Однажды в Нью-Йорке

В широкие окна участка заглядывает вечер, мягко мерцая уличными фонарями. Где-то вдалеке слышен протяжный гудок автомобиля, медленно растворяющийся в тишине сумерек. Лёгкий ветерок робко пробивается сквозь открытую створку, шелестя страницами оставленных на столах документов. В помещении детективов горит только одна настольная лампа. Тина стоит над разложенной на столешнице картой города и, сверяясь со своим блокнотом, ставит крестики в тех местах, где расположены нужные ей ювелирные. Из комнаты отдыха раздаётся взрыв смеха, и Тина невольно поворачивается в ту сторону. Детективов во второй смене совсем немного, поэтому они предпочитают просиживать ночь на удобных диванах в помещении для отдыха полицейских. Их отчёты всегда написаны очень криво: заполнять документы на коленях крайне неудобно. Тёплый ветерок ласково треплет волосы Тины, окружая её запахами вечернего города. Она откладывает карандаш в сторону и замирает, опираясь руками на столешницу. Ей нужна минута, чтобы выгнать из головы ненужные мысли. Короткая стрелка часов уже давно указывает на цифру девять, когда работа с картой закончена. Тина трёт пальцами веки: у неё рябит в глазах от нарисованных линий улиц. Уже окончательно стемнело. Куинни, наверное, давно поужинала без неё. Тина подходит к окну и присаживается на узкий подоконник, прислоняясь лбом к прохладному стеклу. Из этого окна прекрасно виден вход в участок. На верхней ступеньке лестницы одиноко сидит какой-то парень. Из сигареты в его руке поднимается тонкая струйка дыма и рассеивается над его головой. Напротив участка, рядом с закрытой табачной лавкой, без движения стоит мужчина в шляпе. Куда он смотрит — непонятно; полы шляпы бросают тень на его лицо. Если бы Тина подошла поближе, она бы увидела отметины от оспы на его щеках. Но Тина не придаёт этим двоим значения: возле полицейских участков всё время кто-то ошивается. Что привлекает её взгляд, так это машина капитана: чёрная Альфа Ромео всё ещё стоит на стоянке. А это значит, что Грейвз в десяти метрах от Тины. — Мисс Голдстейн? Или в трёх. Тина соскальзывает с подоконника и выпрямляется по струнке. В полумраке лицо Грейвза кажется выточенным из камня. Она смотрит на него, и старательно подавляемые ощущения наваливаются всем скопом. — Капитан, — говорит Тина. Голос не дрожит. В борьбе с эмоциями выигрывает пока она. — Ваш рабочий день закончился несколько часов назад, — уведомляет её Грейвз. Тени от уличного фонаря причудливо падают на его пиджак. — Ваш тоже, — отзывается Тина и тут же прикусывает язык. Дерзость начальству наказуема, но Грейвз только усмехается. Тину бросает в жар от этой ухмылки. Хорошо, что освещение не позволяет увидеть её горящих щёк. Она в замешательстве поворачивается в сторону окна, не зная, куда деть взгляд. Слишком сложно не думать. — В вашем деле уже появились новые зацепки? — интересуется Грейвз, против воли любуясь профилем Тины. Она кивает, и ему хочется поправить выбивающуюся прядку её волос. Он знает, что её волосы очень мягкие. — Всё благодаря мистеру Скамандеру, — Тина чувствует себя гораздо уверенней, когда предмет обсуждения — работа. Упоминание о британце заставляет Грейвза стиснуть челюсти. Он прекрасно помнит их объятия. — Оказывается, раньше под Нью-Йорком была целая сеть катакомб, — увлечённо продолжает Тина. — Я думаю, сейчас они используются для передачи оружия или что-то вроде того, — уже не так уверенно добавляет она: эти сведения ещё предстоит проверить. Она смотрит на Грейвза, но по его лицу сложно понять, что он думает. Нет, не сложно. Невозможно. Он кивает и смотрит на наручные часы. Маленькая стрелка уже добралась до десяти. Слишком поздно, чтобы одной ходить по улицам. — Я довезу вас до вашего дома, — говорит он. — Если, конечно, вы не планируете тут ночевать. — Он выразительно поднимает брови. Тина не знает, что ответить. Она судорожно ловит обрывки мыслей, чтобы сказать хоть что-то. — Капитан, сэр... — начинает она, впрочем, не имея ни малейшего