздуха, что отличал Сады от остального Валинора, шагнула фигура – высокая женщина в бело-серебряном платье. Феанаро склонился в поклоне, за ним это сделала и Финдис. - Приветствую вас, гости Лориэна! – мелодичный голос женщины был глубок и звучен. – Ты, Феанаро, знаешь меня, а тебе, Финдис, я назовусь: я – Миэо, майя Владыки Ирмо и Владычицы Эстэ. По какому делу пришли вы сюда? - Я пришел к матери, госпожа Миэо, - ответил Феанаро. – Финдис пришла со мной. Майя посмотрела на девушку долгим взглядом своих светлых, серо-голубых глаз, и сказала: - Что же, мы всегда рады эльдар здесь. Идите. Феанаро еще раз поклонился и взял Финдис под руку. Миэо, кивнув на прощание, шагнула в сторону и вновь растворилась в мерцающем воздухе. Юноша и девушка отправились в глубь Садов. Они шли молча, Феанаро – чуть впереди, показывая дорогу, Финдис – слегка позади, оглядываясь по сторонам. Она сказала Феанаро, что никогда не бывала здесь, но во взгляде ее почти не было удивления. Впрочем, Феанаро и сам перестал изумляться такому ее качеству – Финдис была спокойной и редко проявляла волнение, даже если и испытывала его. Феанаро, порывистому, импульсивному и быстро меняющему настроение, эта ее черта весьма нравилась – она позволяла чувствовать себя спокойно в быстро меняющемся мире, которому Феанаро не слишком доверял с тех пор, как мать покинула его. Покинув рощу белых берез и перейдя через серебряный мостик, что соединял берега большого ручья или даже, скорее, небольшой реки, Феанаро и Финдис пришли к купе серебристых ив, что росли недалеко от берега. Там, под самой большой из них, лежала на траве женщина поразительной красоты – белолицая, хрупкая, гибкая, сама похожая на срезанный цветок с серебристыми лепестками – такого цвета были ее волосы, рассыпавшиеся по плечам. Она лежала в свободной позе, подложив под лицо правую руку, со слегка согнутой в колене левой ногой. Вот так прилегла на траву, уснула – и больше не поднялась. Феанаро сел, подогнув колени, лицом к лицу матери, склонил голову. Он ничего не говорил Финдис, а та, сначала стояла рядом с ним, а потом тоже села. Но она не осталась неподвижной, как Феанаро. К его изумлению, она без стеснения и особых колебаний, как будто имея на это полное право, дотронулась до белой руки лежащей женщины, что была вытянута вдоль тела. Белые пальцы встретились с такими же белыми. Потом она уронила руку и сидела неподвижно. На обратной дороге Феанаро и Финдис молчали. *** Финвэ заметил, что Феанаро стал спокойнее, нрав его смягчился, и не было уже внезапных вспышек раздражения, после которых сын иногда, кажется, был готов ударить собеседника. Он радовался и уже думал о том, что хорошо, если бы… Но время шло, а Феанаро не заговаривал о свадьбе. Или против была сама девушка? Или ее родители? Но почему? А однажды сам Феанаро преподнес ему сюрприз. - Отец, - спросил он однажды, - что бы ты сказал, если бы я женился? - О, - сказал Финвэ, стараясь не выдавать охватившую его радость, чтобы не спугнуть ее, - это было бы хорошо… хотя ты еще очень молод. - Ты против? – нахмурился Феанаро. - Нет, что ты, сынок, - Финвэ взял его за руку. – Это ведь хорошо – вступить в брак. И… - Прекрасно! – перебил его Феанаро. – Я завтра же пойду к Махтану! - Э, к Махтану? – удивился Финвэ. – А, наверное, ты хочешь заказать ему украшение для невесты! - Украшение? – в свою очередь удивился Феанаро. – Разве у отца невесты просят украшение для его дочери? - Отца невесты?.. – Финвэ растерянно умолк. Так вот на ком женится Феанаро – на Нерданель, единственной дочери Махтана Аулендиля! - Завтра же пойду к нему и… - Феанаро принялся говорить о Нерданели и строить планы насчет свадьбы и будущей семейной жизни, а Финвэ плохо слушал его, думая о другом. На следующий же день он отправился в дом Финдобаиро и Индис. Их дочь, эта малышка Финдис, что смотрела на него таким пронзительным ясным взглядом в день их знакомства… Феанаро подружился с ней, но полюбил не ее. А она – любит ли она его? Надо поговорить с ней. Обиняками, чтобы не обидеть. А то, быть может, Феанаро совершает ошибку. Ее еще не поздно исправить. Индис с дочерью были одни дома, Финдобаиро ушел по своим делам. Обе ваниэр сидели в саду, Финдис наигрывала на флейте простые мелодии, а Индис слушала их и иногда подпевала, а иногда просила певчих птиц слетать на их скамью и тогда они пели вместе. Мать, дочь и птицы – все были счастливы и чрезвычайно довольны друг другом. Индис улыбнулась, увидев Финвэ, и Финдис улыбнулась тоже, и Финвэ поразился – как она выросла и изменилась. Золото в ее волосах изрядно побледнело, а серебро, наоборот, налилось яркостью. Она не стала