Последние слова.

      Ночь. Очередная бессонная ночь, и Чонгук, сидя за столом, вновь комкает исписанную бумажку и бросает куда-то в сторону к остальным его собратьям. Все не то, все не так, как хотелось. Это раздражает. Однако, отступать парень не желает, думая, как правильнее истолковать свои мысли из своей головы на жалкий кусок белого полотна.       Начав пачкать бумагу ручкой, Чонгук задумывается о том, что его сие произведение могут и вовсе не прочитать, наплевать на это, а и еще лучше: на него самого. И, так или иначе, ему было совершенно без разницы потому, что парень не узнает этого. Он исчезнет, оставив от себя лишь последнее письмо, наполненное чувствами, страхами и правотой. Именно так и никак иначе.       Чонгук, как и само письмо, скрытный, не показывает свое плохое настроение, вечно настраивает только в общительное и веселое русло. Ныть о своих проблемах подавно не может, потому что отвык от такого качества человека, как поддержка. Его никто не поддерживает, никто не дает стопроцентного гарантия, что он не один. Даже сейчас, когда дописывает последние строчки на бумаге, ни один человек не подойдет к нему и не скажет: правильно ли он делает или нет. Это и называется — быть одиноким.       Кому Чонгук пишет? Он знает, но сможет ли поручитель понять, что письмо для него? Это останется загадкой потому, что парень исчезнет из его жизни, чтобы не было больно ни Чонгуку, ни тому человеку, которого он считал всем. Хотя, странно предполагать, что второму будет немного жаль. Чонгук знает только одно:       «Юнги не вернется ко мне, потому что у него есть человек важнее меня. Того, которого любит.»       Он умалчивает до последнего. Но парень уже знает, что тот важный человек уже присвоил Юнги к себе, целуя каждое утро, пока Чонгук просыпается в одинокой комнате на холодных простынях, а также признавался в любви.       Чонгука попросту сейчас обманывают, жестоко предают. Этот поступок намного хуже, чем обман прошлого человека. Как будто парня обводят вокруг пальца. Юнги уверял, что все в порядке, лишь дело в расстоянии, а получилось то, что он боится больше всего. Гремучая смесь - ложь и предательство.       Чонгук не сможет доверять тому, кого обещал любить.       Но что остается: вновь топтаться на одном и том же месте? Парень не намерен. Чонгук морально истощен, будто из него выпили все, что он чувствовал, а потом ушли, оставив оболочку жить своей жизнью, спустив тело на самотек. Поэтому…       …Если Юнги не собирается ничего говорить, чтобы прекратить весь цикл саморазрушения Чонгука, то парень первым поставит точку, делая ее окончанием их совместного пути.       Всё. Все слова исписаны, все смешанные вспыхнувшие чувства, все недосказанные слова - находятся в жалких предложениях, буквах, которые где-то под кожей впечатываются на мгновенье. Чонгук встает из-за стола, оставляя лист бумаги после себя, берет рюкзак и выходит из дома.       Впервые парень может вздохнуть спокойно. Чувствует легкость и некую свободу. Теперь его не будет преследовать та сладкая ложь, что ласкала его уши, доверившись всецело тому, кому нельзя было доверять.       "Я выскажусь за все. Не могу понять - почему именно я. Почему я в итоге остался в дураках? Как ни странно, времени было достаточно, и подумал обо всем, начиная с самого начала. С того момента, как наши судьбы, скажем так, сплелись в небольшой узел, начинающий нашу жизнь... вместе?       За то время, что ты находился рядом - я был счастлив до самого конца. И не знаю, что ты чувствовал тогда. А после глупой отмазки, якобы я очень ревнивый и заботливый - мои чувства пошли под откос. Но если ты тогда так сделал, то ничего такого сверхъестественного не было, чтобы тебя остановило раньше, и не сказал бы те ужасные, по-моему мнению, слова.       Я верил, что ты вернешься. Одумаешься. И вроде бы не ошибался, тянулся к тебе, а в итоге ты снова сломал, так и не дав почувствовать вновь счастье. Счастье рядом с тобой.       Тогда, летом, я дал себе и тебе последний шанс, надеясь, что ты не добьёшь мое сердце. Но предчувствовал, что будет ненадолго. Потому что догадывался, что тебя не хватит; и оказался прав, не так ли? Ради встречи пришлось потратить время и сон, чтобы заработать денег и приехать к тебе, увидеть тебя. Я тогда этого больше всего хотел. Пусть мне и стоило многих трудов, нервов. Даже кольцо подарил. Видел бы ты глупую ситуацию, когда я твоего друга попросил тебя спросить о твоем размере пальца. Мог сам и в лоб спросить, но тогда бы испортил весь сюрприз.       Наверное, твои слова тогда, когда ты ночью рассказал обо всем: что я лишь друг и ничего более, что любишь другого; меня отрезвили и убили одновременно. Ненавижу плакать при других, но при тебе не сдержался, хотя пытался это предотвратить в ванной, закрывая рот руками, лишь бы всхлипы не послышались. Это только доказывает о том, что я оказывался живым, и меня можно было легко убить; стать мишенью для собственных целей.       Я сразу подумал, что это твой друг, потому что знал, как ты с ним очень тесно общался, считал его чуть ли не пухом земли и был готов пылинки с него сдувать. Странности, ты так не считаешь?       С того дня я стал медленно, но верно убивать чувства к тебе. Это послужило первым шагом к началу собственной реинкарнации.       И я забыл тебя, точнее, чувства к тебе, что были крепки.       Спасибо, что показал обратную сторону любви. Ту, которую не пожелаю никому. Можешь больше не строить из себя невинного, будто ты ничего не делал, и жить своей жизнью с новой подстилкой. Удачи тебе не желаю. Да и вообще, Ничего Тебе Не желаю, Юнги-хён."