Истинное лицо врага

Горячее солнце уже коснулось вершин городских крыш, уставший и расстроенный дон Диего де ла Вега неспешной походкой покинул переулок. Он направлялся в сторону таверны, когда навстречу ему показались оба пострадавших улана, также уставшие, хромающие и запыленные они, поддерживая друг друга на всем нелегком пути, направлялись в сторону гарнизона. — Дон Диего! Добрый вечер! Как мы рады вас видеть, — поприветствовал молодого человека сержант Гарсия. — Сержант, вечер добрый! И вам, капрал. Как же вы здесь оказались, вы же уехали в Лос-Анджелес? — дон Диего, был немало удивлен. — Дон Диего, нас ограбили, — капрал был расстроен до слёз, — всё украли: и коней украли, и оружие! — Да-да, так и есть! — подтвердил, чуть не плача, сержант. — Даже пакет с бумагами украли! Ничего там важного нет, а всё же забрали! — Совершенно не могу себе представить, чтобы таких храбрых улан ограбили какие-то бандиты с большой дороги! — изумление в голосе молодого человека смешивалось с явным сочувствием и недоверием. — Что вы, дон Диего! Рейес и я… Мы сражались, как львы! Нет, как тигры! Мы честно бились, но разбойников, которые напали на нас, было в десять… нет, в пятнадцать раз больше! Нас связали и бросили под деревом! — Гарсия, словно полководец, гордый своим войском, павшим в бою, но не сдавшимся противнику, выпятил грудь. Живот его, правда, при всем старании сержанта, по-прежнему оставался самой выдающейся его частью. — Да-да. Они вероломно напали из засады! Мы даже не заметили, — подтвердил слова начальника капрал. — И, знаете что, дон Диего, — Гарсия перешел на доверительный шепот, — Мне показалось, что капрал Монастарио был среди них! Я, конечно, не уверен — их лица были закрыты масками… Но, кажется, всё-таки, это был он. — Как Монастарио?! — встрепенулся Диего. — Неужели… Как же он сразу об этом не подумал? Если Энрике Монастарио сбежал вместе с разбойниками, то, наверняка, сейчас он в их банде. А, возможно, уже возглавляет ее — командовать бывший комендант умел! Как же Диего не хотел допускать этого! Энрике не должен был занять место среди бандитов! Диего до последнего надеялся, что сержанту удалось убедить бывшего начальника, передав его слова, сказанные еще в таверне. Значит, не удалось. Или же Монастарио просто не стал слушать. Как бы то ни было, случилось то, чего больше всего опасался молодой человек. Хуанита! Вот о чем стоило подумать сразу после новости о побеге капрала — одержимый ревностью, тот может попытаться отомстить! Срочно в таверну! Бернардо, конечно, находится там, но убедиться в ее безопасности не мешало бы. Несмотря на то, что Диего еще не успел побывать у нотариуса и уточнить информацию о наследнице де Варго, он не сомневался уже, что именно Хуанита является дочерью Орла. Определённо, бандиты знали о её происхождении — иначе для чего так упорно пытались ее похитить? Быстро распрощавшись с солдатами, Диего едва ли не бегом бросился к таверне. На беду наихудшие его опасения подтвердились — Хуанита исчезла. Несчастный Бернардо, страдая, прикладывал поочередно к лысине то правую руку, то левую, то тряпку, щедро смоченную уксусным раствором. С опухшим лицом и красными глазами, он выглядел до ужаса комично, пытаясь объяснить дону Диего, что Хуаниту он не видел. Хозяин таверны, не скрывая своего волнения, рассказал, что как только дон Диего покинул таверну, Хуанита отлучилась во двор. После чего и пропала. Поиски, организованные самим хозяином, результатов не дали: девушки не оказалось нигде, включая торговую площадь и близлежащие переулки. Она исчезла, как будто ее унесли духи. Свидетелей исчезновения девушки также нигде не было обнаружено, хотя сам хозяин и служанки таверны опросили всех, кого встретили по пути. — Скажите, сеньор, это очень важно, — обратился дон Диего к хозяину таверны, положив руку ему на плечо, чтобы успокоить, его волнение. — Как фамилия Хуаниты? Я имею в виду настоящая, по рождению! — Как же, дон Диего, Санчес! Санчес — ее фамилия! — Ещё, сеньор, не подскажете ли: может быть Хуанита, или ее родственники имели отношение к семье де Варго? Вам знакома эта фамилия? — задал вопрос молодой де ла Вега, не скрывая своего волнения. — Де Варго! Да как же мне не знать эту фамилию? Сестра моя работала у них служанкой! Да и мать Хуаниты там же была. А потом, когда сеньор-то продал свое имение, мать ее подалась к пастуху что ли в горы, либо ещё куда. Девочка сиротой осталась, вот сестра моя ко мне и её и определила. — И больше вы о ней ничего не слышали? — с живейшим интересом задал вопрос дон Диего. — Да как не слышать? Около года назад присылала она мне письмо из Франции что ли. Вроде как служанка она, у какой-то богатой сеньоры. — Ваша сестра или мать Хуаниты? — уточнил на всякий случай Диего. — Да сестра моя, конечно! Сестра моя беспутная! О родной матери