Monster

Невысокая худенькая девушка медленно подошла к занавешенному шторами окну. Осторожно прикоснулась тонкими пальцами к тяжелой ткани и отвела ее в сторону, открывая себе вид на темный ночной город, переливающийся тысячами тысяч разноцветных огней. Она грустно улыбнулась, прикасаясь лбом к обжигающе холодному стеклу и чувствуя, как с трудом сдерживаемые слезы щиплют глаза. Но она упрямилась и держалась. Потому что знала, что он не любит, когда она плачет. В такие моменты он чувствует вину. Не знает что делать. Боится за нее. Понимает, что сам является причиной ее слез и волнений, и от этого ему становится очень больно. А Ми не хочет, чтобы ему было больно… Она хочет, чтобы в его глубоких и невероятно красивых глазах искрилось веселье, а на щеках играли ямочки, по которым девушка сходила с ума. Но это случалось слишком редко. Настолько редко, что девушка уже забыла, когда он последний раз улыбался. Последний раз расслабленно чувствовал себя и был уверен, что в жизни все хорошо. Не боялся, что может произойти что-то ужасное. Что-то ужасное с ней… Они снова прятались. Прятались от его прошлого. От прошлого, от которого он всеми силами пытался избавиться. Вот только из этого ада было не так просто выбраться, и они оба это знали. Знали, но упрямо боролись и сопротивлялись. Особенно Намджун, который отчаянно пытался защитить то, что так сильно дорого ему. Единственное, что дорого ему. Девушка на секунду прикрыла глаза, вспоминая, как она вообще оказалась втянутой во все это. Как умудрилась с головой уйти в сумасшедшие чувства к человеку, с которым, казалось, их пути просто не могут пересечься. Но они пересеклись. И уже больше никогда не расходились снова… Она в мельчайших деталях помнила день их первой встречи три года назад. Холодный, промозглый день, который принес Ми столько боли и одновременно подарил столько хрупкого счастья… Она сбежала из дома тогда. Сбежала, когда ее глаза открылись окончательно, обнажая всю истинную сущность ее приемных родителей, которую она старательно старалась не видеть и избегать. Эти люди взяли ее из детдома совсем малышкой, и Ми всегда свято верила, что, не смотря на любое обращение, она должна быть им благодарна. Поэтому всегда терпела издевательства и даже побои. Просто надеялась, что это все временно. Что они приняли ее в семью, потому что полюбили. А остальное неважно. А в тот день она все-таки поняла, что обманывала себя слишком долго. Почти всю свою сознательную жизнь она только и делала, что лгала себе, потому что иначе не могла. Давала хлипкую надежду и цеплялась за нее из последних сил. Но в тот момент рухнула и она… Подслушанный разговор перечеркнул все. Тот разговор между ее приемными родителями, которые напились и радовались приходу нового пособия на приемного ребенка. Они в пьяном угаре громко делились с друг другом счастьем, что когда-то вытянули себе выгодную жилу. Что имели в одном человеке и доход и бесплатную рабочую силу. И сетовали на то, что Ми скоро станет совершеннолетней и эта жила пропадет… В тот момент, перед глазами старшеклассницы резко разбились последние надежды. Она задохнулась в собственном беззвучном крике. Долго стояла по дверью, не зная, что делать, а потом сбежала, так и не надев куртку и не удосужившись переобуть даже тапочки. Ми до сих пор помнит, как неслась по заснеженным улицам, не чувствуя промозглого ветра, бившего по щекам. Не чувствуя заледеневших пальцев ног и тело, которое отказывалось слушаться. Она просто громко ревела, размазывая окоченевшими ладонями по щекам горячие слезы, которые мгновенно остывали и леденили кожу еще сильнее. А девушка все бежала, не в силах остановиться и не понимая, куда вообще идет. В какой-то момент не выдержала и упала прямо на снег, продолжая громко реветь и не пытаясь сделать ничего больше. Редкие прохожие ускоряли шаг и бросали ей в след «сумасшедшая», что только добивало девушку окончательно. Она хотела яростно закричать, что она не сумасшедшая. Что она просто хотела любви. Что она отчаянно лелеяла надежду, что однажды ее приемная мать, которую Ми иначе как мама никогда не называла, придет к ней перед сном и ласково поцелует в