***
Стоило только Виктору выйти на каток, его оглушил шум толпы и многократно усиленный голос спортивного комментатора. — А сейчас на лёд выходит непревзойдённая Кацуки Юри! Зал вновь взорвался овациями. Признаться честно, Виктор мало следил за выступлениями женщин — своих проблем хватает. В центр катка выезжает хрупкого вида брюнетка в голубом костюме. Чёрные волосы убраны в пучок на затылке. Минимум макияжа на лице. Ничего такого, чтобы бросалось в глаза. Виктор не успел удивиться, как смолки зрители и заиграли первые аккорды. За свою профессиональную карьеру у него выработался своего рода навык — понимание того, что хочет сказать фигурист, выполняя свою программу на льду. Никифоров видел многое, но то, что начало происходить на катке, никогда. Девушка вела монолог. «Здравствуй. Я — Нечто, и я снова пришла на Землю. Я хочу посмотреть, что стало с моей подругой. Я так давно не видела её. Интересно, что с ней? Но что это? Почему стоило ступить наземь, как мои ноги отяжелели? Я хочу взлететь!» У Виктора перехватило дыхание, когда она сделала двойной тулуп, а за этим — двойной лутц. Тёмные брови сошлись на переносице, прокладывая там небольшую складку: уголки губ поползли вниз, искажая лицо в маске боли. Но больше всего поразили глаза. В них плескалось целое море боли. На секунду Виктору показалось, что и ему больно. Он смотрел, как с каждым прыжком она пыталась взлететь всё выше и выше, стараясь покинуть эту планету, что так поступила с ней. «Но почему я не могу это сделать? Почему меня связали цепи житейских проблем? Разве это мои проблемы? За что вы сковали меня? Я хочу плакать. Разве я это заслужила? Странные люди, что вы сделали?» Музыка смолкла столь же внезапно, как и началась. А девушка вновь стояла в центре катка, закрыв лицо руками. За секунду до того, как зал взорвался бурными овациями, Виктор для себя решил — если и идти отдавать очки, то только с цветами.***
Витя хочет смеяться. Он ещё никогда не ждал чьего-то выступления больше, чем своего. Всё-таки найдя цветочный магазин, и купив цветы, мужчина сидел и ждал, когда же наступит очередь той самой, что заворожила с первых движений. Вчера эта японка была олицетворением невинности и хрупкости, чего-то неземного и прекрасного. Что же будет сегодня, при исполнении произвольной программы? Никифоров был заинтересован, как никогда. — Встречайте! На лёд выходит Кацуки Юри! Зал шумит, не способный сдержать восторг, и Виктор их понимает. На экране отображается та, которую он ждал. Сегодня она была другая. Костюм представлял собой сочетание чёрной искрящейся вьюги и белой полоски инея. На ладонях застыли отпечатки звездного неба. Но если вчера макияж был чуть заметным и не бросался в глаза, то сегодня он кричал: «Смотрите на меня! Влюбляйтесь в меня!». Глаза подведены чёрным, а губы в обрамлении алой помады. Зал замолкает. Фигуристка замирает в центре катка, закрывая ладонями глаза. Прямо как в конце своей короткой программы. Тишину взрывают колокола и удары барабанов, а губы девушки расплываются в усмешке. И вот она кружится, идя на поводу у мелодии Вальса Сатаны. Она снова говорит. «Глупые люди! Раз вы заковали меня в цепи и оставили на этой планете, я сделаю всё, чтобы вы поняли, какую ошибку совершили! В отличие от вас, я — совершенна! Я — воплощение самой Луны!» Лутцы, тулупы, аксели разной сложности следуют друг за другом, и Виктор не хочет отрываться. Он пленён шальной улыбкой спортсменки, что так яростно пытается жить на льду. Она борется с теми, кто делает ей больно, усмехается и летящей походкой идёт к вершине. «Посмотрите на меня, неверующие! Сейчас я как никогда свободна! И вы не смеете мне помешать! Сейчас моё время!» Сейчас она не здесь. Она танцует вместе с Сатаной и его свитой в полуразрушенном замке. Её почитают, перед ней преклонить колени. Всё в восхищении. «Любуйтесь мной! Восхищайтесь мной!» Миг — и она снова стоит в центре, чуть касаясь пальцами лица. Глаза лихорадочно блестят, алые губы чуть приоткрыты. Плисецкий странно косится на Виктора, который начал ни с того ни с сего хихикать. — Старик, ты что, умом тронулся? — Похоже на то, — отвечает блондин, закрывая лицо руками. — Я в большой беде.***
Кацуки сидела в самом дальнем коридоре Ледового дворца в полном одиночестве. Несмотря на золотую медаль на шее, выглядела она не особо радостной. — Позвольте поздравить, — начал Виктор, подходя к ней. Японка повернулась на голос и сильно сощурилась. — Прошу прощения, я плохо вижу без очков, — тут же извинилась она. — Я их нашёл, — улыбнулся тот, доставая футляр и кладя ей в ладони. Лицо девушки озарила счастливая улыбка. — Спасибо большо…е, — начала было она. — Что-то случилось? — Нет-нет, просто немного удивилась. Спасибо, что вернули мои очки, Виктор-сан. Я без них как без рук. — Поздравляю с первым местом. Ваши программы были прекрасны, — произносит он, вручая девушке цветы. Она мило краснеет, принимая подарок. — Не стоило, правда… — Почему же? — искренне удивляется Никифоров. — Это было очень впечатляюще. Кстати! Давайте сделаем селфи! Не дав девушке опомниться, Никифоров подходит почти вплотную, приобнимает за плечо и, настроив фронтальную камеру, снимает. — Чемпионы Саппоро! Неплохо получилось, — улыбается он, делая шаг в сторону. — Надеюсь увидеть ваше выступление в Париже, — и, подмигнув, скрывается за поворотом. Никифоров готов был танцевать. Своенравное Вдохновение вернулось к нему прямо во время короткой программы, и он понимает, кто этому поспособствовал. Он, чёрт побери, был очарован королевой. С первого взгляда. И это клиника. Не зря говорят: куй железо, пока горячо. Он не намерен упускать своего шанса.***
Через две недели после окончания Гран-При Никифоров срывается и едет в Японию, никому и слова не сказав. Юрий кроет его благим матом, Мила угарает, а Яков молчит. — Чего это ты тихий? — скептично вопрошает Барановская. — Не будешь его возвращать? — Пф, вот ещё, — фыркает тот. — Взрослый уже, сам справится. Да и к тому же… Прима посмотрела на улыбающегося мужчину. Давно она не видела такого Якова. — Сейчас у него в голове только одна Маргарита. Как будто ему сейчас до нас. Женщина только хмыкает и утаскивает Плисецкого для очередной тренировки. А Фельцман помнит, как Виктор завороженно глядел на выступающую фигуристку. И смеётся. Как причудлива судьба. Он сам когда-то смотрел точно так же на молоденькую девушку на сцене Малого театра. Тогда ставили «Лебединое озеро», и одна из лебёдушек привлекла его внимание. Яков вздыхает и отправляет Никифорову сообщение. Пусть не расслабляется там. «На свадьбу хоть пригласи, идиота кусок.»***
Небольшое добавление, которого не должно быть. Но кого это волнует?