Можно ли завидовать самому себе?

Окропленные кровью пальцы казались измазанными в кисловатом гранатовом соке. Смотреть вверх было опасно - солнце могло бы и ослепить при желании, а вниз - слишком стыдно. Он не хотел показывать своей трусливой слабости, даже несмотря на отсутствие каких-либо запретов относительно подобного поступка. Нет, мужчина не сдается. Никогда. Даже будучи юным только переступившим порог отрочества подростком, будто по воле коварной Судьбы брошенным в гущу событий, перемежающихся удивительно длинными и хитроумными сражениями. Хотя что жаловаться? Парень был бы совсем не против, не поставь его ситуация перед выбором между любимым спортом и искусством битвы. Ни то, ни другое юноша бросать не собирался, находя свои прелести и во владении мечом, будь то преимущества перед подворотными бандитами или возможность покрасоваться перед жутко впечатлительными девочками-глупышками. Все-таки их так легко удивить: покажи лишь пару простых приемов - и они чуть ли не укладываются ровным слоем на полу в угоду твоему великолепию. Но не о них сейчас речь. Удар. Не стоит отвлекаться. Но парень все же позволил себе грубейшую ошибку - засмотрелся на своего противника. А тот, взвившись в грациозном прыжке, перегруппировывался для новой атаки. Его согнутые напряженные ноги, кажется, слегка подрагивали то ли от переизбытка затраченной на подскок силы, то ли от азарта битвы, что краткими приступами мелкой судороги проходился так же и по туловищу, слегка отдавая в руки. Как он был красив, как красив! Поглощенный мыслями о победе, четко выверяющий каждое движение будто строгий и ответственный актер на сцене театра, противник поистине был сравним с высшим существом, рожденным только ради превосходства и поклонения. Парень не мог сказать, насколько правдива эта теория, но пронизывающий душу и сияющий тихой глубокомысленной мудростью серебряный взгляд серьезно заставлял сомневаться в ее абсурдности. Потому что на юношу он действовал как-то по-особенному. И ошибка эта незамедлительно принесла свои последствия. Стальное оружие сверкнуло солнечным бликом чуть левее лица, а следом жгучая, резкая, но не слишком сильная боль царапнула щеку. Из аккуратного прямого пореза рубиновая жидкость капнула на опущенную ладонь левой руки, обжигая жаром холодную от резких движений и нарушевшегося кровообращения кожу. Он отважно держался, но битва шла явно не в пользу парня: чужие выпады становились все многочисленнее и быстрее, будто противнику усталость была неведома. Недалеко от истины, если подумать. Ранка вроде не должна позволять думать о чем-то, кроме себя, но за последние месяцы юноша уже настолько привык к мелким порезам, что и не замечал их время от времени. Пока сражаться эти царапины не мешали, заботиться о них не имело смысла. По крайней мере, в течение непосредственно поединка. От очередной атаки парень неосмотрительно ослабил хватку на рукояти покрытой ядовито-лазурным пламенем катаны, чем и воспользовался соперник, метким выпадом выбивая клинок. С легким свистом тот закрутился в воздухе, падая на землю со звонким металлическим звуком. Не прошло и пары секунд, как меч сменил элегантную несколько изогнутую форму из металла на простую и грубоватую деревянную. На этом битва и закончилась, гадать о победителе и не приходилось. Грусть попробовала охватить разум и сердце юноши, но... проиграть ему не было чем-то постыдным и недопустимым. Все-таки не зря противник носил звание сильнейшего среди остальных. - Хах... Хах... Ха-а... - жутко сбитое дыхание мешало не то, что говорить - издавать любые другие звуки, кроме осушающих горло вдохов холодного воздуха и следующих за ними шумных выдохов. - Все, все! Признаю, я был не прав. Опаздывать плохо, - быстро пролепетал парень, обращая взгляд на стоящего в нескольких метрах победителя схватки, успев заметить тронувшую его губы легкую ухмылку. - Если это повторится еще раз - я загрызу тебя до смерти по-настоящему, Ямамото Такеши, - сказал