щеку. Молча. Не требуя ничего взамен. Просто поцелует. И это станет лучшим днем в ее жизни… Но такого уже не случится. И не случилось бы никогда. Девушка, на которую для ее возраста свалилось слишком много, все это время умудрялась оставаться все это время наивной. Умудрялась прощать родителям любое отношение к себе, с безумной верой в их любовь. Ей никогда даже в голову не приходило иного варианта, почему они взяли ее из детдома. Только любовь. Больше причин быть не могло. Она так думала. Раньше думала… — Эй, — раздался над ней незнакомый голос, когда Ми уже не плакала, а судорожно всхлипывала, закусывая обледенелые губы. — Совсем хреново, да? Она осторожно открыла глаза, замечая склонившегося над ней парня года на три постарше ее. В куртке на распашку и с небрежно наброшенным на голову капюшоном. Ему, наверно холодно, мысленно отметила она про себя, забывая про то, в каком виде находится сама. С трудом разлепила трясущиеся челюсти и выдохнула: — Очень… Парень как-то совсем невесело ухмыльнулся и сел рядом на корточки. — И мне… Девушка на секунду замерла, ловя в глазах незнакомца плескавшуюся там боль, которая словно съедала его изнутри, каждую секунду разрывая на части все больше. Он несколько секунд смотрел на нее, чуть прищурившись, а потом все-таки снял с плеч куртку, накидывая ее на Ми. Сам остался в тонком светлом свитере, даже не дергаясь от пронзительного ветра. — Не надо… — всхлипнула та, пытаясь сопротивляться и скинуть с себя предмет одежды, который на долю секунд подарил ей сумасшедшее тепло. — Не надо… Парень снова хмыкнул, а потом поднял голову к небу, задумчиво прикрывая глаза и чувствуя, как на его кожу опускаются редкие снежинки. — Знаешь, — протянул он, не меняя положения. — Я вообще отпетый ублюдок. Но сейчас тебе, похоже, хреновее чем мне. Даже жалко стало… — Жалко? — дрожащим голосом переспросила Ми, по нос зарываясь в куртку и вдыхая запах сигарет и несильного одеколона. — Жалко, — подтвердил парень, чуть склоняя набок голову, но не опуская ее. — Жальче, чем себя. — Тогда, ты не такой уж ублюдок, — отчаянно пытаясь не стучать зубами, просипела Ми. Парень, наконец, открыл глаза и, засмеявшись, снова посмотрел на девушку. Тогда та и увидела впервые эти ямочки на его щеках. Ямочки, которые придавала его обычно холодному лицу тепло и уют. Ямочки, к которым в будущем, она так полюбила прикасаться губами… — Правильно, — протянул он, продолжая в упор смотреть на сжавшуюся Ми. — Я не ублюдок… Я монстр… — Монстр… — тихо повторила девушка, прикрывая глаза и чувствуя, как по щекам снова текут обжигающие слезы. Он монстр? Что он такого натворил этот человек, что считает себя монстром? Почему именно он, а не ее приемные родители, относящиеся к ней, как к рабыне, приносящей деньги? Почему он, а не бездушные проходящие мимо люди, которые, смотря на Ми, лишь недовольно цыкали и презрительно сплевывали, вместо предложений помощи? — Наркоманы, — прошипели справа от них. Ми распахнула глаза, наблюдая за мужчиной лет сорока, видимо, спешащим с работы в тепло дома. Он с раздражением вцепился в дипломат и проскочил мимо. Ми дернулась, а со стороны сидящего рядом незнакомца донесся тихий смех. — Слышишь, Снегурочка? Они думают, что мы наркоманы… — весело произнес он, а потом, неожиданно, положил ей на голову свою огромную руку и потрепал по волосам: — Ты наркоманка? — Нет, — мотнула головой Ми, застыв и следя за действиями незнакомца. — И я нет… — хмыкнул парень, а потом пожал плечами: — Но люди привыкли верить в то, что хотят видеть. Хреново, правда? Ми закусила губу и кивнула. Правда… А незнакомец вздохнул и встал с корточек, протягивая все еще сидящей на снегу девушке руку. — Давай я тебя, что ли, домой отвезу… Домой Ми все-таки вернулась, потому что идти больше было некуда. А на следующий день уже не проснулась, мечась в бреду по кровати и распространяя вокруг себя жар. Попала в больницу, где пролежала в таком состоянии около недели, пока не пришла в себя. Еще неделю убила на восстановление, все это время не видясь с родителями, которые ни разу не пришли ее навестить. А потом, почти перед своей выпиской, когда гуляла по коридору медцентра с