Ночная охота

— Классная задница, красавчик.       Хакён снисходительно улыбается девушке за барной стойкой, принимая комплимент, но не задерживается, протискиваясь между разгоряченных молодых тел. Пятница. Ночной клуб. Молодежь отрывается как может, заливая в себя коктейли и закуривая самодельные закрутки, которые можно было получить от бармена, если хорошенько попросить. Хакён точно знал, что сегодня необходимо кого-нибудь подцепить. Последний раз у него секс был в прошлую субботу. Кажется, это было в раздевалке какого-то магазина. Он плохо помнил подробности, потому что секс был посредственным, а его партнерша — до невозможности фригидной и безынициативной. Но в тот раз у него не было выбора: он слишком давно не утолял голод. Сегодня же Хакён был настроен найти такого любовника, чтобы вдоволь насытиться энергией и избавиться от надоевшей слабости в коленях и кругов перед глазами. Поэтому он был в боевом облачении. Длинные стройные ноги обтягивали до неприличия узкие штаны, в которых и наклониться страшно было — настолько плотно они сидели. Торс еле прикрыт полупрозрачной шелковой рубашкой цвета свежей крови, расстегнутой на четыре пуговицы, через которую явно виднелись напряженные соски. Глаза — яркие, порочные губы блестят от прозрачного блеска. Походка — как у распоследней бляди, бедра плавно и соблазнительно вырисовывают идеальную восьмерку, притягивая похотливые взгляды танцующих. Эти смертные представляют себя хищниками, а его — хрупкой жертвой. Хакён улыбается самому себе, замечая эти взгляды. Пусть обманываются, пока могут. Ведь охотник сегодня — он. И совсем скоро один из людишек в этом клубе попадет в его липкие, идеально расставленные сети.       Тэгун выпивает стопку одним махом и просит бармена повторить. День не задался с самого утра. Сначала начальник наорал из-за того, что ему не понравился сданный им отчет. Потом он полдня переделывал этот чертов отчет, затем еще полдня копался в бесконечных стопках бумаг. А в завершение прекрасного рабочего дня он опоздал на автобус до дома, и его обрызгал из лужи какой-то мудак. Но вишенкой на торте невезения и дерьма стал «сюрприз», который ему устроил Воншик. Вернувшись домой, Тэгун обнаружил Воншика стонущим и извивающиися под каким-то незнакомцем. То есть пока Тэгун батрачил на работе, Воншик развлекался с другими парнями в ЕГО доме и в ИХ постели. Слишком уставший от всего этого дерьма Тэгун просто взял их обоих за загривки и выкинул за дверь, предварительно всучив им их шмотье. Прекрасно день прошёл, ничего не скажешь.       От заливания в себя алкоголя его отвлекают восхищенные визги со стороны танцпола. Тэгун разворачивается и направляет взгляд в толпу. Его взгляд мгновенно приковывается к пареньку, вытанцовывающего вокруг шеста незамысловатый танец. Но КАК он танцевал. Парень был довольно высоким и хрупким; изящным, словно фарфоровая статуэтка. Черные штаны сидели на нем как вторая кожа, позволяя в мельчайших подробностях разглядеть крепкие бедра и до умопомрачения ШИКАРНУЮ задницу. Тэгун был готов поклясться, что никогда не видел настолько идеальных ягодиц. Парень извивался вокруг шеста, прижимаясь к нему, как к любовнику. Тэгун завидовал чертовому шесту. А этот мальчик-искуситель продолжал танцевать, то выгибаясь и выпячивая роскошный зад, то выбрасывая ноги в идеальных па. Его движения были восхитительным смешением танца и чистого соблазна, а ярко подведенные глаза и блестящие губы не давали Тэгуну здраво мыслить. В голове билась только одна мысль: «Я ХОЧУ ЕГО ТРАХНУТЬ».       