Эрос — это любовь-увлечение, любовь-страсть, любовь-зависимость. В ней большое значение имеет внешность и физическая привлекательность партнёра. Эрос не означает лишь собственные чувственные удовольствия, оно также содержит идею стремления соединиться с возлюбленным, желание обладать им. Эта любовь — нежная, сильная, прекрасная, и в то же время мучительная, потому что это всепоглощающее чувство. Появляется желание полностью обладать им. Такая любовь руководит сознанием, поэтому влюблённый «опьянен» любовью и нередко совершает безрассудные поступки ради неё. Эрос хочет обещать, что его отношение будет вечным, но сам по себе он не может сдержать этого обещания.
***
Юи всегда была отзывчивой и добродушной, ей сложно было отказать, если кому-то нужна была помощь или совет. Отец с детства приучивал её к этому, и в итоге самоотверженность стала неотъемлемой частью её характера, которую она даже не пыталась в себе подавить, хоть и с годами перестала её замечать. В Рётэй недавно начался новый семестр, уже второй для девушки в этой школе, и к этому времени она научилась ориентироваться в этих длинных коридорах и бесконечных кабинетах, поэтому в любой момент была готова помочь новеньким, которые перевелись сюда совсем недавно. И хоть Комори училась здесь уже продолжительное время, она всё равно чувствовала себя здесь как не в своей тарелке, ведь большинство местных студентов — дети богатых родителей, они воспитанные, образованные, иногда избалованные, но знали, что такое роскошная жизнь. А Юи была серой мышкой, которая всю жизнь жила скромно и сдержано, без изысков и пустой траты денег, на которые она покупала только самые необходимые вещи. Лишь благодаря семье Сакамаки она хоть как-то «приподнялась» в глазах других, но ведь это всё иллюзия, и она знала, что на самом деле скрывалось за всем этим. Карманные деньги — это всё ещё очень относительное для неё понятие, ибо все они в основном уходили на покупку новых вещей, ведь братья частенько рвали её одежду, или же пластырей, которыми она пыталась скрыть места укусов. Вся роскошь в её жизни начиналась и заканчивалась на стильно обставленной спальне и на приёмах пищи, что представляли собой дорогие и вычурные деликатесы. Ничто в её поведении не выдавало избалованности или испорченности, поэтому порой Юи не понимала, о чём говорят её одноклассники или в какие популярные местечки они собирались пойти на этот раз. Она никогда не заводила беседы первой, ведь помимо учёбы ей попросту не о чем разговаривать с остальными. Иногда ей даже становилось стыдно, ведь она не представляла собой ничего интересного, едва ли могла поддерживать беседы на умные или ещё какие-либо ныне популярные темы. Возможно, она уже смирилась с тем, что является исключительно сосудом с первоклассной кровью и саморазвиваться как личность ей совершенно ни к чему, всё равно этого никто не оценит, а того и гляди рассмеются в лицо. Одноклассницы её недолюбливали, ведь Комори не пользовалась косметикой и не могла похвастаться своими обширными знаниями про модные новинки бутиков, но основная причина была всё-таки в другом. Мужская половина их класса, да и курса в целом, явно симпатизировали Юи, по той простой причине, что в таком заведении сложно найти скромную, тихую и в то же время милую девушку. Комори всегда краснела и начинала запинаться, когда ей в очередной раз предлагали пообедать в столовой за одним столиком или сходить куда-нибудь прогуляться после уроков. Сначала ей казалось, что над ней хотят поиздеваться, но в любом случае она была вынуждена отказывать, ведь не имела право на собственное решение. Так же она боялась за чужие жизни, поскольку не знала, что могут сделать братья, если узнают, что она общалась с кем-то без их разрешения. Иногда это доводило её до слёз, ей так хотелось хоть на один день стать обычной школьницей, общаться, гулять, ходить куда-то с друзьями, но каждый раз она возвращалась в печальную реальность, где она сидела в кабинке школьного туалета и пыталась перестать плакать. Все эти разговоры и блуждающие по классу сплетни не скрылись от внимания одного из тройняшек. Аято ревновал, сильно ревновал, ведь как смеет его собственность уделять кому-то внимание кроме него. Но то, что Комори каждый