Прагма — это рациональная, рассудочная любовь или любовь по «расчёту». Такая любовь возникает не от сердца, а от ума, она рождается не от чувств, а от осознанно принятого решения любить конкретно человека. Прагматик подбирает партнёра, исходя из хорошо продуманных требований к нему. Когда подходящий кандидат, наконец, найден и достигнуто взаимопонимание, любовь развивается в более сильное и глубокое чувство. Такая любовь может казаться скучной и бездушной, но это не так. В ней есть место дружбе, взаимопониманию и привязанности, а страсть может вспыхнуть позже. Здесь рядом с влечением, эмоцией, страстью, всегда стоит верный страж — сознание. Настоящий прагматик не полюбит того, кто недостоин любви.
***
Падающие капли воды, что разбивались об пол, изредка прерывали тишину в этом помещении. В темнице царствовал привычный полумрак, лишь редкие настенные канделябры освещали узкие коридоры, что аккуратно выложены камнями. В одной из клеток, прямо на холодном полу, устроилась девушка, закутанная в потёртую ткань. Юи тихонько подрагивала, сильнее прижимая её к себе и пустым взглядом смотря себе под ноги. Сколько она уже тут? Комори давно перестала считать дни, недели, месяца, ведь надежда, что она отсюда выберется и обретёт свободу, с каждым днём угасала всё сильнее. С её запястий свисали небольшие кандалы на тоненькой цепочке, они держались почти свободно, едва ли сковывали движения, но мысль, что морально они сдерживали её намного сильнее, чем физически, не давали ей покоя. Она всё равно никуда не сбежит, не сможет и… не хочет, ей не нравится тут быть, но ради вампира, которого она сама выбрала, она останется здесь. Слабость постепенно её одолевала и, приобняв свои колени, Юи засыпала, проваливаясь в темноту. Заснуть в этом месте для неё совсем не проблема, настолько здесь тихо и умиротворённо, даже крысы тут не бегали, и нет ни единого окна, которое бы сообщало ей время суток или погоду, скрывающуюся за этими каменными стенами. Пару раз в день сюда приходила прислуга и приносила ей еду, которую она неохотно ела, поскольку ждала только его одного. Ждала, когда он придёт к ней сюда, когда посмотрит на неё, когда выпьет её крови… только это ещё поддерживало в ней желание жить. Сны уже давно ей не снятся, но спала она крепко, настолько крепко, что не слышала, как дверь темницы медленно открылась, а затем громко захлопнулась. Размеренные шаги вниз по лестнице, вдоль коридора и вальяжной походкой вампир приблизился к нужной ему клетке, почти бесшумно проходя внутрь. Комори всё также тихо посапывала во сне и лишь тогда, когда гость присел рядом с ней и провёл рукой по её волосам, она медленно открыла глаза и приподняла голову, чтобы оглядеться. — Ты слишком мало ешь, — безучастным голосом констатировал факт Кино, оглядывая недоеденную порцию завтрака. — Ты должна восстанавливать кровь, чтобы давать её мне. В уже более приказном тоне произнёс он. Кормить её сам он естественно не собирался, пусть занимается этим, когда он уйдёт, а сейчас его интересовала одна конкретная вещь. На всё это Юи кротко кивнула, сказать что-то она не решалась и из последних сил отодвинула на бок волосы, оголяя перед вампиром свою искусанную шею. На это он лишь усмехнулся и притянул девушку ближе к себе, оттягивая край её кофты вниз, и, вопреки её ожиданиям, укусил её в плечо. Острые клыки пронзили её нежную кожу, от чего Комори сдавленно промычала сквозь сжатые губы. Кино пил жадно, большими глотками, даже не думая останавливаться, пока не будет полностью удовлетворён. Она прикрывала глаза и задерживала дыхание, пытаясь расслабиться, чтобы этот процесс казался ей менее болезненным, но с каждым шумным глотком его клыки пронзали тело всё сильнее и сильнее, заставляя бедняжку сжимать кулаки и закусывать губу. Вскоре он отстранился и рукой смахнул с губ остатки крови, смотря на Юи, что судорожно хватала губами воздух, и, за какие-то жалкие секунды, вампир оглядел её с ног до головы. Некогда симпатичное лицо совсем побледнело, осунулось, а глаза потеряли прежний блеск, одежда теперь висела на ней как безразмерный мешок, до того сильно она похудела. — Жалкое зрелище, — высказал юноша свои мысли вслух. Он до сих пор не понимал, зачем так долго её тут держал, хотя причина была, и вполне очевидная, но сокрытая глубоко внутри его ледяного сердца. Кровь этой девчонки была слишком сладка и вкусна, чтобы позволять кому-то ещё владеть ею и, следуя своему эгоистичному нраву, юный принц присвоил её себе. Но даже своему окружению он не мог доверять, ведь такая привлекательная кровь как магнит для вампиров, существо любого класса могло позариться на его добычу, отобрать человеческую девушку у него. Поэтому Кино решил запереть её в темнице, чтобы только он мог видеть её и только он мог пить её кровь, и любой слуга, который переступит дозволенную черту, немедленно будет казнён. Он был заинтересован в Комори исключительно как в пище высокого качества и не более того. А она, дурёха, влюбилась, поэтому сносно терпела все издевательства и унижения с его стороны. Надеялась, что рано или поздно Кино изменится, посмотрит на неё другими