Хуаниты я больше никогда и не слыхивал! А ещё, помню сестра рассказывала, была у сеньора де Варго дочка, аккурат возраста Хуаниты! Да умерла она, от чахотки! Тоже Хуанитой ее звали! — Скажите, могу ли я осмотреть комнату Хуаниты? — прервав поток информации, в нетерпении спросил Диего. Он уже догадался, что Хуанита — и есть та самая, якобы умершая, дочка сеньора де Варго. И, конечно же, наследница всего его состояния. — Конечно. Вряд ли вы там что-то найдете, но посмотрите, ежели интересно! — хозяин рукой махнул в сторону двери. Пока Бернардо, мучившийся от головной боли, отлежался в номере, Диего воспользовался разрешением хозяина, чтобы скурпулезно осмотреть комнату служанки. Судя по беспорядку, царившему внутри, обыск уже кто-то произвел, правда, не особо тщательно. Видимо, грабители спешили. В том, что это были грабители, они же являлись и похитителями Хуаниты, Диего не сомневался. Вопреки опасениям хозяина гостиницы, после тщательного осмотра, на дне сундука, стоявшего в углу комнаты, удалось обнаружить небольшой документ, свернутый в несколько раз, и тщательно упрятанный в засаленную тряпку. Судя по золоченому краю, бумага принадлежала отнюдь не служанке. Развернув листок, Диего смог удостоверится в своих предположениях — Хуанита действительно являлась дочерью Орла, наследницей всего состояния. Это было свидетельство о рождении, в котором черным по белому было написано полное имя сеньориты: Хуанита Санчес де Варго. — Вот черт! — выругался Диего, присаживаясь прямо на стоявшую неподалеку кровать. Одно дело выдвигать предположения и строить догадки, и совсем друге — держать в руках документ, подтверждающий все это. Разбойники, похитившие девушку, знали о ее происхождении, а, следовательно, являлись приближенными Орла. Но как они оказались на свободе? И что же будет с девушкой теперь? Слава Богу, документы находятся в надежном месте, и у разбойников немного шансов получить деньги. Необходимо выяснить, где же они спрятали Хуаниту. И как можно скорее освободить её. Преследуемый полным разочарования и тревоги, взглядом хозяина таверны, сеньор де ла Вега поднялся в свой номер, сказав, что ничего, могущего помочь в поисках девушки, не удалось найти. И добавил, что если к утру она не объявится, необходимо будет обратиться к коменданту де Геро, чтобы тот организовал поиски. Возможно, похитителями являются те же бандиты, что хотели получить выкуп и с де ла Веги. Сам же Диего в этом нисколько не сомневался. Подкрепление в виде отряда улан могло бы помочь Зорро в случае, если возникнет необходимость неравного боя. А если нет — Лису не составит труда уйти от солдат. Спустя не более четверти часа черная тень выскользнула из окна номера дона Диего, чтобы, подобно хитрому лису из старой сказки, оставить недругов с носом. О месте, где они могли бы прятаться, он догадывался — осталось только проверить предположения. Серхио Лопес, любуясь на отсветы догорающего заката и рождающиеся в небе звёзды сидел у догорающего костра, неподалеку от уже знакомого читателям кораля, рядом с сараем, ожидая возвращения ребят. Одна часть банды, вместе со сбежавшим капралом, которому, если честно никто из бандитов не доверял, отправилась за пакетом с документами. Вторая — осталась в Монтерее, чтобы забрать девушку, ещё несколько человек спокойно спали в сарае. Было свежо, от костра ощущалось приятное тепло, стрекотали цикады, да вдалеке время от времени слышался крик какой-то ночной птицы. От нечего делать Серхио вспоминал, как же всё начиналось. Начиналось все довольно прозаично — некто, по кличке Орел, обещая заплатить хорошие деньги, предложил поучаствовать в нападении на крошечный гарнизон пуэбло Лос-Анжелес. Поначалу дело прошло весьма успешно и завершилось бы полной победой банды, если бы не таинственный разбойник в маске, который называл себя Зорро. В результате Серхио и ещё несколько ребят оказались осуждены и приговорены к каторжным работам на рудниках сроком на несколько лет. В результате побега… А про побег вспоминать было интересно. Их план был удачным и все получилось как нельзя лучше. Стражник даже не понял, что произошло, когда получил удар камнем по затылку. Как подкошенный он рухнул на землю. Им удалось незаметно затащить его за верхушку скалы, ограничивающей карьер, где осужденными каторжниками проводилась добыча руды. В темноте, стараясь производить как можно меньше шума, четверо заключенных, скованных одной цепью, пробирались к лагерю охранников. — Стой! Кто идет! — услышали они грозный окрик. — Успокойся, это я. — хриплым голосом отозвался один из них. — Хорхэ, ты? А зачем … — он не успел договорить, захрипел, схватившись руками за горло — между пальцев торчала рукоятка ножа — и, как подкошенный, рухнул на землю. — Быстрее, ключи! — заключенные, избавившись от охранника, принялись обыскивать его карманы. Они