раз отказывала очередному воздыхателю, возносило его и так завышенное самомнение до небес, девчонка его боялась, поэтому слушалась и подчинялась, как это могло не радовать? Они учились в одном классе и каждый раз вампир буквально прожигал взглядом спину жертвенной невесты, когда ей подкладывали очередную любовную записку, и она, словно чувствуя это, торопливо её прятала, а позже возвращала автору. В такие моменты ухмылка не сходила с лица Сакамаки, ведь появлялся замечательный повод затащить девчёнку в комнату пыток и напугать её до такой степени, что простые укусы покажутся ей сносным и терпимым наказанием. И она терпела, признавала всю свою вину, которой на самом деле не было. Сегодняшний день тоже не должен был стать исключением, Юи успела получить ещё одно любовное письмо, и, к её сожалению, Аято как раз проходил рядом. Он не мог спокойно на это смотреть, поэтому вырвал клочок розовой бумаги из рук девушки и порвал на её глазах, одним лишь взглядом говоря о том, что вечером её ждёт очередное наказание. Тогда вампир ушёл, буквально светясь аурой собственного злорадства, настолько ему нравилось разрушать и уничтожать чужие надежды и мечты. Но уже в конце дня, когда он бродил по коридорам в поисках Юи, он услышал её голос, который доносился из-за угла. Решив подслушать, Аято прислонился к стене и чуть выглянул, пытаясь глазами найти источник звука, но это оказалось не сложно, ведь в коридоре было только двое: новенький, которого недавно перевели в их класс, и эта дурёха, которая очень воодушевлённо о чём-то рассказывала. Ревность, вперемешку со злостью, начали закипать где-то внутри и, не став больше этого терпеть, Сакамаки вышел из-за угла. Взяв Комори за руку, при этом сильно сжав её запястье, он потянул её за собой, тут же преодолевая очередной поворот. — Аято-кун, что ты делаешь? Мне больно, — начала лепетать жертвенная невеста, легонько морщась от неприятной боли в руке, но при этом она даже не пыталась её вырвать, ведь знала, что братьям лучше не перечить, а молча всё терпеть. — Заткнись, — раздражённо прошипел в ответ вампир, сильнее дёрнув бедняжку за руку, тем самым заставляя её поторопиться, а не плестись где-то сзади, при этом виновато пялясь в пол. Он больше не мог терпеть, хотелось наказать её здесь и сейчас, проучить девчонку, которая не училась на своих ошибках, и заодно утолить голод, что так внезапно дал о себе знать. Свернув в узкий коридор и тут же поймав глазами кладовку, Аято затащил туда Комори, пихнув её к стене и закрыв за собой дверь. Жертвенная невеста неловко влетела в стену и ударилась плечом о рядом стоящую полку, с которой попадали на пол вещи, заставляя девушку боязливо зажмуриться и прикрыть голову руками. Сакамаки злился всё сильнее, ведь им попалась кладовка уборщицы, где всё пропиталось запахом химикатов, что при чутком чутье вампиров становилось пыткой. Прижав дрожащее тело Юи к стене, Аято принялся срывать с её школьной формы бант, расстёгивать пуговицы на пиджаке и белоснежной рубашке, заставляя Комори наконец открыть испуганные глаза. Она хотела бы что-то сказать, но не знала что, да и уместны ли какие-либо слова? Как только бледную шею девушки обдал прохладный ветерок, она моментально зажмурилась, ощутив на нежной коже остриё клыков, которые незамедлительно впились в её тело. Она лишь беззвучно выдохнула и тихо проскулила, ощущая то, как покалывающая волна боли разнеслась по телу. Вампир пил много и жадно, но этого ему было мало, его рука дёрнула края рубашки, заставляя и её, и пиджак разойтись в стороны, открыв вид на почти оголённое и худое тело жертвенной невесты. Но на этом он не остановился, следом сорвав и топик — последний элемент одежды, скрывающий её скромных размеров грудь. Щёки Юи налились румянцем и она попыталась прикрыться одной рукой, но Аято прижал её запястье к стене, начиная второй рукой откровенно лапать свою жертву. Его клыки вышли из её шеи и тут же впились в чуть выпирающую ключицу, тем самым сорвав болезненный вскрик с губ Комори. Шумные и рваные глотки Сакамаки прерывались тихими всхлипами Юи, которая старалась подавить накатывающиеся слёзы, но всё было впустую. Единственное, что ей оставалось, так это сжать в кулаке ткань пиджака на спине Аято, молясь