Поломанные

      За окном медленно темнело. Большой зал для конференций, расположенный на сороковом этаже современного офисного центра был освещён лишь двумя лампами, что горели в разных частях помещения. Тусклый свет наряду с огнями улицы, что отражались в стеклах больших панорамных окон, сейчас настраивал на какой-то печальный и тоскливый лад. За окнами самый оживлённый район города, машины, толпы людей – бизнес-центр, здесь всегда так, и только в воскресение этот район пустеет, и лишь ветер гоняет по асфальту пыль и иногда разлетевшиеся из местных мусорных баков отработанные листы бумаги.       Было тихо, работники офиса медленно собирались по домам, кутаясь в верхнюю одежду. Откуда-то слышался весёлый смех и ворчание, для кого-то этот день прошёл плодотворно, кто-то уходил, разочаровавшись в своих успехах, а кто-то только набирался сил, для того, чтобы выдержать очередной удар.       Молодой омега сидел за своим столом, разбирая кипу бумаг, он нервно тёр переносицу, вчитываясь в содержимое договоров, смет, отчётов. Его брови хмурились, а на переносице образовывались глубокие складки, что делали его старше, чем он являлся на самом деле. – Кёнсу, ты идёшь? – окликнул омегу невысокий альфа.       Темноволосый оторвался от чтения и попытался сфокусировать взгляд на говорившем, отчего его взгляд обрёл какую-то излишнюю серьёзность. Убедившись, что разговаривают, действительно, с ним, парень отрицательно покачал головой. – Нет, Мин, у меня ещё куча дел, – отмахнулся омега. – Джонин велел разобрать эти документы. – И чего ему неймётся, – выдохнул альфа, явно рассчитывавший на хорошую компанию в этот вечер. – Ты и так пашешь больше остальных. – Да ладно, это такой пустяк, мне совсем нетрудно, тем более дома всё равно никто не ждёт, так хоть время пройдёт быстрее. Когда в офисе остаётся не так много народу, работается легче.       Омега улыбнулся, кажется, не замечая, как печально вздохнул альфа. – Ну… ладно, – сказал старший. – Я пойду тогда? – Да, иди, увидимся завтра.       Альфа развернулся и медленно пошёл к выходу, а омега снова погрузился в работу. – Су…       Кёнсу поднял голову и растерянно улыбнулся альфе. – Ты уверен, что оставаться тут допоздна в одиночестве хорошее решение? Я могу… – Минсок-хён, – ответил, улыбнувшись, омега. – Спасибо за беспокойство, но я, правда, справлюсь, мне не привыкать. Иди домой, ты можешь ещё успеть сделать кучу дел, например, развлечься с привлекательным омегой. Не беспокойся за меня.       Альфа прикусил губу и, снова прощаясь, пошёл к выходу, скрываясь за дверью. Кёнсу грустно улыбнулся, крепче сжимая ручку. Он видел, как смотрел на него этот мужчина, но он не мог, не мог перешагнуть через себя, через своё прошлое, через свою огромную любовь.       Кёнсу любил, любил до безумия, но оказался не нужен, точнее, он стал одним из, а так хотелось быть единственным. Постоянные ссоры, измены, пренебрежение – всё это выводило Кёнсу из себя, и он ушёл, просто хлопнул дверью, боясь обернуться, потому что если бы в тот миг он увидел глаза своего альфы, он бы снова простил, снова остался и снова кусал бы губы и плакал по ночам в холодной постели, прекрасно понимая, что любимому человеку сейчас он совсем не нужен.       Они познакомились в университете, альфа был на последнем курсе, а Кёнсу наивным первокурсником вошёл в прекрасное здание, которое впоследствии стало его домом. Запах альфы, в которого он случайно врезался, когда искал нужную аудиторию, затмил разум. Омега не смел даже слова произнести, в то время как альфа улыбался своей чарующей улыбкой. Уголки его губ были приподняты, напоминая улыбку чеширского кота из такой любимой Кёнсу сказки, сказки, что пришла к ним из прошлого, которая манила своей загадочностью. Так же и альфа, что назвался Ченом, излучал какое-то волшебство. Он словно в миг вытеснил всё из сердца и разума Кёнсу. Он стал его частью.       