Дела семейные

      В кабинете удерживалась тишина, несмотря на то, что пространство в нём было заполнено парой человек.       Малкольм сидел на кресле у себя за столом и неотрывно смотрел на гостью его обители.       Никола сидела напротив Малкольма, прикрыв лицо руками и тяжело вздыхала.  — Какого чёрта, Малкольм? — нарушив тишину произнесла Никола, убирая руки с лица, взглянув на Малкольма, который как всегда был чем-то недоволен. — Это может обойтись без меня?       Малкольм резко встал, и обойдя стол по правому краю, остановился около Николы.  — Что-то я не припомню, кто ты у нас? Продавщица? Уборщица? Грёбаная девочка-бойскаут, раздающая печенье? О, я вспомнил. Ты же сраный министр! И это твоя сраная работа! Если хочешь, чтобы тебя знали, помнили, замечали, изволь уж блять явиться перед публикой и дай всем знать, что ты представляешь из себя тело, а не просто имя!  — Я могу хоть один день или два не выставлять себя на посмешище перед камерами? Мне надо разобраться с семейными делами.       Малкольм молча ахуевал. Как у неё хватило духу думать о семье в стенах этого политического холокоста?  — Тогда съёбывай отсюда. В смысле вообще из этой сферы.  — Ну почему сразу «съёбывай»? Мне просто…  — Съёбывай, разбирайся со своими семейным делами, и возвращайся, как всё усрётся.  — Малкольм… — в очередной раз попыталась объясниться Никола, но в очередной раз была перебита.  — Не надо мне ничего объяснять. Да даже эта лицеевская толстуха Терри была бы министром попизже твоего!  — Прекрати! — сорвалось громким криком у Николы. Трудно сохранять спокойствие, когда у тебя над духом орёт обозлённый шотландец.  — Прости, но политик из тебя никакой. Как женщину, будь мы женаты, я бы тебя ещё стерпел, но вот министр ты отстойный, никудышный, худшая из худших, невыносимо за тобой наблюдать…  — Да, я поняла, спасибо за поддержку. Самое обидное здесь было представить, что ты мой муж.       Никола снова положила руки на лицо. Поскорее бы это кончилось для неё и Малкольм бы её уже отпустил. Пол дня сидеть и выслушивать его лай не входило в её планы на день. Уж лучше бы она уже пошла на это интервью, раз домой ей уйти не разрешается. Ни туда, ни сюда блять.       А Малкольм вдруг сменил гнев на милость. А точнее, он просто перестал орать и перешёл, казалось бы, на совсем неуместную тему.       Он подошёл к своему столу, повернувшись лицом к Николе, упёрся руками на стол и состроил недоумевающую мордашку.  — То есть как это «самое обидное, что ты мой муж»? — спросил у неё Малкольм.       Никола снова убрала руки от лица и посмотрела на Малкольма. Она искренне не понимала, зачем здесь вообще этот вопрос. Но он хотя бы перестал орать и сердиться.  — А вот так. Будь ты моим мужем, я бы всю жизнь задавалась вопросом «какими наркотиками меня накачали, чтобы я за тебя вышла?»       Она не шутила. Зная Малкольма не так давно, но уже успев посмотреть, что он за человек, в здравом уме она бы за него точно не вышла.  — Вот как, — Малкольм перевёл свой взгляд с Николы на ковровое покрытие пола.       Ей показалось, что он и правда стал немного огорчённым после её слов.  — Иди ты. Я был бы хорошим мужем, — подбодрил он себя. А если я много ору? Матерюсь? Всех бешу? Просто привычки работы. Дома же я блять божий одуванчик, Иисусья пяточка.  — Ты что, оправдываешься? Распинаешься передо мной, словно мы на передаче, где людей друг за друга замуж выдают.  — Нет. Просто отвечаю на твоё предвзятое отношение ко мне. А если бы я не был замешан в этом дерьме, то просто был бы удостоверен кружки с надписью: «Лучший муж на свете». Ну по крайней мере всяко лучше твоего ебучего муженька. Такой жалкий, что я даже свою жопу побрезговал бы им подтирать.       Не долго Малкольма хватило продержаться в нормальном разговоре. Жажда кого-нибудь пообсирать была сильнее.  — Хватит, Малкольм. Он всё ещё мой муж, и мы пока ещё не разведены, чтобы я могла спокойно выслушивать высеры в его адрес.  — Я удивляюсь, как ты с ним ещё не развелась.  — Развелась бы и чем быстрее, тем лучше, да только ты не разрешаешь мне уйти!       Никола осознала, что выкрикнула то, что так хотела скрыть под семейными делами.       Малкольм оттолкнулся от стола и подошёл к Николе с уже готовым вопросом.  — Ты разводишься?  — Вообще-то никто не должен был об этом знать, тем более ты. Но, да. Я собираюсь развестись.       Малкольм немного помолчал, стоя с задумчивым видом.       Никола не собиралась мусолить эту тему дальше, особенно с Малкольмом. Поэтому, если он сейчас начнёт говорить что-то о разводе или её, пока ещё муже, то она устранит его его же оружием. Наорёт на него по-Такерски. Но Малкольм сегодня был непредсказуем.  — Что ж, тогда иди, — сказал он, выйдя из раздумий.  — В смысле?  — Если тебе надо разобраться с этим, то можешь уйти на сегодня, и так и быть, может и на завтра. Но не борзей. Мы как-нибудь замнём твоё интервью.       Никола встала со стула, на котором, она думала, сегодня ночью уснёт под крики Малкольма на неё.  — То есть я могу идти?  — Ага.       Малкольм был таким спокойным. Николе уже и впрямь показалось, что Малкольм заинтересовался в этом.  — Мне кажется, что внутри тебя сейчас ликует от радости маленький Такер.  — Это ты про того, что в штанах? — ухмыльнулся Малк.       С цыканьем вместо ответа, Никола наконец пошла к выходу из кабинета.  — Даже не мечтай, Малкольм. Что бы ты не говорил про себя, я не выйду за тебя, — сказала она с чуть заметной улыбкой, уже открывая дверь.  — Ладно, — абсолютно спокойно ответил он, не пытаясь даже подъебать.       Никола покинула его кабинет. Малкольм смотрел на дверь и улыбался, надумывая что-то себе на уме.  — Сэм? Сэм! Сделай мне кофе пожалуйста!