капельницей в обнимку, девушка неожиданно услышала за своей спиной удивленное: — Снегурочка? А ты что здесь делаешь? Намджун попал в эту больницу случайно. Пришел к работающему здесь доктору который две недели назад трусливо подставил его и его лучшего друга — Чонгука, из-за чего последний несколько дней находился в коме. Со своими связями, Намджуну несложно было выявить, кто именно из людей его отца оказался крысой и сделал это. Но Гук пришел в себя пару дней назад и парень только после того, как убедился, что другу ничего не угрожает, взялся за предателя. Уже сделав свое дело, он шел по коридору больницы и с удивлением заметил впереди медленно плетущуюся девушку, которую мгновенно узнал. Снегурочка выглядела хуже, чем просто отвратно. Опущенное лицо. Нечесаные волосы, потухшие глаза. Да еще худая как палка и равнодушно смотрящая по сторонам. Но одновременно с этим жутковатым зрелищем ее помятого внешнего вида, девушку просто окутывала какая-то светлая непонятная аура, от которой парню еще после первой встречи стало нехорошо. Она была похоже на долбанного ангела, свалившегося сверху и к черту сломавшего себе все крылья об реальность. Видимо, у нее что-то случилось. Что-то такое, с чем она уже не может справиться. С чем столкнулась, но не в силах бороться. Намджун знал, какого это, и, видимо, именно поэтому, не колеблясь потянулся тогда на помощь, в отличии от других прохожих… Парень быстро спрятал за спину руки, костяшки на которых были сбиты в кровь и, постарался как можно дружелюбнее улыбнуться и позвать новую знакомую, которая судорожно вздрогнула, услышав его голос… Они долго говорили в тот день. И Намджун с трудом добился появления у Ми искренней улыбки, которая словно лучик пробилась через ее общее отвратительное состояние. Он не сам не знал зачем, но пришел к ней и на следующий день. Пришел и застал родителей в ее палате… Женщина и мужчина примерно сорока лет кричали на опустившую голову Ми, размахивая руками. Они истерили что-то по поводу денег, которые им пришлось потратить на ее лечение. Что-то про то, что она и так через месяц будет им бесполезна, потому что станет совершеннолетней. А в Намджуне все взорвалось внутри, когда голова смиренно слушающей Ми снова дернулось от очередной оплеухи. Парень не помнил, почему сорвался. Почему ворвался в палату и с яростью впечатал кулак в лицо отца девушки, отправляя того с ужасом рассматривать кровь и всхлипывать на полу. Как замахнулся на дрожащую мать Ми, но, рыча, сдержался, понимая, что каким бы отморозком не был он, и какой бы сучкой не была она, он никогда не сможет ударить женщину. Схватил с кровати сумки испуганной Ми, ее саму за руку, и вылетел из палаты. Они просто сидели в машине и разговаривали. Ми рассказывала абсолютно незнакомому парню, который в то же время был самым близким сейчас человеком на этом свете, про всю свою жизнь. Про все вообще. Парень злился. Злился на судьбу и на мир. Ладно он. Он уже родился там, где невозможно стать нормальным человеком. Он изначально был сыном в криминальной семье, держащей в страхе всю округу. Изначально он рос в условиях, в которых невозможно сохранить чистоту, искренность и доброту. Но за что сука-жизнь подсовывает всю эту грязь Ми? Девушке, которая словно светится изнутри. Наивной и не смеющей даже предположить, насколько на самом деле жесток этот мир? Девушке, которая поверила незнакомцу, потому что тянулась на любое проявление тепла. Тепла, которого совсем не было в ее жизни. Он не мог понять, за что такая, как эта Снегурочка, должна пережить все это. И так же совершенно не мог понять, как ей до сих пор удалось не сломаться? Даже сейчас, ведь даже сейчас, она ни одного плохого слова не сказала о воспитывающих ее уродах… Намджун не знает, что случилось с ним тогда. Но с этого момента он словно невидимыми нитями привязался к Ми. Он не мог забрать ее себе, да и это было бы неправильно и непонятно. Ему пришлось отвезти ее домой, но он сделал так, чтобы «родители» даже не смели думать о том, чтобы хоть как-то обидеть ее. Что-что, а запугивать он умел… Он следил за ней. Каждый день встречал со школы, игнорируя любые взгляды со стороны учеников