Чен был заботлив, он каждый день повторял слова любви и Кёнсу верил. Он готов быть пойти за старшим хоть на край света. Они проводили вместе вечера, альфа помогал младшему в учёбе и целовал так, что Кёнсу был готов забыть обо всём на свете. Чен был его человеком, его альфой, а потом… До не понял, что произошло с альфой потом. Пьянки, лёгкие наркотики, толпа вульгарных омег, постоянные скандалы. Кёнсу не мог поверить, что руки, которые любили его, руки, которые он боготворил, могли оставлять ссадины и синяки на его теле.       Кёнсу плакал, Чен смеялся, а наутро клялся, что это больше не повторится, омега верил, а потом всё начиналось сначала. Однажды терпение просто лопнуло, Кёнсу сломался, Кёнсу перестал жить иллюзиями.       Альфа не сказал ни слова, когда омега собрал вещи из квартиры, что они снимали вместе, и уехал. Кёнсу пытался быть как можно дальше, он переехал в другой город, но во сне по-прежнему видел любимую улыбку, любимые глаза и руки, которые он когда-то готов был целовать.       Омега не понимал своей зависимости, но руки Чена стали его религией, сильные, с широкими ладонями, длинными узловатыми пальцами. Кёнсу часто вспоминал, как он касался губами каждого сантиметра ладоней любимого. Он любил эти руки, и они когда-то отвечали ему взаимностью, ласково касаясь кожи, а как эти пальцы могли уносить к небесам.       Кёнсу помотал головой, отгоняя не вовремя всплывшие в памяти картинки. Чена больше нет. Он ведь даже ни разу не позвонил, не просил вернуть всё назад. Они не были истинными, но Чен был смыслом жизни омеги, а Кёнсу был для альфы проходящим.       Омега отложил бумаги в сторону и прикрыл глаза, чтобы отогнать непрошеные слёзы. Он должен был быть сильным. Он должен был жить дальше, ведь почти пять лет уже прошло.       Дверь распахнулась, и в офис вбежал всклокоченный альфа. – Как хорошо, что ты ещё тут, – выдохнул мужчина. – Кённи, у нас большая проблема. – Что случилось? – спросил взволнованно омега. – Что-то серьёзное? – Шеф едет сюда, – ответил альфа. – Завтра назначены какие-то очень важные переговоры, он требует подготовить для него нужные материалы.       Кёнсу сглотнул, ему ещё не доводилось видеть в лицо генерального директора фирмы, он работал здесь всего каких-то полгода и все дела вёл с заместителем директора Ким Джонином. Генеральный был постоянно в разъездах, поговаривали, что их директор был человеком строгим, но справедливым. Любил точность в делах и не переносил лживых и ленивых работников.       Омеги, что видели его, говорили о том, что их босс был красив словно Аполлон, но холоден со всеми. Говорили, что он не смотрит в сторону омег и за флирт с ним можно лишиться работы.       Кёнсу сглотнул, представляя, что из себя представляет этот суровый тиран, а потом перевёл взгляд на Джонина, что нервно копошился в стопке бумаг. – Всё так плохо? – спросил До, видя, как альфа тихо шипит и жмурится, перечитывая какие-то документы. – Хуже некуда, – ответил Ким. – Я не рассчитывал на его визит. У меня были запланированы совсем другие дела. Свидание, ресторан уже заказан, а тут предстоит провести весь вечер, а то и ночь с этим занудой.       