Все, кроме Музыки

      Он не помнит, сколько уже лежит так, устремив пустой взгляд в потолок.       Вся его сущность молчит. Будто он полый внутри. Ни мысли, ни идеи, ни голоса. Даже сердце, кажется, стучит через раз, будто боясь нарушить гробовую тишину погруженной во мрак комнаты. Один.       Как долго он один? Вопрос застывает в воздухе, гуще которого может быть только мед. От этого трудно дышать. Тело, кажется, атрофировалось, как атрофировались чувства в груди, с трудом вздымающейся и опускающейся. Он не чувствует ни ног, ни рук. Состояние полного отсутствия, будто и не он лежит посреди собственной гостиной на диване. Даже звук не проникает сквозь плотно закрытые окна.       Время останавливается на миг, сдавливая виски пульсирующей болью.       Почему он один?       "Я склонен любить только музыку. Лишь она не предает и поглощает тебя полностью".       Ах, точно. Ответ всегда лежит на поверхности.       Он так и не нашел того, кто мог бы стать "Музыкой". Он и не искал. Ему было плевать, ведь он свято верил в свою правоту. А теперь ему даже некому помочь.       - Ты дурак, Юу.       Этот голос снова обрушивает на него всю тяжесть одиночества. Он краем глаза замечает свое отражение в зеркале, стоящем напротив дивана в полный рост. Отражение тоже лежит на диване, тоже смотрит в потолок, ничем не отличаясь от оригинала. Но Аой знает точно: тот "он" улыбается.       - Ты полный кретин.       Юу вздрагивает, когда отражение резко садится на диване и поворачивает к нему лицо. Черные глаза сверкают зло и весело, насмешливо сузившись при взгляде на лежащий на подушках оригинал. Аой зажмуривается.       Когда появился этот доппельгангер? Почему он мучает его? Снова и снова сводя с ума... или же он сам довел себя до галлюцинаций?       - Какое жалкое зрелище.       Стук каблуков вдруг отчетливо раздается в ушах. Отражение в зеркале покинуло диван.       - Мне порядком осточертело это. Слышишь, Юу?       Хлопок ладоней, как по стеклу, и зеркало у стены опасно задрожало, царапая краями обои.       - Юу!       Крик, который мог бы заглушить даже ударную установку, взрывает тишину атомной бомбой. У Аоя перехватывает дыхание, но он не смеет открыть глаза.       - Если ты не можешь сделать этого сам, я займу твое место.       И в следующий миг зеркало у стены разлетается на осколки. Оглушительный звон подбрасывает с кровати онемевшее тело, но сильный толчок к грудь вновь вынуждает Аоя упасть на смятые подушки. Он распахивает глаза, встречаясь с черными глазами отражения, вышедшего за пределы зеркальной глади. Это он, он второй нависает над ним самим, уперев музыкальную кисть в рвано вздымающуюся грудь.       - Осквернившее тебя одиночество - все, что осталось у тебя после стольких лет с Музыкой? Открою тебе один секрет, дорогой. Музыка не умрет за тебя. Но ты умрешь за Музыку.       - Нет...       Отражение смеется, тихо, издевательски, склоняясь к самому лицу, и Аой чувствует ледяное дыхание на своих губах, вдруг задрожавших.       - Она не ответит тебе, даже если поглотит тебя полностью, как ты и хотел. Но я не хочу исчезать вместе с тобой.       Аой пытается закричать, но с раскрытых губ срывается только отчаянный, еле уловимый стон. Другой он, улыбаясь так красиво его же страданиям, накрывает его рот своим, вовлекая в порочную и губительную связь. Целуя грубо, причиняя боль и кусая губы до крови, доппельгангер рвет пуговицы на черной рубашке Юу, распахивая ее полы в стороны и обжигая кожу прикосновением пальцев. Они оба знают, к чему приведет эта близость. Но Аой не может уйти от неизбежного: руки, пытаясь оттолкнуть отражение, проходят сквозь фальшивку, не задевая, не чувствуя. И борьба становится тщетной.       - Отдай мне это тело, Юу. Ты все равно не умеешь им пользоваться.       И руки гитариста вдруг слабеют и падают вниз, прекращая любое сопротивление. Взгляд вновь устремляется в потолок, пустея и замирая в одной точке.       Ни мысли, ни идеи, ни голоса. Будто он полый внутри. Вся его сущность молчит.       Даже сердце, кажется, стучит через раз...       - Ты и правда дурак.       Аой глубоко вдыхает спертый и кажущийся грязным воздух в грудь и поворачивает голову к зеркалу у стены.       Там отражается другой он, безвольно лежащий на диване.       - Оставайся там. Там тебе самое место.       Аой садится на диване, тихо усмехнувшись. Порванная рубашка на груди привлекает взгляд ставших жестокими глаз.       - Мне нравится этот вид. Юу, я не готов оставаться с твоей обожаемой Музыкой. Не в этот раз.       Отражение, ставшее плотью, ударяется в громкий и жуткий смех. Мужчина в зеркале никак не реагирует на эту вспышку веселья. А Аой, успокоившись, оглядывает гостиную беглым взглядом.       - Как скучно я живу.       Первое, что он делает - закуривает чужие сигареты и откидывается на спинку дивана, забросив ногу на ногу. Аой смотрит в зеркало на беспомощное неподвижное тело в нем, наслаждаясь каждым глотком серого дыма.       - Идея, ставшая плотью, отбилась от стада и бросает вызов создателю, - выпустив в потолок дымовой шар, пропел двойник. - Я видел смерть желаний. Я знаю, чего я хочу.*       Окурок тушится в пепельнице, дотлев до половины, и Аой бодро понимается на ноги. Обходит диван стороной, отыскав глазами косметичку на журнальном столике, и подходит вплотную к зеркалу.       - Ты купил ее, но так ни разу и не воспользовался. Зачем ты купил ее? Гитарист вынимает из сумочки красную губную помаду и показывает ее хозяину.       - Знаю, - снимая колпачок и выдвигая алый стержень, продолжает он невозмутимо. - Потому что он носит этот цвет. Но, знаешь... Руки не в моем вкусе. А вот цвет мне нравится.       Отражение вздрагивает, вдруг очнувшись от потопившей его пустоты. Аой, усмехнувшись, проводит помадой по нижней губе.       - Оставь мечты о своем вокалисте при себе. Ты был слишком слаб даже для того, чтобы признаться ему в своих чувствах. А все из-за нее. Музыки, которую ты боготворил. И что она дала тебе взамен?       Отражение неуклюже поднимается с дивана и падает на пол, не удержавшись на ватных ногах. Но мужчина в зеркале, схваченный ужасом, отражающимся в широко распахнутых глазах, все равно находит в себе силы подойти к раме.       - Не смей...       - Не сметь что? - кончик стержня оставляет жирный слой помады на верхней губе, и Аой бережно убирает ее обратно в косметичку. - Он мне не нужен. Я предпочитаю его басиста.       Отражение бьет кулаками по разделяющей их стеклянной глади, но не может разбить невидимую преграду и вырваться на свободу.       - Ничего не выйдет, Юу, - покачав головой, хмыкает гитарист. - Этот мир не для тебя.       Аой с улыбкой взбивает пальцами длинные волосы, делая вид, будто видит в зеркале не пытающегося выбраться наружу мужчину, а свое собственное отражение, прихорашивающееся перед выходом из дома. А после в ход идут черные тени, тушь и карандаш для бровей. Аой пудрит лицо, неспешно водя кистью по щекам, и, в конце концов, бросает косметичку обратно на столик.       - Нравится? - томно выдыхает он на зеркало, прильнув к нему грудью. - Это для тебя.       Алые губы прижимаются к прохладной поверхности, оставляя на ней яркий след поцелуя. Аой отклоняется назад и отворачивается от себя прежнего.       - Тебе была нужна только Музыка. Мне же нужно все, кроме нее.       