Моя галлюцинация

Дазай идёт по коридору давно знакомой ему больницы. Он — лечащий врач одного довольно трудного пациента. Пациента, который не может смириться со смертью любимого человека. Осаму сталкивался с такими случаями не один раз, но обычно дальше кабинета психолога они не доходили. На этот раз все было совсем по-другому. Пациент отказывался верить в смерть близкого человека, для него он был жив, он обнимал его по ночам и успокаивающе гладил по голове. Пациента звали Акутагава Рюноске. Он поступил к ним в больницу после того, как его сестра начала замечать за ним странное поведение — он готовил для двоих (хотя жил один), заваривал две чашки кофе по утрам, часто говорил с пустотой. Местные врачи, не разбираясь в причинах, поставили ему диагноз — шизофрения, и направили его в Токийскую психиатрическую больницу, где ему дали лечащего врача Дазая Осаму. Осаму был одним из тех врачей, которые прежде чем работать с больным, узнают о нем все до последней мелочи. Как оказалось, в прошлом Акутагава работал профессором в университете и жил с неким Чуей Накахарой, которого, по словам родных и знакомых, любил до безумия, впрочем, как и Чуя его. Они были идеальной и красивой парой, ссорились редко, а если и были конфликты, то все потом заканчивались громкими стонами за стенкой. Но произошло несчастье — Чуя погиб в автокатастрофе, что стало причиной сдвига в разуме Рюноске. По словам родных, он не был даже на его похоронах, а все потому, что для него он не умер, для него Накахара вернулся в тот день целым и невредимым.

***

Дазай заходит в палату и наблюдает ту же картину, что и вчера — парень сидит, укутанный с головой под одеяло и беседует с кем-то в пустой палате, при этом широко улыбаясь. — Я пойду за тобой куда угодно, — шепчет Рюноске. — Я сделаю все, что ты скажешь. Осаму вздыхает, парень уже несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством, крича, что это его возлюбленный зовет его за собой. — Санитары сказали мне, что ты сделал из ложки заточку, — спокойно говорит врач и садится около пациента. — Чуя говорит, что если я не умру как можно скорее, то больше его никогда не увижу, — не отводя взгляд от стены, отвечает Акутагава. — Тебе не стоит выполнять то, что он тебе говорит, — Дазай произносит эту фразу уже в сотый раз. — Он говорит, что вы все мне лжете, что вы не хотите, чтобы я был рядом с ним! — парень злобно смотрит на Осаму и фыркает. — Я ненавижу вас! Ненавижу вас всех! — Да-да, я помню, — вздыхает врач. — Ты снова отказываешься от еды, неужели хочешь, чтобы я снова ее запихивал в тебя, как в прошлый раз? — Я не позволю вам снова издеваться надо мной! — Рюноске переходит на истерический крик и Осаму приходится снова вводить ему новую дозу успокоительного, но тогда он не знал, что санитары буквально пять минут назад уже вводили его буйному пациенту. Это стало фатальной ошибкой. Спустя двадцать минут Акутагава начал кунять. Веки стали для него невыносимо тяжелыми, а удары сердца с каждым разом были все слабее. В последний момент на его лице играла улыбка. Дазай не стал звать санитаров, чтобы те предприняли бесполезные попытки оживить парня, он лишь взял Рюноске за руку. — Надеюсь, ты все же обрел счастье, — шепнул доктор и сильнее натянул одеяло на холодное тело Акутагавы. На похоронах Дазая не было, но он точно знал, что Рюноске похоронили рядом с любимым, точно знал, что сейчас где-то на небесах две любящие души наконец обрели друг друга, точно знал, что пройдя сквозь путь мучений его пациент наконец обрел покой.