Обречённый вид альфы заставил сердце Кёнсу сжаться, этот мужчина всегда выручал омегу, неужели он не может хоть раз выразить ему свою благодарность? Просидеть несколько часов в компании директора, который не слишком любит разговоры, не настроен на флирт и близкие знакомства, всего-то? Это всё равно, что провести вечер в полном одиночестве, Кёнсу привык к этому, он справится. – Хочешь, я помогу директору разобраться в бумагах? – несмело сказал Кёнсу, видя, как взгляд Джонина из обречённого вмиг становится счастливым, а на сердце Кёнсу теплеет, должен же он сделать хоть что-то хорошее в своей жизни. – Ты это серьёзно? – всё же неверяще переспросил Ким, он ведь знал, что почти никому не нравилась долгая компания их босса. Он за четыре года руководства компанией заработал себе не слишком хорошую репутацию. – Ну да, что я теряю, мой вечер и так безнадёжно испорчен, – Кёнсу улыбнулся, оказавшись в крепких объятиях. – Кённи, ты не представляешь, что ты сделал для меня? Я… Ты только скажи, и я всё для тебя сделаю… – Ты и так уже много сделал. Беги на своё свидание. – Да, – кивал Ким, а потом подбежал к самой большой стопке бумаг. – Вот эти документы требует шеф. Отнеси их в конференц-зал, он уже, должно быть, там. Проверяет аппаратуру, чтобы завтра не возникло заминки. – Хорошо, беги уже, Ромео. Джонин чмокнул омегу в щёку и побежал к выходу. – Удачи.       Кёнсу улыбнулся, он был рад, что у остальных жизнь кипела, видя счастье в глазах близких людей, он был уверен, что счастлив сам.       Омега собрал бумаги со стола и направился в сторону нужного кабинета. Конференц-зал находился на последнем этаже, Кёнсу зашёл в лифт, прижимая к себе стопку бумаг.       В зале было тихо, но омега чувствовал присутствие другого человека. – Здравствуйте, господин Ким, – сказал омега, проходя в тускло освещённое помещение. – Я, До Кёнсу – заместитель Джонина. У него возникли неотложные дела, и он прислал меня к вам на помощь.       Мужчина, что сидел в глубоком кресле у окна и смотрел сквозь панорамные окна на темноту вечернего города, замер. За спинкой кресла омега мог видеть только тёмную макушку, а когда кресло резко развернулось, являя перед Кёнсу такой родной образ, тело задрожало, а бумаги выпали из рук, разлетаясь по помещению, подхватываемые сквозняком, что родился из-за открытого окна и распахнутой двери.       Альфа и омега стояли друг напротив друга в полумраке, вокруг них летали листы с договорами, отчётами, сметами, а они не могли пошевелиться, потому что вмиг ворвавшиеся воспоминания сковали словно цепями.       Кёнсу дрожал, вдыхая любимый запах, он смотрел на старшего, что сейчас был одет с иголочки: дорогой чёрный костюм, белая рубашка, галстук, лакированные туфли. Волосы были уложены, а в глазах был омут, который затягивал Кёнсу всё глубже.       Казалось, альфа ничуть не изменился, но сейчас рядом с ним витала власть, уверенность в себе и опасность. Кёнсу видел, как дыхание альфы сбилось с ритма, но он стойко пытался выдержать взгляд омеги. Он тоже был удивлён, растерян. Он был разбит. – Чен? – сорвалось с губ омеги. – Ким Чонде, – чуть дрогнувшим голосом сказал мужчина, а потом подорвался к окну, закрывая створки. – Что ты здесь делаешь, Кёнсу?       Листы медленно опускались на пол. – Работаю, – пожал плечами До, опускаясь на корточки и стараясь не смотреть на старшего, что тоже не спешил отворачиваться от окна, крепко сжимая ручку, начал собирать бумаги. – Не знал, что ты… Что ты тоже тут, ты же так и не назвал мне своего настоящего имени. – Прости, – шепнул альфа. – Это уже неважно сейчас, – ответил омега. – Я рад, что ты хорошо устроился. Директор, неплохо…       И пусть конференц-зал был самым большим помещением в офисе, сейчас им двоим было слишком тесно. Каждый вспоминал те дни, что уже никогда не вернутся. Те дни, когда им было так хорошо вместе.       