Шрамы

      Криденс уходит, оставив мужчину одного в гостиной. Грейвс знает, что мальчик слишком слаб, чтобы смыть себя всю грязь, которая касается людей не только на обочинах городских дорог. Гораздо больше грязи на него выплескивает Мэри Лу. Его ладони… Никогда до этого она так сильно не раздирала грубой пряжкой его кожу. Грейвс спрашивал, что произошло, но юнец отмалчивался: то ли потому, что не хотел ему все рассказывать, то ли от бессилия; когда все, что он мог сделать - лишь дотронуться до кулона. Персиваль обнаружил его у стены на заднем дворе участка. Криденс оперся на стену, но, сил хватало еле-еле, поэтому, он, скорее, полулежал. Его темные волосы были спутаны, одежда в грязи и кое-где в крови. Трансгрессировав на зов, мужчина как можно быстрее кинулся к юноше, чьи глаза были полны благодарности, ведь он пришел.       - Все будет хорошо, - шепчет хриплым голосом Грейвс, не найдя других слов и беря лицо мальчика в свои ладони, бережно отводя слезы от глаз большими пальцами. - Ты мне веришь?       В ответ Криденс еле заметно кивает и Грейвс облегченно вздыхает. Они тут же оказываются в его квартире. Персиваль подхватывает Бербоуна, чтобы тот смог удержаться на ногах и аккуратно помогает стянуть пальто.       - Мне… легче, - неуверенно говорит Криденс, когда мужчина отходит в угол комнаты, чтобы повесить пальто на крючок. Персиваль оборачивается и отрицательно качает головой. Мальчик неспокойно дышит - прерывистый долгий вдох, короткий выдох - и переплетает пальцы, чтобы унять дрожь от боли. Смотрит не отрываясь на разлинованную кожу ладоней и поднимает взгляд, только когда Грейвс оказывается перед ним, положа руку на его плечо.       - Тебе нужно промыть раны. Все до единой. Иди в душ, - и он не спорит, вовсе нет; потому что понимает, что Грейвзс заботится о нем, понимает, что он важен и особенный, потому что он сам так сказал.        Плитка ванной холодная. Криденс касается цветных узоров на простой белой плитке, качающихся в такт мелодии, слышной только для них. Магия, что значима для него. Снимает с себя одежду, обнажая почти полностью покрытое свежими глубокими царапинами и старыми шрамами тело. Смотрит на свое отражение в зеркале, пока поворачивает ручку горячей воды. Цепочка кулона обрамляет его шею и касается ключиц, глаз-треугольник лежит на его груди. Бербоун не снимает его, никогда, потому что хочет оправдать доверие, данное ему. Потому что Грейвс дал ему это, ведь он нашел в нем то, что не может объяснить.       Криденс заходит в душ, неуверенно подставляя тело теплому потоку воды. Поднимает руки ладонями вверх, чтобы вода смыла грязь и запекшуюся кровь. Раны словно задымились, резко стало невыносимо больно, чувство, будто ладони ножом насквозь полоснули. Воздух выходит из легких и юноша пытается зацепиться хоть за что-нибудь, но под руку подворачивается только кулон. Хватается, но тут же понимает, что может порвать цепочку.       Грейвс уже тут. Он знал, что что-то может пойти не так, но отправил его одного. Персиваль резко распахивает душевую штору и замирает от увиденного. Криденс… скрюченный на плитке, от него всего буквально исходил пар. Бедный мальчик трясся на кафеле, пытаясь сказать что-то, но просто не мог. Мужчина снимает с себя пиджак, оставшись только в одной рубашке, опускается в душевую на колени перед Бербоуном и берет его руки в свои.       - Ох, мальчик мой, - вода сразу же насквозь пропитывает его одежду, рубашка неприятно прилипает к телу, волосы выбиваются из прически и лезут на глаза. Грейвс старательно водит пальцами по рассеченным ладоням Бербоуна, старается залечить его раны, чтобы максимально снизить его боль. Голова мальчика склонена к стенке, обжигающие слезы вместе с потоком воды обрамляют его щеки. Он просто смотрит на Персиваля, и не надо слов, чтобы выразить его благодарность своему спасителю. Раны на ладонях медленно заживают под волшебными прикосновениями мужчины.       - Можешь встать?       