торопились, боясь, что вот-вот подоспеет кто-то из его товарищей. — Вот они! Нашел! — обрадовался один из каторжников. Кроме ключей нашелся еще довольно увесистый кошель с монетами. Избавившись от оков, четверка пробралась к лошадям. Три лошади были оседланы и стояли у коновязи — на случай тревоги. Остальные находились в загоне. Открыть загон не составило труда — когда поднимется тревога, лошади сами найдут выход. Жозе и Серхио быстро поймали еще одну, на которую уселся Жозе, не удосужившись оседлать ее — времени было мало. Остальные беглецы были уже в седлах. Они скрылись в темноте в тот момент, когда к затухающему лагерному костру, смеясь, подходили двое товарищей убитого охранника. Их смех быстро перерос в ругательства, сменившиеся криками: — Тревога! Заключенные бежали! Затем последовало несколько выстрелов. Когда охранникам, наконец, удалось изловить и оседлать лошадей, небо на востоке приобрело жемчужно-золотой оттенок, и тьма в ущелье начала рассеиваться. Заключенные, вероятно, были уже слишком далеко, а каменная тропа не оставляла надежды отыскать какие-либо следы. Обнаружилось, что Игнасио, охранявший выход из каменоломен, был оглушен и всю ночь провел за вершиной скалы, связанный по рукам и ногам собственным поясом. Когда его развязали, он совершенно ничего не мог вспомнить. Погоню, не смотря на небольшие шансы поймать заключенных все же выслали. Через два дня, как и следовало ожидать, преследователи вернулись ни с чем. Беглецы растворились в скалах… Четверо, бывших теперь уже, каторжника направились в горы. Они искали укрытие. Но в темноте, на незнакомой горной дороге продвигаться было трудно. Даже верхом. Учитывая, что каторжников не баловали пищей и отдыхом. Перед рассветом они услышали со стороны ущелья лошадиное ржание и приглушенные голоса, то спорящие о чем-то, то прерывающиеся взрывами смеха. — Что это? — испугался один из них. — Нужно посмотреть, — Жозе слез с лошади и не спеша, стараясь не шуметь, направился в сторону, откуда исходили странные звуки. Скоро раздался его голос: — Сюда! Скорее, здесь тропа и пещера — мы сможем укрыться! Тропа была довольно крутой и привела их ко входу в небольшую пещеру. — Отличное укрытие! С основной тропы не разглядишь! — обрадовался Серхио. В пещере обнаружилась лошадь. Судя по её виду, находилась она здесь со времен Кортеса. А вокруг небольшого, едва тлеющего, очага располагалась веселая, ничего не подозревающая компания. Уровень веселья легко можно было определить по нескольким пустым бутылкам, что валялись тут же на полу. Трое неопределенного возраста мужчин в разномастной одежде, на специфическом жаргоне спорили о доле каждого при дележе захваченной добычи. Видимо, занимались они не очень честным, но весьма прибыльным делом. Увлеченные спором, они сидели спиной к выходу и незваных гостей пока не замечали. Лукас достал нож и двинулся к ближайшему бандиту. — Подожди! — остановил его один из тотоварищей. — Нам нужен проводник! И без помощников в этом деле не обойтись! — Они сбегут при первой же возможности! И продадут нас властям — наверняка за наши головы уже назначена награда! — ответил Жозе. — Не просто так они скрываются здесь, — возразил беглец, являющийся, по-видимому главным в этой шайке. — Наверняка награда и за их головы назначена! Нам подельники необходимы, а они наверняка от своей доли не откажутся — наследство-то немалое! Переговоры прошли на редкость гладко — людям одного сорта немудрено понять друг друга. Историю про завещание покойного Орла бывшие подчиненные и активные участники банды рассказали новым союзникам, не скрывая. В подтверждение своих слов Мигель, который и организовал побег каторжан, достал из складок того, что некогда именовалось блузой, обрывок бумаги. Верхний его край поблескивал позолотой, а буквы, выведенные каллиграфическим почерком, пророчили владельцу документа несметные сокровища. Главарь криво ухмыльнулся, что сделало его еще более похожим на хорька: — Это я вытащил из кармана самого Орла, когда его застрелили. Вторая часть находится в его личных бумагах — вряд ли они судье понадобятся, значит, надо ее искать у коменданта пуэбло Лос-Анжелес. Третья часть — у девчонки де Варго, я подозреваю, куда сеньор ее упрятал! Боялся все, бумаги на части делил, скрывал от преданных ему людей, предателей опасался, богатства желал! И где теперь этот самый сеньор? На том свете! А я вот все про него знаю и денежки его нам теперь достанутся! Участники свежеиспеченной банды, сидевшие у костра, одобрительно загудели, послышались радостные выкрики. Кто-то предложил тост. Поднимая бутылку с остатками содержимого, Мигель добавил: — Будем держаться вместе — и мы станем самыми богатыми людьми Нового Света! И разбойники, заговорщически наклонившись к костру, принялись обсуждать план, который приведет их к достижению