Скажи мне «нет»

Он проснулся от какого-то странного шума, который несколько нервировал. Хотелось крикнуть Кэти, чтобы она сделала что-нибудь, но, едва распахнув глаза, Матс, к своему удивлению, обнаружил, что комната, в которой он находился, ему незнакома. Он что, слишком много пил вчера и куда-то не туда уехал? И разбросанная на полу чужая одежда это только подтверждала. «Господи сохрани меня от этих мелодрам», — пронеслось у него в голове. Сейчас наверняка выйдет на кухню, а там — прекрасная неизвестная девушка стоит в его рубашке, доходящей ей до бедра, и варит ароматный кофе. Одна эта мысль заставила Хуммельса усмехнуться. Неужели он впутался в такую лажу? А самым смешным было то, что он и вправду понятий не имел о том, кто та девушка. Даже имени ее не помнил. Или не спрашивал? О чем он думал вообще, когда следовал за ней? Вот уж вряд ли о ссоре с Кэти. В последнюю очередь. А волна совести, как назло, нахлынула именно сейчас. И он, как придурок, сидел на краю постели и думал. Тихо собрать вещи и уйти? Хотя нет, так поступают трусы. Найти девушку и сказать ей что-то? Но что? «Извини, эта восхитительная ночь ничего не значит? Просто останемся друзьями?» Или что там еще говорят в подобных ситуациях в сопливых фильмах? Но Матс все же остановился на варианте «подойти и поговорить». Ноги вели его сами, а он ощущал себя провинившимся ребенком. Непонятно лишь, перед кем он больше виноват. Перед Кэти? Перед собой? Но по крайней мере он полагал, что конфликт будет исчерпан быстро. «Она все понимает. Понимает. Она не захочет это продолжать», — убеждал себя он. Старательно убеждал, пока неспешно шагал туда, откуда шел звук. А там он правда увидел ее. В его рубашке. Только она, кажется, салат делала, а не кофе. — Доброе утро, красотка. Само вырвалась. Он элементарно не знал, как к ней обратиться. А единственное, что запомнил, — то, что она была красива. Запомнил, хоть и смутно, длинные темные волосы, которых ему понравилось касаться. Они сейчас были распущены и слегка растрепаны. А его рубашка, черт бы ее взял, действительно так выгодно показывала ее ноги, что в тот момент он вроде бы даже забыл, о чем следует сказать. — А чего не кофе? — снова спросил Хуммельс, указывая на стоящий на плите чайник. Девушка пожала плечами. — Терпеть не могу кофе. Позавтракаешь? «Тобой», — чуть было не сказал он вслух, громко сглотнув. Он наблюдал за неспешными движениями незнакомки. Как она, закатав рукава, чтобы не испачкаться, перемешивала салат (хоть бы он содержал что-то мясное, ибо Матс по-настоящему умирал с голоду) и одновременно тянулась за банкой чая на верхней полке. Полы рубашки приподнялись, едва прикрывая округлые бедра. Матс был уже не в том возрасте, чтобы давиться слюной при виде подобного зрелища, но еще и не в том, чтобы оно не произвело на него впечатления. Совесть медленно засыпала, а просыпалось чисто мужское желание обладать. То, как она непринужденно пританцовывала, занимаясь приготовлением завтрака, будто она была одна, вызывало странную улыбку. Как от чрезмерной сосредоточенности прикусывала губу. А он смотрел. Наверное, он давно так не смотрел на Кэти (о боже, причем здесь она?). И снова губы. Отпечаток ее губ виден в ярком свете на прозрачной чашке, на серебряной ложке. А еще этой ночью они были на его теле. От этой мысли Хуммельс едва не подпрыгнул на месте, но сдержался. Девушка не обращала внимания, целиком занятая едой. Видимо, не его одного эта ночь заметно вымотала. Завтрак пришелся ему по душе. Вроде ничего особенного, но невероятно вкусно. Или так всегда бывает, когда ты голоден? Но она ела так изящно и даже медленно, даже лениво, будто только что со званого обеда. Издержки хорошего воспитания. А как ела Кэти? О черт, ну только не это! Только не сравнивать его ночную пассию с любимой девушкой. Испытывал ли он угрызения совести? Может, немного. Но потом чувство поутихло, уступив место прежнему любопытству. Кстати о любопытстве. — Как хоть тебя зовут? — поинтересовался он, собирая остатки салата со своей тарелки. Девушка усмехнулась, приподняв брови. Видимо, сама забыла о такой маленькой формальности. А было смешно. — Эльза. — Прямо как Эльза Шнайдер из «Индианы Джонса», — протянул Матс. Девушка фыркнула. — Не выношу ее. Из всех женщин доктора Джонса она — самое жуткое явление. — Но обаятельное. И с характером, — улыбнулся Хуммельс, вставая. — До дома подбросишь? Моя машина где-то… В неизвестном месте. Эльза слегка кивнула. Казалось бы, этим можно было закончить. Он отдал ей пустую тарелку и пошел было в комнату собираться, но взгляд вновь упал на фигурку, облаченную в его рубашку. — Рубашку вернешь? Девушка посмотрела на него. Матс пропустил вдох. У нее были красивые карие глаза. Они глядели без эмоций. Или с эмоциями, которые было нереально прочитать. Не моргая, она расстегнула одну пуговицу. Ее пальцы скользнули по всей