Омега собрал документы и опустил их на стол. – Ну вот, теперь придётся всё заново разбирать, – хмыкнул омега. – Я потратил на это уйму времени. – Я помогу. – Не нужно, – помотал головой Кёнсу. – Сейчас я всё исправлю. Джонин сказал, что завтрашняя конференция очень важна. – Эти люди работали с моим отцом, но после его смерти они снова и снова пытаются поймать меня на некомпетентности. Они считают, что я ни черта не смыслю в бизнесе, и они правы, чёрт возьми, но я не могу предать память отца и разочаровать папу, что видит меня крутым боссом.       Чонде грустно улыбнулся. – Прости, я не знал, что твой отец… – Ты многого обо мне не знал, Кёнсу, и это только моя вина, – ответил альфа, наконец, отходя от окна и оборачиваясь. – Наши отношения развивались так стремительно и были так недолговечны, но я… Я считал, что ты никуда от меня не денешься.       Кёнсу почувствовал, как сжалось сердце. – Я был идиотом, мне казалось, что я упускаю что-то в своей жизни, я стремился попробовать всё и сразу, тогда я не понимал, что самое главное в жизни у меня уже было. – К чему сейчас это, Чен? – спросил Кёнсу. – Всё прошло. Мы изменились. – Но у нас… – Нас уже нет. Мы поломаны, нас невозможно восстановить. – Тогда почему ты до сих пор один? Да признаю, я был ужасным в те времена, но признай, что ты любишь меня. До сих пор любишь меня тем: безбашенным, отчаянным, шальным. – Ты много на себя берёшь, – хмыкнул Кёнсу.       Омега чувствовал на себе прожигающий взгляд, что сейчас доставал прямо до сердца. Чонде смотрел так же, как много лет назад, а Кёнсу снова чувствовал себя беспомощным, хотелось оказаться в крепких объятиях, хотелось снова почувствовать вкус этих губ и утонуть в этом человеке, но боль, что рождалась в груди при воспоминании об их последней встрече, заставила отступить назад, когда альфа сделал шаг навстречу омеге. – Кённи… – Не подходи, – помотал головой омега. – Ничего не изменилось. Ты всё тот же, а я не хочу, чтобы моя жизнь снова превратилась в кошмар. – Кёнсу… – Напомнить тебе, как ты разбивал об меня бутылки, напомнить, как имел дешёвых шлюх на нашей постели, ты… – Я изменился, Кённи, после твоего ухода у меня не было ни одного омеги. – Врёшь… Такие, как ты не меняются. – Не меняются только те, у кого нет того, ради кого бьётся их сердце. Кённи, давай попробуем начать всё сначала. – Ты бредишь, Чен. Я похож на самоубийцу?       Альфа грустно улыбнулся, он предвидел такую реакцию, но он не мог по-другому. Он хотел всё вернуть, потому что в тот момент, когда он понял, что Кёнсу не вернётся, он едва не наложил на себя руки. Ему казалось, что наркотики решат его проблемы, ему повезло, что родители забили тревогу. Он полгода находился под постоянным присмотром, а потом заболел отец, Чонде пришлось взять в свои руки семейный бизнес, но он не оставлял попыток найти Кёнсу.       Он понял, что этот омега дороже всего на свете, он хотел всё исправить и вот сейчас, когда младший напугано пятился от него, он, наконец, понимал, какое он чудовище. – Кёнсу, – тихо, почти неслышно. Несколько шагов вперёд и запах омеги вскружил голову, как прежде, захотелось обнять, снова почувствовать, оставлять метки, хотелось любить.       Омега почувствовал дрожь, когда руки альфы коснулись его плеч. Чонде слишком близко, как когда-то.       