Милая моя Ванесса

За окном сгущались сумерки, из-за чего комната казалась еще более зловещей, а атмосфера в ней - угнетающей. Сложно было поверить, что еще недавно это помещение было полно жизни. События, происходившие здесь, нельзя было назвать приятными и уж тем более счастливыми, однако сейчас Итан многое мог бы отдать, чтобы вернуться в то время. Прежние поступки казались ему ошибочными, все до одного, и каждая такая ошибка неумолимо приближала этот день. Мужчина каждое мгновение корил себя за то, что уехал, оставил ее одну, позволил демонам взять над ней верх. От одной только мысли о том, что пережила Ванесса здесь, в пустоте и одиночестве, в то время как силы зла не оставляли ее ни на минуту, сердце болезненно сжималось, и Итану казалось, что оно превращается в маленький тугой комочек, от которого волнами исходит жгучая боль, настолько сильная, что перехватывало дыхание. А еще мужчина ненавидел себя. Ненавидел за тот роковой выстрел. Тогда ее слова казались ему правильными, единственно верными, а глаза, полные боли и отчаяния буквально молили о смерти. Он поцеловал ее, чувствуя на губах соленый вкус слез, и именно в этот момент в нем зародилось сомнение, но было уже слишком поздно. Курок был спущен, выстрел произведен, а любимая женщина, такая хрупкая и беззащитная, безвольно рухнула ему на руки. Раздался грохот, и Итан вздрогнул, выныривая из водоворота мучительных воспоминаний: за все то время, что он провел, сидя в опустевшей комнате, погода на улице не улучшилась, и сейчас ветер заставлял открытую оконную раму шумно биться о стену. Тяжело вздохнув, Итан поднялся с пола, и его мутный взгляд тут же упал на столик, на котором в беспорядке лежали письменные принадлежности. Первым порывом было отвернуться и пройти мимо. Несмотря на все свои грехи, Итан все еще предпочитал считать себя порядочным человеком. Но через мгновение мужчина вспомнил, что хозяйка этой комнаты никогда уже сюда не вернется, а письма так и останутся лежать, и рука сама потянулась к белым прямоугольникам. Это оказались черновики писем, судя по всему, адресованных мистеру Малкольму. Банальные вопросы и погоде и самочувствии, и такие же ответы. Ничего интересного. Однако что-то подсказывало Итану, что это лишь вершина айсберга. Он осторожно опустился на стул, провел рукой по гладкой поверхности столика и поднял крышку. Его ожидания оправдались: внутри оказались еще письма, аккуратно сложенные в две стопки. Итан выбрал ту, чернила писем которой казались более свежими. Верхний лист был уже полноценным письмом, все так же адресованным мистеру Малкольму. Возможно, она просто не успела его отправить. «Дорогой мистер Малкольм! За эти дни я написала множество писем, но так и не отправила ни одного из них. Возможно, такая участь ждет это письмо тоже. Вы пишите мне совсем мало, и мне бесконечно грустно осознавать, насколько велико расстояние между нами. Каждый день я просыпаюсь в надежде, что именно сегодня раздастся стук в дверь и, отворив ее, я снова смогу вас обнять. Однако этого не происходит. Мне надо рассказать вам так много, что ни оно письмо не сможет этого вместить. Когда вы уехали, я осталась совсем одна, мистер Чендлер также покинул Лондон, а дорогой доктор Франкенштейн ни разу меня не навестил. Возможно, его жизнь полна заботами, о которых мы с вами не знаем. Я не буду писать вам о тех долгих днях, последовавших за вашим отъездом. Мне было слишком плохо, чтобы лишний раз об этом вспоминать. Будет лучше, если вы узнаете об этом при встрече. К тому же, мне все больше кажется, что это письмо пополнит стопку тех, что скопились за предыдущую неделю. Бумага сейчас - мой единственный собеседник. Я представляю, что это человек, с которым на данный момент мне хочется поговорить больше всего (обычно это вы и мистер Чендлер), и пишу обо всем, что приходит в голову. В прошлом письме, одном из немногих отправленных, я спрашивала, не знаете ли вы адрес, по которому я могу написать мистеру Чендлеру, чье отсутствие я ощущая острее всего, но так и не получила ответа. Однако во мне все еще теплится надежда. С любовью, Ванесса.» Итан несколько раз пробежал глазами два последних предложения. Никакого адреса мистер Малкольм, конечно же, знать не мог, так что...