Мазохистка

Как бы я ни любила нашу спокойную жизнь, чем дальше, тем сильнее становилось ощущение, что скоро ей настанет конец, что это не может долго продолжаться. Но я изо всех сил цеплялась за нее, убеждая саму себя, что все мои дурные предчувствия не имеют под собой никакой почвы. Я делала вид, что все в порядке, сама же каждую минуту будто ожидала, что в наш уютный мирок ворвется... [нет, не ураган, Расиэль, иди к черту, сил моих больше нет (вдаряет крышкой табакерки по короне, лезущей наружу)] огненный смерч, который непременно все разрушит. И я даже не подозревала, насколько была права в своих ассоциациях. Мы как раз собирались прогуляться, и я снова оделась в красную рубашку и черную юбку, так как мне казалось, что так я выгляжу наиболее привлекательно, мне нравилось, как мой мужчина на меня смотрит, когда я была в этой одежде. Ничто не предвещало беды, когда мы уже возвращались домой, мило о чем-то болтая, но у самого входа в подъезд стоял мужчина, явно не собирающийся позволить нам войти. {Cali - Взять, взять} Он был очень высоким, мощно сложенным и вся его фигура источала угрозу. Жгучий брюнет со шрамами на смуглом лице и груди, виднеющейся из-за наполовину расстегнутой белой рубашки с закатанными рукавами. На плечи небрежно накинут черный пиджак, совершенно неожиданным элементом гардероба алеют перья, свисающие с отросших волос на шее. Мужчина уставился на мое лицо, глядя каким-то совершенно больным взглядом мне прямо в глаза, я бы никогда не смогла распознать и половину эмоций, которые стремительно сменялись одно другим в этой обжигающей бордовой глубине. Я остановилась, буквально припечатанная этим взглядом. Мне вдруг бросились в глаза детали, которые я не заметила сразу - пролегшие под глазами тени, словно мужчина пил не одну неделю или страдал бессонницей, одежда, хоть и дорогая, была измятой, лицо небритым, а волосы непослушными прядями падали на лицо. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем выражением, с которым он продолжал неотрывно и молча на меня смотреть. Наконец, он отвлекся от моего лица и окинул взглядом с головы до ног, вдруг мгновенно рассвирепев, отчего произошло нечто совсем странное - шрамы на его лице и теле начали темнеть и расползаться: - Больной ублюдок, - прорычал он на Гамму, который давно держал того на прицеле. Не обращая внимания на пистолет, он двинулся прямо на него, явно намереваясь сделать что-то нехорошее. В панике я заслонила любимого, отчего-то понимая, что даже если он начнет стрелять, это не остановит этого поистине страшного в гневе мужчину. Брюнет в некотором удивлении, очевидно для него не свойственном, остановился, и взгляд его стал еще более невменяемым. - Ты издеваешься надо мной, женщина?! - Он говорил так, будто мы были с ним давно знакомы. - Не говори мне, что снова втюхалась в бесполезный белобрысый мусор. Я начинаю ощущать себя героем какой-то сраной мыльной оперы. - Я молчала, совершенно не понимая, что могу ответить на обвинительную речь от незнакомого человека. - Рена! - Вы приняли меня за кого-то другого, - как могла спокойно произнесла я. - Меня зовут Ария. Из горла мужчины раздался самый настоящий звериный рык, и он в бешенстве посмотрел на стоящего за моей спиной Гамму, к которому я все еще не давала ему пройти. - Оставьте нас в покое, пожалуйста, вы явно обознались, - все еще храбрилась я, хотя от страха у меня тряслись пальцы. Мужчина поморщился как при сильной мигрени, но не сделал и попытки как-то меня оттолкнуть. - Ты сам ей скажешь, или мне рассказать, извращенец е*аный? - прорычал он, не двигаясь с места и впечатав злой взгляд в Гамму, будто теперь ему было больно на меня смотреть. Я растерянно обернулась. - Милый, о чем он говорит? Рассказать о чем? - я столкнулась с полным горечи и раскаяния взглядом моего любимого и замолкла, совсем сбитая с толку. - Да, "милый", скажи ей. Что все еще пи*дострадаешь по женщине, которую действительно звали Ария, а потом, после ее смерти, надрачивал на ее малолетку-дочку. - Мне показалось, что что-то внутри меня сорвалось и полетело куда-то вниз. Наверное, это было мое сердце. - Что, нашел замену тому, что сам прое*ал? С выбором