понятия, что говорить дальше. Ведь Тина совершенно не против предложения Грейвза. — Это даже не обсуждается, — он не говорит — приказывает. Грейвз собирается добавить, что он просто не хочет потерять лучшего сотрудника, но вместо этого молча наблюдает, как Тина быстро приводит в порядок рабочий стол и гасит лампу. Темноту разгоняет только уличный фонарь. Тине кажется, что Грейвз прекрасно слышит стук её сердца. Грейвзу кажется, что Тина видит его насквозь. На улице прохладно, и Тина с удовольствием подставляет разгорячённое лицо ночному воздуху. Парнишка со ступенек куда-то ушёл, а вот мужчина в шляпе всё ещё стоит напротив, но Тине сейчас не до этого. Грейвз открывает перед ней дверцу машины, и Тина как можно изящнее — он ведь смотрит! — садится на переднее сиденье. В автомобиле пахнет кожей и парфюмом Грейвза. Она с интересом разглядывает стильную приборную панель, подавляя желание открыть бардачок. Грейвз садится на место водителя и заводит машину, привычным жестом вдавливая ключ в замок зажигания. Двигатель мягко урчит, будто приветствуя хозяина. Тина сидит совсем рядом, но Грейвз старается об этом не думать. Она отводит взгляд, когда он поворачивает голову в её сторону. В его глазах — отсветы огоньков на панели. — Может, скажете адрес? — наконец произносит Грейвз, и Тина готова сгореть со стыда. Ты думала, что он хочет тебя поцеловать? Ну ты и дура, Порпентина. Она мысленно проклинает свою глупость, а вслух спокойно говорит улицу и номер дома. — Рядом с Ленокс-роуд? — уточняет Грейвз, выезжая на дорогу. — Да, — Тина смотрит, как его пальцы уверенно сжимают руль. — Вы там бывали? — любопытствует она, пытаясь забыть о своём конфузе. Грейвз кивает. — Проезжал, — отвечает он. — Там же Уингейт парк? От неё пахнет чем-то тонким — он не может понять, чем. — Да, через улицу. — Тина отворачивается и смотрит в окно. Убегающие назад дома подмигивают ей окнами. — Весной там цветёт сирень; так красиво... — забывшись, добавляет она: какое дело капитану до какого-то там парка? Грейвз ловит каждое её слово. Он вспоминает пейзаж на одном из её рисунков: резная металлическая скамья под развесистым цветущим деревом. Кажется, теперь он знает, где это место. Поворот на нужную улицу появляется впереди слишком быстро, и Грейвз нехотя сворачивает. Он сбавляет скорость, проезжая мимо ряда домов. — Так, следующий... — диктует Тина, и дом номер восемь остаётся позади, — следующий... — номер десять и двенадцать. — Вот и мой! Номер четырнадцать. Грейвз останавливает машину и выходит на улицу, оставляя водительскую дверь открытой. Тина украдкой проводит пальцами по рычагу переключения передач. Обтягивающая его кожа всё ещё пропитана теплом руки Грейвза. Он открывает дверцу, и Тина выходит из автомобиля, подхватывая свою сумку. На улице тихо. Фонарь стоит совсем рядом с её домом, и его желтоватый свет смягчает черты лица Грейвза. Сердце Тины замирает, а потом гулко ударяется о грудную клетку. Грейвз уже должен был сесть обратно в машину, а Тина — подняться по ступенькам к двери. Где-то хлопает окно, и резкий женский голос разрушает оцепенение. Тина едва заметно вздрагивает и смущенно проводит рукой по волосам. — Спасибо, что довезли, — шепчет она: на большее её голос не способен. Грейвз молча кивает. Он уже должен был повернуть на Кларксон-авеню, а Тина — открыть дверь квартиры. — До завтра, — он медлит, — Тина. В её глазах мерцают отблески фонаря. Его глаза темнее обычного. — До завтра, — эхом отзывается она и быстро идёт к лестнице. Её руки дрожат, когда она достаёт ключи из сумки: она чувствует взгляд Грейвза на своей спине. Тина не понимает, что это значит. Она закрывает за собой входную дверь, в последний раз бросая взгляд на чеканный мужской силуэт, а потом с тихим стоном сползает на пол. Грейвз заводит двигатель, но так и не включает первую передачу, откинувшись на спинку сиденья. Он уже должен был подъезжать к своему дому, а Тина — объяснять Куинни причину своей задержки. Ни один из них не делает то, что должен.