Альфа смотрел в глаза омеги, но там пропасть, там страх, там… Там так пусто, что боль буквально простреливает, в то время как Кёнсу сбросил с себя руки старшего и убежал, стирая слёзы со своего лица. – Кёнсу! – Нет, меня нет для тебя…       Хлопнула дверь, а Чонде остался совсем один, снова. Он медленно осел на пол и почувствовал слёзы, что сорвались из глаз по щекам. Кёнсу прав, они поломанные. Смогут ли они снова всё вернуть?       Чонде вспоминал последний день их совместной жизни. Он снова был пьян. Они ругались, Чонде швырял в омегу вещи, Кёнсу дрожал, сжавшись в дальнем углу коридора и закрывая уши руками. Он не плакал, но Чонде буквально чувствовал его страх, от этого становилось ещё паршивей, ведь он не хотел быть зависимым от кого-то, он хотел быть свободным, но этот омега поглотил его целиком, он слился с ним, и Чонде было не по себе от этого единения, ведь он был ещё слишком молод, чтобы бросаться в эти чувства с головой.       Он просто запутался и с каждым брошенным в сторону омеги оскорблением, он тонул в своём болоте ещё сильнее. Он сходил с ума. Он должен был удержать, но он молчал, а сейчас, сейчас он плакал и думал о том, что простое «останься» тогда могло решить многое, ведь тогда Кёнсу ещё умел его прощать, а теперь… Теперь слишком поздно что-то менять.       И сейчас Чонде понимал, что он готов на всё, чтобы вернуть тот трепет, ту нежность и ту любовь, что была между ними. Он видел, что омега тоже любит, вот только сможет ли чувство победить воспоминания и боль?       Ехать было некуда, альфа медленно поднялся и подошёл к стопке документов, что хранили ещё в себе запах омеги, запах его потерявшегося счастья.       Кёнсу бежал, не оглядываясь, как в тот день. Уши заложило, а сердце бешено стучало, ведь в голове снова и снова как на повторе звучали слова альфы: «Давай начнём всё сначала». – Он что, смеётся что ли? – всхлипнул До.       Он не заметил, как оказался у своего дома, поднявшись в квартиру, он, не раздеваясь, пошёл в ванную, сил не было, он включил воду и встал под холодные струи. Нужно было прийти в себя и смыть с себя запах этого человека, прикосновения этого человека, взгляды и признания, но это было не так-то просто, ведь они жгли омегу изнутри.       Слёзы вместе с водой стекали по лицу. Кёнсу плакал навзрыд, но внутри становилось легче, а вся боль постепенно отступала, хотелось снова дышать, он слишком слаб, он слишком сильно любил.       Кёнсу выключил воду и сбросил с себя мокрую одежду. Он медленно провёл по шрамам на руках, эти следы любви останутся с ним навсегда. Он надолго запомнил, как пьяный Чен в гневе швырнул в него бутылку вина, а потом вместе с ним плакал, пытаясь остановить кровь. Этот альфа был вздорным, но Кёнсу всегда чувствовал его любовь.       В кровати было слишком холодно, сейчас вспоминалось горячее тело рядом и руки, что скользили по бледной коже, даря непередаваемое тепло. Вспомнились тихие стоны, ладони на ягодицах и пальцы, скользящие меж упругих половинок, пальцы, что могли уносить к небесам. Пожар разгорелся внутри, поглощая, а Кёнсу лишь зажмурился, пытаясь отогнать столь откровенные образы. Он бежал, бежал от самого себя.       Выключив свет, омега погрузился в беспокойные воспоминания, а потом и вовсе заснул, представляя себя снова в тёплых и любимых руках. Кёнсу не хотел сдаваться, но он проиграл уже тогда, когда протянул этому человеку руку и назвал своё имя.       Утром Кёнсу едва смог разлепить глаза, лицо опухло от пролитых слёз, уже давно омега не чувствовал себя так паршиво. Он поднялся и пошёл собираться, ведь работу никто не отменял.       