ошибся. Я думала, что вот-вот упаду в обморок, не знаю, какие силы все еще держали меня на ногах. Я отказывалась верить в произнесенные этим грубияном слова, но человек, которого я любила, ничего не отрицал. Воспользовавшись моим замешательством, Гамма обошел меня, встав прямо перед этим жутким незнакомцем. - Может, так и было в начале, но я люблю ее, - спокойным голосом произнес он. - И поэтому вырядил как покойного босса? - сжав зубы, процедил брюнет, схватив его за грудки. - Я не отдам ее. - Жестко ответил Гамма, и в воздухе вокруг него вдруг начали мелькать разряды электрического тока, издавая низкое гудение. - Тем более, тебе. Она ведь не твоя вещь. Я уже ничего не понимала в происходящем, но увидев, как мужчина замахивается кулаком, объятым нестерпимо ярким оранжевым пламенем, подскочила к нему, повиснув на его локте. Руки тут же опалило раскаленным жаром, но я их не разжала, успев выкрикнуть: - Нет, пожалуйста! Не трогайте его! - В глазах начало темнеть, но я успела увидеть этот болезненный взгляд, полный колебаний перед тем, как все окончательно померкло. - Пожалуйста... [POV Занзас] 4 месяца 1 день и 12,5 часов. Ровно столько прошло времени с тех пор, как я видел ее в последний раз. Наверное, я даже сам не понимал до этого, насколько крепко я попал. Въе*ался. По самое, *лять, не хочу. И ведь надо было купить ей это е*аное платье, поддался воспоминаниям, молодец. Пошел на поводу у слюнявой романтики и сам же и пустил все по пи*де. Просто я не думал, что она все вспомнит из-за какой-то тряпки, и даже не подозревал, что так отреагирует на эти воспоминания. За эти месяцы я уже вдоль и поперек пропахал все возможные варианты, на что именно она так психанула. Скорее всего, решила, что я просто хотел ее вые*ать и пошел на грязные методы для достижения своей цели. Хотел ли я ее вые*ать? Конечно, хотел. Но не только. Там все так давно сложно, запутанно, проросло столькими слоями глубоко под кожу, что только с мясом выдирать и сдохнуть. Вот я и подыхал. Медленно и со вкусом. Первой моей ошибкой стало то, что я решил дать ей остыть. Не ринулся вдогонку. Думал, успокоится и вернется. Не вернулась. Второй моей ошибкой стало то, что я не сказал старику правду. И он радостно принялся любить мне мозги на вечную тему - что ни одна баба в здравом уме никогда и ни за что не останется со мной из-за моего характера. Тем не менее, помог устроить систему поиска так, чтобы не палить женщину по официальным каналам, чтобы не узнал Бьякуран. И, кажется, даже проникся сочувствием, наблюдая мое нынешнее состояние - наверное, и впрямь не ожидал, что у меня все так серьезно. Третьей ошибкой стало то, что вот патлатому я с какого-то х*я сказал правду. Сначала он долго орал, а теперь не разговаривает со мной от слова совсем. Наверное, его можно понять, но мне и без того х*ево, чтобы еще выдерживать эти молчаливые обвиняющие во всех смертных грехах взгляды. Четвертой ошибкой стало то, что до последнего верил, что мы ее быстро найдем. Но дни сменялись неделями, перетекали в месяцы, а у нас не было ни одной зацепки - будто женщина сквозь землю провалилась. Мы подключили своих людей по всему миру, и нигде ее не нашли. Но ведь такого просто не может быть - если бы она захотела схорониться, использовала бы налаженные каналы, чтобы сменить имя, где-то бы в любом случае засветилась. Но нет. Ничего. Пусто. Совсем как в моей башке последние пять недель - я просто до смерти устал строить предположения и думать о самом худшем. Все эти четыре месяца слились в один долгий-долгий день, будто день е*аного сурка, в котором я нахожу утешение в бутылке, почти не вылезая из постели, не желая никого видеть и в который раз слышать, что "никаких новостей нет". Я бы, наверное, вообще на все бы х*й забил - на отчеты, контракты, счета - если бы патлатый мусор не мотался из одной страны в другую в бесплодных поисках. Оно и понятно, у него стиль жизни такой - надо постоянно шевелить, чтобы не сдохнуть. Мне вот ни хрена не надо, тем более что-то подсказывало, что ее там нет. И вот этот день настает. Акула в Великобритании, кто-то ломится в мою дверь. Я бухой в щи пытаюсь подняться с кровати, смахнув