и был таков, не желая больше оставаться в обществе весьма сильного, но недисциплинированного и придурковатого парня. А тот, с кашлем выпустив очередную порцию нагретого в теле воздуха, оперся руками на колени, даже сейчас не позволяя себе поддаться малодушному желанию упасть на колени и от грызущей досады вмазать кулаком по мелкому щебню асфальта. Все-таки запрятанная куда поглубже гордость сейчас заявила о себе, бросаясь в голову унижающими и ломающими оптимистичное сознание мыслями. Увидь его друзья сейчас - точно бы не узнали вечно улыбающегося и задорно смеющегося брюнета. Серьезным и сосредоточенным его нечасто можно застать. А теперь... Подхватив свой меч и спрятав в специальный тканевый длинный мешочек за спиной, выпрямился, обращая внимание на вымазанные в крови пальцы левой ладони, к которым не так давно прибавилась ранка на щеке. Красная жидкость выглядела живописно, уже слегка засохнув и рисуя на мягких подушечках полуразмытые разводы. Любоваться ей можно долго, если забыть о необходимости эту самую кровь смыть и привести себя в порядок в общем. Хорошо, хоть не надо топать в школу, так как влюбленный в дисциплину брюнет соизволил подождать со своим наказанием до конца занятий. Теперь один путь - домой, зализывать раны и размышлять о способах избежать следующего избиения. Если бы Ямамото боялся такой ерунды, по его мнению. Уже откинувшись на подушку собственной узкой кровати, Такеши сложил руки за головой и уставился в потолок. Да уж, не хватило его навыка, чтобы одолеть Хибари Кёю. Оно и понятно - парень не один тренировался ради улучшения своей боевой мощи. Улыбка посетила хранителя Дождя при одной совершенно сумасшедшей мысли: "Он невообразимо красив в битве, настоящий хищник. Вот бы приручить его, так хочется превзойти превосходящего". И Ямамото нервно рассмеялся - "Что за глупость мне пришла в голову! Да ни в жисть я такого не добьюсь, так что надо выкинуть весь этот бред из головы". Мысленный процесс продолжался: "А все-таки, что бы было, исполнись мое желание вдруг? Фантазировать можно что угодно, но даже в мыслях я не хочу унижать его слишком сильно. Хах! Будто Хибари узнает! Но, тем не менее, его красота в свободе и неприступности, его шарм в грубости и бескомпромиссности. Представить Хибари другим как-то и не получается..." - размышлял Такеши, ожидая, пока легкая не докучающая боль уйдет окончательно. За ней последовали и мысли, постепенно угасая и исчезая, принося вместо себя долгожданный сон, утащивший парня в глубины забвения, сладкого и успокаивающего как приглушенный шелест листьев за приоткрытым окном. Уже утром, стоя среди остальных учеников и стараясь не обращать внимание на бубнеж раздраженного Гокудеры, хранитель Дождя с непонятным нетерпением ждал начала проверки, скрыв свои истинные чувства за привычной придурковатой улыбкой. Хаято особого внимания на него не обращал, шипящим шепотом описывая последовательно все пытки, которым он подвергнет ГДК, если тот не появится прямо сейчас. Не прошло и минуты, как пара членов дисциплинарного комитета во главе с гордо вышагивающим Кёей появились в небольшом отдалении. Брюнет, идя медленно, будто выверяя каждый изящный шажок, приближался к линии школьников. Савада зашептал молитву чуть тише, не желая обращать на себя внимание никоим образом; пепельноволосый упрятал пару динамитных палочек за спину, прикидывая, как незаметно запихнуть их под пиджак Хибари; ну, а Такеши непозволительно долго наблюдал за ровной плавной походкой юноши. "Вот бы приручить его...". Хранитель Дождя даже не заметил, как все остальные ушли в здание, один он остался стоять неподвижной статуей. - Чего застыл, травоядное? - раздраженно спросил Кёя, держа на лице недовольно-безразличное выражение. - Снова драки захотелось? - ГДК мигом достал свое оружие, принимая боевую стойку и от предвкушения очередной битвы растягивая на губах кривоватую злобную ухмылку. Ямамото опомнился при словах юноши, невольно переводя