Но ответ очевиден, и слезы окончательно застилают глаза мальчику. Грейвс берет его на руки, продевая одну руку под подмышку, а вторую под коленями. Чувствует каждый шрам, покрывающий его тело, и готов уже сам заплакать из-за своего абсолютного бездействия к этому. Залечивать новые и новые царапины на теле легко, но шрамы, что остаются на душе - залечить сложнее.       Грейвс выносит его из ванной и кладет его на постель. Криденс весь трясется, он переворачивается на живот, судорожно вытягивает руки под подушку и что-то шепчет. Мужчина в замешательстве, он напуган из-за всего, что произошло и винит себя. Пот скатывается по его лбу, и он вытирает его рукой, поправляя и волосы. Стучит себе по боку указательным пальцем другой руки, неосознанно дергает ногой. Персиваль начал реагировать острее: кидается к своему пальто в поисках палочки. Найдя ее, он касается свободной рукой между лопаток юноши, а палочку подставляет к его затылку.       - Тебе нужен покой, - Бербоун не мог не почувствовать прикосновения, он почти начал переворачивается, но палочка мужчины сработала быстрее.- Соппоро.       Криденс отрубается, резко его тело и голова плюхаются на кровать. Сон коснулся его век, неразборчивые слова в мгновение затихли. Грейвс садится рядом с ним, убирает челку с глаз мальчика, рассматривает его спину. Проводит рукой, чтобы залечить самые свежие раны. Хрупкое, бледное тело юноши покрыто множеством отметин от пряжки ремня. Грейвсу больно от этого зрелища, ведь он всеми своими силами пытается защитить его. Ах, если бы он только мог навсегда забрать его к себе, оберегая от всех опасностей. Но даже ему это не под силу. Только по ночам, когда одиночество и боль полностью накрывают мальчика, и он от бессилия касается кулона. Грейвс приходит, пускай и злится, потому что он использует его дар не по назначению, приходит и успокаивает его. Одним прикосновением, потому что для этого юноши его присутствие - меняло все.       Почти скулящим голосом он просил: "Забери меня" и Персиваль кивает, обнимает юношу за шею и трансгрессирует вместе с ним к себе в квартиру. Поначалу, Криденс жмется, чувствует себя неуютно в окружении множества картин на стенах и стопок бумаг на полу вокруг него, спрашивает где бы он мог лечь спать. Голос мальчика уже почти не дрожит, но все же говорит он также тихо. Грейвс понимает его, боится спугнуть после долгого времени воздействия (кого на кого?) одним лишь этим поступком, своим жилищем или словом, поэтому отвечает ему спокойно, почти приветливо. Как хозяин, предлагает ему собственную постель, помогает уложиться.       - Я разбужу тебя к рассвету и верну домой, - Персиваль говорит почти шепотом, тихо, чтобы мальчик спокойно уснул. Оранжевый тусклый свет настольной лампы отражается в его темных глазах подобно звездному. Мужчина гасит свет, делает шаг к кровати, но останавливается. Вытягивает руку и проводит большим пальцем по виску Криденса. Преданный щенок отвечает на мимолетную ласку, подставляя щеку. Улыбка касается губ мужчины, но он отводит руку и тут же убирает сжатый кулак в карман своего пиджака.       Персиваль не спит, пытается сосредоточиться на работе, но все его попытки рассыпаются по полу, подобно бумагам с делами не-магов. В попытках собрать их, он и проводит всю ночь, не забыв ни на минуту о мальчике, спящем в его постели. Не заходит, не проверяет, от чего сердце жмется. Бедный его мальчик.       С того времени Криденс стал частым гостем в его квартире. Не только потому, что стены собственной комнаты стали для него невыносимыми или Мэри Лу, ожесточалась с каждым днем все больше и больше, вовсе не только. С этим он давно уже смирился. Грейвс сам предложил ему это. «Ты можешь иногда оставаться у меня», - сказал он, и улыбка, что осветила лицо мальчика, могла бы осветить весь тусклый Нью-Йорк. И Персиваль улыбнулся ему в ответ, потому что не мог не сделать это. В тот момент он понял, что просто обязан сделать все возможное, чтобы этот мальчик не просто знал, потому что Грейвс так сказал, что он особенный, а чтобы по-настоящему чувствовал это.       - Ты должен сказать это, Криденс, - мужчина размеренно ходит около дивана, дожидаясь удовлетворительного ответа. Юноша смотрит в пол, перебирая пальцы. Грейвс давно старается, но после каждого возвращения в гнездо Нового Салема все словно обнуляется.       - Мистер Грейвс, Вы просили меня не лгать Вам, никогда, - поднимает глаза и таращится на него исподлобья. Персиваль останавливается и с укором оборачивается на мальчика. Бербоун резко поворачивает голову, чтобы разорвать зрительный контакт, и снова смотрит вниз, переключившись на изучение текстуры обивки дивана.       Мужчина садится напротив него на корточки, почти грубо берет за подбородок, чтобы повернуть лицо юноши к себе.       - Так соври, - он так просто говорит это, пожимая плечами, словно в этом ничего такого нет. Криденс темнеет от непонимания. Дышит он медленно, глаза бегают, но все равно пересекаются взглядами с Грейвсом. Мужчина перед ним замер, с тревогой ждет ответа. Криденс сглатывает образовавшийся ком в горле, выпрямляет плечи и выдает:       - Я не могу предать то, чему Вы меня учили, прости…       - Слабак, - Персиваль прерывает его, раздается звук хлопка. Рукой, что мужчина держал подбородок мальчика, он дает ему пощечину. Из Криденса вместе со вздохом выходит какой-то звук. Он поднимает подбородок и смотрит на Грейвса, стараясь не показывать своей обиды.       Грейвс находит его самообман весьма забавным до тех пор, пока резкий приступ ярости не покидает его. Лицо обретает обеспокоенное выражение, он привстает и обнимает юношу за шею так крепко, как только может.       - Прости, - шепчет он, чувствуя, как обмякает тело Криденса, как касается его сильная дрожь. Рука мальчика касается его спины, пытаясь ухватиться покрепче. Ему просто нужно это. - Прости меня, пожалуйста.       Бербоун не может держать на него зла. Он злится только на себя, потому что никак не может оправдать себя перед Грейвсом. Слезы начинают скатываться по его лицу, и он сглатывает их все. Что было слезами, переходит в рыдания, мальчик жадно хватается за Персиваля, боясь провалиться в вечную тьму, которая настигает его всегда так неожиданно. Когда искры, подобные тем, что исходят от костров, начинают застилать его глаза. Он будто не может контролировать себя в эти моменты.       - Я… Я особенный, - прерывисто говорит Криденс, заикаясь от слез. - Это то, что я должен говорить Вам в благодарность.       Грейвс выпускает его из своих объятий и долго смотрит на его лицо. С горящими щеками, красным от слез носом и опухшими глазами Бербоун был еще более прекрасен, чем обычно. Мужчина протягивает свою руку, чтобы поправить его нелепую челку и, кажется, Криденс улыбается, потому что блеск от слез в его глазах так резко преобразился. Он смотрит сначала за движениями руки Персиваля, а потом ему в лицо. Впервые вот так просто. Не потому, что он принуждает его, держа подбородок, не потому, что он настолько искалечен, что не может даже направить свой взгляд еще куда-нибудь. Просто. Потому что хочет.       - Тебе не нужно меня благодарить, Криденс, - Грейвс отвечает ему с той же улыбкой, что и он. Он придвигается к нему близко-близко, к самому уху, заставляя мурашки бежать по шее юноши. - Для меня ты всегда будешь особенным.       Он отодвигается, но Криденс ловит его за шею, притягивая к себе. Обветренными губами он ищет губы на лице мужчины. Неловко, но так быстро, что Грейвс не успевает понять, что происходит. Персиваль ощущает его вкус, когда раньше довольствовался лишь слегка уловимым ароматом. Криденс пахнет сыростью земли после дождя и булочками, что раздают детям для задабривания на собраниях Нового Салема. За эти неловкие секунды в тишине, Грейвс словно попал под ливень по пути в уютный домик на окраине, где его напоили теплым чаем и угостили свежими булочками.              И красные искры на веках у Криденса словно перегорели. Вместо них появилось что-то другое, какой-то свет, который приятно согревал душу. Искры говорили ему, что он другой, что он - фрик и не достоин нормальной жизни. Свечение говорит ему, что он особенный мальчик и сможет сделать все, что захочет, потому что это будет нужным и правильным. Потому что Грейвс доверяет ему, а Криденс готов отдать ему все в ответ на это.