и учителей. Как и сама Ми, которая с каждым днем все крепче и сильнее привязывалась к парню, не в силах уже представить себе другой жизни без него. Они словно лечили друг друга. Ми до сих пор много не знала о Намджуне, но ей этого было не надо. Ей было плевать, что ее одноклассники, которые ежедневно видели их вместе, продолжали твердить, что он сын мафиози и преступника, что он убийца и последний отморозок. Ей было плевать, даже когда ее саму называли шлюхой, попавшей в бордель, принадлежащий семье Намджуна. Как она могла обращать на что-то подобное внимание, когда с нетерпением и трепещущим сердцем ждала, когда прозвенит последний звонок. Когда она выбежит из невыносимо душной школы и увидит теплую улыбку Намджуна. Эти его невероятные, сводящие с ума ямочки. Когда она почувствует, как теплые руки притянут ее к себе, чтобы на секунду чмокнуть в щеку. А потом они непременно поедут куда-нибудь вместе. Будут вместе смотреть фильм или страдать ерундой, гуляя в ближайшем парке. Он был старше ее всего на два года. Но иногда Ми очень отчетливо ощущала, что его внутренний возраст и физиологический имеют большую разницу. Намджун явно знает и пережил то, что не испытывали его ровесники. Он невероятно умный. Даже мудрый. А еще сильный. И она всегда чувствовала себя с ним в безопасности. Знала, что даже вернувшись домой, чтобы переночевать, ей уже будет плевать на косые взгляды приемных родителей, которые так и не посмели ни разу навредить ей после того случая в больнице. Ей будет плевать, потому что она будет всю ночь с глупой улыбкой смотреть в потолок, обнимая подушку, и мечтательно думать о завтрашнем дне. Она понимала, что безбожно влюбилась. Влюбилась и не в силах противиться этому чувству. Она старалась не думать о том, что происходило в жизни Намджуна. Терпеливо ждала, пока парень начнет так же безоговорочно доверять ей и расскажет все сам. А он не хотел. Не хотел, но ему пришлось… Это случилось в день выпускного Ми… Она в нетерпении бежала к выходу из школы, уже видя, как приветливо ей машет парень, когда между ними резко затормозила машина, откуда выскочили люди в масках. Они мгновенно затащили внутрь опешившую Ми, игнорируя крики кинувшегося к ним Намджуна. Парень спас ее тогда. Спас испуганную и зареванную девушку из рук собственного отца, который таким образом надеялся надавить на сына и заставить учувствовать в делах его группировки, чему Намджун давно противился с особой яростью. Тогда они впервые сильно поругались. Парень на бешеной скорости вел машину, приговаривая себе под нос, что клянется, что ничего подобного больше не случиться в ее жизни. Он уйдет, и никогда больше не будет подставлять ее под удар. Ми сначала просто слушала весь этот бред, всхлипывая и не в силах выговорить не слова. А потом закричала. Она вообще в тот день кричала первый раз в своей жизни. Кричала, выплескивая все эмоции и надеясь, что это хоть как-то повлияет на решение Намджуна. Она на самом деле испугалась. Нет, не бандитов, которые держали ее в заложников почти сутки. Она смертельно испугалась парня, который обещал уйти из ее жизни. Она кричала, чтобы он подумал своей головой. Подумал, куда тогда деваться ей? Куда податься, если Намджун стал единственным близким человеком на этой земле. Единственным, кто был рядом. Что она должна будет делать, когда он уйдет? Неужели для нее может быть что-то хуже этого? Тогда же они впервые поцеловались. Впервые Намджун в тот день полностью рассказал Ми все о своей жизни. Об отце, который владел криминальным бизнесом в городе. О себе, что не по собственной воле крутился в этом и не мог уже оставаться нормальным. О том, как он шел наперекор, и у него даже получалось, пока отец не стал угрожать ему сначала единственным лучшим другом, который был примерно в таком же положении, а потом еще и Ми. Но если первый вполне мог постоять за себя и каждый раз смеялся в лицо Намджуну, когда тот просил порвать все связи с ними, то сама Ми была беззащитной. Ми молча выслушивала все, что говорил парень. Молча впитывала в себя все, что впервые за всю его жизнь, изливалось наружу. А потом, она легонько залепила ему подзатыльник и твердо