Хакён сразу заметил его. Его широкая спина привлекла его внимание, когда он шёл к шесту, намереваясь развлечься и порадовать этих смертных своим прекрасным танцем. Хакён чувствовал, что парень в паршивом настроении, но он надеялся, что сможет исправить это досадное недоразумение. Как только Хакён начал свой танец, послышались одобрительные возгласы, а глаза окружающих заблестели от греховных желаний. Но Хакён ждал, пока обернется ОН. И он обернулся. Обернулся и обжег его взглядом своих тёмных внимательных глаз. Рыбка на крючке. Осталось только выудить её. Хакён извивался, продолжая свой танец искушения, не отрывая взгляда от мрачного, но до безумия сексуального парня у барной стойки. — Ты забыл, что инкубам принято женщин соблазнять?       Высокий женский голос нарушает волшебную атмосферу вожделения, и Хакён заканчивает танец, подмигивая напоследок горячему незнакомцу. Разговор с Джимин нужно закончить быстро — пока рыбка не сорвалась. — Кто сказал, что так принято? Что-то я не видел закона о невозможности соблазнения мужчин инкубом. Так что, отстань от меня, Джимин, и иди развлекайся сама. Пятница же, — недовольно произносит он, оборачиваясь. «Видимо, она уже развлеклась», — думает Хакён, разглядывая Джимин.       Суккуб была одета так, как не одеваются даже прожженые проститутки. Черные рваные шорты едва прикрывали то, что нужно прикрывать; чулки в сетку были порваны (видимо, любовник достался страстный), грудь почти вываливалась из красного бюстгальтера, едва прикрытого блестящим топом. Ярко-красная помада смазалась, а когда-то идеальные стрелки почти стерлись, еще больше усиляя сходство со шлюхой. Но сама девушка светилась, наполненная энергией: черные глаза сияли, на щеках играл здоровый румянец, да и весь ее внешний вид говорил, что ей сейчас ОЧЕНЬ ХОРОШО. — Вижу, ты сегодня в ударе, — усмехается он. — Мальшичка был молод и силён. А уж сколько в нем было энергии, — Джимин улыбается как кошка, объевшаяся сметаны. — Я бы еще поскакала на его дружке, но уж больно жалко было забирать столько энергии. Ему еще жить и жить, трахаться и трахаться. Не могу же я его сразу убить. — Девушка нахально усмехается. — А ты, я смотрю, только начинаешь свое пиршество. Что, охота еще не принесла долгожданной добычи? — Ну, почему же. Я уже нашёл себе жертву, только ты меня немного отвлекла, — Хакён незаметно дергает плечом в сторону горячего незнакомца. — Ух ты, — Джимин облизывает губы, еще больше размазывая помаду. — Какой сладкий. Так и вылизала бы его всего. А уж с каким удовольствием я бы расцарапала ему спину, — мечтательно тянет она. — Брысь отсюда! — обрывает ее Хакён. — Он мой. И сегодня я собираюсь вдоволь насладиться его восхитительным телом, — он оборачивается и видит, что тот парень продолжает сверлить его взглядом. — Все, вали, давай, и не мешай мне. — Удачи. Повеселитесь, — Джимин подмигивает ему и теряется в толпе смертных. — Уж я-то повеселюсь, — шепчет Хакён и направляется в сторону таинственного красавца.       Тэгуну не нравится, что от прекрасного танца парня отвлекает какая-то девушка. Впрочем, отвлекает она его недолго, так как через пару минут он направляется в сторону Тэгуна. У него внезапно пересыхает в горле, и он нервно сглатывает. — Ты выглядишь таким одиноким, — незнакомец тут же завязывает с ним разговор. — Меня Хакён зовут. Надеюсь, мой танец хоть немного развеял твою грусть. — Оу, несомненно, — выдавливает из себя Тэгун и замолкает.       Он не может перестать пялиться на Хакёна. Вблизи Тэгун может внимательно рассмотреть его очень темные, почти черные глаза, призывно блестящие губы и маняще торчащие соски, совершенно не скрытые рубашкой. В паху заметно потяжелело. — А представиться ты не хочешь? Или мне продолжать называть тебя в мыслях «горячий незнакомец»? — парень подходит еще ближе и кладет аккуратные руки с длинными пальцами на колени Тэгуна, легонько впиваясь ногтями в кожу через ткань брюк. — Горячий? — переспрашивает Тэгун и улыбается. — Меня зовут Тэгун. Но мне нравится, как это звучит. Можешь называть меня так, если хочешь. — Оу, я хочу, — широко улыбается Хакён, игриво пробегаясь пальцами по бедру Тэгуна. — Ты можешь дать мне очень многое из того, в чем я нуждаюсь. — Чего же ты хочешь? — спрашивает Тэгун, смело устраивая ладони на его упругой заднице.       