заветной цели. Банда обосновалась в окрестностях Монтерея. Участники ее промышляли мелким грабежом, изредка не брезговали и убийствами, время от времени пытаясь выяснить, где же находятся основные документы, и куда точно упрятал свою дочь де Варго. А заодно налаживали старые связи Орла. Всё шло довольно неплохо — ровно до того момента, когда на их пути снова не появился человек в маске. Какое-то время они пытались за ним следить, но, не смотря на все приложенные усилия, так и не удалось выяснить, кто это был. Ясно было одно — он связан с таверной, где проживала девушка, так как ни одно ночное похищение не увенчалась успехом. Поэтому, посовещавшись, решили умыкнуть наследницу днём. Чтобы не вызывать подозрений у жителей города, разумно было бы использовать крытую повозку. Серхио искренне надеялся что эта затея увенчается успехом. Так же Жозе, самый ловкий из банды, должен был обыскать комнату девушки — наверняка там должно было храниться ее свидетельство о рождении. После того, как пленница будет доставлена в кораль, кто-то из ребят, они выберут кто именно, станет ее законным супругом. Священник, завербованный еще Орлом, был согласен провести соответствующий обряд. А уж после этого наследство разделят поровну — об этом позаботятся остальные участники банды. Послышался шум, свидетельствующий о приближении всадников, который вывел Серхио из задумчивости и заставил схватить ружье. Но вскоре он убедился, что это были свои. Энрике едва не падал с лошади от усталости, отсутствие полноценного отдыха давало о себе знать. Когда, в конце-концов, они достигли места расположения банды, стояла уже глубокая ночь. Разбойники обосновались у того самого кораля, где в прошлый раз держали Энрике и Диего. Как и предсказывал де ла Вега, никто из банды не догадался, что Энрике — и есть тот самый человек в маске. Едва спешившись и осмотревшись, Энрике чуть не потерял дар речи — прямо перед ним, в узком круге света почти угасшего костра сидела Хуанита. Растрепанная, с заплаканными глазами, завязанным ртом и связанными руками, она, как беззащитный зверек, беспомощно озиралась по сторонам. А рассевшиеся вокруг костра участники банды азартно резались в карты. Из доносившихся разговоров Энрике понял, что главным призом в игре является девушка. Внутри всё сжалось: хотелось немедленно вытащить саблю, которую Энрике забрал у сержанта, и начать махать ею направо и налево — так, чтобы головы слетали с плеч, словно капустные кочаны, чтобы кровь фонтанами лилась из ран! Чтобы залила всю землю, потушив этот проклятый костер! Чтобы можно было, наконец, убрать, защитить, спрятать девушку от этих похотливых взглядов! Тем временем, часть бандитов незанятых игрой, вскрыли пакет, изъятый у солдат. Незамедлительно раздались громкие ругательства, игроки побросали карты, позабыв про неоконченную партию и проклиная всё: сержанта, беглого капрала, погоду, чёрта с Богом, небо и саму Калифорнию. Вместо интересующих их документов, внутри запечатанного сургучом конверта, оказались листы чистой бумаги. — Документов нет, доверенности нет, свидетельства нет! На кой-черт эта девка нам теперь сдалась?! — бушевал Жозе. — Да порешить ее прямо тут! Вместе с этим дезертиром проклятым! — вторил ему Серхио. — И ради этого мы с проклятых рудников бежали?! Для чего я тут два года ошивался?! Среди этих проклятых гор! — вторили ему другие участники банды. Энрике поправил портупею так, чтобы выхватить саблю как можно быстрее. Мысленно он уже приготовился распрощаться с жизнью, но пока есть возможность жить, он будет сражаться за жизнь. — Ребят, погодите! — вмешался верзила с низким голосом. — Прирезать-то мы их всегда успеем! Но зачем убивать человека, который на деле доказал на что способен? Ограбление-то удачно прошло: без сучка-задоринки! — И не вшякий на шолдат напасть решитша! — поддержал верзилу бывший противник де ла Веги. — А с девкой позабавиться можно неплохо! — подхватил третий, раздевая пленницу глазами. Энрике приготовился воспользоваться саблей, если хоть кто-то из разбойников посмеет дотронуться до девушки. — Может оставим девку наутро? — напустив на себя самый беззаботный вид, он постарался придать голосу твердость. — Мы с ребятами устали с дороги, не то что с девчонкой — с ужином бы управиться! Участники банды призадумались, искоса поглядывая на Монастарио. Энрике, стараясь не выдать себя, принял вид безразличный и уставший. Лишь изредка украдкой смотрел на девушку пытаясь взглядом дать ей понять, чтобы она сохраняла спокойствие. — Да и интересней оно, при свете-то! — поддержал предложение дезертира верзила. Участники банды загоготали, согласившись оставить добычу на утро. Последние сутки, действительно, выдались напряженными, и большая часть бандитов практически не спала. Поэтому, окончив скудную трапезу, запив ее низкосортным дешевым вином