о том, чтобы он поскорее закончил. Но, вопреки всему, её тело начинало реагировать: под натиском руки вампира её соски предательски затвердели, а между ног становилось непривычно влажно. Одинокая слезинка всё-таки скатилась по её щеке, ей было стыдно, стыдно от ситуации, в которой она находилась, но в тоже время страшно, ведь дверь не заперта и кто угодно мог зайти в любой момент и увидеть её в таком виде. Комори начала непроизвольно извиваться в руках Сакамаки, словно пытаясь выбраться или получить большего, она уже сама запуталась в своих чувствах и ощущениях, что бешеным вихрем смешались где-то внутри. Аято наслаждался вкусом этой крови, такой сладкой и манящей одним своим запахом, который полностью перебивал все эти чёртовы химикаты. Всё-таки повезло, что девчонка принадлежала именно ему и никому больше. Он больше не собирался ни с кем её делить, ни с братьями, ни с одноклассниками, которые, на свой страх и риск, положили глаз на его собственность. Он хотел наказать её сполна, чтобы больше не вздумала общаться с кем-либо посторонним без разрешения. Её всхлипы и тихие вздохи были музыкой для его ушей, он знал, как ей больно и неприятно, но Сакамаки наслаждался этим, однако, сейчас ему хотелось большего. Он вытащил клыки из ключицы, слизывая кровь с губ, и заворожённо наблюдал за тем, как из маленькой ранки сочилась капелька крови и медленно скатывалась вниз. Перехватив её языком, Аято впился клыками в грудь девушки, в ответ получая резкий болезненный стон. Силы стремительно покидали её тело, наполняя его приятной усталостью. Рукой, которой она до этого сжимала пиджак, Юи прикрыла свой рот, подавляя тем самым исходящие звуки, чтобы не привлечь лишнего внимания. Хотелось оказаться где угодно, но не здесь, не испытывать этих мерзких ощущений и чувство собственного стыда. Теперь она точно будет думать дважды, прежде чем начинать с кем-то беседу, лишь бы не испытывать этого ещё раз. Комори невольно вздрогнула, когда холодная рука вампира легла ей на бедро и начала задирать её юбку. Неужели Аято мало того, чтобы просто её унизить? Он хотел окончательно её раздавить и втоптать в грязь? Именно такие мысли проносились в голове жертвенной невесте, а страх вновь заполонил всё её сознание. Она кое-как убрала от лица дрожащую руку и боязливо положила её на плечо Сакамаки, словно вкладывая всю свою мольбу в этот жест. — П-пожалуйста, Аято-кун, не здесь… пожалуйста, — её подрагивающий голос выдавал все её эмоции в этот момент: страх, испуг и отчаяние. Это заставило вампира оторваться от груди жертвенной невесты и заглянуть в её карминовые глаза, которые наполнялись новыми и новыми слезами. На несколько секунд воцарилась полная тишина, после чего Сакамаки недовольно цокнул и, взявшись рукой за горло девушки и чуть на него надавив, склонился к ней как можно ближе. — Ты принадлежишь мне и никому больше. Запомни это, — отпустив горло девушки, Аято стёр кровь с губ и вышел из кладовки, закрывая за собой дверь. Только сейчас, идя по коридору, он понял, насколько глупо поступил. Какого чёрта он вообще её послушался? Почему она думала, что имеет право о чём-то просить его? Это не давало ему покоя и злило ещё больше, но, немного успокоившись, Сакамаки вновь усмехнулся, ведь это была первая часть наказания, а уж потом девица получит сполна и уже ничего не сможет заставить его остановиться. Съехав вниз по стене, Юи пыталась отдышаться, хватая губами воздух и держась за своё горло. Как только дыхание было восстановлено, она прижала колени к груди и, уткнувшись в них лбом, тихо заплакала, но в этот раз уже от счастья, ведь она спасена и это всё закончилось. Она и не думала, что он послушается, а наоборот, боялась, что спровоцирует его ещё сильнее. Задней мыслью Комори понимала, что это ещё не конец и дома её ждёт продолжение, так что имело смысл хоть ненадолго его оттянуть. Выдохнув, жертвенная невеста облокотилась головой о холодную стену и уставилась в потолок. У неё было так много возможностей сбежать, но почему она до сих пор не воспользовалась ни одной? Боялась, что поймают? Боялась наказания? Мысли так и лезли в голову, но что-то подсказывало, что это всё неверно. Должно быть она просто свыклась. Свыклась с тем, что она принадлежала ему.