Хакён улыбается, приближая своё лицо к лицу Тэгуна так близко, что тот тонет в окене похоти и желания, который видит в глазах напротив. Он почти вздрагивает, когда Хакён горячим шёпотом выдыхает ему в губы: «Тебя». Эти слова словно отключают здравый смысл в голове Тэгуна. Он спускается с высокого барного стула и тянет Хакёна через толпу. Он только надеется, что сможет найти свободную комнату и вытрахать из этого негодника его греховную душу. Хакён же с радостной улыбкой старается поспевать за размашистой походкой Тэгуна, предвкушая грандиозное пиршество. Сегодня он урвал действительно лакомый кусочек. Они спускаются на цокольный этаж, где располагались комнаты для развлечений. Тэгун дергает дверь в первую комнату, и она, к их счастью, оказывается свободной. Парень буквально затаскивает инкуба в комнату. Закрыв дверь на замок, Тэгун прикладывает Хакёна к стенке и целует. Хакён довольно стонет ему в рот, сразу же забираясь холодными ладонями под его рубашку. Тэгун выплескивает весь гнев, накопившийся за день, в поцелуй. Он нещадно кусает губы Хакёна; больно оттягивает нижнюю губу, яростно посасывает её; вылизывает его рот, словно дикое животное, не позволяя парню даже подумать о том, чтобы вести в этом бешеном танце их языков. Хакён позволяет ему насиловать свой рот, разрешая пока наслаждаться «властью». К тому же, ему нравилась грубость, что в самом сексе, что в прелюдии к нему. Пока он только исследовал своего любовника, пробегаясь пальцами по широкой спине, кое-где поцарапывая её, чем заставлял Тэгуна коротко рычать. Хакён умудряется ухмыльнуться в этот грязный поцелуй. Когда Тэгун оставляет его распухшие губы в покое и впивается мокрыми губами в его шею, Хакён тянется к его ширинке и расстегивает ремень, выкидывая его куда-то на пол. Ему, может, и хотелось бы поиграться с этим страстным смертным подольше, но голод был сильнее. Он расстегивает ширинку и массирует пах Тэгуна, легонько поглаживая его возбужденный член. Тэгун в ответ на это оставляет на его ключице огромный засос и быстро расстегивает штаны Хакёна, стягивая их с него. Он пару секунд пялится на стояк парня, удивляясь отсутствию белья. — Не ношу бельё. Не люблю, когда меня что-то стесняет, — дует губы Хакён.       Тэгун обреченно стонет и снова целует его, толкая в сторону диванчика у стены. Хакён хочет развернуться, но Тэгун не дает ему этого сделать. Он сходу ставит его в коленно-локтевую и подносит свои пальцы ко рту, смачивая слюной. — Не нужно утруждаться, красавчик. Я уже растянут, — Хакён оборачивается и хитро улыбается Тэгуну. — Я ведь знал, что мне нужно этой ночью.       Тэгун молча пристраивается к его заднице и входит одним резким движением. Ему плевать на чувства партнера, он только размашисто вбивается в это хрупкое, гибкое тело, краем разума восхищаясь нежностью смуглой кожи и странной красотой острых лопаток. Он вплетает пальцы в мягкие темные волосы Хакёна и резко дергает его на себя, трахая почти стоя. Хакён же откидывает голову на его плечо, подставляя тонкую шею под рваные поцелуи, после которых кожа пестрила следами от зубов. Да, Хакён любил это. Животный секс без капли нежности и ненужных ласк. Жестко, грубо, до кровавых синяков на нежной коже бедер. Хакён громко стонет, чувствуя, как чистая энергия вытекает из тела любовника и вливается прямиком в его греховную сущность. Прелесть бытия инкубом — это те бесценные моменты, когда твое тело пресыщалось силой и жизненной энергией. В эти моменты все краски становились ярче, чувства — острее. Тэгун тяжело дышит, чувствуя странную слабость, но не прекращает двигаться внутри Хакёна. Он близиться к финалу, но Хакён неожиданно легко соскальзывает с его члена и невинно улыбается, глядя на него. — Ты же не хочешь закончить так быстро да? — спрашивает он. «Потому что я все еще голоден», — мысленно добавляет он.       