Желание появляться там не было, потому что он знал, что теперь Чонде будет его личным сталкером, с одной стороны это грело самолюбие, а с другой… С другой бесило, потому что если он хотел вычеркнуть этого альфу из жизни, значит, нужно было его игнорировать.       Каково же было его удивление, когда Чонде прошёл мимо него с задумчивым видом, даже не поздоровавшись. Альфа был погружён в себя, он зашёл в кабинет своего заместителя. Видимо, сегодняшняя конференция была, действительно, важна для него. – Джонин, будь добр, проверь всё ещё раз, – серьёзно сказал Чен. – Всё должно быть на высшем уровне, чтобы эти выскочки полопались от зависти. – Хорошо, босс. – Кто будет вести протокол встречи? – Я… – Ты отвечаешь за презентацию, так что… – Чонде задумчиво свёл брови. – До Кёнсу. Этот омега, действительно, неплох в делопроизводстве. Попроси его присутствовать на переговорах.       Кёнсу чертыхнулся, только этого ему не хватало, просидеть несколько часов, наблюдая за альфами, но разве он может перечить приказам руководства? – Хорошо, – поклонился Джонин. – Я буду в конференц-зале, – сказал Чонде, снова проходя мимо омеги, и лишь учтиво кивнув.       Кёнсу фыркнул, неужели так быстро сдался? А вчера пел что-то о вечной любви, а ведь До почти поверил. – Слышал? – отвлёк его от размышлений голос Джонина. – Босс хочет тебя.       Кёнсу почувствовал, как его щёки краснеют, и хоть он и понимал, что Джонин имеет в виду совсем другое, но их прошлое с Чонде в мгновение промелькнуло перед глазами. Они знали, как свести друг друга с ума. Он только молча кивнул. – Даже удивительно, – хмыкнул Ким. – Обычно он омег на дух рядом с собой не переносит, а тут… – Джонин подозрительно посмотрел на слегка возбуждённого Кёнсу. – Что-то не так? – Всё хорошо, – ответил Кёнсу резче, чем хотелось бы и, подхватив чистый блокнот и ручку, и направился в сторону зала для конференций. Джонин пожал плечами и пошёл следом.       В помещении было многолюдно, все руководители занимали свои места. Чонде сидел во главе стола, Кёнсу ещё не успел рассмотреть его сегодня, поэтому нерешительно перевёл на него взгляд и тут же пожалел об этом. Альфа сегодня был особенно красив, он уже успел отбросить в сторону пиджак и закатать по локоть рукава белой рубашки. Чёрный в белую полоску галстук добавлял образу солидности. Альфа сидел за столом, поставив руки на столешницу. Волевой подбородок опирался на сомкнутые в замок пальцы, Кёнсу сглотнул, потому что на протяжении всех пяти лет он снова и снова видел во сне эти руки.       Чонде, казалось, не замечал его пристального взгляда, натянуто улыбаясь какому-то пожилому альфе и кивая на все его слова. Омега медленно прошёл мимо них, уловив слова старшего. – Тебе пора бы подумать о свадьбе и о наследниках, твой папа очень мечтает о внуках. – Знаю, дядя, но всему своё время, – ответил Чонде, грустно улыбнувшись.       Когда все были на своих местах, Чен поднялся. Кёнсу не мог отвести от него взгляд, альфа выглядел уверенно, когда рассказывал о курсе компании, о предстоящих контрактах, приводил примеры, в то время как Джонин, стоящий за проектором подкреплял его слова визуальными подтверждениями. Кёнсу старался конспектировать всё, возникающие вопросы, распоряжения и споры, но иногда он просто зависал, особенно когда руки Кима скользили по экрану проектора, когда Кёнсу мог разглядеть на них каждую венку, каждый волосок и каждый шрам.       И этот человек вчера говорил, что ничего не смыслит в бизнесе, и этот человек прожигал свою молодость в сомнительных заведениях?       