разбойники, оставив часового, завалились на покой. Часть из них предпочла расположиться в помещении, воспользовавшись пустым сараем, другая — на открытом воздухе. Энрике тоже сделал вид что спит. Хуанита не спала. Ее приглушенные рыдания доносились сквозь ночь. Худые плечи судорожно дрожали под тонкой тканью блузы: что с ней сделают завтра? Если просто убьют, то это будет не самое страшное. Она молилась снова и снова. Капрал Энрике, ее Энрике — он смотрел на неё так, как будто хотел сказать: «Спокойно, я с тобой. Я сумею тебя защитить. Мы будем жить!». В это очень хотелось верить, но было страшно — он ни словом, ни жестом, ни взглядом не дал понять бандитам, что как-то противится их воле. Более того, он сам вызвался поучаствовать в «забаве», вместе со всеми смеялся над сальными шутками, как и все предвкушая наступление завтрашнего дня. Нет! Он не мог так поступить! Слёзы ручьями текли по щекам. Девушка чуть не задохнулась от внезапного осознания: Энрике, капрал, является участником банды! Его принимают, почти как равного, он ограбил солдат — Хуанита же слышала, его называют дезертиром. Значит, она ошибалась, принимая его за благородного человека, он ничуть не лучше остальных. Что же, расплата будет жестокой и наступит весьма скоро — рассвет уже не за горами. Спустя пару часов, когда часовой задремал у едва тлеющих углей погасшего кострища, опершись на приклад ружья, она заметила, как Энрике пошевелился, привстал и, пристально глядя на нее, приложил палец к губам, делая знак. Как будто она могла говорить, будучи связанной! Затем, крадучись подошел к ней, взял на руки и понес в сторону кораля. Он такой же насильник как и остальные! Нет — хуже! Остальные честно ждут своей очереди, а этот… Прямо сейчас… Нет! Живой она не дастся! Девушка попыталась вывернуться, попутно связанными руками пытаясь дотянуться до ручки сабли, торчащей из ножен бандита. В ответ он только перехватил ее, чтобы нести было удобнее. Подойдя к загону, он аккуратно посадил пленницу на землю, чтобы спиной она облокотилась на столбик изгороди. — Клянусь, я не хочу причинять вам зла! — произнес он, по-видимому, прочитав ее мысли. — Я хочу вас спасти. И сейчас я развяжу вас. Пожалуйста, не пытайтесь бежать сами — мы сможем спастись вместе. Вы мне верите? — спросил он с жаром. Девушка покорно кивнула. Она ему верила, верила своему герою. Перед ней снова был ее благородный Зорро, нет — Энрике. Его зовут Энрике. Сабля противно взвизгнула, покидая ножны, и уже в следующий момент девушка была свободна. Затем он, развернувшись, отошел на пару шагов, туда, где у изгороди паслись несколько стреноженных лошадей. Чтобы оседлать пару из них, много времени не потребовалось. Он нежно поглаживал животных, шептал им что-то ласковое, чтобы они не издавали слишком громких звуков. Наблюдая за этими манипуляциями Хуанита постепенно успокаивалась, а вместе с чувством защищенности, что давал этот человек, пришла и уверенность. Все будет хорошо — она не сомневалась в этом. Посадив Хуаниту в седло, он взял обоих лошадей под уздцы и, стараясь чтобы они ступали как можно тише, повел их в сторону дороги. Когда они достигли каменистой поверхности утоптанной колеи одним махом вскочил в седло, уже не опасаясь что произведет какой-то лишний шум, могущий разбудить бандитов. — Нам необходимо следовать прямо по дороге, здесь сложно заблудиться! — сказал он. — Если со мной что-то случится, старайтесь всеми силами… Старайтесь добраться до города, во что бы то ни стало, но не попадайте им в лапы! А теперь скачите! Как можно быстрее, не оглядываясь назад! — произнес он с волнением. — Сеньор, я только… Спасибо, что спасаете меня! И… И простите, — лошади стояли вплотную друг к другу и пленница, протянув руку, дотронулась до рукава бывшего, теперь уже капрала. — Я плохо подумала о вас. Энрике раздраженно стряхнул дрожащую девушку, одарив её ледяным взглядом: — Сеньорита, я в силу сложившихся обстоятельств вынужден был вам помочь, не стоит благодарности! Я прекрасно запомнил то свидание, когда вы так нежно обнимали незнакомца в маске! — Энрике, я… я… — Она подняла на него глаза, полные слез. — Пойми, я перепутала, обозналась… Это была досадная случайность, кто-то пошутил глупо, а я поверила. — А как же сеньор де ла Вега? Не он ли прилюдно обнимал вас в таверне? — Я в зал тогда вышла… Тебя ждала, а тебя все не было и не было! И говорили, что в тюрьму капитан тебя запер! Я плакать начала, так боялась, что он казнь назначит, или… или еще чего, рудники! Поверь, это не специально получилось! Прости меня, пожалуйста! Я люблю тебя! — Слезы градом катились по щекам, сделавшиеся огромными глаза, сверкали. Он поверил. Всему — от первого слова до последнего. Не мог удержаться, желая утешить ее обнял, и сам не понимая, как мог допустить подобное, уже целовал. Снова и снова