уже более осмысленный взгляд на него. Такеши уже хотел сказать какую-то обыденную глупость, рассмеяться и убежать на уроки, но вид Хибари обескуражил его. Прищуренный пристальный взгляд, направленный не на одну деталь, а на брюнета в целом; согнутые в локтях руки, прикрывающие бока туловища, будто именно по ним и последует первый удар; ярко выделяющиеся своей белизной костяшки пальцев, сжатых на рукоятках тонфа; блеснувшее в свете утреннего солнца оружие... Ямамото хотел сказать не несущую смысла ерунду, но с его губ поневоле слетели совершенно другие, неожиданные даже для самого Такеши слова: - Я так завидую... - Кому? - слегка удивился брюнет, а огонек азарта в его глазах угас, пусть Хибари и оставался в стойке. - Твоему будущему партнеру. Ведь он сможет видеть твою улыбку, кем-то по ошибке названную ухмылкой, не только в битве, но и в повседневной жизни, - почему-то парень не смог остановить себя раньше, чем осознал, что фраза уже произнесена. Будущему партнеру? Может, хранитель Дождя слишком осмелел, но в воображении будто случайно возник некий образ, приводящий к вопросу: "А можно ли завидовать самому себе?". Наконец-то поняв, какую тупость сейчас сморозил, Ямамото поспешил зачем-то извиниться, превратить все в шутку и убежать в школу, а то за опоздание Кёя и загрызть может. Покинув место "преступления", Такеши так и не услышал тихие, сказанные недоуменным голосом слова: - У меня не будет партнера, - но дополнить фразу решающим "никогда" ГДК уже не смог. На уроках парень беспробудно спал, лишь иногда удостаивая распинающихся учителей своим мутным ото сна взглядом. Гокудера чуть не начертил пентаграмму на доске, по воле случая и подведшего на пару секунд слуха неправильно расценив задание преподавателя. Савада записывал на листочек всех богов, которых только мог вспомнить, чтобы потом заучить их для следующей молитвы, которую незадачливый Тсунаёши планировал произнести завтра на утренней линейке. Не так важно, чем занимались остальные, даже не так важно, какие именно битвы снились брюнету, заставляя его то и дело хмуриться и бормотать что-то несвязное. Со звонком Ямамото сладко зевнул, упав лбом в парту, отчего и проснувшись. Потерев ушибленное место с еле слышным шипением, Такеши обратил внимание на столпотворение одноклассников около двери. Вытянув шею и постаравшись разглядеть причину такого сборища, юноша приметил мелко трясущегося шатена, готового вот-вот брякнуться в обморок. В руке он сжимал пару слегка помятых листков, ясно было, что для дисциплинарного комитета, а именно - лично его главе. А ведь обязательная отчетность была бы неплохим поводом навестить Хибари. Хранитель Дождя, с шумом поднявшись из-за парты, соорудил на лице дежурную улыбку, чтобы никто ничего не подумал. Со смехом позвав подростка, что умоляющим взглядом просил парня заменить его, Ямамото прошествовал к двери, заправив ладонь в карман и легким движением перехватив листки у Савады, пробегаясь по написанному глазами. Ага, список болеющих и отсутствующих и еще пара мелочей чисто для галочки. ГДК, помнится, любит учитывать все мелкие детали в документах, и есть немалый шанс задобрить его и оттянуть наказание, причину для которого Кёя всегда найдет, начиная от обычных "нет сменки" и "опоздал на две минуты" и заканчивая весьма нелепыми "слишком темные чулки" и "глаза накрашены". Хотя, в общем-то, чаще всего ГДК и объяснять ничего не считал нужным, просто удовлетворяя свое желание подраться. Путь до необходимого кабинета много времени не занял, и вскоре зевающий Такеши уже закрыл за собой массивную деревянную дверь. По мерному скрипу от соприкосновения кончика ручки с бумагой парень догадался, что хранитель Облака сейчас занят какой-то писаниной. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Ямамото прошагал к отделанному лаком тяжеловесному столу, за которым и расположился занятый работой Хибари. Такеши, воспользовавшись его сосредоточенностью на деле, залюбовался Кёей: его внимательным, ничего не упускающим взглядом; ежеминутными подергиваниями руки для создания пробелов между иероглифами; слегка свисающей челкой, что то и дело поправлялась и заглаживалась назад или просто-напросто сдувалась слабой струей воздуха. Хранитель Дождя выпал в прострацию, мир для него сократился до одной небольшой комнаты, щедро освещаемой через единственное окно. Даже сейчас, смирно сидящий в удобном кожаном кресле и чертящий карандашом небольшую таблицу чуть ниже середины листка, Кёя был невообразимо красив. Все в нем говорило о скрытой силе и грозности: и чуть сдвинутые к переносице брови, и сильно поджатые губы, и слегка подрагивающая в жажде размяться и потренироваться левая ладонь, и мерное будто четко контролируемое дыхание, от которого плавно перекатывались складки на ткани белой рубашки. Слишком красив. Интересно, а сам ГДК догадывается об этом? Вряд ли он, конечно, пришел к тем же выводам, что и Ямамото, но кто знает... - Долго ты еще будешь на меня пялиться? - тихий голос своей холодностью чуть не покрыл невидимой коркой воображаемого льда горло Такеши. Но юноша быстро сориентировался, заходясь привычным смехом, что в установившейся тишине кабинета резанул по слуху Хибари, сразу скривившего лицо, но не оторвавшего взора от бумаги перед собой. Парень уложил листки на край стола, и пора бы ему уже уходить, но разворачиваться к выходу хранитель Дождя не спешил. Он все глядел на Кёю, продолжая широко улыбаться и казаться беззаботным придурком. По крайней мере, по мнению ГДК. Минута, две, три - и брюнет поднял взгляд на не в меру развеселившегося Ямамото, что уже давно должен был покинуть обитель Хибари. А Такеши, не преследуя никакой цели, только желая удовлетворить маленькую прихоть, ловко наклонился к юноше, на секунду касаясь его губ своими. И мигом исчез из поля зрения, ничего не объясняя и никак не оправдываясь. Потому что найти правдоподобную причину хранитель Дождя и сам не мог. Топая обратно в свой класс и улыбаясь своим мыслям, Ямамото пытался разобраться в мотивах своего последнего поступка. Упрекать себя в нетрадиционности взглядов на межличностные отношения Такеши не хотел, но мысли раз за разом закручивались именно вокруг этой темы. Даже вчерашние думы хранитель Дождя с легкостью подвел к этому вопросу, понимая, что неизвестно что, но что-то с ним точно творится. Что-то, незатейливо названное известным всем словом "любовь". Смешанная с чувствами восхищения и дружеского интереса, она разгоралась все сильнее от каждого образа в фантазии, и секунда за секундой Ямамото все четче убеждался в логичности своих действий в эти два дня, если подводить их к такому разъяснению. "Вот бы приручить его...". Теперь Такеши видел в этой фразе явное намерение сблизиться с ГДК, пусть и немного необычным способом. Пока парень досыпал остальные уроки, Хибари места себе не находил: метался по кабинету, бродил по пустым коридорам, даже на крышу заглянул на некоторое время. Кёя переживал, возможно, первую внутреннюю бурю эмоций, подавить которые было практически невозможно. Разные, но в чем-то похожие чувства охватывали его: злость, ярость, недовольство, брезгливость, недоумение, мнительность, презрение и другие... А все из-за этого чертового идиота! Он что, совсем из ума выжил? Видимо, последствия многочисленных битв - последние мозги через уши вытекли. За такое вопиющее преступление личного пространства Кёи улыбчивого дурня надо наказать. Да, обязательно наказать. Всем известным способом. И, так как уроки у класса Савады закончились, ГДК решил приступить к акту правосудия немедленно. Дождавшись, пока растрепанный брюнет распрощается с друзьями, Хибари нагнал его и, не давая Ямамото даже приготовиться, бросился в атаку. Первый удар тонфа лишь чудом не пришелся по затылку отскочившего Такеши, что тоже выхватил меч в левую руку, так как правой придерживал многострадальную сумку, чуть не упавшую с плеча. Взгляд насторожившегося парня сощурился, все