Когда Чонде поклонился, направляясь на своё место, по залу раздались редкие аплодисменты. – Теперь я спокоен, – хмыкнул взрослый альфа. – Фирма брата в надёжных руках. – Я рад, что мне удалось произвести должное впечатление, но если бы не отчёты, составленные работниками компании, мне вряд ли удалось бы быть на плаву. Успех компании в слаженной работе её сотрудников. – И то верно, – улыбнулся мужчина.– Продолжай в том же духе, сынок, а мне пора. – Джонин, проводи, пожалуйста, МинХуна-ши, а потом можешь быть свободен.       Заместитель поклонился, а потом поспешил открыть старшему альфе дверь. Зал постепенно пустел, а Кёнсу пытался переписать второпях записанные предложения. Он не заметил, как они с Чонде снова остались одни, но старший, словно намеренно игнорировал его, перечитывая отчёты и сводки. – Это преступление, – прошипел себе под нос Кёнсу, глядя на то, как Ким потянулся к галстуку, расслабляя. Широкие ладони с точёными пальцами, скользнули по полоске ткани. Сейчас омега не мог оторвать взгляда от выделившихся вен, тяжелого браслета часов и светлой кожи. – Он издевается.       Омегу трясло, потому что эти руки были его персональной слабостью, ему хотелось, чтобы эти ладони сейчас касались не холодных листов отчётов, а скользили по его коже, как когда-то, а эти идеальные пальцы…       Кёнсу прикусил губу и отвернулся, чтобы отогнать непрошеные мысли, но картинки в голове не исчезали, а чужое дыхание совсем рядом вышибло воздух из лёгких. – Кёнсу, – слишком близко, а сердце бешено заколотилось, и нужно бы оттолкнуть, но руки потянулись к воротнику старшего, притягивая ближе.       Кёнсу погружённый в свои мысли не заметил, как Чонде подошёл, но его присутствие рядом кружило голову. Мягкие губы осторожно коснулись его собственных, и омега был больше не в силах сопротивляться. Он ведь так скучал. За окном снова темнело, на зал горело всего две лампы, дверь не закрыта и снаружи ещё доносился шум офиса, но альфе и омеге, что трепетно прижимались друг к другу всё равно. – Я тебя ненавижу, – шепнул Кёнсу, кусая старшего за нижнюю губу. – Я знаю, родной, – выдохнул Чонде, прижимая младшего ближе. – Но я не могу тебя отпустить, больше не могу. – Держи меня крепче, – тихо ответил До. – Если я сейчас уйду, то теперь уже точно навсегда. Моё сердце не выдержит ещё одного предательства. – Я сделаю всё, чтобы ты забыл обо всём, что было раньше. Мы построим новый мир, где не будет больше боли. – Не обещай того, чего выполнить не сможешь, просто будь рядом.       Чонде снова прижал Кёнсу к себе, затягивая в поцелуй. Они целовались, забывая обо всём. Они слишком долго были вдали друг от друга, они так скучали, что сейчас вряд ли что-то может им помешать наслаждаться друг другом. Руки Чонде блуждали по спине омеги, а Кёнсу прижимался ближе, скользя ладошками по ткани рубашки, а потом торопливо расстёгивая пуговицы. Альфа тоже не отставал, разрывая рубашку младшего, а потом припал губами к молочной коже. Кёнсу стонал, прогибаясь, когда почувствовал, как сомкнулись зубы на его шее, а по телу разошлось тепло, что родилось в свежей метке и побежало по венам. – Теперь ты только мой, и я не позволю тебе уйти. Чего ты хочешь, чтобы я сделал? Хочешь, я брошу к твоим ногам целый мир?       Руки альфы легли на щёки омеги, Кёнсу смотрит в любимые глаза, а потом положил свои ладошки на ладони старшего и опустил их к своим губам. Он так скучал. Омега целовал каждый палец, облизывал их языком, замечая, как разгоралось пламя в глазах альфы.       Чонде подхватил омегу и перенёс на стол, резким движением сбрасывая всё с его поверхности. От лёгкого ветра бумаги снова разлетелись в разные стороны, но это сейчас не так важно, потому что Кёнсу видел взгляд, который сводил с ума. Желание, нежность, похоть, любовь – всё это превращало глаза Чонде в океаны.       