касаясь губами соленых, мокрых щек, глаз, губ. Таких мягких, податливых, любимых… — Ты выйдешь за меня, да? — шепотом спросил он, крепко, насколько позволяли лошади, обнимая девушку, и едва расслышал тихое эхо ответа. К действительности их вернула нервно дернувшаяся лошадь, похоже, животное недоумевало — для чего было седлать, если ехать никто никуда не собирается. Энрике выпустил девушку и молча тронул коня. Хуанита последовала за ним. Усталость как рукой сняло, ощущение, что выросли крылья, не покидало и они без устали подгоняли лошадей. К сожалению, то ли Энрике поторопился сесть на лошадь, топот копыт которой долетел до не очень крепко спавших бандитов, то ли затянувшийся разговор, а, быть может еще что-то пробудило их. Как бы то ни было, они бросились в погоню — в предрассветных сумерках, обернувшись, Хуанита заметила у недалекого горизонта, там, где дорога сливалась с синевой соснового леса, который они не так давно проехали, небольшое зловещее облачко пыли. — Быстрее! Вперед! — вскричал Энрике, погоняя свою лошадь, но стараясь, при этом, всё же держаться так, чтобы прикрывать спину Хуаниты. Спустя совсем немного времени, когда белая полоса восточного края неба стала ало-золотой и из-за горизонта появился блестящий край светила, впереди, прямо перед поворотом, показалось ещё одно такое же облачко пыли. Хуанита резко остановила свою лошадь. Так, что та чуть не стала на дыбы, девушке, которая отнюдь не была опытной наездницей, чудом удалось удержаться в седле. — Что же это может быть? — прошипел Монастарио. — Неужели солдаты? Быстрее, сюда! Он схватил лошадь Хуаниты под уздцы и рванул вправо, сворачивая на одну из узких тропинок, во множестве разбегавшихся в стороны от главной дороги. Сейчас с солдатами встречаться было почти так же нежелательно, как и с разбойниками. Энрике — дезертир, его расстреляют на месте. О том, как этого наверняка избежать, необходимо подумать в более спокойной обстановке. Пока лучше с уланами не сталкиваться. — Мы спрячемся здесь, переждем пока! Будем надеяться, что нас не заметили. — Пытаясь отдышаться, проговорил он, доставая, при этом саблю. — Нет, драться сейчас у я не могу, попробуем проехать чуть дальше. Возможно, там будет подходящая дорога. — пробормотал он, убирая оружие и трогая свою лошадь. Фантом, растративший часть сил в бесплодных попытках найти сбежавшего капрала, ронял клочья пены, пытаясь уйти от солдат, так неудачно встреченных разбойником в маске неподалеку от Монтерея. Похоже, солдаты возвращались после неудачной погони за сбежавшими узниками. А Зорро как раз направлялся в сторону того самого кораля, где, как он помнил, бандиты держали в заложниках дона Диего и капрала Монастарио. Там же, он предполагал, с большой долей вероятности всего держат и девушку. Пленницу необходимо освободить во чтобы то ни стало, желательно как можно скорее. Если дезертировавший капрал теперь является участником банды, то девушке угрожает ещё и бесчестие: Монастарио не склонен прощать ошибки, даже невольные. И вот теперь Зорро что было сил погонял Фантома, роняющего уже клочья пены, пытался уйти от погони. Солдаты, заметив преступника в маске, решили, что такой трофей тоже заслуживает награды, ни за что не желали отставать, словно стая волков, преследующая добычу. Когда рассвет позолотил горизонт, сквозь прорези маски благородный разбойник разглядел двоих всадников, мчащихся во весь опор. Недалеко за ними виднелось облако пыли — наверняка это погоня. Значит, убегающие — не иначе, как Энрике и Хуанита. Монастарио похитил Хуаниту? Неожиданно беглецы пропали. Преследователи, пылившие по-прежнему, стали видны более ясно, но куда могли подеваться преследуемые? Зорро, приближаясь к месту их исчезновения, внимательно, насколько это возможно для всадника на галопирующей лошади, посматривая по сторонам, заметил, наконец, подходящую тропу, куда могли свернуть последние. Не снижая темпа скачки, Лис повернул Фантома на тропу — есть вероятность того, что уланы не заметив тропу, пролетят мимо и столкнутся с бандитами. В конце-концов, целью их вылазки была именно поимка бежавших заключенных, а в идеале — ликвидация банды. Однако, вопреки ожиданиям человека в маске, его маневр не остался незамеченным. Преследователи стремительно сокращали расстояние, обернувшись, он ясно видел, что это были не военные, а бандиты. Перед ним, уже достаточно близко, на поворотах узкой каменистой тропы, между скал и редкого кустарника, мелькали мчавшиеся во весь опор Хуанита и Монастарио. Сейчас погоня завершится убийством! Возможно даже, ни одного невинного человека. Тропа, совершив еще пару крутых поворотов закончилась: впереди было каменистое ущелье с высокими стенами, лошадям приходилось напрягать все силы, чтобы удержаться на круто поднимающейся вверх стежке, из-под их копыт посыпались мелкие