длине ткани, затем руки вытянулись вперед. — Возьми. В голове Хуммельса бегущей строкой проносилось слово «контроль». К чему эти игры? Проснулся азарт? Или ей просто нравится его дразнить? Отчасти ему хотелось принять вызов, а отчасти… в конце концов, до этой ночи он был на пороге женитьбы. Ну он так думал. Эльза подошла ближе, настойчиво протягивая к нему руки, чуть согнутые в локтях. Матс вздохнул. Просто снять с нее рубашку, развернуться и уйти, не думая о том, что в радиусе пяти метров расхаживает обнаженная девушка с прекрасной фигурой. Обнаженная. Девушка. С прекрасной. Фигурой. В тот момент он проклял гормоны, за то что они разыгрались, как у подростка. Эта девчонка играла по своим правилам. А он так не любил. Момент — и она уже стояла к нему спиной, плотно прижатая к его телу. Матс поцеловал ее в висок и, перехватив ее запястья одной рукой, другой потянулся к пуговицам. Эльза молчала, выжидая, лениво подставляя лицо навстречу коротким поцелуям. Хуммельс очертил пальцами линию ключиц, сквозь ткань сжал упругую грудь. Девушка вздрогнула и запрокинула голову назад, позволяя чужим губам пройтись по шее, оставить на коже красноватые следы. Ладони Матса скользнули вниз, к бедрам, приподнимая полы рубашки и оглаживая ягодицы. Руки Эльзы расслабились, и, как только Матс отпустил их, она обняла его за шею, повернувшись к нему, и коснулась его губ своими. Кажется, он немного трогался умом, когда целовался с ней. Мозг отключался почти полностью, только заставлял выговаривать иногда ее имя. Посылал сигналы обнять крепче, приподнять, положить прямо на кухонный стол. Снова в подсознании возникла мысль, чтобы девушка сказала ему «нет», чтобы это безумие закончилось (ведь это было аморально). Но с ее губ слетали лишь приглушенные стоны, и это успело слишком раззадорить. Однако совесть была сильна, и именно в тот момент, когда губы Хуммельса оставили влажный поцелуй возле груди. Тогда он замер в нерешительности и отвел взгляд, не видя, как Эльза нетерпеливо поправляет волосы и вообще жестами усиленно старалась показать, что ждала продолжения. У него внезапно заколотилось сердце, но он тотчас успокоился и ровным голосом проговорил: — Я тороплюсь. И, не оборачиваясь, зашагал в сторону спальни. Через пару секунд ему прямо на голову приземлилась его рубашка. * * * Когда она спросила, куда ехать, Матс замялся. К Кэти ехать совершенно не вариант, ибо, во-первых, она может увидеть его, а во-вторых… ну они вроде взяли перерыв в отношениях. Раньше срока на пороге нечего и показываться, иначе все вроде как и зря. Он усмехнулся. А то, что он ночью переспал с другой, дела абсолютно не меняло. Конечно же. Эльза оказалась неплохим водителем, понимающим человеком (в дороге она и не пыталась докучать ему разговорами или вопросами — просто молча и сосредоточенно глядела на дорогу), да и к тому же, по-видимому, экстрасенсом: когда она, наконец, остановилась, Хуммельс прочел вывеску «Гостиница» на верхушке здания на другой стороне дороги. — Спасибо, — удивленный, сказал он. — Сама пару раз тут останавливалась. Сервис отличный, тихо, спокойно. Никаких докучливых служащих. И кормят неплохо. Все что нужно, — отрапортовала она со слабой, слегка нервной улыбкой. — Прощай? Почему-то это прощание больно ударило по его самолюбию. Что, все было настолько плохо? Не оправдал ее ожиданий в последний момент, когда вдруг послушал голос рассудка и решил не продолжать внезапную любовную игру? Матс собрался было вылезти из машины, но вдруг что-то вспомнил и внимательно посмотрел на Эльзу. Слегка прищурился и ухмыльнулся. — Ты не спросила мое имя, — заметил он, следя за реакцией девушки. Та поправила густые темные волосы и задумалась. — В этом нет нужды, — ответила она и, повернувшись к Матсу, подмигнула. — Вряд ли вспомню о тебе еще раз. Хорошего дня! И улыбнулась. В улыбке не было ни грусти, ни сожаления. Можно было подумать, что она говорит совершенную правду. Будто каждую ночь она проводила с разными мужчинами, и очередное мимолетное увлечение не значило для нее ровным счетом ничего. Будто ей, как цыганке, дорога ее свобода и возможность распоряжаться собой. Да она и похожа на цыганку: взгляд такой же надменный и властный. По крайней мере, сейчас. Каким он был ночью? Иногда плохо быть мертвецки пьяным и пропустить какую-то, казалось бы, незначительную деталь. Гордость снова была уязвлена. И Хуммельсу впервые за долгое время стало (совсем немножко!) обидно. Возможно, она всего лишь играет, но тем не менее… К играм он привык, а к тому, что играли не по его правилам, — нет. Поэтому, неожиданно приблизившись к ее красивому лицу, быстро поцеловав в губы, а затем оставив на шее сияющий красный след, с чувством выполненного долга довольно улыбнулся и, выходя из машины и не без удовлетворения наблюдая за недоумевавшей знакомой, произнес: — Теперь точно запомнишь. Минимум дня на три.