возможно... Он принялся лихорадочно перебирать письма, но среди них не было ни одного, адресованного ему... или было? Трясущимися руками мужчина вытащил сложенный вдвое листок и как можно более осторожно его развернул. Он был исписан все тем же изящным почерком, только более мелким. Итан почти видел, как Ванесса сидит, склонившись над бумагой и тонкой нежной рукой выводит слова. Он отогнал видение и, набрав в грудь побольше воздуха, принялся читать «Многоуважаемый мистер Чендлер! Пишу вам, даже не зная адреса, по которому могу отправить письмо. Смешно, не правда ли? Возможно, мистер Малкольм сообщит мне ваш текущий адрес. Весьма призрачная надежда, знаю, но мне больше не за что цепляться. Знаете ли, я очень одинока. Еще недавно со мной были вы и мистер Малкольм, и я впервые за долгое время позволила себе думать о том, что, возможно, я еще смогу научиться полагаться на других людей, а не только на свои силы, доверять не только себе самой, смогу стать счастливой настолько, насколько таковыми могут быть подобные мне люди. О, Итан, я не могу описать, насколько несчастной несчастной чувствую себя в последнее время. Иногда я думаю, что лучше бы у вас тогда хватило духу выпустить в меня пулю. Несколько дней назад я не находила в себе сил даже сдвинуться с места, целыми днями неподвижно глядя в одну точку, позволяя внутренним демонам разрывать мою душу на части и мечтая лишь о смерти. Однако каждый раз, когда спасительная тьма, казалось, вот-вот должна была поглотить меня, я всего лишь проваливалась в сон, полный еще больших кошмаров, чем реальность. Это терзало меня, и с каждым днем я становилась все слабее и слабее, но так и не ослабла достаточно для того, чтобы умереть. Не знаю, сколько бы это могло продолжаться, если бы мистер Лайл, дорогой наш мистер Лайл, не заглянул однажды меня навестить. Уверена, увиденное повергло его в ужас, однако я бесконечно благодарна ему за то, что он помог заставить моих демонов отступить в тень. Да, во сне их стало еще больше, но в зато днем я чувствую себя чуть более безопасно, пусть все так же измученно. Я не пишу об этом мистеру Малкольму, ограничиваясь короткими письмами, исходя из которых он не сможет заподозрить неладное, потому что искренне хочу, чтобы он выполнил все, что планировал, прежде чем вернется домой. Хотя, признаюсь, я невыносимо скучаю. Мне кажется, что все вокруг бросили меня, забыли о моем существовании, даже вы. Умом я понимаю, что это не так, но сердце твердит об обратном. Вы уехали, и это причинило мне невыносимую боль. Я открыла сердце и в который раз обожглась, вот только в этот раз рана никак не хочет затягиваться. Ваше отсутствие я ощущаю почти физически. Кроме того, я все яснее осознаю, что исчезновение ведьм не означает исчезновение опасности. Тьма сгущается надо мной, с каждым днем все сильнее, я чувствую это. Мне некуда и не к кому бежать, вы знаете, а сил на борьбу у меня больше не осталось. Я молю о смерти, хоть и знаю, что мой Бог давно уже меня покинул. Каждую ночь, перед тем как окончательно отдаться во власть кошмаров, я вижу одно и то же: мы с вами снова стоим у лестницы нашего дома. «Я не должен был бросать тебя» - говорите мне вы. «Но вы сделали это» - отвечаю я. А потом начинаются пытки. Я мечусь во сне, как загнанный зверь, а просыпаюсь от того, что мои собственные волосы душат меня. Потом я вспоминаю, как хорошо мне было, когда вы позволили мне переночевать в вашей комнате, и с этими мыслями лежу до утра, измученная и обессиленная. Не знаю, сколь долго мое тело сможет выдерживать это, надеюсь лишь, что не очень. Я хочу умереть, Итан, хочу! Мне страшно и одиноко, я больше не вижу спасения, все, включая даже моего Господа, последнюю мою надежду и защиту, отвернулись о меня. Смерть - единственное, что позволит мне обрести покой. Финальная битва проиграна, и я лишь надеюсь, что смогу увидеть вас еще раз, прежде чем тьма окончательно настигнет меня. В прошлый раз вы не смогли выстрелить, но если вы снова предстанете перед таким выбором, я надеюсь, ваше решение будет мудрым. Всегда ваша, Ванесса Айвз» Итан с силой сжал письмо, превратив его в маленький скомканный и разорванный комок, такой же, каким в этот момент было его сердце. Он хотел сказать столько слов, рвущихся наружу подобно диким зверям, но говорить их было некому. «Все вокруг бросили меня, забыли о моем существовании» - пульсировало в голове. Он уже не мог сказать ей, что не забывал ни на мгновение, что с каждой разделяющей их милей от его сердца откалывался один маленький кусочек. Ее больше нет, и ему, Итану, придется научиться жить с этим. - Ванесса, - прошептал он, - милая моя Ванесса...