камешки. Узкое подобие козьей тропы петляло, наподобие змеи, сворачивалось, поворачивало назад, делало петли, возвращалось обратно, ведя их всё выше и выше. Зорро уже почти нагнал беглецов, находясь от них не более, чем на расстоянии одного крупа лошади. Бандиты, преследующие их мчались далее, но расстояние между ними существенно сокращалось. Внезапно Монастарио, давно смирившийся с присутствием Лиса и рассматривающий его, скорее, как союзника, нежели врага, соскочил с лошади. Дальнейшее продвижение верхом стало невозможным. — Помогите мне, если хотите жить! — крикнул, он обращаясь к человеку в маске. Зорро уже успел понять, что Хуаните ничего не угрожает со стороны бывшего капитана, кроме, разве что, перспективы стать сеньорой Монастарио. Недолго думая, благородный разбойник покинул седло, поспешив на помощь своему старинному врагу. Вдвоём, используя ствол невысокой, давно высохшей сосны, им удалось свернуть с места камень. Тот упал удачно, вызвав каменный обвал, который невысокой, шаткой оградой перекрыл вход в ущелье. — Вы думаете, это их остановит? — спросил Зорро. — Навряд ли, но будем надеяться! В крайнем случае, они сочтут нас мертвыми, — ответил бывший капитан. После этого все трое уже пешком, ведя лошадей на поводу, ринулись вверх по узкой, крутой, осыпающийся тропе. Через несколько секунд раздались выстрелы — их заметили преследователи, но, упершись в завал и не имея возможности настичь, принялись палить из всего имеющегося у них оружия. Вдобавок тропа довольно быстро кончилось, уткнувшись в пустую голую отвесную скалу, усыпанную, как и большинство других скал, всевозможными трещинами, нишами, уступами и выбоинами. За одним из таких выступов и решили спрятаться беглецы. Выстрелы стали раздаваться реже, и Зорро внимательно оглядывал стены ущелья в надежде обнаружить более надежное укрытие, а если повезет, может и выход еще один из ущелья найдется! Не может быть, чтобы ущелье всего один вход имело, наверняка и второй есть, его только поискать надо получше! Краем глаза он видел, какими многозначительными взглядами обмениваются Монастарио и сеньорита де Варго. И был не в силах сдержать глубокий вздох. Над ухом шальная пуля чиркнула о скалу, рассыпав веер горячих искр. Фантом, взвившись, встал на дыбы, потом начал пятиться, странно перебирая копытами, из белоснежной шеи фонтаном хлестала кровь, окрашивая в ярко-алый цвет мощную грудь скакуна, потоками стекая по ногам. Хуанита истошно закричала, когда мощный круп животного буквально впечатал ее в камень. Мужчины пытались оттащить умирающую лошадь от девушки, не обращая внимания на участившиеся звуки выстрелов и свист пуль, но Фантом, подмяв под себя Хуаниту, судорожно молотил копытами. Через несколько секунд, казавшихся вечностью, конь затих. Когда, наконец, удалось освободить девушку, было очевидно, что она мертва — струйка крови, стекавшая из уголка рта, казалась ядовито-красной, почти черной на неестественно бледном лице. Зорро, сняв перчатку, дотронулся до ее шеи, пытаясь нащупать пульс, надеясь, что произойдет чудо и ему удастся уловить легчайшую вибрацию сердцебиения. Вот, вроде… Но нет, показалось. Посмотрев на Монастарио, он молча покачал головой. Энрике, с горящими, как у безумца, глазами, неспешно обнажил саблю. — Деваться некуда де ла Вега! — прошипел он. — Теперь вы ответите за всё! За Хуаниту — какого черта вам приспичило сюда лезть?! За моё поражение. У вас всегда было всё, я же лишён по вашей вине последнего. У меня нет ничего, я никто и ничто. Бандит, отщепенец, дезертир! — Клянусь, эта смерть была случайной! Я всего лишь хотел помочь… — Ступайте к дьяволу с такой помощью! — рявкнул Энрике и бросился в атаку Зорро ничего не оставалось как обнажить шпагу в ответ. И снова: удар, отбив, защита, блок, нападение, серия выпадов, блок, отступление, финт. Почти как в старые добрые времена. Но никогда еще Энрике не дрался с таким остервенением и ожесточенностью. Никогда его атаки не были столь яростны и стремительны, что Лису, наверное впервые за все время, было не до улыбки. Ярость Монастарио, безудержным потоком выливалась через край, требуя немедленного выхода, он не отдавал себе отчета — тело двигалось как будто само. Сабля, принадлежавшая не так давно Гарсии, завершая серию выпадов, скользнула по предплечью противника. В образовавшемся разрезе рукава черной блузы была отчетливо видна глубокая рана, ткань тут же намокла и прилипла к руке. Лис с бросил удивленный взгляд на руку, но, понимая, что остановиться сейчас — значит, умереть, перешел в контратаку, разбрызгивая алые капли по камням. Этот поединок, как и множество их поединков, окончился с тем же результатом — сабля покинула крепкую руку бывшего капитана и, сделав замысловатое сальто в воздухе, приземлилась где-то в расщелине далеко внизу. Приставив острие шпаги к горлу