Кружка пива и гитара.

Весь этот бред с карнавалом дико раздражал Ларина. Во-первых, весь контент Ютуба превращался в уютный хэндмейд этих идиотских костюмов с чаем, бабушкиными спицами и охуительными историями из жизни. Во-вторых, критика раздражал сам факт существования данного мероприятия как обязательного. Он не любил большие сборища быдла. В-третьих, Ларин не знал, в чем ему пойти. Ему казалось, что это должно отображать одновременно и то что он любит, и то, что считает главным, и то, каким видят его другие... Остальные говорили ему просто купить костюм утки. Словом, само мероприятие обещало быть странным. Оно было устроено в честь 10 миллионов подписчиков у Ивангая, и туда были приглашены все известные блоггеры. Даже такой ужасный, как Ларин. Он, каким бы ужасным он не был, даже хотел подготовить речь, чтобы, как следует поздравить ютубера с бриллиантовой кнопкой. Вот такая добрая душа. Потягивая кофе из стаканчика, Дима рылся в ноутбуке. Кофе был как его любовь. Горькая, но желанная. На глаза постоянно попадались новые видео ютуберов о своих костюмах, и это настолько сильно бесило Ларина, что он отложил ноутбук, чтобы случайно не разбить его, и принялся бродить по комнате.

Глаза широко распахнуты.

Кровь стучит в висках.

Ненависть, словно вино, налитое в бокал, наполняет его. — Хей, Ди-и-ма, — раздался высокий визгливый голос в коридоре. Блять. Ларин вышел из гостиной, чтобы убедиться, что это тот, кого он ждет. И да, это был Юрий Хованский. Бухой в стельку. Глаза не фокусируются ни на Диме, ни на собственных руках. Он очень пьяный, еще пьянее, чем был тогда, когда он выходил из дома. Ларин вздыхает, одной рукой тянется к шкафу, другой поддерживает Юру в сидячем положении. Затем нащупывает в старом серванте укулеле, резко бьет по лицу Хованского сначала ладонью, затем размахивается своей мини-гитарой... Постойте... Укулеле?.. — Гангстеров бить нельзя, — с закрытыми глазами говорит Юра. — Тем более, милыми маленькими гитарками... Ларин сначала смотрит в зеркало. Затем на укулеле. Потом восторженно смотрит на Хованского с расползающейся улыбкой. Ну, конечно! Юра, сонный, пытается показать ему, что такое гитара, и что такое маленькая гитара, но Дима его не слышит. Хованский, черт, да ты гений! *** Бар, который был выбран для проведения сие мероприятия отдаленно напоминал "1703". Хотя бы своей духотой и тесностью. Зал был наполнен запахом пота, духов и дешевой китайской синтетики, шумными разговорами и разнообразием ярких красок. Хованский сидел за одним из столиков и попивал пиво. В костюме кружки пива. Уже три или четыре блоггера подошли и сказали, что Юра в этот раз отличился и подошел очень оригинально. Гангстер только кивал, бурчал что-то про "AliExpress" и просил убираться восвояси. На самом деле, он ждал кое-кого другого. Ларин уже здесь, на самом деле. В своем костюме укулеле. При виде критика в таком виде все смеются и трогают Диму. Они говорят, что он милый, и парень смущается. Костюм он шил сам. Не спал ночами, придумывал. Он не успевает здороваться, благодарить и искать глазами Хованского, но в конце концов он завидел его, одиноко сидящего "в своей кружке" за столиком. Ларин пытается подбежать к нему, на сколько это позволяет костюм и толпа, и плюхается рядом. — Привет, — улыбаясь уголками рта, говорит критик. — Привет... — осоловело протягивает Хованский, но подняв глаза на уровень глаз Ларина, расцветает в улыбке. — Дима? А... Почему не утка? Ларин смеется. — Давай... Домой пойдем, — улыбается он. — Там есть пиво и брокколи, а еще я могу на укулеле сыграть. Хованский встает и, тихо смеясь, протягивает Диме руку: — Пойдем.