Кёнсу чувствовал холодное дерево, когда альфа опустил его на стол и медленно стягивал с него брюки. Аккуратный член До слегка дёрнулся, когда альфа обхватил его пальцами и начал медленно двигаться, Кёнсу прикусил губу и откинул голову, замечая своё отражение в тёмных стеклах. Сейчас он до безумия развратен, но он не в силах отвести взгляда от отражения, ведь сейчас он отчётливо видел, как вторая ладонь Чонде скользила между ягодиц. Тело дрожало, а внутри стало влажно, Чен знал, как довести омегу до безумия, сделать так, что он будет готов принять его в любом месте и в любое время. Кёнсу стонал, чувствуя, как палец альфы обвёл анус и слегка надавил, проникая внутрь. Даже от мысли о том, что идеальные пальцы Чонде окажутся внутри, омега готов кончить, а когда он увидел, как палец медленно пропал в нём, а внутри сделалось невыносимо жарко, он застонал, прогибаясь в спине.       Рука на члене и пальцы внутри не давали здраво соображать. Омега стонал, получая поцелуй. Пальцы альфы умело массировали простату, а Кёнсу метался по поверхности стола. Каждый звук отражался от стен, а отражение в тёмных стеклах создавали иллюзию бесконечности, в которой сейчас тонул Кёнсу, чувствуя, как альфа вытащил пальцы, скользнул ими по промежности, вывел узоры на животе, груди, шее, а потом коснулся губ, омега покорно открыл рот, слизывая с рук Чонде собственную смазку. – Ты сводишь меня с ума, – прорычал альфа.       Кёнсу не успел ничего ответить, вместо слов с губ сорвался крик, потому что его альфа уже внутри, он безошибочно попадал туда, куда нужно, унося Кёнсу в рай. Омега думал о том, что впервые в его жизни он занимается сексом на столе для заседаний, когда в офисе полно народа и, кажется, где-то близко слышен голос Джонина, но ему всё равно, потому что сейчас слишком хорошо. Чонде везде, внутри и снаружи, Чонде в жизни, в сердце, в крови.       Альфа с трепетом покрывал тело омеги поцелуями, он так скучал, он думал, что не выживет. Он едва не сошёл с ума, он искал, но всё было напрасно, а Кёнсу оказался так близко. Теперь он не оставит его, нет, он больше не даст ему уйти.       Ощущать омегу рядом, чувствовать единение – это блаженство, Чонде ощущал, что вместе с узлом за его спиной распускаются крылья. Он прижимал дрожащего младшего к себе и вытирал слёзы с его лица губами. – Не плачь, милый.       Кёнсу поднял на него большие шоколадные глаза, и Чонде казалось, что он летит в пропасть. Как он мог даже подумать о том, чтобы променять этот мир на более дешёвое удовольствие? Ничего на этом свете так не сносит крышу, как любовь этого прекрасного омеги. – Кёнсу-я, я так тебя люблю. – Губами по оставленным шрамам, каждый из них продублировался на сердце. – Я не достоин тебя, но я не могу без тебя. Ты моё сердце, если хочешь, то убей меня. Я больше и минуты не хочу жить без тебя.       Кёнсу прижался лбом к груди старшего и улыбнулся, обнимая сильнее, ему не нужно было слов, он чувствовал, он верил. – Я тоже люблю тебя. Как бы я ни бежал, я всё равно возвращаюсь к тебе, в своих снах, в своих мечтах, в своей жизни. Я полностью твой, Ким Чонде.       Альфа прижал омегу к себе, целуя в макушку. Только сейчас он заметил, что кто-то закрыл дверь в зал, и сейчас Чонде был очень благодарен этому человеку, ведь у них впереди ещё целая ночь, и он намерен вернуть Кёнсу все те дни счастья, что он задолжал ему за эти годы.       Они начнут всё сначала, ведь иногда поломанное счастье, всё-таки можно склеить, если приложить усилия обеих сторон.