по пути стоявший на тумбе бокал. Прошелся босыми ногами по стеклу. Я уже не чувствую боли, я вообще них*я не чувствую больше, утопил все, пока глушил вискарем. Открыл дверь, поморщившись от света, проникающего через окна в коридоре. - Босс, тетя Кошка! - всегда апатичный Фран выглядел непривычно оживленным. Пока я пытался вкурить, о чем он вообще говорит, парень нетерпеливо поправил огромную шапку, пояснив: - Учитель нашел сеньориту Ринальди! Скорее, нужно поехать по горячим следам! В груди что-то гулко бухнуло, отчего башка невыносимо затрещала, но я уже не соображал ничего, быстро зайдя в комнату и кое-как надевая раскиданную одежду и заляпывая кровоточащими ступнями обувь. - Я поеду один, - бросил я Франу, сжимая в кулаке ключи от тачки и принимая из его рук листок с записанными координатами. - Босс, Вы вряд ли сможете один ее забрать, - произнес тот, еле поспевая за мной. - Это еще почему? - я даже злиться не стал на такое заявление, лавируя по коридорам и быстро спускаясь по лестницам. - Судя по всему, она потеряла память. - Я на мгновение остановился, обернувшись. - Она не помнит вообще ничего. Все стало понемногу складываться в целостную картину в моей голове. Я сразу догадался и о том, что память она потеряла вполне осознанно - очевидно, снова сбегала от болезненных воспоминаний. - Я поеду один, - глухо повторил я, продолжая свой путь до гаража. Все это произошло из-за меня, и только я один должен это решить. И вот я встал перед указанным домом, включив режим невменяемого ожидания. В голове проигрывал фразы, которые я скажу, и что она скажет мне в ответ - мне все же с трудом верилось, что она совсем ничего не помнит. Может, делала вид, решила начать жизнь с чистого листа. Может, всех обдурила каким-то образом. Я отказывался верить в то, что она просто стерла меня из своей жизни, это не укладывалось у меня в голове. Когда она подошла к подъезду, да еще в компании этого мудака, о чем-то радостно с ним переговариваясь, я ощутил, как почва, сука, уходит у меня из-под ног. "Серьезно, *лять? Вот на этого ты меня променяла на этот раз?! Ну, конечно, на белобрысых же тебе медом намазано..." И тут она повернулась ко мне лицом, и я просто вылупился на нее, не в состоянии ни пошевелиться, ни сказать хоть что-то. Внутри бушевал водоворот эмоций, все, что я глушил все это время, вылезло наружу, просто сводя меня с ума. Я почувствовал облегчение от того, что она жива и здорова, я был рад, что, наконец, ее нашел. Я осознал, как сильно я по ней, мать ее, скучал, пока она проводила время с каким-то левым мужиком. Я ревновал и злился, застыл в бессильном бешенстве. "Какого хрена? Ты все нервы мне измотала, невыносимая женщина. Как же я тебя ненавижу. И люблю". Я готов был просто вые*ать ее прямо там, в этом сраном дворе, чтобы хоть как-то выразить весь свой шквал противоречивых чувств, вот только... Она меня совершенно не узнавала. Смотрела как на незнакомца, абсолютно чужого человека. Грудную клетку сдавило, и если бы я мог хоть какой-то звук издать, я бы по-звериному завыл от этой невыносимой тоски, от ужасающей пустоты, от этой пропасти, что возникла между нами. То, что происходило дальше, напоминало какой-то плохой спектакль. Этот больной изврат, что он с ней сотворил? Что он ей втемяшил? Какого х*я вырядил во все это? Я бы убил его, если бы не одно но. Она его любила. Его, не меня. Его она выбрала. "Кого угодно, *лять, только не меня". И тогда я прибег к тому, к чему привык - начал играть грязно. Правда, этого ублюдка мне абсолютно не жаль, потому что все это правда, а вот ей, конечно, можно было преподнести все по-другому. Но нет времени. Нужно забрать ее домой, чего бы это ни стоило. Она сумасшедшая. Просто е*нутая. Е*анашка. Е*анашка моя. Что же ты творишь? Что ты, *лять, делаешь со мной? Какого черта лезешь в самое пекло, не жалея себя? И ради кого? Не достоин тебя ни один мужчина, ради которого ты должна рисковать жизнью. Почему ты этого не понимаешь?! Я втемяшу это в твою дурную голову, я докажу. Докажу, что ты должна быть только моей. Не важно, сколько времени это займет, больше я своего не упущу, больше я тебя никому не отдам. {Танцы минус - Иду}