Meeting Credence

Персиваль Грейвз необычный человек. Он не давал много знать о себе, так как был довольно сдержанным. Коллеги знали его как могущественного мага с большим опытом и проницательным тонким умом. После того как Голднштейн была разжалована из его отряда, она пришла к Грейвзу лично. Ничего такого она не сказала, но её тревожный голос заелся у него в голове. Аврор решил выбрать более длинный маршрут до дома. Он не жаловался, хотя в городе изрядно похолодало, но ему на самом деле было приятно. Холодный и колючий ветер касался его кожи, даря наслаждение с каждым порывом. Персиваль Грейвз следил за улицей, ожидая бледного, худого, раздающего брошюры на безнадежное дело Бэрбоуна. К счастью, он увидел мельком его с первого раза — сутулый, с отстающим темпом от своей приемной матери. Его взгляд был направлен вниз. Грейвз не жалел людей, но что-то в этом мальчишке пробудило в нём жалость. Он попытался вспомнить слова Голднштейн. «Он добрый, правда его избивают», — сказала она тогда. Да, Криденс Бэрбоун никому не доверял, но Грейвз почему-то чувствовал ответственность за него. Он немного знал про его настоящую семью, но должна же быть причина, почему Тина так рискнула ради него. Грейвз засунул руки в карманы и направился домой, думая, как завоевать доверие мальчишки.

***

Прошло четыре дня, прежде чем Грейвз снова вернулся проверить Криденса. Он не раздавал листовки как обычно, а прислонился к стене, наблюдая за маленькой девочкой, которая бегала и пела жуткую песню о злых ведьмах. Грейвз украдкой подошёл к мальчику. Тот был либо слишком занят, либо слишком стеснительным, чтобы посмотреть на мужчину. — Криденс Бэрбоун? — осторожно спросил Грейвз, чтобы не напугать мальчика. Он лишь кивнул, но, кажется, немного расслабился. — Моё имя Персиваль Грейвз, я коллега Порпентины Голднштейн, ты её знаешь? — он не был уверен в правильности разговора, но, если он доверял Тине, то сможет довериться и ему. Криденс снова кивнул и прижался к стене. — Она в порядке? — его голос звучал тихо и неуверенно, а взгляд метался по улице. — Да, да, она… — ему очень сильно хотелось помочь ему, но тяжело разговаривать, если тебе не смотрят в глаза. — Криденс, я знаю о твоём положении. Я хочу помочь тебе, правда. Взгляни на меня, мой мальчик. Криденс неуверенно, но всё же подошёл к нему. Он был ближе, чем нужно, но всё-таки не так близко. Он нахмурился и сжал губы. Парень видел его раньше: он всегда был стильно одет и до невозможного серьезен, даже привлекателен. — Я сожалею, мистер Грейвз, — Криденс чувствовал себя в ловушке рядом с этим человеком. Небо чернело; мать, наверное, уже ждала его. Он потерял сестру среди прохожих. — Не нужно извинятся, парень. Если тебе будет нужна помощь, то будь уверен, я тебе помогу, — Грейвз понимал, что они были достаточно близко, но он не мог быть уверен, что их не услышат. — Не стоит напрягаться, сэр. Я не доставлю вам неприятностей. — Он ненавидел быть обузой, мать и так напоминает ему, как много она делает для него, а взамен ничего не получает. — Глупости, — он положил руку на его плечо, хоть это и было неуместно. — Во всяком случае, я буду проверять тебя каждый день, чтобы убедиться, что ты в безопасности. Я думаю, пора сказать правду: Голдштейн ведь сделала кое-что странное, чтобы защитить тебя, верно? Ты можешь мне рассказать. Мальчик лихорадочно отрицал. — Нет, нет, сэр, я ничего не знаю, если мать узнает, то она… — Я знаю, что это имело сверхъестественную природу… — Нет, сэр, пожалуйста, не надо. Если она услышит… — мальчик задрожал, прося Грейвза не допрашивать его. Он будет снова наказан. Если мать узнает об этой встрече, то она с ума сойдет. Она снова запрет его в комнате, заставит снять ремень и будет избивать его до потери пульса, оставляя на теле уродливые синяки и раны, требующие слишком много времени для заживания. Его дыхание участилось, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. — Тише, мой мальчик, давай закроем тему. Ты слышишь меня, Криденс? Всё хорошо, — он нежно дотронулся до его щеки, и мальчик слепо прижался к нему. Прошло несколько секунд или минут, прежде чем Грейвз решил отстраниться. Он не хотел нарушать личное пространство мальчика. Персиваль Грейвз чисто физически не может любить человека. Он никогда не стал бы утешать людей, наоборот, он стремился быть на расстоянии. Но сейчас он не может удержать себя, чтобы не сжать его ладонь чуть крепче, потереть пальцем его гладкую кожу или сказать «мой мальчик», чтобы заверить его, что всё хорошо. Персиваль не понимал, что с ним случилось, но факт оставался фактом: он должен защитить этого мальчика. Он знал, что рискует, стоя так неприлично здесь, но не так, как если бы он колдовал. — Я позабочусь о тебе, поверь, — он коснулся его головы, когда почувствовал, что тот всё ещё всхлипывает. Ему хотелось расспросить о тяжкой жизни мальчика. Криденс вздрогнул и сжался. — Раз, мама, два, мама, ведьма не сбежит! — Мне пора идти, — полушепотом сказал Криденс. Персиваль Грейвз остался один в темном переулке, думая, как глубоко он ввязался.