Тэгун только отрицательно качает головой. Хакён подходит к нему и деловито избавляет от остатков одежды, потом стягивает с себя рубашку, отбрасывая ее в сторону. Тэгун позволяет Хакёну вести. И вот тогда Хакён отрывается по полной. Сначала он со вкусом отсасывает Тэгуну, преувеличенно пошло чмокая блестящими от смазки губами. Тэгуну остается только давиться стонами и дергать его за волосы, заставляя принимать как можно глубже. Затем Хакён скачет на нём, выбивая из парня последние остатки сил, совершенно не стесняясь своих развратных стонов. — Глубже. Сильнее. Жестче, — командует он между стонами, и Тэгун подчиняется.       Хакён целует его так, будто хочет высосать всю душу через поцелуи (что недалеко от истины). Тэгуну остается только отвечать на эти мокрые поцелуи, сжимая в руках безупречные ягодицы и наслаждаясь горячей узостью вокруг своего члена. Он уже перестал считать, сколько раз он кончил за этот вечер. Такого крышесносного траха у него не было никогда, даже с Воншиком. Хакён был будто создан для секса. Невероятно чувствительный и отзывчивый, гибкий и стройный, горячий, похотливый и совершенно, абсолютно бесстыжий; идущий на поводу своих низменных желаний. Тэгун был в восторге от этого. Никто не зажигал его так, как Хакён, никто никогда не докапывался до его греховной сущности, требующей не близости душ, а близости тел. От размышлений его отвлекает участившееся дыхание Хакёна и горячий узёл внизу живота, который готов был развязаться с минуты на минуту. Тэгун, неожиданно для Хакёна, снимает его со своего члена, усаживает на диван и сам пристраивается между его ног. Ему безумно хочется попробовать этого развратного мальчишку на вкус. Он отсасывает ему как последняя шлюха, заглатывая до самого горла и втягивая щеки. Хакён впивается пальцами в обивку дивана, откидывает шею и стонет так, что Тэгун готов спустить только от этого звука. Он дрочит себе одной рукой, а другой помогает себе довести Хакёна до оргазма. Хакён судорожно дергается и выкрикивает имя Тэгуна, поджимая пальцы на ногах и выгибаясь до хруста в спине. Тэгун удовлетворенно слизывает остатки семени с уже опавшего члена любовника и быстро доводит себя до разрядки, кончая на пол.       Хакён лежит с закрытыми глазами, пытаясь прийти в себя. Он не думал, что насытится НАСТОЛЬКО. Его тело буквально гудело от энергии и силы, что он высосал из бедняги. Тот точно чувствовал себя не так хорошо, как инкуб: подбородок словно стал острее, щеки впали, кожа побледнела. Бедняга и не подозревал, что фееричный секс с горячим незнакомцем в подвале ночного клуба лишил его десятка лет жизни. Хакёну даже стало немного жалко любовника. Но он быстро забыл об этом, наслаждаясь силой, что сейчас текла по его сосудам, разнося эйфорию по всему телу. Он отдышался, нашёл свою одежду и быстро оделся, не обращая внимания на липкую сперму на внутренней стороне бедер. Тэгун наблюдал за тем, как он поправлял растрепавшиеся волосы и размазанный макияж у маленького зеркала на стене. Хакён почти умиляется от потерянного вида Тэгуна, подходит к нему и коротко чмокает в губы. — Спасибо за восхитительный трах, — шепчет он в губы и легким шагом (будто не из него только что вытрахали все, что можно) выходит из комнаты, оставляя Тэгуна в одиночестве.       Поднимаясь по ступенькам, Хакён на секунду задумался о том, как скоротечна жизнь смертных. Он был бы не против повторить этот прекрасный секс с Тэгуном. Он был силен, груб и неудержим. Все, как любил Хакён. Инкуб с сожалением думает о том, что не хочет забирать у этого парня еще с десяток лет, а как хотелось бы снова окунуться в этот водоворот похоти, желания и неудержимой страсти. «Впрочем, смертные так легкозаменимы», — одергивает себя он. — «Таких как он в мире тысячи».       Хакён с хищной улыбкой возвращается на танцпол, и его охота начинается заново.