поверженного противника, Зорро почти сразу убрал оружие в ножны. Дезертировавший капрал, не двигаясь, покорно ожидал смерти. — Вы опять победили и снова оставляете мне жизнь, де ла Вега! — устало произнес он, спустя некоторое время. — Почему? — Потому что я — Зорро! — последовал ответ. — А почему вы… расскажите, что заставляет вас ходить в маске? — Зорро нужен людям, он — символ надежды! — последовал уверенный ответ. — Так Зорро нужен или надежда? В нашей жизни и без того слишком много символики — бессмысленной, пустой, призванной лишь показать достаток и без того богатых и еще больше унизить того, кто и так унижен. Зорро — символ бедных? Нет! Он сам символ, противопоставленный таким же призрачным символам богатства, знатности и власти. Вся его деятельность — борьба с символами, с этими бесконечными ветряными мельницами... Борьба из которой никогда не выйдет победителем, он заведомо проиграл эту битву. Потому, что маска пожирает вас! Она убивает дона Диего, заставляя его отказаться от всего, что составляет его существование, только ради того, чтобы стать символом! Вы так хотите остаться фантомом без лица, символизирующим призрачную борьбу? Или вы хотите жить? Не существовать в образе книжного червя, а жить полной жизнью, наслаждаясь всеми ее благами? Именно поэтому я — не Зорро, я снял эту маску. Я хочу быть собой, я хочу быть Монастарио! Пусть я умру отщепенцем, бандитом без рода и племени, но я буду Энрике Монастарио, а не безымянным лисом в маске! Благородный разбойник слушал этот монолог молча, смиренно, непривычном для него образом, опустив голову. А Монастарио говорил негромким, полным боли надломленным голосом. Голосом человека, готового сделать решительный шаг. И он его сделал. Когда один из бандитов, перебравшись через завал, с поднятым ножом прыгнул на человека в маске, нож вонзился в шею бывшего капитана. Захрипев, Энрике схватился за горло, из которого торчала черная, отполированная до блеска, рукоять, медленно оседая на колкие камни, добавляя к уже имеющимся там ярким брызгам, щедрую порцию крови. Несколько конвульсивных движений — и Энрике замер навсегда, глядя в синеющее небо ничего не видящими глазами того же цвета. Зорро, не церемонясь, проткнул нападавшего, после чего наклонился над человеком, спасшим ему жизнь ценой собственной. — Спасибо! Спасибо тебе, мой враг, так и не ставший другом! — прошептал он, сняв шляпу. Затем провел рукой по бледному лицу, закрыв мертвецу глаза. Снизу, из-за упавшей скалы доносились яростные крики, выстрелы, металлический лязг скрестившихся в смертельной схватке сабель. Похоже, солдаты обнаружили ту малозаметную тропинку, что повлекло за собою столкновение с бандитами. Кто бы ни одержал победу — солдаты и бандиты — они обязательно войдут в ущелье. Для Зорро одинаково опасны и те, и другие. Наскоро перевязав рану обрывком плаща, Зорро втиснулся в небольшую расщелину, чуть дальше от места кровавой трагедии. Задрапировавшись плащом так, что обнаружить его можно было только пройдя совсем рядом и тщательно изучая всевозможные неровности, он слышал, как уланы гарнизона добрались до ущелья, бахвалясь только что одержанной победой. Как, обнаружив трупы, решили, что Монастарио погиб, защищая девушку, и как сожалели о безвременной кончине их обоих, говоря, что они наверняка были бы самой красивой парой Монтерея.

***

Позднее, когда дон Диего оправился от случайной раны, полученной им при неудачном падении на нож для разрезания бумаги, он смог помочь убитому горем хозяину таверны разобрать кое-какие, связанные с кончиной девушки, бумаги. Среди которых оказались купчии, свидетельство о рождении Хуаниты и еще несколько важных бумаг, связанных с наследством, оставленным сеньором де Варго. Как выяснилось после визита к нотариусу, завещание было составлено незадолго перед нападением на Лос-Анжелес с таким расчетом, чтобы в случае неожиданной кончины Орла, наследница могла распоряжаться деньгами организации. А чтобы обезопасить дочь от посягательств приближенных, ее, по приказу сеньора де Варго, под видом служанки, определили в таверну. Только не учел завещатель, что все его сбережения и призрачные дивиденды сгорят в один миг — организация рассыпется как карточный домик, а потенциальные покупатели Калифорнии разбегутся, словно стая шакалов при виде льва. Много лет спустя, когда Калифорния уже не принадлежала Мексике, старый сарай за углом сгоревшего здания, бывшего когда-то таверной, разбирали. Под стрехой были найдены странные обрывки какого-то документа о наследстве. Никто так и не понял, какое отношение документ имел к птице, но родилась красивая легенда об индейской девушке, дочери вождя по имени Орёл и испанском кабальеро, которые безумно любили друг друга, предпочтя золоту радость быть вместе. Но к нашей истории легенда не имеет ни малейшего отношения.