Стук каблуков раздается эхом в полупустой комнате. Аой выходит в прихожую, набрасывает на плечи кожаную куртку и, подхватив ключи с полки, покидает квартиру, оставив после себя лишь отражение, скорчившееся на полу в беззвучных рыданиях.       Поздний звонок в двери нагло врывается в спокойный вечер басиста, мгновенно испортив хозяину настроение. Рейта, чертыхнувшись, ставит фильм на паузу и нехотя отправляется встречать незваного гостя.       - Аой?       На его пороге стоит мужчина в распахнутой черной рубашке. Черные глаза и веки, черные длинные волосы, спадающие на плечи в небрежности, черные брюки и куртка. И красные полные губы, призывно раскрытые в тихом свистящем дыхании. Как яркое пятно на черно-белой фотографии, мгновенно приковавшее к себе внимание музыканта.       - Что-то случилось?       - Я вспомнил ту ночь.       Рейта тут же напрягается, сделав шаг назад. И Аой с улыбкой переступает порог чужого дома.       - И мне жаль, что я не вспомнил ее раньше.       - Это вышло случайно, - басист отворачивается, почувствовав сильное нежелание говорить о произошедшем месяц назад инциденте. Но дверь за Аоем уже закрылась, щелкнув замком. - Я был безбожно пьян.       - И по этой же причине я сбежал от тебя.       - Аой.       Рейта оборачивается, но сталкивается грудью с подошедшим к нему сзади гитаристом.       - Забудь о том поцелуе. Да это даже поцелуем нельзя назвать.       - Тогда исправь его.       - Прекрати.       Но Аой вовремя ловит Акиру за запястье, не позволяя ему отстраниться.       - Я устал вариться в собственных мыслях. Я устал от того, что у меня нет тебя.       - Брось этот спектакль, - жестко усмехается басист в лицо друга. - Разве не ты говорил, как отвратительна связь между мужчинами?       - Тогда скажи, что не хочешь меня.       Басист нервно поджимает губы, смотря прямо в черные распутные глаза Аоя, вдруг явившегося на пороге его квартиры в этом вульгарном, но будоражащим воображение образе. И он, конечно же, не мог ответить утвердительно. Только не сейчас, когда все тело Аоя дышало пороком и страстью, предлагая попробовать себя на вкус. Это просто нельзя контролировать.       - Ты выглядишь, как шлюха.       Алые губы растянулись в широкой хищной улыбке.       - Хочешь, я стану ей?       - Думаешь, я поверю тебе после того, что ты сказал мне в ту ночь? - фыркает басист, вырвав руку из цепких пальцев. - Если ты пришел, чтобы поглумиться над моими чувствами...       Но Аой вдруг опускает взгляд в пол и медленно становится на колени перед опешившим музыкантом. Длинные пальцы цепляют ворот куртки, легко и непринужденно сбрасывая ее с плеч, и касаются алых губ. Они размазывают помаду по бледному лицу, оставляя яркие следы на щеке и шее, и спускаются к ремню брюк, прочертив полосу по обнаженному торсу.       - Хочешь, я стану Музыкой? - шепчет Аой и поднимает горящий возбуждением взгляд на застывшего перед ним мужчину. - Музыкой, которая никогда не предаст и поглотит тебя полностью?       - Идем, - тихо отвечает басист спустя минуту тишины. - Я хочу увидеть, как эти вульгарные красные губы сомкнуться на моем члене.       Акира возвращается в гостиную, и Аой встречается глазами с отражением в зеркале, висящем на стене в прихожей Рейты. "Другой" он покорно сидит на коленях в распахнутой рубашке, весь вымазанной помадой. Совсем скоро он исчезнет. Превратится в безликую тень, потерявшись в мелодиях, которые создавал ради глупого оправдания своего одиночества. И гитарист, с вызовом обведя языком алые губы, поднимается на ноги.       - А ты знал? Музыка - всего лишь набор нот, Юу.       Оставшееся сидеть в прихожей отражение закрывает пустые глаза.