Кровные узы.

      Красные оттенки мигали сквозь тонкую пелену прозрачных клеток и молекул. Тонкие линии отчёркивали красные узоры кости, явно выделяющейся сквозь все однотипные краски пространства. Она была бы обычной костью организма, если бы только не эти маленькие прозрачненькие и красные клетки, впервые познавшие жизнь в жизни. Эта кость была матерью для миллиарда маленьких детей, отделившихся когда-то давно от линии узора.       Как бы не был интересен загадочный мир иных существ, но он был так же пропитан грязью и злом. Большинство эритроцитов гнобили крохотных лейкоцитов и тромбоцитов, ведь тех было куда меньше, да и не были они так привлекательны и милы в своей прозрачной оболочке, словно голые они тенялись с места на место выслушивая насмешки и упрёки сбоку от своих братьев. Обидно и жутко родится в подобном мирке и сразу стать изгоем для большей массы идеальных, да ещё и неубиваемых клеток.       Но однажды на свет появился маленький прозрачный лейкоцит. Пусть особо красотой он и не отделялся, но жизнь... Он жил совсем по другому принципу. Когда все беззаботно тенялись с места на место он прыгал по округлившимся складкам в поисках света. Жизнь в хаосе и угнетении давила и убивала, именно поэтому большинство стремилось на свет, на волю, где нет угнетения и все меж собой равны и одинаковы. Но малёк не знал, что воля эта именуется чуть иначе, чем он мечтал в своих чёрно-белых мечтах. Смерть - вот иное название воле. Как ни странно, это было единственным спасением большинства. И не жалея себя они отдавались минутному забвению отдавая за чудо свою жизнь. Однако Лейкоцитик не знал ни мира, ни его правил, ни последствий. Лишь призрачные истории одурманивали его своей надеждой, словно пьяный, он бредил светом и жизнью за ней, даже не зная о том, что за каждое желание надо платить.       Так шли дни мимолётной чередой, однако в мире крови они были словно одна большая масса без событий. Серость дней превращала мир в пятно на картине в чёрно белых тонах, и лишь крохотный луч в нём не позволял с упоением окунуться в отчаяния. Однако и серость имеет способность изменять свои оттенки, так и жизнь Лейкоцита, сотканная заранее узами жизни, приобрела свой, отдельный смысл, когда тот встретил беззаботно пролетавшего Тромбоцита. В отличии от угасающего Лейкоцита, Тромбоцит был сверкающим, словно полярная звезда. Он издавал невиданные ранее лучи радости, даже не понять, почему он не гаснет средь мира, где такие как он просто жалкий мусор, в скором времени которому стоит умереть? Этот же вопрос задал и наш герой, желая узнать чудо-рецепт радости, но ответ ошарашил и заставил задуматься: "Мы слишком похожи, чтобы стараться что-то изменить лишь своей красотой. Уж лучше отделяться жизнью, нежели грезить обманными мыслями про свою неординарность, ведь все мы как из под копирки." Жестоко, но так правильно и точно. "Страшно тем, кто имеет большее, нежели тем, кто ничего не имеет- ведь терять будет нечего." - повторял Тромбоцит Лейкоциту каждый раз при встрече. Как ни странно, но они подружились и общались, глупо посмеиваясь над насмешками однодневок. Смех и только, слушать тупые слова превосходства не от тех, кто по сути лишь получил красивую оболочку, за которой не видно всей грязи. Возможно их дружба переросла во что-то большее, ведь они уже переставали видеть будущее друг без друга, и мечтали лишь об одном, увидеть спасительный свет.       Вскоре эта возможность предоставилась не образованным клеткам. Свет, что сиял где-то вдали, манил к себе и зазывал. Словно проклятые, пара ринулась к нему на встречу, не замечая ничего позади себя. Желание, одно лишь желание заполонило их, желание выбраться из кровавого мира. Но стило им едва приблизиться, как тело постепенно немело, превращаясь в твёрдую льдинку, а досада и разочарования крепли. Ужас, иными словами не описать. Неописуемый ужас застыл прощальным выражением на лицах влюблённых, прежде чем они сгинули в лучах собственной мечты, проклиная свою тупость и ничтожность.       А ведь и правда. Все так кончают в конце концов, и даже самые лучшие из них умрут гнетущей смертью с остальными, ведь все они равны меж собою, и одинаковые безликие жизни угаснут на краю собственной надежды, до последнего веря, что там будет лучше, но лучше уже никогда не будет.