Стражи

      Добро и Зло. Ангелы и демоны. Чушь, которую придумали люди.       Правда проще. Есть лишь люди и те, кто находятся по сторону Завесы, за которую не каждый может заглянуть. И те, кто стоит на границе: она, ее братья и сестры. Они следят за тем, чтобы каждый был на своей стороне Завесы. У всего – свое место.       Но люди глупы, а существа с другой стороны так любят глумиться над их невежеством, так любят с ними играть. Но если тварь смогла однажды разорвать ткань, стоящую на ее пути, то сможет это повторить, а значит нельзя ее просто вернуть на место. Этих вырвавшихся монстров нужно запереть. И нет темницы прочнее, чем Слово.       Сотни и тысячи лет они сковывали этих существ в легенды и сказки. Но годы шли, и эта магия слабла, теряла свои силы. Решетки этих темниц ржавели и теперь ломались от простого прикосновения.       Но однажды она смогла найти человека, что сплел новые прутья для этих темниц, повесил на этих чудищ цепи и замки. Он создал для чудищ новые клетки. Однако слишком много она возложила на его плечи.       Чудищ, которых она отдавала ему для заточения, стало слишком много. Он потерял себя среди них. Ей стоило оставить его, еще когда он, потеряв свою возлюбленную, нашел утешение в горячительных напитках. Она ведь видела, что земля под его ногами уже была не так тверда, как раньше, но все же… Он еще мог заключать монстров в клетки, и, несмотря на всю его боль, она продолжала приводить к нему чудищ. И они захватили его разум, свели его с ума.       Дни и ночи он боролся с ними, пока все же не слег в беспамятстве, время от времени взывая к ней. Она была рядом, за дверью, в его последние дни и слышала, как с его уст срывается имя, которым она когда-то ему представилась. Казалось, в последние минуты своей жизни он понял, кого винить в своей гибели. Прежде чем покинуть этот мир, он воззвал Бога. Но Его нет, знала она, однако позаботиться о душе этого смертного она могла. Это была слишком малая цена за то, что она с ним сделала. Ей это было ясно как день, пускай люди оставались для нее загадкой.       Но прошлое есть прошлое, и его не изменить.       Она не умела считать смертные дни, а потому не знала, сколько прошло времени, прежде чем среди тех же земель она нашла следующего, кто смог запирать для нее всех этих тварей, врывавшихся в этот мир. О, он был умен. Она вкладывала чудищ в его сны, а он… Он запер их всех в одной книге, которую вплел в свои истории. Как если бы он запер их в стальной коробке, которую потом закопал на неизмеримой глубине. Как уже было сказано, он был умен.       Она пыталась его спасти, сохранить, чтобы он «был», как можно дольше. Она находилась рядом, порой сквозняком врывалась к нему, чтобы проведать его. Но, увы, протянул он лишь немногим дольше первого. Хотя она оттягивала его смерть как могла.       И вот он – третий. Она все также не умеет считать людские дни. Уж слишком быстро они проходят для нее. Однако она уверена: в этот раз она делает все правильно, либо духом он крепче своих предшественников. И он не только умен, но и хитер. Он вплетает этих чудищ вместе со страхом и ужасом в обычные тени, в вещи, что никогда бы не показались ужасными. Он хорош и крепок. И она рядом с ним, чтобы спровадить от него беды, чтобы как можно дольше он оставался на этой земле.       И пускай их было лишь трое, сейчас, если замолчать и вслушаться так, как умели она и ее братья и сестры, можно услышать, как по всему миру изо дня в день люди в разных уголках света твердят одни и те же слова – кто вслух, кто про себя, у каждого своя привычка читать.       Слова, что держат в плену чудищ, находящихся за пределами мира.