сказала, что он идиот и очень сильно ошибается. Сказала, что она не маленькая девочка. И что она никуда не отойдет от него, пусть парень даже не пытается избавиться. Сказала, что уверена, что и Чонгук чувствует себе так же, как и она. Что правильно обзывает Джуна последними словами и смеется над просьбами уйти из его жизни. А еще сказала, что если человек дорожит другим по-настоящему, то никогда не бросит его. Иначе в их связи не будет никакого смысла… Намджун в шоке смотрел на своего ангела, не понимая, откуда в ней столько силы и внутреннего стержня. Откуда эта уверенность в будущем и отсутствие любого страха. Она словно отрезвляла его. Давала больной, но необходимый удар под дых. Если не боится она, не боится Чонгук, тогда почему должен бояться он? Почему он не может бороться? Ведь рядом есть эти люди. Люди, которые по-настоящему любят его, плюя на его прошлое и настоящее. И он решил бороться. Бороться ради них. В тот же день, они забрали вещи Ми из ее дома. Вещи самого Джуна и его друга с их общей съемной квартиры, и взяли билеты на самолет. Чонгук без обиняков согласился лететь с ними, потому что и его в этом чертовом городе тоже ничего не держало. Они жили сначала в Японии, где их нашли через пару месяцев, потом в Китае, в Казахстане, в Испании, в Греции и Норвегии. Они прятались по всему миру, но их постоянно находили. А они снова сбегали… Вот и сегодня утром, которое не предвещало ничего подобного, Намджун получил на телефон сообщение о том, что их снова нашли. На это раз они были в Швеции. В самом заселенном месте Стокгольма, где в предновогодних хлопотах на улице бегало столько людей, что в этой толпе было слишком просто затеряться. Но им это не помогло… Намджун ушел, настрого запретив Ми высовывать на улицу, и она уже битый час медленно перемещалась по темной комнате, ожидая парня и его друга. Пытаясь не плакать из-за дикого беспокойства, железным обручем сдавливающего сердце. Ключ в двери щелкнул, когда время на часах перевалило за полночь. Ми уже несколько раз проплакалась и теперь сверкала опухшими глазами. Она вздрогнула, постаралась несколько раз протереть их, что мало помогло и бросилась в прихожую. Намджун и Чонгук устало переговаривались, разуваясь у входа.  — Джун! Парень повернулся, тут же ловя бросившуюся к нему Ми и крепко обнимая. Девушка с наслаждением втягивала носом родной запах и морозный воздух, который принес с собой этот парень. — Привет, Чонгук-и, — поздоровалась она с хмыкнувшим другом, так и не отрывая носа от куртки Намджуна. — Привет, нуна, — отозвался тот, и девушка почувствовала, как он потрепал ее по голове. — Вы тут поговорите, а я нам кофе сделаю. Сказал и скрылся на кухне, а Намджун осторожно отстранился и прикоснулся длинными пальцами к подбородку Ми, заставляя ее приподнять голову и посмотреть ему в глаза. — Опять плакала, Снегурочка? — тихо спросил он, тыльной стороной ладони нежно проводя по щеке прикрывшей глаза девушки. — Вас не было слишком долго, — отозвалась она, потягиваясь на ласку и заставляя парня улыбнуться, на секунды обнажая так любимые ею ямочки. — Ты же знаешь, что мы бы все равно пришли… Ми кивнула, открывая глаза и еле заметно улыбаясь сквозь уже потухшие слезы. — Нам нужно уехать? Намджун несколько секунд внимательно смотрел на свою девушку, а потом произнес: — В Бельгию. Нам уже делают новые документы. Улетим завтра утром, — вздохнул и чуть прикрыл глаза. — Правда, я не уверен, что… — …что и там задержимся надолго, — закончила за него Ми, пытаясь выглядеть бодрой, чтобы хоть как-то поддержать парня. — Но нам ведь не привыкать, верно? В конце концов, для многих это мечта — пожить по разным странам… — И быть преследуемыми отпетыми отморозками, мечтающими нас поймать… И правда мечта… — хмыкнул Намджун, а потом резко притянул девушку к себе, зарываясь ей в волосы и вдыхая родной запах. — Когда-нибудь это закончится, Снегурочка. — Прошептал он, чувствуя, как девушка крепко обнимает его в ответ, утыкаясь в ключицы. — Я тебе обещаю. — Я знаю, — шепчет она. — У нас все будет хорошо… Парень кивает и сжимает ее крепче. Они верят. Они оба верят, а значит, так и будет. Во что бы то ни стало…