очень высокой и осталась хрупкой, а кожа у нее была очень белая, похожая на снег поднебесных вершин. Финвэ и Индис стали обмениваться малозначащими фразами, обсуждая маленькие семейные новости. Финвэ заговорил о Феанаро, с гордостью рассказал о его последних достижениях – Махтан очень хвалил его, говоря, что ему уже почти нечему учить юного принца и скоро ученик превзойдет учителя. - Феанаро – хороший мальчик, - вдруг сказала Финдис, и Финвэ чуть не запнулся на полуслове. Она так произнесла это… не как юная девушка, не как ровесница (а ведь она даже была младше Феанаро!), а как умудренная возрастом женщина, как… старшая сестра. Финдис вдруг дотронулась до его руки, легким, почти незаметным касанием – и Финвэ вдруг обдало холодом. Он поднял на нее глаза, встретился с ней взглядом – и вдруг увидел в них нечто такое, что заставило его быстро отвести взгляд. Нет, эта девушка - девушка? - любит Феанаро, но не так, как возлюбленного. Финвэ скомкал разговор, поднялся и быстро ушел. Индис и Финдис обменялись слабыми улыбками. *** Приготовления к свадьбе и обязанности короля захватили Финвэ, и он немного позабыл странное чувство, что охватило его в гостях у Индис и ее дочери. Однако сама Индис не позабыла его. Однажды со слугой прибыло послание, в котором она приглашала его на разговор вместе с Феанаро. И разговор этот должен был состояться в садах Лориэна. Странное место для простого разговора, думал Финвэ, направляясь к Лориэну на идущей легкой рысью лошади. Странное и даже страшное. Слишком хорошо он помнил последний разговор, что произошел у него в Садах. Прощальный разговор с Мириэлью, которую он оставил там одну – отдыхать, а потом оказалось – умирать. Позже он приходил к ее телу, взывал к ней – но лишь в мыслях, ибо духи слышат их. Но она не отвечала. У Врат их уже ждали. Индис, Финдис, майяр Владычицы Эстэ. Отчего-то их было тут несколько, но они ничего не сказали, кроме обычных приветствий. Индис мягко улыбнулась ему, и предложила всем идти. - Куда? – спросил Финвэ. - Я знаю, - ответила вдруг Финдис и взяла его под руку. Привычным жестом, будто делала это тысячу раз. Они пошли вперед, и вскоре в серебристом полумраке он потерял всех других – или они незаметно отстали? Но он не думал об этом, он шел вперед, будто зачарованный, повинуясь своей проводнице, которая, кажется, прекрасно знала, куда они отправляются. Шаг, еще шаг… время и место теряются в тенях… где они и кто они? Что они делают здесь, среди этих белых стволов и шепчущих серебристо-зеленых листьев и трав? Зачем они пришли сюда, к берегу реки, под серебристые ивы? Cеребристые ивы? Он знает это место. Очень хорошо знает. Финдис… Финдис? - чья фигура еще больше выросла и как-то исказилась в полумраке, отпускает его руку, оставляет его посреди травы и шагает к неподвижно лежащему телу. Он хочется броситься к ней, не дать… но он стоит неподвижно среди травы. Она наклоняется, берет лежащую женщину за руку, его взор мутнеет, его слепит серебристая вспышка. Мгновение! Тело рассыпается в прах, в давний невесомый прах, а над телом стоит та, кого он так давно потерял и звал так тщетно… - Мириэль! – восклицает он и делает шаг. - Фириэль, - поправляет она его. – Таково теперь мое имя и такова я. И шагает навстречу. Есть исцеление печали в Амане… *** - Я давно что-то такое чувствовал, отец, - сказал Феанаро, когда первые удивления и восторги улеглись, и они снова оказались дома – вновь дома, все втроем. – Я чувствовал, но не понимал, не знал, что такое возможно. Хвала Владыкам, что они это сделали! - И хвала Индис, - добавляет Фириэль. Ее муж и сын согласно кивают. *** Индис вновь сидит среди любимых цветов, в задумчивости опустив руки, не касаясь струн арфы. Рядом с ней сидит брат, тот, кому она может открыть все – даже то, что не может открыть мужу. - Финвэ не знает? – спрашивает он. - О моей любви? – переспрашивает она. – Нет. И не узнает никогда – теперь это не нужно. Он думает, что я помогла, как друг. - Но почему ты была избрана? – спрашивает он. - Владыки посылали зов многим, но никто не был согласен – такой ребенок требует много сил, которых может не остаться на обычных детей, - отвечает она. - Я – согласилась, я не могла видеть, как мучается Финвэ. И муж мой все узнал от меня, и тоже согласился. И даже если не будет у меня других детей – у меня все же была дочь. Но, - она улыбается, - я, пробудившаяся у Озера, я, прошедшая суровые земли Эндоре, достаточно сильна. Скоро у нас будет свой ребенок, сын. Я провижу это. - Сын! – радостно восклицает он. – Что же, это хорошая весть. - Как думаешь, - спрашивает она, - достаточно ли красивое имя – Нолофиндэ?