его тело напряглось, но Кёе это уже было неважно. Нападая все активнее и активнее, ГДК стремился выбить из Ямамото всю дурь и, весьма желательно, угробить его прямо здесь. Сделать жертвоприношением своей гордости. Но Такеши тоже был не лыком шит. Неожиданно осознанная любовь придала ему сил в поединке. Юноша хотел продолжить наблюдать за развитием этого странного, но такого приятного чувства, ощутить его пик, который, скорее всего, и установит всю линию поведения в будущем, может, даже не самом ближнем. Но задумываться о таком в битве было бы неуместно, крайне неуместно. Отражая выпады Хибари, хранитель Дождя пробовал и свои атаки производить. И пару раз у него даже получилось. Кёя не успел поставить блок или хоть как-то уклониться, и лезвие катаны резануло его по бедру, чуть выше середины. Послышался шорох разрезанной ткани, и Ямамото мигом прекратил сражение. ГДК остался на месте, с виду он вполне мог бы продолжать, если не приглядываться и не замечать приступы дрожи во всем теле, особенно в ногах и коленках. Такеши убрал меч и сделал пару маленьких шагов в сторону Хибари, но тот лишь огрызнулся: "Прочь!". В первый раз парень не обратил внимания на шипение Кёи, но ГДК продолжал беспрестанно твердить "Брысь от меня!". Брюнет уже и обиделся на неблагодарность противника, развернувшись и направившись к дому, но не успел он и десяти метров прошагать, как уловил еле слышный скулеж за спиной. Ямамото резко оглянулся. Хибари упал на одно колено, выронив тонфа и изображая на лице закономерную боль. Кёя думал, что Такеши этого не заметит, и просчитался. Через несколько секунд хранитель Дождя уже был рядом, присев на колени и осматривая ранение. Идеально прямая алая полоса тянулась от внутренней стороны бедра к его передней части, края черной брючной ткани вокруг пореза уже окрасились в бордовый цвет. Все весьма серьезно, могли быть задеты связки или даже сами мышцы. - Уходи вон! Я сам справлюсь, - продолжал упираться ГДК, не желая принимать чью-то помощь. - Да ладно тебе, Хибари! Не будь таким злюкой, - обескураживающе улыбнулся Ямамото, в следующий миг уже вернув себе сосредоточенное выражение лица и вновь обращая взор на ноги Кёи. Тот лишь фыркнул, но соглашаться все равно не желал. - Брысь от меня! - уже тише потребовал он и попробовал встать, но тут же упал обратно, сильно зажмурившись и до боли сжав зубы. Боль немного поутихла, и ГДК посмотрел на Такеши, не понимая, почему юноша все еще здесь. - Ну что ты нелюдимый такой, Хибари? - Уйди прочь, - прошипел брюнет, чуть ли не рыча на хранителя Дождя. - Да что с тобой такое? - недоумевал Ямамото и протянул руку по направлению к Кёе. - Не прикасайся ко мне, тварь гомодрильная! - рявкнул ГДК, с неприкрытым отвращением смотря прямо в глаза Такеши. Парень так и застыл, а рука зависла в воздухе в полуметре от груди Хибари. Ответ на вопрос был получен, Ямамото догадался, почему тот так стойко требует засунуть свою доброжелательность в одно живописное место... Но чувства не позволяли Такеши сделать этого. Не таким он представлял зарождение отношений, на которые пока лишь один и был согласен. Кёя же не выказывал подобного рвения к превращению в представителя сексуального меньшинства, оно и понятно. Хранитель Дождя понимал, что ГДК имеет полное право быть гетеро, по отношению к нему это даже правильнее. Но... сердцу не прикажешь, как говорят. - А-а, так ты из-за этого... - как-то даже грустно ответил Ямамото. - Иди домой, - выдохнул Хибари, незаметно даже для себя переходя на более нейтральную по эмоциональной окраске реплику. Но Такеши был непреклонен. Он лишь мотнул головой, все еще не убирая руку от Кёи и даже попробовав приблизить ее еще немного. И это довело ГДК до "точки кипения". - Да когда ты поймешь уже наконец, тупоголовый придурок, что мне не нужна твоя помощь?! Не хватало мне еще чувствовать жалость такого, как ты! Ты, вечно улыбающийся безмозглый идиот! Ты, не умеющий всерьез воспринимать