глазами и увидит в ней что-то помимо добычи. Однажды Юи набралась смелости, чтобы признаться ему в своих искренних чувствах, на что он рассмеялся ей в лицо, разбивая её хрупкое сердце на множество маленьких осколков. Но будучи заточённой в темнице, она не перестала надеяться и ждать, когда же всё изменится и когда он станет добрее к ней. Изредка принца окутывала тоска и жалость по отношению к человеческой девчонке, которая запуталась в себе и в своих чувствах. Порой он выпускал её наружу, баловал её дорогими подарками, одевал в роскошные платья и прогуливался вместе с ней по дворцовому саду, позволяя любоваться прекрасными цветами и растениями. Вампир не брезговал даже взять её за руку, но глаза Юи всё ещё были пусты, благодарность была не искренней, а улыбка слишком грустной. Иногда это раздражало его до такой степени, что он осмеливался дать ей пощёчину, обвиняя в неблагодарности и жадности, хоть и прекрасно видел, что причина совершенно в другом. Чем дольше Юи сидела в этой темнице, тем стремительнее она увядала, а вместе с ней и вкус её крови. Раньше она была горячей, густой и до того пленительной, что невозможно было остановиться, а теперь Кино ощущал, как с каждым его визитом эта жидкость становилась всё более кислой и омерзительной. В первые дни её заточения она с улыбкой встречала вампира, с радостью предоставляя свою кровь. Она молчала, но её карминовые глаза искрились счастьем, счастьем от того, что он рядом с ней, что он касался её, говорил с ней. Сейчас же Комори словно безвольная кукла, делала лишь то, что от неё требуется и молча подчинялась каждой его прихоти. Кино держал её взаперти, потому что она ему нужна, нужна её кровь. Это просто выгодно для него: иметь источник вкусной пищи под рукой и пользоваться им, когда ему захочется. Но её кровь портилась с каждым днём, однажды она станет непригодной для него. В конечном итоге он спустится сюда и найдёт бездыханное тело Юи, в этом он уверен. Она умрёт не от болезни или голода, а умрёт из-за разбитого сердца, осколки которого ей так и не удалось склеить. Юный принц и сам осознавал, что перед сном он частенько вспоминал её улыбку и голос, в тот период времени, когда она находилась рядом с ним постоянно. Тогда его раздражала жизнерадостность этой девчонки, а теперь она совсем не говорила и уж тем более не улыбалась. Сейчас он смотрел на то, как она дрожащей рукой оттягивала второй край кофты, предлагая ему выпить ещё. Комори не смотрела ему в глаза, боясь увидеть там ненависть и презрение к ней, ей не хотелось, чтобы её жалели. Кино ведь мог прямо сейчас прервать её страдания. Кровь в этом теле не вкусна, а она сама больше его не привлекала… она стала бесполезной для него, очередной пустышкой. А если он выпустит её наружу, сможет ли он вернуть её в прежнее состояние? Сможет ли снова видеть улыбку, слышать смех? Юный принц не хотел признавать этого, но он привязался к этой жалкой смертной, к ней самой или к её крови, это не важно. Его жизнь вновь станет серой и скучной, если эта девчонка пропадёт. Но теперь она вряд ли станет прежней, а в таком случае он не желал её больше мучить. Без особых усилий вампир порвал цепи и откинул кандалы в сторону, заставляя Юи зажмуриться и сильнее вжаться в холодную стенку, отвыкла она уже от резких движений и звуков. Она оказалась прижатой к полу, а в её ключицу вновь впились клыки, забирающие вместе с кровью и её желание жить. — Я подарю тебе лёгкую смерть …я не оставлю ни капли, — приглушённо произнёс он, впиваясь в податливое тело. Глаза Комори расширились и наполнились слезами, то ли от боли, то ли от счастья. Она не пыталась сопротивляться, лишь боязливо запустила пальцы в его тёмные пряди, хотя для принца этот жест так и остался непонятым. Жидкость лилась безостановочным потоком, обволакивая горло вампира своим кислым вкусом. Он пил много, совсем теряя меру, и лишь тогда, когда рука Юи перестала перебирать его волосы, он опомнился, перехватив её запястье прежде, чем оно упадёт на пол. Глаза пленницы были умиротворённо закрыты, лёгкая улыбка застыла на губах, но рука была тёплой. Она ещё жива, но на долго ли её хватит? Сможет ли он так легко лишить её жизни? А хочет ли он этого? Кино отстранился и, поднявшись на ноги, покинул клетку, не закрывая за собой решётку. Он мельком глянул на Комори, которая всё так же неподвижно лежала на полу. Если она не готова бороться за жизнь и быть рядом с ним, если она готова сдаться, то он разрешает ей умереть. Но если её светлые мечты и надежды придавали ей сил и желание жить, то принц разрешит этой смертной следовать за ним. Теперь всё зависело только от неё. Непринуждённая улыбка скользнула на аристократичном лице принца, когда он оставлял дверь настежь открытой. Вкус её крови ещё чувствовался на губах, когда он покидал подвальное помещение с надеждой, что они ещё встретятся. Хищника нельзя приручить, но можно привязать к себе. Она ведь не посмеет оставить его одного, после того, как привязала его к своей крови и к самой себе? Принц не привык отдавать кому-то вещи, которые уже стали частью его жизни. Просто потому… что они дороги ему.