ситуацию! Ты, помешанный на тошнотворном смехе дебил! Ты, посмевший украсть мой первый поцелуй! - последнюю фразу брюнет выкрикнул надорвавшимся голосом, после отвернувшись от хранителя Дождя. А тот так и продолжал глядеть на сидящего перед ним Хибари, осознавая смысл только что услышанной яростной речи. И то, почему именно Кёя так зол. И Ямамото улыбнулся. - Раз все только из-за этого... То мне нечего бояться, - весело проговорил Такеши. А в следующую секунду ГДК ощутил удивительно теплые и определенно сильные руки на своих боках. Юноша даже не понял, как оказался на руках другого парня и почему нога при этом практически не напоминала о себе. Будто тоже поддалась обаянию растрепанного брюнета. - Отец! Где у нас аптечка? - воззвал Ямамото, ногой открывая дверь родного суши-бара. Предок отозвался из соседней комнаты через пару минут, когда Такеши уже усадил Хибари на подушечку в своей комнате. Настал интересный момент - нужно было снять брюки упирающегося Кёи. Сначала хранитель Дождя просто попросил его избавиться от элемента одежды, но после зря потерянных нескольких минут уговоров Ямамото с наглой усмешкой потянулся к ширинке брюк ГДК. Тот пробовал поймать руки Такеши, но парень был так проворен и ловок, что уже в следующую минуту Хибари остался в одних белых боксерах, чувствуя себя, мягко говоря, неуютно под взглядом юноши. После промывания раны специальным раствором последовала ее обработка с помощью ватного тампона. Пока хранитель Дождя промакивал края пореза, Кёя стойко терпел. Сжимал зубы и ладони, жмурился, ерзал, но не издавал ни звука, не желая показывать ни капли слабости. Гордому хищнику это непозволительно. По поводу того, что ГДК мог бы так не храбриться, парень ничего не говорил - понимал, что тогда Хибари точно пошлет его куда подальше и хромающей походкой отправится восвояси. Но все-таки... Кёя с его гордостью был очень мил, хотя бы по мнению Ямамото. Такеши накладывал бинт на бедро брюнета, слегка приподняв его ногу для удобства, а Хибари даже с некоторым нетерпением ждал окончания процедуры, чтобы наконец надеть обратно брюки и не "светиться" трусами перед этим придурком, слишком подозрительно улыбающимся. Хранитель Дождя заглянул в глаза Кёе. В них Ямамото уже не видел той ярости, сейчас ГДК был в состоянии подавленности и недовольства. Но... также в этих глазах Такеши уже не мог заметить того презрения, что было раньше. И почему-то Хибари не отводил взор, будто чего-то ждал от юноши. Не хватало проникновенной игры на флейте, сделавшей бы обстановку одухотворенной и глубокомысленной. Но даже без нее, этой игры, Ямамото начал осторожно приближать к лицу Кёи свое, а ГДК лишь приоткрыл рот и закрыл глаза. Мягко накрыв его губы своими, Такеши так и замер, все же ощущая, как на пару секунд дыхание партнера сбилось. Конечно, ведь это был всего лишь второй поцелуй в его жизни... Именно поэтому хранитель Дождя отстранился через несколько секунд и заглянул в глаза сидящего напротив. Взгляд из-под прикрытых ресниц ни на секунду не отрывался от самого Ямамото, Такеши даже заметил в нем непонятный, но до боли знакомый огонек. Кажется, именно так Хибари рассматривал безукоризненно оформленные документы. А это значит, ему понравилось. - И что теперь? В постель меня потащишь? - голос наперекор внешнему виду оставался холодным и равнодушным, лишь с большим трудом в нем можно было различить отголоски других эмоций. - Только когда ты будешь готов, - звонко рассмеялся парень, тем самым разряжая показавшуюся напряженной обстановку. Кёя лишь фыркнул и отвернулся, будто уже давно был готов. Но где-то далеко, в самой глубине души, он был благодарен за такую отсрочку. Ямамото наверняка и сам был не сильно осведомлен в этой сфере жизни, хоть и продолжал точно так же весело смеяться и улыбаться, вызывая у ГДК непомерное желание познакомить его макушку с металлом тонфа. Действительно, можно ли завидовать самому себе? Оказывается, можно. И в этом Такеши уже успел убедиться.